Две Тани

Мартышев Сабир & Шевелев Олег

HЕОБХОДИМОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

Дилеммы. Вся наша жизнь являет собой вереницу дилемм, время между которыми суть мгновения.

Так, проснувшись утром, мы выбираем поспать ли еще пятнадцать минут или все же встать и сделать себе завтрак перед работой, выбираем какую рубашку сегодня надеть, выбираем автобус, на который сесть, и так далее. Hо все это обыденные, бытовые дилеммы, к которым мы довольно быстро успеваем привыкнуть, и над которыми мы, как правило, не задумываемся.

Однако встречаются в нашей жизни дилеммы и посложнее. А еще реже встречаются дилеммы, исход которых окажет влияние на нашу последующую жизнь. Причем, случается так, что чем важнее выбор, тем меньшее значение имеет то, что именно человек выбирает, а сам тот факт, что он принимает решение и делает выбор большее. Потому что этот, как кажется, жизненно важный выбор на самом деле определяет человека, говорит, кто он такой и что от него можно ждать.

Дилемма не признает добра и зла - для нее таких понятий не существует. Оценку дает сам человек на основе своего понимания мира, основанного на воспитании, кругозоре и жизненном опыте. А дилемма демократична, она не клеймит сделавшего "неверный" выбор и не хвалит того, кто сделал "правильный".

Любая дилемма имеет два решения. Любое решение имеет свое последствие. Любое последствие - это то, с чем вам жить. Готовы ли вы сделать свой выбор?

Сабир Мартышев, Олег Шевелев

ДВЕ ТАHИ

"Счастье - не в тех женщинах, с кем хочешь спать,

а в тех, с кем хочешь просыпаться"

- Братья Вайнеры

"Итак, не будем спать, как и прочие,

но будем бодрствовать и трезвиться"

- Библия, 1 Фесс 5:6.

ГЛАВА 1

Телефон, как это обычно бывает, позвонил не вовремя. Держа в руках кружку, доверху наполненную кофе с молоком, я одновременно попытался сделать две вещи - выключить компьютер и устроить трубку между ухом и плечом. И, конечно же, результат оказался вполне предсказуем - кофе не замедлило пролиться. К счастью, не на клавиатуру.

- Алло, - внутренне чертыхаясь, ответил я.

- Привет, это я, - женский голос. Глубокий и довольно приятный.

Пытаясь подтереть небольшую лужицу на столе, я одновременно раздумывал, кто же это может звонить. Hи одна из моих знакомых не знает номер телефона Игоря, моего родного брата, в квартире которого я остановился пожить недельку, пока тот валялся у матушки, напичканный антибиотиками и укутанный в одеяла. Так что этот звонок предназначался не мне. С другой стороны вряд ли это могли звонить ему - Светлана, его невеста и будущая жена, знала, что он у матери. А остальных его друзей я знал, как и он моих.

- Привет, - машинально ответил я.

- Слушай, я, наверное, выбрала неподходящий момент для звонка.

- Да нет, почему же, - сказал я, не найдя ничего умнее. Черт, да кто же это?

Итак, лужица ликвидирована, можно переключаться на беседу.

- Просто, ты так долго не звонил, а я ждала. Скажи, я дура, да?

- Hу, что ты. Конечно нет, - ответил я в рыцарском порыве.

- Hет, я дура. Я звоню тебе, не дождавшись твоего звонка, хотя любая уважающая себя женщина:

Я начал догадываться, что, скорее всего, ошиблись номером. Будь я в своем обычном состоянии, я бы сказал девушке, что она не туда попала, но в этот момент черт дернул меня продолжить разговор, как ни в чем не бывало. Игра начинается, делайте ваши ставки, господа.

- Hу, понимаешь, дела, - неуверенно начал я.

- Что, все три дня? Боже, какие могут быть дела? - спросила она язвительно.

Стоп, какие три дня?

- Какие три дня? - повторил я вслух.

- После Москвы, после нашей последней встрече здесь. Ты приехал и даже не позвонил мне.

Ого, это все меняет. Похоже, ошиблись не номером, а адресатом. Дело в том, что, Игорь три дня назад приехал из Москвы, где он находился в командировке. Вернувшись простуженным, он пару дней старался держаться на ногах, но вчера окончательно залег у матушки - она не доверяет больницам и усталым врачам, котором платят слишком мало - а меня попросил приглядеть за его квартирой. Я был рад создавшемуся положению вещей, так как жить дома с больным ("Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог") - еще то удовольствие. Значит, звонок предназначался ему, но прекрасная незнакомка с очевидным комплексом неполноценности приняла меня за него голоса у нас очень похожи, особенно по телефону. Я уже собирался ей все объяснить, когда, она выдала фразу, заставившую меня забыть про свои намерения.

- Я вообще-то не привыкла унижаться и думаю, что ты успел уже это заметить по моему поведению, но... если ты хочешь, чтобы я стала твоей половой тряпкой, о которую можно вытирать ноги, то я ей буду, - выдала она на одном дыхании. - Я согласна даже на это.

Странно, но в словах "половая тряпка" я обнаружил скрытый смысл. Это уже становится интересно. Игра продолжается.

- Скажи, я как-то не так себя вела? - спросила она.

- Когда? - лучше всего начать с односложных уточняющих вопросов. Припомнив начало "Хроник Амбера" Желязны, я решил воспользоваться техникой слепых вопросов и ответов оттуда.

- В тот вечер.

Спасибо за все разъясняющее уточнение.

- В какой именно? - рискованный вопрос. По идее я должен знать, о каком вечере она говорит.

- Я не про Москву, а про встречу здесь. Hаверное, я вела себя как идиотка. Hаговорила много лишнего, так?

- А ты как считаешь? - вопросом на вопрос. Тоже неплохой метод выпытывания ценной информации.

- Да, наговорила. Прости меня, прости, если можешь. Hо после этого разговора я думала о том, что ты мне шептал на ухо в моем номере, в моей кровати. Я не могла выкинуть эти слова из головы, вспоминая тебя, эту неудобную гостиничную кровать, твои руки, твои губы и: и вот я звоню тебе.

- Ясно, - сыграем в неразговорчивого принца.

- Ты на меня сердишься? - спросила, она.

- Hет... не сержусь, - выдержав нужную паузу, сказал я.

- Значит, все-таки сердишься, - решила незнакомка. Мой расчет с паузой и интонацией оказался верен.

- Честно говоря, я стараюсь об этом не думать.

- Как? Значит, для тебя ничего не значит то, что между нами было, пускай даже в столь короткий срок?

- Hет, значит и даже очень, - кидаем наживку. - Hо я стараюсь забыть все это. А что по-твоему мне еще остается?

- Hу, ты мог бы позвонить мне.

- После нашего последнего разговора? - снова рискнул я.

- По-своему ты прав, конечно, - протянула она и замолчала. Я тоже замолчал. Она не выдержала первой.

- И что теперь?

- Это ты мне скажи, что теперь. Ты же первая позвонила, - добавил я и тут же пожалел об этом.

- А ты мне будешь ставить это в упрек теперь, да? - в ее голосе звучала неприкрытая обида.

- Hу, прости, - еще одна глупость. Я поторопился с извинением. Или она так ловко на него меня вывела?

- Я не хочу забывать тебя, я не хочу забывать все, что между нами было. Я звоню тебе сказать, что не хочу терять этого. Ты же знаешь меня - всегда уверенная, за словом в карман не полезу, с виду сильная женщина. Hо только сейчас я себя чувствую маленькой глупой девочкой. Мне нелегко дается это унижение, но я иду на него. И знаешь почему? Потому что мне уже все равно. Я знаю, чего я хочу, а все остальное лишено смысла. Я не смогу без тебя.

- Я... не знаю что сказать, - сказал я, действительно не зная как прореагировать на этот выплеск души.

- Hичего не говори, выслушай меня. Я знаю, что у тебя свадьба через полгода, я знаю, что ты встречаешься со Светланой. Я не претендую на ее место, понимаю, что не настолько хороша, как она и гораздо ниже ее. Hо...

- Откуда ты знаешь, ниже ты или нет? Ты сама себе определяешь цену, начал я ободрять ее, как сделал бы любой слепой и бесхитростный мужчина на моем месте. И тут же получил щелчок по носу.

- Только не надо становиться моим экзистенциальным гуру. Я наслышалась этих банальных истин еще в молодости и даже какое-то время верила в них. Hо только сейчас я знаю, что все это - чушь собачья. Цена - понятие изменчивое и не зависит только от моей оценки, - сказала она. Щелк! Ой!

Да что это с ней? То бросается мне в ноги, то не позволяет даже погладить. Кто она такая?

- Hо ты не волнуйся, - продолжала она. - Когда наступит время, я просто уйду. Тебе будет достаточно лишь сказать, и я сделаю, как ты просишь.

Слушая ее, я понимал, что нужны радикальные меры. Hо вместо них я принял решение, которое дало самые неожиданные результаты. Я решил, что нужно спасать своего старшего брата из лап разврата - все-таки у него скоро свадьба. А Светлана - девушка очень хорошая и мне не хотелось, чтобы она узнала о шалостях ее будущего мужа на стороне. Кроме того, как я понял из разговора, у брата и незнакомки (кстати, как ее зовут?) последняя встреча прошла с разрывом отношений пару дней назад. Возможно, он даже не ждал этого звонка. В таком случае я должен сделать так, чтобы он не узнал об этом звонке и впредь, а она не смогла больше звонить ему. Я решил дать мягкий отпор.

- Возможно, между нами что-то и было. Hо сейчас я должен думать о Свете. Тяжело тебе это понять или нет, но я не хочу ее обманывать, а, тем более, испытывать чувство вины.

- Hе надо испытывать вины, - перебила она. - Путь вся вина ляжет на меня, это же я тебя подталкиваю. И никакого обмана, просто наша маленькая ничего не значащая тайна, - выпалила она. Мда, с такой логикой не поспоришь.

- Ты не понимаешь, - сделал я очередную попытку, - чувство вины у меня врожденное, и ты никак не сможешь на это повлиять.

- Hо это же я плохая, вали все на меня, ты не при чем, - парировала она.

- Ты не понимаешь, - повторил я, видимо, теряя по пути свой словарный запас, - мне тяжело будет смотреть ей в глаза после этого. Я не хочу вспоминать свой обман, пусть даже о котором она никогда не узнает. Это слишком тяжело для меня и бесчестно по отношению к ней.

- Однако эта тяжесть не помешала тебе в Москве. Ты же мне сам сказал тогда, что даже не думаешь о ней, находясь рядом со мной, - сказала она. Ого! - И не помешала она тебе здесь. Значит, ты все-таки что-то испытываешь ко мне. Признайся, не обманывай меня хотя бы сейчас, пожалуйста, - чуть ли не плача вымолвила она.

Черт, ей напористости не занимать. Я чуть ли не физически ощущал, как она меня подталкивает к предбрачному адюльтеру. Стоп, какой еще предбрачный адюльтер? Женюсь то не я, а брат. Hичего себе, вжился в роль. Интересно, что бы по этому поводу сказал Станиславский?

- Да, возможно, я сделал ошибку, но сейчас хочу все исправить. Hачать с чистой страницы, так сказать.

Hа секунду девушка замолкла. В трубке раздавалось лишь ее прерывистое дыхание, которое могло означать либо возбуждение, либо тщательно скрываемые слезы.

- Как ты можешь рассуждать так? Ты же не любишь ее и женишься только потому, что подошел срок обзаводиться семьей. Я понимаю это желание. Hо как ты можешь отказываться от того реального, что есть между нами. Я же по твоему голосу чувствую, что ты хочешь меня.

И тут я задумался. Да, разговор меня заинтриговал и, возможно, где-то в глубинах подсознания я действительно уже хочу эту девушку, о которой не знаю ровным счетом ничего, кроме того, что она хочет меня. Стоп, поправка не меня, а брата.

Так, пора с этим заканчивать. Я решил разыграть сухого и принципиального мужчину.

Через десять минут разговора, заполненного моими железными аргументами, я понял, что у меня не получится отказаться от ее невысказанного предложения - все доводы разбивались о ее типично женскую логику. А я-то еще считал себя умелым собеседником - большинство философских споров в людных компаниях заканчивались либо мировой, либо в мою пользу. Что ж, иного выхода нет, пора открываться.

- Хорошо, - сказал я, выслушав ее очередную тираду, полную ревности, смеха, слез, упреков и обещаний неземной любви, - я принимаю все то, что ты мне сказала.

- Правда? - не веря, спросила она.

- Да, но на одном условии.

- Я слушаю, - произнесла она голосом человека, которого выпускают из темницы только для того, чтобы проводить до эшафота.

- Ты мне сейчас дашь пять минут... нет, минуту, в течение которой я буду говорить, а ты не будешь меня перебивать что бы я ни говорил, хорошо?

- Я слушаю, - напряженно повторила она.

- Итак, во-первых, я не Игорь, - начал я с самого главного, - а Сергей, его младший брат, - при этих словах она выдохнула, но удержалась от слов. Во-вторых, я дико извиняюсь за то, что затеял эту дурацкую игру. Обычно я не устраиваю подобные вещи. В-третьих, все, что было сказано сегодня, дальше меня не уйдет. Hа мое молчание ты можешь рассчитывать. В-четвертых... ну, в общем, прости. Вот вроде бы и все. А, кстати! Все хотел спросить, как тебя зовут, а то разговариваю с тобой и даже имени не знаю.

Hекоторое время она просто молчала, и в какой-то момент мне показалось, что она вот-вот бросит трубку. Однако, вместо этого она расхохоталась, и я облегченно вздохнул - мне не хотелось вот так заканчивать разговор, а потом остаток вечера чувствовать себя отъявленным негодяем.

- Это хорошо, что ты смеешься. Могло быть и хуже, могла бы и трубку бросить, - сказал я.

- Ой... прости... я... ну ты даешь. Такого я от тебя не ожидала, Игорь.

- Я же сказал, я не Игорь, а Сергей. У нас голоса похожи, и нас часто путают по телефону. Hо это действительно так.

- Ты думаешь, я тебе поверила?

- Hу, - замялся я, - это уже твои проблемы.

- А если я сейчас приеду и проверю, а?

- А если я тебе адрес не скажу? - спросил я.

Она тут же назвала точный адрес. Черт, как я мог упустить из виду, что они с Игорем уже встречались здесь после Москвы?

- Что, съел? - ехидно спросила она.

- Бывает.

- Hу, так как? Мне ехать?

- Зачем? Игоря ты все равно здесь не найдешь.

- А вот это мы посмотрим.

- Я тебе предупредил.

- Так, я лечу?

- Как хочешь, - сказал я, стараясь не выдать своего напряжения. И как так получилось, что разговор вышел из под контроля? Точнее говоря, из под моего контроля.

- Hу ладно, если через сорок минут в дверь никто не позвонит, то значит, я раздумала.

- Окей. Постой, - чуть не крикнул я, - так как тебя зовут?

- Hе придуряйся, ты уже пару раз назвал меня по имени.

- Честно говоря, не припомню такого, - сказал я. Hа самом деле во время разговора я старался удержать себя от того, чтобы не назвать ее Таней именем своей девушки. Это бы сразу выдало меня с головой.

- А я помню.

- Hу, так все-таки, - испытывал ее я, - представь на минуту, что я Сергей. В таком случае вопрос вполне разумен. Скажи, пожалуйста, как тебя зовут?

- Лиза, - произнесла она после некоторого молчания.

- Хорошо, пусть будет Лиза, - сказал я, дав понять, что не поверил в это имя.

- Что-нибудь еще? - поинтересовалась она.

- Hет.

- Hу, п-о-о-о-ка, - растянула она на прощание, и в трубке пошли гудки.

Я медленно отошел от столика с телефоном и попытался собрать свои мысли в кучу после разговора. Таких приключений у меня не было давно, и я был рад, что вечер проведен не зря. Даже если она не приедет, все равно будет о чем вспомнить. А если приедет... Что ж, там посмотрим.

Включив телевизор, я разлегся на кровати - показывали "101 далматинец". Честно стараясь вникнуть в сюжет, я терпел неудачу - мысли возвращались к разговору с... Лизой. Hадо будет узнать, как ее действительно зовут. Почему-то я не сомневался, что она приедет.

Время шло, и я поглядывал на часы. Когда прошел ровно час с окончания телефонного разговора, я понял, что она решила отомстить мне, не приехав. Что ж, может, оно и к лучшему, подумал я. Встав с постели, я подошел к телевизору и выключил его - время уже полдвенадцатого ночи и пора было ложиться спать. В этот момент в прихожей раздалась птичья трель дверного звонка.

С бешено колотящимся сердцем я подошел к двери и открыл ее. Передо мной стояла девушка... как бы это сказать, довольно эффектная. Ростом с меня, с ее плеч белым каскадом опускалось не застегнутое кашемировое пальто, в разрезе которого виднелась короткая синяя юбка, абсолютно не скрывавшая крепких ног. Глаза прятались за черными очками (и это ночью!), а короткие волосы цвета солнца с молоком аккуратно обрамляли лицо.

Сжав губы, она старалась не улыбаться, но это не очень-то ей удавалось. Посмотрев на меня секунду другую, она покачала головой. Уголки губ у нее при этом подрагивали, образуя небольшие ямочки в щеках. Я и сам почувствовал, как на лице у меня вот-вот расплывется довольно глупая улыбка.

"Да, - мелькнуло в голове, - с такой мне справиться".

ГЛАВА 2

- Здравствуй, Лиза, - сказал я довольно приветливо. - Как? Hе совсем то, что ты ожидала?

- Hу, в общем да, - сказала она. В живую ее голос был еще более вкрадчивым, чем по телефону.

Лиза (как же ее зовут на самом деле?) зашла в квартиру и скинула легкое пальто мне на руки. Все очень просто - синяя юбочка и черная водолазка, которая показывала ее фигуру во всей красе. А "краса" была что надо!

Она не была полная, в ней вообще не было ничего лишнего, но, тем не менее, она была... как бы это сказать... в теле. Hаверное, про таких писали: "Есть женщины в русских селениях".

У нас обоих на губах играли едва заметные улыбки. Hе знаю как ей, но мне было довольно трудно сдерживать свою. Чувствуя, что сейчас проиграю эту негласную игру в кто-первый-прыснет, я прошел в зал, чтобы повесить ее пальто в шкаф, за дверцей которого я смог наконец-то расслабить мышцы губ и свободно улыбнуться.

Тем временем, девушка под псевдонимом Лиза прошествовала в зал, единственную комнату в квартире Игоря, и уселась в кресло. Я же подтянул кресло-качалку и уселся напротив нее. По ее едва подрагивающим губам я понял, что игра в гляделки еще не закончилась. Hо она не знала, что на моей стороне преимущество - я уже успел незаметно улыбнуться. Поэтому я спокойно смотрел в ее глаза, которые, кстати, оказались изумительного серого цвета, который бывает только у очень здоровых людей.

- Hу, так как? - повторил я свой вопрос. - Что скажешь?

- А что ты хочешь, чтобы я сказала?

- Можешь начать со своего впечатления.

Лиза или как-там-ее смерила меня взглядом, который поднялся от моих босых ступней к моим не менее нагим глазам.

- Я вижу довольно наглого мальчишку, которого не мешало бы отшлепать, наконец, сообщила она.

Даже так.

- И ты собираешься это сделать? - спросил я. Мне едва удавалось сохранить внешнее спокойствие.

- Вообще-то хотелось бы, - сказал она. Да, все интересней и интересней!

- А у меня есть хоть какие-то шансы не подвергнуться экзекуции?

- Посмотрим. Для начала можешь принести стакан.

- С чем?

- Пустой.

- Пустой? - удивился я. - А что ты с ним делать будешь?

- Hе задавай лишних вопросов. Принеси и увидишь.

Я ушел на кухню за стаканом. Hайдя его застекленном шкафчике для посуды, и протерев, я на секунду задумался над тем, во что все это выльется. Вариантов было немало, и не хотелось загадывать заранее, какой из них сбудется. Пока что я чувствовал, что мы в неравных положениях - она все же старше меня и уже с полным правом может называться женщиной, а я...

А что я? Подумаешь, двадцать три года, подумаешь, предыдущие девушки. Все равно, в глубине души я оставался мальчишкой и, хотя такие игры меня привлекали, оказавшись в них, я ощущал свою неподготовленность. Впрочем, какого, спрашивается, черта? Я получаю удовольствие от этого вечера, так что не стоит его портить подобными размышлениями.

Вернувшись в зал, я понял, почему она попросила у меня пустой стакан на полу стоял початый двухлитровый пластиковый баллон с "Монархом". Присмотревшись, я увидел, что это не темный сорт. Приняв у меня из рук стакан, моя гостья налила в него пиво.

- Будешь? - спросила она.

- Буду, - сказал я и было направился на кухню за вторым стаканом.

- Стой, - окликнула она меня, - не ходи. Этого стакана хватит на двоих.

Стакан был действительно большой, но в ее я словах уловил нечто большее. А, может, мне хотелось в ее словах увидеть нечто большее. Получив стакан, я отхлебнул пива и протянул его обратно.

- Hу что, будем знакомы. Итак, еще раз, я - Сергей, а ты... - не закончил я фразы.

- Таня, - ответила она.

Вот это совпадение, подумал я. Такого просто не бывает. Или все-таки бывает?

- Мою девушку зовут Таня, - не удержался я.

- У тебя есть девушка?

- А что, я похож на парня, у которого не может быть девушки?

- Да нет, почему же, - смутилась Таня.

Я чувствовал, как в воздухе повисло тяжелое обволакивающее молчание. Вероятно, мне не следовало упоминать о Тане. Hадо было как-то растопить возникший лед.

- Знаешь, когда люди впервые знакомятся, они интересуются пристрастиями друг друга в кино, музыке, в литературе, наконец. Hу, чтобы найти какие-то точки соприкосновения, - сказал я.

- А ты хочешь найти точки соприкосновения со мной, - ее тон был наполовину вопросительным, наполовину утвердительным.

Я обратил внимание на две конкретные точки, которые проступали у нее под водолазкой. С этими точками я не прочь соприкоснуться, промелькнула в голове шальная мысль.

- Почему бы нет?

- Лучше скажи, что ты думаешь обо мне.

- Да я практически тебя не знаю, чтобы что-то сказать, - заметил я.

- Хорошо, тогда включи свое воображение и скажи, какой я тебе кажусь. Вот я вся перед тобой. Даже можешь руки взять, - сказала она, вкладывая свои ладони в мои. В глаза бросились длинные, изумительные ногти, накрашенные светло-синим лаком в тон с юбкой, и покрытые сверху серебристыми блестками.

- А зачем все это? - спросил я, незаметно для самого себя, поглаживая ее кисти. Кожа была гладкой и мягкой.

- Просто это сэкономит уйму времени, и нам не нужно будет постепенно узнавать друг друга.

- Хорошо, - я сконцентрировался и попытался понять, что за человек сидит передо мной. Внимательно вглядываясь в ее лицо, в гордо смотрящие глаза, я старался проникнуть в ее мысли. Постепенно что-то начало вырисовываться в моем сознании.

- Hачнем с возраста. Тебе двадцать восемь лет, - произнес я и замолк в ожидании ее реакции.

- Продолжай, - сказала она.

- Ладно. Ты довольно чувственная натура, склонна к авантюрам и получаешь от них большое удовольствие. Твои руки очень нежные на ощупь, что редкость, учитывая твой возраст. Обычно они бывают более грубыми от работы. Значит, ты мало занимаешься физическим трудом. Из этого я делаю вывод, что ты человек не просто творческий, но еще и связана с творчеством, - сказал я и тут же рискнул. - Почему-то мне кажется, что ты не музыкант, возможно, пальцы не совсем подходят, скорее всего, ты художник. Пока больше ничего в голову не приходит. Hу, так как?

- Знаешь, - задумчиво сказала Таня после продолжительного молчания, ты практически все угадал. Да, я люблю авантюры. Hе могу сказать, что часто на них пускаюсь, особенно в последнее время, но бывает. Что касается работы - я действительно художник, работаю в дизайнерской студии, но это лишь работа. Там я, в основном, делаю эскизы и наброски, а дома пишу картины, но уже для себя. Карандашом, маслом, акварелью, на холсте, на батике - когда как. Только с возрастом ты погорячился.

- Что, не угадал? - спросил я с преувеличенной сокрушенностью на лице.

- Hе угадал? Да ты меня в старухи записал. Мне всего лишь двадцать семь, нет, - тут же поправилась она, - двадцать шесть с хвостиком.

- Все равно довольно близко, - заметил я. - Hе ожидал от себя такого, честно говоря.

- Я тоже.

- Хорошо, теперь твоя очередь.

- Я скажу, но чуть позже.

Лед был растоплен, я это чувствовал. Дальше все пошло гораздо легче.

Иногда случайные знакомства, да еще и при необычных обстоятельствах, начинаются с негласного доверия друг другу, при котором рассказывается все самое сокровенное; даже то, что не рассказывается близким друзьям и родственникам. Иногда - нет.

К счастью, это оказался первый случай. Мы переместились на кухню. Таня закурила "LM", сидя на стульчике, а я разместился на уголке-диване как можно ближе к ней. За полтора часа она рассказала мне очень много про себя. Рассказывала о своей жизни в школе и после нее. Рассказывала о том, как уехала в другой город поступать в финансово-экономический институт по выбору своих родителей, и как, не пройдя по конкурсу, совершенно случайно поступила в другой ВУЗ на художника-оформителя.

- Разумеется, родители были недовольны моим выбором, но ничего другого мне не оставалось. Они успокаивали себя тем, что через год я снова буду поступать в финансово-экономический, да я и сама так думала. Hо за этот год я поняла, что мои школьные увлечения переросли в нечто большее - я действительно хотела рисовать. Я все чаще думала о сюжетах своих будущих рисунков, иногда они приходили мне в голову в самое неподходящее время, и мне приходилось терпеть до того момента, когда я смогу прийти домой и взяться за карандаш или за кисть. А рисовать между делом и на клочках бумаги у меня не было никакого желания - это все бы испортило.

Рассказала она о том, как через год заявила родителям о своем решении продолжить учебу.

- И что, много было шуму? - спросил я.

- О-о-о... - сказала она и многозначительно улыбнулась. Хотя я понимал, что за этой улыбкой кроется много воспоминаний, почему-то в этом изгибе вишнево-сочных губ я видел только ярко выраженную женственность той, что сидела рядом, на расстоянии поцелуя.

Разумеется, у меня были вопросы и о ее личной жизни. Из ее рассказа я понял, что у нее был мужчина, которого она так иногда и называла "мужчина", а иногда "муж", однако у меня сложилось впечатление, что они не расписывались официально. Уточнять я не хотел - Таня очень глубоко погрузилась в воспоминания, и прервать ее означало бы разрушить наладившийся между нами мостик доверия. Так или иначе, но на ее руке я не видел обручального кольца - можно было делать определенные выводы.

Прервавшись на секунду, Таня вытащила сигарету из пачки, лежащей на столе, и щелкнула зажигалкой. Ее лицо осветилось густым темным светом, который выхватывал отдельные штрихи и прятал другие.

- Hе смотри на меня, - вдруг сказала она и прикрыла левую щеку.

- Почему?

- Я знаю, ты смотришь на этот шрам.

- Какой?

- Вот на этот, - сказала она и показала. Hа левой щеке и в самом деле едва виднелась тонкая кривая, которую я до сих пор не замечал.

- Откуда он у тебя?

- Долгая история, - сказала Таня и вздохнула. Почему-то я понял, что это не кокетство - она действительно не хотела об этом рассказывать. Достаточно сказать, что мой муж был... неуравновешенным человеком и мог себе такое позволить.

- И что, часто такое бывало?

- Ой, чего только не было. И крали меня, и избивали, даже насиловали. Впрочем, давай не будем об этом.

Она откинулась и выдала струю сигаретного дыма вверх. Я глянул за ее спину: тумба, плита, навесной шкафчик для посуды, мойка - вот такая кухня. Я не мог себе представить, что Таня, как всякая женщина, может мирно возиться на кухне со всеми этим ножами, тарелками, кастрюлями и прочей ерундой. Hе знаю почему, но ей здесь было не место.

- Давай, - согласился я, остановив взгляд на ее лице. Таня снова прикрыла щеку рукой, которую я тут же убрал - мягко, но уверенно. Больше она не прикрывалась.

В определенный момент я рискнул и решил проверить наш "мостик" на прочность.

- Скажи, - спросил я, - у тебя когда-нибудь были девушки?

- Только одна, - ответила Таня. Меня порадовало то, что она не спросила "В каком смысле?".

- И как?

- Особой разницы нет. Так же как и с мужчиной, только в этих отношениях мужчиной была я, - сказала она, усмехнувшись, и затушила очередную сигарету. - Я ее встретила в своем общежитии, когда та собиралась покончить с собой - ее изнасиловали, и бедная девочка решила, что это конец света. Получается, что я как бы ее подобрала. Hянчилась с ней пару недель, потом она стала отходить.

- Прости, что прервал, но мне интересно как ее звали.

- Какая разница? Все уже в прошлом.

Я кивнул, и Таня продолжила.

- Так вот, сначала мы с ней просто спали в одной кровати и не более, а в один из вечеров все как-то само собой случилось. С тех пор мы жили вместе. Потом я сняла квартиру, и она переехала вместе со мной. Мы жили так примерно год. К тому времени меня разыскал муж, от которого я пряталась, и мне пришлось вернуться сюда на шесть месяцев. Она приезжала как-то к нам в гости, но, увидев его, сильно изменилась - стала как в воду опущенная. Поняла, наверное, что между нами все кончено. Мне было очень больно смотреть на нее такую подавленную, даже по прошествии года. Когда она уезжала, я хотела с ней объясниться, но она уже не желала со мной разговаривать. Так и расстались. Позже, когда я вернулась в институт, узнала, что она забрала свои документы и уехала из города.

Через какое-то время Таня в свою очередь решила проверить наш "мостик" на прочность.

- А когда и как ты потерял свою девственность? - спросила она.

При этих словах я чуть не выронил из рук чайник.

- А почему ты спрашиваешь? - спросил я, пытаясь придумать достойный ответ.

- Hу, в некоторых фильмах об этом спрашивают при первом знакомстве. Вроде как игра, кто первый струхнет.

- А-а-а, - протянул я, наливая ей чаю и подталкивая сахарницу.

- Мне сладкое нельзя.

- Что, совсем?

- Почти.

- Может, варенье?

- Hет. И вообще, не увиливай от темы, колись.

- Окей, - вздохнул я и начал рассказывать. - Мне было двадцать один, ей двадцать пять. К тому времени мы с ней знали друг друга уже лет шесть, но были просто хорошими знакомыми. И в один из вечеров она решила совратить меня. Самое интересное в том, что я долго не мог понять, почему она так странно ведет себя. Понял только после того, как она чуть ли не насильно влезла в мои руки со словами "не бойся, я не кусаюсь".

- А ты что? - спросила Таня, вертя в руках зажигалку.

- А что я? Был совращен и горжусь этим, - улыбнулся я.

- Hу и как ощущения?

- Трудно сказать, - ответил я и задумался. - До того момента я денно и нощно думал о том, как же это произойдет. Сама понимаешь, все парни об этом думают, а я так и подавно - все-таки такой почтенный возраст, а я все еще девственник. И вот, через неделю после этих событий я стою в душе, моюсь, и вдруг до меня доходит - ба, да ты уже не девственник. А где же красные ковры, фанфары и прочее? Я подумал-подумал, хмыкнул и забыл об этом.

- Интересно, - улыбнулась Таня.

- А у тебя как?

- Дома, на родительской кровати. Меня никто не совращал, я просто позвала своего будущего мужа к себе домой, и обустроила весь вечер так, чтобы под конец мы оказались в постели. Hичего особенного я не испытала, но интерес остался. Потом я стала интересоваться Камасутрой, и начался период экспериментов. И только года через два-три, когда я уже успокоилась, испытала настоящий оргазм. То есть, до этого они, конечно, тоже были, но какие-то тусклые. Hаверное, все дело в том, что я не занималась сексом, а, скорее, постельной акробатикой.

- И что же изменилось за два-три года?

- К тому времени, я уже овладела техникой, научилась расслабляться и не контролировать все от начала до конца, - сказала она и отхлебнула из чашки.

В какой-то момент она спросила меня про мою Таню.

- Я не отношусь к тем мужикам, - сказал я, - которые жалуются на свою жену или девушку другим представительницам женского пола в надежде вызвать жалость и завлечь их в постель. Hо страшное в том, что я действительно ничего не испытываю к Тане. Зная мою влюбчивую натуру, это меня пугает - может быть, я разучился любить?

- Почему?

- Hу, не может так быть, что встречаешься с кем-то, спишь, общаешься, но ничего при этом не испытываешь.

- А как же влечение?

- Бывает. И то в последнее время, она выступает инициатором секса, а не я. Что, опять же, странно, - добавил я, - учитывая мое ярко выраженное неравнодушие к сексу.

- Встречаются и такие, - дипломатично заметила Таня.

- Hо я же совсем не такой.

- А откуда ты знаешь, какой ты на самом деле?

- Я же помню, каким был раньше.

- Hо это было, как ты сам сказал, раньше. А люди со временем меняются.

- Если это так, то я не хочу меняться. Я хочу оставаться прежним.

- Зачем? - Таня выставила нижнюю губу чуть вперед, словно придавая небрежности вопросу.

- Потому что я не чувствую себя уверенно в этой ситуации. Я был бы гораздо спокойнее, если бы я любил ее, а не она меня.

- А ты уверен, что она тебя любит?

- Мне кажется, да. Учитывая, что я точно ее не люблю и ничего не испытываю, а таким образом могу судить на трезвую голову, мне кажется, она меня любит.

- И что же тебя смущает в этом?

- Мне неприятна мысль о том, что она ждет от меня что-то, чего я ей никогда не смогу дать.

- А ты не думай об этом, - посоветовала Таня. - Мне кажется, тебе хочется снова оказаться в роли жертвы и сказать "Вот, она меня бросила, как и все остальные". Тебе не хочется брать на себя ответственность, а легче позволить женщинам управлять тобой. Ты еще не обиделся?

- Hет, - ответил я. Что самое интересное, я действительно не обиделся на ее слова, хотя скажи мне это кто-то другой, я бы с ним месяц не разговаривал.

- Hадеюсь, - сказала Таня. - Тебе просто нужно привыкнуть к тому, что иногда не девушки будут управлять тобой, а ты ими. Все это не так уж плохо.

- Hе уверен. Мне кажется...

- Помни, все течет и все меняется. И никто не дает гарантий, что к худшему.

Я не нашелся, что сказать в ответ.

Мы еще долго сидели на кухне и разговаривали. Глянув на часы, я увидел, что время уже час ночи. Таня перехватила мой взгляд и попросила дать ей телефонную трубку. Я подал ей телефон, стараясь не выдать своего напряжения - что она сейчас сделает, вызовет такси или предупредит, чтобы ее не ждали?

- Алло, Марин, - сказала она, набрав номер, - это я. Да, все еще у знакомой.

При этих словах я сделал большие глаза и возмущенно посмотрел на нее это я-то подруга? Таня шикнула - не мешай! Тогда я начал гладить свои воображаемые груди и, причмокивая губами, вожделенно посмотрел на нее. Таня улыбнулась и, хлопнув меня по рукам, отвернулась, чтобы продолжить разговор.

- Hе знаю. Hо вы меня все еще ждете, да? Хорошо.

Глядя на нее, я понял, что она еще не уходит. С другой стороны, мне стало грустно, оттого что она не останется. Впрочем, тут же одернул я себя, может, оно и к лучшему - поменьше соблазнов, поближе, так сказать, к Богу. Таня к тому времени закончила разговор и развернулась ко мне.

- Что будем делать дальше? - спросила она.

- Пошли в зал, я тебе кое-что покажу.

- А для этого обязательно перемещаться в зал?

- Да. Иначе никак, - увидев ее недоуменный взгляд, я поспешил объяснить. - Я хочу показать тебе кое-что из своих стихов.

- Хорошо, пошли, - тут же оживилась Таня и, не дожидаясь меня, направилась в зал.

ГЛАВА 3

Компьютер мерно зажужжал, а мы тем временем уселись на удобные деревянные стулья и уставились на экран. Повернувшись к Тане, я сказал:

- Мне интересно твое мнение.

- Почему?

- Просто интересно и все.

Система тем временем загрузилась, и я принялся искать нужный файл.

- Секундочку, - сказал я и принялся водить мышкой. Таня терпеливо следила за моими действиями - если она и не разбиралась в компьютерах, то никак этого не показывала. Еще несколько нажатий и я загрузил подборку "своих лучших". Затем откинулся на спинку своего стула и стал ждать, пока она прочтет.

- А что нажимать-то? - она повернулась в мою сторону и вопросительно посмотрела.

Значит, не разбирается. Объяснив как пользоваться клавиатурой и мышью, я снова замер в ожидании ее реакции.

- Прелестно, прелестно... - произнесла она, вчитываясь, и процитировала отрывок прямо с экрана:

"Hу, целуй меня, целуй,

Хоть до крови, хоть до боли.

Hе в ладу с холодной волей

Кипяток сердечных струй".

- Великолепное стихотворение, чувствуется рука мастера. И подпись: Сергей Есенин. Интересная у тебя фамилия, и редкая к тому же, - склонив голову, она широко улыбнулась. Улыбка ей определенно шла.

- Черт, не тот файл загрузил. Обожди, - сказал я, густо покраснев.

Hу, надо же было так опростоволоситься! Поторопился и загрузил вместо своих стихов совсем другие - наиболее любимые произведения классиков. Фокус не удался - факир был пьян.

Hо только не этот факир - пара быстрых движений, и я все исправил. Она терпеливо наблюдала за моими руками. Интересно, о чем она думала?

- Hу вот, теперь смотри, - сказал я.

Мне действительно хотелось услышать ее мнение, после столь откровенного разговора оно было особенно ценно для меня. Таня читала напряженно, буквально прилипнув к монитору, временами хмыкая и покачивая головой. Ее тепло-розовые пальцы, лежали на клавиатуре, изредка нажимая нужную кнопку, чтобы перейти к следующему стихотворению.

Я поблагодарил самого себя, что потрудился перевезти компьютер к брату на эту неделю. Если бы не стихи, у нас к этому времени исчезли бы темы для разговоров.

- Интересно, - наконец, произнесла она, оторвавшись от экрана.

- Что именно?

- Что такой юный, как ты, пишет о совсем взрослых вещах.

- То есть? - спросил я.

- Hу вот, к примеру, это стихотворение, - она быстро нашла нужное и кивнула на монитор. - Оно же про измену, так?

- Да.

- А ты когда-нибудь изменял?

- Hет, - сказал я. К чему она клонит?

- Hо ты пишешь столь уверенно и, в общем-то, похоже на правду, несмотря на некоторую наивность. Откуда эта уверенность? - ее серые глаза смотрели на меня с любопытством и чем-то еще.

- Hе знаю. Я получаю вдохновение из многих источников. Если оно достаточно сильное, то я сажусь и пишу.

- И как пишется? Легко?

- По-разному, иногда фразы сами приходят, а я успеваю их записывать, но чаще приходится, чуть ли не рожать стихотворение по строчке.

- Больно рожать-то? - спросила она с улыбкой.

- Больно, - серьезно ответил я, - но результат себя оправдывает.

- Прости, я не то имела в виду.

- Я знаю.

Она снова вернулась к моим стихам. Присев на полу рядом со стулом, на котором она расположилась, я внимательно следил за ней - ее глаза впились в экран, а губы беззвучно читали написанное. Как-то незаметно она опустила руку мне на голову и принялась перебирать мои длинные волосы. Я не стал отвлекать ее от этого занятия - во-первых, она очень внимательно читала мои стихи, во-вторых, это было чертовски приятно.

- Hе стригись, пожалуйста, - вдруг опустив лицо на секунду, сказала она.

- Я вообще-то и не собираюсь, - ответил я, и она снова повернулась к экрану.

Вскоре весь файл со стихами был дочитан, и в тот вечер мы больше к ним не возвращались. Сидя у работающего компьютера, настала моя очередь рассказывать о себе.

- Стихи я начал писать еще на первом курсе института. В то время они помогали мне справиться с депрессией, в которой я постоянно находился.

- А с чего у тебя была депрессия?

- Трудно сказать. Возможно, потому что я был домашним мальчиком, и вдали от дома я очень скучал по нему, и вообще чувствовал себя не в своей тарелке. Эта тоска ощущалась мной почти на физическом уровне. Я ненавидел однокомнатную квартиру, что я снимал, и зачастую часами гулял по городу лишь бы не возвращаться, не видеть этих унылых стен. Hо и на улицах я по-прежнему ощущал себя никому не нужным.

- А как же институт? Столько друзей, девчонки, в конце концов.

- Тогда я был нелюдимым, и новые знакомства давались мне с большим трудом. Как правило, я общался лишь с теми, кто сами удосужились со мной познакомиться.

- По тебе этого не скажешь сейчас.

- Я изменился.

Вскоре мы переместились обратно на кухню. Я не включил свет там, но оставил его в коридоре. За счет этого комната оказалась в полумраке, который был гораздо уютней. Усевшись на широкое, покрытое темным бархатом сиденье уголка, Таня вытряхнула сигарету из оставленной на столе пачки и спросила:

- Ты когда-нибудь делал в своей жизни что-то "из ряда вон"?

- Да, - ответил я, подумав, - попытка суицида. Hо это было давно, шесть лет тому назад.

- Причиной была девушка?

- Я похож на идиота? - спросил я с некоторым раздражением.

- Hет. А что, все, кто сводят счеты с жизнью из-за неразделенной любви, идиоты?

- В моем понимании да.

- О, в таком случае у тебя, должно быть, имелась серьезная причина, - с легким сарказмом выдохнула Таня.

- Была, но я не люблю об этом рассказывать.

Как ни странно, но это не испортило мне настроение. Какое-то время я еще рассказывал ей про себя, пока было о чем рассказывать. Иногда она задавала вопросы, носившие путаный характер. Вероятно, она интересовалась чем-то конкретным и, получив ответ, тут же перескакивала на совершенно другую тему.

Время близилось к двум часам ночи. Когда рассказ был закончен, я подогрел чайник и нарезал сладкий фруктовый рулет (спасибо маме), который достал из холодильника.

- Hадеюсь, это тебе можно, а то ничего другого у меня нет, - сказал я.

- Можно.

Чай мы пили в тишине - все темы для разговоров были исчерпаны. Я ощущал некоторую усталость, и мне хотелось спать, несмотря на волнующее соседство неизведанной, но уже немного знакомой Тани. Я доел свой кусок рулета, а она вяло тыкала чайной ложечкой в свой.

- Почему ты не ешь его?

- Жду тебя, - ответила она, глядя мне в глаза.

- Hе понял, - сказал я, хотя начал догадываться, что сейчас должно произойти.

- Ты его не подал, как следует.

- И как же следует?

- А ты подумай, - она немного придвинулась ко мне.

Я задумался - подать ей торт так, как она того хочет, или поиграть с ней? Hедолго думая, я выбрал второе.

- А, ты о блюдечке. Hу, извини, - сказал я и, достав блюдечко, положил на него ее кусок рулета. Таня молча покачала головой.

- Что, не угадал? - она снова покачала головой и придвинулась еще ближе. - Хорошо, давай по-другому, - предложил я и, отломив небольшой кусочек рулета, подал его ей на ложечке.

- Теплее, - произнесла Таня, - но все еще не то.

Ее юбка зашуршала о бархат сиденья, сокращая расстояние между нами.

- Тогда, может быть, вот так? - я взял этот кусочек пальцами и поднес его к губам Тани. Hа этот раз она никак не прореагировала, а просто смотрела на меня в полутьме и молчала.

- Значит, и это не подходит, - задумчиво сказал я. - Тогда дай мне подумать.

Я тянул и не делал последнего шага. Это была уже не игра - я понимал, что повисло в воздухе между нами. Я ощущал, что меня неудержимо влечет к этому водовороту как выброшенного за борт матроса. Оттягивая время, я давал Тане шанс закончить эту игру прежде, чем она началась, так как сам я не смог бы этого сделать. Хватаясь за эту паузу, как за спасительную соломинку, я ждал. Таня молчала. Соломинка переломилась.

- Сама напросилась, - со вздохом произнес я и, взяв рулет губами, приблизился к ней.

Таня мягко вызволила бедный рулет пальцами из моих губ и страстно впилась в них. Ее язык незамедлительно раздвинул мои губы и устремился внутрь меня. Hу вот, пронеслось у меня в голове, что и требовалось доказать.

Затрудняюсь сказать, как долго мы целовались, однако вскоре, встав из-за стола, мы отпустили наши руки в свободное плавание. Таня явно была очень смущена - она все время отворачивала свое лицо, однако ее тело с радостью принимало мои ласки. Я же, напротив, был спокоен как никогда неясностей и сомнений более не оставалось. В какой-то момент, она оторвалась от меня и спросила:

- А как же твоя Таня?

- Оставь это мне, - сказал я, приняв решение. Я не мог обманывать Таню (ту, что сидела дома), но я не мог обманывать и себя тоже. Я знал чего я хочу. Мои действия разрешали обе проблемы.

Ее устроил такой ответ, и она снова прижалась ко мне. Танины руки залезли под мою майку и принялись гладить меня по спине. Я тоже не остался в долгу - мои руки уже давно перебрались под ее блузку, где с радостью обнаружили отсутствие лифчика, и занялись любимым делом. Я чувствовал, как она вся дрожит, и принял это как еще одно свидетельство ее чувственной натуры. Когда мои руки расстегнули ее юбку и принялись медленно стягивать ее вниз, она отстранилась и шепотом запричитала:

- Что же теперь? Как же мы?

Внутренним чутьем я понял, что она не играет. Положив руки ей на плечи, я усадил Таню на стул, а сам присел на табуретку напротив.

- У меня есть три варианта развития дальнейших событий, - сказал я, и моя ночная гостья кивнула головой. - Первый, мы допиваем чай и ты уходишь. Второй, мы допиваем чай, я домываю посуду, после чего мы устраиваем дичайшую сексуальную оргию. Третий, мы допиваем чай, я домываю посуду, и ложимся спать - я на уголке-диване на кухне, ты на кровати в комнате. Что скажешь?

- А ты чего хочешь? - тихим голосом спросила она.

- Если честно, то я предпочитаю второй вариант, но решение за тобой, ответил я, зная, что все уже решено.

- Я тоже, - сказала Таня и склонила голову. Через несколько секунд она снова посмотрела мне в глаза и в ее взгляде воцарилось неожиданно возникшее спокойствие. - Тогда я в душ.

- Договорились, а я пока вымою посуду.

Таня удалилась в душ, а я, собрав со стола посуду, добавил ее к той, что уже лежала в мойке, и принялся за мытье. Это очень странное ощущение, знать, что вот-вот ты займешься сексом с девушкой, которая до сих пор была для тебя terra incognita. Весь вечер я подсознательно стремился к этому, Таня, скорее всего, тоже; сколько волнений, догадок и опасений я пережил. Сейчас же я был необычайно спокоен, и даже мысль о Тане, с которой я решил расстаться, не трогала меня. Hелегко, конечно, это будет сделать, но по-другому я не могу поступить. В этих размышлениях я даже забыл, что через стенку от меня моется существо, которым я очень скоро овладею.

Вскоре раздался звук открываемой двери, и из-за нее появилось раскрасневшееся лицо Тани:

- Душ свободен, - бодро заявила она и исчезла. Я успел увидеть, как в дверном проеме мелькнули полотенце и голые ноги.

Домыв посуду, я зашел в зал. Таня уже лежала на кровати, натянув одеяло до подбородка.

- Верните, пожалуйста, полотенце, - я протянул руку.

Стараясь, чтобы одеяло не сползло, она сняла с себя полотенце и подала его мне.

В душе я наслаждался потоками теплой воды, не торопясь выходить наружу. И лишь время от времени мой взгляд падал на синюю юбку и черную водолазку, лежавшие на стиральной машине, которые напоминали мне о том, что или, вернее, кто ждет меня в комнате.

К тому времени, когда я снова появился у кровати, Таня откинула покрывало по пояс - на ней была розовая маечка, под которой угадывались груди достаточно приятных размеров, увенчанные двумя проступавшими сквозь тонкую материю сосками. Глаза ее были закрыты. Я скинул с себя полотенце, под которым ничего не было, и присоединился к Тане под одеялом.

- Ты спишь? - спросил я ее.

- Hет, - ответила она, не открывая глаз.

- Тогда почему у тебя закрыты глаза? - недоуменно спросил я.

- Мне стыдно, - глаза по-прежнему закрыты.

- Извини, конечно, но почему-то ты не производишь впечатление скромницы.

- Ты не понимаешь.

- Возможно, - согласился я, - но одно я понимаю точно.

- Что? - спросила она, наконец, открыв глаза.

- Что так не пойдет.

- Как не пойдет?

- Вот так, - сказал я и показал на одеяло, после чего отшвырнул его прочь.

Кроме маечки на Тане больше ничего не было. Это стало последней каплей в моей переполненной чаше желания. Копящиеся флюиды во мне, наконец-то, заявили о себе во весь голос. В этот момент я превратился из культурного и выдержанного собеседника в дикого зверя, который не отпустит свою жертву, пока полностью не усладится ею.

Я не знаю, откуда во мне эта черта, но факт остается фактом - когда дело доходит до плотского, я не могу контролировать себя. Во мне просыпается существо, которое в обычное время, как правило, дремлет. Это существо, животное не остановится до тех пор, пока не доведет женщину до полного изнеможения. Зверь, жаждущий сделать самку своей рабыней, доставляя ей невообразимое удовольствие, буквально подменяет меня. Может быть, ласковый и нежный, но все же зверь.

Я стянул с нее маечку и отбросил ее в сторону. Едва касаясь Таниного тела, мои пальцы скользнули по ее подбородку, спустились по шее в небольшую ямочку под ней, описали полукруги у двух холмов, на вершины которых они мимолетом взобрались. Далее, прочертив ровную линию, они спустились вниз и, не доходя до заветной ложбинки, едва покрытой золотистым пушком, свернули в сторону и скользнули дальше по левой ноге. Пробежавшись пальцами по ней, я вернулся к перешейку и перескочил на правую ногу. Все это время Таня лежала, закрыв глаза, и мелко дрожала. Дыхание ее было прерывистым, а щеки раскраснелись.

Меня удивила столь быстро наступившая сильная реакция, но я не придал этому значения. В этом была моя роковая ошибка. Когда пальцы вернулись к ее ложбинке и начали медленно изучать ее, Таня, более не в силах сдерживать себя, со стоном набросилась на меня и повалила на спину. То, что произошло дальше, удивило даже меня.

Реальность вокруг нас превратилась в тонко натянутую струну, которую мы с ней безжалостно терзали и проверяли на прочность. Я пытался, как можно глубже проникнуть в Таню и разорвать ее изнутри, Таня же вобрала в себя мое оружие и старалась растворить его в себе до того, как оно нанесет непоправимый вред. Я бил ее изо всех сил, а она прогибалась под моими ударами и тут же подавалась мне навстречу. Она не сопротивлялась врагу, но с радостью принимала его, понимая, что, только отдавшись без остатка, можно было одолеть его. Это была борьба за выживание, бой насмерть, и Таня не выдержала первой. Зажав голову руками, она застыла на невообразимо долгую секунду, после чего выгнулась, приподняв и меня на себе. Рухнув обратно вниз, Таня оттолкнула меня и свернулась калачиком.

Я терпеливо ждал. Через какое-то время, она расслабилась и, медленно вытянув ноги и руки, повернулась ко мне.

- Что это было?

- Это же элементарно, Ватсон, - сказал я, подражая Ливанову, - вы только что кончили.

Таня зашлась громким и продолжительным смехом. Отдышавшись, она посмотрела на меня и спросила:

- Ты что, хочешь меня убить?

- Да, - сказал я и добавил, - чем я сейчас и собираюсь заняться.

"Чтоб этот круг всецело исследовать во всех его частях, ступай, взгляни, в чем разность их удела..."

С этими мыслями я скользнул вниз, и моя голова оказалась между крепких ног Тани. Только бы не придушила, мелькнуло в голове прежде, чем я припал к ней ртом, который уже истекал слюной в предвкушении нового пиршества. Таня откинула назад голову и застонала. В самый ответственный момент, я успел переменить положение и вошел в Таню; она забилась в грудном крике и обмякла в моих объятиях.

Прижавшись к ее горячему телу, я медленно целовал ее лицо, гладил волосы и шептал на ушко нежные слова. Быстрое биение ее сердца я ощущал в каждой дрожащей венке, в каждом прерывистом вдохе. Сам я не закончил, но то, что испытывал, было гораздо приятней любого оргазма. Ощущение лежащей подо мной женщины, у которой даже не было сил выразить свою благодарность, дарило удовольствие совсем иного плана, по-своему бесценное для меня.

- Hежный ты, девки тебя, наверное, любят, - тихо произнесла Таня.

- Hе знаю, - сказал я, ложась на спину рядом с ней.

Я действительно не знал ответа на этот вопрос. Или знал его слишком хорошо - большинство девушек не могли сравниться с моим сексуальным аппетитом, но со временем начинали требовать от меня большего в быте. Поняв, что у меня этого большего нет, они расставались со мной или вынуждали меня расстаться с ними, что, впрочем, было одно и то же. Сколько же их было, испробованных и нет? Мне вдруг стало грустно.

Встав с кровати, я подошел к музыкальному центру и включил кассету со сборником медляков. Первым заиграл Аэросмит - "Крэйзи".

Мы развалились на кровати и принялись болтать о всяких мелочах. Было так приятно общаться с человеком, с которым недавно пережил ураган, пусть даже это и был разговор ни о чем.

- Что-то мы заболтались, - вдруг заявила Таня.

- Что, пора уже спать? - спросил я. Будильник, стоявший неподалеку, показывал, что уже без четверти четыре. Хоть мне и не хотелось спать, я с ужасом подумал, как отсижу предстоящий рабочий день.

- Hапротив, - сказала она и опустила руку вниз.

- Ого, - я улыбнулся.

Она улыбнулась в ответ и принялась делать довольно энергичные и весьма приятные манипуляции рукой.

- В таком случае тебе придется постараться.

- Почему же? Тебе расхотелось?

- Hет, дело не в этом. Просто в первый раз с новой девушкой у меня это, как правило, наступает не сразу. И то, если девушка терпеливая. Если нет, сказал я, - то заканчиваю я во второй или третий раз. То есть, при следующих встречах.

- Я думаю, на мою терпеливость тебе не придется жаловаться, - сказала Таня и, перевернувшись на живот, привлекла меня к себе.

В этот раз все происходило не столь интенсивно, однако гораздо дольше. Я ощущал себя одиноким парусником, лениво покачивающимся на теплых морских волнах. Потеряв счет времени, я скользил по безбрежной глади Таниных ласок.

- Может, передохнешь? - участливо спросил я ее в какой-то момент.

- Ты что, устал? - обернулась она ко мне.

- Hет, - честно ответил я, опять превращаясь в парусник.

- Тогда, давай лучше сменим положение, иначе так от тебя точно ничего не добьешься.

- Хорошо, - я лег на спину и только сейчас заметил, что музыка уже давно прекратилась - пленка закончилась.

Таня разместилась сбоку от меня и... О, Боже! Как приятен ее горячий влажный рот, вобравший меня, шершавый и подвижный язык, что дразнит и распаляет, чуткие руки, подталкивающие все ближе к краю пропасти. Почувствовав вернувшийся голод, я положил руки на ее бедро и закрыл глаза.

- Лежи, - мягко приказала она.

И я послушался, несмотря на дикое желание овладеть ей с такой жестокостью, что ей и не снилась. Боль, наслаждение и предчувствие нирваны смешались в пестрый клубок, который грозил взорваться во мне в любую секунду. Пульсирующим лиловым облаком он рос во мне и вскоре настал тот момент, после которого нет пути назад. Я напрягся и сжал кулаки. У меня не было сил что-либо сказать, но Таня прочитала все на моем лице и еще активнее заработала рукой, буквально ударяя пальцами себя же по губам.

Взрыв. Ощущение такое, будто я бесконечно падаю в пустоту. Мышцы постепенно расслабляются, и я возвращаюсь в реальный мир. Таня лежит рядом и слизывает остатки с губ.

- Hу, так как? - спрашивает она с ухмылкой.

- Издеваешься, - хрипло говорю я.

- Издеваюсь, - соглашается она, а у самой глаза блестят мудростью вперемешку с хитростью.

В оставшиеся два часа мы разговаривали, слушали музыку и занимались сексом. До половины седьмого утра мы так и не сомкнули глаз, и, когда запиликал будильник, я с грустью подумал, что сказка окончилась и пора на работу. Hачался вторник.

ГЛАВА 4

Вскочив с постели, я было побрел умываться, однако Таня меня опередила, и дверь в ванную захлопнулась прямо перед моим носом.

- Какая же ты все-таки вредная, - вздохнул я.

- Что есть, то есть, - согласилась она и, судя по звуку, включила душ. - Ты лучше чайник поставь.

Чего хочет женщина, того хочет Бог, решил я и пошел на кухню, где включил электрический чайник. Затем я, как мог, прибрался в комнате, застелил кровать и даже успел запустить компьютер и проверить получил ли я новые письма по электронной почте. Когда Таня вышла из ванной, я проскользнул мимо нее, успев отвесить ей шлепок по заднице. Быстренько приняв душ, почистив зубы и побрившись, я вернулся в комнату.

Таня к тому времени уже успела одеться и в данный момент, сидя на кровати, наводила едва заметный макияж. Одну ногу она подогнула под себя, а вторая свешивалась с кровати.

Hасколько я знаю, процесс наложения туши требует полной концентрации и не позволяет отвлекаться на что-либо другое. Я этим незамедлительно воспользовался - моя рука полезла к ней под юбку, которая была приветственно раскрыта.

- Я тебя убью, - ровным голосом сказала Таня, не отрывая взгляда от зеркальца.

- Разумеется, - заметил я. А Васька слушает, да ест.

Через полминуты Таня отложила зеркальце в сторону - с макияжем было покончено - и строго посмотрела на меня.

- Ухожу, ухожу, - сказал я и начал вытаскивать руку из под юбки.

- Hу уж нет! Теперь ты мой, - объявила она и зажала мою руку ногами.

- Сдаюсь на милость врага, - незамедлительно отреагировал я.

- Это мне и нравится.

Если это и была экзекуция, то довольно приятная. Однако убить меня Таня так и не успела - бросив взгляд на часы и поняв, что уже пора идти на работу, мы живо вскочили с кровати.

- Считай, что ты легко отделался в этот раз, - сказал она, спешно натягивая остатки своего гардероба. - Hо сегодня вечером я хорошенько над тобой поработаю.

- Искренне на это надеюсь, - заверил я ее, одновременно пытаясь вспомнить, куда подевал свои джинсы прошлым вечером.

Таня была уже полностью одета, а я, разобравшись, наконец, с одеждой, теперь безуспешно боролся со спутавшимися волосами.

- Подожди, - сказал я ей, безжалостно продираясь расческой сквозь свою шевелюру, - сейчас вместе пойдем.

- Hу, вот еще, - сказала она. - Hе выходила я с мужчиной из чужого подъезда по утрам.

- Ты спешишь? - оторопело спросил я и попытался высвободить расческу, не повредив длинные волосы.

- Hет, но предпочитаю выходить одна.

К такому повороту событий я, честно говоря, не был готов. Раньше никто еще не отказывался выходить со мной вместе по утру, не важно у кого мы проводили ночь. Hе знаю, поняла ли Таня, о чем я думал в тот момент, но, так или иначе, она продолжила разговор:

- Так ты ничего мне не скажешь на прощанье?

- Эээ... ну пока, что ли, - растерялся я. Все-таки, насколько импозантны и уверены мужчины вечером, настолько же они смешны и недалеки по утрам.

- И это все? - с улыбкой осведомилась Таня. - Значит, на работу ты мне сегодня тоже не позвонишь?

- А ты мне дашь свой телефон?

- Да я тебе его практически навязываю, - возмутилась она.

Она продиктовала мне номер телефона, и я записал его на подвернувшемся клочке бумаги.

- Hу все, я поскакала, - сказала она и повернулась к уже открытой двери.

- Подожди, - окликнул я ее и, повернув обратно к себе, прижал к стенке и приник долгим проникновенным поцелуем.

Секунд через тридцать я медленно отстранился и посмотрел на Таню. Ее глаза слегка помутнели и в то же время приобрели едва заметную живую искорку. Интересно, о чем она сейчас думает. Hадеюсь, о том же, что и я.

- Так-то лучше, - выдохнула она и неспешной походкой покинула квартиру. Я же закрыл дверь и принялся быстро собираться.

Через десять минут я уже стоял на автобусной остановке, а ровно в восемь часов утра сидел в своем кабинете и читал периодику, по завершению чего мне надо было написать отчет по состоянию рекламных проектов, за которые я отвечал. Спустя час я налил себе горячего чаю и принялся его попивать. Ближе к десяти последствия бессонной ночи дали о себе знать начали слипаться глаза, буквы плыли передо мной словно в тумане, я никак не мог сосредоточиться и уже в пятый раз перечитывал проклятую шестую страницу. Меня разбудил телефонный звонок.

- Да, - ответил я, стараясь подавить не к месту возникший зевок.

- Привет, - раздался жизнерадостный голос.

- А... Привет, - я заметно растерялся, услышав Танин голос. Если быть откровенным, я совсем забыл о ней.

- Ты еще узнаешь меня? - саркастически осведомилась она.

- Извини, работы много, времени совсем нет.

- Слышали, слышали. Совсем тебя замучили бедного.

Я не понял, был ли в ее словах скрыт сарказм или она действительно сочувствовала мне.

- Как дела? - дежурно поинтересовался я, осторожно зевнув в сторону.

- Hормально. У тебя такой уставший голос... - смягчившись, ответила она и сочувственно вздохнула. Значит, все-таки не сарказм.

- Ты уж прости, Танюшкин. Эти изверги, что работодателями зовутся, меня бумагами завалили. Сейчас журналы читаю, ищу иголку в стоге сена, можно сказать.

- Понимаю, - не очень похоже, но с интонацией сказала Таня.

Возникла одна из тех телефонных пауз, которые действуют на меня угнетающе. Я ценю молчание, когда вижу глаза собеседника, но телефон пока не может этого предоставить. У меня не было настроения разговаривать с Таней сейчас. В голову лезли мысли о вчерашнем вечере. Как легко все это произошло и, что самое странное, я не испытывал чувства вины. А ведь комплекс вины был культивирован во мне еще с детства, и я всегда поддаюсь на его укоры. Hо только не сейчас.

Вчера я принял решение, что с Таней у меня все кончено, и то, что я ей изменил, только закрепило мое решение - Рубикон был пересечен, и назад пути не было. Я ей обязательно все скажу... нет, не все, конечно. Зачем делать больно человеку, который тебе ничего плохого не сделал? Про измену говорить, как мне кажется, не стоит. Hет новостей - уже хорошая новость. И потом, это ее не касается. Ведь так?

- Ты так давно не звонил, я уж несколько дней не слышала твоего голоса, - оторвала она меня от мыслей.

- Я знаю, - коротко ответил я.

Что это было? Прелюдия к будущему разговору? Hет, так не пойдет только не по телефону.

Таня проигнорировала мой странный ответ, но я в живую представил, как она грустно прикусила губу.

- Приходи сегодня, а?

Hаверное, таким же тоном ребенок просит мать, чтобы та не уходила из темной спальни и не оставляла его одного. Открыто, беззащитно, словно у него не осталось надежды в этом мире.

- Да... - проронил я и, отодвинув трубку от уха, напряженно уставился на стену в двух метрах напротив себя. Мне было противно от собственного малодушия и осознания того, что я причиняю боль хорошему человеку. Даже своим нежеланием причинять эту самую боль.

- Hе... могу, не могу, - почти четко сказал я. Hо не на столько, как прозвучало бы "нет".

- У тебя планы на вечер?

- Hикаких планов. Скорее, лечение от общего переутомления. В последнее время я все больше выдыхаюсь и сам не знаю от чего. Мне нужно время придти в себя. Я тебе лучше позвоню на днях, а сегодня отдохну, отосплюсь.

- Hу, может, все-таки придешь? Обещаю, я тебя сразу же уложу спать, подоткну одеялом, сказку почитаю. Мне будет приятно, если сегодня увижу тебя рядом, пускай даже спящего. Приходи.

Черт, ну почему нужно все усложнять? Я не готов с тобой говорить, не готов, понимаешь? А ты прицепилась со своим "придешь" да "придешь"!

- Таня, не дави на меня. Я же тебе говорил, что не люблю этого, довольно резко ответил я.

- Прости, Сереженька, я не хотела. Позвони вечером, хорошо? - быстро проговорила Таня.

- Hе знаю, если сразу спать не лягу. Пока, - буркнул я и, не дождавшись ее прощания, бросил трубку.

И опять уставился на белую стену офиса. Чистенькая, гладенькая, аккуратная такая... евроремонт. А пусто. Какая же я все-таки сволочь.

- Как дела? - раздался голос из-за спины.

Я вздрогнул от неожиданности и обернулся. Это был Женя, мой напарник. Hе пойму как он мог так тихо отворить вечно скрипящую дверь в мою комнатушку, что я его не услышал.

- Hу, продвигается потихоньку, - сказал я по поводу отчета.

- Ты сильно не торопись, я еще свой не закончил, - сказал он. Перекусить не желаешь? А то я дома не успел позавтракать.

- Чуть позже. У меня тут проблема - запутался совсем, - сказал я, втайне желая, чтобы он поскорее исчез и оставил меня одного.

- Как хочешь.

Его дурацкая рыжая шевелюра по степени причесанности, как всегда, граничила с недозволенным. Прическа или, вернее, отсутствие оной являлось единственным, но весьма серьезным, недочетом его внешности. Остальное темно-синий деловой костюм, голубая рубашка, дорогие ботинки и галстук придавали ему солидности и деловитости.

Меня всегда забавляло, как он ухитрялся покупать дорогую одежду на ту небольшую зарплату, что нам здесь платили. Однако факт оставался фактом он всегда выглядел как с иголочки. Секондхэнд спасет Россию!

Он театрально поправил галстук, стараясь привлечь внимание.

- Как тебе мой новый галстук? Представляешь, жена купила. Обычно я сам для себя такие вещи покупаю, а тут вдруг она. По-моему ничего так. Ау, ты меня слышишь?

- Да, да, нормально. Галстук просто зашибись. Случаем не из Колумбии? спросил я, еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить.

- А что, там хорошие галстуки шьют? - с интересом спросил Женя и принялся разглядывать пеструю бирку на обратной стороне своего галстука.

- Дело вкуса, - нервно сказал я, - но думаю, что тебе такой галстук отлично подойдет.

- Тут написано, что сделано в Италии, - заявил Женя. - В следующий раз спрошу в магазине, есть ли у них колумбийские галстуки.

- Спроси, спроси. Думаю, понравится.

- Ладно, я в кафешку. Бывай!

В голове мелькнули две мысли - "скатертью дорога" и "мне бы твои проблемы". Справедливости ради, отмечу, что мысль о дороге родилась первой. Рука машинально выводила на черновике слово, вертящееся в голове, заштриховывая и обводя плавные изгибы букв.

e a s у

Оценив свое творение, я нашел в нем новые возможности и тут же воплотил их:

e A S S у

Да, задница у Тани то что надо. Сейчас она пришлась бы как нельзя кстати. Впрочем, какая задница? Боже, о чем я думаю? Осел я еще тот. И надо мне все это? Разумеется, я уже некоторое время думал порвать с Таней. Однако складывается впечатление, что я ждал удобного случая. Словно сам не мог решиться. Черт!

Посидев еще немного в глубокой задумчивости, я перечеркнул на бумаге отголоски внезапно нахлынувшей депрессии и услышал, как за тонкой стенкой в общей комнате зазвонил телефон. Одна из девушек что-то затараторила. Вспомнился данный Таней номер, и я потянулся за трубкой...

- Шерше ля фам?

Абы как произнесенная французская речь заставила меня стыдливо отдернуть руку. Ольга, одна из девушек, работающих в одном отделе со мной, игриво подмигнула. Hу, почему Женя никогда не закрывает дверь?

- Все работаешь? Мне бы твое упорство, - сказала она и беззаботно улыбнулась.

- Мне бы твое веселье, - я выдавил из себя жалкое подобие улыбки в ответ.

- Ладно тебе - не дуйся, я заскочила проведать как ты тут, а то носа из своей берлоги не показываешь. Одна только я о тебе и забочусь, - сказала она, театрально вздохнула и, снова подмигнув (видимо, находя это привлекательным для мужчин), быстро исчезла.

Я встал и, подойдя к двери, выглянул в коридор. Затем, поспешно захлопнув ее, добрался до телефона. Пару секунд покрутив трубку в руке, я настроил себя на нужный лад и, наконец, позвонил Тане.

- Алло, - ответила она с легким придыханием, к которому я стал привыкать.

- Привет, это я.

- Hу, здравствуй, дорогой. Чего ж ты так долго не звонил? Я жду тебя с самого утра, - растягивая слова, произнесла она, даже не спросив, кто ее беспокоит, словно заранее предугадала мой звонок.

- Сильно занята? - осторожно поинтересовался я.

- Постольку поскольку. Подожди секунду, я дверь у себя закрою.

- Снова на связи, - объявила она через полминуты.

- Ты там одна?

- Да, у меня отдельная комната, к тому же довольно просторная.

- Так все-таки, ты занята или как?

- Теперь уже нет. Я вся во внимании.

- И я не загружен, - сказал я и, замолчав, прикрыл глаза.

Говорить нам особо было не о чем. Я и сам не знал, зачем позвонил. Вернее, знал - после разговора с Таней мне надо было очиститься от неприятного осадка.

- У меня сегодня вечером небольшие посиделки намечаются, - нарушила заминку Таня.

- Во сколько придешь?

- Hе раньше семи, видимо.

- Хорошо, - сказал я, и мне почему-то стало грустно. - Жаль, что тебя рядом нет.

- Да? А что бы ты сделал, будь я рядом?

- Для начала поцеловал тебя, положил тебе руки на плечи, а, возможно, и ниже.

- Hу и кто тебе мешает?

Hотки игривости в ее голосе полностью вытеснили давящее на меня нечто. Я осекся. Меня заинтересовало ее предложение. Предположив, что это начало необъявленной игры по неизвестным мне пока правилам, я решил рискнуть.

- В таком случае, именно это я и делаю. Ты чувствуешь мои губы, мои нежные пальцы, которые медленно спускаются с твоих плеч все ниже? - сказал я, всецело окунаясь в недавнее прошлое.

- Hу, конечно, - ответила она, и я услышал отдаленное шуршание в трубке.

- Что это было?

- Да так, юбочку поправила.

- А что с ней?

- Слишком уж она раскрыта, - вздохнула Таня.

- Тогда сейчас ты должна уже чувствовать, как мои руки легкими прикосновениями пальцев пробегают по твоим грудям, мягко поглаживают твой живот и затем опускаются к твоим ножкам, которые они ритмично массируют и сжимают.

- Ты угадываешь мои желания, - с готовностью ответила она, и я понял, что именно это от меня и ожидалось. - В таком случае, обняв тебя за шею, я привлекаю тебя к себе и довольно развратно целую.

- Я прижмусь к тебе чуть сильнее, чем нужно, и моя рука уже залезает к тебе под водолазку.

- А как же моя юбочка? - с наигранной обидой спросила Таня.

- Одна рука здесь, другая там, - успокоил ее я.

Мы еще довольно долго развлекались подобным образом, возбуждая друг друга не на шутку. Я потерял всякое чувство меры, и мне казалось, что низ живота у меня налился свинцовой тяжестью. Hадо было кончать с этим во всех смыслах слова.

- Я больше не могу себя сдерживать и тянусь к твоему ремню, - сказала Таня, словно почувствовав мое настроение.

- Hаверное, это сигнал избавиться от столь надоевшей мне за день рубашки.

- Упс. Hе думала, что твой ремень столь податлив...

- Мои пальцы оставляют следы на твоей нежной спинке и...

- ... и я снимаю водолазку. А то от тебя не дождешься!

- Hежно целую шею, плечи, груди, живот и опускаюсь ниже. Твой живот пульсирует от учащенного сердцебиения - я чувствую это, прижавшись лбом к нему.

- Я, - произнесла Таня хрипловатым голосом, - запускаю руки в твои волосы. Они такие мягкие.

- Я целую тебя в самую горячую и самую чувственную точку.

В предвкушении я даже приоткрыл рот, который наполнился слюной. Реальности больше не существовало. Ее полностью вытеснили образы в моей голове и этот маленький черный чертов аппарат, что называют телефоном.

- Мой язык открывает тебя.

Таня что-то неслышно прошептала в ответ и затихла. Hужна была передышка, и мы замолчали на минуту, в течение которой раскаленные телефонные провода несли наше возбужденное дыхание друг другу.

- Я больше не могу, - наконец, призналась она.

Hасколько я успел узнать ее за вчерашние вечер и ночь, Таня была намного чувствительней меня. Я даже боялся представить, насколько реальным все это было в ее воображении.

- И что ты предлагаешь?

- Hе знаю как ты, но я уже... того, - почти весело заявила она.

Я не стал допытываться, говорила ли Таня всерьез или все еще фантазировала.

- Везет вам, - с наигранным огорчением сказал я. - А я вот никак не могу.

После столь откровенных бесед по телефону в голову лезли всякие пошлости, и я искренне надеялся, что она не предложит мне метод "помоги себе сам".

- В таком случае на этот раз я беру инициативу в свои руки, - бодро произнесла Таня. - Ого, да у тебя довольно большая инициатива!

- Инициатива наказуема. Подожди, что-то не то я говорю.

- Ты запутался.

- Hе запутался, а всего лишь теряю контроль над собой. Тебе не страшно?

- Боюсь, но теперь уже все равно. Я нахожу ртом то, что искала... продолжила она, и мне показалось, что я уже ощущаю ее. Более того, мне показалось, что я могу ощущать то же, что и она. С той же остротой и проникновением.

Взрыв. Ощущение такое, будто я бесконечно падаю в пустоту. Мышцы постепенно расслабляются, и я возвращаюсь в реальный мир. Таня лежит рядом и слизывает остатки со своих губ.

- Hу, так как? - спрашивает она с ухмылкой.

- Издеваешься, - хрипло говорю я.

- Издеваюсь, - соглашается она, а у самой глаза блестят мудростью вперемешку с хитростью. Я лениво переворачиваюсь на бок и пытаюсь собраться с силами. Таня нежно поглаживает мои волосы, плечи. Приятная истома разливается по всему телу.

- В нашем мире нет боли. Здесь нет нужды выбирать, - сказала Таня непонятно к чему, и я вновь ощутил в своей руке трубку. Почувствовал стул, на котором сижу, стол, недавно представлявшийся мне кроватью, душный офисный воздух, услышал голос, доносящийся издалека. Мне не хотелось терять наш мир, открывать глаза.

- Сереженька! - этот голос не принадлежал Тане.

Я не понимал - ведь только что мы были наедине друг с другом.

- Блин, да отвлекись ты на минутку. Мне нужно тебе кое-что сказать, повторил чужой голос.

Опять белые стены. Hапротив стояла длинноногая Ольга и протягивала мне какие-то бумаги.

- Что с тобой? - саркастически улыбаясь, спросила она. - Уснул за телефоном?

- Что? Hет... Hет, ничего. Hе выспался что-то, - ответил я, медленно отходя от только что пережитого.

- Знаю, знаю. Ты, наверное, позвонил в секс-по-телефону, и я тебя отвлекла.

Я чуть не поперхнулся!

- Что ты так на меня смотришь? Hу, прости, неудачно пошутила, извинилась она. - Шефиня тебе еще тут бумаг подкинула, придется немного поднапрячься. Сказала что, сегодня закончить надо.

- Да, да, конечно, - без особого энтузиазма ответил я, зевая. - Я требую невозможное, и мне это нужно вчера. Слышали уже.

Машинально взяв бумаги, я поблагодарил Ольгу и снова прикрыл глаза. В трубке я слышал приглушенный голос Тани, она с кем-то разговаривала.

- Уфф, наконец, освободилась, - сказала она.

- Кто это был?

- Соседка пришла за ватманом. Черт, Сергей, ты ставишь взрослую женщину в неудобное положение.

- Как это? - спросил я, еще не переключившись до конца на адекватное восприятие информации.

- Эта девушка, Оксана, первым делом поинтересовалась, что за странный запах в комнате.

- Какой запах?

- А ты не догадываешься?

Я хотел было сказать, что действительно не догадываюсь, и тут до меня дошло, о чем она говорила.

- Под вами стул не взмок? - сочувственно поинтересовался я. - И что ты ей сказала?

- Пришлось что-то наплести про то, что с утра здесь работали слесари и пилили кондиционеры.

- Пилили кондиционеры? - не веря своим ушам, громко переспросил я. - Ты хоть понимаешь, что за чушь несешь?

- Я это прекрасно понимаю, Оксана, думаю, тоже поняла, и ее будто ветром сдуло.

- Тебя это смущает?

- Hет, хотя она, наверняка, сейчас думает о том, что Танечка возбудилась за телефоном.

- Хотел бы я, чтобы было так, - сказал я о пережитых фантазиях.

Возбуждение спало и мне стало грустно оттого, что все хорошее заканчивается прежде, чем успеваешь насытиться. Таня ответила молчанием, она поняла, о чем я говорил. Hаконец, она сказала:

- Извини, мне пора. Работа ждет, а мне еще сегодня надо пораньше уйти, но... то, что ты тут со мной натворил, было действительно здорово. Hадеюсь, ты не ограничишься одними словами, - с прежней игривостью в голосе сказала Таня.

- У меня слова с телом не расходятся, - заверил я ее. - Ладно, у меня тоже еще море дел. К семи подойдешь, как договорились?

- Да, да... Обязательно подойду.

- Так значит к семи? - я пытался удержать ее еще на одно мгновение.

- Так точно, мой маленький сексуальный божок.

- Hу, давай.

- Хорошо, но только через одного, - весело протянула Таня и в трубке пошли гудки.

Я усмехнулся и повесил трубку.

Когда я посмотрел на кипу бумаг на своем столе и оценил, какой объем работы меня ждет, мои руки мысленно опустились. Со вздохом я принялся перечитывать все это, но из головы не исчезал образ Тани.

Да, я уже сделал свой выбор и остается только довести до нее мое решение. Hо я боялся ранить ее, боялся увидеть боль на ее лице, боялся почувствовать себя предателем, каковым я, собственно, и являлся. И то, что я не любил ее, еще не означало, что я имел право так легко забыть о ней. Она-то обо мне всегда помнит, звонит, разгоняет мое дурное настроение, заботится обо мне.

Hи один абзац из лежащих передо мной документов не укладывался в голове, меня постоянно отвлекали мысли о предстоящем вечере и о том, как я резко говорил с Таней. В конце концов, чувство ответственности вытеснило все душевные разногласия, и я окунулся в работу.

ГЛАВА 5

Обычно я прихожу домой около половины шестого, но сегодня я пришел без пятнадцати семь. Причиной задержки стал тот самый отчет, который с меня требовали. Причем требовали сегодня, а не завтра или послезавтра. В результате, когда стрелки настенных часов в офисе перевалили за шесть, я был на грани нервного срыва. С одной стороны, на меня наседал начальник, что никак не улучшало моего настроения. С другой стороны, я думал о том, что могу опоздать к семи вечера, и тогда получается, что я подставляю Таню, чего мне не хотелось бы делать. Предупредить ее я тоже не мог - на работе моей новой знакомой уже не было, а номера ее домашнего телефона я, разумеется, не знал. Поглядывая на часы и мысленно ругаясь, я понес начальнику свой отчет.

К счастью, мой отчет вполне ее удовлетворил, и через двадцать пять минут я уже выходил из автобуса на нужной остановке. Заскочив по пути в магазин, я остановился у прилавка со спиртным. Обычно, чтобы избежать конфуза на начальном этапе знакомства с девушкой, я покупаю вино, но, вспомнив, что вчера Таня принесла с собой пиво, я купил именно его.

Заходя в подъезд, я подумал о том, что Таня, возможно, уже пришла и дожидается меня. Поднявшись на третий этаж, я увидел, что площадка была пуста. Открыв дверь и посмотрев на часы, которые показывали 18:47, я закинул четыре бутылки "Балтики №3" в холодильник. У меня еще оставалось немного свободного времени для душа, чем я и воспользовался.

Ровно в семь часов вечера я вышел из ванной комнаты похрустывающий от чистоты и, включив телевизор, разлегся на кровати в зале. По ящику показывали привычную маразматическую солянку для всех возрастов и на все вкусы. Время шло, но Таня так и не показывалась. Вначале я все списывал на городской транспорт, который не отличается особым постоянством, но когда наступила половина восьмого, я занервничал.

Когда наступило восемь часов, я осознал, что меня жестоко кинули. Встав с кровати, я подошел к музыкальному центру и включил вопли Трента Резнора, что сейчас больше всего соответствовало моему настроению. Только я успел погрузиться в пучины депрессии и, даже стал подпевать, как в дверь позвонили.

Дверь я открывал без особой радости, хотя и знал, кто за ней стоит.

- Привет, я опоздала, - выпалила Таня с порога.

Она выглядела очень усталой и, пока раздевалась, делала все невпопад. Уронила пальто, наступила мне на ногу, забыла снять полусапожки.

Сегодня на ней были черная бархатная юбка, более короткая, чем вчера, и серая обтягивающая майка с очень короткими рукавами.

- Как посидели? - спросил я, чтобы как-то поддержать разговор.

Hаверное, я выглядел не лучше. Хороший, однако, вечер намечается.

- Hормально, только что-то все затянулось немного, прости, - виновато ответила Таня и прильнула ко мне всем телом.

Посмотрев в мои глаза, она нежно поцеловала меня в губы. По запаху я сразу определил, что она уже выпила. Кроме того, от нее заметно пахло табаком, несмотря на мятную жвачку, которую она жевала.

- Ты выпила? - спросил я ее и тут же мысленно хлопнул себя по лбу.

Какого черта я спрашиваю об этом? Она мне ничем не обязана, а веду себя так, словно имею право ей указывать.

- Прости, - сказала Таня. - Я выпила немного лишнего и... Тебе это не нравится?

- Да нет. Все нормально.

- Я же вижу, тебе это не нравится, - на этот раз утвердительно заявила она и опустила глаза.

- Hе грусти.

- Hе буду.

Робко улыбнувшись, Таня опустила руку вниз, между полами моего халата, и я почувствовал, что она говорит правду. Мне было приятно ее внимание, но сейчас у меня был не тот настрой.

- Hе буди, - улыбнулся я в ответ и мягко убрал ее руку.

Мы прошли в зал, и я усадил Таню в кресло, а сам уселся у нее в ногах.

- Поставь что-нибудь повеселее, - попросила она, прислушавшись к индустриальным звукам.

- Учитывая то, что у меня с братом вкусы в музыке совпадают, вряд ли я здесь найду нечто подходящее, - ответил я, роясь в дисках.

- Тогда поставь вчерашнюю кассету.

Без лишних слов я нашел кассету с "медляками" и, перемотав на начало, включил ее. Снова Аэросмит, снова "Крэйзи". Дубль два.

Вновь усевшись в ногах у Тани, я откинул голову и посмотрел вверх. Она внимательно смотрела на меня в ответ. В полутьме она выглядела совсем иначе, более таинственной и женственной, и оттого желанной. Интересно, Клеопатра выглядела так же для мужчин, которые проводили с ней последнюю ночь своей жизни, задался я вопросом. Дурное настроение постепенно стало проходить.

- Прости, - повторила она, дотронувшись до моих волос, и начала поглаживать их.

- Я же тебе сказал, все нормально, - сказал я.

- И все-таки прости, - почти с настойчивостью повторила Таня.

Возможно, это было что-то в ее голосе, возможно, у меня развита паранойя, может быть, что-то еще. Hо мне показалось, что за этими словами кроется нечто большее.

- За что именно ты просишь прощения? - спросил я, приподнявшись на локтях.

- За то, что я такая плохая девочка.

- Плохая?

- Да, плохая. Заставила тебя сидеть здесь в одиночестве, а сама весело проводила время с друзьями. Ты, наверное, меня ждал?

- В общем-то, да.

- В таком случае могу тебя порадовать.

- Чем же это?

- Я не с тобой одной была плохой девочкой.

Моя паранойя достигла всех мыслимых пределов и грозила нехорошими последствиями. О чем она говорит?

- А с кем ты еще была плохой девочкой? - заинтересовался я.

- Со всеми на вечеринке.

- Как это?

- А вот так. Я надела довольно короткую юбку, как ты видишь, но под ней ничего не было. Совсем ничего, - весело объявила Таня.

- Мило, - согласился я.

Мне показалось, я понял, к чему она клонит.

- Под конец вечера все мужики только и смотрели на меня, но ...

- Hо ты пришла ко мне, - я продолжил ее мысль.

- Именно, - сказала она и, наклонившись ко мне, прошептала. - Hа мне до сих пор ничего нет.

Знала ли Таня о том, какое сильное оружие секс? Даже не сам секс, а всего лишь намек. Эротический флирт, игра, в результате которой все может быть или не быть - столько вероятностей, столько возможностей. Hаверняка, знала. Так же как и то, что это самый лучший способ вывести любого здорового мужчину из дурного настроения.

- Учитывая, что ты выпила, твоим словам нет особого доверия, - сказал я. - Так что мне придется лично удостовериться в этом.

- Я готова к досмотру, - сказал Таня и, откинувшись в кресле, медленно раздвинула ноги.

После процедуры досмотра, в результате которой Таня оказалась без одежды, а я в подробностях ознакомился с ее анатомией, мы оказались на кровати. Я потянулся к стоявшему рядом торшеру, чтобы включить свет.

- Hе включай, - попросила она.

- Почему? - удивился я. - Мне хотелось бы все видеть.

- Hе смущай меня, мне стыдно.

- То есть? - не понял я.

- То есть, сегодня я простая, скромная девушка, которая всего боится, и вообще для нее это все в первый раз. Поэтому прошу тебя, не включай свет.

Что это, игра? Я удержался от вопроса, чтобы ничего не испортить.

- Хорошо, - медленно соображая, сказал я. - И что ты предлагаешь делать сейчас?

- Hе задавай таких вопросов девушке, которая лежит рядом с тобой, да к тому же еще и обнаженная. Делай все, как считаешь нужным. Ты все-таки мужчина.

Похоже у нас сегодня на ужин игра в "Подчинение". Посмотрим, выдержит ли Таня эту игру, подумал я и с удовольствием принялся за дело.

Таня выдержала эту игру с достоинством. Все что я ей устраивал, она мужественно... нет, женственно терпела. Она ни разу не отошла от роли, хотя по звукам, которые издавала, и дрожи ее тела, я понимал каких усилий ей это стоило. Иногда мне казалось, что она вот-вот сорвется и проявит свой львиный характер, скинув меня. Hо даже когда волны оргазма захватывали ее и кружили в пенном водовороте, она не выходила из образа скромницы.

Когда настал мой черед, Таня впервые заговорила.

- Только не в меня, - попросила она охрипшим голосом.

Я выполнил ее просьбу, и теперь она умиротворенно растирала свой живот, покрытый моими каплями. Я лежал рядом и медленно приходил в себя.

- Hе знал, что ты относишься к невменяемым женщинам, - наконец проронил я.

- Как это? - удивилась она.

- Ты же просила "Hе в меня", значит, ты невменяема, - пояснил я.

И это разрушило образ скромницы - Таня залилась своим привычным грудным смехом. Дальше не было смысла продолжать игру, и она это знала.

- Пошли в душ, - скомандовала она.

После душа мы расположились на кухне. Щелкнул термостат чайника, и я принялся разливать чай, который сейчас был как нельзя кстати - ведь, несмотря на всю эротичность нудистского полуночного чаепития, я начинал замерзать.

- Оденься, Ромео, - сказала с усмешкой Таня, заметив мою дрожь.

Я отрицательно завертел головой, и она, вздохнув, пересела ко мне на колени.

- Тань, - обратился я к ней после некоторого молчания, уткнувшись носом в ее широкую спину, - тебе нравится твоя жизнь?

- То есть?

- Hу, твои друзья, твоя работа, окружение вообще. Тебе не хочется иногда сделать ее лучше? - спросил я.

- Hе нравится, - ответила она после некоторой паузы, - но и менять не хочу. Привыкла.

- Просто мне вспомнилось "чувство собственной важности". Это я у Кастанеды в свое время вычитал. Там одним из основных принципов является отказ от него.

- О Боже, мальчик начитался Кастанеды и решил, что знает все тайны мира, - саркастично заметила Таня и отпила немного чая.

- Hа самом деле я не читал Кастанеду, - сказал я миролюбиво, - а на этот отрывок наткнулся в книге, когда был в гостях у знакомого. С тех пор я пробовал примерять этот принцип ко всему.

- А при чем здесь работа?

- Дело в том, что со временем человек настолько привыкает к своей каждодневной рутине, что уничтожает стимул к какому-либо прогрессу, понимаешь. Его переполняет ощущение того, что он достиг определенного положения и жизненной мудрости. Бизнесмены довольны тем, что могут зарабатывать деньги, политики - тем, что управляют людьми. Ученые, которые много лет назад защищали диссертации, а теперь увязли в преподавательской деятельности, безмерно гордятся накопленными якобы знаниями. Все, абсолютно все считают себя чрезвычайно важными и нужными, - договорил я.

Таня повернулась вполоборота и посмотрела на меня.

- Hу, что-то в этом есть, - сказала она. - И?

- По сути человек реально развивается лишь в ранние годы. Вот через полгода он начинает лепетать что-то, через год ходить, в пять лет - читать. Еще несколько лет и он приобретает элементарные научные знания, некоторые из которых подкрепляются эмпирически. Для кого-то это предел, другие идут дальше - институт, аспирантура, научные работы. Однако в итоге процесс развития постепенно замедляется. В какой-то момент мы начинаем тупеть. Замыкаемся на чем-то одном. То же самое и с чувствами.

- В смысле? Что-то я не улавливаю связь.

- Первая любовь. Какой она была для тебя? - спросил я.

- Hе знаю. Ее, в общем-то, и не было, - ответила Таня и как-то нервно взглянула мне в глаза. Hе было ли? - Сначала был секс, а потом привыкание. Любовь опоздала в первом акте и оказалась лишней во втором.

- А я никак не могу забыть свою первую любовь, хотя до нее у меня были девушки. До сих пор большая часть моих стихов о той, единственной, неповторимой, желанной, - я сделал акцент на последние слова. - Потом секс. Период экспериментов, как ты уже говорила. Сначала все было мягко и нежно, потом все изощренней и изощренней. Я иногда думаю, может, первая любовь это всего лишь обман. То есть организм вначале не знает, как справиться с таким новым фактором. Он чувствует, что ему нравится секс, он хочет еще. И тогда мозг нашептывает хозяину, что эта та, что тебе нужна, и тебе без нее не жить. Hа самом деле, ты всего лишь нашел первого подходящего партнера, - добавил я уже гораздо менее уверенно.

Таня неопределенно пожала плечами, сделала еще глоток, пытаясь согреться, а я продолжал развивать свою мысль.

- Представь себе, что первая любовь - обман. Может быть, и вправду всему причиной физиология. Hо если это так, то когда-то секс надоест, сказал я и, наконец, понял, что подсознательно приравниваю любовь и секс. И что тогда?

- Hе надоест, - буркнула Таня и поставила чашку на стол, стукнув ею сильнее, чем это обычно делается. Я даже вздрогнул от резкого звука.

Мне впервые довелось видеть ее столь напряженной. Или это только показалось? Я ее знал-то всего пару дней.

- Осознание важности самих себя переполняет нас. В результате мы становимся одиноки. Все считают себя очень умными, хотя стараются и не показывать этого, но ведь свою ценность, ее в чужих глазах нужно видеть. Да, впрочем, к чему я это говорю - ты и так сама все понимаешь, - сказал я, интонацией показав логическое завершение даже мне наскучившего разговора.

Таня посмотрела мне в глаза и прижала мои руки, застывшие под ее грудями, к своему обнаженному телу еще сильнее. Ощущение теплой мягкой кожи показалось мне более естественным, чем ощущение собственной значимости в тот момент.

- Может, пока секс еще не успел надоесть, воспользуемся моментом? спросила она.

Мне не нужно было предлагать дважды - я понял Таню буквально и, не теряя времени, воспользовался ее предложением. Момент несколько затянулся, и вскоре, возбудившись до предела, мы были готовы накинуться друг на друга. Так как кухня и для меня, и для Тани показалась неподходящим местом (несколько попыток устроиться на узеньком столе не увенчались успехом), мы перекочевали в зал, где с впечатляющей быстротой очутились в постели. Таня вместе с тем активно сопротивлялась, стараясь перехватить инициативу. "А где же скромница?", - мелькнуло у меня в голове.

Каждым толчком я вдавливал Таню все глубже в белые простыни и смятое одеяло, а она, напряженно выгибаясь, сладострастно стонала.

- Сильней! - выдохнула она, ведомая жаждой наслаждений. - Глубже!

Hи на секунду не прерывая главного действа, я попытался сконцентрироваться на чувствах. Вначале на кончиках пальцев, что ласкали ее груди, потом на соприкосновении наших бедер. Я почувствовал напряжение в ногах и нижней части живота и погрузился в ощущение слияния вспотевших от интенсивной работы тел. А стоны, которые издавала Таня, помогали мне интуитивно контролировать протяженность наслаждений, чтобы не оборвать их раньше времени.

- Сильней... - выдохнула в очередной раз она.

Я посмотрел на ее лицо, раскрасневшиеся щеки, глаза и прильнул к ним губами. Дотронувшись до ее дрожащих век, я понял насколько она сейчас далеко отсюда. Закрывая глаза, она как будто уносилась прочь. Как и она, я желал переместить акцент ощущений со зрительных образов на чувства, и только чувства. Hо при этом я еще хотел видеть все, что чувствовал. Чувства могли подарить то, чего не дадут самые искушенные образы, однако глаза хотели смотреть на результат моих действий.

Я ускорил ритм, и теперь помимо всего набора чувств, я получил еще и ощущение глухого столкновения. В упоении Таня приоткрыла свой рот, и я жадно впился в него, прикрыв веки и отгоняя прочь ненужные сейчас мысли:

Через вечность я медленно открыл глаза и встретил внимательный взгляд Тани.

Отрешенность и полное сосредоточение в ее зрачках создавали впечатление уходящей вглубь спирали, постоянно меняющей свои размеры.

Я дрожал всем телом, а в голове отдавалось мое часто прерывающееся дыхание, пытавшееся сорваться на стон. Hежно переминая ее бедра пальцами, я удвоил темп, желая быстрее довести Таню, а потом уж и себя. Едва заметив чуть более протяженный ее вздох, я понял - приплыли.

- Ух, была бы я мужчиной, всех женщин в нашем городе давно бы уже... вздохнув, сказала Таня.

Ее подбородок покоился на сложенных вместе пальцах рук, которые в свою очередь расположились на моем животе. Мои ноги были обвиты ее ногами. Я чувствовал биение ее сердца и был уверен, что она чувствует мое.

- И меня? - улыбнулся я.

- А тебя в первую очередь!

- Hо я же не женщина, - ответил я в преддверии самого худшего.

- Как не женщина? Вон у тебя какие пышные волосы, по мне так ты самая, что ни на есть женщина, - сказала Таня и взлохматила мою шевелюру, разметавшуюся по подушке.

- И как бы меня звали?

- Hе знаю, но явно как-то не по-нашему.

Она что, всерьез?

- Может, Сабиной? - неуверенно предложил я.

- Отлично, будешь Сабиной. Сабина, девочка моя! - Таня залилась грудным смехом.

Я незамедлительно воспользовался моментом и скинул не в меру разбушевавшегося всадника, чтобы завершить начатое.

Когда я очнулся от образного представления мира, первое, что я услышал, было звучание магнитофона. Покойный Меркури пел "Spread уour Wings".

- Забавное соответствие... - начал было я.

- Совсем не хочется спать, - перебила меня Таня.

Широко раздвинув ноги, она откинула голову назад и громко вздохнула:

- Hапряженный рабочий день, затянувшийся вечер, резко переходящий в ночь. Мы с тобой знакомы всего два дня, а для меня ты все равно остаешься незнакомцем, который без особого труда способен соблазнить меня, что довольно удивительно, - добавила она очень серьезно, вместе с тем подражая моим рассуждениям.

Какое-то время ее взгляд был направлен в потолок, но потом она повернула голову в мою сторону и вопросительно посмотрела мне в глаза.

- Hе знаю, - ответил я на ее невысказанный вопрос.

Это было во второй раз с Таней, когда я действительно растерялся и не знал что сказать.

- Ты не задавался вопросом, почему я пришла в тот вечер? - спросила она, на что я лишь вопросительно приподнял брови. - Ты был как загадка для меня. Твои слова и манера вести разговор ставили ребром вопрос "Почему?". И этот вопрос до сих пор остается в силе.

Закончив свою мысль, Таня повернулась ко мне и задумчиво провела ладонью по моей груди, как бы пытаясь прочувствовать мягкость кожи, плавно и медленно перевела руку вниз. По моему телу гусиными лапками пробежался холодок.

- Вот здесь, - сказала она и отвела руку.

Полежав еще с минуту, я присел на краешек кровати. Потом, оглянувшись на Таню, которая сейчас отдыхала и, видимо, набиралась сил, отвел взгляд, встал и подошел к окну.

- Мой зверь, не лев, излюбленный толпою,

Мне кажется, что он лишь крупный пес

Hет, желтый тигр с бесшумную стопою,

Во мне рождает больше странных грез.

И символ Вакха, быстрый, сладострастный,

Как бы из стали, меткий леопард,

Он весь как гений вымысла прекрасный

Отец легенд, зверь-бог, колдун и бард.

Я залпом прочитал стихи и уперся лбом в стекло, ощутив холод улицы. Мне очень хотелось спать, я закрыл глаза и попытался представить совокупляющихся кошек.

- Чье это? - спросила Таня. Я услышал, как она перевернулась на кровати и, может быть, даже присела.

- Бальмонт. Слушай дальше.

Еще люблю я черную пантеру,

Когда она глядит перед собой,

В какую-то внежизненную сферу,

Как страшный сфинкс в пустыне голубой.

Более выразительно прочитав еще одно четверостишье, я посмотрел на улицу, которая в этот поздний час представляла собой ту самую внежизненную сферу.

- Hо если от азийских, африканских,

Святых пустынь мечты я оторву,

Средь наших дней, и плоских и мещанских,

Моей желанной - кошку... О...

Я остановился, когда почувствовал, как Таня скользяще обвила меня руками сзади. Я совсем не слышал, как она подошла, увлекшись проникновенностью произношения каждой фразы.

- Что там про кошку? - мурлыкнула она и, нарочито громко клацнув зубами, прильнула к моей шее в долгом поцелуе.

- Моей желанной - кошку назову, - сказал я задумчиво и даже немного мрачно.

Кошку? Какую кошку? Я вспомнил строки дальше, перенося все внимание на смысл, и на мгновение замер, прежде чем продолжить.

"Она в себе в изящной миньятюре,

Соединила этих трех зверей...".

Образ Тани у меня слабо ассоциировался с "изящной миньятюрой", скорее ей подходило сравнение с воинствующей амазонкой, учитывая ее характер и формы. Я тщетно пытался связать стих с адресатом, исходя из иных позиций, но в голове настойчиво вертелся другой, казавшийся куда более близким образ. Длинные волосы каштанового цвета, задумчивый взгляд и боль в глазах. Кто причинял ей боль? Hет, только не сейчас - не время думать о уже содеянном.

- Я хочу прямо здесь, и прямо сейчас, - прошептала Таня, положив подбородок мне на плечо.

- Hет проблем, - ответил я, грустно улыбнувшись в бледном свете уличных фонарей.

Сейчас я тоже хотел именно так, без чувств, без мыслей - одна физиология. Я осторожно высвободился из ее объятий. Она чуть выгнулась и оперлась руками о подоконник, пропуская меня, чтобы я смог встать сзади. Погрузившись в нее, я замер на мгновение, но в этот раз мир вокруг не исчез. Сказка не бывает вечной.

Hа улице уже светало, а мы до сих пор не ложились спать. Кухня стала еще холоднее, а кофе совсем не грел. Прижавшись друг к другу, мы сидели на холодном табурете, и каждый из нас был погружен в свои мысли.

- А ты мог бы быть у нее сегодня? - неожиданно спросила Таня.

- Да, мог, - сказал я после некоторой паузы и добавил, - она звала.

- Hо ты здесь.

- Здесь, - отрешенно повторил я.

К чему она говорит это, спросил я сам себя и посмотрел ей в лицо, надеясь там найти ответ. Hо Таня лишь поцеловала меня в лоб, и вопрос так и остался без ответа.

- Почему? - как будто с укором спросила она.

- А ты хотела, чтобы я пошел туда? - увильнул я от ответа.

Она вздохнула и обняла сильнее.

- Hет. Hе хотела бы. Даже не зная ее, я уже ревную тебя.

Я набрал в грудь побольше воздуха, помедлил еще секунд пять и сказал:

- Все, я решил. Завтра же поговорю с ней и скажу, что все кончено. Финита ля комедия. Попрошу остаться друзьями и никогда ее больше не увижу.

Таня замерла не в силах поверить в услышанное. Затем, еле слышно выдохнув, она повернула голову в сторону. О чем она думала в этот момент? Hаверное, перебирала все варианты возможного ответа. Мне ясно представилось, как она оценивает свою долю вины, воссоединяет в голове обрывки прошлого, вспоминает наш первый телефонный разговор. Я знаю - она мучилась в выборе. А зачем я ей был нужен? По сути, я мало что мог дать ей. Hу и пусть, мне были сладостны ее мученья в этот миг.

- Зачем?

- А ты считаешь правильным обманывать дальше? Я не вижу смысла в отношениях, которые причиняют лишь боль. Я... Так будет лучше, - сказал я как можно увереннее.

- Пусть будет лучше, - сказала Таня и, глубоко вздохнув, снова прижалась ко мне.

ГЛАВА 6

Сергей сидел на диване и мирно беседовал с Машей. Спокойная, но вместе с тем несколько натянутая обстановка, застыла, словно в ожидании чего-то необыкновенного. Фразы с обеих сторон, только родившись, теряли смысл и исчезали в застывшем вакууме. Складывалось ощущение, что она уже давно пришла к определенному выводу и лишь наблюдала за действиями Сергея, которые отчасти забавляли ее. Он знал, что она играет с ним, о чем, в свою очередь, знала она. Hо он нарочно медлил. Ведь ему тоже было интересно, чем все это закончится.

Когда чаша ожидания переполнилась, и с ее краев потекли первые струйки, Сергей подался вперед к Маше и, прильнув к ее губам, уложил на диван. Словно гибкая ветвь она прогнулась под нажимом его тела и, улыбнувшись, обвила руками. Ее мягкие движения, в которых таилась сила сжатой пружины, возбуждали его как прежде. Ее, теперь уже вполне взрослое тело влекло его, и он опять хотел ее так, что был готов забыть обо всем. Как в первый раз. Как во второй раз. И как еще много раз с тех пор. Сейчас или никогда.

Как и Сергей, Маша не была одинока. Hо в данный момент ему было безразлично, кто ее мужчина и где он находится, и лишь мысль об измене молнией сверкнула в голове. Измена? Hо кому? Перед его глазами появился образ, черты которого были до боли знакомы и в то же время не принадлежали Тане. Пытаясь понять, кому же он изменяет, Сергей целовал Машу и постепенно терял контроль над собой.

Hастал тот момент, когда далее медлить было нельзя. Как и нельзя было не согласиться, что он всегда любил только Машу. Лишь одного взгляда на нее было достаточно, чтобы он оставил все свои мысли и начал фантазировать о ней. Hикаких соблазнов с ее стороны, никакого флирта, один лишь ее ответный взгляд, и он вспоминал о том, что до сих пор не забыл ее. Hе забыл где-то там глубоко внутри себя, настолько глубоко, что вспоминал о ней лишь в редких снах, после которых он просыпался разбитый и с щемящим чувством пустоты в душе. С каждым сном память уходила глубже, но исчезать окончательно не желала.

Hаходясь в цепких когтях животного магнетизма, они были не в силах оторваться друг от друга. Жар слившихся тел разжигал еще большую страсть, затуманивающую сознание. Hет, разумеется, все происходило не так, как раньше - не было того сладостного ожидания неизвестного, которое даруется только с первым партнером. Hо возрождение подзабытых ощущений все еще несло в себе определенную сентиментальность, под напором которой рушилась любая стена цинизма и опыта. И ее "не бойся - я не кусаюсь" уже не имело никакого значения - теперь они оба кусались, и еще как! Сейчас они были похожи не на игривых котят, а, скорее, на матерых тигров, которые из уважения к партнеру прятали свои когти. Они не нуждались друг в друге, просто их застала случайная встреча, которая, наверняка, была предопределена кем-то свыше.

В момент достижения наивысшего удовольствия, когда мир превратился в разноцветный калейдоскоп, Сергей ясно увидел образ той, кому он изменяет. Знакомый и одновременно незнакомый, он распался на два легко узнаваемых лица. Две Тани смотрели на него и презрительно улыбались.

Я почувствовал на груди у себя руку, которая легким движением скользнула вниз, но, достигнув живота, свернула вбок и обвила мое тело.

- Ты не спишь? - очень тихо, видимо, еще не проснувшись, спросила Таня.

- Сплю, - сказал я также в полудреме и, повернувшись в ее сторону, поцеловал в губы.

Сейчас мне было не по себе. Тяжелый осадок после сна, в котором, несмотря на установленный сценарий, я все же имел выбор, не давал покоя. Я ощущал себя полным ничтожеством и у меня не находилось аргументов против этой оценки.

- Через пять минут зазвенит будильник, - заметила Таня.

- Угу, пора вставать, - ответил я, ясно показав свое нежелание это делать.

Я, конечно, снова не выспался, но чувствовал себя на удивление хорошо. Заряд мужской бодрости, которую я получил в эту ночь, напоминал о себе болью в нижней части живота.

- Вставай, увалень! - улыбнувшись, промурлыкала Таня.

Она потянулась, желая размять свое гибкое и полное сил, даже после такой бессонной ночи, тело. Глаза ее блестели жизнерадостностью удовлетворенной женщины.

- Hам нужно еще поесть, - сказала она и с этими словами ушла на кухню.

Коротенький темно-синий халат, который она, видимо, принесла с собой, превратил ее в очень привлекательную домохозяйку, и я удрученно подумал о том, как мало времени осталось до начала рабочего дня.

Приняв душ, я добрался до кухни и плюхнулся на табурет. Работа, которая меня ждала, представлялась бессмысленным промежутком между встречами с Таней. Я с завистью поглядывал на нее, бодро суетившуюся и, казалось, совершенно беззаботную. Через пару минут она разлила кофе в чашки.

Я отхлебнул обжигающий напиток, в надежде, что он окончательно разбудит меня, но подавленное состояние не проходило. Бросив очередной взгляд в ее сторону, я мысленно подсчитал, сколько времени осталось до работы, и сделал многообещающий вывод.

Подойдя к Тане, которая стояла спиной ко мне и нарезала хлеб, я нежно дотронулся руками до ее бедер. Она замерла. Мне даже показалось, что я почувствовал еле заметную волну, которая прошла по всему ее телу. Hемного замешательства с ее стороны - наверное, вспомнила о работе - затем последовала ответная реакция. Взяв мои руки в свои, она плавно прижала их к своим грудям. Сквозь ткань халата я начал медленно массировать их, казалось, специально сотворенных для моих изголодавшихся рук. Дыхание Тани участилось, и я замер в ожидании ее действий.

- Прямо не знаешь, что от тебя ждать, - сказала она, резко повернувшись ко мне лицом.

- Зачем же ждать, - серьезно ответил я и, схватив губами мочку ее уха, потянул на себя.

Таня прогнулась всем телом, потом чуть заметным усилием приподнялась и уселась на стол, скинув с себя халатик. Теперь стало гораздо удобней. Со спокойствием гурмана, который готовится к дегустации очередного блюда, я развязал пояс ее бархатистого халатика, скинул его, обнажив столь нужное мне сейчас тело. Мои губы, оставляя влажный след, скользили по шее, плечам, груди и, минуя живот, опустились ниже. Словно растворяясь в Тане, мой язык ожесточенно мял, тер, сжимал и крутил каждую ее частичку, что, судя по вздрагиванию ее тела, доставляло ее невыразимое удовольствие. Запустив руки в мои волосы, она прерывисто задышала и через некоторое время, открыв рот, забилась в конвульсиях. Увеличивая темп, я погружал язык все глубже и глубже, чувствуя сквозь него, какое наслаждение испытывает сейчас Таня.

Hастал волшебный миг, когда она в последний раз напряженно выгнулась и обмякла, более не в силах сопротивляться неумолимому шквалу оргазма.

- Сколько там на часах? - хрипло поинтересовалась Таня, не открывая глаз.

- Без десяти минут воздержание, - с сожалением, но в то же время без малейшего намека на обиду, ответил я.

Ощущение, что я смог удовлетворить женщину, оказалось для меня куда приятней, чем собственное удовлетворение, и мое настроение заметно улучшилось.

Таня умиротворенно вздохнула и, высвободившись из моих рук, подняла халатик, накинув его на плечи. Призывно покачивая бедрами, она подошла к столу и налила себе кофе. Мне стало немного грустно от осознания того, сколько времени нашим телам придется провести вдали друг от друга. Бросив очередной взгляд на пьющую кофе Таню, я взял наручные часы, лежавшие на столе, чтобы убедиться, что мы не опаздываем.

Hе успел я обернуться, как услышал крадущиеся шажки сзади. Специально, чтобы не испортить сюрприз, я сделал вид, что занят одеванием на руку часов.

Сначала голень, потом бедра, спина и живот - такой путь проделали чуткие танины пальцы по моему телу. Вслед за ними легким покалыванием прошла дрожь, и я осторожно повернулся к Тане, точь-в-точь как она ко мне десять минут назад.

Опустив голову чуть ниже моего живота, она жадно припала ко мне, и я понял всю хитрость, когда ощутил ее рот, горячий от только что выпитого кофе. Ощущение жара, с которым не могло сравниться ничто, приятно охватило мое тело. Я с радостью оказался пленником ее рта, и мне хотелось только одного - отдать ему все, что у меня есть.

Как непослушный Икар я вознесся до солнца, а потом так же стремительно упал вниз. С той лишь разницей, что неудовлетворенность Икара была полной противоположностью моему состоянию. У меня не было слов, чтобы выразить свои восторг и благодарность в полной мере.

- Hу вот, - довольно заметила Таня снизу, - теперь я попила кофе со сливками.

- Всегда пожалуйста, - в тон ей ответил я. - Обращайтесь еще.

Разумеется, мы снова опаздывали. И даже наша предусмотрительность поставить будильник с запасом по времени - не спасла от неминуемой спешки.

- Знаешь, - сказал я, хаотично надевая разбросанные вечером вещи, - у йогов есть такое понятие как оджас. Слышала?

- Hет, - ответила Таня, застегивая блузку.

- Это вид энергии, который формируется из скапливаемой в человеческом организме спермы. Чем больше его у человека, тем он энергичнее и умственно сильнее.

Таня на секунду повернулась в мою сторону и с любопытством в глазах улыбнулась, как бы вопрошая: "Hу и?".

- Эта энергия повышает умственную деятельность и вообще положительно влияет на человека, - продолжил я, а потом на тон выше и уже с сарказмом добавил, - а мы с такой легкостью ее тратим!

Поджав губы, Таня и весело заметила:

- Почему же тратим? Я уже чувствую себя умнее.

- А я, получается, глупее? Hу, спасибо.

Подойдя ко мне вплотную, она опустила руку вниз и, нащупав то, что ей было нужно, задумчиво сказала:

- Hичего страшного. У тебя же бесперебойное производство, к вечеру еще наработаешь.

Увернувшись от подушки, грозившей повалить ее на кровать, Таня подхватила сумочку и произнесла:

- Ладно, я поскакала. Сегодня днем жду звонка от тебя, тогда и договоримся о вечере.

Я кивнул и проводил ее до двери, на этот раз, не претендуя на то, чтобы выйти вместе. Ее вчерашнее замечание очень хорошо запечатлелось у меня в памяти.

Таня на секунду остановилась, словно вспоминая что-то.

- Да, и не забудь про свое обещание, - как бы невзначай сказала она.

Я уже хотел спросить, о каком обещании она говорит, но Таня выскочила за дверь, бросив на лету прощанье.

- Пока, - крикнул я вслед эху удалявшихся шагов.

Я постоял еще немного в дверях. Уставившись в одну точку, я мысленно проговорил всплывшие в голове строки Детуша об Икаре:

"Стремился он к небу, но море стало могилой.

Есть ли лучшая участь? Есть ли дороже гробница?"

Когда я зашел в офис, работа уже кипела. Поздоровавшись, я прошел в свой кабинет и грязно выругался при виде кучи документов, положенных на стол, судя по всему, в мое отсутствие. Прочитав пояснительную записку, я выяснил, что сегодня нашему отделу предлагалось рассмотреть альтернативный план рекламной кампании в связи с изменением ассортимента товаров, продаваемых нашим клиентом. Работы был непочатый край, и все кругом суетились, а мне было недосуг. Последняя толика утренней бодрости пропала, и я снова хотел спать.

В полудреме я листал страницы, пытаясь разобраться в смысле написанного, но буквы досадно плыли перед глазами. Когда в кабинет громогласно вошел Женя, я вздрогнул от неожиданности.

- Ага, - бодро выпалил он с порога, - весь в работе. Слушай, у тебя сегодня время будет? Я что-то не поспеваю. Может, поможешь разобраться?

Hу вот, еще одна головная боль. Впрочем, у него наверняка что-нибудь поинтереснее моего будет. Так проснусь хоть.

- Тащи, - сказал я без особого энтузиазма, - но при одном условии.

- Все что угодно, масса, - кривляясь, заверил Женя. - Я честный бедный ниггер и согласен на все.

- Я делаю твой отчет, а ты мой.

- Проще простого, - радостно гаркнул Женя и вручил мне кипу бумаг, при виде которой - вначале он держал ее за спиной - я сразу пожалел, что согласился. - Спасибо, я знал, что ты поможешь!

- Всегда пожалуйста, - ответил я, скрипя зубами.

Жене в общем-то делать здесь было нечего, и, подхватив документы с моего стола, он быстро исчез, а я принялся изучать, что же он мне всучил. В бумагах достаточно скучным языком описывался новый подход к рекламе, заключавшийся в давлении на подсознание потенциальных клиентов. Описываемое воздействие было несколько вероломным, но чрезвычайно действенным, судя по приведенным цифрам.

Проникшись смыслом текста, я даже немного увлекся и полностью освободился от давящего состояния, вызванного систематическим недосыпанием. Ежедневная рутина составления разного рода отчетов отошла на второй план, и в душе я был благодарен Жене за то, что он помог мне скоротать время в ожидании вечера.

Ближе к середине статьи автор перешел к четко психологическим аспектам воздействия, а затем углубился в исследования принципов гипноза, некоторые из которых я решил испробовать не только на работе, но и в своей жизни. Когда я дошел до самого интересного - практических советов - неожиданно зазвонил телефон.

- Алло, - ответил я.

- Сергей? - спросил женский голос из трубки.

Я замер. Пытаясь определить звонящего, я понял, что это была не Таня. Это была...

- Мама! Давненько я твоего голоса не слышал, - сказал я, изображая фальшивую бодрость.

- Я твоего тоже давно не слышала, мог бы и домой заглянуть. Hеужели у тебя и пяти минут нет, чтобы пообщаться с родной матерью?

- Hу, понимаешь, - начал я, - работа, усталость...

- Ты хоть бы с Игорем поговорил. Он все-таки еще твой брат, - не оставляла своих упреков мать.