Достойные противники

Перед большим белым зданием на Мельбери-стрит, в котором находится главное нью-йоркское полицейское управление, остановилась полицейская карета. Эти кареты, устроенные наподобие немецких омнибусов, имеют один только вход сзади и прикрыты густым непромокаемым холстом, вследствие чего внутри их всегда царит полумрак. Запряженные двумя быстрыми лошадками, они постоянно встречаются на улицах Нью-Йорка, принадлежа к типичным явлениям уличной жизни этого громадного города. Конвой состоит из четырех человек. На козлах грозно восседает кучер, а сзади на запятках, спиной к прохожим и не спуская глаз с невольных седоков кареты, стоит такой же грозный кондуктор. Один полисмен сидит с арестантами в самой карете на всякий случай, а четвертый вместе с кучером на козлах.

Девятый час утра был на исходе, но холодный серый ноябрьский туман все еще заволакивал небо и не пропускал лучей утреннего солнца.

Как только карета остановилась перед полицейским управлением, сидевший на запятках полисмен соскочил со своего места и открыл двери.

Полисмен, сидевший внутри кареты, в ту же минуту выскочил и прикрывая лицо окровавленным платком, бросился мимо стоявшего у запяток коллеги, шепнув ему: — Подожди минутку! Я сейчас вернусь, запри пока двери! — а через секунду уже побежал вверх по лестнице полицейского управления и скрылся во внутренних покоях.

— Что случилось? — спросил один из группы полисменов, стоявших у подъезда. — Кровь у него носом пошла, что ли?

— Это старый Боб Фицсимонс, — объяснил ему вожатый кареты. — Ведь он чахоточный, вероятно, опять кровью захаркал!

Он запер дверцу кареты и подошел к полисменам.

— Там, — сказал он, указывая пальцем на карету, — сидят у нас два молодца, которых поймал Ник Картер. Кажется, он дал Бобу еще какое-то поручение, которого я не расслышал… посмотрим, что он скажет, должно быть, сейчас вернется.

Полисмены заглянули внутрь кареты, но при царившем там полумраке они не могли разглядеть ничего, кроме двух мужчин, неподвижно сидевших спиной к дверцам.

— Ловкие были мошенники, — шепнул кондуктор своему коллеге Кримеру, — один из них тот самый директор банка, который, помнишь, сбежал отсюда из управления недели две тому назад.

Полисмены состроили важные лица и покачали головами.

— Это Картер поймал их? — осведомился один из них. — А ведь молодец он, право!

— Помню, помню, — заметил второй, — это та знаменитая история с Национальным банком, когда убили ночного дежурного! Как же! Это все Картер обнаружил тогда.

— Еще бы! — подтвердил Кример с важной миной, он чрезвычайно гордился своей ответственной ролью в качестве стражника таких знаменитых и опасных преступников.

Впрочем, дело, о котором говорили полисмены, было действительно одним из самых беспримерных в полицейской истории города и даже нью-йоркская публика, всегда падкая на новые сенсационные события и поэтому быстро забывающая старые, на этот раз долго не могла успокоиться по поводу необыкновенно дерзкого преступления.

Дело было вот в чем. В одно прекрасное утро Национальный банк на Валль-стрит оказался ограбленным не более и не менее как на 350 000 долларов. Директор банка, некто Исаак Мидов, пригласил Ника Картера для разъяснения этого дела, а знаменитый сыщик к крайнему его удивлению обнаружил в уважаемом всеми директоре беглого арестанта, бывшие сообщники которого так долго донимали его всякими вымогательствами, пока он не решил раз и навсегда отделаться от них, предоставив им возможность ограбить его же собственный банк.

Мидова арестовали, но в ту же ночь два подкупленных тюремных сторожа дали ему возможность бежать.

Сторожей сейчас же поймали и посадили. Бывший же директор, сбежав из-под ареста, утром рано как ни в чем не бывало пришел в банк и с невероятным нахальством, воспользовавшись тем, что служащие еще ничего не знали, взял еще 55 000 долларов и бежал. В этом, как без сомнения и во всех предыдущих его преступных мероприятиях, ему оказал содействие один красивый молодой человек из общества, Морис Каррутер, который, впрочем, уже некоторое время находился под подозрением и наблюдением полиции.

Мидов и не подумал оставить Нью-Йорк, а продолжал жить в нем, скрываясь в пустом доме на Бостонской дороге в северной части города.

К этому дому прилежал другой, тоже деревянный и совершенно подобный ему, оба дома отстояли друг от друга не более каких-нибудь двухсот футов и были окружены садами, под землей из подвала в подвал их соединял подземный проход.

Во время преследования беглеца Ник Картер был завлечен Морисом Каррутером в этот полузасыпанный уже проход и оказался там запертым. Лишь благодаря сверхчеловеческим усилиям ему удалось освободиться и арестовать обоих преступников, вместе с тем он отнял у Мидова и похищенные им 55 000 долларов.

Вот эти-то два арестанта и находились теперь в полицейской карете перед главным подъездом полицейского управления.

— Долго что-то не возвращается Боб Фицсимонс, — заметил один из беседовавших полисменов. — Ведь уже четверть часа прошло.

— Сбегайте-ка кто-нибудь туда да посмотрите, куда это он провалился, — попросил Кример, которому тоже надоело ждать.

— Вон идет инспектор, — шепнул один из полисменов. В самом деле из-за угла только что показалась элегантная стройная фигура начальника полиции, который быстрыми шагами стал приближаться к подъезду.

Полисмены сразу разбежались, стараясь не попасться на глаза строгому начальнику, около кареты остался только один Кример.

— Что здесь такое? Зачем здесь стоит карета? — осведомился инспектор Мак-Глусски, заглядывая внутрь экипажа. — Ведь там два арестанта… чего же вы ждете, Кример?

— У Боба Фицсимонса кровь носом пошла, господин инспектор. Он побежал в управление, а мне велел подождать здесь минуту… только он что-то не возвращается, а…

— Кример, вы болван, каких свет не создавал, — рассердился инспектор. — Откройте сейчас же дверь и отведите арестантов в дом.

Кример бросился открывать дверцы кареты.

— Ну, живее, вылезайте! — прикрикнул он на двух сидевших в переднем углу арестантов. — Вылезайте, говорю я вам!

Но арестанты не двигались.

— Что это, господин инспектор, — сказал Кример, — ведь парни-то, никак заснули!

— Заснули? — в ужасе вскричал инспектор. — Да посмотрите же сюда!

При этом он указал на две узенькие струйки крови, которые тянулись через весь фургон и отдельными каплями уже начинали стекать через задний край кареты.

Громкий возглас инспектора привлек внимание некоторых полисменов, они окружили карету, тогда как Мак-Глусски немедленно поднялся на запятки. Он нагнулся над продолжавшими сидеть неподвижно арестантами, только посмотрел на них и сейчас же вышел опять из кареты.

— Позвоните сейчас же в похоронное бюро, — сказал он, мрачно сдвинув брови. — Один из арестантов сбежал, предварительно зарезав своего сообщника Исаака Мидова и Боба Фицсимонса. Оба они мертвы. А вы, Кример, арестованы, так как такое преступление могло удаться только благодаря самой грубой с вашей стороны оплошности.

Ужасные часы пережил Ник Картер, только благодаря крайнему напряжению всех умственных и физических сил, ему удалось не только освободиться из ловушки, коварно расставленной ему Морисом Каррутером, но даже разыскать и арестовать обоих скрывавшихся в том же доме мошенников.

Только после того как преступники, им же самим связанные, были наконец усажены в полицейскую карету и оставлены на попечении четырех полисменов, он решил, что может теперь подумать и о себе. Кратчайшим путем он направился прямо домой, чтобы там освежиться ванной и затем лечь спать и наверстать сон, потерянный в истекшую ночь.

Но вышло иначе. Едва только Ник Картер вышел из ванной, как его пожилая хозяйка явилась ему сообщить, что из главного полицейского управления уже несколько раз вызывали его по телефону.

Через минуту Ник Картер уже стоял у аппарата и просил соединить его с полицейским управлением.

— Алло, Ник, не можешь ли ты приехать ко мне, или ты слишком устал? — раздался в трубке голос инспектора.

— Нисколько, — возразил сыщик. — Правда, события последней ночи еще несколько дают себя чувствовать, но в общем я совершенно бодр. Все это я расскажу тебе после. А впрочем, что же у вас опять стряслось?

— Каррутер сбежал! — лаконично ответил инспектор.

Ник Картер остолбенел.

— Боже праведный! — невольно проговорил он. — Да неужели твои люди не могут даже доставить арестанта, которого им поручили связанного по рукам и ногам?

— По-видимому, нет. Во всяком случае Каррутера и след простыл. Это, к сожалению, факт!

— Милый сюрприз, нечего сказать! Как же это было возможно?

— Приезжай ко мне Ник, я тебе все расскажу. Впрочем, Мидов по крайней мере уж более не доставит тебе никаких хлопот.

— Слава Богу, хоть одно утешение. Смотри только, как бы и он не сбежал.

— Не беспокойся, он не сбежит — он мертв!

— Мертв?

От удивления сыщик чуть было не уронил трубку.

— Ради Бога, Жорж, оставь неуместные шутки! — прибавил он.

— Мне совсем не до шуток! — сказал инспектор. — Мидов мертв, зарезан своим закадычным другом Каррутером. Мало того, и Боб Фицсимонс, один из моих лучших работников, тоже убит негодяем!

— Какие приятные новости! — воскликнул сыщик, качая головой. — Да, этот Морис Каррутер не любит делать дело наполовину, он если убивает, так убивает уж чуть ли не дюжинами. Знаешь ли ты, что стало с Полем Лафонтом, твоим примерным сыщиком, которого ты послал по следам Каррутера?

— Понятия не имею, надеюсь, ничего худого! Меня и без того уже беспокоит, что он, такой добросовестный и исправный, до сих пор еще не возвращается.

— Да! Бедный Лафонт уже не явится к тебе с докладом. Труп убитого молодого сыщика похоронен под развалинами того дома на Бостонской дороге, который Каррутер сжег прошедшей ночью, чтобы скрыть всякий след своего преступления!

— Праведный Боже! Поль Лафонт убит! — с ужасом вскричал инспектор Мак-Глусски.

— Да, Каррутер убил его. Труп его лежит в шахте под погребом сожженного дома. Все это я потом расскажу тебе подробнее. Каррутер и Мидов думали и меня обезвредить навсегда, но мне удалось доказать им, что они ошиблись в своих расчетах.

— Ты, как кошка, Ник, тебя как ни убивай, все не добьешь. Приезжай же скорей. Я ничего больше не могу придумать! Прощай! — Инспектор дал отбой.

Ник Картер повесил трубку, переоделся и немедленно отправился в полицейское управление. Когда сыщик выходил на улицу, он по одежде и вообще по наружности, конечно, ничем не отличался от прочих прохожих, но на самом деле всегда представлял собой своего рода ходячий арсенал. По всем карманам у него всегда были рассованы самые своеобразные инструменты собственного изобретения: отмычка, долото и всякие орудия, которые возбудили бы зависть любого профессионального вора, и против которых не могли устоять никакие замки, каменные стены и электрические сигнализации.

Разговор с полицейским инспектором мало что разъяснил Нику Картеру. Сам неслыханный факт, что связанный по рукам и ногам Морис Каррутер не только сумел зарезать своего сообщника и сидевшего в карете полисмена, но даже надел на себя форменный сюртук последнего, сел на его место в карете, а перед зданием полицейского управления выскочил вместо него, прошел через обширные коридоры здания и вышел через один из задних выходов — этот факт все-таки оставался довольно непонятным.

Ник Картер сам связал Каррутера, заложил ему руки за спину и надел наручники, а на ноги кандалы. Стальные наручники и кандалы были найдены в карете неповрежденными, очевидно, они были сняты без всякого внешнего насилия. Кример на допросе показал, что на Третьей авеню карета простояла около четверти часа или несколькими минутами дольше. Произошедший на этой улице взрыв был ужасен и вызвал необычайный наплыв толпы. Большой многолюдный дом, в нижнем этаже которого, в аптекарском магазине, произошел взрыв, представлял собой один сплошной огненный столб; крики и вопли наполняли воздух, пожарные делали отчаянные усилия, чтобы спасти обитателей различных этажей, которые висели на почерневших от дыма оконных рамах и в безумном ужасе кричали о помощи. Неудивительно, что ужасное зрелище отвлекло внимание полисмена от порученной его надзору кареты. Весьма вероятно, и Боб Фицсимонс, сидевший внутри кареты, тоже высунул голову в дверь, чтобы лучше видеть то, что творилось на улице.

Этим, очевидно и воспользовался Морис Каррутер. По всей вероятности, он перемигнулся как-нибудь со своим сообщником, затем подсел к нему спина к спине и так близко поднес свои наручники к рукам Мидова, что тот мог нажать замыкающую наручники пружину и таким образом освободить руки своего приятеля.

Хоть Ник Картер и обыскал арестантов, прежде чем посадить их в карету, тем не менее Каррутеру, должно быть, все-таки удалось скрыть спрятанный у него кинжал. Располагая прямо-таки богатырскими силами, он слыл одним из самых ловких боксеров и мог одним-единственным ударом свалить даже довольно сильного соперника.

Без сомнения, он попробовал свою силу и на черепе несчастного полисмена Фицсимонса, у которого полицейский врач установил тяжелые ранения головы, но не довольствуясь этим, Каррутер, кроме того, три раза всадил несчастному кинжал в самое сердце.

Затем он, вероятно сделал вид, что хочет освободить своего приятеля, но поняв невозможность бегства их обоих, не постеснялся убрать неудобного ему Мидова так же, как убрал и Фицсимонса. Пользуясь полутьмой внутри кареты и тем, что внимание полисмена Кримера было отвлечено ужасным зрелищем взрыва, дерзкий преступник успел снять с убитого Фицсимонса его форменный сюртук, надел его каску, а убитого нарядил в собственную куртку и шляпу и посадил на свое прежнее место.

Когда Кример снова обратил внимание на карету, злодейство было уже содеяно и ничего необыкновенного в карете уже нельзя было заметить. Фицсимонс, человек пожилой и больной, быть может, не раз покашливал в дороге и платком вытирал с губ кровь. Рассчитывая на это, Каррутер выбегая из кареты держал платок у губ, закрывая им часть лица, и с невероятным нахальством пробежал мимо целой толпы полисменов и исчез.

Такой неслыханно дерзкий и притом дьявольски жестокий поступок с точки зрения Мориса Каррутера был вполне понятен: терять ему было нечего, а удача обещала все. Убийство несчастного сыщика Поля Лафонта неминуемо грозило ему казнью электричеством; если бы даже двойное убийство в полицейской карете не удалось, то это все-таки не могло усугубить ожидавшую его кару, в случае же удачи ему улыбалась свобода, а успех показал, что он был прав. Благодаря невероятной небрежности Кримера беглый король преступников, как прозвал его Ник Картер, выиграл по крайней мере полчаса, а для такого опасного человека, как Морис Каррутер, да еще в таком многолюдном городе, как Нью-Йорк, это было равносильно верному спасению.

Тем не менее со стороны полиции было сделано все, чтобы вернуть беглеца. Все полицейские участки Нью-Йорка были оповещены по телефону, на каждом из многочисленных углов огромного города стоял полисмен, получивший подробное описание беглого преступника и обязанный внимательно следить за каждым прохожим. Полисмены были расставлены и на всех станциях воздушной и подземной железной дороги для того, чтобы, пропуская мимо себя толпу приезжающих и отъезжающих, искать в ней человека, похожего на Мориса Каррутера, такие же полисмены стояли и на многочисленных пароходных пристанях.

— Так вот, — сказал Ник Картер, собираясь уходить от инспектора Мак-Глусски, — мы обязаны были предпринять все эти меры предосторожности, но они, без сомнения, совершенно бесполезны. Этот Морис Каррутер — гений своего преступного ремесла и, конечно, отлично предвидит все то, что будет сделано со стороны полиции. На такую удочку его не поймать! Он сидит теперь где-нибудь, в безопасном местечке и ждет, пока уляжется первое волнение. Пойду-ка я и прежде всего загляну в его шикарную квартиру в элегантном отеле «Ундина».

— Великолепная идея! — насмешливо сказал на это инспектор. — Побьюсь об заклад, что он тебя именно там и поджидает!

— Едва ли, — не смущаясь, возразил ему сыщик. — Я и не жду особенных результатов от этого моего визита, но все-таки возможно, что он даст мне какие либо сведения. Я нисколько не удивлюсь, если окажется, что Каррутер имеет еще и другую квартиру, в которой он чувствует себя в безопасности, как у Христа за пазухой. Быть может, он и сейчас сидит себе там, распивая кофе и смеется над нами. Кто знает… эта хитрая лиса, по-видимому, обладает какими-то сверхъестественными силами. Сколько недель уже выслеживают его и мои, и твои помощники, а каков результат?

— Ей-Богу, мы знали этого Каррутера всегда только как человека самого безупречного поведения, — досадливо проворчал инспектор. — От полуночи до полудня он неизменно находился в «Ундине» — а от полудня до полуночи сидел в разных первоклассных клубах, словом, вел жизнь богатого светского человека.

— По-видимому, дорогой друг, по-видимому! — сказал сыщик, подчеркивая каждое слово. — Мне чудится, что этот Каррутер всех нас водил за нос. В то время, как мы поджидали его в «Ундине», он, быть может, где-нибудь в другом месте совершал те преступления, которые до сих пор представляют собой неразрешенные загадки… но, разумеется, это одни только предположения. Зато, с другой стороны, я твердо уверен в том, что так или иначе снова поймаю этого Каррутера, несмотря на всю его хитрость. А теперь прощай!

— Не хочешь ли взять с собой кого-нибудь из моих людей? — крикнул ему вслед инспектор.

— Куда? В «Ундину», чтобы сделать всю эту историю как можно более заметной? — смеясь, ответил сыщик. — Я даже своих не возьму, да и к чему? Долго ли осмотреть квартиру, а что я буду делать дальше, этого я и сам еще не знаю. Знаю только, что с дубинами к Каррутеру не подступишься, против него надо действовать с тонким расчетом, а как именно и где — это покажет будущее!

С этими словами Ник Картер оставил квартиру полицейского инспектора, чтобы немедленно отправиться в отель «Ундина», где беглец снимал несколько роскошных комнат.

Гостиница «Ундина» принадлежала к числу самых элегантных и самых дорогих отелей, устроенных специально для состоятельных холостяков и обставленных со всевозможным комфортом. Она состояла из отдельных апартаментов, то есть небольших квартирок в несколько меблированных комнат с внутренним коридором, предназначающихся только для одного лица. Громадное десятиэтажное здание находилось недалеко от Центрального парка и знаменитой Пятой авеню, на перекрестке 50-й улицы.

Дойдя до угла Пятой авеню, Ник Картер издали посмотрел на расположенный на противоположной стороне улицы, наискось от него, отель с мраморной русалкой над великолепным подъездом, по присутствию которой отель и был назван «Ундина». Прежде всего он установил тот факт, что отель вплотную примыкал с одной стороны к угловому, еще более высокому дому Пятой авеню, а с другой — к зданию, выходившему в переулок и имевшему на один этаж меньше отеля. В этом, самом богатом и самом элегантном квартале города один гигантский дворец примыкал к другому, а цены за находящиеся в этих мраморных строениях с невероятной роскошью обставленные квартиры достигали баснословных размеров. По тысяче долларов и более в год платили за одну-единственную комнату. Ник Картер спокойно вошел в приемный зал «Ундины», представлявший собой роскошный зимний сад. Один из стоявших там негров-швейцаров с торопливой услужливостью бросился открывать большие зеркальные двери, и сыщик прошел в уютный теплый вестибюль, откуда расположенные полукругом лифты поднимали посетителей на разные этажи.

Один из служащих во фраке и белом галстуке сейчас же подошел к Нику Картеру и спросил что ему угодно.

— Мне надо видеть мистера Мориса Каррутера!

— Пожалуйста! Будьте любезны передать мне вашу карточку!

Сыщик посмотрел на него с некоторым удивлением.

— Вы в самом деле думаете, что мистер Каррутер дома? — спросил он с легкой иронией.

— Несомненно, мистер, я это знаю точно. Здесь обзор хороший: кто выходит или приходит, непременно должен пройти мимо швейцарской. Мистер Каррутер был дома и спал, как всегда, в этом можете быть совершенно уверены.

— А теперь вы несете ему завтрак?

— Да, — был лаконичный ответ.

Между тем они уже достигли верхнего этажа, дверь лифта открылась и Ник Картер с негром вышли на выстланный коврами коридор. В самом конце находилась дверь, имевшая номер 1000.

— Вот квартира мистера Каррутера, — пояснил негр. — Очень важная особа, мистер! Занимает лучшую квартиру во всем отеле… четыре комнаты и ванна… прикажете передать карточку? — спросил он, нажимая в то же время на кнопку электрического звонка.

— Не надо, — заявил сыщик, у которого от удивления мысли путались в голове. Дверь между тем открылась сама собой.

— Мистер Каррутер в столовой, — объяснил негр. — Ему стоит только, не вставая со стула, нажать кнопку и дверь коридора открывается сама собой, у нас все устроено на образцовый манер.

Ник Картер без лишних церемоний хотел пройти мимо негра прямо в коридор квартиры.

— Нет, нет, мистер, пожалуйте вашу карточку, — боязливо шепнул черный лакей, — на этот счет мистер Каррутер очень строг. Как-то я впустил одного джентльмена без карточки, так он пригрозил мне, что потребует моего увольнения, если только это случится еще хоть один раз.

— Ладно! На этот раз, я думаю, вас не уволят… прочь с дороги! — решительно сказал сыщик. — Я из главного полицейского управления и обязательно должен видеть мистера Каррутера.

С этими словами он оттолкнул негра в сторону и первым вошел в коридор квартиры. В коридор выходили три двери.

— Прямо, мистер… только вы сами отвечаете, — боязливо сказал негр.

Ник Картер только кивнул головой. В следующую минуту он открыл указанную негром дверь и очутился в уютно устроенной столовой, лицом к лицу с тем самым человеком, которого за каких-нибудь два часа перед этим арестовал и связал с неимоверными трудностями в захолустном покинутом доме и который после этого уже успел совершить два новых убийства и бежать с неслыханной дерзостью из полицейской кареты.

Морис Каррутер, молодой человек лет тридцати, сильный, здоровый, благородные черты лица и гордая осанка которого напоминали античную статую, сидел в изящном белом фланелевом костюме за изысканно накрытым столом, покуривал сигару и казалось, был погружен в чтение газеты.

Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда острый взгляд его глаз остановился на неожиданном пришельце, казалось, совершенно ему незнакомом. Он высокомерно смерил его с ног до головы.

— Это что значит, Зам? — строго обратился он к негру, который жался за широкой спиной Картера с подносом в дрожащих руках. — Кто этот господин и как он смеет входить ко мне в комнату без доклада?

— Они говорят, что они из главного полицейского управления, — заикаясь, оправдывался лакей и протиснулся мимо сыщика, чтобы поставить поднос на стол.

До самого последнего момента Ник Картер не хотел верить в неслыханную дерзость короля преступников, но теперь он убедился, что и служащий, и негр были правы: перед ним действительно сидел Морис Каррутер, тот Морис,Каррутер, арест которого нынче ночью чуть было не стоил ему собственной жизни и который теперь с безграничным нахальством сидел тут в своей хорошо известной полиции квартире, отлично зная, что в это самое время весь Нью-Йорк поднят на ноги, чтобы напасть на его след. Это был верх хладнокровия и дерзости, но вместе с тем и величайшая глупость, как решил Ник Картер, и следующая минута должна была это доказать. Не воображал ли этот опасный человек, что мог как-нибудь обелить себя от возводимых на него обвинений?

Вид его смертельного врага вернул Нику Картеру все его хладнокровие и присутствие духа. С быстротой молнии он выхватил револьвер и направил его на преступника.

— Вот неожиданно скорая встреча, Морис Каррутер! В самом деле! Ваша дерзость превосходит всякое человеческое понимание. Не сопротивляйтесь, иначе я пристрелю вас, как собаку!

Но преступник даже бровью не повел и остался сидеть, облокотившись на стол.

— Кто же вы, мистер? — холодно спросил он. — Что это за манера врываться ко мне в комнату и угрожать мне револьвером?

— Оставьте ваши шутки, мы знаем друг друга! — резко перебил его сыщик. — Не далее как два часа тому назад вы выскочили из полицейской кареты, предварительно убив в ней вашего сообщника Исаака Мидова и одного полисмена.

Но Морис Каррутер засмеялся ему в лицо.

— Вот новости! Насколько помню, я еще полчаса тому назад лежал в кровати и притом с самой полуночи, не так ли, Зам?

— Без сомнения, мистер! — проговорил перепуганный негр. — Ведь вы лежали еще в кровати, когда позвонили и заказали себе завтрак!

Одним прыжком Ник Картер подскочил к преступнику и прежде чем тот успел опомниться, отодвинул широкий рукав его фланелевой куртки. На руке широкая красная полоса обозначила то место, где давили стальные наручники.

— Вот этого достаточно! — сказал он. — Утверждайте, что хотите, но это след тех наручников, которые я сам надел на вас сегодня утром. А теперь — руки за спину! Живее, Морис Каррутер!… На этот раз вы чересчур смело играли и — проиграли!

С этими словами он, продолжая держать в правой руке револьвер, достал из кармана пару блестящих наручников.

— Руки за спину! — скомандовал он.

То что произошло после этого, было делом одной секунды.

Морис Каррутер, по-видимому, повинуясь неизбежной судьбе, сделал вид, что снимает со стола руки, но в тот же момент схватил тяжелый серебряный поднос и вместе со стоявшими на нем стаканами и тарелками со всего размаху бросил в сыщика.

Ник Картер выстрелил. Но рука, обожженная горячим кофе, дрогнула, и пуля пролетела мимо. В ту же секунду Морис Каррутер схватил за талию совершенно обомлевшего от ужаса негра и, как резиновый мячик, бросил его на сыщика, прежде чем тот успел во второй раз поднять револьвер и выстрелить.

Крик бешенства вырвался у сыщика. Но тяжелое тело навалившегося на него негра сшибло его с ног и прежде чем он успел из-под него высвободиться, прошло еще несколько драгоценных секунд.

А Морису Каррутеру между тем уже удалось рвануть дверь в соседнюю комнату и снова захлопнуть ее за собой.

В тот самый момент когда Ник Картер подбежал к двери, с другой стороны щелкнул замок, звякнул тяжелый засов и послышался громкий злорадный смех. В бессильной злобе Ник Картер стал ломиться в дверь, налегая на нее всей тяжестью своего тела, но напрасно — дверь не поддавалась.

— Да что же это здесь такое? — крикнул в эту минуту управляющий, впопыхах прибежавший с несколькими лакеями, глухой звук выстрела, разумеется, переполошил весь отель.

— А вот сейчас я вам скажу, что! — закричал весь красный от волнения сыщик. — Ваш милый квартирант, Морис Каррутер — преступник, который преследуется законом за целый ряд совершенных им убийств. Я — сыщик Ник Картер, по имени, вероятно, вам известный. Вот мой значок!

С этими словами он показал совершенно оторопевшим слушателям свой документ.

— Но времени терять нельзя, — поспешно прибавил он. — Парень улизнул в эту дверь. Живее, топор! Я должен последовать за ним!

— Пожалуйста, не волнуйтесь так, мистер Картер, — постарался успокоить сыщика благовоспитанный управляющий. Будьте любезны, поберегите репутацию нашего дома. Если Морис Каррутер действительно, преступник, чего я, однако, не думаю, тем более что он уже много лет живет у нас и ведет прямо-таки примерный образ жизни, то во всяком случае он не может убежать, так как эта дверь единственная, которая ведет в спальню, куда он скрылся, другого выхода она не имеет.

— Ба! Этот человек на все способен! — воскликнул Ник Картер, который бросился к окну, высунулся из него и убедился, что смежная со столовой спальня имела только одно окно, последнее в целом ряду, и задней стеной примыкала прямо к стене углового дома, выходившего на Пятую авеню. Окно спальни было закрыто, к тому же бегство через него было едва ли возможно, так как вблизи него не проходило ни трубы, ни громоотвода, да и карниз был так узок, что на нем с трудом могла бы удержаться птица, не то что человек.

— Эй, вы! — подозвал сыщик Зама. — Становитесь-ка здесь, у окна, и не спускайте глаз со следующего окна спальни. Как только вы заметите что-нибудь подозрительное, сейчас же позовите меня!

Затем Ник Картер подошел к двери и достал из кармана какие-то блестящие инструменты. — Придется попортить дверь, — заявил он управляющему, который все еще стоял ломая руки.

— Но вы в самом деле не ошибаетесь, многоуважаемый мистер Картер? — в ужасе воскликнул он. — Швейцар тоже говорил мне сейчас, что мистер Каррутер совершил какие-то преступления сегодня утром, но мне кажется, что это совершенно немыслимо, я сам видел, как он незадолго до полуночи вернулся домой. В двенадцать часов у нас запирают двери. Никто из квартирантов не имеет ключа, всех впускает и выпускает дежурный швейцар.

— Это мне говорил уже Зам, который, как он говорит, и был дежурным сегодня ночью, — заметил Ник Картер, уже возившийся около двери. — Но все это ничего не значит, я совершенно уверен в том, что говорю. А вы, — прибавил он, несколько секунд напряженно прислушиваясь, — уверены в том, что спальня действительно не имеет никакого другого выхода?

— Решительно никакого, — уверял управляющий. — Спальня эта только большой альков в одно окно, она имеет только эту дверь, остальные стены массивные.

— Значит, негодяй должен сидеть в этой комнате, — заметил продолжавший усиленно работать сыщик.

— Несомненно!

Управляющий, страшно взволнованный, нагнулся к замочной скважине и заговорил дрожащим голосом:

— Мистер Каррутер! Откройте же! Это я… мистер Робинсон, все это, должно быть, какое-то недоразумение, которое должно выясниться. Мы все в отеле свидетели…

Но как он ни просил, никто на его просьбы не отзывался. Из комнаты не доносилось ни малейшего звука.

Между тем Ник Картер уже отвинтил замок, теперь надо было еще просверлить дыру в самой двери, чтобы просунуть руку и отодвинуть засов.

— Осторожно! — приказал Ник Картер. — Мы здесь имеем дело с отчаянным преступником, который не остановится перед новым убийством. То, что он так спокоен, только заставляет опасаться нового злодейства с его стороны: он выстрелит или бросит бомбу, почем я знаю!

Его слова не очень-то успокоительно подействовали на собравшуюся прислугу — все стали ретироваться в коридор, прибежавшие на шум горничные зажали себе уши, да и самому управляющему было не по себе.

Ник Картер сбоку, чтобы не попасть под выстрел и держа револьвер наготове, толкнул дверь.

— Пожалуйте, мистер Каррутер, — хладнокровно сказал он. — Вы видите, вам больше некуда бежать!

Никакого ответа. В комнате было так тихо, как будто там, вообще, не было никого.

Ожидая каждую минуту, что вот-вот раздастся выстрел, сыщик нагнулся вперед, чтобы заглянуть в спальню, тогда как жавшиеся в углу лакеи боязливо цеплялись друг за друга, ожидая какой-то ужасной катастрофы.

Но все по-прежнему оставалось совершенно тихо. Ник Картер нагнулся еще больше, посмотрел в комнату и к величайшему своему удивлению увидел, что преступник исчез.

— Но как же это возможно? — проговорил управляющий, протирая глаза от удивления. — Тут что-то нечисто, повторяю, эта комната не имеет другого выхода. Ведь я должен это знать — я служу здесь уже целых десять лет!

Но Ник Картер даже не слушал его. Вне себя от бешеной злости принялся он обшаривать всю комнату. Он заглянул под кровать, сорвал с нее одеяло, раскрыл увешенные изящным гардеробом шкафы и повсюду искал спрятавшегося преступника. Наконец он бросился к окну и раздвинул задернутые на ночь шторы.

Напрасно. Мориса Каррутера нигде не было.

— Да ведь это какое-то колдовство! — застонал управляющий. — Здесь нет другого выхода, кроме этой двери.

— Должен быть другой выход! — отрезал Ник Картер и несколько минут постоял неподвижно, чтобы собраться с мыслями, а главное, чтобы вернуть себе свое обычное хладнокровие и спокойствие. Мысль, что дерзкий преступник снова был уже почти в его руках и несмотря на это, опять сумел улизнуть, доводила его просто до бешенства. Он не переставал искать глазами по всем углам сравнительно небольшой комнаты. Только отсюда скрылся преступник, это во всяком случае не подлежало сомнению. Но каким образом? Во всяком случае не через окно: оно до сих пор было закрыто изнутри. Очевидно, Каррутер, вообще, не имел намерения бежать, а решил, опираясь на свидетельства всех служащих гостиницы, спокойно подпустить к себе опасность и дать ей отпор. Но при этом красные полосы на руках не были приняты им в расчет, и когда Ник Картер обнаружил их, тот моментально сообразил, что никакие свидетельства его уже не спасут. Тогда он бежал. Но опять-таки каким образом?

Ник Картер понял, что должен оставаться совершенно спокойным и собрать все свои умственные силы, чтобы не дать преступнику окончательно скрыться от рук правосудия.

Затем он решил не оставлять спальни, пока не разъяснит таинственной загадки, заключавшейся в бегстве короля преступников.

Через пол Каррутер бежать не мог, точно также как и через потолок: и тот и другой были совершенно неповреждены. Так как комната вдавалась внутрь дома острым углом и, следовательно, не имела задней стены, а передняя с окном не могла идти в расчет, то оставалось только остановиться на двух боковых стенах. Одна из них отделяла спальню от столовой, куда Каррутер, очевидно, не мог уже вернуться, следовательно, и она не могла внушать подозрений. Таким образом, оставалось только сосредоточить внимание на той стене, которая примыкала вплотную к стене углового дома Пятой авеню.

Почти вся эта стена была занята вделанными в саму стену шкафами.

Ник Картер с помощью лакеев гостиницы сейчас же принялся опорожнять эти шкафы от всех навешенных в них костюмов, картонок и тому подобных вещей. Как только опорожнялся один из шкафов, сыщик влезал в него и с помощью особых инструментов тщательно принимался обстукивать со всех сторон. Боковые и задняя стенки были сделаны из дорогих деревянных досок, вставленных в специально оставленные в стене пазы.

Прошло еще четверть часа. Наконец Ник Картер, продолжавший неутомимо работать, вскрикнул от радости. Задняя стенка среднего шкафа дала глухой звук. Несколько раз сыщик простучал вдоль гладко отполированных досок — результат получался все тот же. Управляющий смотрел на его работу, качая головой. Он тайком послал уже в ближайший полицейский участок, и капитан, пришедший в сопровождении нескольких полисменов, разумеется, удостоверил личность Ника Картера и объяснил, что тот знает, что ему делать и почему он действует так, а не иначе. Полисмены тоже стояли теперь в спальне и внимательно следили за каждым движением знаменитого короля сыщиков.

Под их удивленными взглядами Ник Картер осторожно засунул в боковую щель задней стенки тонкое лезвие одного из инструментов, снабженное на конце крючком; послышался легкий скрип и сыщик без особого затруднения надвинул одну половину задней стенки на другую, после чего обнаружилось довольно большое зияющее отверстие в глубине, прикрытое опять деревянной перегородкой.

— Я так и думал! — торжествующим голосом воскликнул Ник Картер. — Теперь по крайней мере мы знаем, как он улизнул, наш птенец, и теперь я понимаю, почему мне все не удавалось накрыть этого Каррутера. Ровно в полночь он возвращался домой, но только для того, чтобы через эту вот дыру снова покинуть свою квартиру и отправиться на мрачный путь преступлений…

Управляющий всплеснул руками.

— Боже мой, как это возможно? — проговорил он. — Я всегда считал мистера Каррутера таким почтенным джентльменом, а тут… Можно подумать что через эту дыру он ходил всегда в соседний дом!

— Ну да! Это не только можно подумать, это так и есть, дорогой мой, вот я вам сейчас и докажу, — сухо заметил ему Ник Картер.

И при этом он опять завозился со своими инструментами возле деревянной перегородки, закрывавшей отверстие с задней стороны.

— Это отверстие ведет прямо в соседний дом, — объяснил он, работая тем же лезвием с крючком. — Без сомнения, Каррутер снял в нем смежные с его здешней квартирой комнаты, чтобы иметь возможность незаметно входить и выходить в какое угодно время.

— Но ведь для этого надо было пробить два брантмауера — ведь это же совершенно немыслимо! — вскричал управляющий.

— Ба! Этакие пустяки не представляют препятствий для таких мощных натур, как Каррутер, — заметил на это сыщик. — Да он, вероятно, и немало поработал над этим. Сколько времени уже стоит тут рядом дом?

— Лет семь, во всяком случае он стоял уже, когда у нас поселился мистер Каррутер. — Боже мой, — прервал себя управляющий, — теперь я понимаю, почему господин Каррутер непременно хотел иметь именно эту квартиру. Здесь до него жил один адвокат, очень порядочный господин. Мистер Каррутер предложил платить ежегодно на 500 долларов больше, чем он, а так как в противном случае он грозился выехать, то мы и выселили адвоката.

— Еще бы, — проворчал сыщик, напирая на неподдававшуюся перегородку. — Что значат 500 долларов для такого человека, как Каррутер, который в один год набирает их, быть может, 500 тысяч и более.

Он вдруг остановился и одним прыжком выскочил из ниши обратно в спальню, очевидно, побуждаемый к этому тихим свистом, который вдруг послышался, когда он намеревался отодвинуть заднюю стенку.

— Это что? — вскричал он. — Осторожнее, я…— Он не закончил. Оглушительный треск, как пушечный выстрел, потряс стены и пол так, что управляющий и один из полисменов довольно больно шлепнулись об пол.

Ослепительное яркое пламя вместе с тучей удушливого черного дыма ворвалось сквозь перегородку в комнату. Ник Картер бросился к окну, чтобы впустить свежий воздух. После этого он осторожно подошел к дыре. Когда дым понемногу рассеялся, оказалось, что деревянная перегородка, около которой возился Ник Картер, исчезла, открылась и находившаяся за ней дверь, и в образовавшееся отверстие глядел дневной свет. Кругом валялись обсыпавшиеся кирпичи и загоревшееся платье, очевидно, от происшедшего взрыва загорелось содержимое стенного шкафа, подобного тому, какой находился и в спальне по эту сторону стены.

Полисмены уже бросились к находившимся в спальне кранам, наполняя водой первые попавшиеся сосуды и действительно в короткое время без особых затруднений затушили пламя.

Ник Картер первый через обгоревшее платье и тлеющие еще доски прошел в освободившуюся перед ними комнату.

Первое, что он услышал, не успев осмотреть роскошно обставленное помещение, тоже служившее спальней, были бешеные, неумолкающие звонки. Кто-то что есть мочи звонил в наружную дверь коридора и в то же время изо всех сил стучал в нее кулаками.

— Каково открытие, а? — обратился Картер к следовавшему за ним капитану. — Да, милый мой мистер Дулей, в вашем участке случаются иной раз вещи, о которых вы не имеете и представления.

— Эту штуку за перегородкой он ловко устроил, — признал Ник Картер. — Мой дорогой друг Каррутер хотел меня убить, без сомнения, это могло ему удаться, так как он прикрепил бомбу к подвижной части перегородки таким образом, что взрыв должен был произойти в мою сторону, как оно и случилось. Видите ли, господа — объяснил он, подходя к полуразрушенному шкафу, дверь которого была совершенно уничтожена, — вот остатки бомбы. Она была положена так, что всякая попытка пошевелить выдвижную часть перегородки должна была произвести взрыв, только впопыхах Каррутер имел неосторожность взять динамитную бомбу. Быть может, у него и не было другой под рукой, но таким образом, я смог услышать тот своеобразный свист и вовремя спастись прыжком в спальню. Откровенно говоря, я и подозревал уже нечто подобное и поэтому не торопился, я отодвигал перегородку медленно и осторожно. Если бы я дернул ее сразу, то теперь был бы уже мертвецом. Да, да! Иду, иду! — крикнул он вдруг в ответ на все еще неумолкавшие звонки и стук в коридорную дверь.

Когда он открыл дверь, то увидел перед собой целую толпу мужчин и женщин, которые при виде его с громкими криками попятились назад.

— В чем дело, сэр? — спросил сыщик стоявшего впереди всех негра.

— Я здешний швейцар! — взволнованно заявил тот. — Что это был за ужасный треск, и кто вы такой? Что вам нужно здесь, в квартире мистера Гейда?

— Вот как, здесь живет мистер Гейд? — спокойно произнес на это сыщик. А впрочем, успокойтесь, братец мой, я из главного полицейского управления, а вот и капитан здешнего участка Дулей со своими полисменами.

— Но что же это значит… не понимаю…

— Что тут понимать, дорогой мой? Войдите, тогда вам все будет ясно, — заметил Ник Картер и обратился к столпившимся в комнате остальным квартирантам: — Как видите господа, вам совершенно нечего беспокоиться. Здесь не случилось ничего такого, что могло бы представлять для вас интерес.

С этими словами он вывел их из комнаты и захлопнул за ними дверь, оставив в коридоре только одного негра-швейцара.

— Вы швейцар углового дома на Пятой авеню?

— Да, это я… но…

— Когда вы в последний раз видели мистера Гейда?

— Минут двадцать тому назад, не более.

— А где же именно?

— Внизу, в вестибюле. Я как раз чистил медные ручки, когда мистер Гейд с саквояжем в руке вышел из лифта. Он еще кивнул мне головой, сказал, что уезжает на несколько дней и велел мне присмотреть немного за его квартирой. Можете себе представить, как я испугался, когда вдруг раздался этот ужасный треск и когда я понял, что тут в квартире, очевидно, что-то такое произошло.

— Хорошо, а каков мистер Гейд на вид?

— Очень красивый господин… почти такой же высокий как я, здоровый, сильный, с черной бородой и в золотых очках… он был, конечно, в черном… ведь он духовного звания…

— Волк в овечьей шкуре, — с иронией заметил Ник Картер. — А давно живет здесь, в этом доме, мистер Гейд?

— Когда я поступил сюда, он жил уже здесь, а я поступил три года тому назад.

Ник Картер взял негра за руку и повел его в спальню. Там он показал ему закопченное дымом отверстие в стене и втайне улыбнулся, глядя на лицо пораженного негра.

— Что, не ожидал? — спросил он его. — Готов пари держать, что ты не знал про эту штуку.

— Что… что это за дыра? — прошептал черномазый. — Ведь она, должно быть, ведет прямо в «Ундину»?

— Надо полагать, — заметил на это сыщик. — Ну-с, мистер Дулей, каков теперь ваш долг службы? — обратился он к последовавшему за ним полицейскому капитану. — Бить повсюду тревогу об этом удалом мистере Гейде? Нет! Оставьте! Негодяй на целые полчаса в выигрыше и давно, конечно, успел скрыться в другом укромном местечке… Этакая лиса, без сомнения, имеет более одной норы. Чтобы его схватить, надо действовать систематично. Ну, а это уже мое дело! — закончил он. — А пока займемся-ка осмотром этой двойной квартиры.

Управляющий «Ундины» и швейцар углового дома стали шепотом переговариваться.

— Как это было возможно, — услышал Ник Картер удивленный возглас первого, — что этот человек проломал стены так, что мы не заметили хоть чего-нибудь?

— О, это совсем не так удивительно, — заметил на это сыщик. — Негодяй работал не торопясь и понемногу уносил мусор и камни в маленьких незаметных пакетах. Впрочем, поразительно простая и вместе с тем великолепная идея. Таким способом человек этот целые годы мог жить тут двойной жизнью. Подъезд углового дома к тому же выходит на Пятую авеню, не правда ли?

Негр ответил утвердительно.

Ник обратился к полицейскому капитану.

— Присмотрите за этими двумя квартирами, мистер Дулей, — сказал он. — Лучше всего, известите о случившемся инспектора Мак-Глусски и скажите ему от моего имени, что я взялся опять за преследование преступника. До свидания!

С этими словами он вышел из квартиры мнимого пастора Гейда.

Куда направился Морис Каррутер и где можно было надеяться его найти?

Прежде чем решиться на какой бы то ни было план действия, Ник Картер, конечно, должен был выяснить этот важный вопрос. В своем письме, которое Каррутер оставил Картеру, он говорил, что думает остаться в Нью-Йорке, а поэтому, собственно говоря, легко было предположить противоположное. Но, еще раз внимательно прочитав записку, сыщик пришел к заключению, что на этот раз его смертельный враг говорил правду. Сам тон, которым было написано письмо, был столь грубо бесцеремонен и вместе с тем столь вызывающ, что, быть может, даже против воли и желания автора передавал его искреннее мнение.

Таким образом, Морис Каррутер находился в Нью-Йорке и в нем же предполагал остаться. Быть может, легче найти булавку, затерянную в песке пустыни, нежели человека в этом огромном Вавилоне, да еще такого человека, как Каррутер, который, конечно, приложит всю свою изобретательность к тому, чтобы избежать карающей руки правосудия.

Прежде всего Каррутер, конечно, должен был снять с себя грим пастора Гейда. Случай создает иногда странные совпадения и нередко является самым ловким сыщиком. Такой преступник, как Морис Каррутер, был слишком умен для того, чтобы дать случаю какую бы то ни было возможность вмешаться. Поэтому на новое место он придет, разумеется, уже не в том виде, в каком известен полиции, а явится в каком-нибудь совершенно новом гриме, за которым никто не мог бы разглядеть преследуемого законом убийцу и который позволит ему свободно и безопасно разгуливать по улицам Нью-Йорка.

Но чтобы надеть на себя эту новую маску, Морис Каррутер должен был пойти в такое место, где опять-таки мог считать себя безопасным от неприятного вмешательства случая. Без сомнения, он не решился бы зайти к кому-либо из своих преступных сообщников, а их у него было более чем достаточно. Где бы ни находились их квартиры — в роскошных ли дворцах богатого квартала или огромных казармах бедного люда, — чернобородый пастор в золотых очках, подробное описание которого должно было появиться уже во всех вечерних газетах, легко мог обратить на себя чье-либо внимание и быть замеченным полицией. Нет, такой опасности Каррутер не станет себя подвергать. Он либо исчезнет в одном из тех темных притонов, которыми так богат Нью-Йорк и которые подобны той львиной норе, куда, по словам басни, много входит следов, а не выходит ни одного, или же отправится куда-нибудь за город, в поле или лес, где никто его не увидит, чтобы там переодеться, а затем снова вернуться в город. В саквояже, который взял с собой почтенный пастор Гейд, конечно, находилось все необходимое для нового маскарада.

Дальнейшее размышление, однако, привело Ника Картера к заключению, что Морис Каррутер, конечно, не решится предпринять дальнюю поездку по железной дороге. В любом поезде всегда находятся несколько сыщиков, которые могут уже быть осведомлены о сбежавшем преступнике, подробное описание его было разослано повсюду по телефону. Стоило ему показаться и его бы немедленно арестовали. Нет, это значило предоставить случаю всякие сложные шансы на выигрыш, а этого Морис Каррутер, конечно, никогда не сделал бы.

Оставались, следовательно, только притоны и кабачки местопребывания преступников, которые в Нью-Йорке распадаются на столь же многочисленные категории, как и гостиницы или отели этого огромного города. Но среди массы трущоб, где скрывались преступление и порок, было все-таки немного таких, которые не поддавались никакому надзору полиции, в которых всякий обыск должен был оставаться безрезультативным ввиду бесчисленных потайных ходов и уголков, устроенных под и над землей.

Понятно, что мнимый пастор Гейд мог направить свои шаги только в один из притонов этой последней категории. Ник Картер был вполне убежден, что прошедший огонь и воду Каррутер нисколько не уступал ему в знании преступного Нью-Йорка и, конечно, не раз уже побывал в этих трущобах, доступ в которые для не принадлежавших к этому миру связан с опасностью для жизни, для того, чтобы там среди их обитателей мужского и женского пола выбрать себе подходящие орудия для своих преступных замыслов. Теперь, скрываясь от преследователей, он, конечно, скроется именно в таком темном углу. Трудно было предположить что-нибудь другое. Там он, по всей вероятности, просидит несколько дней и тогда только в наиболее соответствующем моменту гриме перейдет на настоящую свою квартиру, в которой и будет скрываться до тех пор, пока вся история успеет позабыться.

— Так вот, мне надо теперь, — задумчиво сказал себе Ник Картер, — обыскать по порядку все эти трущобы. Особый интерес представляют собой только три или четыре из них, и как мне кажется, я достаточно посвящен в их секреты, чтобы предоставить себе доступ туда.

Ник Картер отлично знал, какие опасности представляло для него подобное предприятие. Если там, в этих тайных закоулках, кто-нибудь узнает в нем великого сыщика, то его убьют как собаку и никто даже не узнает этого, он просто бесследно исчезнет с лица земли и никакие розыски не прольют света на гибель Ника Картера.

— Придется переодеться, да так, чтоб я и сам не мог себя узнать, — продолжал свои размышления сыщик. — Лучше всего превратиться в бродягу… в настоящего хулигана… да такого, от которого не пахло бы ни румянами, ни гримом, а то у этих мошенников ужасно тонкое чутье на этот счет.

Без сомнения, Ник Картер обладал талантом перевоплощения в такой степени, как, пожалуй, никто другой на свете. У него имелся для этой цели целый арсенал всякого рода приспособлений и вспомогательных средств. Притом подобные запасы имелись у него не только в его изящной частной квартире — предусмотрительный сыщик имел свои «отделения», рассеянные по всем кварталам города, некоторые из них не были известны даже его собственным помощникам и сам он заходил в них всего раз или два в год.

Одно из таких отделений Ник Картер устроил себе и в «Чертовой кухне», особом квартале, населенном преимущественно цветными жителями Нью-Йорка. Оно находилось в большой казарме, сверху до низу занятой многочисленными семьями бедняков, в маленькой квартирке из двух комнат в подвальном этаже. Ник Картер отправился туда, но избрал для этого обходной путь.

Обе комнаты были похожи на костюмерную театра. В первой из них находилась ванна с газовой печкой. Ее прежде всего затопил Ник Картер. После этого он напустил воды в ванну и подошел к шкафу, внутреннее устройство которого напоминало аптеку. Достав из него различные бутылки и пузырьки, он приготовил какую-то особую смесь, которую тоже влил в ванну. Затем он разделся донага и сел в ванну. Мало-помалу его белая кожа окрасилась в темно-бронзовый цвет, который передался и лицу.

Когда Ник Картер вышел из ванны, он с ног до головы походил на темнокожего южанина, быть может, даже метиса.

Но не довольствуясь этим, сыщик еще намазал себе красками лицо, руки, шею и грудь.

— Ну-с, — сказал он себе, — теперь я, кажется, не полиняю… один только скипидар может смыть эту краску… теперь еще лицо и волосы.

Он сел у высокого зеркала и принялся за гримировку лица. Обмакнув тонкие, как иголки, трубочки в содержимое каких-то пузырьков, он закапал жидкость под веки, вследствие чего они распухли и воспалились. Несколько капель, спущенных в белки глаз, сделали глаза красными, а зрачки приняли тупое стеклянное выражение, какое замечается у профессиональных алкоголиков. Благородный греческий нос превратился в толстый огурец, губы вздулись, словом, красивый и мужественный Ник Картер в одну минуту превратился в настоящего урода, грязный, рваный и вонючий костюм наконец довершил маскарад, настолько удачный, что всякая нежная барышня при виде этого отвратительного бродяги, без сомнения, зажала бы нос и поспешно отвернулась прочь.

Ник Картер внимательно осмотрел себя в зеркале и остался доволен.

— Кажется, можно будет рискнуть, — шепнул он. Убедившись наконец, что все его оружие обычным способом спрятанное под одеждой при нем, он тщательно спрятал опять по шкафам все, что валялось вокруг, погасил газовые рожки и вышел из квартиры, причем сначала на лифте поднялся на верхний этаж, а потом уже пешком спустился вниз.

Ник Картер решил прежде всего посетить то место города, которое могло считаться самым захолустным, а вместе с тем и самым опасным. Это была трущоба в «Чертовой кухне», самом ужасном квартале громадного города, примыкавшем к боковым улицам Боуэри, тоже пользующимся более чем дурной славой.

Притон Гоннигала отличался от всех ему подобных. Он находился в узком безымянном переулке, которому народное остроумие дало название «аллея черни».

Несколько ступенек со стороны переулка вели вниз к входной двери, через которую посетитель вступал прямо в «салон», кабак самой низкой категории с типичным прилавком вдоль всей задней стены. В самом салоне стояли столы и стулья, которые в тот сравнительно ранний час, когда туда вошел Ник Картер, все были заняты обычными посетителями притона.

На обоих концах задней стены, за прилавком, находилось по одной железной двери, около которых день и ночь всегда сидел тот или другой из старых завсегдатаев трактира. В действительности же это были караульные, обязанные не пропускать через эти двери никого, кто не был бы хорошо известен им или хозяину трактира. Для непосвященного легче было открыть невооруженной рукой самый искусно устроенный несгораемый шкаф, чем проникнуть через одну из этих железных дверей.

Дверь справа вела в танцевальный зал с таким зеркальным паркетным полом, какой можно найти только в самых роскошных дворцах, вокруг зала шла балюстрада, на ней стояли стулья и столы, за которыми сидели и угощались почетные гости.

Дверь слева вела в комнату совершенно иного характера. Пол здесь был выстлан дорогими коврами, здесь находился буфет, такой богатый и изысканный, что его можно было бы перенести в любой первоклассный ресторан. Зато публика, которая до и после полуночи пировала здесь за многочисленными столиками, заказывая себе дорогие яства и вина, принадлежала исключительно к «обитателям ада», как посвященные называют тех боящихся дневного света субъектов, которые живут за счет сбережений своего ближнего и которые во имя этой наживы всегда готовы даже на убийство. Карманники, воры, разбойники, убийцы, словом, всякие темные деятели, да несколько разодетых и намазанных женщин — вот кто составлял контингент обычных посетителей, среди которых, без сомнения, не было ни одного, не имевшего того или другого столкновения с полицией. В этом помещении, представлявшем, однако, только как бы преддверие к самому секретному отделению дома, все эти преступники чувствовали себя совершенно безопасно и Гоннигал, владелец трактира, немало гордился тем, что до сих пор ни один еще страж правосудия не проникал в эту комнату.

В кругу преступников ее называли «мышиной норкой» и кому удавалось получить доступ в нее, тот чувствовал себя там как у Христа за пазухой, в безопасности от всякого преследования. Внутренность этой удивительной комнаты несколько напоминала зал-ресторан большого океанского парохода, так как вся задняя ее стена была выложена деревянными панелями. В этих панелях находились многочисленные двери, настолько искусно встроенные, что простым глазом их никак нельзя было отличить от стенной резьбы.

Эти двери в свою очередь вели в небольшие помещения, которые отдавались знакомым гостям за особую плату. Ими пользовались довольно часто, так как рыцари отмычек и их сообщники нередко имели свои «деловые» разговоры, которые совсем не предназначались для ушей третьих лиц. Наконец в этой комнате находилась еще одна потайная дверь, известная только очень немногим, самым близким.

Рядом с этой дверью на стене находилось несколько белых кнопок и если известным образом нажимали на эти кнопки, то стена вдруг расступалась, открывала темный ход и сейчас же опять запиралась. Но что именно находилось и что творилось за этой таинственной дверью — это знали только очень немногие.

Вот каков был притон Гоннигала, само собой разумеется, что кроме этого, он имел достаточное количество всяких запасных выходов на тот случай, если бы вдруг неожиданно нагрянула полиция. Гоннигал всегда хвастался тем, что не боится таких сюрпризов и что всегда успеет выпустить всех до единого из своих гостей, прежде чем полиция сумеет найти хотя один потайной ход.

В этом доме Ник Картер был, так сказать, своим человеком. Он часто бывал в нем под разными масками, но никогда никого там не арестовывал и даже никого не преследовал оттуда, а только делал в «мышиной норке» свои наблюдения, которыми пользовался уже потом где-нибудь в другом месте.

В первый раз теперь сыщик входил в притон Гоннигала под совершенно новой маской, под которой его не знал даже хозяин. Надо заметить, что между последним и Ником Картером установилось как бы особое негласное соглашение: сыщик делал свои наблюдения, а хозяин из страха перед ним терпел его присутствие и не выдавал его своим гостям. Но до сих пор дело касалось все только более или менее обыкновенных мошенников, на этот раз в «мышиной норке», быть может, скрывался сам король преступников. Если это было так, то надо было ожидать, что хозяин решится ради своего высокого гостя на все, даже и на убийство. Морис Каррутер, обладая несметными богатствами, конечно, наградил бы его по-царски, ввиду этого Ник Картер и решил явиться в притон абсолютным незнакомцем.

Это было не так трудно: все обычаи и формальности ведь были ему прекрасно известны. К тому же два завсегдатая «мышиной норки», попавшие в Зинг-Зинг, главную нью-йоркскую тюрьму благодаря его же стараниям, были ему достаточно знакомы и он надеялся, что при случае сошлется на них.

Его появление в «салоне» трактира не обратило на себя особенного внимания, только несколько сидевших за столиками дамочек при виде грязного урода сморщились и брезгливо отвернулись, мужчины же стоявшие у прилавка даже не оглянулись на него, разве только чуть-чуть отодвинулись в сторону.

Ник небрежно облокотился на прилавок и потребовал себе стакан виски, при этом стараясь стать как раз над одной из многочисленных плевательниц, чтобы незаметно выплюнуть спиртное, к которому не чувствовал никакого влечения.

В эту минуту железная дверь на левом конце стены открылась и в «салон» вошел Гоннигал.

Гоннигал пошел прямо к тому месту, где стоял Ник Картер. Это был огромного роста плотный мужчина с лицом бульдога и каиновым отпечатком наследственного преступника на низком покатом лбу.

— Кто ты и как тебя зовут?

— Меня зовут Тони Арко.

— Итальянец, что ли? — с презрительной усмешкой осведомился Гоннигал.

— Нет, мистер, я с Корсики.

— Вот как! — протянул хозяин, не очень-то уверенный в том, где находится остров Корсика — в Африке или в Южной Америке. — Чего же ты хочешь здесь?

— Хочу исчезнуть и чем скорее, тем лучше.

— Ты здесь еще не бывал. Кто тебя послал?

— Бобби и Аль. Они еще на реке, на каникулах.

— Черт возьми, у тебя не очень привлекательный вид, — нерешительно проворчал Гоннигал.

— Ты, пожалуй, прав! — засмеялся мнимый Тони Арко. — Черт бы взял эти тряпки… но они спасли меня. У меня есть и деньжонки, чтобы купить себе новые документы, если только ты пустишь меня в «мышиную норку».

— Что ж, посмотрим! Кто у нас там за буфетом?

— Занди Кроган!

— Верно, а кто стоит за прилавком в танцевальном зале?

— Там нет прилавка, там тоже буфет, а зал вы называете «над плотиной». Буфф Магин должен быть там, если только он не на новом месте в Бостоне.

— Опять верно! — заметил хозяин уже несколько любезнее.

Ник фамильярно толкнул его в бок.

— Видишь ли, Мак, — шепнул он, — Бобби тоже научил меня, как играть на кнопках возле той последней двери… понимаешь? — он многозначительно подмигнул глазом. — Теперь ты веришь мне или еще нет?

— Ты хорошо научен, кажется, можно будет тебя допустить, я готов рискнуть.

— Ну, разумеется!

— Бобби и Аль — мои большие друзья, как ты, вероятно, знаешь.

— Бобби-то да, но Аль говорил, что ты его недолюбливаешь, Мак.

— Неужели? Это он сказал? Пустое! Все это давно забыто… но скажи-ка, кто из них больше ростом?

— Бобби. Он такой же черномазый, как и я. Аль напротив бледен и тщедушен.

— А где же ты уже бывал?

— Сначала в Корсике. Потом в Нью-Йорке. Это было лет десять тому назад. Потом в Чикаго, но там я был только один или два месяца. Потом в Сан-Франциско, четыре года тому назад я попал в Альбани. Там меня хотели 19 лет кормить и одевать бесплатно.

— Ты умеешь обращаться с несгораемыми шкафами? — осведомился Гоннигал. — С динамитом?

Мнимый корсиканец состроил презрительную мину.

— За кого ты меня принимаешь? Я — мастер тонкой ручной работы. Какой бы ни был механизм, какая бы ни была система, в тридцать минут я непременно справлюсь с ней.

— Ладно! Ты можешь показать нам свое искусство. Идем!

— В этих лохмотьях, Мак?

— Я там снабжу тебя, чем нужно. Идем, Тони.

— Хорошо, Мак, но если тебе не противно…

— Что еще, Тони?

— Видишь ли, мне хотелось бы еще денек-другой остаться в этих лохмотьях, сегодня ночью около трех-четырех часов мне необходимо обделать одно дельце. Придется отлучиться, а в этих лохмотьях я чувствую себя безопаснее всего.

— Вот как! Дело выгодное, Тони, а? — мигнул ему Гоннигал.

— Ничего! Есть из-за чего нагнуться! — ухмыляясь подтвердил Ник.

— Ну, идем же. Там у нас присутствует с дюжину гостей, я тебя познакомлю.

С этими словами хозяин подошел к левой железной двери. Он шепнул караульному несколько слов, после чего дверь немедленно открылась, и Ник в сопровождении хозяина вошел в «мышиную норку».

Как только они переступили порог, Гоннигал остановился.

— Джентльмены, — начал он своим хриплым голосом, несколько напоминавшим ворчание цепной собаки, — представляю вам нового товарища. Это уже второй за сегодняшнюю ночь и, признаюсь, он немного подозрителен на вид. Но его прислали к нам добрые друзья: он знает все секреты даже лучше того другого. Имя его Тони Арко, согласны ли вы принять его по моей рекомендации?

— Разумеется согласны! — ответили ему со всех сторон.

— Тони говорит, что он специалист по части несгораемых шкафов и согласен дать нам маленькое представление. Не так ли, Тони? — спросил он стоявшего с ним рядом.

— Я весь к твоим услугам! — ответил тот.

— Отлично. Видишь ли ты тот несгораемый шкаф там в углу?

— Вижу ли я его? Я его чую, Мак. У меня на этот счет самый тонкий нюх.

— Ну вот! Шкаф заперт. Посмотрим, сколько тебе нужно будет времени, чтобы его отпереть!

— А мне дадут тогда то, что содержится внутри его? — осведомился Ник под общий хохот присутствующих.

— Ну, нет, братец мой! Но я угощу всех вас самым лучшим вином, — ответил хозяин, — за двадцать минут ты должен покончить с этим делом.

— С такой игрушкой я справляюсь и за четверть часа. По рукам, значит! Если за пятнадцать минут я не открою этого шкафа, то я угощаю всех, так? — спросил Ник, подходя к шкафу.

— Ну начинай! А ты, Занди, подай пока вина.

Во время этого короткого разговора Ник Картер по порядку оглядел всех сидевших в комнате. Он успел заметить трех разодетых и накрашенных женщин, в которых сейчас же узнал опасных карманных воровок, а особенное внимание обратил на того, которого Мак назвал новичком.

Он сидел с этими тремя женщинами за отдельным столом. Ник, все время украдкой поглядывавший на него, внутренне ставил себе вопрос, уж не навела ли его счастливая звезда прямо на след Мориса Каррутера. Собственно говоря, только рост и телосложение подходили под внешность скрывавшегося преступника, в остальном не было решительно никакого сходства. Но тот тонкий инстинкт, который присущ истинному сыщику, говорил ему, что он находится на верном пути. Он решил, как только откроет шкаф, подсесть к столу незнакомца и постараться завязать с ним разговор.

Но прежде всего надо было заняться шкафом. Усевшись на полу, он начал вертеть кнопку комбинаций и прислушался к производимому ей легкому шуму. Присутствующие затаив дыхание следили за каждым его движением. Сначала он очень быстро повернул кнопку в одну, а потом в другую сторону, все время внимательно прислушиваясь к шуму. Повторив этот маневр несколько раз, он принялся медленно и осторожно крутить направо.

Он действовал так осторожно, что рука его как будто оставалась совершенно неподвижной. Наконец одна комбинация, по-видимому, была найдена; тогда он стал так же осторожно крутить в противоположную сторону, все время преследуемый критическими взорами публики. Три раза повернул он кнопку комбинаций, после каждого раза на секунду останавливаясь, потом снова повернул направо два раза и еще полраза.

— Пожалуйста, шкаф открыт, — спокойно сказал он.

Под одобрительный шепот присутствующих сыщик рванул тяжелую дверь, и несгораемый шкаф оказался действительно открытым.

— Черт возьми, этакой штуке и мне надо научиться! — крикнул какой-то отчаянный парень, в котором Ник узнал много лет уже просидевшего за решеткой вора. — Хочешь 1000 долларов, Тони, покажи мне этот фокус!

Ник Картер громко рассмеялся.

— Эх, дружище, — сказал он, — да я бы охотно показал тебе его и даром, если б только можно было показать этакую вещь. Ее надо, так сказать, чувствовать, надо иметь врожденное чутье. Все зависит от слуха. Я сколько раз уже пытался научить других, да ничего не выходило. Но ты не горюй, когда-нибудь в другой раз я опять покажу этот фокус и тебе и любому из здесь присутствующих, кому это будет интересно, только уже над другим шкафом, который даст нам побольше, чем одно только дармовое вино, понял?

Он многозначительно подмигнул.

— Может быть, ты тогда и научишься, если имеешь на это слух, а без этого ничего не выйдет. Можешь быть уверен!

С этими словами Ник Картер подошел к столу, за которым сидел пришедший до него незнакомец со своими тремя подругами, пододвинул себе стул и дружески хлопнул его по плечу.

— Мы с тобой, кажется, чужие здесь? — постарался он завязать разговор. — По крайней мере, я полагаю, что ты и есть тот «новенький», на которого намекал нам Мак?

«Новенький» пытливым взором смерил его с головы до ног, брезгливо повернулся к нему спиной и что-то шепнул сидевшей с ним рядом женщине.

— Однако! Нельзя сказать, чтобы ты был очень вежлив! — проворчал Ник, с досадой откидываясь на спинку стула.

Незнакомец снова молча посмотрел на него и опять отвернулся. Ник чувствовал, что все присутствовавшие стали прислушиваться. Так как он не раз уже бывал в «мышиной норке», то хорошо знал все ее обычаи. Первым и главным правилом в ней считалось, чтобы всякий был по возможности веселее и остроумнее. В «мышиной норке» все, даже заклятые враги, должны были обращаться друг с другом, как братья. Вне притона они могли быть смертельными врагами, сколько хотели, могли ломать друг другу шею, но за железной дверью все были Товарищи и друзья.

Ник в третий раз сделал попытку заставить незнакомца разговориться.

— Послушай-ка, — начал он спокойно, но с затаенной злобой в голосе. — Я сел на этот стул, потому что решил и со своей стороны поставить несколько бутылок, когда будет выпито вино Мака. Но прежде мне хочется тебя спросить: почему ты показываешь мне спину, как только я с тобой заговариваю?

Незнакомец в третий раз смерил его холодным презрительным взглядом и не говоря ни слова опять, как в первые два раза, с вызывающим нахальством повернулся к нему спиной.

— Мак, — крикнул тогда Ник через всю комнату, — подойди, пожалуйста, на минутку сюда!

— Сейчас, — ответил хозяин и медленно подошел на зов. — Что тебе?

— Что у тебя здесь — заведение для глухонемых идиотов или глухонемых болванов, не знаю, как их и назвать?

— Не думаю!

— А может ли только что прибывший открыто высказать свое мнение?

— Можешь говорить что тебе угодно. Мы живем в свободной стране, и комната эта принадлежит всякому, кто раз получил в нее доступ.

— Кто этот дурак?

— Какой дурак? — переспросил Гоннигал, в то же время многозначительно подмигивая остальным гостям.

Те тоже ухмылялись, так как отлично видели, что между новичками готов завязаться спор. Такой спор по обычаю должен был быть решен прежде, чем враждующие оставят комнату. Кто нарушал этот обычай, тот навсегда исключался из «мышиной норки».

— Да вон этот вот с кольцом на руке, фальшивым бриллиантом на манишке и тонкими тряпками на теле, — проворчал мнимый Тони.

Мак медлил, он думал, что незнакомец обязательно сейчас же отомстит за нанесенное ему оскорбление. Но тот не пошевелился и сделал вид, что ничего не слышал.

— Его зовут…

Но Гоннигал не успел докончить начатой фразы.

— Не болтай, Мак, — вдруг прервал его незнакомец. — Нечего называть мое имя, пока мы не знаем, с кем имеем дело. Я лично на этот счет еще далеко не уверен.

— Ха! Ха! Болван заговорил! — презрительно засмеялся Ник. — Эй ты, трусишка, кого же ты так боишься?

Но незнакомец опять ничего не ответил.

Ник подождал с минуту, не спуская глаз с ухмыляющегося лица Гоннигала, а потом вдруг медленно встал.

— Послушай, Мак, — сказал он, растягивая слова, — ты позволишь мне покончить с этим делом по-своему?

— Конечно, Тони. Я полагаю, что Бобби познакомил тебя с нашим уставом?

— Еще бы! Мне только не хочется сердить ни тебя, ни других, поэтому я и спрашиваю.

— Никто и не думает сердиться.

— Вот это мне только и нужно было знать. Ну-с, теперь смотрите, господа!

— Господин трус, не решающийся назвать своего имени, — крикнул он, — я задам тебе еще один вопрос, а если и на него ты не дашь мне ответа, я научу тебя говорить! Хочешь выйти против меня на кулачный бой? Да или нет? Это и есть мой вопрос и если ты не ответишь на него, я превращу тебя в котлетку!

Слова сыщика произвели неожиданное действие. Молчаливый противник вдруг вскочил, выпрямился во весь свой могучий рост и в одновременно сунул руку в задний карман брюк, где у него лежал револьвер.

Все присутствующие бросились к нему, чтобы помешать его намерению. Гоннигал громко выругался — он ни под каким видом не допускал, чтобы в его помещениях пускали в ход огнестрельное оружие, его даже нельзя было показывать.

Но Ник Картер оказался проворнее всех. В ту самую минуту, когда незнакомец уже вынимал из кармана оружие, сыщик железной рукой точно клещами обхватил кисть неожидавшего такого нападения незнакомца и с такой силой вывернул его руку внутрь, что незнакомец вскрикнул от боли, а револьвер упал на покрытый коврами пол.

— Оставь эти шутки! — грозно крикнул Ник. — Я хоть и незнаком здесь, но знаю, что Гоннигал не потерпит таких забав в своей «мышиной норке».

При этих словах он с быстротой молнии подставил правую ногу за левую ногу противника и так дернул ее вперед, что тот со всего размаху шлепнулся бы на землю, если бы не успел удержаться за край стола.

Дикие крики послышались со всех сторон.

— Сомкнитесь в круг! Уберите столы, дайте место для кулачного боя!

Но Ник Картер презрительно махнул рукой:

— Ба! Не старайтесь! Какой он боксер? Ведь он трус!

— Нет, я буду драться! — вдруг крикнул тот. — Если это все, чего ты хочешь, так я уж сумею тебя угостить так, что ты и сам не будешь рад!

— Ну, твое счастье! Если бы ты не заговорил, я бы вправил тебе язык! — воскликнул Ник.

Он снял рваный сюртук и грязную рубаху и через минуту стоял уже обнаженный до пояса, бронзовая кожа его туловища так и сверкала при свете многочисленных электрических лампочек.

Одобрительный шепот прошел по комнате, незнакомец тоже на секунду стал в тупик — удивила ли его необыкновенно развитая мускулатура противника или темный цвет его кожи — трудно было сказать.

Сам он снял только сюртук и жилет.

— А больше разве ничего не снимешь? — спросил Гоннигал.

Незнакомец покачал головой.

— К чему? Справлюсь и так.

Ник ухмыльнулся.

— Все равно, — сказал он. — Не пройдет и пятнадцати минут, как сорочка нашего франта выкрасится в красный цвет. Сколько кругов будем драться? — спросил он, обращаясь к своему противнику.

— Будем драться до конца! — насмешливо ответил тот.

— Хорошо! Я буду судьей, — решил Гоннигал. — Когда я крикну «стой», вы сейчас же перестанете, поняли? Потом, когда вы отдохнете минуту, я крикну «начинай», и вы начнете снова. Ну, ступайте в середину и пожмите друг другу руки, я надеюсь, что после окончания борьбы вы опять истинно по-товарищески пожмете друг другу руки. Кто этого не сделает, тот может убираться отсюда и больше никогда не приходить. Ну что, готовы?

— Одну минутку еще, мне надо кое-что сказать, — прервал его незнакомец, — можно?

— Ну живее, надоело ждать! — пожимая плечами, ответил Гоннигал.

— Я хотел только сказать, что нарочно вызвал этот спор. Я нисколько не хотел нарушать здешнего устава, мне только надо было узнать, кто такой этот Тони Арко.

— Вот это сейчас и увидишь! — воскликнул Ник с нетерпением.

— Я еще не закончил, — не торопясь продолжал незнакомец. — Уж я готов был предположить, что он вовсе не тот, за кого себя выдает, словом, я решил, что он всем нам известный проныра и шпион Ник Картер!

— Черт возьми! Какой почет! — засмеялся мнимый корсиканец.

— Потом, когда он разделся, мне стало почти ясно, что я ошибся, — хладнокровно продолжал незнакомец. — Но прежде чем начать бой, я все-таки хочу еще раз заявить, что не уверен в ошибочности своего предположения.

— Еще, пожалуй, ты сам Ник Картер! — загорячился тут сыщик. — Почему ты не раздеваешься?

— Потому что не вижу в этом надобности, с таким болваном, как ты…

— Ого! Это уже чересчур! — рассердился тут и Гоннигал. — Раздевайся сейчас же, вот за эти самые твои слова — долой рубашку, дорогой мой…

— Не называй имени! — прервал его незнакомец. — Сделай божескую милость, Мак, и не называй моего имени, прежде чем я не узнаю, с кем имею дело. Если кожа его останется все такой же, какой она была, даже и тогда, когда я награжу его изрядной порцией тумаков, тогда я охотно с полной готовностью дам ему всякое объяснение, какое он только захочет… но до тех пор… исполни мою просьбу.

— Ладно, на это ты имеешь полное право, — согласился Гоннигал. — Но рубашку ты все-таки сними!

Незнакомец живо снял рубашку.

Ник Картер одним быстрым взглядом посмотрел на руки своего противника и сразу же подметил на них несомненные следы наручников, точь-в-точь такие же, как и двенадцать часов тому назад в «Ундине». Теперь он больше не сомневался — перед ним стоял его смертельный враг Каррутер.

— Начинай! — скомандовал в эту минуту Гоннигал, который стоял на стуле с часами в руках.

Противники немедленно стали в позицию, жадно выжидая момента, который даст им возможность нанести первый удар. С первого же взгляда они убедились, что оба могут считать себя опытными и хорошо натренированными боксерами. Это не ускользнуло и от зрителей, и с видом напряженного интереса на грубых лицах они уже заранее предвкушали то удовольствие, которое испытывает каждый истинный американец при виде кулачного боя. Не менее распространена среди янки и страсть к пари, поэтому со всех сторон сейчас же посыпались предложения, завязались споры. Мнения расходились: одни стояли за Тони, другие ставили на его противника.

Бойцы быстрым прыжком бросились друг на друга, незнакомец занес руку и готовился нанести противнику страшный удар прямо в челюсть. Но с гибкостью пантеры Ник отпарировал удар и в то же время стал к противнику боком.

Но и тот был настороже. С минуту бойцы остановились, со жгучей ненавистью глядя друг другу в глаза. Вдруг Ник с неуловимой быстротой сделал ложный взмах правой рукой, переменил ногу и изо всей силы замахнулся левой рукой, так что удар, если бы попал в цель, сейчас же решил бой.

Но мастерски задуманный удар с такой же ловкостью был отпарирован противником, он быстро отскочил на шаг назад, потом бросился вперед и ударил, но опять-таки только кулак своего противника.

— Стой! — крикнул Гоннигал, так как прошли три минуты — срок, назначенный для каждого круга.

Хозяин поспешно принялся записывать на листе бумаги ставки заключенных пари, бойцы отошли в сторону. Ник заметил, как противник его тихо шепнул что-то одному из гостей. Он, конечно, не мог расслышать, о чем шла речь, но заметил, что гость кивнул головой и тихими шагами вышел из комнаты, как раз в ту самую минуту, когда голос судьи опять позвал бойцов в середину круга.

Сыщик почувствовал некоторое беспокойство. Так как противником его оказался действительно Каррутер, то надо было быть настороже, так как от него можно было ожидать всего.

— Начинай! — скомандовал Гоннигал.

Ник решил на этот раз закончить бой, хотя бы и рискуя получить несколько чувствительных ударов. Со стремительной энергией бросился он на своего противника. Ему действительно удалось отбросить его назад, Морис Каррутер в решительный момент проскользнул под поднятой рукой противника и левой рукой нанес ему такой удар в затылок, что Ник непременно упал бы, если бы быстрым полуоборотом не умерил силу удара.

Зато в следующую секунду, когда Каррутер чуть-чуть пошатнулся от сильного размаха собственного удара, Ник дал противнику такого тумака в челюсть, что у того подкосились колени. Но он вскочил прежде, чем Ник успел воспользоваться выгодным моментом, а тут, к несчастью, как раз опять прошел трехминутный срок, и Гоннигал крикнул: — Стой!

— Черт возьми, Тони, ты молодец… Ты мой чемпион! — в восторге закричал хозяин. — Не торопись только, уж ты сделаешь из него хорошей бифштекс!

Пауза скоро кончилась, и когда судья в третий раз позвал бойцов в круг, оба они выступили с видимой решимостью на этот раз закончить бой.

Ник опять пошел в наступление, как только Гоннигал крикнул «начинай!» и сразу так стал теснить своего противника, так что тот вынужден был шаг за шагом отступать назад. Потом вдруг Ник Картер со всего размаху ударил противника в челюсть.

Как подстреленный зверь, упал Морис Каррутер, прикрывая пол своим могучим телом.

Судья начал считать. Если до десяти упавший боец не встанет, чтобы продолжать бой, Ник мог считать себя победителем.

Однако, не так легко было победить Каррутера. Полученный удар только оглушил его. Гоннигал не досчитал еще до четырех, как Морис Каррутер вскочил, с дикой энергией бросился на противника и на этот раз действительно нанес сыщику опасный удар в солнечное сплетение. У Ника на секунду перехватило дыхание, но это все-таки не помешало ему отплатить противнику двумя страшными ударами в затылок, которые вызвали у того глухой стон.

— Стой! — опять раздался в эту минуту голос судьи.

Через минуту начался четвертый круг. Ожесточение бойцов достигло крайнего предела. Сыщик набросился на своего врага и, осаждая его бесчисленными неожиданными атаками, все время заставлял того сосредоточивать все свои силы на защите. Этим Ник Картер утомлял своего противника до тех пор, пока, по его расчету, три минуты не стали подходить к концу. Тогда он сделал вид, что споткнулся. Уловка его удалась. Морис Каррутер сейчас же нагнулся, чтобы одним ударом в висок покончить с противником.

Но этого только и ждал Ник Картер. Он опять занес правую руку, а левую приготовил к удару. Каррутер, разумеется, вообразил, что противник опять прибегнет к прежней своей хитрости и приготовился отпарировать удар левой руки, как вдруг, к ужасу своему, заметил, что на этот раз именно правый кулак и должен был нанести удар. В самом деле в следующую секунду сыщик так ударил своего противника, что тот потерял бы способность продолжать бой, если бы в решительный момент не отклонил голову так, что кулак с треском угодил ему в переносицу.

Каррутер грузно упал, между тем как из носа хлынула кровь.

— Стой! — крикнул судья и тут же бросился к упавшему бойцу. — Первая кровь! — объявил он.

Но, прежде чем он успел подойти к Морису Каррутеру, тот уже встал и отошел в свой угол.

Ник отлично заметил, как противник его все время беспокойно озирался, казалось, он искал того человека, который после короткого разговора с ним незаметно вышел из «мышиной норки».

Потом, когда по команде Гоннигала «пора!» бойцы стали опять в позицию, Ник услышал звонок, который возвещал о приходе старого завсегдатая. Он успел еще заметить, как железная дверь открылась, и в комнату опять вошел тот человек, который зачем-то уходил, и тут Гоннигал крикнул: «начинай!»

Начался пятый круг. В продолжение первых четырех кругов Ник, напрягая все свои силы в борьбе, в то же время все-таки успел разглядеть наружность своего смертельного врага.

Особенно хорошо было загримировано лицо и притом очень просто.

Пожертвовав своими длинными красивыми усами, Морис Каррутер при помощи всяких химических средств, вероятно, тех же самых, которые применил и Ник Картер, сделал свое лицо расплывшимся, толстым, так что вместо овального оно сделалось круглым, как луна. Особенно удачно изменен был рисунок губ. У Каррутера были прекрасные зубы, даже Ник Картер всегда считал их настоящими. Теперь он убедился, что они были вставными.

Чтобы убедиться в этом, сыщик решил дать своему противнику, что называется «в зубы», как можно основательнее.

Это ему и удалось. Но раньше этого сам сыщик получил удар в затылок, от которого упал на колени.

Однако, это оказалось роковым для Мориса Каррутера, прежде чем он успел опомниться, Ник вскочил на ноги и правой рукой ударил противника в лицо с такой силой, что тот опять упал, обливаясь брызнувшей из носа и изо рта кровью.

Быть может, это и решило бы спор, если бы, к несчастью, опять не кончились положенные для каждого круга три минуты. Оба бойца опять пошли по своим углам.

Ник Картер отклонил всякую помощь со стороны своих секундантов. Морис же взял у того человека, который куда-то отлучался, маленькую бутылку и вылил содержимое его себе на руки. Распространился какой-то странный запах, точно в мастерской маляра. Но прежде чем Ник успел дать себе отчет в том, чтобы это мог быть за запах, снова раздалась команда Гоннигала: — Пора!

На этот раз Морис Каррутер первый начал наступление.

Ник не понял даже, чего хотел его противник. Он начал бить не кулаком, а прямо рукой, плашмя, причем сыщику показалось, что рука противника мокрая.

Он опять почувствовал тот странный запах и узнал его: это был запах скипидара.

Злое предчувствие закралось в душу сыщика, но ему некогда было предаваться каким-либо размышлениям.

Морис Каррутер нападал, толкал, ударял и вообще действовал с какой-то невероятной подвижностью.

Но сыщик все-таки превосходил его ловкостью.

Все удары Мориса Картер парировал с необыкновенной ловкостью, наконец и Ник занес левый кулак, быстро переменил ногу и хотел двинуть врага в живот, но Морис Каррутер отразил удар с не меньшей ловкостью.

Опять посыпались удары, опять Морис отпарировал ловкий маневр Ника Картера. Но торжествующая улыбка его была преждевременна, она помешала ему вовремя заметить хитрость своего противника, который употребил двойной ложный удар: он ударил сначала правой, потом левой и наконец опять правой рукой и так врезал Морису в левую скулу, что тот крутнулся как волчок два раза вокруг своей оси и прежде чем успел опомниться, получил новый страшный удар, который окончательно свалил его с ног.

Гоннигал начал считать:

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять…

Но вот в этот последний момент сраженный противник, весь обливаясь кровью, встал.

Крик бешеной злобы сорвался с его дрожащих губ, на этот раз это был его настоящий голос, голос, который Ник Картер узнал бы среди тысячи других. Как подстреленный дикий кабан бросился Каррутер на хладнокровно поджидавшего его противника, но прежней гибкости уже не было, движения стали неловкие, неуверенные, видно было, что только бешеная злоба еще поддерживает его силы. Глухой шепот в толпе зрителей доказывал, что и они тоже считали бой уже решенным. Достаточно было еще одного только удара, чтобы довести его до конца.

Случай к такому удару сейчас же и представился сыщику.

Когда противник, как разъяренный бык, бросился вперед, он пропустил его мимо себя, быстро отскочив в сторону, сделал полуоборот и со всего размаху ударил Мориса Каррутера в подбородок, — удар решил бой и Морис снова упал на пол.

Среди водворившегося мертвого молчания опять начал считать Гоннигал:

— …семь, восемь, девять, десять! Ты выиграл, Тони! — сказал он. — Ну, братцы, помогите Каррутеру, теперь, я думаю, нечего уже скрывать его имя, да он все равно и не слышит, — прибавил он с равнодушным смехом.

Среди поднявшейся теперь всеобщей суматохи Ник мог, не обращая на себя внимания, сесть на стул, на который Морис Каррутер бросил свой сюртук. Большинство гостей, а среди них и те двое, которые служили Каррутеру секундантами, возились около лежавшего в беспамятстве побежденного бойца; другие припоминали подробности боя, критикуя и разбирая отдельные приемы, причем каждый из них, разумеется, думал, что сам на месте бойцов поступил бы иначе и, без сомнения, лучше.

Никто не обращал внимания на сыщика и это ему было как раз кстати: с быстротой молнии запустил он руку в боковой карман висевшего на стуле сюртука, нащупал там портмоне и опустил его в собственный карман.

Убедившись быстрым, осторожным взглядом, что никто из присутствующих не заметил его маневра, Ник Картер встал и пошел в тот угол комнаты, где стоял умывальник. Около него находилась известная только немногим посвященным потайная дверь, находившаяся в стене. Ник скользнул за висевшие там зеленые шторы и открыл дверь.

К великому своему удивлению Ник увидел перед собой темную зияющую яму, а в глубине ее грязные вонючие воды сточного канала. Над головой висела на цепях поднятая железная лестница, которая, по всей вероятности, могла быть спущена посредством нажимания на какую-нибудь особую кнопку. Сыщик сейчас же сообразил все. Сюда, очевидно, заманивали и сталкивали тех, которые должны были исчезнуть навеки. Теперь ему стало ясно, откуда брались те трупы, которые беспрестанно выносило из подземных каналов в море. То были жертвы Гоннигалова притона — предатели, ограбленные, слишком много знавшие, которые все погибали этой ужасной смертью.

Все это за несколько секунд промелькнуло в голове Ника Картера. Он тихо приоткрыл дверь и сквозь щель в шторах заглянул в зал. Никто не заметил его действий: все были чересчур заняты Каррутером и собой.

Ник решил исследовать содержимое портмоне преступника. Ему повезло: первое, что попало ему в руки, было вложенное в незапечатанный конверт письмо, написанное, по-видимому, рукой самого преступника. Письмо было адресовано женщине в один из самых шикарных кварталов Нью-Йорка.

Он быстро вынул письмо из конверта и стал читать.

«Отлично, мой друг Морис, — сказал про себя сыщик, кладя письмо обратно в конверт. Если позволишь, завтра вечером в 11 часов там же буду и я. Тут я не могу тебя арестовать, а там мы с тобой поговорим окончательно».

Он вышел из-за ширмы, чтобы надеть свои лохмотья.

Сыщику удалось незаметно подойти к стулу, на котором висел сюртук преступника и положить портмоне на прежнее месте так, что никто не заметил что-либо подозрительное. Схватив свои лохмотья, Ник как ни в чем не бывало подошел к своему все еще бессознательному противнику.

— Надеюсь, я его не убил? — спросил он.

— Черт возьми, меня этакий удар уложил бы навеки, — проворчал Гоннигал. — Ей-Богу, Тони, у тебя какие-то железные молоты, а не кулаки, сознайся, ты дипломированный боксер?

— Да нет же, уверяю тебя, — смеясь, возразил ему сыщик. — У меня и без того довольно дел, где мне заниматься этакими пустяками.

— В таком случае тебе обязательно следовало бы вступить в клуб… ей-Богу, ты больше заработаешь на этом, чем на своих штуках с несгораемыми шкафами. Ведь ты боксер, какого и не сыскать!

— Ты серьезно говоришь? — осведомился мнимый Тони, видимо польщенный.

В эту минуту его особенно заинтересовало одно обстоятельство: Гоннигал, вытиравший лицо Каррутера, среди общего хохота вынул у него изо рта вставную челюсть.

— Ишь, какой ловкий парень, — пробормотал Гоннигал. Вставные зубы… да еще какие скверные, неспроста, конечно.

— Ну, конечно, — хладнокровно заметил на это Картер, натягивая на себя свою рваную рубаху.

Но в эту же минуту послышался слабый голос:

— Стой, негодяй, ведь я так и знал, что это Ник Картер!

Эти роковые слова произнес Морис Каррутер. Состояние его было более чем жалкое. Напрасно силился он встать. Двое мужчин должны были взять его под руки, чтобы поставить на ноги. Изо рта и носа продолжала струиться кровь.

— Смотрите, — шептал он. — Смотрите на его тело, смотрите на него! Цвет его кожи сразу показался мне подозрительным, поэтому я велел принести скипидару… я вымазал его… смотрите на него!

Ник Картер посмотрел на себя и обомлел.

Бронзовая краска в некоторых местах совершенно смылась, и из-под нее обнажилась настоящая белая кожа.

— Ого! Это что? — страшным голосом заревел тут и Гоннигал. — Ты подкрашен? Кто ты такой?

Грозный шепот прошелся по залу и стал понемногу разрастаться. Ник Картер понял, что только что завоеванные им симпатии начинали уступать место совершенно противоположному чувству. Одним прыжком он очутился за ширмой, сорвал грязную рубашку и как можно скорее натянул куртку со всеми спрятанными в ней атрибутами. Это было делом нескольких секунд, после этого сыщик вздохнул с облегчением.

В рукавах находились револьверы, прикрепленные особыми ремнями таким образом, что сами опускались в его руки, как только он поднимал руки вверх.

Когда он повернулся к бросившимся за ним мошенникам, в каждой его руке сверкал уже заряженный револьвер.

— Оставьте все ваши шутки, — хладнокровно сказал он, — вы видите, я не безоружен, чего вы хотите от меня?

Передние с испуганным криком ринулись назад.

— Черт возьми, что это значит? — прошептал Гоннигал, побледнев, как смерть. — Кто ты, Тони… ты обманул нас… ты не корсиканец.

— Он — Ник Картер! — едва выговорил Каррутер, тяжело опираясь на руки своих секундантов. — Я знал, что это… цвет кожи сразу не понравился мне… И разве он стал бы доставать револьверы, если бы не чувствовал себя виновным?

— Глупости ты говоришь! — воскликнул сыщик, стараясь сохранить все свое хладнокровие. — Мало я еще поколотил тебя, видно… Средь бела дня видишь какие-то привидения, кто тебе сказал, что я Ник Картер?

— Я это говорю, я, я! — в бешеной злобе шипел Морис Каррутер. — Ты ищешь меня, я узнал тебя, как только ты пришел к нам в «мышиную норку». Не выпускайте его… Мак, берегись. Дело идет не обо мне одном… берегитесь все!

Сыщик понял, что опасность становилась в высшей степени грозной. Некоторые из преступников бросились к сигнальным аппаратам, с замирающим сердцем сыщик увидел, как открылись потайные двери и вошли охранники, из которых каждый держал за ошейники двух огромных собак. Он понял, что когда всех этих собак, двенадцать штук, натравят на него, то он погиб. Трех-четырех он, может быть, успел бы пристрелить, но остальные бросились бы на него с удвоенной яростью и покончили бы с ним.

— Тише! Молчать! — раздался тут повелительный голос Гоннигала, который должен был кричать изо всей силы, чтобы быть услышанным. — Молчать! — повторил он. — Здесь я хозяин, я и разберусь что к чему!

Наступила томительная тишина. Куда ни смотрел Ник Картер, он всюду встречал одни горящие ненавистью взоры… Казалось, его смертельный враг, Морис Каррутер, воплотился в целую дюжину людей: всех охватило одно желание убить его, и даже собаки, с трудом удерживаемые сторожами, казалось, уже чуяли кровь своей будущей жертвы и ворчали.

— Тони… или кто бы ты там ни был… ты соврал! — закричал тут Гоннигал. — Ты забрался сюда обманом, за это полагается смерть!

— Смерть! Смерть! — дико заревели кругом.

— Оправдывайся, если сможешь! — продолжал Гоннигал, когда шум несколько утих. — Кто ты и что тебе нужно?

Мозг Ника Картера работал с лихорадочной поспешностью, надо было придумать какой-нибудь выход, чтобы не погибнуть жалкой смертью здесь, перед лицом торжествующего смертельного врага.

— Я не говорю, — сказал он хладнокровно, продолжая держать наготове револьверы, — я не говорю, что я Ник Картер, но не говорю и противного… однако если б я был Ник Картер, то конечно, не без защиты отправился бы в «мышиную норку»… тогда где-нибудь стояло бы тридцать, пятьдесят, даже сто человек, готовых придти меня искать, если бы я не вернулся к ним через определенный срок.

— Молчи, если ты не можешь сказать нам ничего лучшего! — заревел Гоннигал. — В последний раз спрашиваю тебя: кто ты такой!

— А такой, который не даст себя зарезать, как собаку! — воскликнул Ник, со своей стороны решившийся на все. — Вы с ума сошли? Из-за чего эта вражда? Из-за того, что я вымазал себе шкуру? А тот негодяй разве не переодет, а?.. Держу пари, ты, Мак Гоннигал, отлично знаешь, как из пастора Гейда получился вон этот франт.

Едва только сыщик произнес эти слова, он понял, что сделал ужасный непоправимый промах.

— Вот как! — завопил Гоннигал. — Откуда же ты знаешь, что Морис Каррутер пришел ко мне в качестве духовного лица? Ты узнан, Ник Картер!

— В канал его… бейте его! — заревели все. Но никто не осмеливался броситься первым — каждый знал, что неминуемо поплатится за это жизнью.

— Хорошо, пусть я Ник Картер, что же из этого? — насмешливо крикнул сыщик. — Вы все равно не посмеете и пальцем тронуть меня, потому что отлично знаете, что за это всем вам придется солоно!

— Ба! Мертвецы молчат! — закричал Гоннигал. — Ты не первый шпион, который пропал бесследно, и не последний будешь! Он схватил за ошейники двух собак и решительно подошел к Нику Картеру.

— Еще один шаг — и я пущу тебе пулю в лоб! — сказал ему сыщик.

— Я хочу спасти вас, бегите через потайную дверь, — вдруг к величайшему удивлению Ника Картера чуть слышно шепнул ему хозяин, а потом громко закричал:

— Не боюсь я твоей пули, жалкий шпион! Долой оружие… Не то мои собаки разорвут тебя на части!

— Пускай! — возразил Ник Картер. — Но выстрелы мои проникнут за стены этой комнаты. Знайте, инспектор Мак-Глусски знает все тайны этого притона так же хорошо, как и я… Берегись, Гоннигал, дом оцеплен… Если умру я, то и ты умрешь на виселице и вы все вместе с ним!

Мертвая тишина водворилась в зале. Мужчины и женщины нерешительно переглядывались, очевидно, не зная, насколько можно верить словам сыщика. Хозяин тоже растерялся.

Кто-то дернул его за рукав. Морис Каррутер стоял возле него.

— Не слушай ты его, Мак! — воскликнул король преступников. — Никакой полиции здесь нет. Я знаю этого Ника Картера как свои пять пальцев, он всегда бродит один и полагается на свою собственную силу.

На лице Гоннигала появилась дьявольская усмешка.

— Назад! — грубо прикрикнул он на Мориса. — Здесь я хозяин! Мое решение принято… Если этот человек действительно Ник Картер, то он во всяком случае показал себя молодцом; мне жаль, конечно что он занимается этаким гнусным ремеслом, но скажу вам откровенно, джентльмены, он уже не первый раз здесь, я знал, что он знаком с некоторыми нашими секретами и тем не менее терпел его. Он никому из нас не причинил никакого вреда, зато выманил отсюда некоторых молодцов, от которых нам было вовсе не жалко отделаться, и вот, что я вам скажу, — продолжал он, повышая голос, — если человек этот, будь он Тони Арко или Ник Картер, все равно, поклянется, что никого из нас не арестует, не оцепит дом и вообще никак не будет нас беспокоить, то пускай идет себе на все четыре стороны! На все четыре стороны! — повторил он еще громче, когда со всех сторон поднялись горячие протесты. — Кто с этим не согласен, тот пусть идет прочь и больше не возвращается в «мышиную норку», здесь я хозяин, один я, и повторяю, я сам выпущу этого человека через ту потайную дверь, которая ведет в подвал!

С этими словами он указал на дверь около рукомойника, страшную тайну которой Ник Картер только что узнал.

Тут сыщику все стало ясно, он ушам своим верить не хотел, когда хозяин шепнул ему, что хочет его спасти, но теперь он понял его предательский образ действия. Негодяй, очевидно, просто не хотел допустить перестрелки в своем доме, а вместе с тем решил навсегда отделаться от неприятного посетителя. Он и в эту минуту опять подмигнул Нику Картеру, как будто хотел ему сказать: «Не бойся, я тебя спасу!» Ник Картер знал теперь, чего можно было от него ожидать, но даже и без этого у него появилось бы подозрение ввиду внезапно изменившегося вдруг поведения всех посетителей. Все как-то сразу успокоились, а в довершение всего один из гостей быстро шепнул что-то возмутившемуся было Морису Каррутеру, после чего тот тоже сразу преобразился и присмирел.

— Ну что, согласен, Тони Арко или Ник Картер? — весело крикнул Гоннигал.

Сыщику хотелось размозжить ему череп, но собаки грозно ворчали, надо было повиноваться — выбора не было. Он молча кивнул головой.

— В таком случае, отдай оружие! — приказал Гоннигал.

— Чтобы вы все набросились на меня? — возразил Ник. — Никогда!

— Да ведь и у меня тоже нет оружия, ты же видишь! — вкрадчиво сказал ему Гоннигал. — Ну, теперь смотри, — он обратился к остальным, — вы все отступите до той противоположной стены. И вы тоже, с собаками! — приказал он сторожам. — До самой стены!

Все беспрекословно повиновались, повиновался и Морис Каррутер. Таким образом все встали вдоль задней стены, у противоположной же остался только Ник, а несколько поодаль от него Гоннигал. Вся середина зала была пустая.

— Ну-с, братец! — опять слащаво заговорил хозяин. — Теперь я здесь один, меня одного ты, я думаю, бояться не станешь, сложи же оружие.

Он с удивлением остановился: револьверы, которые Ник только что держал в руках, вдруг исчезли. Он не мог, конечно, знать, что сыщику стоило только опустить руки для того, чтобы револьверы скользнули опять внутрь рукавов.

— Хорошо! — сказал тогда Гоннигал, подходя к Нику Картеру. — Я выпущу тебя теперь через эту дверь, за ней находится лестница, ведущая в подвал. Ты спустишься на пять ступенек вниз, не забудь пятую ступеньку, братец, там ты сильно топнешь ногой, тогда перед тобой откроется дверь — и ты будешь на свободе!

Говоря эти слова, он подошел к уже известной сыщику двери. Ник Картер видел, как он нажал какую-то кнопку, о существовании которой он до сих пор ничего не знал. Послышался грохочущий шум, точно с блока сматывались цепи.

Ник Картер понял, что это спускалась железная лестница. Затем Гоннигал стал нажимать на другие кнопки, как перед этим это делал и сыщик, дверь отворилась. Лестница была спущена, казалось, она вела в какой-то подвал.

— Ну, спускайся! — приказал Гоннигал. При этом он грубо толкнул остановившегося на пороге сыщика и прежде чем тот успел вернуть себе равновесие, захлопнул дверь и крикнул с дьявольским злорадством:

— Не забудь пятую ступеньку!

Ник Картер остался отрезанным от мира, в темноте. Но это продолжалось не более секунды. Он достал карманный электрический фонарь и засветил его. До сих пор сыщик вынужден был сознавать себя бессильным против врага и должен был во всем повиноваться, если не хотел чтобы его разорвали собаки. Но с первой же секунды, когда он очутился один, к нему опять вернулась вся его энергия.

Сквозь закрытую дверь из «мышиной норки» доносились крики, шум и рев. Ник Картер различил голос своего смертельного врага, который подошел к двери и кричал:

— Счастливый путь! Теперь уж ты не помешаешь мне! Ха! Ха! Не забудь про пятую ступеньку!

Губы сыщика крепко сжались, но выражение лица оставалось хладнокровным, при свете фонаря он заглянул в глубину и увидел, что лестница, на верхней ступени которой он стоял, вообще не имела пятой ступени! Кто следовал коварному совету Гоннигала и наступал на пятую ступеньку, тот падал вниз, в страшную глубину сточного канала и пропадал навсегда!

Дело шло о жизни и смерти, надо было действовать, чтобы не сделаться жертвой дьявольского замысла.

Помещение, в котором находился сыщик, представляло собой своего рода шахту или скорее фабричную трубу, уже много лет не служившую своему назначению и, по-видимому, суживающуюся кверху. Зоркий глаз Ника Картера сделал одно открытие, которое наполнило его радостью. Между отдельными кирпичами трубы выступали вставленные в них железные ступеньки, по которым в свое время поднимались и опускались трубочисты, когда занимались внутренней чисткой фабричной трубы. Недолго думая Ник Картер поднялся на первую ступень, а другой рукой стал искать вдоль стены вторую, пока не нашел. Тогда он испустил нечеловеческий крик, который непременно должны были услышать в «мышиной норке» и увидев торчавший впереди полуобвалившийся камень фундамента, ногой столкнул его вниз. Камень грохнулся в бездну со страшным шумом.

Затем как можно скорее он стал взбираться наверх. И действительно, надо было торопиться: уже заскрипела поднятая изнутри лестница и с силой ударилась в ту самую часть стены, около которой только что стоял сыщик. Как только лестница поднялась вверх, Ник спрятал фонарь и тесно прижался к стене, чтобы снизу его не могли увидеть.

Это было его счастье! В ту же секунду дверь открылась, и яркий сноп света ворвался в шахту. Сквозь ступеньки лестницы Ник разглядел внизу головы Гоннигала и Каррутера.

— На этот раз попался, каналья! — злорадствовал последний. — Ведь ты уверен в своей ловушке!

— Еще бы! — проворчал хозяин, весьма довольный собой. — Он уже сто одиннадцатый. Аппарат функционирует чудесно. Будет крысам обед! Не один богач, которого наши молодцы заманили в «мышиную норку», на практике познакомился с тайной пятой ступеньки. Ура! Теперь мы навсегда отделались от этого проклятого проныры!

Дверь опять с шумом захлопнулась.

— Смейтесь, негодяи! — злобно пробормотал сыщик. — Посмотрим, кто посмеется последним, скоро настанет момент, когда вы завоете!

С полчаса сыщик терпеливо оставался в своей неудобной позе, затем быстро полез по ступенькам выше и выше и через каких-нибудь двадцать минут уже находился наверху. Он перелез через полуобвалившийся верхний край трубы, вниз пришлось спуститься по громоотводу, но это не представляло особых затруднений для человека с такой выдержкой, как у Ника Картера, да который к тому же был превосходным гимнастом.

Вечером следующего дня, вскоре после десяти часов, на углу Мэдисон-авеню и 73-й улицы прохаживались три индуса, к которым потом присоединился еще четвертый смуглый сын сказочной Индии.

Первые три приветствовали его почтительными низкими поклонами, а он ответил на их поклон со свойственной восточным народам медленной торжественной важностью.

— Вы готовы, братцы? — спросил он на отличном английском языке, очень странном в устах смуглого сына Индии. Голос этот очень напоминал голос Ника Картера — и в самом деле это был сам великий сыщик.

— Готовы, как же! — с тихим смехом ответил один из трех первых индусов. — Трудно носить это тряпье с подобающим достоинством, но я чувствую себя настоящим азиатом.

Ник Картер достал часы и посмотрел на стрелки.

— Идемте со мной, Гир! — распорядился он. — Пройдемся немного взад и вперед, я дам вам необходимые указания, а потом таким же образом посвящу в свой план и двух других. Ровно в 11 часов мы пройдем мимо того дома, — сказал он, взяв своего помощника под руку. — Морис Каррутер, насколько я его знаю, всегда очень пунктуален. Как только часы пробьют одиннадцать, он будет у подъезда. Тогда, под каким-нибудь предлогом, я заговорю с ним и постараюсь незаметно также подняться вверх по лестнице. Очень возможно, что у него появится подозрение, потому что он — хитрая лиса. Костюмы индусов я только и выбрал потому, что недалеко отсюда живет сумасшедший англичанин-оригинал, слуги которого должны наряжаться индусами, потому что их господин набрал свои миллионы в Индии и воображает себя чем-то вроде раджи. Но как бы то ни было — будет ли Каррутер защищаться кулаками или стрелять, а это он сделает несомненно, когда почует беду, — он должен быть арестован. Если мне удастся подойти к нему, я дам ему в подбородок и тогда вам уже нетрудно будет справиться с ним окончательно. Во всяком случае он должен быть пойман, а придется ли кому-нибудь из нас погибнуть — это здесь роли не играет. Ну вот, Гир, теперь вы знаете все и теперь пошлите мне следующего, чтобы я и ему мог сказать, что следует.

К одиннадцати часам все помощники были уже полностью осведомлены и знали, в чем состояла обязанность каждого из них в отдельности.

Ник Картер повернул на улицу, где приблизительно на середине ряда домов находился интересовавший его дом.

— Вон идет Каррутер, — шепнул он. — Я встречусь с ним как раз около дома.

Действительно, Морис Каррутер был пунктуален в высшей степени. Сначала он шел довольно медленно, но когда увидел шедших ему навстречу четырех индусов, то зашагал быстрее, чтобы раньше их достигнуть цели. В ту самую минуту, когда он уже занес ногу на нижнюю ступеньку парадной лестницы, к дому подошли и мнимые индусы.

Морис Каррутер только мельком взглянул на них, по всей вероятности, он знал о причуде жившего неподалеку англичанина и принимал их просто за его слуг, которые только по ночам показывались на улице, потому что днем боялись преследований и насмешек уличной молодежи. На это именно и рассчитывал Ник Картер и внутренне торжествовал, когда увидел беспечность короля преступников. Морис Каррутер даже не оглянулся и остановился только тогда, когда услышал за собой мягкий, кроткий голос, заговоривший на ломаном английском языке. Индус спрашивал его, что ему угодно.

— Теперь уже поздно, мой господин никого теперь не примет, — сказал он.

Каррутер с досадой засмеялся. Очевидно, индус ошибся домом и думал, что это дом его повелителя. Морис разъяснил ему, в чем дело.

— Нет, сэр, это дом раджи, я слуга, я знай, каждый день бывай в доме, — настаивал мнимый индус.

В эту минуту дверь квартиры открылась и в образовавшуюся щель выглянула молодая прекрасная женщина. Морис Каррутер повернул к ней голову.

— Одну минутку, Инес, — сказал он ей. — Эти болваны думают, что я хочу ворваться в дом их господина, ты ведь знаешь этого сумасшедшего раджу. Черт возьми, это что? — вдруг прервал он себя.

Ник Картер, все еще продолжая настаивать на своем, поднялся несколькими ступенями выше, пока не подошел совсем близко к королю преступников. В ту же минуту нанес ему такой страшный удар в подбородок, что тот, как сраженный громом, покатился вниз, прямо в объятия поджидавших там сыщиков.

Послышался полный ужаса женский крик. За спиной Ника Картера грянул выстрел и через чалму пролетела пуля, снеся ее с головы сыщика.

Крик негодования сорвался с губ помощников Ника, но великий сыщик махнул им рукой.

— Молчите! — тихо сказал он. — Оставьте ее, она не попала, а за эту прекрасную Инес я примусь в другой раз. Связали Каррутера? Ну, живее! Постучите за помощью, чтобы привезли карету, из которой негодяй на этот раз уже не улизнет. (Нью-йоркские полисмены носят наполненные свинцом дубины из необыкновенно толстого дерева и когда нужно призвать на помощь полицию, они стучат этими дубинами по тротуару, производя шум, далеко слышный.)

Пока помощники исполняли данное им приказание, Ник Картер сбежал вниз по лестнице и нагнулся над лежавшим на земле преступником.

— Он очнулся? — спросил он оставшегося возле преступника сыщика, между тем как полицейская карета с грохотом подкатила к подъезду.

— Очнулся ли? — засмеялся Гир. — Нет, кажется, вы сломали ему шею, мистер Картер. — Раньше часа он едва ли очнется.

Гир оказался хорошим пророком. Когда Морис Каррутер пришел в себя, он уже лежал в камере тюрьмы Томбс — этого страшилища всех преступников. Руки и ноги его были в таких надежных кандалах, что мысль о бегстве уже, конечно, не могла придти в голову даже и этому отчаянному королю преступников.