Две жены моего мужа

Глава 18

Квартира Индиры, которую она купила после развода, небольшая, но современная и уютная. То, что нужно, чтобы укрыться на время от всех невзгод. На мне домашний костюм подруги, который я надела после холодного душа. Мокрые волосы спадают на плечи сосульками, но мне все равно. Сижу по-турецки, обнимаю плотную подушку и смотрю в одну точку. За спиной Индира возится на кухне с доставкой из ресторана, а я все думаю, думаю, думаю…и ни к чему хорошему не могу прийти.

У подруги звонит телефон и я слышу, как она чертыхнувшись, идет в прихожую, чтобы ответить на звонок.

— Да? — бурчит она в трубку. — Да, у меня. Нет, Карим, она не хочет с тобой разговаривать.

Ага, думаю я, все-таки догадался, что я у Индирки, или моя мама меня сдала. А может и Диля, которой я соврала, что она плохо себя чувствует и я поехала ей помочь. Для моей дочери Индира все равно что родная тетя. Знаю, врать нехорошо, но не скажу же я ей, что мама послала папу в пешее эротическое, чуть не пожелала ему сдохнуть, и сбежала из дома.

На самом деле мама — форменная истеричка и ей надо остыть.

— Карим, ну что я сделаю, если она правда не хочет? Да, она поэтому отключила телефон.

Индира встает напротив меня и закатывает глаза. Я скрещиваю руки перед своим лицом, давая ей понять, что разговаривать я с ним не собираюсь, меня для него нет.

— Просто дай ей время прийти в себя, — настаивает подруга, а потом долго слушает моего мужа.

Откладываю подушку, хмурюсь и общаюсь с ней глазами: мол, что он там вещает? Она прикрывает телефон ладонью и шепчет:

— Он хочет, чтобы я его на динамик поставила.

Мотаю головой, но потом прикусываю губу. Индира расценивает этот жест как “добро”.

— Хорошо, говори. Только быстро, пока она снова не начала здесь все крушить, — предупреждает подруга и включает телефон на громкость.

— Зара, малышка… — севшим и взволнованным голосом зовет Карим. — Прости меня. Я не знаю, как это объяснить, но я сделаю все, чтобы вспомнить, что между нами произошло тогда. Я люблю только тебя, мне никто не нужен, кроме тебя. Клянусь. Просто прости…

Индира, видя, что у меня в глазах снова блестят слезы, резко выключает динамик и подносит трубу к уху.

— Все, Карим, достаточно. Иначе я опять ее еле успокою. Да, она тебя услышала. Хорошо. И вам не хворать.

Отключившись, Индира с протяжным “Ууууф” плюхается на кровать и поворачивает голову.

— Зар, ты хочешь, чтобы я тебя опять засунула под холодный душ, — велит подруга.

— Нет.

Вытираю слезы рукавом кофты “Кельвин Кляйн” и пялюсь на дрожащие пальцы.

— Клянется, что любит, — судорожно вздыхаю, — а сам сделал этой шмаре ребенка. Понимаешь? Мы же хотели второго, но не получалось и он сказал, что он не из тех мужчин, которые требуют от жены наследника. Ну знаешь, как у нас принято, что нужен “урпак” (урпак каз. — потомок, потомство). Ведь именно из-за этого мужчины заводят токалок, которые рожают им сыновей, наследников, продолжателей рода. А он убеждал меня, что ему не нужен сын.

— Иди сюда, — Индира обнимает меня за плечи и прижимает к себе. — Он правда не был похож на человека, которому нужны все эти продолжатели рода. Значит, она его подловила просто.

— Секс без защиты, — говорю. глядя перед собой. — Это какой должна быть страсть, чтобы забыть про презерватив?

— Ты говорила, что по твоим предположениям это случилось в гостинице в Актау? — спросила подруга.

— Ориентировочно. Но она сказала, что все началось еще раньше…в его кабинете, где они…на столе, на кожаном диване, на полу, у стены. Может, даже на потолке.

— Все, Зара, выключай фантазию.

— А у нас с ним никогда не было в кабинете. Даже дома, когда Дильназ была в садике, школе или у родителей, у нас было все только в спальне. Мы не делали это ни на столе, ни в душе, ни у стены.

— И что? — округляет глаза подруга.

— Может, ему это надо было? Может, она была более развязная, чем я и воплощала его сексуальные фантазии, о которых он молчал?

— Вы хоть раз говорили об этом?

Молчу, вспоминаю, прокручиваю кадры нашей интимной жизни. Я любила нежность, плавность, полумрак, эстетику и полную власть мужа надо мной. Первое время я стеснялась заниматься любовью при свете, потому что было сложно показываться перед ним обнаженной. Но потом он сказал, что я очень красивая и он хочет мной любоваться. Первый барьер мы перешагнули.

Рассказываю об этом Индире, после чего она спрашивает:

— Ты с ним получала оргазм?

— Да, — отвечаю, заливаясь краской.

— Вот это хорошо. Вот это молодец, потому что я никогда не доходила до пика с бывшим мужем. Поэтому он называл меня фригидной и бегал к шалавам. Но в свою защиту скажу, что он и до женитьбы оказывается к ним бегал.

— Ужас, — краснею и прячу лицо в ладонях.

— Ты же знаешь, каким уродом он был.

— Он так и не объявлялся?

— Слава Богу, нет, — с облегчением вздыхает Индира. — Не удивлюсь, если сдох от передоза где-нибудь. Хотя если бы это случилось, об этом бы уже трубили все СМИ…с такими-то родителями. Я вообще к чему вспомнила этого козла? Если сравнивать его и твоего Карима — это же небо и земля, — одна ладонь Индиры взлетает вверх, другая опускается вниз. — Я всегда смотрела на вас как на пример. Он же носил тебя на руках, заботился, смотрел, как на богиню. Ну не вяжется у меня этот образ с его леваком, токалкой и внебрачным ребенком.

— Значит, что-то его перестало устраивать во мне в последний год? — завожусь я. — Секс с одним партнером задолбал? Или надоела правильная до тошноты жена, которая с детства смотрела на него с обожанием и пускала слюни? Что? Может, мне надо было быть не только примерной женой, верным другом, но и шлюхой в постели? Может, эта придурочная привлекла его тем, как давала?

Индира задумывается и смешно чешет кончик носа.

— Я тут недавно смотрела интервью Юлии Меньшовой с сексологом. Очень интересное, кстати. Посмотри на досуге Она говорит, что существуют разные стадии развития пары. Сначала влюбленные в симбиозе, — подруга соединяяет ладони. — Они сливаются в одно целое, читают мысли друг друга, считают, что их встреча — это судьба. А дальше начинается стадия дифференциации. Подобно малышу, который встает на ножки и уходит от мамы, пары начинают увеличивать дистанцию. И это, как говорит сексолог, всего лишь стадия. Но многие люди воспринимают это как конец любви. И вот на этой стадии секс становится реже, а некоторым приедается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — То есть ты думаешь, я ему приелась? — кусая губы, спрашиваю я.

— На этот вопрос может ответить только Карим, но он ничего не помнит. Смысл в том, что как раз эта стадия позволяет обнаружить различия друг в друге, чтобы потом заново сойтись, вернуться и понять, что люди хотят в отношениях.

— Если это так, то он не прошел испытание, раз решился на измену, — говорю, уставившись в одну точку. — И ребенка никуда не деть. В нем течет та же кровь, что у Карима. Эта дура уже сейчас козыряет тем, что залетела от него. А что будет, когда она родит?