Другой близнец

Глава двадцать восьмая

7 ноября, 10:43, Атланта

Мия шла по оживленной улице, не разбирая дороги. Просто двигалась вперед, глядя лишь перед собой, не обращая внимания ни на что. Покинув здание, где Рик снимал квартиру при жизни, она не воспользовалась своим автомобилем, а пошла пешком, куда глаза глядят. Она шла и вспоминала прошлое, особенно последние недели перед аварией, проведенные вместе. Как она часто ловила на себе его задумчивый взгляд, и на её вопросы, о чём он думает, он лишь отрицательно качал головой и слабо улыбался, а после подходил к ней за поцелуем. В последний их совместный вечер у них был секс. Один из самых горячих, что случался у них.

Она стояла у кухонного стола и делала им обоим сэндвичи с ветчиной и сыром. Вдруг она ощутила его могучие руки на своей талии, заставившие её вздрогнуть от неожиданности, и горячее дыхание на макушке. Она не слышала его шагов. Он словно вырос из пола. Она повернула голову и улыбнулась ему. Рик прижался к ней бедрами, и она ощутила задом его восставшую плоть. Она замерла с застывшим немым «О» на губах, и в тот самый миг он наклонился и поцеловал её. Страстно и с жадностью, мгновенно разжигая в ней огонь желания. Его руки шарили по её телу, забравшись под футболку и лифчик. Оставив её искусанные губы, он принялся покрывать поцелуями скулы и шею, прикусывать мочку уха, заставляя её тело дрожать от предвкушения. Когда его ладонь оказалась в её трусиках, те уже были насквозь мокрыми. Резким движением он развернул её к себе и вновь впился в губы, пытаясь стянуть с неё домашние спортивные штаны вместе с бельем. Он скинул со стола доску с сэндвичами, а ветчина и сыр отъехали на противоположную сторону, чудом не упав, и усадил её на край. Мия схватилась за его широкие плечи, боясь упасть, а он тем временем полностью лишил её одежды. Рик вошел в неё одним резким движением, даже грубым, но после задвигался плавно, уткнувшись в основание шеи, крепко прижимая к себе своими ручищами, а она стонала от каждого толчка. В такой позе она быстро ощутила боль в пояснице и, отстранившись от него, легла на столешницу, наблюдая, как он полностью одетый, со слегка взлохмаченной прической входит в неё, держа за широко разведенные бедра. Только от самой этой картины она с легкостью могла кончить, не то, что от ощущений, которые он вызывал в ней своими действиями. Спустя несколько толчков в такой позе она взорвалась. А после, когда она пришла в себя, они продолжили заниматься этим, только в этот раз он поднял её на руки и продолжил брать уже на весу, и Мия кончила второй раз, запачкав ему брюки. Но в отличие от неё, ему так и не удалось финишировать. Они просто прекратили в момент, когда ей уже начало натирать, и Мия не знала огорчаться этому или радоваться. Ведь этот спонтанный и определенно жаркий секс был без предохранения, а ей не хотелось вновь принимать аварийную контрацепцию и трястись до следующих месячных. Но такое происходило уже не первый раз, что поселило в ней мысль о том, что, возможно, близость с ней не доставляет ему достаточного удовольствия. Она отправилась в душ, а он остался на кухне, убирать бардак, устроенный ими во время этой спонтанной страсти.

В воспоминания о их последней близости ворвались неприятные мысли о произошедшем между ней и Беном, перекрывая их, заставив девушку сжаться, а ее руки затрястись. Тот факт, что она переспала с Беном на их с Риком ложе, просто убивал. Мия чувствовала себя так, словно оскорбила его память. А признание Бена перевернуло её мир и окончательно лишило твёрдой почвы, подвесив словно в невесомости. Мия не знала, как жить в новой действительности, более того, она не хотела её принимать. Не хотела принимать тот факт, что всё это время Бен любил её далеко не как сестру. Не хотела принимать тот факт, что между ними была близость. Ведь эта близость отняла у неё брата, точнее иллюзию, что у неё есть брат. Теперь, зная всю правду, она предпочла бы жить с этой иллюзией, ведь на ней держался её хрупкий мир, а теперь она не знала, как дальше быть и вести себя с ним. Как разговаривать, хотя бы начать разговор, как смотреть на него, при этом не трясясь в приступе паники. Девушка понимала, что ничего в её жизни уже не будет, как прежде, а впереди была пугающая неизвестность, где у неё не было никого, кто поддержал бы её и дал бы сил и добрый совет. У неё нет семьи. Нет тех людей, к которым она может прийти сейчас, в минуту отчаяния, и поделиться своими переживаниями.

Эйлин — единственная, кого она считала семьей. Но её, благороднейшую из людей, вырастившую Мию и относившуюся к ней, как к родной, если не хватит удар, то точно оттолкнет её откровенность. Эйлин не поймёт. Господи, да она сама ничего не понимала! Не понимала, как оказалась центром любовного треугольника между братьями в приемной семье.

Семья — это люди, к которым ты спокойно можешь прийти за утешением. Которым ты можешь, не боясь, поведать свои страхи. А это значит, что у неё больше нет семьи. И эта иллюзия рассыпалась в прах. Вопрос только, когда конкретно? Когда она поцеловала Рика в своё восемнадцатилетие или когда переспала с его братом, который оказывается давно любил её? Так или иначе она сама виновата в этом. Судьба послала ей прекрасную семью, которая вырастила её. А она всё испортила. Но с другой стороны, разве виновата она в своих чувствах к Рику? Она искренне любила его и, как обыкновенная смертная, хотела быть рядом с любимым. Неужели она многого хотела? А Бен…

Мия поджала губы. Бен. Что же она чувствует к нему? Сейчас и тогда, до того, как его тайна раскрылась. Она видела в нём Рика? Да, это вполне логичное объяснение. А то, что он был рядом и так относился к ней, теперь она знает причину, всё это привело к тому, к чему привело. Но сердце девушки не соглашалось с её размышлениями. Не совсем соглашалось.

Может быть внезапная утрата и скорбь стали причиной, по которой она обратила на Бена внимание, как на мужчину, заставляя её сравнивать его с покойным. Но то, что она чувствовала, находясь рядом с ним, в его объятьях, никак не связано с Риком. Они ведь разные. С Риком она чувствовала себя, как Белль из диснеевского мультика. Окруженная роскошью и любовью ласкового Зверя, который в любой момент мог показать истинную сущность и одним взглядом заставить смотрящих на неё мужчин бледнеть. Тот, кто грозился оторвать головы её одноклассникам, проболтайся те о её унижении вне стен их дома. И она знала, что Рик тогда подразумевал каждое произнесенное им слово. С Беном же она чувствовала себя… на своём месте. Чувствовала себя в безопасности, но не как с Риком, то было другое чувство. Словно… Словно она вернулась домой. Она чувствовала себя целой. Самой собой. А с Риком приходилось всегда подстраиваться. Подстраиваться и жертвовать. Подстраиваться под его окружение и график. Привычки. Надевать маску серьезности и достоинства, стоя на высоченных каблуках в не самом удобном, но, несомненно, роскошном платье, на корпоративных вечерах, взвешивая каждое слово, прежде чем его произнести. Жертвовать учебой в престижном учебном заведении, ради того, чтобы быть рядом. Жертвовать своим временем и общением с однокурсниками.

Размышляя об этом всём, она сама того не замечая, сбавила шаг, пока не остановилась посреди улицы. Торопящиеся прохожие быстро обходили её, задевая плечами и бросая злые, полные недоумения взгляды. Но Мие было всё равно. Внутри неё на несколько секунд наступил мир. Словно искра света, озарившая на мгновение кромешную тьму, дала ей на миг уверенность, что всё будет хорошо. Что мрачные времена пройдут, как затмение, и в жизнь вновь вернется свет и счастье.

Но это был лишь короткий миг. Потому что скорбь и тяжелое чувство стыда и вины вновь накрыли её. Ведь Рик всё еще мертв, она всё еще сожалеет о произошедшем с Беном. И всё еще не знает, как быть с ним дальше. Единственное, что она знала, что она не готова к отношениям. Вообще ни к каким, даже не будь Бен братом Рика. Ей нужно время, чтобы отойти от всего этого, разобраться окончательно в себе самой. Она не может дать Бену то, что он хочет. И с её стороны будет нечестно и очень жестоко просить его подождать. Бедный. Он так долго скрывал свои чувства. Наверное, страшно страдал, когда понял, что она с Риком. Не наверное, а точно. Его слова отлично передали его боль:

«…теперь говоришь, что это было в пьяном угаре, раня меня в самое сердце…»

«…в тот момент ты думала, что я — это он? Ответь!»

Его голос в её голове заставил её болезненно зажмуриться.

Кто-то сильно толкнул её плечом, и она чуть не потеряла равновесие. Мия огляделась по сторонам, пытаясь понять, где она. Потерянная, она ушла довольно далеко от дома, оставив свою машину на парковке. Телефон Мии зазвонил, отчего всё внутри девушки подпрыгнуло. Сердце ускорило ритм, желудок сжался, а по телу прошлись противные мурашки. Дрожащей рукой она вытащила телефон из сумки. Но, когда она увидела имя звонившего, паническая атака отступила, оставляя неприятный след в виде вспотевших ладоней и мокрой спины.

Эдриан Прайс. Только его ей сейчас недоставало. Мия не стала церемониться и сразу перевела его звонок на голосовую почту. Пусть скажет всё, что ему надо, а потом, когда у неё будет желание и силы, она послушает.

Спустя несколько минут она проверила телефон, тот оповещал её, что у неё есть два непрослушанных голосовых сообщения. Она боялась слушать первое. Боялась того, что Бен может сказать ей. Или, наоборот, не сказать ничего. Он звонил ей вчера и сегодня, но она не взяла трубку. Вчера страшно мутило: сначала похмелье, а после побочные эффекты экстренной контрацепции. А еще она боялась. Честно, боялась. Боялась услышать его голос и слова, что он может произнести. Она ведь совсем не знала, что говорить и, что думать. Всё произошло слишком внезапно. Это признание. Да и вообще всё, что произошло между ними за последние два дня, как лавина, которая смела привычную действительность, накрыв с головой. И вот теперь она, словно спасшийся в горах альпинист или лыжник, выбравшись наружу, созерцает разрушение, не представляя с чего начать. Любая мысль о необходимости встречи вызывала панику. Но и оставлять всё вот так тоже было нельзя. И эта мысль причиняла страдания, ощущаемые физически в виде трясущихся рук и ускоренного сердцебиения. Опять неумолимая жизнь заставляет её действовать, когда ей просто необходим отдых. Отдых от всего и вся. Отдых от тяжелых губительных мыслей. Её душе это было необходимо. Но жизнь безжалостно продолжает нести её бешенным течением, заставляя плыть через силу. Конечно, можно было подождать, когда всё устаканится и эмоции утихнут. Только, когда это наступит и наступит ли?

Мия протяжно выдохнула. Она не знала, что делать. Ощущения советовали спрятаться, и пусть всё идет само собой без её вмешательства. Дать судьбе править, бездействуя. Она и так правит, не обращая внимания на её копошение. Что бы Мия не предприняла в своей жизни, все равно всё катится в бездну. Судьба забрала у неё Рика, несмотря на её любовь к нему. Она забрала у него жизнь, не считаясь с его планами. С их общими планами. А совесть, наоборот, призывала её к действиям. Ко встрече, которой Мия боялась. Нужно закрыть этот вопрос перед отъездом Бена. Но проблема в том, что она понятия не имела, что сказать и как начать этот разговор.

Она видела в его глазах, как больно ранила его, предложив сделать вид, что ничего не произошло. Своим легкомысленным поведением она дала ему надежду, которую он, возможно, уже перестал ждать, а после отняла её у него, растоптав. Не нужно было им пить. Не нужно было оставаться под одной крышей спать. Ничего бы этого не произошло, и сейчас всё было бы нормально. Насколько это может быть в нынешние времена. Мия горько пожалела, что у неё нет собственной машины времени, чтобы можно было вернуться, исправить всё и вернуть себе привычную зону комфорта и покой.

В желудке болезненно потянуло и заурчало, напоминая ей, что она не ела более суток, а нос мгновенно уловил пленительный запах еды. Девушка решила сначала как следует поесть, а уже потом действовать и направилась в сторону аромата, от которого рот наполнялся слюной. В нескольких футах от своего нынешнего местоположения она обнаружила закусочную с прилавком, за которым средних лет мужчина жарил глазунью пожилому старичку, читающему газету.

Мия заказала себе болтушку с беконом и гренками, а затем принялась жадно поглощать еду, вызывая пораженные взгляды повара и других посетителей, которые в основном брали еду на вынос. А она просто не могла остановиться. Этот уличный «джанк» показался ей самым вкусным блюдом, что она ела в жизни. Девушка замерла с полным ртом — впервые со смерти Рика она наслаждается пищей. Сердце словно сжала невидимая рука вины. В этот самый момент ей стало жутко совестно. Рик лежит в холодной земле в Мэдисоне, а она тут распутничает не с кем-то, а с его родным братом на их бывшем ложе, а теперь наслаждается яичницей с беконом! Аппетит тут же пропал, но она все-таки проглотила то, что уже было во рту, не пережевывая. Пища медленно опустилась вниз по пищеводу тяжелым комом, причиняя боль, которая не отпустила даже после нескольких глотков воды.

Мия вновь достала из кармана телефон, открывая список голосовых и глядя на имя контакта «Бен». Ей было страшно прослушать простое сообщение. Когда она успела стать такой трусихой? Не боялась же она на следующий день после первой ночи с Риком смотреть тому в глаза за завтраком, при её полном отсутствии опыта.

Она покинула его спальню в начале шестого утра, вздрагивая от каждого скрипа половицы. После этого она не смогла уснуть и к завтраку спустилась, нанеся макияж, чтобы скрыть темные круги под глазами. Когда она спустилась, Рика еще не было, а Эйлин провела с ней воспитательную беседу, в которой больше уверяла, что поведение Рика было неприемлемым, и она ни в коем случае не поддерживает и не защищает его. Что они с Бобом любят её и волнуются за неё, как за родную дочь. Она тогда вся страшно покраснела, вспоминая произошедшее ночью. А после, когда Рик спустился вниз, родители потребовали от него извиниться перед ней. Он напустил на себя виноватый вид, произнеся формальные извинения, при этом прожигая её взглядом. А она глаз не могла отвести. А после, по дороге в школу, отойдя на приличное расстояние от дома, рассмеялась, вспоминая ситуацию. Но когда она вернулась с занятий, ей было вовсе не до смеха, потому что Рика арестовали за избиение Скотта.

Мия еще несколько минут гипнотизировала буквы, а затем нажала на нижнюю стрелку выделяя «Эдриан Прайс» и поднесла телефон к уху.

***

Припарковав машину на гостиничной парковке, она стремительным шагом направилась к входным дверям, чувствуя как дрожат её коленки. В голове слышался голос Бена: «Мне очень жаль, что так вышло».

Голосовое, что он оставил ей. Которое она боялась прослушать. Но после разговора с Прайсом она поняла, что больше оттягивать этот момент нельзя, как и их встречу.

Прослушав сообщение Эдриана, она тут же перезвонила Бену. У того были новости, возможно, связанные со взломом. Прайс сообщил, что вчера вечером был на вечеринке у знакомого, увлекающегося коллекционированием предметов, связанных с войнами и армией. Естественно, в какой-то момент тот показал свою коллекцию гостям, в числе которой были перстни всех родов войск разных годов. Эдриан поинтересовался у него о перстнях авиаторов, и тот любезно указал ему, рассказывая историю каждого кольца, в какой год оно было отлито и, где приобретено.

Самое последнее кольцо, о котором коллекционер рассказывал, было куплено несколько дней назад, буквально после взлома, и внутри него была отпечатана дата одной из воздушных компаний Войны в Заливе. Прайс предположил, что это может быть то самое кольцо, о котором она рассказывала ему, когда они виделись. Они договорились, что он устроит ей встречу с коллекционером, на которую тот принесет кольцо для опознания.

Проблема в том, что Мия не была уверена, что сможет узнать кольцо. Она была далека от подобных вещей, из-за чего периодически испытывала чувство стыда. Ведь её отец погиб на войне. Да и перстень Боба она видела всего лишь пару раз. Он надевал его очень редко, лишь вместе с формой на церемонии и встречи с бывшими боевыми товарищами. А Рик хранил перстень в шкатулке с запонками.

Бен точно мог узнать перстень. Она позвонила ему, но его телефон был выключен.

И тогда она прослушала его сообщение, что, признаться, встревожило её. Его голос был таким печальным, а произнесенные слова были похожи на прощание. Она не хотела делать поспешных выводов, но интуиция подсказывала ей, что он уехал.

Подойдя к стойке регистрации, она обратилась к стоявшему там молодому человеку:

— Простите, вы можете проверить, мистер Хадсон у себя?

Но она уже сама видела, что ключ от номера висел на крючке позади служащего. Тот повернулся, оглядев доску с ключами, и произнес:

— Ключ на месте. Но дайте мне проверить.

Она уже знала ответ, но всё равно продолжила стоять у стойки, нервно кусая губы и стуча пяткой по полу, пока парень кликал мышкой.

— Да, точно. Мистер Хадсон съехал сегодня утром, — объявил он.

В груди что-то оборвалось. А сама она застыла на месте, переваривая услышанное. В голове вертелась одна единственная мысль: «Нет». Снова это невыносимое чувство необратимости, только в этот раз оно было немного другим. Липким и противным, обволакивающим со всех сторон и проникающим в самые недра души. Она сама просила его уйти. Не просто просила, кричала, как умалишенная. Он всего лишь подчинился. Но она не хотела, чтобы он уезжал. Не подразумевала. Правда. Просто в тот момент ей было необходимо одиночество. Ей нужно было осмыслить услышанное, он ведь её буквально оглушил своим признанием! Это не значит, что надо было совсем уезжать! Он должен был понять это! Как он мог не понять?

«Конечно, я же не отвечала на его звонки», — с горечью подумала она.

Всё могло быть по-другому, если бы не её малодушие. Возможно, они поговорили бы и пришли к чему-то. А так… Мост взорван. И она сама нажала на детонатор.

— Мисс? — ресепшионист сочувствующе смотрел на девушку, догадываясь по выражению её лица о какой-то яркой драме.

Мия медленно заморгала и осмысленно посмотрела на паренька.

— Извините, я задумалась, — глухо проговорила она. — Спасибо большое.

Она уже собралась уходить, как тот произнес:

— Подождите. Он оставил конверт. На имя Мии О’Нилл.

— Это я… — во рту пересохло при виде белоснежного прямоугольника с эмблемой отеля.

— Пожалуйста, — он протянул ей конверт.

Мия вскрыла его, лишь оказавшись в машине. В конверте оказался ключ от квартиры Рика.