Две жены моего мужа

Глава 40

— Ты никогда не мешаешь, Зара! — мягко отвечаю ей и сам себе улыбаюсь. Позвонила. Она сама мне позвонила. Радуюсь этому как прыщавый подросток в пубертат, хотя должен думать о другом.

— Я…-она делает долгую паузу. — Я слышала, что случилось. Мне очень жаль. Правда. Я сама…мать.

Прикрываю глаза и подношу кулак к губам. Какой же я идиот, что умудрился угодить в яму, вырытую непонятно кем непонятно для чего, да еще и жену с дочерью засасываю в эту воронку проблем.

— Хорошо, что ты позвонила. Мне надо тебе кое-что сказать.

— Я посмотрела видео с флешки, — перебивает она и услышав ее слова, я встаю с кресла и подхожу к панорамному окну.

— И что думаешь?

— Я не следователь, конечно, а всего лишь творческий человек, — специально это говорит — значит, задели ее мои слова, брошенные в ярости. — Но ты прав, там все странно.

— Есть еще кое-что, но я хотел бы лично тебе показать. Ты в школе? Я приеду.

— Нет, не надо, — опешила Зара. — У меня много работы.

— Я ненадолго. Мне очень нужно узнать твое мнение.

На свете осталось всего два человека, которым я могу доверять — это Зара и Бекжан. Одна — моя любимая женщина. Другой — человек, который смотрит на все со стороны и не имеет никакой выгоды. Я даже собственной Службе безопасности не доверяю, потому что она сейчас напрямую подчиняется брату. А он, к сожалению. тоже под подозрением.

— Ну хорошо, — вздыхает жена.

Одно ее слово и через пять минут я уже выхожу из кабинета и на ходу говорю секретарю, что уезжаю.

— Опять пропадешь? — спрашивает вдогонку Марина.

— Может быть, — бросаю через плечо. — Я же еще в отпуске.

Пока не разберусь со всем и не накажу тех, кто испортил мне жизнь, — уж точно.

К шести вечера школа Зары уже опустела. Только из одного открытого настежь окна доносится мелодия, которую очень любил мой покойный тесть. Он часто просил Зару сыграть ее и слушал, закрыв ладонью глаза. “Три товарища” из старого фильма “Свой среди чужих, чужой среди своих”. И сейчас в голове зазвучали слова, брошенные Асланом во время драки. Столько лет он молчал и дружил со мной, приходил в наш дом, брал на руки нашу дочь, и, видимо украдкой смотрел на мою жену. А я не замечал.

Тихо прохожу по лужайке к окну и кладу ладони на раму. Зара сидит вполоборота и вечерний, мягкий свет падает на ее длинные волосы, которые несколько дней назад я гладил, с силой сжимал, тянул и зверел от того, что, наконец, она рядом. Она смотрит перед собой грустно и задумчиво, и даже не замечает нежданного зрителя. Ее длинные изящные пальцы плавно скользят по клавишам, а я вспоминаю, как на безымянном раньше блестело кольцо, которое она сняла несколько месяцев назад. А я, после того, как восстановился, наоборот надел. Я люблю эту женщину. Я не отдам ее никому. Я буду ходить за ней тенью, пока не простит.

Когда мелодия стихает, Зара тяжело вздыхает и говорит, смотря перед собой:

— Это плохая манера — тихо подкрадываться и стоять над душой.

— Не удержался, прости. Окно было открыто, — сглотнув подступивший ком, отвечаю ей.

Жена поворачивается и несколько долгих мгновений буравит меня взглядом.

— Зайду?

Она молча кивает и, встав со стула, подходит к окну. Я, как влюбленный подросток, задерживаю дыхание, надеясь на что-то, но Зара просто закрывает окно перед моим носом и смотрит через стекло.

Мы уединились в ее кабинете, где я заметил два букета. Один — мой, потому что я знаю, что она любит пионы. А вот другой…

— От кого? — спрашиваю, указывая на него взглядом.

— Давай не будем, пожалуйста, — фыркает Зара.

— От него?

— Успокойся, Карим, — пронзает ледяным взором. — Ты пришел сюда по делу.

Сажусь за стол, кладу папку, которую принес с работы и успокаиваю разбушевавшегося внутреннего собственника.

— Я посмотрела видео, — сразу же начинает она. — Да, все выглядит очень странно. За всю жизнь никогда не видела тебя таким. Даже когда в 17 вы с Искандером на Новый год выпили тайком от родителей.

Усмехнулся, вспомнив эту историю. Я даже не знал, что она это помнит, мелкая же была совсем.

— Зато теперь я никогда не буду пить.

— Но ведь ты вышел из бара адекватным?

— Да. Бекжан считает, что между баром и коридором я попал в “мертвую” зону, где нет камер. Там я и получил дозу.

— Но как? — хмурит брови Зара.

— Бутылка воды. Когда я выходил из бара, ее не было у меня в руках. У номера я ее выронил.

Зара растирает пальцами лоб и напряженно молчит.

— Зачем? — спрашивает она. — Кому понадобилось тебя травить и подкладывать секретаршу?

— Бека говорит, что так делают, чтобы шантажировать бизнесменов. Но, как ты говоришь, подкладывают, несовершеннолетних. Но в моем случае никакого шантажа не было, зато есть кое-что другое, — передаю ей папку. — Открой. Это приказ о премировании Линары, который я якобы подписал за четыре месяца до событий в Актау.

Зара берет папку, раскрывает ее и пробегается по документу.

— Подпись твоя.

— Да. Но нет.

— То есть? — удивленно вскидывает брови.

Пока Зара делает, как я сказал, продолжаю рассказ:

— На первый взгляд, кажется, что моя. Но пролистай дальше и сравни с подписями на других документах. Она отличается. Нужно провести почерковедческую экспертизу, чтобы доказать, что ее подделали.

— И опять — зачем?

— Все сейчас выглядит, как хорошо продуманный план по моей дискредитации и не только.

— Что ты имеешь ввиду?

Встречаемся взглядами и я вижу, что ее смятение. Она отложила папку и ждет от меня ответов. Я анализировал все события, слова Бекжана, “признания” Линары и свои собственные короткие воспоминания, и пришел к неутешительным выводам.

— Согласись, странно подделывать мою подпись, а через четыре месяца подкладывать под меня секретаршу, которая сделала кучу фотографий со мной в гостинице. Тот, кто придумал эту многоходовочку рассчитывал, что я не выйду из комы. И скорее всего сам мне эту кому и устроил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Что ты такое говоришь? — Зара нервно кусает губы.

— Просто подумай, как бы все сложилось, если бы я умер после падения? К тебе бы пришла Линара и заявила, что она моя токалка и ждет от меня ребенка. Что собственно она и сделала. Потом она бы показала тебе мои фотографии из гостиницы и рассказала тебе все в подробностях. Потом бы всплыл приказ, подписанный задолго до командировки в Актау. Все против меня, а я даже защитить себя не мог, потому что мертв. Ты бы возненавидела меня и даже не стала бы разбираться. А ИИскандер с Асланом бы все подтвердили, потому что что-то там видели.

— Но Аслан видел вас после Актау. Вы целовались в кабинете. И ты ей писал, когда она отправляла тебе полуголые фотографии, — с обидой заявляет Зара.

— Согласен. Но, как сказал Бека, я хотел усыпить ее бдительность и подыграть ей, чтобы она вывела меня на заказчика.

Снова погружаемся во взаимное громкое молчание.

— Ты кого-нибудь подозреваешь? Может, конкуренты?

— Это точно не они иначе бы уже давно проявили себя. Это кто-то из своих.

— В каком смысле? — непонимающе глядит на меня Зара.

— Пока я вижу только сговор Линары и Салтанат — главного бухгалтера из Астаны. Она сказала Аслану и Искандеру, что я вызвал ее и попросил все по-тихому оформить. Хотя мы теперь знаем, что подпись не моя, а значит, я ее не вызывал и ни о чем не просил.

— Две женщины провернули целую аферу чтобы что?

— Они просто исполнители, Зара.

Жена встает с кресла и подходит к окну. Не вижу ее лица, так как она стоит спиной и не двигается. Проходит минута или две, прежде чем она оборачивается.

— Кого ты подозреваешь?

Делаю глубокий вдох, но в последний момент решаю не говорить ей о том, что у меня пока два подозреваемых: Искандер и Аслан. Они были со мной в горах. Один захотел безраздельно править. Другой захотел забрать мою женщину. Мотив есть у каждого. И от этого больнее всего — люди, которым я безраздельно доверял и за которых был готов стоять горой, предали меня. А еще я не хочу думать, что это брат — мой самый родной человек на земле. Только не он.

— Пока не могу сказать. Мне надо собрать больше информации. Но я хочу провести внутренний аудит в столичном офисе. Если Салтанат подделала мою подпись, то я не представлю, как далеко она могла зайти.

— А как же Чингиз? Ты думаешь она действовала в обход него? — спрашивает вполне резонно, потому что я тоже думал, какую роль во всем этом мог играть друг Искандера. Он ведь тоже был с нами в баре в ту злополучную ночь. А что если он связующее звено между Салтанат и Линарой?

— Не знаю, — качаю головой. — Картина пока неполная, мыслей много, но доказательств мало. Поэтому на совете директоров я как акционер поставлю вопрос о внутреннем аудите.

— Я могу тебя поддержать, — говорит она уверенно.

Поднимаюсь и подхожу к ней. Борюсь с желанием прикоснуться и погладить по щеке. Знаю, что не одобрит и рассердится. Но смотреть ведь она не запретит. И я смотрю сверху вниз на свою хрупкую, но смелую девочку, которая несмотря на всю боль, которую я ей причинил, поверила мне.

— Не надо. Ты должна остаться в тени.

— Но почему?

— Ради безопасности. Пусть все продолжают думать, что ты ненавидишь меня.

— Я и так тебя ненавижу, — внезапно произносит с надрывом, но я знаю, что врет.

— Тогда почему помогаешь? — впервые за несколько дней улыбаюсь, а она очень долго смотрит на меня и тяжело вздыхает:

— Жалко тебя, дурака.

— Наверное, потому что я не чужой тебе дурак?