Дом пепла (СИ)

3. Всплывшие гробы

— Вы видели всплывшие гробы?

Мэтт поднял голову и посмотрел на посетительницу магазина. Она стояла перед прилавком, сжимая в руках несколько книг, которые выбрала на полках, но смотрела на Мэтта с таким воодушевлением, будто спрашивала о скидках на распродаже.

— А вам так хочется гроб? — поинтересовался Мэтт.

Женщина словно смутилась, но скорее всего, просто не поняла, о чем он. Похоже, решила, что лучше вести себя, как начала.

— Это же так интересно! Говорят, из-за сильных дождей размыло землю на кладбище, и по улицам плавают гробы.

Мэтт присмотрелся к книгам в руках женщины: какие-то альбомы по истории Нового Орлеана. Видимо, туристка. Вообще-то книжный стоял в стороне от популярных городских достопримечательностей, но иногда даже сюда доходили приезжие. Чаще измотанные жарой, но порой и восторженные, как эта.

— На наших кладбищах хоронят в склепах над землей. Нечему всплывать.

Мэтт протянул руку, и женщина посмотрела на него недоуменно. Потом спохватилась и подала книги.

— Значит, это всё слухи? Никаких плавающих гробов?

— В полночь на перекрестке может и проплыть.

Женщина молчала, кажется, не понимая, шутит Мэтт или говорит всерьез. Он и сам не мог бы сказать, поэтому просто оформил покупки. Пока женщина прикладывала кредитку, чтобы расплатиться, Мэтт заметил краем глаза, как еще одна покупательница, старушка в выцветшем платье, тянется к домику, красовавшемуся в витрине.

— Эй, аккуратно, это нельзя трогать!

Туристка посмотрела на Мэтта, потом на старушку и больше не произнесла ни слова, пока Мэтт убирал книги в пакет. Протянув их, он решил всё-таки проявить немного вежливости — ну, и черного юмора, пусть потом рассказывает дома, какие чудаки в Новом Орлеане.

— Удачи с гробами!

Туристка вытаращила глаза, схватила пакет и буквально выскочила из магазина. Мэтт не мог сказать, что сожалел, но признавал, что последняя фраза звучала слишком.

Время приближалось к перерыву, поэтому Мэтт повернулся к старушке, чтобы узнать, чем ей помочь… но ее не было. Только пустое место и нетронутый домик на витрине.

Мэтт вздохнул. Теперь понятно, почему туристка так перепугалась. Она-то призрака не видела.

***

Закрыв магазин, Мэтт перешел с улицы с английским названием на улицу с французским — ему нравился этот контраст. Новый Орлеан родился портом, в котором смешивались культуры, а места так и вообще получали имена в зависимости от того, чей флаг реял над городской ратушей.

Мэтт мысленно усмехнулся, перебежав на другую сторону улицы. Так выражалась бабушка: не «люди называли», а места «получали имя». Коренная ирландка, она любила рассказывать истории внукам и оставалась упрямой и непреклонной до самой смерти. Учитывая стальной характер деда Бернарда, Мэтт никогда не понимал, как они уживались.

Отец однажды сказал, что просто любили друг друга.

Имя Даниэлю выбирал сам Бернард, придерживаясь старой семейной традиции: первенца должны звать на французский манер, чтобы подчеркнуть древние корни. Кажется, отец и мать просто согласились. А вот для Мэтта они долго не могли определиться с именем — до самого рождения. Только тогда Даниэль заявил:

— Это Мэтт.

Все согласились. А бабушка ворчала, что предпочла бы что-то более ирландское, но не смела возражать тому, что «пришло» — по крайней мере, так говорили в семье. Зато предания родной земли она потом рассказывала Мэтту вечерами. Может, именно поэтому он любил книги.

На обед Мэтт предпочитал не уходить, но с утра позвонила Хэйзел и настойчиво попросила о встрече. Зная ее, она могла как расстаться с очередным партнером и торопиться пожаловаться, так и купить на аукционе редкое издание «Алисы в Стране чудес».

На улице — на этот раз авеню с испанским названием, и такая страница была в истории Нового Орлеана — располагалось аж несколько заведений, на любой вкус. Традиционная каджунская кухня, средиземноморская, испанская и мексиканская. Причем последние два ресторана агрессивно смотрели друг другу в окна. Хэйзел заявляла, что всё это для туристов, и назначала встречи, когда они обедали вместе, в небольшом баре «Дом на Байу».

Не поднимая головы, Мэтт нырнул в помещение, где вовсю работал кондиционер. Местом владел креол, который часто сам стоял у стойки, с удовольствием болтая. Мэтт брал обычный стейк с картошкой, попросил его и сегодня, сразу сделав заказ для Хэйзел.

Уселся в дальний угол, попробовал пиво и покосился на голову аллигатора, смотревшую стеклянными глазами со стены над баром.

По крайней мере, чучело точно настоящее. А вот по поводу людей Мэтт не мог быть уверен. Та старушка в магазине немного выбила из колеи. Кто знает, вдруг эта семейная пара с ребенком, которые едят вафли, вообще-то вдвоем, а маленькая девочка всего лишь призрак? Или вот тот мужчина, сидит в одиночестве, не поднимая голову от тарелки и с увлечением поедая обед.

Иногда призраки стоят и таращатся. Но чаще пытаются делать то же, что и при жизни.

Мэтт выругался, про себя и очень витиевато. Он ненавидел это ощущение, когда не мог отделить живых людей от мертвецов. Вообще-то обычно у него неплохо выходило — хотя в последнее время он просто предпочитал хлестать литрами травяной чай, который притуплял это виденье. Но у Даниэля чая не было, сегодня Мэтт его не пил… может, из-за долгого игнорирования призраков восприятие усилилось.

Проклятье!

— О, ты что такой недовольный?

Мэтт настолько увлекся размышлениями о мертвецах, что не заметил, как вошла Хэйзел и теперь встала у столика, уперев руки в бока.

Шорты не скрывали стройных ног, на майке кислотного цвета красовался по меньшей мере пяток разноцветных бус. Когда-то у Хэйзел была длинная коса, но сейчас они стригла волосы в неровное каре и выкрашивала в яркие цвета — сегодня бруснично-красный. Задрав на макушку солнечные очки, она рассматривала Мэтта, насмешливо приподняв брови.

— Я такой же, как всегда, — проворчал Мэтт.

— Ха! И правда. Чего это я.

Кинув на стул сумочку с бахромой, Хэйзел уселась, позвенивая многочисленными браслетами, которые украшали ее руки чуть ли не до локтей.

Мэтт и Хэйзел когда-то учились в одной школе и вместе ходили на занятия к мисс Браун в художественный класс. Мэтту нравилось рисовать тушью или ощущать в пальцах приятную тяжесть мажущего угля. Он не воспринимал рисование серьезно, но оно помогало очистить голову — к тому же, когда смотришь на лист бумаги, точно не увидишь призрака.

Хэйзел интересовалась куда больше. После школы она поступила в колледж и стала иллюстрировать детские книжки, между делом успевая менять партнеров. Их дружба оставалась чем-то устойчивым, что заземляло Мэтта и не давало Хэйзел сместиться с орбиты.

По крайней мере, так хотелось думать Мэтту.

Когда Хэйзел принесли кофе, она втянула латте через трубочку, но в тот же момент ткнула в Мэтта пальцем.

— А это откуда? С кем успел поцапаться?

Мэтт невольно коснулся лба, на котором пластырь надежно скрывал ссадину. Принесли еду, на несколько мгновений лишив необходимости отвечать, но на самом деле, Мэтт очень хотел рассказать. Всё ведь это отчасти вина Хэйзел.

— А кто послал меня к Пайпер? — Мэтт постарался вложить в голос весь скопившийся яд. — Не хотела возвращать вещи своей подружке и послала меня!

— Ты же согласился, — парировала Хэйзел. — А у меня слишком плохие воспоминания! Я бы этой девчонке глаза выцарапала. Она мне изменяла!

— Да-да, и ты порвала с ней. А меня послала вернуть вещи.

— Попросила. По-дружески.

Хэйзел часто меняла партнеров. Обычно это оказывались мужчины, иногда женщины. Мэтт знал их только по рассказам, но с Пайпер был знаком, она училась в их же школе.

Хэйзел невозмутимо накалывала кусочки мяса в рагу, а Мэтт чувствовал всё большее раздражение. Он взял нож и вилку, но не торопился приступать к стейку. Вместо этого наклонился к Хэйзел, и плохо скрываемое негодование так и сочилось из его слов:

— И ты не предупреждала, что там будет Себастьян.

— Ааа, ее братец-гондон.

— Он меня и разукрасил. Хотя сначала я ему хорошенько вмазал.

Хэйзел кивнула и указала вилкой на руку Мэтта:

— Полностью поддерживаю твои действия. А теперь будь добр, используй нож по назначению.

— Ты знала, что Себастьян там будет.

— Ну… подозревала. Но не стала говорить. Я же не была уверена на сто процентов!

Внутри Мэтт клокотала ярость, хотелось что-нибудь разбить, и он заставил себя остановиться, несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть. И приняться наконец за несчастное мясо, скрежеща по тарелке так, будто собирался и ее расколошматить.

Спокойствие не было сильной стороной Мэтта. То есть он хотел бы быть невозмутимым, но находилось слишком много вещей, которые его… трогали. Да и рассудительностью Мэтт никогда не отличался.

По крайней мере, его давно не привлекала полиция. Он работает над собой!

Мать говорила, что вся ирландская кровь проявилась в Мэтте. У нее при этих словах отчетливо звучало неодобрение — набожная католичка Мэри не понимала всех «безумств», как она называла. Отец только посмеивался, он вроде бы по молодости тоже не был паинькой.

Даниэль никогда не высказывался неодобрительно о поступках брата, а Мэтт всегда немного завидовал его умению держать себя в руках. Но на всю жизнь запомнил, как бабушка однажды сказала, что Дану попросту пришлось таким быть из-за лоа. Чтобы не ослаблять контроль.

— А иначе что? — с вызовом спросил тогда Мэтт. Он видел, как лоа выполняли поручения Дана, приносили ему мелкие вещи, подслушивали.

— Лоа сведут с ума.

С призраками хотя бы можно не обращать на них внимания. Им глубоко плевать как на спокойствие Мэтта, так и на его силу воли.

Принесли новый кофе для Хэйзел и еще пиво для Мэтта.

— Это гри-гри? — спросила Хэйзел, кивая на амулет на груди Мэтта и явно желая перевести тему. — Не видела, чтобы ты их носил.

Мэтт пожал плечами.

— Что в нем? — не унималась Хэйзел. — Крысиный хвостик, немного могильной земли, человеческий позвонок?

— Точно ничего человеческого. Я такое не терплю.

Хэйзел знала и о семье Мэтта, и о его даре. Она принимала это как само собой разумеющееся, может, именно поэтому Мэтт и дружил с ней столько лет. Человеческие кости он терпеть не мог, к ним слишком часто цеплялись ошметки призраков.

Даниэль об этом знал, так что, скорее всего, сделал колдовской мешочек на защиту из земли и животных. Судя по запаху, наверняка еще из трав, хотя это больше по части Мэтта.

Когда вчера Даниэль вручил ему гри-гри между поеданием кусков пиццы, Мэтт даже растерялся. Видимо, к своим плохим предчувствиям Даниэль относился максимально внимательно.

Убрав мешочек под футболку, Мэтт повторил:

— Травы, земля… ничего особенного. Гри-гри сделал мой брат.

— О нем-то я и хотела поговорить.

— О Даниэле? — искренне удивился Мэтт. Конечно, Хэйзел с ним знакома, но они толком никогда не общались.

— Точнее, об истории, в которую он влип. Ты же знаешь, что мой кузен Уилл работает в полиции?

— Да, помню. Патрульным?

— Он любопытный и в курсе всего. А я люблю слушать его истории! Сейчас всё отделение взбудоражено трупом Бенджамина Тайлера.

Мэтт удивился, но попытался не показывать, как навострил уши. Вот, может же казаться спокойным, когда надо. Хэйзел, правда, и не обращала внимания. Она взмахнула рукой, отчего звякнули многочисленные браслеты:

— Нашли место, где умер этот парень. Конечно, всё смыло дождем, никаких улик, но криминалисты уверены, там проводили ритуал.

Мэтт пожал плечами и даже не пытался скрыть разочарования. Бен сам заявлял, что нашел кого-то для обряда, ничего неожиданного.

— Дальше интереснее, — заговорщицки продолжала Хэйзел. — Труп снесло, место оказалось недалеко, там выход к дорогам… короче, рядом есть магазин. И его хозяин вспомнил Бена! Он заходил вечером перед смертью. Один, но тот, кто с ним был, мог остаться снаружи. Бен взял соль. Похвастался, что будут проводить ритуал. Заявил, что его спутник — Даниэль Эш.

Сначала Мэтт удивился. А потом вспомнил Бена: хвастливого, самоуверенного. Он был в общем-то хорошим парнем, но если его задело, что Даниэль отказался проводить ритуал, он мог и приврать. В конце концов, Дан хоть и редко работал для кого-то, но был известен в определенных кругах. А может, именно поэтому и был.

— Это же вранье, — сказал Мэтт. — Хозяин магазина не видел Даниэля.

— Нет. Поэтому его свидетельство нельзя использовать. Но полиция копает в этом направлении.

Если вчера Мэтт не очень-то соглашался с Даниэлем, что им стоит выяснить, что произошло, то теперь причины казались серьезнее. А происходящее всё меньше нравилось.

Положив голову на руку, Хэйзел задумчиво посмотрела на Мэтта:

— Ты уверен, что твой брат не замешан?

— Конечно.

Хэйзел пожала плечами, как будто доверяла суждениям Мэтта — или ей всё равно. Возможно, если бы Мэтт сказал, что Даниэль убил Бена, Хэйзел бы ничуть не удивилась, и это никак не изменило ее настроения или восприятия. Отчасти можно позавидовать.

От еще одного кофе Хэйзел отказалась и вместе с Мэттом взяла обычный чай. Они быстро расправились с первыми чашками. На самом деле, Мэтт задумался и даже не заметил, как всё выпил. Он крутил чашку в руках, когда Хэйзел спросила:

— Умеешь гадать?

— Что?

— По чаинкам.

Мэтт покачал головой:

— Бабушка умела. Пока дед общался с лоа, она гадала на камнях и веточках.

— От деревьев, что ли?

— У нее был целый набор в мешочке. Она предсказывала будущее по виду дерева, которое вытаскивала.

— Звучит… забавно.

Мэтт улыбнулся:

— Так и было. Больше развлечение, нежели настоящее гадание. Хотя кое-что серьезное она тоже умела.

Воспоминания не были приятными. Остальная семья не очень-то хотела знать будущее, а вот Мэтт постоянно доставал бабушку. Пока она не сдалась и не зажгла свечи только для него одного, заставила вглядываться в темную воду и произносила древние ирландские слова, значения которых Мэтт не знал.

Ничего особенного или шокирующего бабушка не нагадала. Но Мэтту не понравилось само ощущение. Будто бы его жизнь заранее предопределена, и его действия ничего не значат. Он не мог с этим согласиться. И, кажется, до сих пор доказывал, что всё вовсе не так.

Он может обходиться и без «семейного наследия». Он сам выбирает будущее.

То гадание произошло незадолго до бабушкиной смерти. Мэтту исполнилось четырнадцать, и тогда весь его мир буквально ходил ходуном. Сначала Даниэль уехал в семинарию — точнее, во что-то вроде школы при семинарии, где и заканчивал старшие классы. А потом умерла бабушка.

— Мы чувствуем смерть одного из нас, — тихо сказал Мэтт. — Когда умирает кто-то значимый из Эшей или близкий. Когда его сердце останавливается, мы ощущаем этот момент. Знаем, что произошло. Когда бабушка умерла, я был в школе.

Не первая смерть на памяти Мэтта. Но когда погиб дядя, Мэтту было девять, и он даже не понял, что именно ощутил. К тому же… ну, смерть тогда не казалась концом. Дядю Мэтт видел потом пару раз уже призраком.

Он надеялся встретиться с бабушкой. Она обещала к нему прийти. Но так ни разу и не явилась.

Смерть забрала ее, и тогда-то Мэтт и осознал, что это насовсем. Призраки, которых он видит, вовсе не живые люди. Это воспоминания о них, обрывки личностей. Всё остальное стирает смерть.

Зачем ему видеть призраков? Они нереальны. Они… тоже обманывают.

— Ты ведь всегда их видишь? — неожиданно спросила Хэйзел. — И сейчас?

— Ну, сейчас особенно. Я не пил свой волшебный чай.

А призраки как будто стали ярче и осязаемее.

— Ты говорил, это бабушка учила тебя смешивать травы… Мэтт, у тебя ведь здорово выходит. Ты мог бы помогать травами людям.

— Не хочу я никому помогать!

Выливая в чашку последние капли чая, Хэйзел сделала то неповторимое выражение лица, которое умела: я тебе как бы верю, парень, но ты сам знаешь, что всё не так. Хэйзел почему-то не сомневалась, что Мэтт должен стать медиумом и травником, раздавая свои визитки всем на улицах и помогая каждому встречному.

— Ты же училась со мной, — резко сказал Мэтт. — Видела, как надо мной смеялись!

— Ну и что? Они думали, ты говоришь с пустым местом.

— Они считали меня психом.

— Какая разница? Ты же знал, что это не так.

Призраки лгут, люди смеются. Умение видеть то, чего нет, никогда не приносило Мэтту хорошего. Зато добавляло синяков.

— Мой перерыв почти закончился, — сухо сказал Мэтт. — Пора на работу.

Возможно, залогом долгой дружбы с Хэйзел стало то, что она знала, когда стоит согласиться, замолчать и не продолжать гнуть свою линию. Вот и сейчас она предложила расплатиться по счету, а до этого рассказывала не о смерти, а о подруге, которая всеми правдами и неправдами пыталась женить на себе своего парня.

Путь в магазин был коротким, но Мэтт намеренно выбрал длинную дорогу в обход квартала. Жара стискивала в решительные объятия, но слишком уж хотелось пройтись и подышать воздухом.

Даже если половина людей, которые встречались на улице, были мертвыми.

Мэтт старался не думать об этом, хотя разговор с Хэйзел заставил вспомнить не только бабушку, но и детство. Отец всегда был занят делами, а требованиям матери не так-то просто было соответствовать. Мэтт не был душой компании, заводить друзей всегда казалось сложным — особенно когда большая часть из них считала психом.

Или верила и боялась. Это было даже хуже.

Ему повезло, что всегда оставался Даниэль — старший, спокойный, кто точно не страшился и не сомневался в правдивости слов. Он слушал и о соседке, умершей полгода назад, но до сих пор возвращалась в свой сад, и об учительнице, которая таскала за собой искаженный ошметок мужа. Не все призраки оставались яркими и живыми, от многих лишь тлели куски, и они пугали больше всего.

Даниэль не видел призрачного котенка, с которым играл Мэтт, но с энтузиазмом предлагал для него имена. Даже хотел отыскать его труп — Мэтт до сих пор не знал, говорил ли он всерьез.

А потом он умер. Даниэль никогда не спрашивал, а Мэтт не рассказывал, но он ощутил смерть брата. Его собственное сердце сжалось и будто бы пропустило удар. Он увидел призрака — не полноценного, а скорее отголосок души, который мелькнул на долю мгновения — бледный, в крови и мертвый.

Когда позвонил отец рассказать об аварии, они оба уже знали, что Даниэль мертв, хоть ни один из них не сказал этого вслух.

Мэтт не очень-то помнил, как ехал в больницу, зато точно приехал раньше отца. Ему первому врач сообщил, что да, Даниэль правда умирал, но его сердце снова забилось.

К черту всё! Мэтт вытащил телефон, сам не зная, то ли собирался позвонить Даниэлю и рассказать о полиции, то ли открыть семейный чатик и позвать брата с сестрой в тетушкин бар.

Мэтт остановился, таращась на перекресток и забыв о телефоне. Ему хватало мертвецов, он не призывал дьяволов и лоа, поэтому не имел предубеждений против перекрестков. Возможно, сейчас стоило начать думать о них иначе.

Потому что там плыли, наполовину зарывшись в асфальт, призрачные гробы. Мэтт никогда такого не видел. Как будто мертвецы вспоминали свое путешествие, когда ураган "Катрина" разрушил даже склепы на кладбищах.

По ту сторону улицы стояла фигура, которую Мэтт не сразу узнал. Бабушка Эйлин. Она никогда не являлась ему со дня своей смерти, но теперь стояла и смотрела, совсем как живая. Она вскинула руку и сделала охранный жест — при жизни утверждала, что он ирландский, но Мэтт знал, что она сама его придумала.

Она предупреждала об опасности. Бабушка явилась сейчас, чтобы предупредить об опасности.

Она исчезла, а всплывшие гробы еще некоторое время двигались по улице.