Две жены моего мужа

Пролог

Муж снова стонет во сне не то от боли, не то от повторяющегося ночного кошмара, в котором он летит с горы на лыжах и врезается в дерево. Снова и снова. Хочу зайти к нему в комнату, обнять, поцеловать, пожалеть, но гордость темной тенью вырывается вперед и преграждает путь, в немом крике обращаясь ко мне: “Неужели ты забыла позор и грязь, в которой он тебя измазал?”

Нет. Разве такое забудешь? Десять лет в любви и согласии растоптаны, растерзаны и выброшены на свалку. Моя любовь, его клятвы, наши планы на счастливое будущее и тихую старость. И не со мной ему было хорошо в последний год.

Закрываю уши ладонями и бегу вниз по лестнице только чтобы не слышать, как ему плохо. Иначе снова сорвусь, брошусь помогать и успокаивать.

Больше месяца в таком режиме и я уже на грани: вот-вот сорвусь в истерику, крики и прочие стенания. А ведь мама учила меня сдержанности и хорошим манерам, даже в Лондоне из меня делали леди. Если бы мисс Браун видела, как я сегодня схватила любовницу мужа за волосы и вышвырнула ее на улицу, она была бы в шоке.

Добираюсь до просторной кухни и включаю свет. Идеальный порядок и чистота — не моя заслуга, а нашей домработницы. Я вообще в последнее время всё запустила. В аптечке нахожу лекарство от головной боли, наливаю стакан воды и за одно мгновение осушаю его. Знаю, что скоро полегчает и я может быть даже засну и забудусь.

Снова поднимаюсь на второй этаж и бесшумно ступаю босиком по паркету. Мы с Каримом теперь спим в разных спальнях. Я так решила. Не могу лежать рядом с ним и вспоминать, как он любил меня когда-то до слёз, до мурашек, до смятых и сгоревших от нашей страсти простыней… А потом с ужасом осознавать, что это же тело и душа сливались воедино с другой женщиной. В ином городе. В чужой постели.

Он все еще мучается, продолжает стонать, но не просыпается.

— Ммм, Зара! Зара! — вдруг слышу, как Карим зовет меня.

Сердце рвется к нему, но ноги прирастают к полу. Я ведь все еще его законная жена, а он — мой муж. И мой долг в глазах общества — заботиться о супруге, прикованном к кровати. Поддерживать его, обещать, что он скоро встанет на ноги и восстановится, давать ему надежду.

Но я не могу. Потому что каждый раз, когда захожу к нему, представляю рядом с ним другую. Жить так — наказание и пытка. Я привязана к Кариму общественным мнением, мольбами наших матерей, и слезами дочери, которая души не чает в отце.

— Зара! Помоги! — в его мычании я вдруг различаю эти слова.

Сдаюсь и все-таки захожу к нему. Новая спальня мужа — просторная и стильная гостевая. Комнату освещает лишь лунный свет, в котором лицо Карима кажется еще более бледным и измученным. Он сильно оброс, появилась щетина и морщины в уголках глаз. Как же он постарел за эти страшные месяцы. А ведь ему всего 38.

Ложусь рядом с ним и шепчу:

— Карим, я здесь. Спи.

Впиваюсь пальцами в его плечо, чтобы почувствовал мою близость. Он так и не открывает глаза, но вскоре успокаивается, дыхание, наконец, выравнивается.

Сажусь на кровати, беру подушку и обнимаю ее, чтобы чем-то занять руки. Знаю, что надо уйти, но не могу пошевелиться. Смотрю на его красивое, изможденное лицо и невольно в памяти всплывает диалог с его токал, который я подслушала несколько часов назад в этой самой комнате.

Она гладила его по небритой щеке и приговаривала ласково:

— Карим, любимый, мы все равно будем вместе. Я люблю тебя. У нас будет сын. Ты же мечтал о мальчике!

Стараясь быть бесшумной и не дышать, я наблюдала за ними в узенькую щель двери. Увидев, как муж повернул голову к ней, замерла.

— Милая, ты пришла. Ты все-таки пришла, — произнес он негромко.

— Да, дорогой. Я рядом. Я позабочусь о тебе.

Последняя капля переполнила чашу терпения. Ворвавшись в спальню Карима с криком “Что эта шлюха делает в моем доме?”, я схватила токалку своего мужа за хвост и поволокла в холл.

В тот момент хотелось толкнуть ее со второго этажа и смотреть, как она будет лететь вниз. Но ведь она беременна, а я не убийца. Я не убийца…

— Это дом Карима! — кричала она. — Я пришла к нему. Отпусти меня!

— Закрой рот, шалава! — рычала я.

На вопли непрошенной гостьи прибежал охранник.

— Ахмед, уведи ее и выстави за ворота, — велела я, нацепив маску стервы.

— Слушаюсь, — кивнул мужчина и перехватил истеричку.

— Ты ничего уже не сделаешь! — орала она. — Он мой! Отдай его мне! Карим уже не любит тебя! Где твоя гордость?

— Пошла вон. Еще раз увижу здесь, спущу с лестницы.

Очнулась от воспоминаний в темной комнате и неожиданно обнаружила, что держку подушку над лицом мужа. Разглядываю некогда любимые глаза, брови, нос и губы. Карим напряжен даже во сне. В голове заезженной пластинкой крутится одна мысль: а что если я сейчас сделаю это и избавлю нас двоих от страданий? Его — от физических. Меня — от душевных.

Черная туча злости и ненависти нависает надо мной и затуманивает разум. Я будто больше не принадлежу себе. Я продала душу Дьяволу за кратковременное освобождение от страданий.

В меня вселяется монстр. Это он подносит орудие все ближе и ближе. Пальцы дрожат, кровь стучит в висках, а в голове гремит: “Я не убийца. Я не убийца”.

А потом Карим вдруг распахивает черные, как эта страшная ночь, глаза и выкрикивает мое имя.