Две жены моего мужа

Глава 37

— Молодец, хорошая девочка, — шепчет на ухо мужчина, проникший в мой дом.

Его голос страшит и успокаивает одновременно, его пальцы все еще лежат на моих губах и стискивают ткань, прикрывающую мое обнаженное тело.

Но вот он медленно убирает ладонь со рта и ведет ею вниз по подбородку и шее, к ключице. Я цепенею и немею, не в силах сопротивляться. Потому что я знаю этого человека. Потому что он никак не хочет покидать мое сердце. Потому что он у меня под кожей, в моей крови. Я ненавижу, но также сильно люблю его.

Несколько секунд я позволяю ему играть с собой и моим телом, что в тусклом свете фонарей блестит от воды и дрожит от смелых ласк. Вздрагиваю, когда он касается губами плеча, судорожно вздыхаю и пугаюсь собственных ощущений. Внизу живота становится предательски тепло и мучительно сладко. А я неожиданно осознаю, что у нас никогда так не было. Я же, мать ее, принцесса, которая предпочитала только эстетично и предсказуемо. А теперь я сплошной оголенный провод — еще чуть-чуть и ударит током.

Мои стоп-сигналы не работают, потому что — о Боже — мне безумно приятно все, что он сейчас делает. Но когда мужчина сильнее пригвождает меня к себе и одним махом срывает полотенце, я сразу же прихожу в себя и, вырвавшись из объятий, начинаю шипеть:

— Какого черта ты здесь делаешь?

Взгляд Карима в полумраке порочный и опасный. Он скрещивает руки на груди и грозно шепчет:

— Мы с тобой не договорили.

Хватаю с пола полотенце и прикрываю наготу. А он лишь усмехается.

— Я тебе все уже сказала, — поднимаю руку и указываю на дверь. — Уходи.

— Нет.

Стоит, не шелохнувшись, а я гневно топаю ногой и иду к шкафу за пеньюаром. Но Карим преграждает мне дорогу и смотрит снизу вверх так, что воздуха не хватает.

— Отключение света твоя работа? — задрав голову, спрашиваю с вызовом.

— Конечно, — уголок рта тянется вверх. — В своем доме я знаю все.

— Это уже мой дом, — огрызаюсь. — Дай пройти.

— Нет.

— Знаешь, как это называется? — прищуриваюсь. — Проникновение со взломом. Я вызову полицию.

— Давай. По документам мы пока еще оба собственники, — хмыкает он.

— Козел, — ругаюсь я, но делаю это зря, потому что услышав это Карим хватает меня за талию и сильно сжимает ее.

— Пусти! — извиваюсь в его объятиях, но он сильнее меня.

— Посмотри на меня! — требует он грозно. — Смотри на меня!

— Смотрю! Что? Что ты хочешь увидеть? — восклицаю я.

— Ты целовалась с ним? — цедит сквозь зубы, прижимая к себе все сильней. — Целовалась?

Несколько мгновений вглядываюсь в его обезумевшие глаза. Хочу, чтобы ему было также больно, как мне.

— А если да, то что? — расплываюсь в коварной улыбке, замечая, как он стискивает зубы и мнет кожу все больнее…скорее всего до синяков. — Не он, так другой. Я молодая, свободная женщина. Я могу еще полюбить. И меня могут любить и хотеть.

Господи, что я творю? Он ведь сейчас как бык, перед которым машут красной тряпкой.

— Никогда! — рычит он. — Никогда к тебе не прикоснется другой мужчина пока я жив. Слышишь?

— Ты мне больше никто, — шепчу по слогам в его полуоткрытые губы, чувствую как жар внутри усиливается и разливается по венам.

Пальцы перестают сжимать талию, но хватают за запястья. За секунду оказываюсь у стены, полотенце снова слетает на пол, с мокрых волос на кожу стекает вода, внутри все трепещет, а мозг отключается. Карим впивается в мои губы, как голодный зверь. Затем чуть отстраняется, за секунду снимает с себя футболку, бросает ее на пол и приподнимает меня так, что я обвиваю ногами его талию.

Я позволяю и сама целую в ответ, а после, когда он припадает губами к шее, я кусаю его плечи и царапаю спину.

— Ненавижу! Я тебя ненавижу! — рычу, как львица.

— Скажи! Скажи, что ничего у вас не было! — требует Карим.

— Ничего я тебе не скажу! — всхлипываю, не в силах противостоять его головокружительным ласкам.

— Значит, не было! — отвечает сам.

Продолжаем целоваться, как сумасшедшие. Бывший муж наказывает меня, а я его. Пусть знает: то, что сейчас происходит, никогда больше не повторится. В его руках я превратилась в марионетку, которой он управляет. Пытаюсь прийти в себя, когда Карим опускает меня и мои ступни касаются прохладного пола. Слышу, как щелкнула пряжка ремня, но боюсь даже опустить глаза. Мужчина снова подхватывает меня, снова целует, снова шепчет, что любит. Все чувства обострены до предела. Границы между любовью и ненавистью размыты. Огонь желания поглощает все на своем пути.

Когда Карим берет меня у стены, тут уже я забываю обо всем, потому что хочу его как дикая кошка. Он нужен мне прямо сейчас. Весь нужен. Хотя бы на несколько минут…

Несколько минут превратились в целую ночь. То, что началось у стены продолжилось на кровати, после чего мы оба вырубились. Я проснулась первая и глазам не поверила, когда увидела рядом спящего Карима. Все как раньше. Будто и не было пяти месяцев ада.

Он, как обычно спал на животе, спрятав руки под подушку. Взгляд упал на татуировку, которую снова захотелось погладить, но вместо этого я сжала пальцы в кулак и надкусила его. Боже, что я наделала! Я действительно сошла с ума. Мне бы выгнать его сию же минуту, но нет — сижу и разглядываю его, убивая в себе желание поцеловать между лопаток и провести по четким черным линиям тату.

За окном занимался рассвет. Мне все-таки удалось затушить неуместную сейчас нежность и ткнуть пальцем в его бок.

— Вставай! — скомандовала я и тут же спохватилась, что надо прикрыться простыней. — Эй, Карим!

— Ммм, — сонно промычал он.

— Просыпайся, вставай и уходи!

Бывший муж медленно открыл глаза и, посмотрев на меня, улыбнулся.

— Значит, это был не сон, — хрипло проговорил он. — Мы действительно.

— Успокойся! — остановила его, подняв ладонь. — То, что было ночью — ошибка. Ты вырубил свет, напугал меня, застал врасплох.

Перевернувшись на спину, не сводит с меня бесстыжего взора. Ну да, я же голая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ты хотела этого также, как я.

— Мало ли что я хотела. Может, у меня было помутнение рассудка. Так что давай, забирай вещи и иди к своей токалке.

Молчит, насупившись.

— Что дорогой, правда глаза колет? — язвлю я.

— Правда в том, что все было нет так. Я тебе уже говорил это вчера, — твердо заявляет он.

— Ох ты ж! — смеюсь. — Но ребенок-то твой.

Карим садится на кровати, как и я прикрыв свои прелести одеялом.

— Вчера я вернулся из Астаны, но до этого был в Актау.

— Зачем, — теперь настала моя очередь хмуриться.

— Ездил в тот самый отель, где…В общем, я попросил видео с камер, а оказалось, что полгода назад я уже делал тоже самое!

— Смагулов, кажется у тебя после падения не только амнезия, но и что-то потяжелее, — ехидно замечаю.

— Просто выслушай меня, — кладет руки на мои предплечья. — Я расскажу тебе все, что узнал за эти два дня. Ты помнишь Бекжана Алиясова?

— Нет, — мотаю головой.

— Бека. Я тебе про него рассказывал. В школьные годы мы с ним занимались боксом, потом он стал арабистом, ну и сейчас работает в спецслужбе.

— Аааа, — наконец, понимаю, о ком он говорит. — Этот Бека. Он-то здесь при чем?

— При том, что когда мы вернулись из Актау, я сразу позвонил ему.

— Зачем?

— В отеле меня накачали наркотой.

Спустя несколько минут я все также сижу на кровати и, придерживая простынь на груди, скоблю зубами по нижней губе.

— Какой ужас, — все, что могу вымолвить я. — Но зачем это все?

— Я не знаю! — Карим удрученно вздыхает. — Но все, что говорила Линара — ложь. Не был я с ней весь прошлый год, а значит не мог ей платить. Если только мою подпись не подделали. Да и в гостинице я думал, что это…

— Что это я? — горько спросила.

Стало невыносимо обидно, что он принял ее за меня.

— Я был под наркотой. У меня даже справка где-то есть!

— Оу! Даже так!

— Если мне не веришь, я дам телефон Бекжана и он тебе расскажет тоже самое. Кто-то под меня копает, Зара!

— Если это так, то кто?

— Не знаю. Может, конкуренты, а может, — делает короткую паузу, — это свои. И еще: Бека считает, что и с трассы я съехал неслучайно.

Ахаю и прикрываю рот рукой.

— Я должен сам во всем разобраться. Кому понадобилось меня топить, а может и убить.

Эти слова заставляют меня вздрогнуть и он это видит.

— Мне нужно знать, что ты мне веришь, — Карим берет мое лицо в ладони и смотрит в глаза, которые тут же наполняются слезами.

— Я…я не знаю.

— Тогда я буду тщательней искать доказательства, — грустно улыбается он.

Сама отстраняюсь от него и завернувшись в мягкую ткань встаю с кровати.

— Тебе правда пора, Карим.

Он тяжело вздыхает и встает, явив себя миру в том, в чем мать родила. Без капли стеснения собирает с пола свои вещи и одевается, а я отворачиваюсь к шкафу и ищу свой халат. Вообще-то он висит у меня перед глазами, но я в упор его не вижу.

— Зара, — зовет Карим. Я закрываю глаза, мысленно считаю до пяти, и только потом оборачиваюсь.

— Что?

— Вот та самая флешка с видео, — на его ладони лежит крошечный прямоугольник. — Пусть будет у тебя. Я скачал все на свой ноут.

Подхожу ближе и забираю флешку, а потом поднимаю на него задумчивый взгляд. Не знаю, сколько мы стоим вот так — он уже одет, я все еще нет. Хочу верить ему, но как? Как быть, если в одном городе с нами живет та, кто носит его ребенка под сердцем — плод той злополучной ночи. Малыш ни в чем не виноват, но от этого не легче. И если все, что он рассказал, действительно правда, кто играет против него? Против нас?

Карим касается моей щеки ладонью и поглаживает ее большим пальцем. Сейчас он кажется таким великаном. Седины прибавилось и в глазах такая усталость и смятение.

— Зара, я люблю тебя, — признается мой бывший муж. — Моя маленькая, дорогая девочка.

Слова мертвым грузом падают на дно души. Не могу открыть рот, будто его скотчем заклеили. В этот момент у него в кармане звонит телефон и, приняв вызов, он подносит его к уху.

— Да! Да, это я, — Карим сдвигает брови к переносице. — Когда? Но это же рано! Хорошо, я буду.

Молча убирает смартфон и опускает голову.

— Что-то случилось?

— Линара…рожает.

— Так рано? — охаю я и прикусываю язык.

Он снова ничего не отвечает. А я делаю шаг назад и говорю холодно:

— Вот сейчас лучше уходи.

Карим молча проходит мимо, понимаю, что я уже не дам себя тронуть. Остановившись в дверях, поворачивается:

— Свет включу через пять минут.

Несколько секунд ждет моей реакции, но не получив ее тихо выходит в холл и закрывает за собой дверь. Я сажусь на край кровати и смотрю на нее сквозь слезы. Ну вот и все. Ночь растаяла и все, что было стало лишь воспоминанием.