Дубовый лист

ПЯТНИЦА

В данной тебе жизни, ты не думаешь, где было ее начало,

а было оно еще до тебя.

Вы думаете, что знаете? Знаете, что такое время? А может, знаете, как им управлять? Пользоваться? Или вы одни из тех, кто рассказывает о том, что путешествия во времени невозможны, и что если даже получится переместиться, то это не будет ни прошлое, ни будущее, а будет параллельная, или тангенциальная Вселенная в которую попадет ваш клон. А вы сами рассыпаетесь на субатомные частицы. Потому совершать изменения в такой Вселенной, в принципе, безопасно. Ведь, в итоге, на вашу, это никак не повлияет. Забавно. Но только маловероятно. Если путешествия во времени предусматривают перемещение только по одной Вселенной, с соответствующим воздействием на все ее основные, и беспокоясь лишь о пространственном, или, если вам будет угодно, территориальном вопросе. То, в случае перемещения между мирами встает вопрос не только о намного высшем влиянии, так и о связи этих самых миров между собой, пригодности, да и вообще повторяемости. Не велика ли честь для путешественника: создать большой взрыв, породить целую вселенную, со своими звездами, туманностями, галактиками и судьбами, дабы на минуту смотаться и подсмотреть лотерейный номер, а потом, все еще раз повторить и вернуться в такую же вселенную, но день назад и его зарегистрировать? И да, при этом, оба раза умереть и создать свой молекулярный клон.

Что же тогда время? И есть ли оно вообще? Это, смотря как на него посмотреть, а главное, где. Время не величина, время это энергия. Порожденная взаимодействием материи с пространством. Оно может сгущаться там, где много материи, а может быть разряжено там, где материи мало. И вовсе отсутствовать там, где не будет либо материи, либо пространства. А так как это, все же, один из трех китов основы мира, то изменения в нем повлекут изменения в остальных двух. И естественно, изменения в любом другом из оставшихся китов, повлекут изменения во времени. К слову, изменения в них происходят постоянно и называются — течением. Эти естественные изменения получаются от того, что материя трется об пространство и оба при этом выделяют, или же излучают, колоссальную и непохожую на остальные энергии — энергию времени. Но для обитателей того мира, которого держат эти три кита, сей процесс жизненно необходим. Так как, в процессе этого излучения получается то привычное для вас время, равномерно-текущее. И вы сможете жить в таком мире. Но не надо воспринимать себя, как марионеток, судьба коих решена и они все действуют по строгому сценарию. Это не так. Воспринимать себя следует, как роботов, а время, как заряд для них. Заряд пропадет и роботы застынут, даже повиснут в воздухе, потому как, и материя, и пространство связаны со временем, а значит, что кроме времени пропал еще как минимум один кит. И соответственно, никакие законы, тем более физики, уже недействительны. Отсюда следует: что ни кармы, ни рока, не существует. И вы делаете, что захотите и отвечать вам, лишь перед себе подобными.

Но вот что, если дать вам возможность изменить время, материю или пространство? Спешу вас огорчить. Как бы вы не старались, что только не придумали бы, конечно же, ваших сил не хватит, чтобы хоть как-то повлиять на этих древних и громадных китов. Все изменения тут же будут сглажены и вполне возможно, уже без вашего участия в дальнейшем, или же в прошлом. Отсюда и главный вопрос. Что такое парадокс?

Это очень сложный вопрос. Он сложнее, чем любой из предыдущих. Сложнее даже вопроса — путешествия во времени. Он сложнее самого времени, пространства и даже материи. Он часть Вселенной, играющийся со всеми тремя этими китами одновременно. И может показаться, что он вообще непостижим. Но вот однажды, одна пара молодых ученых, получила редкий шанс на себе испытать, что же такое, парадокс.

ПЯТНИЦА

Оксана села поближе.

— Вика, — тихо и с улыбкой, подозвала она свою подругу, хотя та и так смотрела на нее. — А, Вика?

— Ну что?! — имитируя раздражение, громко ответила Виктория, но при этом сама едва сдерживала ответную улыбку.

— А почему тебя называют Белоснежка?

— Из-за роста, — с наигранной обидой ответила та и обе девушки расхохотались.

На противоположной стороне секции сидений электрички, молча, но также улыбаясь, сидели их мужья и не без удовольствия наблюдали за шоу. Все они ехали домой после долгого и насыщенного дня. Такие активные дни были обычным явлением в начале учебного года в их научно-исследовательском институте физики, где работали они кто кем. Вика старший научный сотрудник лаборатории физики и химии сорбционных процессов и по совместительству — старший химик-лаборант. Ее муж, один из заместителей заведующего лабораторией теоретической физики и занимает должность доцента на соответствующей кафедре в национальном университете, которому и принадлежат их лаборатории. Муж Оксаны так же был с этой кафедры, но только обычный преподаватель физики и в основном вел практику у студентов в лаборатории, а Оксана, вообще была аспирант, и конечно же, бывшая студентка своего нынешнего мужа. Университет у них был довольно скромный, хотя и большой, и уже не столь популярен, как раньше. Студентов все больше привлекают гуманитарные науки. Так что, времена пошли нелегкие. Потому все они, хоть и имели разного рода степени и сравнительно неплохие зарплаты, но все же, общественным транспортом не брезговали. К слову, как и в этот раз, дела привели их на железнодорожный вокзал, где они и встретились у этой самой электрички.

— А и вправду, — вдруг встрял Миша, муж Оксаны. Невысокий, смуглый парень, лет сорока с небольшим, с карими, почти черными глазами. — Я тебя уже миллион лет знаю и все никак не спрошу. А действительно, чего? Фамилия у тебя девичья была…, не помню, смешная.

— Голубка, — твердо, но с широкой улыбкой, вскрикнул муж Виктории.

— Точно! — подхватив его широкую улыбку, продолжил Михаил. — Но все равно, вроде, не связано. Это история была какая-то?

Виктория состроила легкое недовольство, но все так же, улыбаясь, вздохнула.

— Ох. Это еще мама придумала, — все, кроме ее мужа, который знал эту историю, замерли и словно дети на утреннике, смотрели той в глаза.

Виктория была красивой и заметной девушкой, тридцати семи лет. Она имела правильные черты лица, хоть немного и вытянутого, глубокие, большие и умные светло-голубые глаза, ухоженную, но очень бледную, почти бумажно-белую кожу и густые, длинные волосы, окрашенные в цвет блонд. Элегантно подобранные сзади в широкий приподнятый хвост, буквой S, с игриво подпрыгивающим при ходьбе, кончиком. Была у нее еще одна интересная особенность. Она была очень высокого, для девушки, роста. Сто восемьдесят семь сантиметров. С одной стороны, путь в модели открыт, а с другой, комплекс, особенно с выбором мужчины. Но девушка относилась к своему росту ровно посередине. И не хвасталась, но и не убивалась. Она даже любила, другой раз, надеть высокие каблуки. И то, что она была и без них выше своего мужа, ее абсолютно не смущало. Но как образованный и скромный человек, насмешек по поводу своего роста, конечно же, не любила.

Электричка проезжала высокий и длинный мост. Шел он через широкую автостраду, но на удивление, внизу было пусто, и редко когда проезжала одинокая машина. Глядя на него, Вика погрузилась в свои детские воспоминания о матери, и также задумчиво принялась рассказывать.

— У меня еще с раннего детства, с животными связь есть. Ну, не то чтобы я, как королева джунглей ими управляла, но она точно есть.

Ее друзья молчали и продолжали смотреть, в ожидании объяснений.

— Ну, смотрите, — они проехали мост, и Вика обернулась к ним. — Когда мы бываем в зоопарке и я с еще толпой народа, стою и смотрю на тигра, например, или хоть на жирафа, то он обязательно на меня уставится.

— Испуганно? — вдруг спросила Оксана.

— Нет, та даже не сильно и заметно, но как-то грустно, что ли. Вот совсем недавно, племянники мужа приезжали, и мы ходили в наш зоопарк. Так тигр лежал себе, лежал, потом раз, встал и на меня посмотрел. И ушел. А почти зайдя в свою конуру, снова обернулся и на меня посмотрел. Вот человек десять рядом, а он на меня. И так грустно. Что я даже сама загрустила.

Потом она опустила глаза и ненадолго замолчала.

— А в детстве мы с мамой в парк с белками ходили. Я уже этого почти не помню, но помню, как она рассказывала. Эти белки по мне прыгали и не боялись. Другие люди подойдут, так белки разбегутся, а потом снова ко мне бегут. Папа говорил, что так в лесу ко мне даже заяц дикий подошел, понюхал и попрыгал себе. Медленно, главное. Не боялся.

— Но тогда почему Адам не хочет брать котенка?

Весело произнесла Оксана, но Адам, муж Виктории, ее перебил.

— Сколько раз повторять? Я Адам, ударение на первую букву А, а не на вторую.

— Как скажешь, Адам, — уже правильно повторила та, и продолжила свое, моментально забыв о поправке. — Я ему предлагала, такой миленький.

Виктория вновь улыбнулась.

— Ох, Оксан. Спасибо. Но действительно не стоит. Он меня год упрашивал морскую свинку завести. Видите ли, ему ассистент нужен, для опытов. Так мы выбирали ее месяц, самую пассивную что только нашли, взяли. И наша Пикача, по-моему, больше предмет напоминает, чем животное. Да и то, я ее практически не вижу, она у него в гараже живет или на кухне за занавеской, — затем Вика понизила голос и продолжила будто ребенку. — Пойми, Оксан. Я не хочу рисковать. Подозреваю, что выделяю какие-то феромоны, которые действуют на млекопитающих. А коты, вообще балдеют от меня.

Адам ехидно улыбнулся.

— Особенно на того коня действуют.

— Какого коня? — с интересом встрял Миша.

— Ну, в зоопарке, там был конь, и у него… ну это…, в общем, он был очень рад ее видеть.

Все дружно засмеялись, даже сама Вика.

— Ах, хватит! Я все-таки надеюсь, что это было не в мою честь, — сквозь смех, попыталась она оправдаться, но в ответ услышала лишь, ага, да угу.

Так они и проехали свой недалекий путь, пока машинист не объявил по громкой связи их остановку.

— «Станцiя Шевченко» — прозвучал мужской, но почему-то нежный голос.

— Ну, что, ребята, хороших выходных, — весело сказала Вика, и с Адамом, они быстро направились к дверям.

Оксана и Миша улыбнулись в ответ и сели рядом.

***

Медленно и сонно заканчивался теплый и приятный, одесский сентябрь. С самого начала осени не было ни дождей, ни сильных ветров, только равномерное и главное, не обжигающее солнце. Улица, на которой жили Адам с Викой, была очень живописна, с не менее живописным названием, Орловская. Красивые частные домики, много винограда и цветов, растущих прямо на улице. Хоть она и была длинной, но все же, многие друг друга знали и на счастье Виктории с Адамом, соседи были более чем дружелюбные, да и к тому же, с одной стороны, преклонного возраста, а с другой уже немолодая пара, дети которых, давно живут отдельно. Сам же дом, был классикой жанра двух человек, далеких от бытовых и даже можно сказать, рутинных забот. Все, как на картинке журнала садоводства. Большая, свободная территория, отданная под сад с ветвистым дубком в центре и цельно-купленными лавочками, самого диковинного дизайна, раскиданными по всему двору. Что правда, эти лавочки практически всегда пустуют. Как и беседка с виноградом. Весь сад же, как в прочем и остальная территория вокруг дома, были густо заставлены садовыми фигурками. Гномами, настоящими и сказочными животными, или просто предметами быта, как например ботинок, одновременно служащий и цветочным горшком, правда, пустым. Их было слишком уж много. Дом же, хоть и был двухэтажный, все-таки, оставался довольно скромным на фоне, практически всех остальных домов улицы. Материалы его покрытия были экономными, да и по качеству работы было видно уровень профессионализма нанятых людей. Но все равно, он был очень милый и уютный, и оформлен явно с любовью. Подведенные краской окна, словно глаза модницы, расписные узоры над дверьми и дизайнерский подход к покрытию крыши ондулином. Цвета разные, но не броские, так что вполне между собой гармонируют. К слову, это вышло случайно. Адам, просто не проверил при покупке, но потом, оправдания ради, сказал, что специально подобрал разные цвета. На его счастье, идея прижилась и теперь он этой оплошностью даже гордится. Особенно, если учесть, что уже однажды, его пример повторили.

Вот в таких мелочах и проявлялся весь хозяин дома. Рассеянный и нерасторопный, но крайне находчивый и изобретательный. А острый ум и высокий уровень интеллекта, легко прокладывали дорогу в любимом институте, даже без связей. От поступления и окончания с красным дипломом, до предложения остаться, от самого ректората и быстрому продвижению к почетной должности, а так же уважению коллег, с признанием как ведущего специалиста в своей области. Но вот нерешительность и отстраненность, или даже скорее безразличие к званиям и титулам, не позволяют поднять свою ученую степень выше кандидатской физико-математических наук. Хотя весь персонал института, негласно признает, что за всю историю существования этих стен, выше ума, в них не было. Многие даже гордились работой рядом с Адамом.

И только благодаря старанию коллег он несколько раз выдвигался на научные награды и звания, но только местного масштаба и почти всегда их брал. Но будь он в европейском или американском университете, или хотя бы стремился к известности сам, его бы быстро заметили и вполне возможно, даже без согласия, поставили бы в центре внимания. Потакали бы прихотям, и заглядывали бы в рот, ожидая новые идеи.

А идей у него хватало. Смыслом его жизни было изучение времени и воздействия на него разного рода полями. Он смело выдвигал самые безумные теории, практически фантастического содержания и так же отчаянно их защищал.

По началу, Адам очень активно принимал участие в научной жизни. Часто печатался в журналах, и в уважаемых в том числе, имел связи с NASA и с европейским космическим агентством. Неоднократно приглашался в физический институт имени Лебедева, когда консультантом или лектором, а когда — и на постоянную должность. Довольно легко получил кандидатскую степень, с написанием диссертационного исследования по теме «механика времени». Поддерживал его в этом сам ректор. Но время шло безжалостно, а с ним и молодость. И пыл стал утихать. Уже в сорок, Адам, работал в основном над своим собственным проектом. А кроме него дальше рутиной работы в университете, не выходил. Проект, к слову, в строгой тайне и не держал. Он пытался создать поле, способное отсечь часть пространства от времени. Тем самым образом получить нечто, вроде идеальной камеры хранения. Проект был довольно перспективным и в случае успеха, мог совершить немалый переворот, связанный не только со смещением холодильных камер, а и во всем представлении физики в целом. И потому, в начале, очень заинтересовал коллег, но его чрезмерная фантастичность и отсутствие продвижений, быстро интерес погасили. Дольше всех, естественно, продержались в проекте, друзья. Но потом и они отступили, оставив Адама нести свой крест в одиночку. Но все же, помощник у него был.

Как любит часто говорить сам Адам, главный приз им давно уже был выигран. Это он так нескромно намекал, на свою красавицу жену. Которая, будучи состоятельной и завидной невестой, выбрала бедного студента, влюбившись в его гений. И даже с годами, когда его популярность заметно спала, Вика, все так же им восхищена, несмотря на резкую неприязнь к Адаму, со стороны своего отца. А будучи неплохим специалистом, всячески помогает мужу завершить всеми брошенный проект.

***

— Монамур, — едва вошли они в дом, сказал Адам, явно дожидаясь этого момента.

— Ммм?

— Я совсем забыл. Еще утром мне в лабораторию звонил твой отец.

Виктория широко улыбнулась.

— Снова тебя поносил?

— Флуктуацию локальных полей просил настроить.

Пройдя с коридора на кухню, девушка стала разбирать пакет с продуктами.

— Так что хотел?

Адам тоже вошел на кухню и попытался машинально включить большой телевизор, который висел у них на стене, над столом, но пульта так и не нашел.

— Сказал, что приедет послезавтра, с утра, я так понял, и хочет с тобой пойти на могилку.

— Ах, ну да, скоро у мамы день рождения, — с грустью и тихо произнесла девушка. — Ну, хорошо, тогда пойду с ним. Вас лучше лишний раз не сводить вместе.

Адам скромно улыбнулся и открыл холодильник.

— Почему он не звонит на мобильник? Мы, по сути, из-за него одного, стационарный телефон дома и держим.

— Ох, можно подумать. Целых пятьдесят гривен в месяц. И то не каждый.

— Да, я не об этом, — Адам немного покраснел, но не от злости, а от смущения.

— Та, я знаю, — ехидно улыбнулась Вика. — Ну, такой он консерватор. Ничего не поделать. Тот наш подарок, он даже с коробки не достал. Ты был тогда прав, можно было пустую дарить.

А Адам все бегал глазами по кухне.

— Монамур. А где пульт?

Вика подняла на него взгляд.

— Уж точно не в холодильнике. Суп, кстати достань, раз там стоишь.

Мужчина недовольно фыркнул, но потом достал кастрюлю и не громко стал причитать.

— Я никогда его с той полочки не убираю.

На это Вика тяжело вздохнула и подошла к мужу.

— Боже, какой ты нудный. Да вон твой пульт, около чашек лежит. Ох, ни минуты не может без своего телевизора.

Адам лишь удивленно посмотрел на него, но потом улыбнулся и уже более шутливо, сказал в свое оправдание.

— Моя эпоха девяностые: а это телик, пепси и видео-клубы.

— Ах, девяностые, — поддержала его Виктория и загадочно добавила. — Дискотеки, журнал кул-герл и бубль-гум.

Они дружно засмеялись.

Впереди выходные и можно было вздохнуть с облегчением, особенно Адаму, который совершенно не хотел идти на кладбище. У него, впервые за долгое время, возникли кое-какие четкие идеи, насчет своего проекта, но на их реализацию нужно было немало времени, и он боялся не уложиться в одну субботу.