Две жены моего мужа

Глава 34

— Как? Как пока меня не было в стране ты оказался в полном дерьме? — шепотом кричит Бекжан и озирается по сторонам. Это явно профессиональная деформация.

В столичном кафе никто на нас не смотрит, никто не подслушивает, но друг все равно напряжен. Передо мной сидит суровый мужчина с военной выправкой. Загорел, заматерел, а ведь, когда мы познакомились лет в тринадцать, он был совсем был дрыщом. Теперь же Бекжан, или Бека, как мы его всегда называли, служит стране, но никогда не рассказывает, что именно он делает на ее благо.

— Если бы я знал как! — также тихо восклицаю и провожу ладонью по отросшим волосам.

— Жена ушла, с должности сместили, еще и токал скоро родит. Бл****

— Да я в курсе уже. Можешь не пересказывать.. Так как я ничего толком не помню, кроме пары моментов, мне надо узнать, что тогда случилось? Как и почему я к тебе обратился тогда?

— Смотри, — Бекжан стучит кулаком по столу. — В декабре ты позвонил мне и попросил о встрече. Я как раз был в Алматы. Ты рассказал, что проснулся в актауской гостинице рядом с секретаршей, но ничего не помнил о прошлой ночи. Твое последнее воспоминание — как вы заходите с коллегами в бар.

— Значит, провалы в памяти начались еще тогда, — задумываюсь я.

— Слушай дальше. Когда ты проснулся, у тебя раскалывалась голова, тебя тошнило и был дикий сушняк. Она тебе сказала, что ты вчера ей позвонил, вызвал в номер и там трахнул.

— Бл**ь, — цежу сквозь зубы.

— Ну она тебе начала говорить что-то про любовь, отношения и прочее дерьмо. Ты естественно напрягся. Потом она сказала, что заходил твой брат и видел ее. Ты психанул, попросил его молчать.

— Да, он сказал тоже самое, — произнеся это, я вдруг задумался. — Мне интересно другое: почему Искандер не рассказал про видео с камер, про то, что я был в стельку пьян?

— Вообще-то ты не был пьян.

Нахмурившись, смотрю на него и ничего не понимаю.

— Ты был под кайфом.

— Чего? — эти слова как удар под дых, отчего я начинаю задыхаться.

— Тебя колбасило после этого весь день, но всем ты сказал, что отравился. Ты же не дурак, Карим. Сложил два плюс два. Бухали все, а такая реакция только у тебя. Ну и эта…твоя секретарша, с который ты якобы…

— И поэтому я позвонил тебе?

— Да, — кивает он. — У вас был в тот же день самолет в Алматы. Вечером мы с тобой встретились и ты мне все пересказал, описал, что чувствовал утром. Мы с тобой сразу же поехали в городскую наркологию.

— Пи***ц. Только не говори, что пришлось в баночку?

— Ну а как еще? — развел он руками. — В моче дольше держится.

— И что у меня нашли?

— Кетамин, — увидев мое смятение, Бекжан продолжил, — его часто подливают девушкам в барах. Date-rape drug (наркотик изнасилования)*, — слышал такое?

— Слышал. В Америке.

— Тебе, наверное, не такую большую дозу влили раз ты смог…ну…

— Я понял, — нервничаю. — Я сейчас прохожу сеансы гипноза и на одном из них вспомнил ту ночь в гостинице, только на месте секретаря была моя жена.

— Это неудивительно, — усмехается Бека, — кетамин, помимо того, что влияет на слух и зрение, еще вызывает сонливость и галлюцинации. Жертва оторвана от реальности, чувствует замешательство, беспомощность, может потерять сознание.

Ругаюсь трехэтажным матом, до боли сжимаю кулаки, напрягаясь до предела, до стука в висках.

— Меня нае***и.

— Ты не первый и далеко не последний. Мужчин, обычно бизнесменов, таким образом подставляют, чтобы шантажировать. Часто подкладывают совсем девчонку…без пяти минут восемнадцатилетнюю. А тебе вон секретаршу.

— А может, это она все подстроила? Потому что никто так на меня и не вышел, а Линара…Короче, она меня преследует. Наплела Заре, что мы женимся. И что живем вместе год.

Бекжан смеется, чуть опустив голову.

— Попал ты, конечно. Но нет. Ты мне сказал, что у тебя с ней ничего не было. Только она тебя один раз поцеловала. Тут дело в другом. Видео с камер ты посмотрел, так? На первый взгляд там все ровно, но где-то в промежутке между баром и коридором тебя чем-то накачали.

— И я ничего не помню, — массирую виски. Голова гудит от информации.

— Кстати, прости, что не звонил, — он снова говорит на тон тише, — работал в посольстве на Ближнем Востоке. В новостной ленте про тебя прочитал, но про амнезию там не упоминали. Хотел позвонить, но сам понимаешь.

— Ты и так для меня столько сделал, — озвучив эту мысль, я внезапно понимаю, что обратился за помощью не к двум ближайшим людям, а к приятелю, с которым всегда созванивался только по праздникам. Почему ничего из того, что я узнал сейчас, мне не сказали Искандер с Асланом? Я ведь всегда им безоговорочно доверял. Сам себе усмехаюсь. Да, доверял, а теперь брат занял мое место, друг вообще уволился, ничего не сказав, а на его месте теперь будет работать Чингиз. И есть еще один нюанс, который не дает мне покоя.

— О чем думаешь? — прерывает молчание Бекжан.

— У меня не сходится, — потираю уставшие глаза. — Допустим, это сделала Линара. Тогда был декабрь. Но почему я подписал приказ о ее премировании за четыре месяца до этого? Главбух из столичного офиса сказала, что я сам ее вызвал.

— Ты видел приказ?

— Только раз, когда лежал в больнице.

— Там твоя подпись стоит?

Киваю и понимаю, к чему клонит.

— Надо посмотреть на него еще раз, — рассуждает мой товарищ.

— Ты думаешь подделка? Но зачем?

— Боюсь, только ты знаешь ответ. Но ты бл**ь ничего не помнишь.

— А почему мне тогда брат ничего не сказал? Неужели я о таком умолчал?

— Если честно, это я тебе посоветовал никому ничего не говорить. Даже жене.

— Почему? — округляю глаза от удивления.

— Ну жене сам понимаешь о таком лучше не рассказывать, а вот остальные лично у меня были под подозрением. Х*ен знает, на кого они работают, кроме тебя. Может, на конкурентов. Просто факт: вас было в баре четверо. Но накачали только тебя.

— А может…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Не успеваю договорить, как он меня перебивает.

— Не может. Дима по моей просьбе проверил других. Все нормально зашли в свои номера. А, ну кроме твоего брата. Тот вернулся в бар и завис там с девушкой.

— Какой девушкой?

— Отдыхала там с подружками. Мы ее тоже проверили.

— Черт! Девушка из Актау. Мать же сказала, что у него “роман”.

— Вот и теперь думай. Все дошли до своих номеров нормально и только ты, как обдолбанный нарик. Вывод: где-то по дороге, там где нет камер, ты и получил дозу.

— Получается, я сейчас никому не могу доверять? Даже брату? Но как…

— Я тебя, может, удивлю, но знал ли ты, что после убийства первыми подозреваемыми всегда становятся близкие родственники?

— Что ты хочешь сказать? — внутри меня все холодеет.

— Ничего такого, — выставляет ладони в защитной реакции. — Но будь осторожен и будь на чеку. Смотри, перед тем, как уехать, я тебе сказал тоже самое и посоветовал глаз не спускать в секретарши. Ты даже что-то там ей написывал. Ну типа “ловля на живца”. Я оставил тебе подробные инструкции, в том числе телефон Димы, к которому ты бы мог обратиться за помощью. Но ты не позвонил. А потом я прочитал, что Карим Смагулов врезался в дерево, но к счастью, выжил. И теперь вопрос, — вдруг щурится Бекжан. — Сколько лет ты катаешься на лыжах?

— Со школы.

— То есть ты — опытный лыжник — съехал с трассы и врезался в дерево? — осторожно спрашивает Бека.

— К чему ты клонишь? — задаю вопрос, на который знаю ответ.

— Кто был с тобой в тот день в горах?

— Брат и друг Аслан. Он наш финансовый директор. Был по крайней мере. Недавно уволился.

— И ты им полностью доверяешь, так?

— Да, — киваю, а сам понимаю, что уже…нет.

— Мой тебе совет. Никому ничего не рассказывай, как тогда. Затаись, понаблюдай за каждым. Брат, сват, кент — это все, конечно, хорошо. Но тот, кто подсыпал наркоту, уже прокололся на камерах. С виду все выглядит вполне нормально, но когда смотришь под другим углом, понимаешь, что это подстава.

— Нет, — мотаю головой, — не могу поверить, что это кто-то из них.

Я доверял им как себе.

— Братан, — морщится Бекжан, — все это бабская лирика. — В мире политики и больших денег нет доверия. Даже близким.

***

Злой, обессиленный и потерянный возвращаюсь в номер гостиницы “Хилтон”. Из комнаты открывается потрясающий вид на ночную столицу, а именно огромный шар ЭКСПО-2017, в котором сейчас расположен Музей энергии будущего. Думаю о том, что надо бы приехать сюда с Дильназ, погулять по этой “Сфере” и показать ей океанариум.

Ей одной я рассказал, что сейчас в Астане, так как она — тот еще Холмс в юбке — забросала меня сообщениями о том, где я и что делаю. Моя девочка…Говорят, все мужчины хотят сыновей-наследников, а эта малышка стоит всех мальчишек на свете. Ради нее и Зары я должен во всем разобраться.

Мои мысли прерывает звук уведомления. Разблокировав телефон, вижу пять входящих сообщений на зеленой иконке мессенджера. Открываю и вижу, что охранник, приставленный к Заре прислал новые фотографии. Загружаю их и сразу же получаю удар в солнечное сплетение. На снимках моя жена идет рядом с моим лучшим другом. Они смеются, разговаривают, смотрят друг на друга, а меня от этого колотит со страшной силой. Следом прилетают новые фото и я уже просто перестаю дышать, потому что Зара и Аслан сидят на летней террасе кафе и о чем-то разговаривают. Она как всегда прекрасна, слушает его с интересом и прикрыв рот ладонью, смеется. Смущается. Да, я знаю ее как облупленную. Он — я даже имени его теперь не могу произнести вслух — смотрит на мою женщину так, как не должен был никогда смотреть. И, наконец, последний кадр — бывший лучший и бывшая жена пожимаю друг другу руки на ступеньках музыкальной школы.

Стучу телефоном по толстому стеклу окна и кричу от бессилия, гнева и разочарования. Что же ты делаешь, моя девочка? Зачем ты пошла с ним? Неужели, забыла меня и разлюбила? Я тону от собственной беспомощности, задыхаюсь под водой, а судороги сковывают ноги до нестерпимой боли. Где ты, родная? С кем ты сейчас, моя любимая?

Date-rape drug или наркотик изнасиилованияя — это любое биологически активное вещество (наркотик), которое делает другого человека недееспособным и уязвимым для сексуального насилия, включая изнасилование.