Драконий цветок

— Так не бывает… — Янка свернула на боковую аллею старого парка, подальше от шумной толпы. Никого не хотелось видеть, и слышать тоже. Но куда деться от себя? В ушах назойливыми шмелями загудели голоса:

— Посмотри, на что ты стала похожа, молчишь всё время… а уж если заговоришь, так лучше б и дальше молчала. — Это мама.

— Дома сидишь? И никуда не пойдешь? Отстой… Сегодня же праздник! — Любаша, "подруга дней моих суровых".

— Ты стала такой странной, я тебя не узнаю. Как чужая… — Антон, верный рыцарь.

Устала она от них…

Ноги сами привели Янку к заброшенному аттракциону, любимому месту с детских лет. Жаль, что он уже давно не работает — забавный паровозик с парой вагончиков, стилизованный под дракончика, катал восторженную детвору много лет назад, а теперь вот стоит на приколе. Янка погладила выпуклую хитрющую морду, отряхнула с рук чешуйки облупившейся краски и залезла на переднее сиденье. Где-то вдалеке звучал разухабистый шансон, перекрываемый взрывами хохота, но здесь было тихо. И слава богу… А с чего ж всё началось? Янка потерла зудящее запястье и словно вернулась в недавнее прошлое.

Весенний вечер, аромат душистой акации, наплывающий волнами через распахнутые настежь окна, радостные лица друзей, затейливые поздравления и ощущение бескрайнего счастья… Ещё бы — сегодня её день рождения, четверть века. Кто предложил заглянуть на дискотеку в парк, Янка сейчас уже и не помнит, но предложение было принято с восторгом. Шумной толпой вывалили на улицу, веселясь, шли по городу. И откуда взялась эта толстая цыганка, в своей замурзанной одежде похожая на кочан подгнившей капусты? Странная бабища ловко пролезла между Любашей и Игорем, оттеснила Антона и вцепилась в рукав Янкиного платья:

— Позолоти, красавица, ручку, а я тебе всю правду скажу, что было, что есть, что будет… — гнусавым голосом затянула она.

— Шла бы ты, тетка, работать, — внезапно разозлилась девушка, — я сегодня не при деньгах.

— Ну, как хочешь, — цыганку перекосило, — а ЭТО тебе подарок. — Она вцепилась в запястье, полыхнувшее такой болью, что у Яны на мгновение потемнело в глазах. Девушка вскрикнула, выдернула руку и, баюкая, прижала к груди. Сквозь выступившие слезы она увидела, как расплывается силуэт тетки, а на неё пристально смотрит седой мужчина с пронзительно-зелеными глазами, странно молодыми на изрезанном морщинами лице.

Антон тряхнул Янку, приводя в чувство, рядом суетились друзья. А тетка… Никто и не заметил, куда она делась, как и не было её. Вот только на запястье остался багряный ожог размером с пятирублевую монету.

Потом-то краснота сошла, а отпечаток драконьей морды нет. И временами эта отметина невыносимо зудела, словно под кожей жил ненасытный червяк, час за часом выгрызающий тело, словно спелое яблоко. А душу терзало другое — внутри тяжело ворочалась темная сила, чужая, необъяснимая. Знал бы кто, какого труда стоит держать это в себе, не дать вырваться наружу… А все говорят — изменилась. Что ж делать-то, а?

С глухим подвыванием заработал мотор заброшенного аттракциона, коротко звякнул колокольчик, возвещая отправление. Паровоз с прицепленными вагончиками дернулся и с противным скрежетом тронулся с места. Янка вздрогнула, вцепилась в поручни. Что за глупые шутки? Она оглянулась — никого. А минипоезд набирал ход, его заносило на поворотах, высокие кусты вдоль заборчика, обрамляющего площадку аттракциона, уже слились в сплошную зелено-коричневую полосу. И не выпрыгнешь — несется по кругу, как бешеный. Девушка прикрыла глаза, чтобы унять подступившую к горлу тошноту.

Режущий уши визг колёс о проржавевшие рельсы постепенно стал тише, тряска почти прекратилась, паровозик облегченно ухнул и остановился. Янку качнуло вперед. С трудом разжав онемевшие руки, которые намертво вцепились в ненадежные поручни, девушка рискнула открыть глаза. Все вокруг вертелось в причудливом танце — мультяшная морда паровозика-дракончика сменялась серой пеленой туч, всплески пламени высвечивали громадные камни, вросшие в красно-коричневую поверхность выжженной дотла земли. Казалось, этому кружению не будет конца. Янка опять закрыла глаза. Капелька пота соскользнула с ресницы и покатилась по щеке. "Какая соленая, — девушка облизнула губы, — а здесь жарко…". Слава богу, наконец, все встало на свои места — небо над головой, земля внизу, а она — просто спит и видит сон.

Горячие язычки огня скользнули по ноге, пронеслись вверх, осушили влажную кожу, нежно коснулись сомкнутых век и подло ужалили в переносицу. Янка вскрикнула. Вокруг бушевало пламя, чистое, жаркое — белые лепестки огня взлетали вверх, рассыпаясь голубоватыми и сиреневыми фейерверками, осыпались на землю феерическими пурпурно-красными и густо-желтыми цветами, чтобы, напившись силы изнемогающей от жара земли, опять взлететь вверх белыми лепестками огня. Раскалившийся металлический корпус паровозика опасно потрескивал, от мерзкого запаха обгорающей краски запершило в горле. Перепуганная Янка съежилась, пытаясь полностью уместиться на узенькой деревянной скамеечке, как будто это могло её спасти. Ну, ещё несколько минут отсрочки, а потом… О "потом" не думалось. Хотелось, вереща во весь голос, бежать отсюда как можно быстрее, а как? Не выдержав, она закричала, чувствуя, как горячий воздух беспощадно обжигает горло. Ответный крик донесся откуда-то сверху. Девушка с надеждой подняла глаза к серому небу и охнула — на неё стремительно пикировал огромный дракон. Кожистые крылья полупрозрачным балдахином распростерлись над Янкиной головой, узкий язык мелькал в раскрытой пасти, полной острых зубов, холодным металлом отсвечивали лезвия когтей.

Мощные лапы стиснули тело так, что хрустнули ребра, а от стремительного рывка вверх сердце ухнуло в пятки. Яростный огонь взвился в напрасной попытке удержать ускользающую добычу и опал, смирившись с потерей. Земля осталась далеко внизу — измученная выжженная земля, куда ни кинь взгляд…

Взмахи драконьих крыльев, ветер в лицо, восторг и ужас одновременно, плавное скольжение вниз и немилосердный удар о твердую поверхность. Янка откатилась в сторону и осталась лежать сломанной куклой. Дракон опустился рядом, толкнул девушку узкой вытянутой мордой, переворачивая на спину: — "Неживая… Всё не так…". Он недовольно рыкнул, поднялся во весь рост на задних лапах, развернул крылья, удерживая равновесие. Переливчатая зеленовато-бронзовая шкура загорелась золотым отблеском, разгорающимся все ярче, пока не накрыла светящимся облаком все тело чудовища.

Вибрирующая рулада мучительно терзала мозг, требуя немедленного пробуждения. Янка, толком не придя в себя, на четвереньках отползла поближе к неровной стене, сложенной из неотесанных камней, и осмотрелась. На краю небольшой площадки спиной к девушке стоял невысокий худощавый человек.

— Эй, — Янка откашлялась. Человек не обернулся на звук голоса. — Кто вы? — Ветер трепал длинные седые волосы мужчины, будто и не слышавшего девушку. — Я спрашиваю, кто вы? И где, черт побери, я нахожусь? — Её гневная тирада осталась без ответа.

"Все правильно, молчит, — думала Янка, — а что ему говорить? Вколол, гад, какой-то наркотик, оттого и видения донельзя странные. Вот только зачем я ему нужна, что с меня брать?"

В запястье снова запульсировала боль. Девушка поднесла руку к губам, лизнула кожу (это помогало, когда болело совсем уж невыносимо). Но сейчас во рту появился гадкий привкус. Она брезгливо сплюнула обжигающую рот слюну и ещё раз поинтересовалась, больше для порядка, уже не рассчитывая на ответ.

Человек обернулся и… Янке показалось, что он просто исчез с края площадки и мгновенно оказался рядом с ней. Белые волосы, не седые, как показалось издалека, а белые, как только что выпавший снег, контрастировали с золотисто-коричневой кожей лица. От внимательного пристального взгляда оливково-зеленых глаз с вертикальными зрачками по коже девушки прошел холодок. Она невнятно пискнула, задавать вопросы уже не хотелось.

"Что ты есть?" — Безжалостное НЕЧТО заворочалось в голове, вытаскивая наружу давно забытое, надежно спрятанное в кладовых памяти, изучая и систематизируя все составляющие человеческой сущности: мысли, намерения, поступки. — " Хороша…" — сделало вывод Нечто и отступило, оставив в душе полное опустошение.

Человек вновь переместился на край площадки. Лучи заходящего солнца пробили сплошной облачный покров, и теперь его худощавая фигура была озарена кроваво-красным ореолом. В длинных белых прядях промелькивали розовато-оранжевые искры, которых становилось все больше, пока вся грива развевающихся волос не засияла пламенным багрянцем. Человек шагнул вперед и исчез…

Янка отлепилась от стены, кое-как поднялась и, пошатываясь на высоких каблуках (вся площадка было словно исчерчена глубокими неровными бороздами), подошла к краю площадки, заглянула вниз и отпрянула. Туман, клубящийся в глубине бездонной пропасти, не оставлял этому человеку никакой надежды на спасение, а налетающий сверху дракон, который только что развернулся в крутом вираже, — ей. "Следом за ним, чтоб ни мучаться? Нет, силы воли не хватит…" — девушка вздохнула. — "И спрятаться негде на продуваемом всеми ветрами каменном выступе…".

— Храбрая… умная… — Янка вслух повторила слова, возникшие в сознании отголоском чужих мыслей. Это о ней? Она, задрав голову, с любопытством рассматривала чудовищно большого зверя. Он не сожрал её сразу же. Почему? Не голодный? Дракон раскрыл пасть, изогнул гибкую шею, его переливающиеся всеми оттенками зеленого глаза оказались совсем близко от лица девушки, и Янка могла поклясться, что в них промелькнула усмешка. Теплое дыхание дракона щекотнуло щеку, и чуткое обоняние девушки уловило удивительный запах — в воздухе ощутимо запахло скошенной травой. От дракона?

— Я не буду тебя есть. — Опять прозвучало в голове.

— Это ТЫ со мной разговариваешь? — Янка, осмелев, поднялась на ноги, но что её рост по сравнению с громадной тушей. Одни крылья чего стОят — взмахнул, когда садился, так её чуть вниз не сдуло, как пушинку, хорошо — эта стена на пути оказалась.

— Я думаю — ты слышишь.

— И ты можешь сказать мне, где я?

— Это мой мир… Он умирает… — мысли дракона звучали без интонаций, но девушке показалось, что они очень печальны. — Я — тоже…

— А я тут при чем? — удивилась Янка. — Я не верю в сказки. И в тебя не верю. Ты — моя галлюцинация. — Она усмехнулась. — Не думала, что у меня такое богатое воображение. Надо же — дракон… умирающий…

— Миру НУЖЕН дракон. Ты будешь им…

Янка задохнулась от возмущения — её согласия никто не спрашивает! Но не успела она раскрыть рот, как увидела — от её ног в разные стороны зазмеились извилистые трещины, рассекая каменную поверхность на сегменты. Из расщелин фонтаном выплеснулась буро-зеленая кашица, растеклась зловонным вязким студнем. Девушка, не отрывая глаз, смотрела, как полужидкая масса, словно живая, взбирается по хвосту дракона, заползает под брюхо. Бронзовая шкура исполина покрылась жуткими пятнами, похожими на давленых лягушек. Обжигающая боль в запястье привела Янку в чувство — от налившегося багровым сиянием отпечатка по руке расползался зеленовато-бурый узор, охватывая похожим на плесень налетом все предплечье и беспрестанно ползущий вверх. Девушка лихорадочно терла и терла эту зазелень и не увидела, как пластично изогнулись каменные сегменты площадки, поднялись лепестками чудовищного цветка, соединяясь в непроницаемую сферу. Короткий вопль девушки и протестующий рев зверя прозвучали в унисон, когда их швырнула друг на друга неумолимая сила.

Ничего нет… Ни времени, ни пространства, ни мыслей, ни образов, только ощущение бесконечной любви, яркой вспышкой пробудившей сознание, переставшего быть рассудком и ещё не ставшего разумом… Ощущение беспредельного блаженства и неизбывного покоя, в который раздражающим диссонансом врывается рокот, требующий вернуться из благостного небытия…

Неподвижная темная гладь заволновалась, в середине подземного озера закружился смерч, возникший словно ниоткуда, затянул в жадное нутро вязкую жидкость, обнажая кратер давно заснувшего вулкана, и распался на мельчайшие туманные капельки. Далекий рокот ворвался в незыблемую тишину пещеры. Нависающий над озером каменный свод раскололся, застучали камни, осыпаясь в пустую чашу кратера. Заполошное эхо заметалось в замкнутом пространстве, ища выход, и вернулось многократно усиленным грохотаньем. Грохот нарастал, пока не вырвался наружу пламенной стихией, несущей на гребне огненной волны недвижное тело. Плюющийся искрами гигантский факел вспыхнул над замершей в ожидании землёй, постоял мгновение и рассыпался причудливым фейерверком. Безлунная ночь тут же вобрала в себя мимолетные частицы света, ни оставляя и капли надежды бедной исстрадавшейся земле.

Чернильная тень "штопором" сорвалась вниз. С тугим хлопком раскрылись широкие крылья, замедляя безудержное падение. Золотистое сияние зыбкой вуалью окутало возрожденного Дракона. Оно медленно набирало силу, оттесняя мрак на дальние рубежи мироздания. Владыка и слуга этого мира вернулся…

Суетные волны одна за другой набегали на песчаный берег идеально круглого озера, оставляя после себя сглаженный извилистый след. Верхушки сосен взметнулись до самого неба, лазурно-голубого неба с неистовым солнцем, и неустанно шептались в вышине, укоризненно качая зелеными головами. Налетевший ветер поднял в воздух песок, засыпал им сосредоточенного дракона, но тот не отозвался на заигрывания вечного бродяги. Он был занят — выращивал цветок. Рыхлую землю пробил росток, раскинул листья-руки, приветствуя повелителя, собрался с силами и вынес из сердцевины своей тугой бутон. Дракон терпеливо ждал — росток налился силой и раскрылся диковинным желтым цветком. Упругие узкие лепестки скрывали от любопытного драконьего взгляда пурпурно-черное сердце цветка. Хрупкие длинные листья нежно обнимали подрагивающий от напряжения высокий тонкий стебель, взметнувший к небу лимонный венчик земного солнышка.

— Вот, смотри, — довольная Янка не стала ждать реакции дракона, — это тюльпан. Но они долго не живут, несколько дней и все, отцветают.

— Ничего, — прогудел дракон, — это красиво. А что ещё?

— Мы же можем сделать все, что угодно, не только это озеро и лес. Мы разбудим землю, у нас будет самый красивый мир: бушующие реки, непроходимые леса, горы до небес, много невиданных зверей и птиц. Мы поселим здесь эльфов, людей… Про хоббитов бы не забыть, они такие лапочки, я в кино видела. — Девушка на минутку задумалась. — Пусть будет все — и магия, и техника, и наука. И пусть все друг с другом дружат, чтобы никаких войн.

Дракон обреченно вздохнул: — "Какой я-человек беспокойный… А впереди целая вечность". Он отключился от сознания своего второго Я, чтобы собраться с мыслями.

Всё это уже было: и непримиримые люди, не умеющие идти на компромиссы; и лучезарные эльфы, равнодушные ко всему, что не отвечало их представлению о прекрасном; и маги-техники, которые бесконечно искали разгадку секрета мироздания, пытаясь обрести абсолютную власть над миром; и другие, которых эта девочка не могла даже представить, потому что в её мире их никогда не существовало.

И ничем хорошим это не кончалось… А, впрочем, если ей так хочется — пусть будет! Но не сейчас: — Давай лучше займемся делом.

Над землей неподвижно завис исполинский дракон. От мерных взмахов его крыльев во все стороны разлетались слабо мерцающие искры, белоснежными лепестками огня осыпались на землю и взмывали вверх разноцветными бабочками. Радужный рой то опускался к земле, то поднимался, хаотичным танцем рисуя в сгустившемся воздухе причудливый узор. Дракон пока ещё удерживал сотворенную им энергию, но она могла вырваться из-под контроля, разметав на мельчайшие частицы все — и самого дракона, и его мир.

— Не медли, — тяжеленные, словно горы, мысли толкнулись в сознание второго Я, — не успеешь…

Янка спохватилась, подхватила кипучий шар, раскрутила его юлой, рассматривая со всех сторон, словно размышляя, что б такого сделать. На землю плашмя упало сияющее кольцо, вмиг развернулось стеной живого огня, которая двинулась прочь, оставляя за собой леса с изумрудной травой, величественные горы с заснеженными вершинами, бурлящие потоки, несущие свои воды к бирюзовым морям, птичий гомон и торжествующие голоса неведомых зверей. Дракон тяжело опустился у самой воды, распластался в изнеможении на горячем песке:

— Сколько их было, — лениво думал он, — таких разных, таких неуемных в своих мечтах и фантазиях. Каждый раз мир возрождается и живет, пока в моем теле обитает второе Я — мечтательное Я с неуемной жаждой жизни. Я сливаюсь с каждым из них и, теряя их, умираю, как в первый раз… К этому нельзя привыкнуть, но без них не обойтись, — он тяжело вздохнул: — я не умею ничего придумывать, я могу только воплощать их мечты…

— Отдохнул? Мы сделаем ещё что-нибудь? — вмешалась в невеселые мысли дракона деятельная Янка. — Когда?

"Вот так всегда — торопятся, суетятся, а куда спешить, когда впереди вечность?" — Вытянув шею, дракон немигающим взглядом уставился на луг рядом с пляжем, где ветер колыхал тяжелые желтые цветы на тонких ножках. — "Тюльпанов ещё никто не выдумывал, а они очень красивые. Интересно, какие они на вкус?" — дракон, не торопясь, побрел к тюльпановому лугу.