Ее вишенка

Глава 1 Хейли

«Печь пироги – от хандры лекарство» – так говорила моя бабушка, когда ставила тесто. Бабуля у нас прелесть, и за ее пироги можно дьяволу душу продать, но вот тут она ни разу не права. У меня свой маленький бизнес – магазин-пекарня; два с лишним года я каждый день снимаю с противней свеженькую выпечку: вишневые пироги, пирожные, круассаны, бублики и прочую вкуснотищу. И поверьте мне: единственное, от чего такое лекарство может вас избавить, – это от тонкой талии… ну и от пристрастия к диетам. Ни от чего другого.

Я вовсе не хандрила. Просто мне недавно стукнуло двадцать пять, и я вдруг задумалась – сколько же можно ждать, пока счастье само постучит в окошко? Вы, конечно, скажете – поздновато задумалась, только меня всегда учили: усердно работай, не задирай нос, будь хорошей девочкой – и все сложится как надо!

Вот я и плыла по течению; а время между тем бежало быстрее и быстрее. И если ничего не изменится, я и оглянуться не успею, как стану уже не двадцатипяти-, а восьмидесятипятилетней девственницей. Достигну вершин кулинарного искусства – мои кексы будут вызывать оргазм…

В общем, выпечка у меня замечательная, а личная жизнь – нет. Конечно, я мечтала о счастливой любви, в глубине души понимая: если откладывать все на потом (как с зубной нитью – достаешь ее только перед тем, как пойти к стоматологу), то в конце концов превращусь в злющую, сварливую, несчастную старую деву.

Печь пироги – ничего сложного. Возьмите того, добавьте этого, выпекайте при такой-то температуре, пусть постоит столько-то. Это наука; есть исходные данные, есть технология, следуй правилам и получишь результат. Вот это мне и нравилось. Пекарня была моим убежищем, и если бы моя сестра и Райан, мой единственный помощник, не тыкали бы мне постоянно на отсутствие других интересов, я бы, наверное, с головой ушла в эту науку и потерялась бы там. Вот что я делаю в выходные? Покупаю на рынке свежие продукты (у меня есть постоянные поставщики, местные фермеры), пробую новые рецепты, стараюсь улучшить те, что есть.

Пироги-пирожные – моя жизнь. Может, в моих жилах бежит не кровь, а вишневый сок? Ну, по крайней мере, лицо у меня чаще в муке, чем в макияже.

Пироги-пирожные. Моя жизнь. Хотелось думать, что когда-нибудь одно от другого отделится, что все мои скромные мечты – расширить магазин, довести до совершенства рецепты – каким-то образом приведут меня к тому счастью, которого мне не хватает. Иногда мне казалось, что я живу в клетке из сдобного теста – на вкус неплохо, но все-таки клетка.

Да, мне нравилось то, чем я занималась, однако – бабуля, дорогая! – лечение тут ни при чем. Чтобы лишний раз в этом убедиться, мне стоило только взглянуть на старый потрепанный учебник, подложенный под ножку печи. Я училась по нему в колледже (отделение социологии, диплом пылится где-то в шкафу). Печку я купила по случаю; она повидала виды, и одна ножка у нее была короче других – как раз на толщину этого учебника. «Морская биология и динамики редких экосистем». Взяли несколько умных слов, перемешали в блендере и решили, что студенты поумнеют, просто таская учебник с собой! Для пущей важности налепили на него солидный ценник: «триста долларов». Когда в библиотеке колледжа мне предлагали выкупить его за десять, я им сказала: идите вы на фиг со своими деньжищами!

Ну, вообще-то я подумала «идите вы на фиг». На самом деле я вежливо улыбнулась и сказала «спасибо, нет»… а потом по дороге домой все пыталась успокоиться – слушала последние треки Мэтта Косты. Ведь несправедливо грубить человеку за стойкой, если от него ничего не зависит; я давно работаю с клиентами и знаю это по себе.

В общем, учебник исправно служил мне уже более шести лет. Не хотят возвращать триста долларов – так я найду способ на эти триста долларов его использовать! Во-первых, я им подпирала дверь в свою комнату в общаге колледжа. Толстенный фолиант всем ужасно мешал, на него налетали, об него спотыкались и чуть ли не разбивали носы, падая – однажды я даже обозвала его жирдяем, когда расшибла палец; это, конечно, было уж слишком, но не извиняться же перед учебником! А когда не подпирал двери, подрабатывал убийцей пауков. Изголовьем – когда кошка уделала мне подушку. И я в нем почти все поля изрисовала чертиками. А сейчас? А сейчас он лежит в основании моей печи. Можно сказать – в основе моего бизнеса.

Ну, может быть, я немного преувеличиваю. Но если задуматься – что с правдой, что с тестом люди обращаются одинаково. Не хватает – растянуть, лишнее – отрезать, взбить немного и… вуаля! Вы с удовольствием глотаете и то, и другое. Вкусная правда. Вкусный кекс.

В общем, я бы сказала, что за все эти годы, по крайней мере, долларов двадцать учебник отработал. Осталось отбить еще двести восемьдесят – сущие пустяки! Все остальные дорогущие учебники я продала за бросовую цену.

Ах да… была еще одна причина, по которой я хранила эту дурацкую книгу. В ней я в первый раз написала его имя, а рядом нарисовала маленькое сердечко. Ее я прижимала к груди, прямо над быстро бьющимся сердцем, когда однажды после занятий он впервые заговорил со мной. Нэйтан. Как я мечтала о нем… пока не узнала поближе. А потом не могла отвязаться – он преследовал меня хуже всякого маньяка, это был просто ад какой-то. Вот благодаря кому (по крайней мере, частично) я осталась девственницей. Не знаю, существует ли такое явление, как «посттравматическое нервное расстройство после общения с конкретным придурком», но если существует, то это у меня после Нэйтана.

Всех обладателей пениса я стала обходить стороной. А учебник сейчас лежит у меня на самом видном месте. Такой предупредительный знак: «Пениса остерегайся, к опасности путь сей ведет».

Я посыпала противень мукой, выложила на него последний вишневый пирог и сунула в печь. Пирог выглядел идеально. Я к своему делу отношусь серьезно! У меня тетрадь с рецептами; есть классические, есть экспериментальные – нужно перепробовать все, чтобы получился идеальный баланс вкуса и текстуры. Целые страницы о разнице между «стакан сахара», «стакан с горкой», «неполный стакан» или «добавить полстакана разом», и все в таком духе. В этой науке я профессор. Не чокнутый, но одержимый. Гений кексов и пирожных! Уж если люди приходят ко мне в магазин за сладеньким, то пусть не сомневаются: здесь каждая сдобная булочка – маленький шедевр.

И все же меня не покидало чувство пустоты: пробралось глубоко в сердце и свило себе там гнездышко. От этого работа не лечила, но заставляла к чему-то стремиться. Я была уверена в своих талантах и строила планы расширить магазин. Вот только бы сначала как-то умудриться оплатить счета… Впрочем, если бы завоевать мир было легко, это сумел бы каждый.

В дверях появилась Кэндис, моя младшая сестра. Она работает редактором в журнале «Бизнес-идеи» и всегда заходит ко мне по пути в офис – за бубликом. Она почти вприпрыжку подбежала к прилавку; короткие светлые волосы колыхались в такт торопливым шагам. Сдвинув темные очки вверх на волосы, Кэндис приветливо подняла бровки.

Я отряхнула руки от муки и на всякий случай слегка пнула учебник. Пнуть бы кое-кого другого… но пришлось – учебник. Жаль, что он не работает как кукла вуду.

– Как поживает наша непорочная Хейли? – ласково спросила Кэндис.

– Хочешь, чтобы я плюнула на твой бублик?

Примерно раз в месяц Кэндис заговаривала на эту тему, наверное, в те дни, когда я выглядела особенно уставшей.

– О-о-о, слюна девственницы! Говорят, она обладает магической силой. Плюнь разочек и сырным кремом намажь.

– Ах ты язва… Конечно, обладает. Фригидность заразна и передается со слюной. Если ты на это намекаешь.

– Хм. Тогда я пас.

– Слушай, ты бы не трубила на каждом шагу о моей непорочности? Совсем не обязательно, чтобы все были в курсе.

– Кто это – все? Райан с Бабулей?

– Вот паршивка, – пробормотала я.

Отвернулась и стукнула кулаками по шарикам теста. Не то чтобы этого требовала технология – для идеальной консистенции, но снять стресс помогало.

– Ну, может, и еще кое-кто…

– Ты же обещала не говорить о нем, забыла? – спросила я.

– Вредно держать все в себе, Хейли. Ты что, никогда не смотрела «Я, снова я и Ирен»? Там Джим Керри тоже думал, что надо держать все в себе, и что с ним случилось?

Я пожала плечами.

– Что-то ужасное?

– Именно… Ты чертовски права. У него развилось раздвоение личности – в общем, спятил парень. Появилось второе «я» – мерзкий чувак по имени Хэнк. А у тебя будет Хэнкетта… Поселится в твоем теле, будет делать всякие пакости. Оно тебе надо?

– Вопрос риторический?

Кэндис облокотилась о прилавок и смотрела на меня, как смотрят на несчастную подстреленную зверушку.

– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

– А я хочу, чтобы моя сестра поменьше беспокоилась о моей несуществующей сексуальной жизни и побольше о том, что действительно имеет значение.

– О, конечно, секс не имеет значения!.. Ты хочешь сказать, что вся история человечества – это сплошная ошибка? Экстренное сообщение! Прячем члены в штаны и под замок! Формочки для фаллоимитаторов – на свалку! Сдвиньте ножки, все кончено. Мы придавали сексу слишком большое значение!

– Формочки для фаллоимитаторов? Что, такие бывают?

Она пожала плечами:

– А как, ты думаешь, их изготавливают?

Я свирепо глянула на нее:

– Да мне наплевать! Я не собираюсь бежать и трахаться с кем попало.

– А может, как раз пора… Тебе уже двадцать пять долбаных лет. Самый подходящий возраст построить что-то стоящее, можно сказать, поворотный момент. У тебя, девочка, слишком высокая планка. Вынь голову из задницы и дай волю чувствам!

– «Вынь голову из задницы и дай волю чувствам»… О мудрая Кэндис! Может, написать это на твоем надгробии?

– Кто сказал, что я умру раньше тебя? Это я напишу на твоем: «Здесь покоится несчастнейшая в мире старая дева. Не лежать бы ей на глубине шесть футов, кабы подпустила она парня на его шесть дюймов».

Я схватила с витрины бублик и намазала его толстым слоем сырного крема. Кэндис не любила много крема, но мне уже было все равно. Завернула в вощеную бумагу и протянула ей.

– Ты закончила? Держи свой бублик. Сейчас должен заявиться Райан, и спасибо тебе – он меня еще больше злит; все норовит с кем-нибудь познакомить. Так что заткнись и передай ему эстафету.

Она взяла бублик.

– Райану я рассказала по одной-единственной причине – я надеялась, что он получит твой Первый Приз. Вишенку с торта. Вишенка-то еще не заплесневела? Откуда мне было знать, что он у тебя вечно будет Другом, а потом превратится в Мистера Сводника?

Я поморщилась.

– У тебя просто талант говорить гадости. Даже слушать противно!

– Ты зато милашка!.. А это что такое? – Она взяла в руки надорванный мною конверт, валявшийся на прилавке.

– Ничего. – Я выхватила у нее конверт. – Реклама.

– Ах, реклама… Эту рекламу не обойдешь, не объедешь – уведомление о выселении. Ну что ж, девочка, оставайся недотрогой.

Кэндис послала мне воздушный поцелуй и с бубликом в руке направилась к выходу.

Она ушла, а я посмотрела на письмо. Уведомление гласило, что в недельный срок я должна заплатить за квартиру, иначе меня выселят. Пока что я не представляла, как ухитриться это сделать, потому что в ближайшие две недели надо было оплатить еще и аренду магазина за третий квартал. Я вздохнула. Мне всегда удавалось держаться на плаву, а что еще нужно? Больше поработать, больше клиентов привлечь… Справимся!

Я хорошенько встряхнула миксер, он заворчал и начал взбивать тесто, как ему и полагалось. Почти вся техника в пекарне далеко не новая, зато моя собственная. Ужасно приятно сознавать, что я здесь приложила руки буквально ко всему. Магазин был моим детищем, а вишневые пироги, которые я вынимала из печи… внуки, получается? Что за идиотские мысли лезут в голову; какие, к черту, внуки? Я любила пекарню, и даже если бы остальной мой мир рухнул, уж на нее-то можно было рассчитывать. Мое маленькое святилище… Даже если порой оно напоминало клетку.

Райан явился вовремя. Как всегда. Этот парень начал работать у меня сразу после колледжа. Пришел весь такой невероятно красивый, прямо-таки обворожительный, но почему-то с самого начала нашего знакомства я воспринимала его как младшего братишку. Должно быть, он чувствовал то же самое, потому что, когда мы начали работать вместе в пекарне, сразу стали общаться как брат и сестра. Будто в детстве нас разлучили, а теперь мы встретились. Он пытался помочь мне наладить мою жизнь, а я старалась уберечь его от неприятностей. Надо сказать, вляпываться он был мастер.

У Райана крепкое телосложение и сильные руки мужчины, который много в своей жизни теста помесил. Бритая голова, карие глаза, несколько татуировок.

– Ну что, на свидание вечером идешь? – спросил он.

– Знаешь, Кэндис тут только что зажигала на эту тему. Может, сегодня пропустим беседы о девственности?

Я начала аккуратно снимать пироги с противней.

Он подошел ко мне мягким шагом, облокотился о прилавок, легонько похлопал меня по руке. Посмотрел, как обычно, с таким сочувствием, что я в очередной раз подумала: все-таки он милый!

Пусть мне и надоели постоянные попытки Райана познакомить меня с кем-нибудь, но я всегда знала, что он искренне хочет помочь… ну как на него сердиться?

– Слушай, вот что тебе надо сделать. Сегодня выбираешь парня! Любого. – Он широко улыбнулся, будто ему в голову пришла гениальная идея. – Первого, кто купит вишневый пирог. Просто как объект. И немного пококетничай с ним. Не надо говорить о свидании или о чем-то конкретном. К примеру, сделай ему комплимент. Увидишь, все пойдет как по маслу!

Я вздохнула:

– А вдруг у этого парня какие-нибудь дурацкие усы? Или он сопли рукавом вытирает?

– Ладно, пусть будет первый парень, который купит пирог и от которого тебя не тошнит… Так нормально? И потом, какого хрена вытирать сопли рукавом? Ты что, часто с такими общаешься?

– Смешно, – сказала я, торопясь отвергнуть его идею, пока он не подумал, будто я согласилась.

Похоже, и он, и Кэндис полагали, что секс решит все мои проблемы. Я-то вовсе не была в этом уверена. Ну да, конечно, смешно – вишневые пироги девушка раздает направо и налево, а свою драгоценную вишенку бережет непонятно для кого.

– Не смешно, – сказал Райан. – Хейли, я не шучу. Давай пари!

– Пари?

– Знаешь, сколько у меня отгулов накопилось?

– Да… – произнесла я медленно, начиная опасаться: к чему это он клонит?

– Или ты кокетничаешь, или я беру отпуск на всю неделю ярмарки!

Меня охватила паника. Пекарня недалеко от центра Нью-Йорка, и покупателей у меня хватает, но конкурс печенья Шеффилдской ярмарки… Для кондитеров это такой шанс, такая реклама! Победителей показывают на телеканале «Фуд Нетворк», даже снимают про них фильмы. Это сулило море новых заказов, и Райан знал – кроме него, некому помочь мне с материалами и подготовкой.

– Ты не сделаешь этого, – сказала я.

– Еще как сделаю! – Он пожал плечами. – Непорочная ты наша, ответь-ка мне на один-единственный вопрос… Ты счастлива?

– Ах ты засранец! – простонала я.

Он был дико доволен собой: загнал меня в угол.

– Так что, пари?

– А у меня есть выбор? Только давай, как договорились – правила не менять! Мне просто надо сказать что-то кокетливое. Один раз. И все.

– О большем и не прошу… пока что.

И мы заговорили о другом. Обычная болтовня, как всегда по утрам; если, конечно, не считать дурацкое пари. Такой наезд… Для обычно деликатного Райана это было что-то новенькое. Впрочем, через пару минут я напрочь обо всем забыла.

Мы с ним подготовили витрину, напекли хлеба (хлеб черствеет гораздо быстрее, чем пирожные) и успели сделать партию бубликов. По утрам бублики расхватывают быстро; многие покупатели берут заодно и хлеб, и пироги к обеду.

Сегодня (да вообще-то почти каждое утро) первой к нам заглянула Джейн. Клянусь вам: у нее нарядов больше, чем дней в году! И не каких-нибудь, а классных и модных. Вот не припомню, чтобы два дня подряд видела ее в одном и том же. Джейн где-то за сорок, она – просто воплощение всего того, на что мне хотелось бы надеяться… хоть когда-нибудь. Энергичная. Яркая. Уверенная в себе и очень элегантная. Вряд ли она хранит какой-нибудь старый учебник и пинает его иногда, чтобы выместить злость на бывшего парня.

Я взглянула на испачканный мукой фартук и свои унылые джинсы. Под фартуком – простая розовая рубашка, на груди – название кондитерской: «Веселый пекарь». И логотип – маленький пухленький человечек в поварском колпаке улыбается и пускает мыльные пузыри. Может, какое-нибудь другое название подошло бы больше, допустим, «Пекарь вас в упор не видит» или «Непорочная Хейли», но сомневаюсь, что это был бы удачный маркетинговый ход.

Джейн сказала спасибо и, как всегда, отпустила свою фирменную шутку:

– Ну, я полетела, а то по дороге все пробки соберу. – Она хохотнула. – Не в буквальном смысле, конечно.

Мне всегда хотелось понять – что именно она считает смешным, «в буквальном смысле»: что сейчас и в самом деле полетит, уж не знаю на чем, или что будет винные пробки собирать по дороге? Так или иначе, я улыбнулась и помахала ей на прощание.

Время шло быстро. Один за другим заходили покупатели: постоянные, полузнакомые и незнакомые вовсе. Я в основном занималась пополнением запасов, Райан отпускал товар. Что называется, работа с людьми. У Райана это лучше получается. Нет, я хорошо отношусь к людям, но я их… отпугиваю, что ли. До знакомства с Нэйтаном я заводила друзей «слишком много и слишком быстро», после него моим девизом стало «ни с кем и никогда»; ну а теперь имеем то, что имеем, – одиночество.

Прозвенел колокольчик над дверью, и я обернулась – поздороваться с покупателем, по крайней мере, кивнуть ему и улыбнуться. Однако, увидев его, застыла на месте. Высокий, широкоплечий. Темные непослушные волосы лежат ужасно небрежно – этакий обязательный атрибут крутого парня. Никакой укладки, просто лохматый тип… но выглядело все это невероятно сексуально! Торчащие во все стороны лохмы словно бросали вызов, что-то типа: «Да на фига мне расчески, гели… и без того есть что показать».

И я бы с этим, пожалуй, согласилась – насколько мне было видно парня с того места, где я стояла. Одет в костюм – я думала, так костюмы носят только плохие парни из фильмов. Солидный вид? О нет – на рубашке слишком много пуговиц расстегнуто. На груди и руках татуировки. От его ладной фигуры веяло уверенностью и своенравием, и не заметить этого мог только слепой.

Я? Ну да, я не слепая. Так и застыла с открытым ртом, таращилась на него как дура, даже шевельнуться не могла. И тут до меня дошло: Райан нарочно его игнорирует!

Незнакомец смотрел на меня; никогда в жизни я не видела таких потрясающих синих глаз! От этого взгляда прямо сердце замирало. Медленно поднял бровь. Казалось, время затаило дыхание… Сколько уже тянется напряженная тишина? Три секунды? Четыре?

– «Веселый пекарь», – задумчиво произнес посетитель чудесным глубоким голосом с мужественной хрипотцей. – Не похоже. «Пекарь-тормоз» было бы в самый раз.

Вот тут я поняла, что чувствуют рыбы, когда их вытаскивают из воды. Плывут они, как обычно, по своим рыбьим делам, и вдруг – бац! – все меняется в одно мгновение! Даже если им потом удастся выпрыгнуть из лодки, они всегда будут знать: там, над водой, существует странный и удивительный мир, а в моем случае – этот мегасексуальный парень. И теперь все остальные будут казаться дешевой подделкой.

Он кашлянул.

– Или магазин закрыт, а вы просто забыли запереть дверь?

Звук его голоса вернул меня к реальности. Я закрыла рот, сглотнула (хотя в горле пересохло) и как нормальный человек – а мне хотелось им выглядеть – произнесла:

– К вашим услугам… – Заметила веселый огонек в его глазах и быстро добавила: – Да, магазин открыт.

– Вижу, – произнес он с расстановкой. – У вас бублики есть?

– Вообще-то… – Райан подскочил к прилавку. На лице у него ясно было написано: «Хейли, у тебя проблемы». – Бубликов нет. Могу предложить вишневый пирог. Уверен, вам понравится. Только что испекли, очень свежий… так сказать, сама девственность. С вишенкой.

Парень скользнул взглядом мимо нас обоих – по куче бубликов, которые мы уже вынули из печи, но еще не нарезали и не разложили.

– А вот эти…

– На витрине? Совершенно несъедобные, – сказал Райан. – Вы зубы свои замечательные испортите, если попробуете съесть.

– А зачем мне в девять утра вишневый пирог? – спросил незнакомец.

– Ммм, ну… – запнулся Райан, – возьмите на работу, угостите коллег. Вы ведь где-то работаете?

– Да. Работаю. – Похоже, посетитель начал терять терпение.

– Не сердитесь на него, – вдруг ляпнула я. – Он просто пошутил! Нормальные бублики. Вот!

Достав с витрины бублик, я хорошенько откусила от него. Зря я это сделала! Пришлось жевать у них на глазах… ужасно неловко. Райан и парень растерянно на меня смотрели.

Я поперхнулась, прокашлялась и тихонько повторила:

– Очень даже съедобные…

– Пожалуй, возьму один очень даже съедобный бублик. Будьте добры, ненадкусанный.

Мне вдруг страшно захотелось, чтобы кровь перестала бежать у меня по жилам. Тогда бы она не приливала к щекам, они и так уже пылали, краснее не бывает. Я даже не спросила, какой он хочет бублик, просто бросила штучку в пакет и положила на прилавок.

– И это… девственность вашу, с вишенкой. Заверните, беру.

Я чуть не подавилась, глотая прожеванное, закашляла, засипела, и Райану пришлось стукнуть меня как следует по спине.

– С вишенкой? – переспросила я.

Как, черт подери, он узнал, что я девственница, и вообще, как можно? Просто зайти прямо с улицы и сказать такое? Даже если…

– Свежий вишневый пирог, – повторил он слова Райана.

Я чуть сквозь землю не провалилась, а парень смотрел на меня совершенно невозмутимо, и я заподозрила – он вовсе не случайно так оригинально выстраивает фразы!

Я упаковала пирог в коробку и поставила на прилавок. Райан подтолкнул меня локтем – решил, что я забыла, зачем он уговорил парня купить вишневый пирог.

Ничего я не забыла…

Парень расплатился и направился к выходу. Словно невидимая рука стиснула мне горло. Наверняка это было божественное вмешательство; что бы я ни произнесла в этот момент, прозвучало бы ужасно глупо.

– Подождите! – Райан опять толкнул меня локтем. – Девушка хочет вам кое-что сказать.

Парень оглянулся, скосив на меня глаза. Судя по выражению его глаз, он совершенно точно знал, что сейчас творится у меня в голове. И что происходит с моим телом…

– Вы не сказали, как вас зовут, – произнесла я.

На лице Райана ясно читалось: «Это ты называешь – кокетничать?»

Я его проигнорировала. Это только начало, понятно тебе?

– Уильям, – ухмыльнулся парень. – А вас, видимо, Вишенка?

Просто чудо, что я не грохнулась в обморок, потому что вся кровь (сколько ее там в моем теле) прилила к лицу. Он знал, что я девственница. Не знаю откуда, но знал! Наверное, у мужчин существует тайное общество, где имена девственниц передаются из уст в уста… Или по мне это сразу видно?

Я понимала, что Райан не даст мне сорваться с крючка, ведь я просто спросила «как вас зовут», а это никакое не кокетство. Поэтому изготовилась к решительным действиям: вперед, Хейли, надо флиртовать!.. И это походило на попытку запустить старую, ржавую машину, двадцать пять лет стоявшую без дела.

– Да как хотите, – сказала я.

Я почти что – почти – положила руку на бедро, изображая знойную соблазнительницу, но даже мне было понятно, что это перебор. Я практически чувствовала, как Райан позади меня пополам сгибается от еле сдерживаемого смеха.

Надо же, Вишенка! Что я ему, ночная бабочка? Ужас! Но каким проникновенным тоном я выдала свою реплику… до конца жизни не забудет.

Парень развернулся и посмотрел на меня с бóльшим вниманием, его глаза сузились. Если он и заметил мое смущение, то виду не подал.

– Осторожно, могу поймать вас на слове.

Райан тыкал меня сзади кулаком, что только мешало мне сосредоточиться.

– Правда? – спросила я.

А вот это прозвучало неуверенно. Черт, только начала набирать очки в нашем обмене любезностями и тут же все испортила. Впрочем, Уильям, казалось, не заметил этого, или ему было все равно. Он просто стоял, никуда не торопился и внимательно наблюдал за мной. Взял в зубы бублик, осторожно сунул под мышку пирог и вдруг шагнул к прилавку. Там стояла декоративная ваза с цветами; под изображением танцующей богини в веночке, во избежание всяких ошибок, на вазе было написано: «Флора». Так вот он подхватил эту вазу, дружески кивнул мне и направился к выходу.

– Какого черта? – воскликнула я.

Я глазам не поверила: мои цветы крадут!

– Простите, – сказал он – бублик в зубах заглушал его слова. – Я, знаете ли, ворую… это болезнь.

И не моргнув, не улыбнувшись, вышел.

– Вот это да! – Райан несколько раз хлопнул в ладоши.

Я не собиралась к нему присоединяться.

– О красавец-мужчина! Одним махом и вишенку, и цветочки! Де-флорировал… Респект!

Я спрятала лицо в ладони и шумно выдохнула.

– Вообще-то за вишенку он заплатил. А цветы… да, украл.

Райан рассмеялся:

– Ну ты оторва!

Я шлепнула его по руке, но тоже усмехнулась:

– А ты чудовище! И вообще все из-за тебя, понимаешь?

Райан подошел к тому месту, где стояла ваза, и подобрал что-то похожее на визитную карточку.

– Ну да, из-за меня… Я вызвал Тора, а Тор решил за тобой приударить и оставил свой номер телефона.

– Дай сюда! – Я выхватила у него визитку.

– Уильям Чамберсон, генеральный директор, – прочитала я медленно. – «Галеон интерпрайз»? Знаешь такую компанию?

– «Галеон»? – Райан взял карточку у меня из рук. Внимательно прочел и пожал плечами: – Никогда не слышал. Но кто такой генеральный директор – знаю.

– Какая-нибудь захудалая фирмочка – если генеральный директор ворует цветы в булочных.

– Какая разница… Может, он генеральный директор ларька с хот-догами. Что тебе еще нужно, намек – прозрачнее не бывает! Он явно не прочь встретиться.

Я саркастически усмехнулась:

– Если бы я тебя не знала, то решила бы, что ты сам не прочь с ним встретиться.

Райан засмеялся.

– Уверен, кое-кто из парней не отказался бы. Просто ты мне как сестра, и я вижу, как иногда на тебя смотрят.

– Как смотрят? – спросила я, прекрасно понимая, о чем он говорит.

– Как на серую мышку, которую на школьной вечеринке никто не приглашает танцевать.

– Я что, правда так жалко выгляжу?

Он мягко улыбнулся:

– Жалко? Конечно, нет. Но я терпеть не могу, когда ты такая. Слушай, ну закрути с этим чуваком! Ничего ж плохого не будет?

– Мало ли что – порежет меня на мелкие кусочки и засунет в морозильник. Или, может, у него коллекция чучел, и ему хочется ее пополнить!

Райан поднял глаза вверх и, видимо, представил себе обе картинки. Покачал головой:

– Ладно. Задам вопрос по-другому. Что-то хорошее может получиться?

Я усмехнулась:

– Он втайне от всех, по ночам, печет булочки, а рано-рано утром раздает их бездомным. Мы будем вместе делать печенье, и кормить друг друга с ложечки глазурью, и размазывать шоколадный сироп по всему нашему…

– Фу, какой ужас… Только не вздумай ему об этом сказать! Вообще никому не говори! А то придется дать магазину новое название – «Чокнутый пекарь»!

– Неважно. Я не собираюсь выпрашивать свидание. Пусть радуется, если я вообще позвоню.

Пару часов спустя, во время обеда, я склонилась над визиткой и аккуратно, по циферке, набрала указанный в ней номер на мобильнике. Я сидела в своей любимой кофейне. В Нью-Йорке кофеен великое множество, но мне нравилась только эта, потому что здесь каждый день мелом на доске писали новую ехидную надпись. Сегодня была такая: «Как сказал классик: «Весь мир – театр… Расслабьтесь, вы в буфете»…

Я буквально вдавила телефон в ухо и, покусывая нижнюю губу, замерла в ожидании. Правая нога нервно приплясывала, вверх-вниз, вверх-вниз, как на автопилоте.

– «Галеон интерпрайз», – ответил женский голос с ленцой. Секретарша. Представляю, как она посмотрела бы на меня – сверху вниз, снисходительно.

– Пригласите, пожалуйста, Уильяма, – попросила я, стараясь говорить уверенно.

– Уильям… Уточните, будьте добры. Фамилия?

– Генеральный директор. Уильям Чамберсон.

Пауза.

– Вы просите переключить вас на Уильяма Чамберсона?

– Да, – уже более уверенно сказала я. – Он оставил мне визитку.

– Ммм, – протянула секретарша. – Оставил визитку. В самом деле? Чем это вы такая особенная?

Ничего себе нахальство! «Галеон» явно не ларек по продаже хот-догов, как мы с Райаном недавно шутили, иначе там не было бы секретарши. Но сколько спеси!..

– Возможно, я особенный клиент. И у меня заказ на миллион долларов.

Сердце колотилось как бешеное, щеки горели от негодования. От наглости секретарши так и захотелось пнуть что-нибудь. Где мой дурацкий старый учебник? Сейчас бы очень пригодился…

Еще одна пауза.

– В самом деле?

– Нет, но дело не в этом…

– В этом. То есть вы не клиент. Потому что Уильям дает женщинам этот номер телефона, когда хочет произвести впечатление. Сейчас я попрошу вас подождать, скажу ему, что вы на линии, а он распорядится повесить трубку! Ему просто нравится, что девушки за ним гоняются…

Она вздохнула:

– Подождите на линии.

Раздался щелчок, заиграла идиотская музыка. Я ждала, вперив взгляд в пустоту и постукивая ногой. Мелькнуло искушение – попросить Райана подменить меня да смотаться в этот «Галеон», чем бы он там ни оказался. Найти эту женщину. Может быть, у нее старый телефонный аппарат со шнуром, тогда я ее этим шнуром задушу. А Уильяма – за его дурацкие игры – тресну по башке пресс-папье… Я вздохнула. Не буду я, конечно, душить секретаршу и бить Уильяма… Одно я знала совершенно точно: если он сейчас повесит трубку, гоняться за ним я не стану. Звонок – самое большее из того, что позволяло мое достоинство. Спасибо, и до свидания.

Музыка оборвалась, и в трубке еще раз щелкнуло.

– Вишенка? – Тот же глубокий голос… Его голос!

– Да, – выдохнула я.

Сердце бешено колотилось, меня распирало от гордости.

Ты сказала, трубку повесит? А вот ни фига!

Я поморщилась и отрицательно помотала головой.

– То есть нет. То есть я продала тебе вишневый пирог, но меня зовут Хейли.

– Ну что ж, Хейли. Сегодня я просто адски занят. Что только не приходится делать – спать на совещаниях, игнорировать звонки… все такое прочее. Сама понимаешь, генеральный директор. Если тебе хочется пообщаться, то у нас сегодня вечером маскарадная вечеринка, раскручиваем один фильм. Может быть, придешь? Скажи парням на входе, что ты – Вишенка, тебя пропустят. Ах да, твои цветы у меня в заложниках. Хочешь вернуть их – приходи.

Я начала что-то лепетать, однако он повесил трубку. Я уставилась на свой телефон, как будто у него только что выросли рога. Этот парень просто невыносим! И, конечно же, это знает. А еще знает, что невыносимо красив, поэтому ему все сходит с рук. Ну уж нет!

День шел своим чередом. А что, если и правда сходить на вечеринку? Эта мысль крепко засела у меня в голове. Райану я ничего не сказала, уж он-то постарался бы убедить меня идти. В этом я не сомневалась, какой смысл проверять?

Я ведь грустила о том, что жизнь проходит мимо? И вовсе не обязательно разыскивать там Уильяма! Надену шелковую маску, нарядное платье и прекрасно проведу вечер. Романтическое приключение! В кои-то веки мне выпал шанс поддаться порыву, сделать что-то неразумное… может, даже немного опасное! Пойти на эту вечеринку.