Драматические произведения. Повести

200

Впервые — «Киевская старина», 1887, № 4, стр. 589–625; № 5, стр. 1—25. Начало работы Шевченко над повестью датировано им самим: на первой странице автографа поэт проставил: «15 марта», очевидно 1855 года. На обороте одной из последних страниц рукописи находится черновик письма Шевченко к секретарю Академии художеств В. И. Григоровичу; письмо это (без даты) по содержанию тождественно письму к Ф. П. Толстому 12 апреля 1855 г. и, очевидно, написано одновременно с ним. Таким образом можно довольно точно определить время работы Шевченко над «Капитаншей»: 15 марта — конец апреля 1855 г.

В «Капитанше» Шевченко использовал — по обыкновению, очень точно — свои воспоминания о былых поездках по Украине. Советским исследователем А. И. Лященко было убедительно показано, что одно из действующих лиц повести, помещик Виктор Александрович, имеет реального прототипа — знакомого Шевченко украинского поэта В. Н. Забилу; однако, не следует считать эту повесть биографическим документом. «Капитанша» — прежде всего художественное произведение, и творческий вымысел занимает в ней не менее равноправное место, чем введенные в нее действительные лица и события.

Шевченко неоднократно говаривал по поводу своих повестей, что видит в них прежде всего опыты; в них он, по собственным признаниям, учился и русскому литературному языку (он «у меня теперь как краски на палитре, которые я мешаю без всякой системы», — писал он к С. Т. Аксакову 16 февраля 1858 г.) и, конечно, мастерству художественной прозы. Заведомо порочны любые попытки некритического использования шевченковских повестей в качестве биографических документов (а не художественных иллюстраций к тем или иным эпизодам биографии поэта); вводя в свои повести исторически существовавшие лица, Шевченко не ставил перед собою задачи голого фотографирования действительности (к такому фотографированию, он, как известно, относился резко отрицательно).

Творческие принципы Шевченко отчетливо видны в частности на примере образа помещика Виктора Александровича в «Капи-танше». Воспоминания современников о поэте Викторе Николаевиче Забиле с полной убедительностью говорят, что образ последнего, конечно, был перед глазами Шевченко, когда он писал свою повесть. (Наталка-Полтавка [Н. В. Кибальчич], роман Забiли — «Зоря», 1894, № 13, с. 405; П. Кулiш, Хуторна поезiя. Львiв, 1882, с. 22; Михаил Глинка, Автобиографические и творческие материалы, Л. 1952, с. 186).

Соответствует сохранившимся воспоминаниям о В. Н. Забиле также обрисованный Шевченко демократизм поведения Виктора Александровича, его отношения к крепостным крестьянам. Один из современников рассказывает, что «на похороны Забилы пришло много бывших его крепостных. Все они плакали о нем, как о родном: так хорошо и ласково относился он к ним» («Киевская старина», 1906, № 5–6, стр. 109).

В то же время Шевченко не считал себя связанным канвою жизни и поведения В. Н. Забилы; в соответствии с сюжетом своей повести, он настойчиво старался сделать измышленные эпизоды своего повествования также вполне достоверными, психологически оправданными.