Дом пепла (СИ)

2. Я ваш бог

— Почему у тебя нет еды?

Даниэль вышел из ванной и спрятал зевок в кулаке, прежде чем посмотреть на Мэтта. Тот стоял перед раскрытой дверцей холодильника и, нахмурившись, смотрел в его полупустое нутро.

— Почему нет? — удивился Даниэль. — Есть сыр.

— Плавленый. Для сэндвичей. Предлагаешь его есть?

— Так хлеб…

— Я его выкинул. Испугался, что плесень на меня нападет.

Даниэль пожал плечами:

— Вот видишь. Хлеб всё-таки был.

Захлопнув холодильник, Мэтт вернулся к стоявшему на плите кофе. Он всегда предпочитал варить сам, игнорируя наличие кофемашины. Даниэль уселся на стул и положил голову на ладони, наблюдая за братом.

— Я редко ем дома.

— Почему? Ты же умеешь готовить.

— Одному это не очень интересно.

Когда-то Даниэлю нравилось варить кофе для Анаис и готовить для нее ужины. После ее смерти купил кофемашину.

В свою чашку Даниэль налил побольше молока и глянул на черный кофе Мэтта:

— Не понимаю, как ты его таким пьешь.

— Бодрит. Может, и тебе попробовать. Выглядишь так, будто восставший зомби. Встал, но не проснулся.

Даниэль снова пожал плечами и пригубил кофе. На самом деле, сегодня он спал лучше, чем несколько ночей до этого, но в бессоннице не было ничего необычного. Иногда она случалась.

На диване еще лежало комком постельное белье Мэтта. Он так и не объяснил, почему захотел тут переночевать, но Даниэль никогда не возражал. Наоборот, ему нравилась компания.

Когда Мэтт ушел из дома, ему было лет восемнадцать и первое время он жил у брата. Так что квартиру эту знал прекрасно. Он до сих пор иногда заходил и даже оставался, и Даниэль любил эти дни.

Правда, вчерашний вечер омрачили мысли о Бене и его странной смерти. Зато заказали пиццу. Даниэль никогда не рассказывал Мэтту, но пиццу ел только с ним, зачем-то сделав это особым ритуалом.

— Ты сегодня… — начал Даниэль, но Мэтт его перебил.

— Мне на работу к обеду.

— Суббота же.

— Моя смена в книжном, просили подменить.

Даниэль рассеянно кивнул. Он не успел что-то сказать, потому что раздался стук в дверь.

— Кого-то ждешь?

— Может, полиция выловила еще труп и вернулась.

Даниэль терпеть не мог людей, которые игнорировали звонок, висевший не с той стороны двери, и просто стучали. В конце концов, двадцать первый век, цивилизацию в город завезли давно, а многие до сих варварски стучат!

К удивлению Даниэля, на пороге квартиры оказалась девушка. Симпатичная, в длинном бархатном платье пурпурно-сливового цвета. На груди медальон: Непорочное сердце Марии, пронзенное мечами скорби. Символ милосердия.

Волосы отливали медью и раньше явно были собраны на затылке, но сейчас растрепались, и длинные пряди падали на шею и плечи.

Взгляд девушки казался то ли испуганным, то ли ошарашенным. Большие ореховые глаза выделялись на бледном лице.

— Мистер Эш?

— Просто Даниэль.

— У меня есть дело… Даниэль. Ты можешь помочь. Мне рассказала о тебе мадам Аделаида.

Чернокожая жрица вуду с глухим голосом. Она любила распевать собственные песни, чтобы призывать духов. Даниэль знал, она веселит лоа, и те приходят танцевать с ней. Он сам несколько раз помогал мадам Аделаиде с ритуалами, а она гадала для него на остатках травяного чая.

Не в привычках мадам Аделаиды рассказывать о Даниэеле, но он всё равно встречал слишком много людей, которые, как Бен, считали, что колдовством можно решить любую проблему. А Даниэль-то точно вызовет для них лоа и проведет ритуал, надо только заплатить.

— Думаю, вам лучше обратиться к кому-то другому.

— Нет! — в голосе девушка послышалось отчаянье, она качнулась вперед, как будто хотела помешать Даниэлю закрыть дверь. — Я обратилась к мадам Аделаиде, и она сказала, что не сможет помочь. Только вы.

— А что нужно-то?

— Дело касается лоа… и моей бабушки. Проще показать. Это на окраине.

Даниэль нерешительно оглянулся на Мэтта, и тот махнул рукой:

— Мне на работу. Ключ от квартиры есть, закрою, когда буду уходить.

Кивнув, Даниэль повернулся к незнакомке:

— У меня мотоцикл. Имеешь что-то против мотоциклов?

Он глянул на ее длинную юбку, но девушка задрала подбородок:

— Справлюсь.

***

Новый Орлеан душил жарой и влагой. Солнце вовсю припекало, как Даниэль ни старался держаться в тени. Машин на дороге в субботу оказалось немного, так что добрались быстро.

Поставив мотоцикл, Даниэль прищурился, разглядывая домик с облупившейся краской. Вдоль дороги виднелось жилье соседей, в кустах копошилась курица, а с другой стороны дороги виднелись деревья и наверняка болота. Аккомпанемент лягушек заглушал даже монотонный стрекот насекомых на одной ноте.

Вчерашний дождь высох, но под крышей в тени осталась небольшая лужица. Почти рядом с ржавым остовом машины с соседнего дома: ни стекла, ни внутренностей не было, а дверца стояла снятой и прислоненной.

Встретимся там, где поют цикады и прошлые мечты касаются затылка.

— Ты живешь здесь? — спросил Даниэль незнакомку.

Ее волосы совершенно растрепались, она покачала головой:

— В городе. Это дом моей бабушки, я часто здесь бываю.

Она взбежала на крыльцо и только перед двойной дверью с сеткой посмотрела на Даниэля, который не торопился. Он ощущал что-то странное в этом доме. Неуловимое. Подошел к стене, но спросил не о доме, а о самой девушке:

— Как тебя зовут?

— Шарлотта. Стоило сразу представиться… но я хотела, чтобы ты приехал как можно быстрее. Идем!

— Подожди.

Ладонь Даниэля легла на разогретые солнцем доски дома. Тут же он услышал неясные шепоты и ощутил множество лоа, которые принадлежали этому месту. Он отдернул руку.

— Никогда не видел ничего подобного, — пробормотал Даниэль. — Десятки лоа! Как тут можно жить?

Шарлотта спустилась на несколько ступенек, почти оказавшись на земле. Мимо нее с важным видом прошла курица.

— Это началось после смерти деда. Моей семье далеко до Эшей, но я умею раскладывать Таро, иногда развлекаю туристов на улицах. Бабушка с дедом умели кое-какие ритуалы. Когда дед умер, бабушка была у подруги в Александрии. После похорон я начала ощущать тут странное. Но сегодня…

Она тряхнула головой и решительно вошла в дом, Даниэлю оставалось только последовать за ней.

Через окна с занавесками проникало достаточно света. Дом оказался удивительно уютным, полным старых вещей и с отслаивающимися под потолком обоями в цветочек. Видно, что всё здесь любили и о доме заботились — по мере сил, которых не всегда хватало.

Даниэль миновал короткий коридор, не стал заглядывать на кухню и мельком заметил лестницу. Вышел в гостиную, которая занимала почти весь первый этаж. Довольно захламленная, со старой мебелью и дверью во двор. Комод покрывала вязаная скатерть, над ним висели несколько распятий.

Больше всего внимания привлекала старушка.

Она сидела на полу, рядом с софой, где ровно посередине красовалось пятно. Стояли погасшие свечи, выделялся вычерченный мелом на полу круг со знаками, в паре мест стертыми, наверняка Шарлотта там садилась. Она и сейчас сразу устремилась к женщине:

— Бабушка! Ты меня слышишь?

Та сидела на коленях в аккуратном ситцевом платье. Седые волосы распущены, глаза закрыты, дыхание спокойное и размеренное. Только она не откликнулась, когда Шарлотта теребила ее за плечо. А на маленьком морщинистом лице не дрогнул ни единый мускул.

— Я нашла ее так! — с отчаянием сказала Шарлотта, не убирая руку с плеча бабушки. — Хотела вызвать врача, но эти знаки… и я почувствовала что-то. Позвала мадам Аделаиду. Она сказала, бабушку увели лоа. Но ей с таким не справиться.

Даниэль рассеянно кивнул. Если бы у него не было тесной связи с лоа, он бы и сам не ручался, что смог что-то сделать. Даже сейчас не был уверен.

— Мне нужны масла, какие были у твоей бабки, и нож. И курица.

Шарлотта ушла за необходимым, а Даниэль внимательно осмотрел комнату. Отмахнулся от лоа, которые вились рядом. Подобрал мел и поправил стертые знаки, чтобы они работали. Круг был очерчен вокруг софы, Даниэль узнал веве Геде — знак лоа смерти.

Отойдя к комоду и распятиям на стене, Даниэль приблизил ладонь к обоям, но не стал касаться. Лоа умели вселяться в предметы, растения, животных. В дома тоже. Но это был бы один дух, а здесь теснилось множество! Как будто их призывали, привязывали, но бездумно, преследуя на самом деле иную цель.

Лоа впитались в стены дома, теснились, будто мухи на липкой ленте.

Даниэль глубоко вздохнул. Его взгляд блуждал по развешенным распятия, а сознание уже настраивалось на работу с духами. Что-то вроде транса, в такой входили все колдуны, чтобы связаться с лоа, но Даниэль мог бы сделать это сразу.

Вот только ему нужно пройти по обряду, который создала бабушка Шарлотты. Понять его — и распутать.

Шарлотта вернулась, зажав подмышкой пеструю курицу. В руках она держала мел и шкатулку:

— Всё, что нашла.

Даниэль не торопился брать. Он стоял, внимательно смотря на девушку, и она казалась растерянной под его взглядом. Мэтт рассказывал, что в такие моменты Даниэль становится почти пугающим для тех, кто его не знает — слишком отстраненным.

Он уже ощущал своих лоа. Они ластились к рукам, будто радовались возвращению хозяина.

Шарлотта стояла, и у нее за спиной возвышалась стена из ее святынь — темных распятий. Даниэль чувствовал аромат яблок и вина, будто запретный плод и причастие одновременно.

Даниэль открыл явно старую шкатулку из темного дерева и пробежал пальцами по стеклу пузырьков, подписанных аккуратным почерком. Одного масла не хватало, и Даниэль не сомневался, что флакон где-то рядом с бабушкой Шарлотты.

Ему не требовалось общаться с мертвыми. Он выбрал «Масло подчинения». Открыл, вылил несколько капель на ладони и тщательно растер. Оставил пузырек на комоде под крестами и подошел к дивану и неподвижной старушке.

— Как ее зовут? Твою бабушку.

— Агата Дюро.

— А деда?

— Джордж Дюро.

— Он умер здесь.

Шарлотта кивнула:

— Один, сердце остановилось. Бабушка уезжала к подруге и вернулась через пару дней. Он просидел на диване всё это время, прежде чем она нашла его.

Взгляд Даниэля зацепился за выцветшую софу с уродливым пятном посередине. Понятно, почему Агата хотела связаться с мертвым мужем именно тут. Этот диван впитал части его тела.

Даниэль нашел спички и зажег оплывшие свечи. Он ощущал восторг лоа, они любили колдовство. А его собственное сердце уже начинало биться в чуть ином ритме, хотя пока Даниэль ничего не слышал.

— Hic et nunc, — тихо сказал он. — Здесь и сейчас.

Лоа замирают в предвкушении. Даниэль чаще всего приказывает им на латыни — когда-то в семинарии это казалось забавным и отдавала юношеским выпендрежем. А потом Даниэль просто привык.

Он взял из рук Шарлотты птицу, которая встрепенулась, но не пыталась вырваться. Перехватил поудобнее нож.

— Шшш, — Даниэль погладил курицу по голове, успокаивая, прежде чем перерезать ей горло.

Быстро сделал разрез, перевернув вниз головой трепыхнувшуюся птицу. Кровь брызнула в первый момент, а потом начала стекать. Даниэль опустил тушку и нож на пол, предлагая лоа жертву.

При обычном ритуале общения с мертвыми подобное не понадобились бы, но сейчас воздух был почти плотным от лоа, они стекали по стенам, скрадывали всё, так что вернуть Агату Дюро стало невозможным без по-настоящему сильных ритуалов.

Только на крови.

Лоа прильнули к курице, возрадовались ей. В голове Даниэля зазвучили барабаны: древние ритмы, под которые еще его предки пускали кровь и возносили жертвы, стремясь создать связь с лоа. Его семья явно в этом преуспела.

Лоа танцевали вокруг. Сердце Даниэля билось вместе с барабанами, которые он слышал. Комната исчезла, растворилась в мареве и шепоте лоа.

Встретимся там, где поют цикады и прошлые мечты касаются затылка.

Встретимся там, где бьют древние барабаны и лоа приникают к жертвенной крови, лакая ее невидимыми языками.

Даниэль не был уверен, это его собственные слова или шепоты лоа — возможно, отголоски того, что говорил человек, который умер здесь. Его призывы, его надежды, его мечты. Те, что сильнее даже смерти.

Лоа вились в такт баранам, но их слишком много. Они такие плотные, что почти лишали дыхания. Зато можно было понять, что произошло: Даниэль ощущал запах скорби, чувство вины и горечь потери оседали на языке. Агата хотела связаться с мужем — но у нее не вышло. Она случайно призывала лоа, и те оставались в доме.

Пока их не стало слишком много.

Пока они не увели ее собственную душу в путешествие.

Они не могли ее вернуть.

А она не знала дорогу обратно.

Жертвы не хватало. Силы не хватало. Марево лоа оказалось слишком плотным.

Барабаны бились в висках, Даниэль дышал неглубоко, поверхностно, грудную клетку будто сжимали. Он сам не понял, как осел на пол. Он мог всё прекратить прямо сейчас, но тогда бы не вернул Агату в ее тело.

Поэтому Даниэль снял с пояса собственный нож с костяной рукояткой. Всегда таскал его, искренне веря, что нет ничего надежнее ножа. Первый подарила ему тётка, когда Даниэлю исполнилось лет семь.

Он коснулся лезвием внутренней стороны руки, чуть повыше запястья. Небольшой разрез, ему ведь нужно пустить кровь, а вовсе не истечь ею.

Одна из самых сладких жертв — его собственную кровь лоа особенно любили.

Они взвились, барабаны почти оглушали. На этот раз все лоа дома приняли жертву, они затрепетали вокруг него, и Даниэль ощутил среди них душу Агаты.

Он поднялся, стоя перед лоа. Развел руки в стороны, не замечая, как по запястью струится кровь.

Он приказывал лоа уйти. Вернуть душу Агаты в тело и покинуть дом. Даниэль больше не просил. Он приказывал, и латинские слова срывались с его губ.

Слушайте, что я говорю. Повинуйтесь мне.

— Ego est deus, — сказал Даниэль, улыбаясь уголками губ. — Я ваш бог.

Лоа исчезли, отхлынули, будто волна. Только его собственные продолжали касаться крови, но все те, которые прилипли к дому, исчезли, ушли, оставили это место. Агата на полу охнула, закашлялась. К ней тут же кинулась Шарлотта, помогая: ноги старушки наверняка затекли от долгого сидения.

Даниэля пошатывало от слабости — после ритуалов он всегда чувствовал себя измотанным.

— Тут есть душ?

— Да, наверху. Твоя рука…

— Принеси мне, чем можно перевязать.

Напор воды оказался слабым, но Даниэль порадовался хотя бы такому. Ему хотелось смыть ощущения чужих видений и липких ладошек лоа — пусть у них и нет рук как таковых. Его собственные духи затихли, хотя никогда не исчезали насовсем. Они пропитывали сам мир. Возможно, даже сами составляли этот мир.

Смыв с себя остатки колдовства и выйдя из душа, Даниэль нашел на заправленной кровати аптечку и быстро перевязал руку, благо кровь давно остановилась. Комната была небольшой, очень аккуратной, наверняка спальня. Голова кружилась, тело охватывала слабость, но в каком-то смысле даже приятная. Какая бывает после хорошо выполненной работы.

Даниэль зевнул: садиться за руль точно не стоит. Этот ритуал и лоа были слишком сильными.

Он подумал, что можно позвонить Мэтту… но не был уверен, что брат обрадуется. К тому же он работал. Стоит вызвать такси.

Впусти меня, и никогда не будешь одинок.

Даниэль вздрогнул, очнувшись, когда понял, что задремал. Он потер глаза, не понимая, откуда взялся этот шепот. Он преследовал его недавно, будто исходил от какого-то лоа, но раньше подобного не происходило.

Он слишком устал.

Отложив аптечку на столик, Даниэль улегся на кровать и тут же провалился в сон.

***

Он проснулся под вечер.

В комнате царил сумрак, за окном снова припустил дождь, скрадывая ощущения времени и пространства. У Даниэля ушло несколько секунд, чтобы вспомнить, где он. На стене негромко тикали часы, показывая, что проспал он почти целый день.

Рука под повязкой даже не болела, только спина затекла от непривычной постели. Даниэль осмотрелся, но мебель в незнакомой комнате походила на массивные темные глыбы, хотя не вселяла ощущения чего-то мрачного.

Деревянная лестница поскрипывала под ногами, пока Даниэль спускался под шипящие звуки джаза с кухни — похоже, играл допотопный приемник. Он стоял на холодильнике, рядом с которым старушка Агата неторопливо нарезала овощи. Шарлотта сидела за столом и перетирала специи в маленькой ступке.

Они обе улыбнулись ему так искренне и открыто, что Даниэль даже растерялся. Тем более уснул в чужом доме. Потом, правда, вспомнил, что это из-за ритуала, в котором он вообще-то помог Агате.

— Голоден? — спросила Шарлотта. — Есть гамбо.

За пряным густым супом Даниэль почувствовал себя живым. Шарлотта застенчиво сказала, что они не хотели его будить, и посмотрела на бабушку. Агата кивнула:

— Ты пожертвовал не только кровь, но и свою энергию. Другие не смогли бы совладать с этими лоа, а тебе понадобился только краткий ритуал.

— У меня… более короткая связь. Хотя выматывает больше обычного.

— Ты их видишь? Лоа.

— Чувствую. Но не мертвецов, только духов. Дар призраков достался моему брату, а вот с лоа он не очень ладит.

Даниэль догадывался, о чем хотела спросить Агата: был ли рядом дух ее покойного мужа? Остался ли он где-то здесь или исчез насовсем? Даниэль, правда, полагал, что дело не в том, ушел ли дух, а смогла ли отпустить его Агата. Или он будет ждать где-то рядом, когда она к нему присоединится — для призраков не имеет значения время.

— Спасибо, Даниэль Эш, — сказала Агата так искренне, что Даниэль смутился. — Без тебя бы мой дух потерялся, а тело умерло.

— Не пытайтесь больше.

— Да, ты прав. Моего дара недостаточно, поэтому и вышло совсем не то, что я хотела.

Она покачала головой и вернулась к нарезке овощей. Даниэль взял со стола и покрутил в руках звездочку аниса. Сами собой вспомнились слова прабабки, которая утверждала, что анис — цветы дьявола.

Даниэль почти не помнил Корделию Катерину Эш, в его памяти осталась только морщинистая кожа, касавшаяся его детской щеки в поцелуе. Будто пергаментом проводили. И тонкие высохшие руки, которые вряд ли часто вертели звездочки аниса. Зато отлично отрезали куриные головы.

Такой прабабка и запомнилась — с кровью на морщинистых ладонях и словами о дьяволе.

Раскрошив меж пальцами звездочку аниса, Даниэль почувствовал его запах. Интересно, так пахнет дьявол?

— Моя прабабка ненавидела анис, — сказал он.

Агата хмыкнула:

— Корделия Эш? Ты помнишь ее?

— Не особо. Мне было лет пять, когда она умерла.

— Она была очень известна в определенных кругах. Во времена моей молодости ею пугали и рассказывали, будто она призвала и связала сильного лоа, который должен защищать ее семью.

Даниэль пожал плечами:

— Если это так, я никогда не видел этого лоа. А духам довольно сложно от меня скрыться.

— Но ты не глава семьи. Не преемник главных колдовских тайн. Может, и к лучшему. Сделки с дьяволом никогда не заканчиваются хорошим.

Даниэль снова посмотрел на звездочку аниса и подумал, видит ли какого-то особого лоа дед Бернард? Он сейчас глава семьи. И у него такой же дар, как у Даниэля. Правда, он никогда не расскажет, даже если эти слухи правдивы — конечно же, Даниэль слышал их раньше и точно спрашивал. Дед неизменно хмыкал и заявлял, что у Эшей много тайн, которые покоятся во мраке и в земле, и не все из них стоит раскапывать.

— Вы ведь многих знаете? — спросил Даниэль. — Тех, кто может проводить ритуалы.

— Почти всех.

— Я хочу знать, кто позавчера вечером проводил ритуал на Марселевом перекрестке. Обряд за деньги.

— Наведу справки. Либо мадам Аделаида знает, либо знает того, кто в курсе. Это самое меньшее, чем я могу тебе отплатить. А Шарлотта, если захочешь, сможет разложить тебе карты Таро или заглянуть в кристаллы.

— Пока я бы предпочел традиционные методы.

Агата кивнула и ловко начала стучать ножом по доске с перцем.

— Скоро будет готова джамбалайя, тебе лучше плотно поесть, чтобы восстановить силы. И твой телефон звонил несколько раз.

Даниэль кивнул. Выезжать в дождь всё равно было ужасной идеей да и возвращаться в квартиру не хотелось. Стоит проверить, кто ему звонил, но пока всё шло не так уж плохо.

Даниэль так думал, пока не узнал, что детективы нашли место убийства Бена.