Два одиночества

Вера Аркадьевна приехала в Германию со своим сыном, невесткой и внуком чуть больше года назад. В общежитии они жили в одном коттедже, но вскоре разъехались по трём разным квартирам. В Германии не принято жить вместе с детьми. Виделись редко. Сын с невесткой после языковых курсов учились на других, пытаясь приобрести новые профессии, а Сашенька, внук, готовился к экзамену в университет, а вечера проводил с друзьями на дискотеке. Вера Аркадьевна ощущала тоску и одиночество. Она сразу стала как-то не нужна после переезда в Германию, отодвинулась на задний план. В Киеве у них была большая трёхкомная квартира, они жили все вместе, одной дружной семьёй. Они с мужем заботливо растили Сашеньку, пока сын и невестка получали образование, а потом работали. Вера Аркадьевна овдовела десять лет назад. И это было для неё настоящим ударом. С Лёней они прожили душа в душу тридцать пять лет. Сейчас ей было шестьдесят пять, и жизнь её была наполнена лишь воспоминаниями о прожитых годах. Гришенька, её сын, пару раз в неделю забегал к ней после учебы, помогал делать покупки, но она видела, что это ему в тягость: они жили с Татьяной в другом конце города, и у него уходила уйма времени на дорогу. Ей было жаль сына, он так уставал! Когда мать заикнулась, что пока ещё может обходиться без его помощи, он едва смог сдержать вздох облегчения. В выходные дни сын с невесткой бывали в гостях у друзей, или сматывались куда-нибудь по недорогой путевке, чтобы осмотреть очередные достопримечательности. Вера Аркадьевна не обижалась них. Они понимала, что у них своя жизнь, что им хочется увидеть что-то новое, что они ещё полны энергии и сил. Но все равно было больно. Упрямое сердце не соглашалось принимать доводы разума. Ощущение своей ненужности и пустота, вдруг образовавшаяся вокруг неё, глубоко ранили душу. Немецкий она не учила, но могла сносно объясняться и понимать благодаря тому, что знала идиш. Одинокими вечерами, сидя у телевизора, она смотрела в основном русские передачи. Это был её язык, её менталитет, её прошлая жизнь. Ничего другого ей не хотелось.

Они познакомились на одном мероприятии, которое устраивала еврейская община. В переполненном зале рядом с Верой Аркадьевной оказался пожилой мужчина, который то и дело посматривал в её сторону. Она была смущена, полагая, что у неё что-то не так. Вера Аркадьевна была худощавой, маленькой женщиной. Его лицо, ещё сохранявшее следы красоты, излучало доброту и ум. Седые, аккуратно подстриженные волосы были зачесаны назад и отливали серебром. Она смотрела выступление берлинского музыканта и улыбалась своим мыслям. Она вспомнила, как часто Лёня водил её на концерты, и они, сидя рядом, держались за руки. А потом бродили по киевским улицам и возвращались домой затемно. Как давно это было… А потом родился Гришенька, и они все вечера проводили дома, но в этом тоже была своя прелесть. Их мальчик рос славным и здоровым, и приносил много радости. Он вырос как-то незаметно. Они с Лёней оглянуться не успели, как он opebp`rhkq в мужчину и привёл в дом жену. Потом у них появился Сашенька, который снова наполнил их жизнь радостью. Какое счастливое это было время!

Её размышления прервали аплодисменты. Вера Аркадьевна машинально захлопала в ладоши и встала. Люди поднимались со своих мест и тянулись к выходу. У гардероба создалась большая очередь. К ней подошёл её сосед, что сидел рядом, и улыбнулся.

— Дайте номерок! Я возьму Ваш плащ, — предложил он.

Его голос звучал доброжелательно и мягко. Вера Аркадьевна только сейчас разглядела его. Это был среднего роста, подтянутый, седовласый мужчина с ясным взглядом карих глаз и усталым лицом. Было в его внешности что-то вызывающее симпатию и доверие. Она улыбнулась в ответ, вытащила из сумочки номерок и протянула ему. Он скрылся в очереди и вернулся через десять минут, одетый в легкую кожаную куртку. Потом Мужчина галантно держал плащ, помогая Вере Аркадьевне надеть его.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила она, — Вы очень любезны.

— Не благодарите! Просто я подумал, что Вы будете стоять здесь до второго пришествия, — пошутил он. Его улыбка была открытой и доброй, — Вам в какую сторону?

— Мне… — сначала она растерялась, потом взяла себя в руки: — Мне до Wandsbeka.

— Мне тоже туда же, — просто отозвался он, — Пойдёмте?

Вера Аркадьевна кивнула. Ей не хотелось показаться хамкой человеку, который заботливо принёс ей плащ. А может, она обманывала сама себя. Ей захотелось общения и немного тепла. Они шли до станции и обсуждали выступление музыканта. Говорил в основном мужчина, женщина слушала его и думала о том, с чего это он вдруг подошёл к ней. Они познакомились. Его звали Георгий и приехал он из Москвы. Ему шестьдесят восемь. В Германии восемь лет. Его жена умерла пять лет назад от рака поджелудочной железы. Взрослые дети живут отдельно, у них своя жизнь. Они не заметили, как дошли до станции. Сели в поезд. Теперь Георгий расспрашивал свою спутницу о её жизни. Вера Аркадьевна отвечала односложно и нехотя, она совсем была сбита с толку этим знакомством. Тем не менее, она всё ему рассказала. Они пересели в другой поезд и добрались до места.

— Позвольте мне проводить Вас! — с волнением произнёс мужчина.

Она пожала плечами и согласилась, подумав о том, что нет ничего плохого в том, если этот симпатичный человек проводит её до дома. Всё не так скучно, чем идти одной. Георгий довёл её до подъезда квартиры и смущённо кашлянул.

— Вера, как Вы смотрите на то, чтобы завтра погулять по городу? — предложил он негромко, — Мы могли бы поехать в Stadtpark, там сейчас красиво — всё цветёт.

— Вы мне свидание назначаете? — её приятный грудной смех буквально ласкал слух, — Не поздновато ли в наши годы?

Его проницательные карие глаза встретились с её насмешливыми серыми.

— Нет! — уверенно отозвался он, — Соглашайтесь, Вера!

Это был прекрасный майский день. Они бродили по дорожкам вдоль аллей парка, любовались буйством красок и наслаждались пением птиц. Солнце ласковым теплом согревало не только тело, но и душу. А возможно, солнце не имело к этому никакого отношения: их души согревало тепло человеческого общения. Они сели на скамеечку, перекусили бутербродами и тихо разговаривали. У них оказалось много общего: они любили одних и тех же писателей, одни и те же фильмы, даже их судьбы были чем-то похожи друг на друга. Оба всю свою жизнь посвятили семье и работе, а сейчас были безжалостно выброшены за борт как отработанный материал. Они вернулись только к вечеру, уставшие, но счастливые от этой встречи, которую подарил им ясный майский день. Они виделись в течение нескольких месяцев почти каждый день-ведь времени у обоих было достаточно, и его совершенно некуда было девать. Только сейчас оно, словно ускорило свой бег, и стремительно мчалось, потому что было наполнено радостью. Кто сказал, что в сутках двадцать четыре часа? Вовсе нет! Всё зависит от того, как они протекают. Когда плохо и одиноко, время тянется мучительно долго, но стоит судьбе улыбнуться и подарить радость, оно бежит, и его не догонишь. Георгий и Вера Аркадьевна все больше погружались в этот заново открытый для себя мир любви. Они даже затруднились бы сказать точно, когда поняли, что любят друг друга. Возможно, они узнали об этом, когда тонкие пальцы женщины с трепетом подрагивали в ещё сильной руке мужчины, или когда в глубине его глаз вспыхивали озорные, почти юношеские огоньки, или когда звучал колокольчиком её грудной смех, если он рассказывал что-то смешное. Они любили, и мир возродился для них заново, утратил свою серость и пустоту, заиграл яркими красками, такими притягательными и манящими, наполнился радостью и смыслом. Великий классик был прав, когда писал, что «любви все возрасты покорны». Нужно только, чтобы сердце было открыто для неё, и тогда в дом снова придёт счастье.