Две жены моего мужа

Глава 50

Жмурюсь только, чтобы не видеть его лица. Глаза горят от ядовитых слез, а сил сопротивляться уже не осталось. В голове мелькнула страшная мысль: “Как я буду жить после этого?” Потому что я понимаю, что он не остановится.

— Скажи мне, почему они с ума по тебе сходят? — шепчет он в ухо, а я слышу только, как трещит по швам нижнее белье. — Что в тебе такого, м?

Мычу и из последних сил пытаюсь его отпихнуть…и вдруг слышу, как вдалеке падает что-то тяжелое, потом шум, шаги и громкий треск, крики.

Огромный мужик в военной форме, бронежилете, черной каске и маске сшибает Чингиза и валит его на пол. Следом залетают еще двое. Слышу, как этот урод кричит от того, что боец спецназа придавил его.

Я же это время я лежу, прикованная к кровати, в разорванной блузке, трусиках и болтающихся на щиколотках брюках. Лицо не только опухшее, но и пунцовой от стыда.

— Зара! — поворачиваю голову на голос и вижу Карима. Бледный… нет, скорее белый, как бумага, он подлетает ко мне и сначала прикрывает меня покрывалом, а затем развязывает. — Сейчас, моя милая. Сейчас. Потерпи.

Как только ремень падает на пол, я прикрываюсь руками и испуганно смотрю на бывшего мужа.

— Карим, — подбородок дрожит, голоса практически нет.

Внезапно его лицо чернеет, кулаки сжимаются, а крепкие желваки на скулах неистово пляшут. Не успеваю и глазом моргнуть, как он оказывается рядом с Чингизом, которого только что поднял с пола боец. Удар, второй, третий. Противник не может сопротивляться, потому что теперь на его запястьях сомкнулись наручники.

Мой Карим орет дурниной, выкрикивая такие ругательства, что волосы дыбом. Но что интересно, спецназовец это позволяет. Разве такое бывает?

— Хорош. Хорош. Все, — одергивает Карима другой боец. — Выпустил пар и хватит. Нам еще отчет сдавать.

— Сгниешь в тюрьме, — угрожает муж, схватив Чингиза за затылок.

Тот дергает головой, сплевывает кровь на пол и скалится:

— Я тебя и твою семью даже оттуда достану, с**а. Ненавижу вас. Ты должен был сдохнуть на той трассе.

— Уводим, — басит мужик в камуфляже.

Как только они уходят я вскакиваю с кровати, накрываю плечи покрывалом и лечу за ними.

— Зара! — окликает меня Карим.

— Где Дильназ? Она оставалась в доме. — хрипло бросаю через плечо, но из-за пережитого стресса ноги подкашиваются и я чуть не падаю.

— Диля в безопасности. Вам обеим надо в больницу

Карим вовремя подхватывает меня на руки и несет через огород к первому дому. На территории работают полицейские и криминалисты, а я ищу глазами дочку.

— Здесь ее нет, — начинаю нервничать, когда не вижу свою девочку.

— Наверное, они вышли за ворота, — предполагает Карим.

— Кто — они? Да спусти ты меня, я сама могу, — шепотом ворчу, и он подчиняется. Да, я сейчас неадекватна.

Он приобнимает меня за плечи, а я еще крепче сжимаю ткань, прикрывающую разорванную блузку. Стоим у калитки и озираемся. Вижу нескольких людей в полицейской форме, которые что-то живо обсуждают и идут в нашу сторону. И только сейчас я замечаю белые с радужными полосками кеды, которые сама покупала. Понимаю, что ее держит на руках какой-то мужчина. Вот он поворачивается, и я вижу, что это Аслан. Мы встречаемся взглядами, и он кивает мне, а я ему. Голова Дили лежит на его плече, и он что-то ей шепчет с улыбкой. Она смотрит сначала на него, а потом резко на нас и кричит:

— Мама! Папа!

Мы с Каримом подбегаем к ней и забираем из рук Аслана. Она все еще слабенькая, но я крепко стискиваю ее в объятиях и зацеловываю лицо.

— Маленькая моя! Доченька! — голоса нет, но я вытягиваю его, как могу.

— Мама! — она обнимает меня и плачет. — Я так за тебя испугалась!

***

За окном уже темно, а я лежу рядом с дочкой на большой кровати и слушаю ее размеренное дыхание. Наконец-то мы в безопасности, а все случившееся — как страшный сон. Очень страшный. После того, как Карим нас нашел, он сначала отвез нас в больницу, а оттуда к моей маме. Ехать домой я категорически отказалась и попросила Карима продать особняк. Слишком много плохого случилось в нем за последнее время. Мы строили его, чтобы жить долго и счастливо, но сейчас я боюсь туда возвращаться.

От бывшего мужа я узнала, что Нурия в больнице с сильным сотрясением. Муса подкрался к ней на кухне и ударил по голове. Охранников он вырубил сильным снотворным, который подлил им в чай. А моему телохранителю пережал сонную артерию. Сейчас Алексей тоже в клинике под наблюдением врачей. Кроме того, Муса отключил все камеры в доме и вырубил сигнализацию. Теперь я не сомневаюсь, что это он помог Линаре попасть в дом.

Дверь в комнату открывается, и тусклая полоска света ложится на одеяло, которым я укрыла Дильназ.

— Зара, — шепчет мама, — Карим пришел, хочет поговорить. Я вам чай сделала, иди.

— Побудешь с Дилей? — сажусь на кровати и приглаживаю волосы.

— Конечно.

Поправив футболку и домашние брюки, выхожу в коридор и иду на кухню. Карим сидит за столом и говорит по телефону. Я молча наблюдаю за ним, замечая, как он изменился за последнее время. Стал старше, серьезнее, угрюмее. А еще седины и морщин прибавилось, что немудрено.

— Ты знаешь, я твой должник на всю жизнь, — сказав это, он поднял глаза и посмотрел на меня. — Еще раз спасибо, брат. Не буду задерживать.

Он заканчивает разговор и откладывает телефон. Я подхожу к столу и прохожусь пальцами по гладкой поверхности.

— Это Бекжан?

Карим кивает, не разрывая зрительный контакт.

— Он помог нас найти? — шепотом спрашиваю, хотя сама знаю ответ.

— Он помог выйти на нужных людей, которые сделали все быстро.

Сажусь напротив него и обнимаю ладошками кружку с горячим чаем.

— И как это было?

Наблюдаю за тем, как он напрягается. Я хорошо научилась считывать его эмоции, понимаю, чего он сейчас хочет. Но я пока не готова делать шаг навстречу — все еще больно.

— Я понял, что это Чингиз, когда узнал о предварительных результатах аудита. В столичном офисе миллионные хищения. Деньги выводили на банковский счет на Кипре. Туда же он пытался улететь, но у него не получилось.

— Он сказал, что к вечеру его не будет.

— Чингиз собирался перейти границу нелегально. Есть какой-то канал. Все продумал. Но сорвался.

— Чтобы отомстить, — опускаю глаза и смотрю на чаинки на дне кружки. — Подумать только, он ваш брат. Дядя Даниал скрывал его 35 лет. Как такое возможно? Хранил его фотографии, рисунки…и молчал.

— И все под носом у мамы, — горько заметил Карим.

— Ты ей все рассказал?

— Да. И ей, и Искандеру. Еще когда вас искали. Я думал, раз Искандер с ним дружил, он может что-то знать. Но, к сожалению, нет. А мама раздавлена. Она говорила однажды, что у папы был роман на стороне, когда она была беременна братом. Но тогда он ее уверил, что все закончилось. А закончилось, потому что любовица умерла. Только ребенок остался. Он трус, — Карим запускает пальцы в волосы и встряхивает их. — Мой отец — предатель и трус, бросивший ребенка, отдавший его на усыновление. Деньги — это лишь попытки заглушить совесть. В итоге, вот что из этого вышло — вырос человек, который возненавидел нас.

— А что это за дом? — я перевожу тему, чтобы Карим перестал мучать себя вопросами.

— Служба безопасности в Астане прижала Салтанат. Оказалось, она его любовница и помогала ему в махинациях. От нее мы узнали, что у него в области есть дом, доставшийся от тетки. Вот только на нем не было никакой недвижимости. Мы пробивали. И тогда я вспомнил, что видел обратный адрес на письмах, которая его тетя посылала отцу. Так мы вас и нашли.

— Когда он держал меня там, — делаю паузу — так некстати разболелось горло, — он сказал, что убил Линару, потому что она стала ему мешать и он потерял над ней контроль.

— Сейчас он не признает вину, но уверен, полицейские смогут все доказать.

— А еще это он подстроил несчастный случай в горах.

— Знаю. Но на самом деле на трассе был не он, а Муса. Я-то сам ничего не помню, да и Муса молчит. Но мы с Асланом предполагаем, что он перекрыл мне дорогу, либо я зацепился за его лыжню.

— Значит, Муса не колется, — тихо усмехаюсь я.

— Расколется. Нужно время.

— Мне не дает покоя один вопрос: почему он? Ты же его проверял перед тем, как взять на работу, он был кристально чист — бывший военный, судимостей нет, психически устойчив. Но знаешь, как он пренебрежительно заявил, что мы испорченные богачи…или что-то в этом роде. Почему?

— Все, что удалось узнать на данный момент: Чингиз и Муса из одного поселка, росли на одной улице. Муса был офицером в армии, но что-то там пошло не так и его “попросили” из вооруженных сил. И так совпало, что его младшего брата сбила машина, когда он перебегал дорогу в неположенном месте. Он стал инвалидом, ему нужны были дорогостоящие лекарства и реабилитация. А девушка, которая на него наехала, — какая-то наша мажорка. Ее родители замяли дело, еще и все перевернули так, что пострадавший парень сам виноват.

— Какой ужас, — пальцами сжимаю виски. — Он ненавидит нас. Он все спроецировал на нашу семью.

— Отгадай, кто помог ему с деньгами?

— Чингиз?

— Да, — кивает Карим. — За услугу. Всего-то надо было устроиться к нам охранником или водителем. Так у Чингиза был доступ ко всему.

— Дома Муса, в офисе Салтанат и Линара. Но как у него получилось накачать тебя наркотиком?

— Это мы еще выясним. Его будут долго допрашивать.

— Есть идеи?

— У Искандера внезапно проснулась совесть, — ухмыльнулся бывший муж. — Он вспомнил, что видел, как после бара Чингиз передал мне бутылку воды. Якобы у меня закружилась голова после выпитого и Чингиз оказался рядом. Помнишь бутылку, которую я выронил перед номером? Вот туда он заранее добавил кетамин.

— А если бы у него не получилось? Если бы ты не взял эту воду?

— Тогда бы это сделала Линара. Мало ли как, — пожимает плечами. — Она ведь была моей ассистенткой. Чингиз сказал, что поможет ей со мной, если она будет делать то, что он говорит. Он не знал, что она уже тогда была больна. И знаешь, что интересно?

Не отвечаю, но вскидываю бровь.

— Я вспомнил, как пришел к ней в квартиру. Еще в Астане. Тогда я прижал ее и спросил, на кого она работает. Как думаешь, что она ответила?

Молчу, жду, когда сам ответит.

— На Искандера. Не знаю. Может, Чингиз запутал ее. Или она сама хотела меня запутать.

— Мы теперь этого не узнаем, — рвано вздыхаю. — Говорят, о мертвых либо хорошо, либо никак. Я предпочитаю никак.

— Понимаю, — соглашается он, а потом мы долго молчим. Молчим и смотрим друг на друга непривычно долго, пристально, многозначительно. Мы разговаривали одними глазами, понимая друг друга без слов и я знала, что он сейчас признается, что скучал. А я отвечаю ему: “И я”.

Он хмурит густые черные брови, намекая на то, что не хочет уходить. Я лишь слегка качая головой, давая понять, что пока еще рано — не зажило. Знаю, что не виноват. Знаю, что все это было злым умыслом. Но никак не могу забыть, что он был с другой женщиной. И эта другая ждала его ребенка.

Может, когда-нибудь. Может однажды… я смогу это принять и простить. Но не сейчас.