Ёжкин Дом [СИ]

повесть для детей младшего и среднего школьного возраста

Гл. первая, главная, рассказывающая обо всем и обо всех

Чижовы собирались на дачу. Мама Вика и папа Григорий занимались сборами, а их десятилетний сын Сашка забавлялся подарком, который привез его двоюродный брат Вадим. Вадим был здесь же — рядом. Он лежал на диване и тупо листал каналы телевидения. Глаза его были скучными и пустыми. Парня, в отличие от его младшего родственника ничто не радовало. Ну, про брата потом — главное, что он привез Сашке в подарок с Дальнего Востока. Корабельную рынду! Самую настоящую, бронзовую, блестящую!

Рынды бывают разными. Бывают большие, которые подвешиваются на кронштейне и весят около десяти килограмм. Такие нужны на больших кораблях. Бывают средние — для судов поменьше. И бывают маленькие рындочки, для совсем маленьких судёнышек. Они чуть больше большого колокольчика. Именно такую Сашке и подарили. Она была золотого цвета и почти новая. Почти выражалось в том, что у рынды не было языка. Ну, той металлической штуковины, которая подвешивается за ушко внутри и при ударе его о стенки рында звонит. Такой дефект был для Сашки не принципиальным. Он нашел старинную серебряную ложку и стучал ей по колоколу. Звук был красивый. Вообще рында разговаривала разными голосами. Если ударить легонько, звук выходил легкий и короткий, а если посильнее, то погуще и подольше. Сашка не мог оторваться от своей рынды ни на минутку. Попихав в рюкзак всякую необходимую ерунду он продолжал экспериментировать со звуком. В замкнутом пространстве рында пела одним голосом, а на балконе другим, также звук зависел и от высоты, на которой она находилась.

— Здорово! — думал про себя Сашка. — Супер! Ребята от зависти сдохнут! -

Под сдыхающими ребятами подразумевались дачные друзья Санька — Гусь, Арс и Антон. Жили они в разных районах, но объединяло их одно — каждое лето они проводили вместе. Им не нужны были никакие юга и дороже дачного поселка со смешным названием "Ёжкин дом" для них ничего не было. В свое время, ну, то есть тогда, когда строился дачный кооператив, на застраиваемой территории было полно ежей, отсюда и пошло название. Ежей на дачах было до сих пор много. Дачники считали их своим талисманом, выставляли на ночь в блюдечках молоко, а по весне раскладывали под деревьями покупные турецкие яблоки.

Сборы Чижовых заканчивались. На улице Сашкин папа несколько раз нажал на клаксон автомобиля, и началось… Мама стала подтягивать к входной двери туго набитые сумки, Вадим, под два метра роста, оторвался, наконец, от телевизора и стал утрамбовывать сумки в лифт, соседка — тетя Лида проверяла, крепко ли закрыты окна, а Сашка наоборот их распахивал и что-то кричал друзьям в соседние окна.

Когда все спустились вниз и загрузили вещи в машину, папа критически осмотрел плотно набитый багажник, Вадима и Сашку на заднем сиденье в окружении пакетов и сумок, маму на пассажирском переднем, и словно Гагарин сказал: — Поехали! — и они поехали… Сначала по городу, потом по широкой автотрассе, все ближе и ближе к "Ёжкиному дому".

Мама любовалась природой, папа ругал дороги, Вадим, заткнув уши наушниками от аудиоплеера, слушал музыку. У Сашки тоже было занятие. Он продолжал играть с рындой. Полировал ее рукавом толстовки, выставлял в окно и тихонечко ударял ложкой. Через час мама Вика не выдержала. — Тебе не надоело? — спросила она сына, резко повернувшись к нему с переднего сиденья и сделав страшное лицо. Сашка помотал головой и зазвенел уже внутри салона.

— Да… переучился ребенок. Тупеет на глазах… Гриш! Сделай что-нибудь. Голова раскалывается, — попросила Вика и потерла виски, скорбно посмотрев на мужа.

Григорий возвел очи долу, резко затормозил, машина как бы икнула и остановилась. Отец обернулся всем корпусом назад и пристально посмотрел на сына.

— Дай сюда! — сказал он так жестко, что Вика испугалась и стала поглаживать мужа по руке. Сашка испуганно покачал головой и спрятал рынду за спину. — У тебя совесть есть? — смягчившись от маминого поглаживания, продолжил отец. — У нас с матерью еще на сегодня дел… а ты…Я с тобой по-хорошему… А ведь могу и… Хватит. Голова и так кругом. Пока приедем, пока распакуемся… Назад доберемся… А там уже и в аэропорт мчаться надо…

Пока Григорий пытался убедить сына вести себя прилично, мягко шурша шинами, к ним подкатила патрульная машина ГИБДД. Водитель выше указанного авто, не торопясь открыл дверцу, вышел на свет Божий и подошел к ним.

— Младший лейтенант Деревянко, — представился он и продолжил, растянув букву О в первом слове. — Попрошу ваши документы.

Ничего особенного в лейтенанте не было… Только уши… Большие и сильно оттопыренные в стороны.

— С какой стати! — возмутился Григорий. — Я ничего не нарушал, машина вымыта, техосмотр пройден… В чем дело? — недовольно спросил он у служителя закона, одновременно шаря по карманам и пытаясь найти необходимые документы.

— Есть ориентировка на машину похожую на вашу. Очередной угон. Так что сори.

— Сори не сори… Только нервы людям трепете! Вик, ты моего портмоне не видела, — спросил Григорий жену.

— Чуть что, так Вик! — надулась Виктория, но, взглянув на рассерженного мужа, принялась за поиски. Пока мама рылась по сумкам, Сашка высунул голову из окна и стал корчить инспектору уморительные рожи. То он закатывал глаза и изображал эпилептический припадок, то ловил на себе несуществующих блох и сбрасывал их на начинающего злиться гаишника. Потом ему это надоело и он, поймав недобрый взгляд мужчины, сказал: — Оборотень в погонах!

— Повтори! Повтори, что ты сейчас сказал! — дернулся тот и окончательно разозленный, сказал: — Ну, что? Я так понимаю, что документов нет? Значиться так… Выходите из машины. Придется вызывать наряд, и продолжать знакомство в другом месте. Я вам покажу оборотня! Насмотрелись телевизоров и туда же!

— Нашла! — взвизгнула Вика, — обнаружив портмоне мужа, в пакете с бутербродами. Напрягшийся было Григорий шумно выдохнул, и протянул документы инспектору. Не найдя причин для дальнейшего задержания, ГИБДДешник прощаясь козырнул и ядовито проговорил: — По вашему сыну колония плачет. Распустили ребенка, дальше ехать некуда!

— Да ты лучше за своими смотри! — разъяренной наседкой взметнулась мама Вика и мотнула головой вперед. Григорий скрепя сердце промолчал и тронулся. Сашка придал лицу ангельское выражение и снова застучал в колокол. Вадим, чувствуя назревающий скандал, молча, стал отнимать у него рынду. Сашка же злобно отпихивался, пыхтел и бил его острым локтем по ребрам.

— Избаловали мы тебя — дальше некуда! — едва сдерживая возмущение, пробурчал Григорий. — Ремень по тебе плачет! Меня в детстве только один раз излупцевали, так этого урока мне на всю жизнь хватило. Сейчас как остановлю машину, как ты у меня получишь ремнем!

— Ты ремни не носишь! И вообще… Я хочу с вами, — проскрипел Чиж сквозь плотный зажим Вадимовых рук и со всей силы ударил пяткой двоюродного брата по кроссовке.

— Снова здорово! — уже не оборачиваясь, отозвалась Вика. — Да ты же сам отказался. Ты же сам нам такую головную боль устроил…. Всю весну ныл. Хочу на дачу, хочу на дачу. Слава Богу, что Вадя согласился с тобой пожить. Я тебя в очередной раз прошу. Слушайся его во всем и помоги освоиться. Ваденька только из армии вернулся. У него впереди нелегкое время. Институт. Сидеть в глуши с тобой ему тоже не больно надо.

— Раньше хотел. А теперь не хочу. Ну, мам! Вадим… — Сашка хотел пожаловаться предкам на запрещенные приемы бывшего военнослужащего, но брат в ответ также сильно наступил ему на ногу, и Сашке пришлось отказаться от доноса. — Я бы лучше с Гуськовыми пожил. На фиг мне этот придурок на даче сдался!

— Так… — Вика от возмущения надула щеки и с силой выпустила воздух. — Ты нам голову не морочь! Вадим родственник, а Гуськовы соседи. Конечно они нам тоже не чужие, но родственники ближе.

— Сашок! — немного остыв, произнес папа, — три недели пролетят как одно мгновение. Ты и кашлянуть не успеешь, как мы вернемся. Ведь ты уже взрослый. Не мелочь всякая там пузатая. Я на тебя надеюсь! — и с этими словами он задумался о чём-то своём, устремивши взгляд на дорогу. После этого инцидента все как-то притихли, замолчали и стали дремать. Чиж надулся как мышь на крупу, замолчал, поставил рынду на полку заднего окна, свернулся калачиком и задремал. Проснулся он оттого, что машина притормозила и свернула на проселочную дорогу. Мальчик протёр глаза и выглянул из окна. Впереди показались закрытые железные ворота, а в распахнутой калитке виднелась фигура в темном плаще. Чиж залез с ногами на сиденье, чтобы забрать свое сокровище и в заднее окно увидел, что ГАИшная машина, следовавшая за ними, свернула вправо и поехала вдоль дачных заборов. Видно было плохо, но Саньку показалось, что он видит оттопыренные уши злобного Деревянко.

— Вот Буратино! — недовольно пробурчал Сашка. — Неужели решил узнать, где я живу? Может отомстить решил?…

Гл. продолжающая первую

Папа Григорий в знак приветствия бибикнул и сторож — дядя Фёдор, засуетился и раскрыл ворота.

— С приездом господа-товарищи. А ты парень подрос… — сказал он Чижову младшему. — Тебя вроде как, Саньком зовут? — и он подмигнул Чижу типа — Шучу! Шучу! Неужели ты думаешь, что я забыл, как тебя зовут…

— Сашкой, — в тон ему отозвался Чиж, улыбаясь и тряся через окно протянутую сторожем руку.

— А мне знаешь, что подарили?! — спросил, улыбаясь, сторож и достал из-под брезентового плаща пневматический пистолет.

— Это кто ж так разорился? — спросил Григорий, одобрительно рассматривая оружие.

— Дятловы. Чтоб покой их берег, говорят, — ответил дядя Фёдор и стал закрывать ворота. — Сашка! Ты ко мне приходи. Пострелять дам.

— Ух, ты! — задохнулся от восторга Чиж, готовый выскочить сейчас же из машины и начать стрелять.

— А зачем пистолет? — поинтересовался Григорий и потянулся рукой к ключам, чтобы завести машину. — У нас, как в Багдаде — все спокойно…

— Было спокойно, — возразил дядя Фёдор. Новость еще не слышали? Председателя нашего кооператива — Голубева — по маковке тюкнули!

— Ужас! — прошептала Вика и побелела лицом.

— Как тюкнули? Когда тюкнули? Чем тюкнули? — встрял в разговор взрослых Сашка и, высунув рынду из окна, приготовился ударить по ней ложкой.

— Александр! Ты несносен! — проговорила Вика трясущимися от испуга губами.

— В конце марта тюкнули… — продолжил свой рассказ сторож. — Его Мухортова на пляже нашла. Приехала проверить дачу, ну и пошла к мосткам белье полоскать… а он голубчик лежит! Кровищи было!

— Маньяк? — хмуро спросил Григорий и нервно забарабанил пальцами по рулю.

— Та кто ж его знает? — отозвался дядя Фёдор. — При нем ничего такого и не было. Кто ж на даче с бумажником ходит? Часы вроде не сняли. Бабы носились, как оглашенные. Потом скорая приехала… Все туды сюды бегали… Когда милиция появилась, все следы затоптали. Так никто ничего и не понял.

— А что сейчас? Тихо? — с беспокойством поглядев на сына, спросил Чижов.

— Тихо! Как будто ничего и не было. Совсем непонятная история…

— И где он сейчас? Живой? — спросил Вадим.

— Живой! В больнице лежит. Только памяти напрочь лишился. Отбили ему в черепушке что-то. Наши к нему ездили… Никого не узнает! А о том, что случилось и подавно ничего рассказать не может. Так что ты Санек ко мне приходи. Постреляем…

— Фёдор Иваныч, — запаниковала Вика. — Вы совсем что ли? Даже не думайте! Узнаю, что Сашка оружием баловался, под суд вас отдам!

— Да ладно тебе, Вик, — попытался вступиться за сторожа Григорий. — Это же пневматика. Его даже регистрировать не надо. Ну, постреляют по пластиковым бутылкам. Ничего страшного. А мы тебе Фёдор тоже подарочек привезли. Принимай! — и он достал из бардачка машины небольшую коробку.

Дядя Фёдор, словно петух, захлопал локтями по бокам и забормотал. — Мне? Подарок? Еще один? Это что ж такое, господа-товарищи? Не пойму… Техника, какая то, что ли…

— Да это радио с наушниками. Вставил наушники в ухи и никаких воров не услышишь, — объяснил Сашка.

— Ой спасибушки, ой спасибушки! А я вечером его слушать и не буду. Я только новости, какие послушаю и все. Ну, угодил Гриша, ну угодил! Ты ко мне приходи. У меня в этом году коза дойная, козленочек махонький. Так что ты первый в черед за молоком.

Григорий покачал головой, взволнованно посмотрел на сына и дал газу.

Машина проехала через ворота и, миновав несколько улиц, пару раз повернув, оказалась у небольшого ладного кирпичного домика. Вика, Григорий и Вадим начали разгружаться, а Сашка, повиснув на невысоком заборе, закричал в сторону соседнего участка.

— Гусь! Гусь! Ты приехал?

Из двери соседнего дома показался долговязый хмурый мальчик, такого же, как и Чиж возраста. Это был Николай Гуськов по прозвищу Гусь.

— Хоре орать! Да приехал я, приехал. Позавчера еще.

— А я смотри, что привез! — Сашка поднял над забором рынду и ударил со всей силы по ней ложкой. Колокол отозвался красивым звоном. — Это мне дядя подарил. Он капитан дальнего плавания! Повесим где-нибудь и когда надо всех собрать — звенеть будем. А то с этими СМС… Пока наберешь текст, пока отправишь…

— А обежать всех слабо? — спросил Гусь, подходя ближе к забору. — Или на велике? Совсем за зиму обленился!

— На велике!? Как же я по нему соскучился! Айда, на великах покатаемся?! Посмотрим, кто из наших приехал…

Уговаривать Гуся необходимости не было. Он всегда был легок на подъем и, не смотря на серьезный нрав, был верным Сашкиным подельщиком в развлечениях. Пять минут понадобилось Чижу на то чтобы подкачать шины велосипеда. Он чмокнул на прощание маму, получил легкий подзатыльник от отца, скорчил злую мину Вадиму и умчался.

Природа, как всегда весной, была расчудесной. Кое-где отцветали яблони и вишни, пионы разорвали плотные шарики бутонов и взорвались пухлыми, разноцветными цветами, легкий ветер шелестел изумрудной листвой. Лепота, красота и сказать Сашке на всю эту природную феерию было больше нечего.

Улица, которая шла к озеру называлась Озерной. Та, которая вела к станции — Станционной, к лесу — Лесной, а та, на которой жили Чижов и Гуськов, называлась Птичьей. И называлась она так не потому, что на ней было птиц больше чем на других улицах…

Когда-то, еще в те времена, когда распределяли среди дачников участки, один умник из межевых органов обратил внимание, что среди пайщиков много людей с птичьими фамилиями. Не долго думая, он выписал их всех на одну страницу и поселил на одной улице. Так соседями стали Лебедевы и Соколовы, Воробьевы и Чижовы, Гуськовы и Уткины. Жил здесь также дядечка с экзотической фамилией Павлинов. Каким то образом сюда затесались Перовы, Пуховы и Хвостовы. А семья с фамилией Хохловы всем доказывала, что ведет свое происхождение не от хохлов — украинцев, а от птичьих хохолков. Так и получилось, что назвать улицу кроме как Птичьей больше было никак нельзя.

Улица, на которой были дачи Арсения Лобанова по прозвищу "Арсик" и Антона Мухортова, по прозвищу "Рыжий" называлась просто — Липовой. Тут и объяснять ничего не нужно. Лип там было много и всё тут. Арсик и Рыжий маялись от безделья, ожидая приезда друзей. Антон — пухленький рыжий добряк, душа человек и Арсений — "ботаник" в очках. Сплоченную четверку постоянно разбавляли и другие дачники, но надолго в команде никто не задерживался. Эта четверка была самодостаточна.

Радости от встречи не было конца. Они по-взрослому похлопывали друг друга по плечам, поднимали раскрытую ладонь вверх для приветственного шлепка. Ну и всякими другими способами показывали, что соскучились друг по другу. Наконец, ребята сели на велосипеды и поехали. Куда? Да никуда! Просто так. Покататься! Рында прикреплённая за ушко веревочкой висела на Чижовом руле и беззаботно покачивалась.

Крайние дома "Ёжкиного дома" граничили с большим лесным озером, в центре которого било несколько ключей и вода в нем была прозрачная до хрустальности. Прогревалось озеро долго, и поэтому родители выводили своих чад купаться только на мелководье и то в очень жаркую погоду. Но на четверку бойскаутов запреты не распространялись. Да и как им можно было что-то запретить, когда только здесь они отрывались по полной программе. Только здесь они были свободными и абсолютно счастливыми!

Много раз родители пытались призвать своих чад к порядку, но всё было бесполезно! Отделавшись от рутинных домашних забот, мальчишки срывались с дачных участков, и только их взрослые и видели. Сначала предки бастовали, пытались наказывать. Потом, поняв, что, в общем-то, всё не так страшно, успокоились. Да и чего в этой глухомани было бояться? На семь вёрст в окрест только небольшая деревушка Сычовка с обычными русскими людьми. Ни тебе гастарбайтеров, ни тебе маньяков. Только одно мальчишкам было запрещено строго настрого. Ходить в сторону Карауловского бугра. Но об этом после.

Грунтовая дорожка, по которой ехали велосипедисты, оборвалась на большой поляне, рядом с озером. Взглядам мальчишек предстал песчаный насыпной пляж, а в ста метрах левее, крутой обрыв с одинокой щуплой фигуркой на краю. У фигурки в руках был профессиональный спиннинг, с заброшенной далеко в воду леской. Мальчишки бросили на песок велосипеды, и пошли в сторону рыболова. Рынду Сашка на велосипеде не оставил, а повесил на веревке на локоть и вместе с ней пошёл проверять чужака. Рыбаком оказался их старый знакомый пацан из соседней деревни — Иван.

— Какого!!!! — рассвирепел Сашка. — Ты чего на нашем месте расселся? Совсем за зиму распоясался. А ну, вали отсюда!

— Сам вали! — незлобиво отозвался Иван и поплевав на грязные ладони вытер их о штаны. — Ты озеро не купил. Оно общее. Буржуй недорезанный!

— Кто буржуй?! — возмутился Чиж. — Я буржуй? Сам колхоз!

— Я может и колхоз, только не подгребаю под себя все что вижу, — со стальной выдержкой отозвался местный мальчик.

— А кто подгребает? Кто подгребает? — стал надвигаться на незваного гостя дачник. — Тебе озера мало? Обязательно на нашем берегу рыбу ловить?

— Здесь клюет лучше! Омут здеся, — ответил Иван и шмыгнул носом.

— Ах омут здеся… Катись говорят! — и Сашка замахнулся своим сокровищем на Ивана. Тот отшатнулся назад от увесистого предмета и рында соскочив с руки Чижа с громким плюханьем упала в озеро.

— Вот гад! Что наделал! — чуть ли не до слез расстроился Сашка, — и быстро раздевшись, кинулся в воду. Он нырнул один раз, потом другой, каждый раз выныривая с пустыми руками. В третий раз Сашка нырнул так надолго, что мальчишки подошли к обрыву и попытались рассмотреть друга в воде.

Иван почесал макушку, растерянно посмотрел на них и пробормотал: — Я же не нарочно, — потом сбросил старые сандалии и прыгнул вслед за Сашкой. Через несколько мгновений две головы показались над водой… Иван тащил Сашку из воды за волосы, а Чиж отбрыкивался.

— Пусти зараза! — кричал он, отплевываясь от воды. — Утопил мою рынду! Пока не достану — не вылезу!

— Да как ты достанешь — дурень! Там же глубоко! — отвечал Иван, пытаясь выволочь Чижа на берег.

— Вылезай Сашка! — поддержал рыбака Арсений. — Хватит ерунду пороть! Из этой канавы никто никогда ничего не вытаскивал! Помнишь, в прошлом году у Верки туда ведро упало. Так фиг два кто нашел.

— Говорят там внизу ключ, — подхватил Антон, — вода ледяная! Ноги так сведет, что вообще не вынырнешь. Плюнь ты на свою рынду!

— Не плюну! — уперся Чиж и снова нырнул. Иван беспомощно посмотрел на мальчишек и нырнул следом. Ребята беспомощно болтались по берегу, не зная как поступить. То ли присоединиться к поискам, то ли бежать за помощью. Наконец послышался громкий плеск, и из воды снова показались две головы. В руках у Ивана сверкала рында, а Сашка тянул сумку из нейлоновых ниток под названием авоська, с какими то банками внутри.

— Ребят! Руку дайте! — прохрипел Сашка, — мы с Ванькой на берег выберемся.

— А чегой-то ты тащишь? — поинтересовался Арсений. — Рында твоя злополучная у Ивана, а у тебя что?

— Сам не знаю, — дрожа от холода, сказал Чиж, — схватил, что первое на дне попалось. Вылезу — посмотрим.

Гусь протянул Сашке руку и помог вылезти из воды, Ивану не помогал никто. Поскальзываясь на мокрой глине и карабкаясь по склону, он выбрался на берег сам. Рында стала не интересна. Мальчишки плотно обступили Чижова и с интересом рассматривали находку. В сетке была сгущенка! Пять банок!

Мальчишки подождали пока Чиж оденется, и сев на велосипеды совсем уже собрались уезжать, как Сашка вернулся к дрожащему в мокрой одежде Ивану, протянул руку и сказал. — Спасибо Вань! Ты вечером приходи. Мы костер запалим. Сосиски жарить будем.

— Подумаю, — отвечая на рукопожатие, отозвался деревенский сосед и стал складывать спиннинг.

С мокрой головой Сашке дома появляться было нельзя. К Гусю тоже не сунешься… Свои могут увидеть…Да и переться на другой край поселка радости не было никакой. Ближайшим домом оказалась дача Антона, и после недолгих раздумий было решено отправиться к нему.

Тохина мама, ковырялась в огороде… Поэтому чай мальчишкам пришлось делать самим. Чиж насухо вытер голову полотенцем и поднял авоську, которую бросил у входной двери.

— К чаю в самый раз! — сказал он, доставая из сумки банку.

— Да ты чего! — остановил его Арс. — Вдруг она отравленная. Чего сумка в озере делала? Как туда попала? Может уже давно лежит? Стухла вся.

— Чегой-то стухла? — отозвался Чиж и стал рассматривать дату изготовления, выдавленную на крышке. — Ничего не стухла. Всего три месяца назад сделана. И банки совсем не ржавые. И дырок в них никаких нет. Вы как хотите, а я попробую.

— Я тоже попробую, — подключился к осмотру находки Гусь и, взяв в руки другую банку, стал оглядывать ее со всех сторон. — Вроде ничего… Только действительно, как сумка в озере очутилась? Может еще по зиме кто по озеру ходил и провалился? Надо у Фёдора спросить, ничего ли на озере зимой не случалось…

— Чего зимой! — вдруг опомнился Сашка. — В конце марта нашего председателя, на берегу, кто-то по голове тюкнул. Может это его банки?

— Правда, что ли? Может и его. Спросить надо, — сказал Антон, расставляя на столе чашки. — А тюкнул то кто? И за что, главное?

— Да как ты спросишь? Он же память потерял. В больнице лежит. А кстати… Ведь его же нашла твоя мама!!!

— Да ты что! А почему мне не сказала? — удивился Антон и выглянул в окно, глядя на копошащуюся в грядках мать. — Когда ты говоришь, это случилось?

— Весной! В конце марта. Сторож рассказывал.

— В конце марта… — задумался Антон. — Я тогда еще учился. Мама уехала на дачу, а я с бабушкой остался. Сейчас все узнаем! Мам! Мам! Иди сюда! — закричал он в открытую форточку. — Нам у тебя спросить кое-чего надо…

Мухортова отряхнула от земли руки, поднялась с коленок и пошла к крыльцу.

— Какие вы все-таки ещё маленькие! — улыбаясь, проговорила она, входя в дом. — Ну, ничего без старших еще не можете… Тоша! Что ж ты к чаю ничего ребятам не предлагаешь? Бутерброды режь. Банку с клубничным вареньем открой!

— Да какое варенье, мам! — затряс ее за рукав Рыжий. — Ты почему мне не сказала, что это ты Голубева на берегу нашла? Кто его ударил? За что?

— Да откуда же я знаю! — отмахнулась Антохина мама. — А тебе не сказала — пугать не хотела. Приехала дачу проведать. Шторы решила выстирать. Пошла на озеро полоскать, смотрю — лежит. Ну, председатель наш. Испугалась. Чего делать не знаю. По сотовому в милицию позвонила, а там уж всё и завертелось. Только…, - вдруг запнулась она и замолчала.

— Что только? Снова затряс ее за рукав Антон. — Что только? Ты что-то еще видела? Ты видела, кто это сделал? Ты преступника видела?

— Да нет! Какого преступника! Преступник давно ушел. Я…

— Да что ж такое!? — в сердцах вскричал Чиж и подошел к Антохиной маме вплотную. — Что такое вы видели и не сказали милиции? Ведь не сказали же? Что?! Что?!

— Я не видела, — наконец решилась раскрыть какую-то тайну женщина. — Я нашла!

— Что нашла? — в один голос спросили ребята и замерли в ожидании.

— Я нашла фотоаппарат… — прошептала Тохина мама. Потом она подошла к старому шкафу, встала на цыпочки и поискала что-то наверху. С широко раскрытыми глазами, мальчишки следили, за медленно опускающейся рукой, которая держала большой цифровой фотоаппарат.

— Ни фига себе! — прошептал Гусь и плюхнулся на, слава Богу, стоявший под ним стул.

— Вот это да! — побелевшими губами произнес Антон.

— Обалдеть! — только и смог вымолвить Чиж.

Арсик же не говоря ни слова, подошел к хозяйке и взял фотоаппарат из ее рук.

— Да я бы сказала… Я бы отдала… Но все было не так… Я сначала даже и не подумала…, - сглотнув застрявший комок в горле начала рассказывать Тохина мама. — Я пошла полоскать шторы и, не доходя до берега метров 20 увидела, что в кустах что-то блеснуло. Поставив таз на траву, я полезла туда и вытащила вот это, — и она жестом указала на аппарат. — Я так обрадовалась, что бросив таз у озера, побежала домой. Вот думаю, повезло как! Антохе подарок будет. Потерла фотоаппарат тряпочкой и положила на шкаф. Потом вспомнила про таз и снова на берег бросилась. А когда я Голубева нашла… Мне уже не до фотоаппарата было. Я о нашем пенсионере переживать стала. Пока милицию вызвала. Пока первую помощь оказала… О том фотоаппарате я и забыла. А когда все закончилось. Народ разошелся, Голубева в больницу забрали, милиция уехала… Я о нем и вспомнила. А потом испугалась, что стерла отпечатки пальцев, что крутила его — пытаясь включить. Что меня ругать будут… Потом подумала, что может быть этот фотоаппарат не имеет к этому делу никакого отношения… Но страх то остался… Так и не рассказала тебе ни о чем. Заберите его, мальчики. Не хочу, чтобы он в доме оставался.

Сашка взял протянутый ему Арсиком фотоаппарат и увидел, что это не простенький фотик, который был почти у всех, а вполне профессиональный, крутой цифровик.

— Жалко, что не работает! — с сожалением сказал Сашка, попробовав понажимать кнопки. — И чего теперь?

— Дай посмотреть, — активизировался Гусь. — Чудила! Да у него ж батарейки сдохли.

— Батарейки батарейками, но, сколько он пролежал в кустах, мы не знаем. Весна. Дожди шли. Хотя… Может он водопроницаемый… А может ему каюк. Но мы ведь флешку достать можем и посмотреть, что на нём сфотографировано, — стал размышлять вслух Чижов.

— Флешку… — задумался Гусь. — А у кого компьютер на даче есть?

— У кого, у кого? — рассмеялся Антон. — У Дятлова. Поехали к нему.

Гл. вторая, фотографическая

Сын "новых русских" — Игорь Дятлов, лежал в шезлонге, подставляя свое белое рыхлое тело яркому июньскому солнцу. По участку, размером в футбольное поле, бегали два дога и ловили пастью водяные струи из веселых фонтанчиков орошавших газон. Друзья, понаблюдав в заборную щель за пасторальной картиной, стали кричать противными голосами, — Леопольд! Подлый трус! Выходи!

Игорь встал с шезлонга и подошел к забору, — А-а-а… Это вы… Чего надо?

— Можешь пустить нас к себе? — поинтересовался Сашка. — У нас дело на сто миллионов.

— Да хоть на двести… Чего надо, спрашиваю, — снова задал вопрос Игорь.

— Вот зануда… У тебя комп дома есть?

— Ну, есть.

— Разреши посмотреть кой чего…

— Да говори толком, что посмотреть, иначе не пущу, — пыхтел за забором Дятлов.

— Достал, — разозлился Сашка, — уже ничего не надо. Лучше мы в деревню съездим, может там, где найдем…

— Да погоди ты, Сашка! — одернул друга Арсений. — Слушай, Игорь, а у тебя "карт ридер" есть? Нам флешку одну посмотреть надо.

— Зачем мне "карт ридер"? У меня такой комп навороченный, что туда любые флешки входят. Проходите. Только погодите минутку, я своих оглоедов в клетку загоню.

Мальчишки уже пару раз были на даче у Дятловых, поэтому на навороченный четырехэтажный особняк и находящееся в нём богатство внимания не обращали. Сейчас самым главным для них была информация на флешке. Игорь провел их в свою комнату и включил компьютер. Программа для чтения подобных файлов к счастью там была установлена, и друзья с нетерпением ждали их открытия. Фотографий, к их великому разочарованию было всего три и кроме машин на них практически ничего не было видно. Выглядело это примерно так. На первой фотографии создавалось впечатление, что фотограф стоял в ельнике, а его внимание было направлено на новый "Джип" с московским номером. На второй была запечатлена покоцанная "Газель", а на третьей хорошенькая "Тайота" и крутой "Крайслер". И все это было плохо видно из-за развесистых ёлочных лап.

— Ну и что? — разочарованно спросил Гусь.

— Да. Что это нам дает? — поддержал друга Арсений. — Посеял фотоаппарат, какой-то чудик. Наверное, только учился снимать.

— Да не-е-е… Я думаю, — пожевав губу, сказал Сашка, — что это кто-то из детей. Проба пера, так сказать. В общем ничего интересного… А жаль. Я уже был готов к приключениям.

— Ты всегда готов к приключениям, — съязвил Игорь и, надев боксерские перчатки, стал долбить грушу, привешенную к потолку. Ударив ее раз пять, он снял перчатки, бросил в угол и обиженно добавил. — Как что-то в поселке случается ты тут как тут. Не можешь ты без них, без приключений…

— А тебе завидно, — усмехнулся Сашка. — Сидишь тут сиднем со своим компом и от тоски сохнешь. Тебе бы и хотелось с нами, да не больно звали.

— Нарываешься?! — обиделся Игорь. — Можешь в следующий раз не обращаться. В прошлом году обещали меня взять в поход и что? Пшик. Нету похода! Чуть что так Игорь… А как приключения…так фига с маслом.

— А мы в поход так и не ходили, — просветил хозяина Антон, чтобы тот меньше расстраивался.

— Да ладно уж, — свеликодушничал Чиж, — вечером приходи на поляну. Только не пустой. За тобой закрепляем питание. И побольше. Ок?

Мест отдыха на озере было несколько. Ребята близкие по возрасту Чижовской компании, собирались на пляже. Молодежь тусила на правом берегу, а пенсионеры на левом. Пляж был местом общедоступным. Остальные к друг к другу не ходили, стараясь уважать территориальную неприкосновенность и право на летнюю свободу. У молодежи на правом берегу на большом развесистом тополе висела "тарзанка", с которой они, раскачиваясь, прыгали в воду. Также там была натянута волейбольная сетка, и стоял стол для пинг-понга. Сбоку поляны, лежало несколько бревен окружавших мангал сооруженный из обода старого ЗИЛовского колеса.

На другой стороне озера стоял только длинный стол с кривыми скамейками. Скамейки держались на честном слове, зато стол был хорош. Его столешница была разделена на три квадрата, каждый из которых был разграфлён под шахматные доски. Сделали старики это затем чтобы не таскать лишнюю тяжесть. Шахматные фигурки в небольшом пакетике взять с собой было легче, чем ежедневно таскать весь шахматный комплект. Баталии обычно разыгрывались днём, а вечера пенсионеры проводили на своих участках, лёжа в гамаках или смотря по телевизору новости.

Женская часть населения "Ёжкиного дома" отдыхать, обычно, не успевала. Женщины, как и в городе, всё время готовили, стирали и мыли посуду. Летом к их обычным обязанностям прибавлялся и уход за участками. Целыми днями бедняжки пололи грядки и крутили на зиму плодово-ягодные заготовки. Во второй половине лета все ходили в лес за грибами и тогда по "Ёжкиному дому" разносился, чуть ли не из каждого жилища запах варёных грибов, сдобренных пряностями.

Ночные костры жглись только в двух местах. На пляже — напротив омута и на правом берегу. К пляжному костру могли присоединиться все желающие. Часто приходили родители тусовщиков, бабушки с малолетними внуками и дачники с гостями. Тогда уж начинался большой "шалман". Тут же находилась гитара, фальшивя пели "Милая моя, солнышко лесное" и жарили сосиски. Поэтому "шалманы" назывались соответственно "большой" и "малый". Зависело это от количества присутствующего народа. Тот и другой "шалман" Чижу и его компании нравились. Хотя когда начинался большой, они были только гостями, а когда малый, то инициаторами и хозяевами.

Ближе к вечеру ребята натаскали из леса сухого валежника, с трудом приволокли пару поваленных ветром сосёнок и запаслись бумагой. Летом темнело поздно и поэтому эффект от ночного костра был не таким каким хотелось бы. И тем не менее… В прохладных сумерках от огня было тепло. Создавалось ощущение отрешенности от города и близости с природой. Как было приятно сидеть на скомканных куртках и щурить глаза от искр. Как было трепетно и страшно рассказывать в приближающейся ночи кошмарные истории и, замирая от страха бояться.

На первый летний собралось много народу, и малый детский шалман постепенно перерос в большой. Пришёл из деревни Иван. За Игорем Дятловым увязались родители с полной сумкой продуктов. Старшие Гусевы и Чижовы тоже пришли проведать своих неуправляемых детей, а заодно повидаться с ближними и дальними соседями. На поляне раздавался смех, и слышалась музыка. Кто-то расстелил клеёнчатую скатерть, и все съестное вывалили на неё. Сосисок принесённых Дятловыми хватило на всех. Папа Гриша притащил две упаковки пива, а семья Гусевых сок и лимонад. В общем каждый, что мог, то и принёс. Взрослые рассказывали анекдоты и хвастались своими выросшими за зиму чадами. Дети строили планы на лето и придумывали новые шкоды. Сосиски нанизывали на тонкие прутики и коптили над огнём. Пахло костром, сосисками, лесом, озером. Пахло летом!

К одиннадцати закончились дрова, а искать новые было темно и лениво. Ивана долго не отпускали, а потом пошли провожать по пыльной просёлочной дороге в деревню, пугая друг друга русскими привидениями и африканскими зомби. Вечер, как говорится, удался.

Гл. третья, дошкольная про киднепинг

— Е-ха-ли цыгане

— Ой, да с ярмарки

— Да домой-о-о-ой.

— Они остановилися

— Под….горочкой крутой… — Павел Вениаминович задумался, потом продолжил, — под елочкой густой. — Ему не понравился и этот вариант, — Под тентом у пивной-о-о-ой, — закончил он куплет и потянулся с раскладушки стоявшей между двух смородиновых кустов за следующей бутылкой пива.

— У какой пивной? Под каким таким тентом? — поинтересовалась его жена, накрывая обеденный стол на террасе.

— Цыгане тоже любят пить пиво, — отвечал отдыхающий Павел Вениаминович. — А ты разве не видела? По нашей улице прошли цыгане…

— Ну, все допился, — в очередной раз расстроилась жена и стала звать близняшек обедать. Шестилеток звали Саша и Маша и обе были девочками. Недавно мама им прочитала Муми Тролля Туве Янссон и из всех персонажей книги, больше всех им понравились странные мелкие создания Вифсла и Тофсла. Эти фантастические крошки добавляли к каждому слову частицу "сла", поэтому их язык был очень труден для понимания. С некоторых пор близняшки иначе, как на Машслу и Сашслу не откликались. Им очень хотелось быть похожими на любимых персонажей, и главное, чтобы их разговоры взрослые ни капельки не понимали. Девочки качались недалеко от отдыхающего отца на качелях и, услышав странную песню, подбежали к Павлу Вениаминовичу.

— Папсла?! — затормошили они его. — Папсла! А когда цыгансла прошлисла?

— Да только что. Вы разве не видели? Живописные такие цыганки… В красных юбках до полу.

— Папсла! А что они у нас делали? К нам же в "Ёжкин дом" никогда раньше цыганслы не приходили… — спросила Сашсла и потерла вымазанной в глине рукой, взъерошенную макушку.

— Детей воровать приходили, — не выдержала глупого разговора мама. — Вот не будете слушаться, и вас украдут.

Машсла и Сашсла испугались. Они быстро побросали в рот обед и побежали за дом. Бывали дни, когда отец пиво не пил. Вот тогда то он и построил для девчонок маленький уютный домик, чуть побольше конуры для собаки. Машсла и Сашсла залезли в свою берложку и зашептались.

— Не-е-е, нас не украдут. Мы уже большие, — сказала Сашсла и, сложившись втрое, забралась в картонную коробку стоявшую на полу домика.

— Почем ты знаешь, — отозвалась Машсла. — Украдут. Как пить дать украдут. Дадут в руки гармошку и заставят по электричкам ходить — деньги собирать.

— Как страшно, Машсла!.. — заныла Сашсла. — Они ведь и здесь нас украсть могут.

— Могут, Сашсла, могут, — заверила её сестра. — Давай куда-нибудь еще дальше спрячемся?

— Давай. Так спрячемся, что нас никто и никогда не найдет.

И они спрятались.

Весть о том, что "Ёжкин дом" посетили цыгане, мгновенно разнеслась по всему поселку. Первой о новости услышала соседка справа — Нина Кузьминична. Она полола под забором соседей грядку и волей неволей слышала разговор. По правой стороне вкруг, весть понеслась почтовым дилижансом дальше и часа через два вернулась к родителям Машслы и Сашслы. Принесла новость соседка Вера, тщетно разыскивающая свою пятимесячную дочь.

— Ребят, — закричала она соседям, — вы коляску с Манюней не видели? Вроде бы только что у крыльца стояла. Пропала. Пропала моя девочка, пропала крошка! Это цыгане! Это они её унесли. Вы, наверное, слышали, что в поселок забрели цыгане. Что же делать? Что делать?!

— Надо вызывать милицию! — решительно ответила ей мама Сашслы и Машслы и презрительно посмотрела на спящего мужа.

Вера послушалась совета, набрала на мобильном телефоне Билайновский вызов милиции — 001 и через пол часа местные милиционеры расспрашивали о таборе жителей поселка. Близняшек, жена Павла Вениаминовича тоже не обнаружила. Вместе с соседкой, рыдая и причитая, она бегала по улице и заглядывала во дворы.

— Слышал?! — закричал через забор Гусь Чижу. — Слышал, что цыгане детей украли?

— Офигеть! — задохнулся от новости Сашка. — И чего?

— Как чего? Милиция туды-сюды ездит. Всех расспрашивает. Ты кстати никого не видел?

— Никого… А ты?

— И я никого… Давай туда! Вдруг мы первые цыган найдем?

— Ага. Детей спасём и медаль получим.

— На шею повесим и будем, как дрессированные Бобики по выставке ходить.

— А самое главное, нас после этого никто ругать больше не будет!

Осмотр места происшествия Чижу и Гусю ничего не дал. На гостевой площадке стояла машина Павла Вениаминовича, украшенная шашечками такси. На скамейке у забора сидели две молодые женщины и рыдали, а Нина Кузьминична отпаивала их валерьянкой. Два милиционера собирали крупицы информации и строчили что-то в блокнотах.

Как оказалось, цыганок видели многие. Правда, в показаниях, сколько их было, и во что они были одеты, селяне путались. У кого-то цыганок было две, у кого-то одна, но с ребенком. Мальчишки на велосипедах покрутились между домов и поехали за друзьями. Антон и Арсений тоже захотели стать детективами и получить медали, как у "Бобиков".

На поляне у озера табора не было, при въезде в поселок тоже. Мальчишки уже вспотели от быстрой и бесполезной езды по периметру поселка и подумывали уже отказаться от поиска, как вдруг вспомнили еще об одном укромном месте, которое они не осмотрели.

Недалеко от дач, в лесу, стоял холм, под названием Карауловский бугор. Почему он так назывался, не знали ни местные, ни тем более дачники. Скорее всего, в стародавние времена на нём несли караульную службу некие охранные службы и чуть что страшным голосом кричали — "Караул!". Лес вокруг "Ёжкиного дома" был старым, поэтому местные жители может, и знали историю возникновения бугра, только благополучно забыли. Дядя Фёдор предполагал, что бугор, зачем-то во время войны сделали немцы. Но это было всего лишь предположением.

В этом самом бугре была вырыта, а может, образовалась естественным образом глубокая пещера. Рядом же находилось небольшое болотце, как говорили, с глубокой топью. Всем детям было строго настрого запрещено туда ходить, а за непослушание их строго наказывали. Да и было чего бояться родителям. Говорили, что в прошлом году там утонула корова, а в позапрошлом коза. В начале грунтовой дороги, которая вела к бугру, стоял дорожный знак с изображением красного прямоугольника, в народе имеющем простое название "кирпич", а через дорогу был переброшен шлагбаум с внушительным навесным замком. Когда до бугра оставалось около ста метров, из пещеры стал доноситься плач. Плакал грудной ребенок. Плакал горько, надрываясь, ругаясь, на чем свет стоит на злых цыган, которые его оторвали от любимой матери.

— Что делать будем? — спросил у друзей Сашка, останавливаясь и пряча велосипед в кустах. — За милицией пойдем или сначала сами все разведаем?

— Разведаем, — решил за всех Арсений, и мальчишки с опаской стали подкрадываться к пещере.

— А вдруг эти гады и нас поймают? Поймают. Свяжут. Мы и пикнуть не успеем, — спросил Гусь.

— Ты прав, — поддержал друга Чиж. — Антон — ты беги за помощью, а мы тут потихонечку, не нарываясь на неприятности, все разведаем.

На том они и порешили. Антон по лесной тропинке на велосипеде помчался за подмогой, а ребята, понатыкав себе за уши ветки бузины и, раскрасив грязью лица, постарались слиться с окружающим пейзажем. Картина была — Шварценегер отдыхает.

Младенец уже не жаловался на судьбу, а орал на всю Ивановскую. Но помимо истошных криков, в пещере были слышны и другие голоса…

— Домой хочу, Сашсла! — слышалось изнутри.

— Рано, Машсла. Цыгансла еще не ушли. Вот заберут нас, да посадят на цепьсла, будешь тогда знатьсла. Помнишь песенку, что иногда поет нам папсла…

— Развеселые цыгане

— По Молдавии гуляли.

— И в одном селе богатом,

— Ворона коня украли.

— А еще они украли,

— Молодую молдаванку.

— Посадили на полянку.

— Воспитали, как цыганку.

— Да это же Сашка с Машкой, — удивился Арсений, — и, по-моему, одни. Никаких цыган там нету.

Только Арс произнес эти слова, как около входа в пещеру появился молодой мужчина в кожаной жилетке и с длинными волосами собранными в хвост. Он быстрым шагом вошел внутрь и, через секунду вытащил за уши обеих сестер на свежий воздух.

— А ну, малявки! Признавайтесь, что вы там делали?

— Мы от цыган прятались! — хором заревели Сашсла и Машсла. — Нас цыганслы хотели украсть…

— Какие такие цыганслы? — зло спросил незнакомец, отпуская красные уши девчонок. — Цыганслы, тьфу, цыгане в лесу не живут. Они обычно по полям кочуют. А ну, брысь отсюда!

— Дяденька, а Манюня? — еще громче заревели девчонки.

Тут уж мальчишки не выдержали и вышли из кустов.

— Отдайте нам Манюню и мы уйдем. Мы ничего про вас не расскажем.

— Что не расскажете? — еще больше рассвирепел мужчина.

— Ну… — начал Чиж, — про то, что вы детей украли…

— Никого я не крал! Что вы на меня напраслину возводите. Я сам сюда только что пришел. Забирайте свою Манюню и катитесь! А то будут сейчас вам цыганслы!

Гусь вбежал в пещеру и быстро выкатил коляску с орущим младенцем. Сашка отошел от чужака на безопасное расстояние и сказал ему свою любимую фразу: — I" ll be back!

Парень погрозил мальчишкам кулаком и сделал вид, что собирается за ними погнаться. Ребята вздрогнули от испуга и помчались в сторону дачного поселка. Только Гусь колесами коляски цеплялся за корни, пересекавшие тропинку, поэтому тормозил и кричал: — Подождите!

— А цыганслы, цыганслы ушли? — задыхаясь от бега, спросила у друзей одна из близняшек.

— Это мы у вас хотели спросить, — ответили удивленные мальчишки и, остановившись, переглянулись.

— Так это вы Манюню увезли? Хвостатый действительно ни причем? — спросил, наконец, догнавший ребят Гусь.

— Мы, — хором ответили близняшки и стали еще громче реветь. — Мы боялись, что они украдут и нас и Манюню, поэтому и спрятались…

С победой возвращался Чиж и компания в поселок. Гусь вез коляску, Сашка крепко держал за руку Сашслу, а Арсений Масшлу. Сообщивший новость переживающим родителям и возвратившийся к ребятам Антон, ехал впереди и махал высыпавшим на улицы дачникам рукой. Это триумфальное шествие было замечено всем поселком. Люди следовали за детьми, пытаясь узнать подробности. Все мальчишки поселка завидовали черной завистью неразлучной четверке и мечтали совершить подвиг подобный этому.

Когда "украденные дети" были вручены их матерям, а милиционеры с досадой порвали протоколы и укатили в отделение, проснулся, наконец, Павел Вениаминович, которого так долго не могла добудиться жена и спросил: — Чегой-то у вас здесь стряслось?

— Девочки нашлись… — растирая по лицу слезы, на этот раз уже слезы радости, ответила мама близняшек. — Мы думали, что их украли цыгане, а оказалось, что они сами спрятались в пещере Карауловского бугра.

— Как в Карауловском бугре? Какие цыгане? У нас в поселке отродясь никаких цыган не было, — удивился Павел Вениаминович.

— Да ты же сам их видел! — обиделась на него супруга. — Ты же говорил… Ехали цыгане… Мол, что они пиво любят…

— Ах, цыгане?! — опомнился любитель хмельного напитка. — Так это я пошутил…

Гл. четвертая, для среднего школьного возраста — карательная

Становилось все жарче и жарче. У дачников теперь было лишь две заботы, и обе связанные с водой. Купание и поливка. Купались долго и весело, семьями и поодиночке. Лишь двоюродный брат Сашки — Вадим грустил и купался в одиночестве. Настроение у него было не к черту! Домработником он к родственникам не нанимался! Несколько дней он пытался все делать сам. Стирал одежду, ходил в деревенский магазин за продуктами, а это не много ни мало, а пять километров в один конец. Готовил завтраки, обеды и ужины, мыл полы, косил газонную траву и полол грядки с клубникой. Помощи от Сашки не было никакой. Чиж болтался целыми днями с друзьями и забегал домой лишь для того, чтобы поесть и поспать. Через неделю после отъезда старших Чижовых в Египет Вадим решил принять меры.

— Подъем! — в семь утра прокричал он в ухо спящему брату.

— Ты чего? Вообще что ли? Я летом до десяти сплю, — пробурчал Сашка и укрылся одеялом с головой.

— Подъём, я сказал! — снова крикнул брат и сдернул с Чижа ватное одеяло. — В общем, так. С этого дня живем по армейскому порядку. В семь подъем, в семь пятнадцать тренировка, в восемь завтрак. С восьми до десяти работа по дому. С десяти до трех свободное время, в три обед, а с пол четвертого до шести работа в саду. Ужинает каждый сам по себе. Отбой в десять вечера. Распорядок дня висит на холодильнике. Любые его нарушения будут караться.

— Как караться? — напрягся Сашка и с ненавистью посмотрел на брата.

— Увидишь! — пообещал тот и выйдя из комнаты, громко хлопнул за собой дверь.

— У, казарма! — пробурчал Чиж. Не смотря на то, что он снова мгновенно уснул, спать ему пришлось не долго.

Через десять минут Вадим вылил на него пол ведра холодной воды. Злобно пыхтящему Чижу пришлось вставать, вешать на улице для просушки постельное белье, матрац и делать зарядку. Позавтракав, Чиж вместо мытья полов и закупки продуктов, сбежал к Гусю и завалился спать у соседей в гамаке за домом.

Вернувшись домой, к обеду, Сашка его не получил, а в наказание Вадим заставил его отжиматься сорок раз и полоть грядки. Отжимания были бедой, но грядки оказались трагедией. Весь мокрый от напряжения Чиж сидел над густо посеянной "травой" и с ужасом думал, что же выдергивать. С досады он бы выдернул всё, но мама то, была, ни в чём не виновата. А ведь это она приезжала сюда в майские праздники и сеяла, сеяла. Раньше Вадим кипел от злости, словно чайник на огне. Теперь пришел черед Сашки. Целый день Чиж вынашивал план мести. Перебрал кучу вариантов, но все они были какие-то старые и скучные. — Ну не подбрасывать же ему на стул кнопки или мазать стул клеем "Момент". Всё это было миллион раз в детском киножурнале "Ералаш", — расстраивался он. К вечеру план созрел. Такого, как думал Сашка, до него никто ещё не делал. К вечеру он подготовился к вендетте. В десять часов он был в кровати и читал приключенческую книжку. Вадим заглянул к брату, потрепал по голове, пожелал спокойной ночи и выключил в комнате свет.

— Как с малолеткой… — ворчал про себя Чиж, ворочаясь в постели и боясь уснуть. — Как работать так большой, а как отдыхать так маленький. Ну, ничего вражина, я тебе покажу кто в доме хозяин.

Сашка поставил будильник на три часа ночи, надеясь, что от этого звука Вадим вряд ли проснётся. Через пять часов, проснувшись от звонка, Чиж хлопнул по часам ладонью и встал с кровати. Не одеваясь, он взял необходимые для мщения предметы и тихонько спустился вниз. Дверь к Вадиму в комнату открылась не скрипнув. Брат крепко спал, раскинувшись на кровати и укрывшись тонким одеялом. Чиж медленно подошёл ближе и принялся за работу. Идея была проста до безобразия. Сашка придумал пришить одеяло к матрацу и сделать брату не расстёгивающийся спальный мешок. Тонкая длинная иголка с суровой ниткой легко входила в ткань. Стежок за стежком, сантиметр за сантиметром, Сашка приближался к цели. На арест брата Чижу понадобился час. Тот мирно спал, чуть приоткрыв рот, и Сашке страшно хотелось положить брату в рот муху. Но мухи тоже спали, и искать их было в такое время негде. Да и боязнь разбудить Вадима останавливала жуткое желание, терзавшее Чижа. Стиснув зубы, он дошил третью сторону, крепко накрепко завязал узел, прошелся по нему иголкой несколько раз и довольный поднялся к себе. Угрызения совести его не мучили. Он лег в кровать и моментально уснул. Подъёма в семь утра не было. В десять безмятежно спящего Сашку разбудил топот.

— Подлец! — закричал Вадим, врываясь в комнату Чижа. — Ты значит так! Ничего. Ты у меня теперь попляшешь!

Плясал Сашка и этот день и следующий… Драя в терраске полы, он бормотал услышанную где-то фразу: — Злые вы. Уйду я от вас. — Но уже после обеда отчищая эмалированную кастрюлю от копоти, он стал придумывать выход.

— До возвращения родителей больше двух недель, — размышлял Чиж. — Родители Гуся меня не примут. Скажут, что ответственность за ребенка несет Вадим. Единственный выход, уехать в Москву, к соседке тете Лиде. Скажу, что Вадька срочно улетел домой, поэтому я и вернулся.

Решено — сделано. В первом часу ночи, когда Вадим внизу смотрел телевизор, Сашка, обычным маршрутом, вылез из окна своей комнаты на крышу веранды и по водостоку спустился вниз. Озираясь, тихо вышел из калитки и, сторонясь фонарей, ушел через боковой тупик в лес. Хоть летние ночи и светлые, а в лесу всё же было темновато. Стараясь не споткнуться, Чиж шел ровно посередине тропинки. Кто-то мелкий шуршал в траве, ветер колыхал кроны берез и, несмотря на пресловутую храбрость, мурашки у Сашки по спине всё-таки бегали. Когда до станции оставалось примерно пол дороги, в лесу вдруг что-то страшно затрещало и нечто тёмное и большое появилось на тропинке, перегородив Чижу путь. Панический страх, дотоле неведомый нашему храбрецу парализовал его ноги. Сашка присел на корточки и сжался. Хотелось превратиться в крота и немедленно зарыться в землю. А там уж, в тёплой и влажной земле, скрести, и скрести лапами, пробивая подземный ход, уходя все дальше и дальше от неизвестного страшного чудовища. Но кротом ему быть не светило. Рожденный ходить, лазить под землей не может. Сашка обхватил голову руками и замер.

— Медведь, — с ужасом подумал он и попытался вжаться в землю ещё сильнее. "Медведь" медленно двинулся к нему и, подойдя совсем близко, склонился над мальчиком. В ухе Чижа раздалось тяжелое "медвежье" дыхание, а кожа почувствовала жар. Мягкие губы потыкались в Сашку, и вдруг этот кто-то толкнул его тяжёлой головой. Чиж завалился боком на землю и раскрыл глаза. Перед ним стоял лось. Большой, со смешной милой мордой. И совсем не страшный.

— Уйди! — прошептал Сашка и легонько махнул на него рукой. Лось несколько секунд постоял в раздумье и медленно пошёл прочь от тропинки вглубь леса. Чиж встал с земли и долго смотрел вслед лесному великану. Страх куда-то исчез, будто его совсем и не было. — Может, он со мной поиграть хотел, — подумал Чиж, продолжая свой путь, — а я испугался…

Лесная тропинка кончилась мостиком через небольшую речушку и перешла в заасфальтированную дорожку, по которой до станции было уже подать рукой. Запахло железной дорогой, гарью, цементной пылью, запахами привокзального кафе…

Электричку пришлось ждать минут двадцать. По расписанию она оказалась последней. Сашка боялся, как бы её вовсе не отменили, но электричка все-таки подъехала, очень светлая в ночи и почти пустая.

Внутри было совсем не страшно. Не дебоширили пьяные, никто не приставал с вопросами типа: — Мальчик, а где твои родители и куда ты так поздно едешь? — В другом конце вагона сидел какой-то дед и громко храпел. Ему и вовсе не было до Сашки дела. Огоньки тускло освещали засыпающие пригороды, колеса мерно постукивали по рельсам, и Чижу самому жутко захотелось спать. Он клевал носом, иногда просыпаясь и в испуге оглядываясь по сторонам. И вот когда до конечной остановки оставалось не более двух станций, и ему стало совсем почти не страшно, в вагон вошел милицейский патруль. Сашка сжался и стал вспоминать объяснения, которые он загодя придумал. Лучше всего было бы конечно выскочить на остановке, не вдаваясь в объяснения, но поезд только что тронулся, так что встреча была неизбежной. Спящего деда патруль благополучно миновал, и все внимание сосредоточил на мальчике. Милиционеров было двое. Уставших таких милиционеров, которым страшно хотелось домой. Но такая уж у них работа… Искать потерявшихся, охранять беззащитных, в общем — следить за порядком. А одинокий мальчишка ночью, был полным беспорядком.

— Здорово, — сказал первый страж порядка и плюхнулся на соседнее сиденье. — Куда и с кем? И не фантазировать! Все равно проверю.

— А я и не собирался фантазировать… Мне это не к чему… — пытаясь снова стать смелым, отвечал Чиж. — У меня просто дед храпит. Вот я от него и пересел.

— Храпит, значит, — заулыбался второй милиционер. — Вставай, пойдем на опознание к деду.

Сашка нехотя поднялся и пошёл следом, втайне надеясь, что дед спросонья подтвердит его слова. Надеялся он зря. Дед быстро от него отказался и подталкиваемый милиционерами Чиж отправился на ближайшей станции в привокзальное отделение. Полчаса Сашку мучили всевозможными вопросами, на которые он стойко не отвечал. Ничего не добившись, служивые закрыли Чижа в отделенной решеткой выгородке, вместе с двумя спящими пьяными и косоглазой девчонкой.

— Ты откуда, — спросила она, пододвигаясь и освобождая половину скамейки. Сашка промолчал, но сел рядом и привалился спиной к стене.

— Долго будешь в молчанку играть? — продолжала она разговор. — Ты с вокзалов что ли? Да? Ну и не надо, ну и не отвечай. Что-то ты больно чистенький для вокзалов. Из детского дома сбежал? Правда? Вот видишь? Я никогда не ошибаюсь… Я тоже. Заколебали… Хотела уехать подальше и в монастырь жить уйти. Послушницей. У меня родители погибли, родных нет. Так что кроме детского дома мне ничего не светит. Меня там били. Тебя тоже били? Ты поэтому сбежал?

— Отстань, — буркнул Сашка и закрыл глаза.

— Завтра через санпропускник пройдешь. Тебя налысо побреют и отправят назад, — продолжала болтать девчонка, срывая катышки со старенькой кофты и бросая их на пол.

— Я тебя сейчас сам тресну, — распсиховался Чиж и пересел от раскосой девицы на другую скамейку.

Телефонный звонок заставил Сашку и его соседку вздрогнуть. Один из милиционеров поднял трубку, сказал: — Есть! Понял! — что-то записал в журнале и повесил трубку.

— Ну что там еще? — поинтересовался его сослуживец.

— Снова машину угнали, — ответил тот, принимая из аппарата факс. — На этот раз новенькая "Ауди". Вот, смотри. Тебе такая не попадалась?

— Будем искать! — заулыбался его товарищ.

— Ищи, не ищи… — рассматривая снимок, продолжал первый милиционер. — Второй год ищем. Все без толку. А ты слышал, что владелец вон того угнанного джипа, и он мотнул головой на фотографию на стене, — объявил награду за любую информацию о его машине. Мужик богатый. Он уж, наверное, себе три таких купил. А эта машина для него дело принципа. Машину из под носа увели. Да ладно бы машину. У него тогда у сына день рождения был. А он замотался. Конец дня. Жена по телефону напомнила. Ребенок, мол, подарок ждёт. С трудом уговорил открыть магазин, своего приятеля, хозяина той лавки. Купил велик. Рассчитался. Погрузил на верхний багажник. Пошёл сказать приятелю спасибо, вернулся, а машины нет. Дома не поверили. Жена думает, что у него другая женщина, а сын, что он его не любит. Такая, брат, история. Богатые, вишь, тоже плачут. Обещал ворам отомстить по самое нехочу. А тому, кто найдет — денежное вознаграждение гарантировал.

— Да… Бывает. Только нам с тобой награда не светит. Джипы по рельсам не ездят. Так что сиди Валь и молчи в тряпочку, — второй встал из-за своего стола, потянулся и вышел за дверь. Милиционер по имени Валентин печально вздохнул, раскрыл перед собой журнал со сканвордами и стал их решать.

Удирая от Вадима, Сашка совсем не думал о подобном исходе побега. Игра с милиционерами в молчанку, оказывается, ничего хорошего не сулила. Перспектива быть побритым наголо и отправиться в детский дом ему страшно не понравилась. Очень стало жалко себя, захотелось реветь… Вспомнились мама с папой, друзья по даче, английская спецшкола…

— Надо признаваться, — думал Сашка. — А вдруг уже поздно? Вдруг не поверят? — отчаивался он. — Пусть уж лучше Вадим со своей казармой… Так и быть потрачу на него два часа в день… Я честное слово буду мыть полы и ходить в деревню за продуктами… Только бы не отправили, только бы не отправили в детский дом, — молил он неизвестно кого, с трудом сдерживая слезы.

Собравшись с духом и пересилив свои страхи, он подошел к решетке и тихо позвал:

— Дядь! А, дядь!

— Тебе чего, малец? — спросил милиционер и оторвался от сканворда.

— Я хочу сделать чистосердечное признание…

Рано утром железнодорожный патруль привез Сашку к железным воротам "Ёжкиного дома". Дядя Фёдор Чижа опознал и подтвердил, что родители оставили мальчика на попечение двоюродного брата. Сдавая Сашку плохо соображавшему со сна Вадиму, один из милиционеров отвел того в сторону и вполголоса сказал, но так чтобы Сашка не услышал: — Ты с ним не больно-то… Макаренко! Не в армии все-таки…

После этого случая братья стали относиться друг к другу щадяще. Первый шаг сделал старший. Он починил фотоаппарат! Целый день ковырялся над совершенной японской техникой и, наконец… Аппарат заработал! Что он с ним сделал, никто не знал. Может, просто высушил, может, батарейки заменил. Но этим Вадим искупил все грехи! А потом пошло поехало. Старший брат стал рассказывать Сашке о службе в армии, о своей первой влюбленности, о море, на берегу которого вырос. Научил Чижа играть в шахматы, показал несколько приемов каратэ. Когда Григорий и Вика вернулись из Египта, в доме царила идиллия. Сашкиным предкам братья ничего не рассказали. Они решили, что эта история будет их тайной.

Гл. пятая, для любого возраста — ихтиологическая

Один из дачников, академик Акулов, был ихтиологом — ученым, изучающим рыб. На лето он перевез из города аквариумы на дачу, чем и заинтересовал Чижа и компанию.

Однажды, когда Акулов выгружал из машины очередную емкость, неразлучная четверка как бы по случайности прогуливалась около его дома. Любопытные носы шли за академиком по пятам, и тому ничего не оставалось делать, как пригласить всю компанию к себе в гости.

В аквариумах резвились гуппи всевозможных окрасок, карликовые скатики маша крыльями, подражали своим огромным собратьям, мальки зеркального карпа торопили время, как и все малыши, стараясь поскорее вырасти. Все это было любопытно, но не более. Среди рыбного хоровода, только одна емкость привлекла внимание приятелей. Это был аквариум с пираньями. Рыб было шесть, размером со среднего карася, но с тупыми и наглыми мордами. Они лениво плавали, подозрительно посматривая на мальчишек, и весь их вид говорил, что они сами себе на уме.

— Смотри, смотри какие у неё зубы, вон у той, которая у задней стенки, — шептал, едва дыша, Антон. — Кажется, что она сейчас прокусит стекло и вцепится мне прямо в шею.

— Ага. Не рыба, а какой-то вампир, — усмехнулся Гусь и попытался проткнуть рыбе глаз. Если бы не стекло ему это наверняка бы удалось.

— Да это самые хищные рыбы в мире, после акул, — пояснил Сашка.

— Даже щуки не такие страшные, как эти заразы, — продолжал всех пугать Антон. — Я вот один фильм видел, так там пираньи человека заживо сожрали. Штук двести напало на пловца, и каждая по кусочку от него откусила. Через пять минут от человека остался один скелет.

— Угу, угу… Остались от козлика рожки да ножки. Вот как, вот как, рожки да ножки, — веселясь, пропел Арсений. — Глупая твоя голова! Они нападают только тогда когда чуют кровь! А так… они абсолютно безвредны.

— Ха-ха! Безвредны! — стоял на своем Антон. — А если во время купания ты наступишь на стекло и поранишь ногу? Вот тебе и учебное пособие.

— Какое пособие? — не понял Гусь.

— Да скелетик. У вас разве в кабинете биологии не стоит? У нас стоит. Косточками потряхивает

— Так не бывает! — протестовал Арсений. — Прям таки в пять минут и сожрали! Да ты двадцать пять раз успеешь до берега добраться. Правда, господин академик?

— Ну да, ну да…, - рассеянно отозвался ученый, с интересом просматривавший какие-то фотографии. — Вы абсолютно правы, молодой человек. Страшные! Жуткие создания!

Мальчишки переглянулись и внимательно посмотрели на Акулова. Было непонятно, к чему относятся его слова. То ли к пираньям, то ли к муренам, а именно они и были на снимках. Стало ясно, что ученый сейчас занят и присутствие ребят его несколько тяготит. Надавив на горло собственной песне, они тихо ушли, чтобы не отвлекать человека от работы.

Дня три ребята были заняты другими делами и только на четвертый обратили внимание, что академик часто бывает у озера. Измеряет его глубину и температуру, берет пробы воды, и запускает в водоем мальков зеркального карпа. Все это было безумно интересно!

Причину для визита долго не искали… Антон придумал, что на свой день рождения, который ожидался только в октябре, он выпросит у мамы аквариум. У Тохи пока не было не аквариума, ни рыбок… но информация по уходу за ними была жизненно необходима именно сейчас. Акулова к сожалению не оказалось дома, но его жена гостеприимно угостила ребят мороженым. И тут мальчишкам вдруг резко стало всё не интересно. Они даже не доели мороженое. Аквариум, в котором раньше находились пираньи, стоял пустым!

— Вы же не думаете… — начал Антон и замолчал, с испугом глядя на друзей. Именно об этом все и подумали. Подумали о том, что старенький академик по ошибке выпустил в озеро пираний.

— Он же не того?! — спросил Сашка и покрутил пальцем у виска.

— Того, не того… — изрек Арсений и покачал головой. — Старик в науке. Мог просто по ошибке выпустить хищников в озеро.

— А вы не знаете, когда ваш муж вернется на дачу, — спросил Сашка у хозяйки.

— К сожалению, не знаю, — ответила она. — Он у меня такой рассеянный, прям беда! Вот сотовый телефон забыл. Даже не знаю, когда он теперь вернется.

Мальчишки второпях попрощались и вышли на улицу.

— Вот видишь! Рассеянный с улицы Бассейной, — утвердился в своих подозрениях Антон. — Чего теперь делать то?

— Надо рассказать предкам, — решил Сашка. Все согласились, и они разбежались по домам пугать родителей.

— Обалдеть! — воскликнула мама Вика и всплеснула загоревшими в Египте руками. — Ведь в озере теперь купаться нельзя!

— Ерунда! — возразил Григорий в ответ жене. — Что такое шесть пираний на такое большое озеро? А зиму они в нашем климате не переживут. Замерзнут.

— До зимы еще дожить надо, — возразила Вика. — Большое озеро! Большое озеро! — передразнивая мужа, продолжала она, — А если у тебя даже маленький кусочек во-о-он там откусят, как ты будешь реагировать?

Григорий задумался и решил, что лучше несколько дней не купаться, чем, если что случится, выслушивать от жены обвинения. Найдя на чердаке дома кусок фанеры, он сделал информационный щит, и написал фломастером текст, который звучал примерно так. — "Граждане отдыхающие! Убедительно просим вас воздержаться от купания в период (с такого-то — по такое-то), в связи с неблагоприятной экологической обстановкой в озере", — и подписался. — Администрация.

Поздно вечером, Чижов старший прокрался, стараясь быть не замеченным, на пляж и вбил в землю шест со щитом. Мальчишкам же было строго настрого запрещено рассказывать об этой истории кому-либо, а о появлении в поселке Акулова тут же сообщить родителям.

На следующий день по поселку поползли зловещие слухи. Кто-то предполагал, что в озере из-за сточных вод повысился уровень так называемого болотного газа. Кто-то говорил, что в воде еще с прошлого года болтается утопленник. Вопросами замучили сторожа и недавно выбранную взамен раненного Голубева старшей по "Ёжкиному дому" Нину Кузьминичну. Ответить тем было нечего. Никто ничего не знал. Щит они, мол, не устанавливали, но снять права не имеют. А вдруг!

Дачники предупреждению вняли, и купаться детей на озеро до окончания запрета пускать перестали.

Потом слухи пошли по другому пути. Рассказывали, что к озеру приезжали "гринписовцы" и что-то делали с водой. Откуда жители взяли этих самых "гринписовцев", было непонятно.

Чиж и компания, испуганные сверх всякой меры, несколько дней болтались на участке сторожа, но большей частью висели на железных воротах, высматривая на дороге машину академика.

Акулов появился только через три дня. Выяснилось, что никаких пираний он в озеро не выпускал, а подарил их своему другу, тоже ихтиологу.

Чижов старший обрадовался. Тайна была сохранена, а дачная ребятня не растерзала его на кусочки за отнятые погожие дни. Сашка сбегал на пляж, выдернул зловещее предупреждение и забросил в дальние кусты. В этот же день мальчишки пустили слух, что все в порядке и в озере снова можно купаться. Вечером на пляже народу было как никогда много. Купающиеся говорили, что вода в озере после работы "зеленых" стала намного прозрачнее и вкуснее.

Гл. шестая, народная

Числа восемнадцатого июня Арсик взбудоражил мальчишек пересказом подслушанного разговора.

— Представляете! — громким шепотом докладывал он обступившим его ребятам. — Моя сестра Машка с девчонками в ночь на Ивана Купалу гадать собираются! Говорили, пойдут к мосткам и в воду венки бросать будут!

— А когда этот Купала будет? — спросил Чиж и прищурил глаза, которые выдавали его интерес и показывали, что он замышляет новую шкоду.

— А я откуда знаю, — поджал губы Арсик рассчитывавший получить похвалу об этой информации. — По календарю посмотреть надо. Только не по простому, который карточкой, а по тому, у которого много отрывных листочков.

— Да где ж такой взять? — спросил задумчиво Гусь и вдруг обрадовано воскликнул: — Эврика! Вспомнил! В деревенском магазине такой висит!

Мальчишки оседлали железных коней, имеются ввиду велосипеды, и через двадцать минут раскрасневшиеся и запыхавшиеся ввалились в сельмаг. Прикрепленный к пластмассовой подставке, отрывной календарь действительно стоял на прилавке и листки на нем, начиная аж с 9 мая были не оторваны. Мальчишки навалились на прилавок и стали переворачивать страницы. Причем каждый хотел в данном процессе поучаствовать, отчего листки мялись, а некоторые даже порвались. Никакого Ивана Купалы в календаре не было.

1 июня посвящался Международному дню защиты детей. Четвертое значился, как международный день невинных детей — жертв агрессии. Пятого мир отмечал день охраны окружающей среды.

Восьмого — всемирный день океанов, а девятого был международный день друзей. Далее календарь сообщал, что 14 июня — Всемирный день донора крови, а 17 — всемирный день борьбы с опустыниванием и засухой. 20 июня оказался днем беженцев, а 23 государственной службы ООН. Там были указаны еще какие-то праздничные дни, но мальчишкам это стало не интересно и они только пожалели о том, что не отметили по не знанию девятое июня. День друзей. За этим занятием их и застала продавщица Веруся, которая на некоторое время отлучилась в подсобку. Отругав ребят за смятые листы, она поставила календарь на полку и поинтересовалась, зачем сей предмет им был нужен.

— Какие ж вы городские глупые! — всплеснула она руками. — Ну, ничегошеньки не знаете! Ивана Купалу отмечают в ночь с 21 на 22 июня. То есть сегодня ночью. Это мой самый любимый праздник. Даже Новый год я не так люблю! У нас в селе его раньше весело отмечали. Ребята всех подряд грязной водой окатывали, это для того, чтобы после, все в воде искупались. Девчонки ночью по реке венки пускали. А еще говорят, что в эту ночь людям клады открываются.

— Клады? — переспросил Гусь. — Какие, тетя Вер, клады?

— Ой, смехота, право дело. А еще русскими называетесь! Чему вас только в школе учат! Ровно в полночь надо пойти в лес и найти цветок папоротника. Владеющий им сможет увидеть все сокровища, закопанные в землю, как бы глубоко они не находились, — пояснила продавщица и сложив трубкой старую газету шлепнула по стеклянной витрине. Муха, своими фасеточными глазками увидела приближающуюся опасность и взлетела. Продавщица с улыбкой посмотрела на ребят. — Еще вопросы есть?

Мальчишки переглянулись.

— А еще?… — спросил Антон.

— А еще в эту ночь, бабки баяли, деревья ходят, и спать в эту ночь нельзя.

— Почему нельзя? — спросил Чиж и, проглотив слюну, закрыл рот.

— Нечисть шалит, всякая, — наклоняясь к мальчишкам через прилавок, сказала Веруся. — Лешим, домовым, русалкам… Всем в этот день свобода дана. Вот и творят, что хотят. Все! Отчаливайте! Мне работать надо. Дядю Фёдора вашего поспрашайте. Он мастак байки рассказывать, — и Веруся махнув на ребят рукой снова ушла в подсобку.

Домой мальчишки возвращались медленно. На этот раз они молчали, вели велосипеды рядом с собой и никуда не торопились. Наконец Арсик не выдержал.

— Так чего ж девчонки к реке пойдут? Их же водяной утащить сможет, русалки защекочут, черт в омут затянет, — бормотал он как бы про себя, но как бы ненароком поглядывая на друзей. — Машку жалко! — вдруг всхлипнул он и размазал под носом сопли.

— Ты чего, совсем больной? — остановил пытающегося разреветься Арсения Сашка. — Какие водяные? Какие лешие? Это же русский фольклор! Ты хоть раз в жизни домового видел?

— Я! Я! — встрял в перепалку Антон. — У меня дома домовой живет!

— Прям домовой! Прям и видел! — с сарказмом переспросил Сашка.

— Я и в самом деле не видел, но бабушка… Его моя бабушка видит. Он с ней все время в разные игры играет. То пенсионное удостоверение спрячет, то подсолнечное масло в туалете разольет. Она ему молоко в блюдечке каждый вечер на кухне оставляет, по имени отчеству зовет. Меня ругает, когда я тапками швыряюсь. Говорит, что Пал Ерофеевич накажет. А вот интересно… Может и в правду этой ночью деревья ходят? Мы же на них никогда внимания не обращаем. Стоят себе и стоят. Может они местами меняются? Надоест за целый год на одном месте стоять, а тут такая возможность. К воде, например, поближе перебраться или, наоборот, на горку какую залезть…

— Ребят! Ну, я прям вам удивляюсь. Что ж вы как маленькие! Фантастики начитались что ли? — злился переболевший сказками Сашка.

— Не, Саш, а может и вправду есть на свете что-нибудь не понятное, — вступился за друзей Гусь. — Я, например, помню, что яблоня, которая растет под моим окном, раньше была большой, большой. А сейчас так себе. Она ж должна была расти вместе со мной, а она вроде как меньше стала.

— Это ты, дубина, вырос! Вот и кажется она тебе маленькой, — настраивал всех на путь материализма Чиж.

— А слабо проверить? — заскакал вдруг рядом с велосипедом Антон. — Давайте на деревья тряпочки привяжем, а утром посмотрим, передвинулись они или нет.

— Да мне по барабану, — разозлился на приятелей Сашка. — Хоть весь лес обвяжите. Только никому не рассказывайте, а то завтра над вами весь поселок смеяться будет.

Поужинав, Чиж и компания снова собрались вместе, но на этот раз на свое коронное место, на пляж, они не пошли, а наломав веток и побросав на них сверху сухого разнотравья, устроили себе в ближних с руслом реки камышах лежбище. Гусь прихватил колоду карт и мальчишки резались в подкидного дурака, стараясь не шуметь. Арсений твердо решил подсмотреть за процессом гадания и помочь сестре, если ее станет утягивать в воду водяной.

С правой стороны озера доносилась музыка, визг и беззаботный смех. Ребята постарше уже запалили на своем пляже костер. Ночь долго не наступала. Было тепло и тихо. Озеро засыпало. Чуть дальше, на заболоченном берегу, в траве, крякнула спросонья утка, в воде плеснулась крупная рыба, и снова все затихло. В карты играть было больше нельзя, сумерки плавно опустились на землю, и различать масть стало трудно. Ребята откинулись на спину и стали смотреть в темнеющее небо. Все молчали и о чем-то думали. Антон об аквариуме, который ему обещала мама, Гусь о номерных знаках, Арсик чутко прислушивался к плеску воды, и представлял себе играющих русалок. Только Сашка думал ни о чем-то конкретном, а о чем-то большом. Таком большом, что это даже нельзя было выразить словами. На щеку ему сел белый, почти прозрачный мотылек и Сашкины мысли потекли в еще более странном направлении. Он словно увидел планету Земля с высоты космического спутника. Подумал, что мир, в котором он живет, мал и хрупок. И все в нем взаимосвязано. И трава, и коровы, и он сам. И все это называется круговорот воды в природе. И что ничто не исчезает бесследно, а дает жизнь чему-то новому, еще более прекрасному. И вообще здорово, что он родился и живет! И что у него такие замечательные мама и папа. И что, когда он вырастет, то, может быть, станет летчиком. И что надо быть реалистом и о космосе не мечтать… А может станет сыщиком и будет ловить преступников. Тоже интересное дело. Главное, ставить перед собой высокие планки и их преодолевать, — вот о чем думал Сашка, глядя в темнеющее небо.

С наступлением темноты на мальчишек набросились комары и из кустов, где они прятались, стало раздаваться ворчанье и смачные шлепки. Антону все надоело. Он стал собираться домой, предвидя очередной нагоняй от матери. И тут от дороги послышались легкие шаги девчонок. Они прошли совсем рядом с мальчиками и ступили на длинные мостки, сильно выдававшиеся в воду. На этих мостках, днем дачники полоскали белье, и спала беспризорная собака Найда, когда не рыскала по поселку в поисках пропитания.

Маша была не одна. Вместе с ней ворожить на суженого-ряженого пришли четырнадцатилетняя Наська и восемнадцатилетняя Маринка. В руках девчонки несли сплетенные из трав венки.

— Терлич, терлич! Хлопцев покличь! — громко сказала Маша и опустила свой венок в воду.

— Вадима небось приманиваешь…, - съязвила Наська, сидя на берегу и потуже завязывая травинками венок, чтобы он не расплёлся от воды.

— А хотя и Вадима! Тебе то что!

— Ну и зачем он тебе? Ни кола ни двора! Лимита, одним словом!

— Да тебе то какое дело! У тебя и такого нет! — совсем уж разозлилась Маруська и пошла к мосткам к воде.

Мальчишки потихоньку раздвинули ветки, чтобы лучше видеть и слышать происходящее.

— Про какого это Вадима она говорит, — задумался Сашка. — Не про моего ли? Вот пусть только приедет! Я ему дам! Девкам головы кружить…

Машин венок, судя по громкому печальному вздоху Арсюхиной сестры, медленно ушел под воду. Что это значило, мальчишкам было непонятно.

— Слышь, Арс! — ткнул в бок друга Сашка. — Смотри! Как бы мы родственниками не стали…

Второй ворожить собралась толстая Маринка. Ее венок, почему-то не утонул, а поплыл по течению, чем вызвал ее радостные повизгивания. Когда ворожить собралась Настя, из-за излучины вдруг показалась надувная лодка с сидящим в ней человеком. Человек, не смотря на теплую погоду, был одет в зеленый брезентовый плащ, а капюшон был низко надвинут на голову. Плыл он тихо, совсем не гребя веслами, а плавно скользя вместе с лениво журчащей водой к озеру. Но всего этого, ни девочки, ни мальчишки не видели. Сумерки и густой кустарник закрывали обзор. Лодка выплыла из-за поворота и задела протянувшую вперед руки Настю. Она не удержалась на узких мостках и свалилась в воду. Маринка и Маша заверещали и бросились в воду спасать подругу. Мальчишки, услышав переполох, сорвались с места и тоже бросились к мосткам. Арсений бежал первым, с воплями: — Водяной! Водяной! — и, не соображая, что делает, прыгнул в воду вслед за сестрой.

Подбежавшие друзья помогли ребятам выбраться из воды. Человек в лодке тоже пытался помочь и протягивал весло, чтобы они могли за него ухватиться. Но в ночных сумерках казалось, что мужчина наоборот пытается ткнуть веслом в головы ребят и старается их утопить. Когда, наконец, дети вылезли из воды, мужчина отбросил капюшон, и все увидели, что это не кто иной, как сторож дядя Фёдор.

— Вот бесенята! — проворчал он. — Всю рыбу мне распугали. Удочка из-за вас уплыла. Намок весь! Что мне теперь делать то? Домой возвращаться?

Решения сторожа ребята дожидаться не стали. Большой компанией они пошли к поселку, но тут всех остановил Антон.

— Ребята стойте! — чуть ли не закричал он. — А про папоротник то мы забыли! Я хочу клад найти!

— Тоха! — строго сказал Сашка, — Тоха у тебя все-таки с головой не все в порядке. То деревья бантиками решил позавязывать, теперь папоротник собрался искать! Ты посмотри, какая темень! В лесу можно глаза ветками повыкалывать. Если даже предположим папоротник твой и цветет, то ты его ни в жизть не найдешь! Думаешь ты один такой умный! До тебя вон сколько народу этот цветок искали! И кто нашел? Нет, ты скажи, кто его нашел?!

— Так тебе все и расскажут, — оборонялся Антон. — Вот, я например клад найду и что? Объявление повешу? Ну, может, поделюсь с вами…. А остальное припрячу. А потом, а когда… А когда вырасту, куплю себе на эти деньги какую-нибудь прикольную машину. Феррари например.

— Покупатель фигов! — пробурчал Гусь. — Покататься то хоть дашь?

— Нет вопросов! — заулыбался Антон, — мы ж друзья!

— Какими бы мы не были друзьями, — поставил точку в непонятных спорах Чиж, — а ребятам домой надо. Вы ж не хотите, чтобы они заболели?

Антон опустил голову и понуро пошел вместе с остальными к Речной улице. А чуть поотстав Маша трясла Арсика за плечи и пытала брата: — Нет, ты мне скажи… Ты что за мной следил, что ли? Еще раз рядом с собой увижу… Утоплю!

Гл. седьмая, лошадиная

Зачем мальчишкам понадобились камыши, теперь уже не мог вспомнить никто. Может они ели его нежные молочные основания? Или хотели устроить костер из коричневого пуха. Да это и не важно. Нужны и все тут! Дачная сторона озера была чистой. Около берега не росли кувшинки, вода не затянута ряской, и естественно здесь не рос камыш. Со стороны же деревни наоборот, разрослась острая осока и колючая череда. Как раз напротив пляжа, но с другой стороны озера, рос корявый кустарник, на котором вили гнезда мелкие птахи, а на мшистых кочках откладывали кладки дикие утки. На небольших свободных пятачках воды дерзко выбрасывал ввысь коричневые копья камыш. Именно туда и отправились ребята. Проваливаясь по колено в воду, мягко пружиня на бархатном мху, нарезав уже две охапки камышей, они стали собираться домой, как вдруг услышали в плотном сплетении кустарника чьи-то вздохи и громкое чавканье воды.

— Там, наверное, какой-то пьяный, — испугался Антон и резко повернул к берегу.

— Пошли отсюда от греха подальше, — поддержал его Гусь и присоединился к приятелю.

— Не-е-е… Так нельзя, — возразил Сашка. — А вдруг он тонет? Надо посмотреть. Может, помощь нужна…

Ребята в нерешительности остались на месте, а Сашка стал проламываться сквозь кустарник, все ближе и ближе приближаясь к странному источнику шума. Отведя ветки, он с изумлением увидел удивительную картину. Нечто похожее на лошадь, зацепилось уздечкой за толстый ствол давно засохшего дерева. Это "нечто" проваливалось тонкими ногами в мягкий мох, переминалось и устало дергалось, пытаясь освободиться. Странное создание было сплошь залеплено глиной. Просто панцирь какой-то коркой покрывал уставшее животное.

— Идите сюда! — закричал Сашка друзьям. — Я лошадь нашел.

— Какую лошадь? — подходя ближе, спросил Арсений.

— Иди. Идите все сюда! Да какая же она страшная… У-у-у, бедолага, бормотал Сашка, пытаясь отцепить уздечку от дерева.

Ребята подошли ближе, поохали и стали помогать Чижу. Сломать ствол у них не получилось, зато они его немного нагнули, и уздечка общими усилиями соскочила с дерева. Сашка взял лошадь за узду и повел к берегу. Та послушно пошла за спасителем, с благодарностью поглядывая на него и продолжая вздыхать.

— Чего с ней делать то? — спросил у друзей Сашка, в замешательстве поглядывая на грязнуху.

— Перво-наперво её надо вымыть, — решил Гусь, и все с ним согласились.

Отведя лошадь ближе к своей стороне озера, мальчишки нарвали травы, смочили сухую глиняную корку и, подождав пока она размокнет, смыли её. Лошадь оказалась вполне симпатичной. Может быть и не красавицей, не породистой и не скаковой, но с милой мордой и очень добродушными глазами. Она не брыкалась, не кусалась и послушно стояла во время водной процедуры.

— И чего дальше с ней делать? — снова поинтересовался мнением друзей Чиж.

— Покормить её надо, — сказал вечно голодный Антон и вытащил из кармана бутерброд в целлофановом пакете.

Лошадь аккуратно взяла мягкими губами угощенье и тихонько заржала.

— Это она мне спасибо сказала, — обрадовался Антон. — А можно я на неё залезу? Ребят, помогите!

— Еще чего! — возмутился Гусь. — Ей отдохнуть сперва надо. Потом кататься будем. Давайте её сегодня к дяде Фёдору отведем, а завтра уж решим, что с ней делать…

— Да на кой она ему нужна? — скептически скривился Арсений.

— Не скажи! — поправил друга Рыжий. — Он животных любит. Мне мама рассказывала, что как-то зимой он ёжика решил спасти…

— От чего спасти? — не понял Чиж и нахмурил брови.

— От зимы спасти, — пояснил Рыжий и продолжил рассказ. — От морозов. Снег же уже выпал, а ёжик по дорожкам шлялся. Всё места себе не находил чтобы берложку сделать. Ну, Фёдор его к себе домой и взял. А потом такое началось!!!!!!! В общем ежик не давал ему спать. Шуршал бумажками, катал по полу катушки, хрюкал как поросёнок. Не жизнь, а каторга! Правда! Правда! Я не придумываю. Мне мама именно так и рассказывала. Потом как-то Фёдор с обхода вернулся, а ёжика нет. Тихо в доме. Ну, он обрадовался, думает, ежик свил себе гнездо и завалился спать на зиму. Снял он свой тулуп…

— Ёжик? — подколол Тоху Сашка.

— Да какой ёжик! Фёдор! — не понял юмора Рыжий и продолжал рассказывать. — Снял он тулуп, валенки и плюх на кровать! А ёжик то под простыню забрался! Сторож то наш мягким местом на него и сел! Представляете?

— Не повезло ёжику, — хмуро пробормотал Гусь.

— Да причём тут ёжик. Ничего с ним не случилось! Фёдор его в этот же вечер в лес отнёс. А сторожу то, каково было? Мне его так жалко… Так жалко!

Дядя Фёдор брать лошадь отказался наотрез.

— Да вы поймите, детки. Вдруг она колхозная, а найдут у меня. Ещё обвинят в воровстве. Да и зачем мне лошадь? У меня коза с козлёночком есть. Сарайчик у меня маленький. Повернуться негде. Ей там тесно будет. А кормить? Кормить мне её, чем прикажете? Я сена только для козы накосил. Не-е-е! Я в ваши игры не играю. Ведите-ка вы её лучше в деревню. Пусть там разбираются, чья она.

Ребята понурили головы, и повели лошадь в село. Сначала зашли к Ивану. Тот выскочил на крыльцо, посмотрел на приблуду и сказал, что в их селе таких лошадей отродясь не было. Председатель колхоза от лошади тоже отказался. Правда, дал дельный совет. Известить о находке милицию.

Лошадь от усталости уже едва перебирала ногами. Во время коротких остановок она все время пыталась лечь. Мальчишки жалели бедолагу, но сделать ничего не могли. Местный участковый составил протокол и отправил мальчишек восвояси, пообещав сделать запрос в районном отделении.

Поздно вечером четверка с лошадью снова появилась около дома сторожа.

— Ну, дядечка… Ну, Федечка… — умоляли они старика. — Ну, возьми её к себе жить. Ну, пожалуйста. А сено? Сено не проблема. Достанем мы сена. Много. Лошади с козой на всю зиму хватит.

— Да где ж вы сена столько возьмете? — удивился дед. — Я ж все полянки вкруг обкосил.

— Самое главное, чтобы ты лошадь взял, а сено уж мы как-нибудь добудем, — сказали ребята, в задумчивости поглядывая друг на друга.

Добыть сена оказалось не так просто. Косой косить ребята не умели, да и привезти столько травы, нужна была машина, которой у мальчишек не было. Весь следующий день они ходили по поселку, понурив головы. Идей не было никаких. Прошла еще одна ночь. Утром Сашка проснулся от звука газонокосилки доносившегося с дальнего участка. Старший научный сотрудник Тетеров косил газон.

— Эврика! — закричал Сашка и подпрыгнул на кровати.

Быстро позавтракав, он прибежал к соседям и предложил свою помощь. Тетеров с радостью согласился, недоумевая, с чего бы это озорной Сашка, так рвется работать.

— Дружок! — несколько сомневаясь, спросил он. — Может быть тебе нужны деньги? Так ты только скажи. Я всегда, пожалуйста.

— Нет! Я не за деньги! — отозвался довольный Сашка. Я за просто так. Только… Только… Можно я траву с собой заберу?

Гусь, Антон и Арсений узнав о гениально простом способе добыче сена, с радостью подхватили идею. Единственной загвоздкой оказалась газонокосилка. Казалось бы, что за ерунда! Берешь электро косу и водишь ей по траве. Оказалось, что не все так просто. Существовали меры безопасности. Надо было надевать плотную одежду и резиновые сапоги, а иначе инструкция не допускала к работе. Особенно таких "недоросликов" как Чиж и команда. Как ни странно, но ситуацию снова спас Игорь. Мальчишки шли мимо его фазенды и услышали знакомый треск. В заборной щели был виден печальный Дятел, катящий перед собой по газону устройство на четырех колесах.

— Круто! — пробормотал Арс. — Нам бы такую… Тогда бы нас никто не гонял. Тогда бы нам никакие техники по безопасности были бы не страшны! Может, попросим? А?!

— Ну да, ну да! — подхватил идею Антон. — Заодно и ему газон покосим. Тут ещё что важно. Трава в мешок сама собирается. Не надо её потом по всему полю граблями собирать… Будет как у Тома Сойера, только наоборот.

Игорь был мальчик не жадный. Да дело даже не в этом. Жадный, не жадный. Игорь продолжал надеться, что его примут в команду. Поэтому через несколько минут и трава, и бензокоса были в их полном распоряжении.

Буквально за четыре дня, трава была скошена на всех газонах поселка. Скосить было мало — ее надо было еще и высушить. Крыша сарая дяди Фёдора превратилась в отличную сеносушилку. Жители не знали, как и чем отблагодарить неразлучную четверку и удивлялись такой перемене во времяпрепровождении мальчишек. Бабушки одаривали их банками с ягодами, другие дачники пытались сунуть деньги, но мальчишки от денег гордо отказывались и говорили: — Мы — Тимуровцы! /хотя кто такой был Тимур/ да не один/ и чем в свое время прославился, они не знали/. Ягоды же они с радостью брали и поглощали в несметном количестве.

В итоге лошадь прижилась. Старенькое, но вполне справное седло нашлось на чердаке у дяди Фёдора. И, дав коняге, пару дней отдышаться вся команда начала учиться ездить верхом. Сначала дядя Фёдор волновался и присутствовал при каждом выходе лошади из конюшни. Потом присмотрелся и понял, что добрее и спокойнее существа на свете нет. Успокоился сам и разрешил мальчишкам выводить скотинку на волю, когда им вздумается. Вадим, поступивший в институт и живущий теперь в городе, навещая родственников, тоже пару раз прокатился. Тут и Игорь Дятлов отыгрался… Он катался без перерыва часа два, и докатался до такого состояния, что до дому ему пришлось, чуть ли не ползти. С непривычки ноги болели так… В результате, Чиж и компания, не видели его на пляже после этого, наверное, неделю.

Родители мальчишек были не против трудового воспитания своих неуправляемых чад и к концу лета все четверо уверенно сидели в седле и могли управляться с лошадью, словно опытные конюхи.

Гл. восьмая, девичья. Маруся

Лошадь назвали Маруськой, в честь сестры Арсения. Семнадцатилетняя Маша, будучи подростком, всегда ходила с грязной головой и нечищеными ногтями. Она не вылезала из брюк, да и вообще была больше похожа на пацана, чем на девочку. К семнадцати годам Маша расцвела. — Куда все делось? — удивлялись родители. Ставшую милой и нежной Машу любил весь поселок. Вот и лошадь из грязного найденыша превратилась во всеми любимое существо.

Лошадь будут звать Маруська, твердо решила четверка. Имя сторожу понравилось.

— Марусь, — говорил он ей. — А я скоро для тебя телегу справлю. — Маруся радостно кивала головой и была готова на всё, только чтобы её любили. Потерянным жить на свете очень грустно.

Но тут ни с того ни с сего взбеленилась Машка. Не лошадь. Девушка.

— Я не хочу, чтобы моим именем называли лошадь! — вдруг заерепенилась она. — Еще дразнить станут, лошадью обзывать будут. Придумывайте своей косматке другое имя!

— Да что ты Маш, в самом деле! — утихомиривал сестру Арсений. — Да мало ли как люди зверей называют. Вон у кошек сплошь и рядом человеческие имена. И Васьки и Кузьки, Нюрки там всякие. Что из-за этого париться что ли всем человекам которых так зовут?

— А я не хочу и точка! — бастовала умница-красавица. — Если вы лошадь не переименуете, я вам тако-о-ое устрою, век помнить будете.

Лошадь не переименовали и Маша… затаив обиду, стала вынашивать планы мести. (Можно добавить главу или изменить предложение) на лошади не каталась принципиально, не смотря на то, что Вадим предлагал научить её ездить верхом.

Гл. девятая, трудовоспитательная

На улочках дачного поселка, да и вокруг него были разбросаны пустые банки из-под пива, пластиковые бутылки, обертки от шоколада. Легкомысленные отдыхающие сначала не обращали внимания на мусор, но когда отходы заполнили улицы, жители ужаснулись. И, тем не менее, на объявленный Ниной Кузьминичной субботник никто не вышел, на воскресник тоже и мусор продолжал увеличиваться в размерах, грозя потопить под собой весь "Ёжкин дом". У руководства товарищества деньги были. Еще по осени собирали. Но деньги находились в замороженном состоянии, как и голова Голубева. А забесплатно кто будет работать? Коммунистический энтузиазм в нашей стране давно канул в реку под названием Лета.

С советом помог сторож. По его рекомендации Нина Кузьминична прорезала щель в крышке металлической банки из-под чая и приклеила её клеем "Секунда" к железным воротам. Затем написала объявление с просьбой о пожертвовании на благоустройство поселка и прикрепила банку к воротам. Нину Кузьминичну, соседку Машслы и Сашслы, не так давно на общем собрании дачников выбрали старшей по поселку. А кому еще руководить было? Голубев в больнице. Лучше ему не становилось. А среди активистов Кузьминична была самой активной. И хотя бабушке подкатывало под шестьдесят, энергия в ней била ключом. Рассказывают, что она, не желая быть в зависимости от дочери, открыла небольшой магазинчик. Прибыль он давал небольшую, но на подарки внуку и на безбедную старость ей вполне хватало. Как привлечь народ к общественно-полезному труду Нина Кузьминична не понимала. Не смотря на постоянные мысли об этой беде, ничего путного в голову не приходило. В итоге она решила нанять рабочих, правда, откуда она их возьмет в такой глуши, ей было непонятно. Единственной надеждой остались деревенские. Зарплаты у них были небольшие, а лишние деньги никогда не помешают. Жители Ёжкиного дома, не смотря на некоторую безалаберность, были людьми правильными. Надо так надо! К вечеру в банке собралось около трех тысяч рублей. Нина Кузьминична забрала деньги и отправилась в деревню просить о помощи. Но сколько она не просила председателя (как называется должность?), сколько не умоляла жителей деревни помочь в благородном деле, никто не согласился. — Вот если бы зимой, тогда другое дело. А сейчас?! Сейчас самая страда, — говорили они.

Расстроенная, руководительница вернулась в "Ёжкин дом" и села пригорюнившись на лавочке около своего участка. В то время пока она печалилась, мимо проходил дядя Фёдор.

— Ты чего Кузьминична, словно Аленушка на бережку? — спросил он, подходя ближе.

— Да мусор, покоя не дает, — пожаловалась общественница. Никого найти не могу. Хоть самой поселок убирай…

— А ты наших мальчишек напряги, — придумал дядя Фёдор. — Купи им что-нибудь на собранные деньги и установи приз. За пол дня все соберут. Вот увидишь!

В соревновании приняли участие почти все дети поселка. Приз Кузьминична купила замечательный. Бинокль, с каким-то там многократным увеличением. Такой приз захотел получить каждый дачный ребёнок. Ну, может не каждый. Дятлов, кстати, не пошел… Чиж и компания бинокль захотели. Но в этот раз, так как приз был один, а мальчишек четверо, они решили участвовать в соревновании порознь. Весь мусор собирался за воротами поселка, на гостевой автомобильной площадке. За порядком следил дядя Фёдор. К каждому полному мешку он приклеивал скотчем бумажку с фамилией участника соревнования.

Дальше всех от поселка ушел Сашка. Сначала он собирал мусор на Птичьей улице. Соваться к соседям было неудобно. Но ему хотелось быть первым и на этот раз. Два мешка с его фамилией были уже полными. Ещё бы парочку… И бинокль был бы его. Чиж шел, посвистывая, и изредка нагибался за сигаретной пачкой или пустым целлофановым пакетом. Улица перешла в тропинку, а тропинка повернула к дубовой роще и через полкилометра уперлась в большую поляну. К этой поляне вела узкая грунтовая дорога, по которой мог проехать автомобиль. В небольшом овражке с краю поляны среди лютиков и ромашек валялись какие-то металлические детали. И лом был не какой-нибудь, а автомобильный.

— Вот если бы мы собирали металлолом, то я бы точно был первым, — подумал Сашка, подойдя к трухлявому пню и от нечего делать, ковырнул в нём палкой. Под влажным мхом что-то заблестело. Сашка заглянул в расщелину, ухватился рукой за сияющий уголок и потянул. Это оказался номер от машины. С удивлением Чиж поковырялся в глубине пня и увидел еще один номер. Дюралевых полосок оказалось шесть. Вернее три пары. Каждая с одинаковым набором букв и цифр. Озадаченный Сашка сунул номера в пакет, огляделся вокруг, и не найдя для себя больше ничего интересного пошёл обратно.

Бинокль получил Гусь. Нина Кузьминична торжественно поздравила победителя и вручила ему подарок. Расстроенные ребята, не входившие в знаменитую четверку, разошлись по домам, а друзья пристали к Гусю с вопросами, как тому удалось победить.

— Колись Гусь, — начал Арсений. — Откуда дровишки? Мы же одинаково сначала мусор собирали. Потом ты пропал. Где ты его откопал, мусор этот?

— Да ладно вам… Бинокль, как и фотоаппарат, будет общим. Мне одному он не нужен. К тому же я действительно смухлевал. Я у Павла Вениаминовича все пивные бутылки забрал. Он их под дом прятал, чтобы жена не нашла. Жутко боялся, что она пивную тару обнаружит. Сам мне их из-под дома вытаскивал и в мешки складывал. Оставалось только до дяди Фёдора дотаскивать.

— Гусь! Ну, ты и гусь! — с восхищением сказал Сашка, крутя в руках покрашенный в зеленый цвет, армейского образца бинокль. — Бинокль это конечно хорошо… Только посмотрите, что я нашел!!! — и Сашка вынул из-за пояса джинсов плоский сверток завернутый в газетную бумагу. Когда газета была снята, перед глазами мальчишек появились номерные знаки. Те самые, автомобильные, что Сашка нашел в лесу.

— Ух, ты! — надул пухлые щеки Антон. — И откуда у тебя такое добро?

— Из лесу, вестимо, — машинально ответил Сашка. — Ну и что вы по этому поводу думаете?

— А ты где это взял? Не в ГАИ часом? — Съехидничал Арсик, теряясь в догадках, откуда у Чижа могли появиться парные номерные знаки, да еще и в тройном экземпляре.

— Говорят тебе, в лесу, — довольный произведенным эффектом отозвался Чижов. — Когда мусор собирали, я в лес поглубже ушел, в сторону Карауловского бугра. И там, на поляне, в трухлявом пне я эти штуки и обнаружил… Знаете ребята… Мне кажется, что на той поляне разбирают машины.

— Какие машины? — еще больше удивился Антон.

— Какие, какие… Ворованные! — почти прошептал Чиж и с опаской оглянулся по сторонам.

Гусь, Антон и Арс с испугом переглянулись и тоже стали озираться.

— Так ты точно думаешь, что на том месте угнанные машины разбирают? Может это та банда, про которую тебе путейные милиционеры говорили? — спросил Коля Гуськов и протянул руку к номерным знакам.

— Пошли! Пошли туда! Сами все увидите! — с нетерпением прокричал Сашка и потянул Гуся за рукав.

Гусь покрутил в руках дюралевые дощечки, на секунду задумался и быстро пошёл вдогонку за Сашкой. Антон и Арсений безропотно потащились следом. Почти всю дорогу они бежали. Сашка первый вылетел на поляну в дубовой роще и, остановившись, обвел пространство вокруг себя рукой.

— Видали? — спросил он ребят. — Кругом одни железки. Все раскурочено. Причем выброшенные детали не старые. Сечете?

— Похоже, ты прав, — пробормотал Гусь, ковыряя мысом кроссовки кучу металлолома, засыпанную прошлогодней листвой. — А вон те железки совсем новые. И машины были не русские, а всё иномарки.

— Как ты узнал? — спросил Арсений, подходя ближе к Гусю.

— Да ты сам посмотри. Тут все на английском языке написано.

— Точно. Загадочная история. Коль, что ты про это думаешь? — справился Арс, изображая из себя голкипера и пытаясь попасть масляным фильтром в колесо.

— А думаю я ребята вот что… — начал Гусь и сделал театральную паузу. — Помните те снимки в фотоаппарате? Так вот если я не ошибаюсь, а память у меня вроде нормальная, номера машин на снимках совпадают с этими.

— Обалдеть! — сказал Антон и громко свистнул. — Получается, что мы нашли место, где разбирают ворованные автомобили! А представляете, если мы и самих воров найдем!? Нам же за это медаль дадут.

— По шее тебе родители дадут, — утихомирил его Сашка. — А воры добавят. Если воры поймут, что за ними следят, нас же и убить могут… Хотя… Если по умному…

— Как по-умному? — поинтересовался Арсений. — Мы же все равно не знаем кто они. Что нам следить за поляной что ли?

— Точно! Нам нужно найти укромное место и несколько дней последить за свалкой, — решил Сашка и снова задумался. Только… Что нам в кустах, что ли сидеть. Я вот что придумал. Давайте построим на дереве дом. Пусть не дом. Хотя бы настил положим. Где-нибудь подальше и повыше. У нас же бинокль есть? Есть! По любому все будет видно. Например, вон там, — и Сашка показал рукой на два сросшихся дерева стоящих в отдалении от поляны.

Идея понравилась всем. Теперь самым важным было найти стройматериалы. У Арсения мальчишки втихаря утащили старую вагонку. Сашка притащил в лес гвозди и молоток. Гусь, где-то откопал старый толстый канат, который мальчишки смогли бы использовать вместо лестницы, и работа закипела.

К вечеру того же дня на высоте пятнадцати метров между двумя березами мальчишки устроили смотровую вышку. Канат завязали узлами, чтобы удобнее было по нему забираться наверх, и прикрепили к суку. Настил размером два на два вполне мог выдержать четырех мальчишек. Они немножко на нём потоптались и поправили ветки, чтобы между ними было пространство для обзора. Листва со всех сторон укрывала вышку, и увидеть наблюдателей со стороны поляны или бугра вряд ли бы кто смог. За время строительства на поляне не произошло никаких изменений. Не прошел случайный прохожий, не заехала машина, не собирал грибы грибник. В эту ночь решили дежурить Антон и Гусь. Надо было сделать все аккуратно, так чтобы их не заметили. Необходимо было появиться дома, потусоваться, поужинать и сделать вид что уснул. Потом тихонечко выбраться через окно, по темному лесу добраться до поляны и встать на вахту. До ночного прибытия ребят дежурить остался Чиж, а в двенадцать он должен был передать пост.

Всю ночь Гусь с Антоном просидели на вышке, прислушиваясь и ожидая услышать звук мотора, но ночную тишину нарушал только стрекот кузнечиков и сонное чириканье птиц. В эту ночь на поляне так никто и не появился. Родители исчезновения детей не заметили, хотя они и пришли домой промокшие до нитки. Под утро пошёл мелкий дождь, и ребята вымокли насквозь. На следующий день было решено строить над настилом крышу.

Дня через четыре настил превратился в маленький домик с гофрированной пластиковой крышей, окошком и плохо закрывающейся дверью. Компания приволокла в убежище старую керосиновую лампу, пару фонариков, термос, два старых одеяла и несколько бутылок с водой. А автомобильные номера повесили на стенках на гвоздики. Хотя дежурить они договорились ночью по двое, а днём по одному, все равно всех, как магнитом тянуло в домик. Мальчишек перестали видеть на улицах поселка, на берегу озера, у сторожа дяди Феди. Компания ушла в подполье и затаилась. Так прошла неделя, а на восьмой день Антон засыпался. Его мама, самая нежная из мам, проснувшись ночью, решила подоткнуть сыну одеяло. Увидев, что ребенка нет в кровати, она рухнула в кресло и полчаса просидела в нём без движения. Потом встала, вышла на улицу и села на скамейку в беседке. В восемь утра, когда Рыжий через окно вернулся со своего дежурства, она тихо прошла за ним следом в дом и встала в дверном проеме. Потом сняла с вешалки ремень и молча, подошла к сыну. Антон уткнул лицо в ладони и замер. Ремень прошелся по нижней части туловища три раза и вернулся на вешалку. Мама обняла сына и прижала его голову к своей груди.

— Обещай, что ты больше никогда так не сделаешь… Чтобы не случилось, ты всегда должен ночевать дома.

Антон во время порки не издавший ни звука, от этих тихих слов разревелся и прошептал: — Хорошо, мамочка!

Ребята смирились. Каждый мог попасть раньше или позже в такую же ситуацию. С этого дня в домике решили больше не ночевать.

Гл. десятая, кораблестроительная

Несколько дней прошли в купании, собирании грибов и посиделках у костра. В промежутках мальчишки свистели в травинки, зажатые между большими пальцами, смеялись над всякой ерундой типа — цветы "Анютины глазки". Представляя Аньку Мирохину у которой были бы глаза желтого или бордового цвета. Потом вспомнили о фотоаппарате. Щелкали девчонок, когда те раздевались для купания, а потом сами же краснели и глупо хихикали. Фотографировали Маруську и дядю Фёдора, снимали своих и деревенских, снимали всё подряд, благо памяти на флешке было достаточно.

И вот однажды, укладываясь спать, Сашка рассматривал снимки сделанные ребятами. На одном из кадров Чиж увидел, что на резиновой камере от КАМАЗа сидит вовсе не Иван, которому эта камера принадлежала, а тот самый парень в кожаной жилетке, который надрал близняшкам уши. Удочек было не видно поэтому рыбу он, по всей вероятности, не ловил. Весло было поднято, а лицо у хвостатого повернуто в сторону острова.

Про остров надо сказать особо. Клочок земли находился ровно посередине водоема и был не очень большим, но и не очень маленьким. Приличный такой остров, густо заросший узловатыми деревьями и кустарником.

— Чегой-то он делает на Ванькиной камере? — думал Чиж. — И куда плывет? На остров?

Из-за разных тревожных мыслей сон к Сашке долго не приходил. Лёжа в теплой кровати мальчик прислушивался к ночным звукам. Вот процвиркал кузнечик… Вот где-то на задворках мяукнул кот… Вот порывом ветра ветка царапнула окно… Вот… Вот поехала машина… Причем сначала она стояла, т. е. была где-то в поселке, а потом поехала. А почему не к воротам? И с не полученным ответом на вопрос: — Куда же поехала в три часа ночи машина, Чиж провалился в глубокий сон.

На следующее утро, Сашка, не дожидаясь пока ребята проснутся, отправил всем СМСки с требованием немедленно собраться на берегу озера. Через двадцать минут, то есть ровно в девять часов тютелька в тютельку, все были в сборе. Быстро объяснив ситуацию, Чиж попросил вспомнить, кто из ребят сделал взволновавший его снимок. Все кроме Антона отказались. И раз снимал безалаберный рыжий, свидетелей получалось, не было.

— И чего вы замерли? — справился Гусь. — Плот строить надо. Другого выхода у нас нет.

— Из чего! — с безысходностью спросил Арсений. — Больше доски брать неоткуда. Наши все на настил пошли.

— Да ладно вам… — попытался воодушевить ребят Сашка. — С миру по нитке… Пойдем к дяде Фёдору. Может у него, чем разживемся. У Нины Кузьминичны спросить надо. Может, помочь чем, кому надо, а в обмен нам пиломатериалы дадут. Чего как Ильи Муромцы на печи расселись? Гусь прав. Надо строить плот!

Сашка как всегда оказался прав. Деревяшками мальчишки разжились у Нины Кузьминичны. Она как раз перетаскивала (конечно, не сама, а с неизвестно откуда взявшимися гастарбайтерами) вагончик, стоявший в проулке, на свою территорию. Часть забора работнички сломали и поставили новый — сплошной. Такой, из-за которого ничего не видно. Поэтому пенсионерка щедро разрешила мальчишкам делать с палками все что угодно. Ломать — не строить. Скоро старые слеги и ветхий штакетник были на берегу. У русских есть поговорка — охота пуще неволи. Если бы ребят надо было заставлять делать что-либо подобное, нашлась бы масса причин чтобы увильнуть от работы. При строительстве плота заставлять было никого не надо. К обеду он был готов. Получился, правда, жидковатым и четверых выдержать точно не мог. Мальчишки пробовали плыть втроем, вдвоем… Бесполезно. Как говорил Вадим — Боливар не выдержит двоих. Это про лошадь с таким именем. Так и плот. Выдерживал только одного. Выхода не было. Поиграв в — "камень, ножницы, бумага, цу-е-фа", они составили очередность и первым плыть на остров выпал черед Антона. Остальные разочарованно вздохнули, но подтолкнули плот с приятелем подальше от берега и уселись на берегу ждать. Плыл Антон долго и плохо. Пару раз выронил из рук шест и греб руками. Потом ловил палку и не мог причалить к берегу. Потом плот от него все-таки уплыл и с криками: — Стой, гад! Убью! — Антон вплавь бросился его догонять. В итоге он ничего не осмотрел и, не солоно хлебавши, вернулся на берег. Арсений и Гусь благополучно добрались до острова, но ничего интересного там не обнаружили. Сашка изнывал от нетерпения. Не смотря на пессимизм мальчишек, Чиж надеялся на свою удачу.

— Ничего не могут по-человечески сделать, — бурчал он про себя, резко гребя широкой палкой. — Уж я то что-нибудь найду. Быть такого не может, чтобы не нашел.

Но на острове и впрямь ничего не было. Сашка обошел клочок суши вдоль и поперек несколько раз. Попинал ногами все кочки, обследовал корни стволов, переворошил высокую траву, попрыгал по мшистой трясине. Пусто! Только в одном месте, ближе к берегу, была примята трава. Но траву могли затоптать и ребята. Понять, как тут было изначально, теперь стало невозможно. Сашка сплюнул с досады через зубы, подражая дяде Фёдору и расстроенный вернулся к своим.

— Везде тебе мерещатся детективные истории, — сказал Арсений Чижу. — Что у нас дел, что ли больше нет, чем разыскивать этих глупых воров. Они не лохи чтобы явные следы оставлять. Вот что ты думал там найти? Что?

— Клад! — ершисто ответил Сашка и сев на велосипед, не попрощавшись, уехал домой.

Без Сашки было скучно. Втроем мальчишки потоптались по берегу, вытащили на сушу плот и от нечего делать отправились в свой домик. За несколько дней ветер разметал листву на березах так, что просвет, через который ребята наблюдали за поляной, исчез. Они поудобнее устроились и стали играть в карты. Гусь, злой на Чижа, выигрывал. Он резко бросал карты и сердито пыхтел.

— Дуракам всегда везет, — с иронией сказал проигравший Арсений и собрался спуститься по канату вниз.

— Ты кого это дураком обозвал? — надулся еще больше Гусь и схватил Арсика за полу ветровки.

Еще мгновение и ребята бы сцепились… Из-за какой-то ерунды драка и разрыв на оставшееся лето друзьям был бы обеспечен. Но тут, внизу, чуть ли ни под ними, послышались голоса.

— Ну, и куда ты их дел? — задал вопрос мужской голос.

— А я помню? Вроде в какой-то пень сунул… А может не в пень… — ответил тоже мужской голос, только помоложе.

— Всё-таки ты идиот, Леший! Тебе что сказали сделать? Увезти их на остров и воткнуть глубоко в трясину, а ты? — раздражался все больше и больше первый собеседник.

— Да я ж до этого именно так и делал… Только те… Предпоследние… Устал очень.

— Твоя дурь когда-нибудь выльется нам боком. Ну, куда ж ты их дел… — снова спросил тот, что постарше вороша обломанной веткой траву. Ему что-то ответили, но слышно стало совсем плохо и через мгновение голоса внизу стали удаляться.

Мальчишки, во время разговора, замерли, навострили уши, но ни один не подался к окну, чтобы рассмотреть беседующих. Когда голоса отдалились на большое расстояние, Арсений высунул голову в дверь и осмотрелся.

— Ничего не видно. Ветки весь обзор закрыли. Давайте спускаться. Посмотрим кто это.

Мальчики аккуратно сползли вниз по канату и остановились в растерянности. Было не понятно куда идти. Вчетвером было сподручнее и не так страшно. Двое в одну сторону, двое в другую. А так… Решили идти все вместе. Стараясь не шуметь, крадучись, они перебегали от дерева к дереву, но голосов уже было не слышно. Через некоторое время ребята стали посмелее и стали нарезать круги. Никаких мужчин вблизи поляны и Карауловского бугра не наблюдалось. Расстроенные они пошли к Гуськову и через забор стали звать Сашку.

Виктория вышла на крыльцо и сказала: — Здравствуйте ребята! Саша сейчас выйти не может. Он занимается. У него внеклассное чтение. Приходите часа через три. Поужинает, тогда отпущу.

Услышав голоса друзей, Сашка как кошка, спустился со своего второго этажа на крышу веранды и пользуясь тем, что мама болтает с ребятами, проторенным путем соскользнул по водостоку на землю. Сдвинув в сторону не прибитую внизу палку забора и оказавшись перед носом Антона, он вжался в землю и, приложив палец к губам зашипел:

— Ш-ш-ш…

Друзья упали в траву и наперебой принялись рассказывать о событиях, участником которых Сашка не был. Чиж строя страшные гримасы заставил их замолчать и по-пластунски двинулся за угол Гуськовского дома. Мальчишки за ним. Только там они перевели дыхание и смогли, наконец, нормально поговорить. Выслушав страшную историю, Сашка покачал головой и спросил: — Неужели вы ничего не видели?

— Ничего! Ну, совсем ничего! — ответил расстроенный Арсений. — Там так все разрослось… Потом ветер был… Все ветки перепутал. В общем, Сашка, ты был прав. История эта темная. И что делать дальше я не представляю.

— В милицию надо! — сказал Коля и посмотрел на реакцию мальчишек.

— Погоди ты с милицией! Сначала надо посмотреть, что в той трясине спрятано, — решил Сашка и поднялся с земли. — Может опять номера от машин.

— А почему вы думаете, что преступники в трясине номера спрятали? Может, они там трупы схоронили? — воспротивился Антон. — Да я туда не в жисть не пойду. Начнём искать и на скелет наткнёмся. Я вроде и не трус, но страшно…

— Я не трус, но я боюсь, — усмехнулся Гуськов и поднялся вслед за Сашкой. — Мне тоже, честно говоря, неприятно. Может сначала у Ваньки спросим, кому он свою камеру давал?

Этот вариант устроил всех, и ребята двинулись за пять километров, в деревню. Дорога в село была пустая. Жарко светило солнце. В звенящей тишине, слышно было отдаленное щебетание жаворонка над колосящимся ячменём полем, да редкое мычание коров пасущихся в пойме реки.

Иван, вместе с отцом, ремонтировал баню. На веревках протянутых между вбитыми колами, в женских колготках сохла рыба. Наверное, это было придумано для того, чтобы насекомые не садились на вяленных подлещиков.

— Камера? — удивился Иван вопросу. — Ах, камера… Да я на ней за лето всего один раз плавал. Весной накачал, и она так в конце участка и валяется. Хотите взять? Пожалуйста! Я всем разрешаю. Берите кому надо!

Ваня прошёл к дальнему забору, выходящему на пыльную тропку, разделяющую участок от поля и русла речки. Под сараем, прислоненная к стене, стояла на боку резиновая камера. Сашка легонько пнул её ногой. Камера откатилась сантиметров на пятнадцать и мальчишки увидели, что трава под ней мокрая.

— Вчера кто-то брал, — пояснил Иван. — Или кто-то ночью катался. Может рыбаки? Хотя зачем рыбакам камера? У них лодки есть. Ребята, наверное, наши. Больше некому. Ну, что? Берете?

Поблагодарив Ивана, Чиж и компания, покатили камеру в сторону реки, до которой было то всего сто метров. Бросив её в воду и взобравшись на неё вчетвером, так что высокая камера сильно погрузилась в воду, гребя руками они поплыли к озеру.

— Какая здоровая… — восторженно сказал Антон, долбя резину кулаком. — Ни фига ж себе! Четверых выдерживает! Так на остров и поплывем. Вчетвером не страшно!

По реке камера шла тяжело. Всё время цеплялась за кусты и высокую траву, но выплыв на свободное пространство озера, как-то приподнялась и поплыла легко и свободно. Гусь, который отталкивался от дна прихваченной где-то жердью, направил камеру на остров. Вдруг Арсений что-то заметил на дачном пляже и протянув руку в сторону берега, сказал: — Ребята! Смотрите!

А посмотреть было на что…

На берегу, Нина Кузьминична, ну та, что стала старшей по садовому товариществу, сталкивала в воду плот, который ребята построили из её забора. Для того чтобы объяснить для чего она это делала, придется сделать небольшое отступление.

К Нине Кузьминичне, наконец то, приехал внук. Долгожданный, любимый, заласканный. Родители давали свое чадо бабушке редко, только в случае крайней необходимости. Например, когда уезжали оба отдыхать или когда папа защищал кандидатскую, а мама ему помогала. Поэтому скучающая бабушка готова была выполнить любое желание внука. На этот раз семилетний внук захотел поплавать на плоту.

— Ну, что ты Витенька! — ворковала Нина Кузьминична. — Посмотри из чего он сделан. Это же наш старый забор! Да и вообще! Как же я тебя одного отпущу? Ты же еще не очень хорошо плаваешь!

— Хорошо плаваю! — возражал Витя. — Мальчишки на нём катались и я смогу! А если не разрешишь, то никогда к тебе больше не приеду! Поплачешь тогда! Будешь говорить: — Приезжай Витенька, я всё для тебя сделаю. — А я тебе верить не буду! Поняла?!

— Ангел мой! А если ты утонешь? Как же я жить то буду?

— Хочу! — уперся вредный внук и от возмущения даже топнул ногой.

— Хорошо, хорошо! — смирилась Нина Кузьминична. — Только я сначала его сама проверю. Если он устойчивый, то так и быть разрешу. Только не далеко! Метров десять от берега. Договорились?!

Витя согласно покивал головой и стал тянуть плот к воде. Дородная Нина Кузьминична ему помогла, и плотик через мгновение закачался на воде. Пенсионерка, подобрала рукой юбку и залезла на свой бывший забор. Она с трудом встала на ноги и приняла от внука палку, которой должна была грести вместо весла. Плот резво заскользил по озеру и через несколько минут, Нина Кузьминична оказалась в пятидесяти метрах от берега. Вес у бабушки был приличный. Около восьмидесяти килограмм. Чиж и компания медленно подгребали к месту, где происходил эксперимент и с удивлением наблюдали за происходящим. Как плот выдержал Нину Кузьминичну эти пятьдесят метров — ребята понять не могли. Одухотворенная старушка почувствовала себя капитанами Грантом, Бладом и Джеком Воробьем одновременно. Она резво гребла подобием весла и уже собралась поворачивать назад, как плот стал тонуть.

— Спасите! — во весь голос закричала она и посмотрела на берег. Но с берега её спасать было некому. Там кроме внука Витеньки никого не наблюдалось.

— Помогите! — продолжала кричать женщина, срываясь на визг. Но что самое удивительное! Как бы громко она не кричала, руки бабушка держала по швам и не делала никаких движений. Окаменела, можно сказать! Тонущую Нину Кузьминичну можно было сравнить с крейсером "Варяг". Она, как и он, не сдавалась!

Мальчишки погребли скорее, и когда председательша была в воде по пояс, ребята, наконец, до неё доплыли. Не снимая одежду, они бросились в воду и подхватили её под руки.

— Хватайтесь за камеру! — кричал ей Сашка, но тонущая, ни на что не реагировала.

— Ребята! У неё ступор. Плевать на камеру! Давайте её тащить, — прохрипел Гусь и попробовал повернуть Нину Кузьминичну на спину. Та послушно перевернулась, и мальчишки потащили бедняжку к берегу. Женщина смотрела вверх и бормотала: — Никогда! Никогда!

— Что никогда? — спросил Сашка, вместе с ребятами вытягивая её на берег.

— Никогда вы у меня больше ничего не получите! — ответила она, переворачиваясь со спины на грудь и ползя по мелководью к берегу по-пластунски.

Сашка, услышав такой вредный ответ, достал фотоаппарата из водонепроницаемого пакета, висевшего у него на шее, навёл объектив на Нину Кузьминичну и сделал несколько кадров. Зачем Чиж это сделал, он впоследствии не мог объяснить и сам. Эти злосчастные фотографии сыграют немаловажную роль в нашем дальнейшем повествовании.

Потом ребята ловили всплывший плот, потом на нём охотились за камерой и только часа через два, мокрые и жутко голодные доплыли до острова. Прочесав топь вдоль и поперек, протыкав её палками, они ничего не нашли. Во мху ничего, ну ничегошеньки не было.

— Ну и что нам делать? — удрученно спросил Арсюша, гребя в сторону берега.

— Да хватит нам в воров и полицейских играть, — высказался Гусь. — Пойдем в милицию и все расскажем.

— Что расскажем? Что? — взвился Чиж. — Что я нашёл автомобильные номера? Кстати. А они до сих пор в домике? — ребята, подтверждая, покивали головой. — Ведь мы кроме этого ничего не знаем. Ни кто это сделал, нигде живет… — Сашка задумался. — И потом…Если все расскажем, нам скучно будет. Кроме грибов и купанья ничего у нас не останется…

— Эврика! — как безумный заорал Антон. — Я придумал! Надо все рассказать дяде Феде! Он человек опытный, бывалый. Он придумает что делать.

Дядя Фёдор отнесся к детективной истории с иронией. Ребята рассказывали взахлеб. И про парня в кожаной жилетке, и про домик на деревьях и про номера. Сторож выслушал всё посмеиваясь, а потом вдруг куда-то заторопился. — Некогда мне сегодня ребятня с вами возится. Завтра с утречка приходите. Пойдем, глянем на вашу поляну.

На следующий день, мальчишки уже с восьми утра паслись около железных ворот. День выдался пасмурный. Через каждые полчаса начинался мелкий и нудный дождь, длившийся не долго, но возобновлявшийся снова и снова. Хотелось забраться в кровать, укрыться теплым одеялом и спать, спать. Всегда легкий на подъем Гусь, этим то и отговорился. Он с ребятами к сторожу не пошёл, сославшись на боль в горле и температуру. Это мальчишки сначала так подумали…Что Гуськов, лентяй, притворяется… А температура, у Коли, поднялась в самом деле.

Гл. одиннадцатая, розыскная

Кряхтя и постанывая, дядя Фёдор все-таки вышел из дома и пошел вслед за ребятами к Карауловскому бугру.

— Тоже мне сыщики — рыльщики! — сказал он, дойдя до поляны и вороша палкой начинающие ржаветь железки. — Да этому старью наверное уже лет пять. Это, наверное, кооператоры колхозные здесь свалку устроили. Гараж у них есть. Авто ремонтируют. Ну и кому это, спрашивается, надо деньги тратить, вывозить отходы на плавку. Это же себе дороже. Вот они в лес всякий хлам и вывозят. А вы… Воры, воры…

— А номера, дядя Федь! — возразил Сашка. — Номера, которые я в пне нашел? Они же новые были. Сейчас я вам их покажу, — и он, пробежав сто метров, стал по канату карабкаться в домик. Сашки не было несколько минут. Арсений и Антон, задрав головы, прислушивались к его движениям, чувствуя какие-то нелады. Наконец Чиж высунул из двери голову и чуть не плача проговорил: — Тут ничего нет!

Дядя Фёдор усмехнулся. — Играться надумали, — сказал он. — По лесу со мной прогуляться захотелось? Так чего врать то? Я бы и так с вами прогулялся. Давайте лучше, пацаны, грибы собирать… Вон смотри под березой какой белый стоит. Чур мой!

— Да мы не игрались… — протянул Антон, — номера эти у нас на самом деле были. Может, их воры украли?

— Ага! Воры! — посмеивался сторож, нагибаясь и собирая грибы. — Как они про ваш домик узнали? Ведь его снизу то и не разглядеть. И вор должен быть помоложе. По такой веревочке не каждый то и наверх заберется. Я вот точно не смогу. Лет тридцать назад еще смог бы. А теперь… Эх! Ноженьки, мои ноженьки…

— Были номера! — упрямо сказал слезший вниз Сашка. — Дядя Фёдор! А вы не кому про наш домик вчера не рассказывали? Может так, к слову пришлось. Не нарочно.

— Ба! Какой секрет из этого сделали! Рассказал. Дятлову рассказал. Вы вроде с его сыном Игорем дружите… Он горевал, что сыночек у него целыми днями дома сидит. Мол, вы его с собой играть не берете. Я про домик то и рассказал. Что пусть, говорю, на деревьях интернет поставит. Как это говорится, выделенку в избушку проведет. Будет тогда Игорь и свежим воздухом дышать и в машинку свою играться.

— Всё ясно, — сказал Арсик и заскучал. — Если это Игорь их спер, я ему морду-лица точно намылю.

— Мылить не надо, — отозвался из-под деревьев сторож. — Что вы к тем номерам прицепились? Может, машины те уже давно в утиль сданы, по всем документам списаны. И номера эти никому задаром не нужны. А вы расстраиваетесь. В детективов играете. У меня племянник в ДПС работает. В дорожно постовой службе нашего района. Вы номера то хоть помните? А то я попрошу племяша, он их на компьютере пробьет. Так что ли это у вас называется?

— Называется то так, — задумался Сашка, — только я… Только я, дядя Фёдор, их на память не помню. Антон, Арс?

— И я не помню, — нахмурился Арсений и почесал затылок.

— И я, — сказал Антон и сморщил от напряжения лоб. — Там что-то вроде как "уха" или "ура" было. А цифры точно не помню. Чего их запоминать, когда номера все время у нас были.

— Вот и поговорили, — рассмеялся дядя Фёдор, вылезая из-под берез, с грибами, уложенными в брезентовый плащ.

Сторож довольный удачной находкой вернулся к себе, а мальчишки залезли в домик и задумались. Как оказалось, вспомнить цифры номеров было не проблемой. Ведь машины были запечатлены на фотографиях. Главным было другое. Ответить на два классических вопроса — "Что делать?" и "Кто виноват?".

Когда в мальчишечьей компании кто-нибудь отсутствовал, это сразу становилось заметно. Головы плохо соображали, энергия улетучивалась, идеи не проклевывались. Сашка написал Гусю СМСку и поинтересовался здоровьем. Через мгновение мобильник Чижа завибрировал и телефон сообщил, что "сообщение не доставлено".

— Да что с ним такое? — удивился Чиж. — Телефон, он что ли, заблокировал? Наверное, у него и в самом деле высокая температура и ему не до нас. Вечером загляну. Узнаю в чем дело. Так что, ребята? Пойдем Дятлу морду бить?

— Чуть что, сразу морду, — отозвался Арсений. — Надо сначала выяснить был ли он в курсе. Может, ему отец ничего и не рассказал. Может это Дятлов старший залез?

— Ребят, ребят! — затараторил вдруг Антон. — Ребят! А вы не думаете… Вдруг номера и впрямь дядя Фёдор украл? Сам же сказал — племяш в ДПС работает. Ему и карты в руки. Он же вчера с нами не просто так не пошел. Он может сюда этого ГАИшника направил. Тот номера и взял… Пробить например…

— А чегой-то пробить? Может племянник сам в банде? — возразил Антону Чиж. — Угонщиков же уже второй год найти не могут. Таким образом, это вполне может быть кто-то из ГАИ. Давайте пойдем вроде как на воротах повисеть, или с козленочком поиграть, а там на чай напросимся и всё обследуем. В конюшне например, в сарае… Может там чего нароем… У меня конфеты есть. Мне мама на день ребенка большую коробку дала. Вроде, как и не с пустыми руками… Ну, я не знаю… Пойдем?

Решив прояснить сначала со сторожем, а уже потом мутузить Игоря, мальчишки спустились по канату вниз, и пошли к Сашке за конфетами.

Сначала они попили чай у Чижа, потом обсудили исчезновение номеров и уж только ближе к вечеру намылились к дяде Фёдору. Хозяин тоже пил чай. На столе, под старой яблоней пыхтел самовар, в сопле которого трещали сухие еловые шишки, из заварного чайничка пахло мятой, а ничейная собака Найда стоя на задних лапах, крутилась вокруг оси, выклянчивая сахар. Дядя Фёдор был не один…

За столом сидел серьезный дядька в серой рубашке и дул на дымящийся в чашке чай.

— Так как, вы говорите, ваша фамилия? — спросил гость и хрустнул сахаром.

— Деревянко мы, — ответил сторож. — Из семьи в семеро голов один я холостой остался. Племяши мои высоко пошли. Одна массажисткой в санатории работает, другой в Гаи — дороги патрулирует.

Сашка, услышав фамилию Деревянко, остолбенел. В голове стали складываться пазлы. Ещё немного и все бы ему стало понятно, но тут… Рыжий поперхнулся слюной и закашлялся.

— Вам чего, малышня? — спросил, увидев мальчишек, дядя Фёдор и строго на них глянул.

— Да мы так просто, мы поговорить… — промямлил Рыжий и сконфуженно замолчал.

— А конфеты кому? — озорно улыбаясь справился Фёдоров гость.

— Потом приходите, — так же строго сказал сторож. — Не до вас мне… Не видите разве, гость у меня.

— Да кто ж это будет? — притормозил его мужчина. — Никак знаменитый Чиж и его комания?

— Они это, — пробурчал Фёдор. — Тимуровцы, так называемые. Опять каверзу какую затеяли… Ну, нет мне от них покоя! То лошадь мне на шею повесили, то в лес потащили.

— Мы это, правда… пойдем, — смутился Чижов и пятясь стал отступать к калитке.

— Попозже приходите, — чуть оттаял сторож, — и конфеты не забудьте. На ночь можно еще самовар поставить…

Компания вразвалочку поплелась к озеру, полная недоумения, кого же так серьезно принимал у себя сторож. Предположения были разными. От племянника служащего в ГАИ, до будущего соседа, желающего приобрести в поселке дачу и наводящего справки. Но про главное Сашка друзьям не сказал… Он не сказал им про то, что видел, как в начале лета "оборотень в погонах" поехал вдоль заборов по направлению к Карауловскому бугру!

Спустя час дядьку увидели на лавочке возле дома Голубева. Потом он переместился к озеру и полез купаться (благо к вечеру никого не было) не надев плавки, а как был в семейных трусах. Мальчишки наблюдали за приезжим вроде и не прячась, но все же стараясь не особенно попадаться ему на глаза. Вопрос у них был один. Где же этот дядька останется ночевать…

Пока незнакомец шатался по улицам поселка, мальчишки проголодались. Коробка с конфетами от долгого таскания в руках обтрепалась. Конфеты вылетели из лунок и гремели, стремясь выпрыгнуть по бокам крышки. Их решено было съесть, а на следующий день, если они все таки соберутся к Фёдору, взять с собой пару банок сгущенки, ну той, которую Сашка выловил из озера. А дядька все бродил и бродил по поселку. Нюхал цветы шиповника, разговаривал с Найдой, которая нашла его и прилипла. И вдруг, когда ребята совсем устали и готовы были плюнуть на слежку, серая рубашка мелькнула за поворотом и исчезла. А за поворотом то была родная Птичья улица, на которой соседствовали Чиж с Гусем. Все дома на ней были известны ребятам наперечет. Они пробежали по улице взад и вперед пару раз и ничего не обнаружив, разошлись по домам.

Гл. двенадцатая, про неразменный рубль

Чиж и компания сидели на пляже и от нечего делать бросали в воду камни. Нет. Они не просто бросали в озеро булыжники, чтобы оно вышло из берегов и затопило их дачный поселок. Они бросали по воде плоскую гальку. Бросали и спорили. Кто кинет дальше и сколько кругов по воде даст тот или иной камешек. В радиусе пятидесяти метров не было уже не одного стоящего камушка и им приходилось таскать их с дороги, накладывая в растянутые переда маек. Как всегда побеждал Сашка. Он всегда был первым, и ребята с этим давно смирились. Неожиданно на пляже появилась Нина Кузьминична со своим ненаглядным Витенькой.

— А ну! Прекратить безобразие! Вы зачем камни с дороги берете? Жители покупали, покупали. Деньги собирали, собирали. А они кооперативное имущество разбазаривают! А ну, кыш отсюда!

— Чегой-то с ней? — удивленно спросил Арсений, поднимаясь с песка и торопясь вслед за уходящими от греха подальше ребятами. — Белены что ли объелась? Мы же с ней вроде не ссорились. А?

— Это она мне мстит, — ответил, оборачиваясь к Арсению Сашка. — Я же тогда её мокрую, на карачках сфотографировал и дяде Фёдору показал. Наверное, он ей рассказал. Вот она и буйствует.

— А зачем показывал? — поинтересовался Антон. — Мне бы тоже было неприятно, если бы про меня всякие позорные истории ходили.

— Да ладно тебе… Позорные… Не надо было чужой плот брать. Ничего бы тогда не было. Сама виновата, а теперь на нас зло срывает. Слушайте! А ведь у Кузьминичны черный кот есть! — вдруг разволновался Сашка.

— Может и есть. А тебе зачем? — спросил Арсений и оглянулся на Нину Кузьминичну. Та уже не обращала на мальчишек внимания, а волокла в подоле сарафана с дороги камни. Витенька долго примеривался и бросал голыш по воде. Камень тут же шёл на дно и кругов, к разочарованию бабушки и внука, не получалось.

— Я тут книжку недавно прочитал, — ответил Сашка и оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что его не подслушивают. — В ней рассказывается про неразменный рубль. Понимаете? Отдаёшь рубль, а он опять у тебя в кармане находится. Вот нужно тебе предположим двести рублей… Ты двести раз в карман залезь и двести монеток по рублю из него вытянешь. Правда, здорово?

— Здорово-то здорово, — отозвался Арсик. — Только где ж этот рубль взять? Да и вообще всё это сказки. Антохины деревья ходить не могут, а неразменный рубль, видите ли, существует… Не верю я в рубль твой!

— Да что ты сразу. Не верю, не верю! Тоже мне Станиславский нашёлся. А вдруг?! Вдруг он существует на свете рубль этот неразменный. Раз русский писатель про него написал… Вон Дарвину тоже не верили, не верили. А чего получилось? Хотя нет. Дарвин здесь не причём. Вот! Алёшенька-хорошенький. Слышали про такого? Человечек двадцати сантиметров росту. Я в маминой газете про него читал. Где-то за Уралом дело было. Нашла человечка какая-то бабка и к себе жить взяла. Колыбельку для него сделала. Конфетами и йогуртами кормила. Алёшенькой звала. Потом попала старушка в больницу, а он у неё в избе и помер. Он же спеленатый был. Ходить не мог. От голода бедняга концы и отдал. Говорят, что из Японии целая комиссия приезжала. Скелетик фотографировала. А япошки они умные. Они просто так не поедут. Ну, так что? Пойдем неразменный рубль добывать?

— А чего делать то надо? — лениво спросил Антон, зевнул и сел на старое, поваленное дерево.

— А я что, ещё не рассказал? — спросил Сашка, садясь рядом. — Надо взять черного кота. У Кузьминичны возьмём. И пойти ночью на развилку трех дорог, одна из которых ведет к кладбищу. Там должен появиться мужчина, которому этого кота и надо продать. Взамен он даст нам неразменный рубль.

— А он, чей будет? — спросил Антон и поковырялся носком сандалии в траве.

— Кто? Рубль? Общим будет. Неделю предположим у тебя. Неделю у Арсика.

— А зимой? — продолжал сомневаться Рыжий.

— Зимой по месяцу у каждого будет. В метро будем встречаться, и передавать друг другу.

— А если я потеряю… — продолжал нудеть Антон, явно что-то задумывая.

— Разберёмся, — решил за всех Арсений. — Есть рубль, нет рубля. Не важно! Главное, что вместе, главное, что весело. Встречаемся в одиннадцать около Нины Кузьминичной дачи. Я принесу сумку. Ты, Сашка, чего-нибудь мясного. А ты, Рыжий, валерьянки. Чем-нибудь, да приманим. Решено. Будем ловить кота.

В одиннадцать все были на месте. На этот раз ребята не сбегали, а честно отпросились у родителей. Сказали, что они будут жечь ночной костер на пляже и таким образом объяснили своё будущее позднее возвращение.

Сашка притащил замороженную курицу. Но сколько бы ребята не кричали шёпотом кис-кис, на Снегурочку в курином обличие никто не соблазнился. Зато валерьяновый корень, рассыпанный около забора, своё дело сделал. Прибежал не только необходимый ребятам черный кот, но и голубая русская, и абрикосовый персидский, и палевая сиамка. Сашка раскрыл сумку и попытался засунуть в неё необходимого им кота. Милый, послушный котик по кличке Кузьма сначала сопротивлялся. Потом унюхал любимый запах, стал урчать и тереться о стенки сумки. В общем, больших проблем с котом не было.

Один вопрос был решен, но на пороге стоял второй, не менее сложный. Никто не помнил, где находится сельское кладбище. Сначала все думали, что около церкви, но там его не оказалось. Время поджимало. Необходимо было вернуться домой не позднее часу ночи. Иначе их пойдут искать, а не найдя на пляже больше никуда не отпустят. Наконец мальчишки нашли на окраине поселка черную металлическую ограду, за которой были заметны могильные кресты. Луна стояла невысоко и зыбким, неверным светом освещала мрачные окрестности. Поднявшийся ветер загудел в электрических проводах и в кронах деревьев. У ребят по коже побежали мурашки, и тут же захотелось оказаться в тёплых кроватях. Только уговор был дороже денег, и страху поддаваться было нельзя. Мальчишки в растерянности оглядывались по сторонам, пытаясь решить, что делать дальше. А дальше? Дальше было необходимо найти развилку трёх дорог. Пока они бегали и искали необходимую им развилку, стрелки часов перепрыгнули через цифру двенадцать и пошли в сторону цифры один.

— Может, домой пойдем? — спросил Антон и играючи захныкал.

— Саш, а может и вправду? — поддержал друга Арсений. — Может, завтра все разведаем и пойдем?

— Как же! Разбежались! Вы завтра кота ни за что не поймаете! У кого ещё валерьянка есть? — ребята промолчали, — а-а-а вот так то! Ладно. Так и быть. Ещё минут пятнадцать поищем развилку и возвращаемся.

И только Сашка произнес эти слова, как откуда-то из-за угла ветхих сараев, кренившихся по другой от кладбища стороне улицы, появился дядька в длинном черном плаще и нетрезвой походкой направился к ним.

— Дядь! А дядь! — смело подлетел к нему Сашка. — Дядь! Кота купи!

— Кота? — пьяно отозвался мужчина. — А на фига мне кот? Вы мне ребята номера продайте. Вот за них я вам денег дам. А кот мне ваш и задаром не нужен.

— Какие номера? — попятился Чиж, уже смутно догадываясь, о чём идет речь.

— Какие, какие… Автомобильные, — ответил незнакомец и пьяно икнул.

Услышав ответ, Сашка испуганно отбежал от черного человека, и объятые ужасом ребята помчались домой, в сторону "Ёжкиного дома". На обратном пути кот вдруг начал себя отвратительно вести. Стал шипеть, плеваться и страшно царапаться. Нести его в руках было сущим мучением. Уже на подходе к дачному поселку по всей округе слышались страшные кошачьи вопли. Ребята, прячась в тени заборов, подкрались поближе к даче Нины Кузьминичны и посветили фонариком на то место, откуда раздавались вопли. У забора тусили штук двадцать котов. Некоторые лизали траву, другие дрались, третьи делали и то и другое одновременно. Открыв сумку, Арс вытряхнул Кузьму и вдруг мальчишек осветил яркий свет фонаря. Этот луч был подобен прожектору на сторожевом катере, курсирующем вдоль морских границ нашей родины.

— Стоять! — рявкнул женский голос и снова полоснул светом по глазам. — Стоять! Шаг вправо, шаг влево…

Но приказ Нины Кузьминичны, а это была именно она, был мальчишкам не указ. Они, прикрывая локтями лица, чтобы их не узнали, брызнули в разные стороны и разбежались по домам. "Старшая" по товариществу подошла к тому месту, где ранее стояли ребята, и осветила землю фонарем. В том, что это были все те же мальчишки, она не сомневалась, но их лиц в темноте она разглядеть не смогла и очень на это досадовала. Место, где стояли "малолетние преступники", заросло травой. Трава на глазах пенсионерки медленно распрямлялась, и улики исчезали. Только в одном месте след наполовину отпечатался на песчаной дорожке. Это был мысок маленькой кроссовки. Нина Кузьминична наклонилась и стала его внимательно рассматривать. Потом сняла наброшенную на плечи шерстяную кофту и прикрыла ею след. Не обращая внимания на бушевавших котов, она сходила в дом и нашла в баночке остатки сухого алебастра. Потом залила его водой, помешала и, вернувшись к забору, наполнила углубление раствором. Остатки ночи Витина бабушка не спала, а сидела на кухне и слушала радио.

Чуть свет она поднялась с пригретого за ночь кресла и вышла на крыльцо. Коты после пьяного дебоша разошлись по домам и улица в пять утра была пустынной и тихой. Нина Кузьминична вышла за забор и подошла к тому месту, где ночью было ристалище. Поковыряв прутиком застывший раствор, она отколупнула слепок от земли и взяла в руки. Отпечаток кроссовки был чётко виден.

— Ну вот, голубчики — улыбнулась Витина бабушка. — Теперь вы от меня никуда не денетесь.

В десять утра, Нина Кузьминична, успевшая вздремнуть несколько часиков, вышла со своего участка и пошла к Чижовым. В руках она несла завёрнутый в белую тряпочку слепок кроссовки. Оглянувшись на свой забор, она увидела рядом с ним пару кошек, катавшихся по ёще влажной от росы траве, и злорадно ухмыльнулась.

Мама Вика лежала под тентом на длинных качелях и читала книгу. Увидев гостью, она встала и пошла ей навстречу со словами: — День добрый, Нина Кузьминична.

— Для кого-то добрый, а для кого не очень. Я ведь Виктория Борисовна к вам жаловаться пришла.

— Опять Сашка что-то натворил! — всплеснула руками Вика, а она всегда так делала, когда нервничала.

— Тут понимаете, какое дело… — осторожно начала дипломатичная Нина Кузьминична. — Какие-то ребята ночью рассыпали под моим забором валерьяновый корень. Кошек к двенадцати ночи собралось, видимо-невидимо. Все наши, да плюс, думаю, деревенские. Такое мне устроили… Всю ночь не спала. Боюсь, что мне ещё целую неделю, придётся мучиться. Так это я к чему…

Из-за дома, с газонокосилкой в руках, вышел Григорий, поздоровался и присоединился к разговору. А чующий неприятности Чиж, приоткрыл окно своей комнаты и стал прислушиваться к беседе взрослых.

— Я это к тому, что у меня есть слепок со следа одного из сорванцов. На все сто процентов я, конечно, не уверена, что это ваш Саша сделал. Поэтому нельзя ли этот слепочек к его обуви примерить? — и она протянула маме Вике отпечаток.

— Попал! — подумал Сашка и выглянул в боковое окно. Под окном стоял отец и подкручивал в косилке, гаечным ключом, какие-то винтики.

Викуся в сопровождении Нины Кузьминичны поднялась наверх, и только Сашка успел юркнуть назад в кровать и укрыться с головой одеялом, как они вошли.

— Пожалуйста, смотрите, — прошептала Чижова, нагнувшись к Сашкиной кровати и поднимая с пола грязные прегрязные кроссовки. Нина Кузьминична приложила отпечаток к кроссовке и разочарованно вернула её хозяйке дома. Отпечаток был явно на размер больше и не совпадал по рисунку подошвы. Женщины тихонько вышли из Сашкиной комнаты и закрыли за собой дверь. Чиж тут же вскочил с кровати, влез в свою замызганную обувь и вышел из дома, проторенным путем по водостоку. Ему было необходимо срочно предупредить друзей о надвигающейся опасности.

Мобильный телефон, поставленный на вибрирование, с трудом разбудил, любителя поспать, Антона. С трудом продрав глаза, он нажал на кнопку вызова и сонно сказал: — Убью! — Сашка, торопясь и глотая слова, объяснил другу ситуацию и попросил открыть окно. Через секунду он уже был на месте и быстро переобувался в Антохины кроссовки. Свои же, чуть влажные от росы, он небрежно разбросал по комнате.

— Стой, стой! — вдруг закричал Рыжий, вылезающему из окна другу. — А черепок то мой мы перевесить забыли!

Дело было в том, что у Антона на шнурке кроссовки висел хрустальный брелок в форме черепа. Эту забавную безделушку он выменял у Сашслы и Машслы на свой старый трехколесный велосипед. Рыжий брелком очень гордился и хвастался им при каждом удобном случае. Мальчишки быстро перебросили заметную побрякушку на Сашкины кроссовки и Чиж помчался к Арсению, на ходу изобретая, чтобы придумать для спасения друга. К Гуськову он естественно не пошёл, так как того с ними в эту злополучную ночь не было.

Нина Кузьминична, не солоно хлебавши после визита к Чижовым, отправилась, благо в соседний дом, к Гуськовым. У Коли всё ещё держалась температура, о чём ей в категоричной форме сказала мама мальчика и отправила её дальше, даже не дав приложить заветный слепок к обуви.

Арсений на телефонный звонок откликнулся быстро, и проблему с ним ребята решили очень просто. Арс просто-напросто сбежал.

Мама Антона очень удивилась странной просьбе "старшей" и отвела её в комнату "спящего" сына. Увидев влажные подошвы, Нина Кузьминична насторожилась, но, заметив брелок на шнурке, поверила заверениям Мухортовой, успокоилась и отправилась к Лобановым. Здесь её ждало полное разочарование. Арсения дома не было. Как объяснила его бабушка, он только что ушел в деревню за мороженым.

— Прям Фенимор Купер какой то, — пробурчал Сашка, обмениваясь с Рыжим кроссовками. — Прям роман Следопыт, да и только…

— А кто такой Фенимор Купер, — заинтересовался Рыжий, перенизывая свое хрустальное сокровище с одних шнурков на другие.

— Да был такой дядька в Америке… Про индейцев книжки писал. У них женщины скво назывались, домики из шкур — вигвамами, а боевые топорики томагавками.

— Она, чес слово, больная, — поддержал друзей Арс. — Слепок отлила… Это ж додуматься надо… Соседей напрягает… По домам ходит… Ну, а если бы совпал? Ну, слепок то этот… Чтобы она с нами сделала? Растреляла?

— Зачем расстреляла? В милицию бы заявление написала, и нашим родителям присудили штраф! — пояснил Чиж и с досады плюнул на землю.

— Ни фига себе! — выпучил глаза Рыжий. — Я знал, что она не слишком добрая… Но не до такой же степени! Вот гадюка! Да что мы ей сделали? Кота вернули… Ну, ночку не поспала… Все бывает! У нас как то под домом сигнализация от машины всю ночь орала, так что нам надо было на соседей жалобу в милицию подавать?

— Да ладно вам! Проехали! — подал голос Арс. — Вы мне лучше скажите, что за дядька у нас про номера спрашивал? Может это тот, что с Фёдором чаи гонял?

— Подозрительный тип, — подтвердил Арсиково предположение Чиж. — Мы с этим неразменным рублем главное упустим…

— А давайте под дурочка, как Нина Кузьминична, по соседям походим, — предложил Тоха. — Может, чего выведаем?

Идея была хороша. Только для нее необходимо было придумать причину. Ну не вваливаться же в дом со словами из кино: — Здравствуйте. Я ваша тетя! — Идея про опрос общественного мнения, устроила всех. Тема была наболевшей — "Ваши предложения по благоустройству поселка". Чиж забежал домой за блокнотом с ручкой и друзья отправились опрашивать соседей, не забывая зорко смотреть по сторонам и самое главное выяснить, не приехал ли к ним кто-нибудь в гости.

Павлиновых дома не оказалось, Сойкины копались в грядках и гостей ждали только в выходные. Крыловы попросили очистить общественный колодец, а Перышкины предложили купить сторожу Фёдору берданку и колотушку. Заставить, как в дореволюционные времена ходить ночами по поселку и распугивать воров. Чаем мальчишек нигде не напоили — все были заняты прополкой огородов. Только у Дятловых на звонок домофона отозвался вечно скучающий Игорь, миллионеров сынок предложил зайти ребятам в дом и поесть мороженного.

Игорь привел ребят на кухню, достал из огромной морозилки четыре упаковки мороженого "Магнат" сел на табуретку и выжидательно уставился на друзей.

— У нас дело к твоему отцу, — начал Арс и ни с того ни с сего застеснявшись, снял очки и стал протирать стекла подолом майки.

— Пошли, — добродушно отозвался Игорь. — Он в гостиной сидит с Ник. Ником.

— С каким Ник. Ником? — напрягся Чиж подозрительно прислушиваясь к веселым голосам слышным из большого зала.

— Да это папин одноклассник. На рыбалку к нам приехал. Его вообще-то Николаем Николаевичем зовут. А мы дома по простому — Ник. Ник

Мальчишки ввалились в гостиную и замерли около дверей. Дятлов старший поднялся из кресла и протянул руку Чижу.

— Господин Мегре, собственной персоной!

Дятловский гость, сидевший к ребятам спиной, тоже встал и развернулся к ним лицом. Ник. Ником оказался мужчина чаевничавший с дядей Фёдором!

— Па! — вдруг громко закричал Игорь. — Па! Ты смотри, что у Рыжего к шнуркам привязано!

— Интересно, интересно… — пробормотал Дятлов и нагнулся к Тохиным кроссовкам. — Откуда же ты эту штуковину взял? — поинтересовался он и снял кроссовку с Антоновой грязной ступни.

— Что, это? — с недоумением спросил Рыжий.

— Что, что? Брелок! Ребят! Помните?! — обратился он к Ник. Нику и Игорю. — Я же эту черепушку из Мексики привез. Этот брелок у меня на ключах угнанного Джипа болтался. Так откуда, говоришь, у тебя эта штуковина?

— Выменял… — прошептал Рыжий и стал отступать к двери, шлепая босой ногой по блестящему ламинату.

— У кого выменял? Чего ты трясешься? Не съем же я тебя, в самом деле! Да скажешь ты или из тебя каждое слово выбивать надо!

— Ты чего разорался! — оттеснил Дятлова от Рыжего Ник. Ник — Совсем застращал парня. Давай мы эту штучку снимем со шнурка, а вместо нее я тебе свой брелок подарю. Вот смотри! — сказал Ник. Ник доставая из кармана связку ключей. Видишь? Мини пистолет. Рабочий. Может сделать один выстрел. Правда поранить не поранит, но громкий хлопок от выстрела будет. Напугает так, что мало не покажется. Идет?

— Идет… — пробурчал Тоха, понимая, что лучше хоть что-то, чем ничего. Могли ведь и просто так отнять… А тут пистолет… Да к тому же с одним выстрелом!

— Ну, скажешь мне, кто тебе брелок дал? Очень надо. Правда!

— Я с Сашслой на свой трехколесный велосипед поменялся.

— С какой Сашслой? — растерянно спросил Ник. Ник с недоумением оглядывая компанию.

— Да знаю я эту фантастическую историю, — проворчал Игорь. — Тоже мне, спасители народов! Мелкие девчонки спрятались в пещере, да еще и грудничка с собой прихватили. Весь поселок с ума сходил. Думали цыгане. А эти их нашли. Вот и вся история!

— А почему ты не нашел? — спросил Дятлов старший и дал сыну легкий подзатыльник. — За компом все сидишь. В игрушки играешься… Детский сад — штаны на лямках!

— Да они меня не берут!!! — со слезой в голосе прокричал Игорь и убежал в свою комнату.

— Чегой-то не берем… — попытался обелить компанию Арсений. — Сено вместе косили, на лошади с нами катался. Не берем!..

— Ну, дела! — пожевав нижнюю губу, вздохнул Дятлов и пошел вслед за сыном.

Мальчишки испуганные неожиданными событиями побежали к дверям и, забыв про собак (которые, слава Богу) оказались в вольере, дунули на улицу.

— Ну и что вы про все это думаете? — спросил Арс, когда компания, добежав до озера и упав на пляже, чуть-чуть отдышалась.

— Да кто его знает… — отозвался Чиж. — Номера может и они уперли… А вот машины… Машины не они. Это точно. Кто ж сам у себя воровать будет?

— А может они нарочно сами у себя угнали, чтобы подозрения отвести, — высказал предположение Рыжий. — Может Дятлов самый главный угонщик! Может этот Ник. Ник его правая рука! Может, весь его бизнес на угоне машин построен. Никто же не знает откуда такие миллионы у Дятлова!

— Ну, ты брат даешь! — возмутился Арс. — У них дача с момента основания поселка. Сначала маленький дом был, потом уж они эти хоромы построили… Да если бы что подозрительное было, мы бы давно заметили…Пошли лучше к Гусю, узнаем как он там. А то бросили друга… Хоть новости ему расскажем.

Гл. тринадцатая, Карауловская

Гусю стало лучше. Температура спала и на следующий день, мама обещала его отпустить гулять, категорически запретив купаться. Если озеро отменялось, то надо было придумать новое развлечение. И они пошли пытать девчонок — откуда у них появился хрустальный череп. Сашла и не думала запираться. Честно призналась, что нашла брелок в бугре, когда они Машслой прятались там от цыган. Теперь надо было сбегать к Карауловскому бугру и все там обшарить. С какой это стати там оказался брелок от угнанного автомобиля? Хотя… Сашсле и Машсле верить было нельзя. Они были такими растрепами и фантазерками! Однако проверить стоило. А вдруг! Вот чем черт не шутит? И уже в восемь утра компания была на ногах и по заросшей тропке отправилась к Карауловскому бугру.

В лесу было тихо, лишь птицы щебетали в кронах деревьев, да шуршали в кустах ёжики. К огромному удивлению ребят вход в пещеру перегораживала крепко сбитая дверь. Трава вокруг бугра была затоптана. В кустах валялись опилки и обрубки стоек, уходящих глубоко в землю. На двери было два замка. Один навесной — амбарный, а второй внутренний — врезной. Подергав за ручку и поняв, что дверь даже не шелохнулась, расстроенная команда залезла в свой дом на деревьях и стала думать.

— Ну и кому это надо? — Не выдержал молчания Гусь.

— Представления не имею… — отозвался Сашка. — У Кузьминичны в Правлении и так денег нет. Деньги то у Голубева, а Голубев сами знаете в больнице… На уборку территории с трудом собрали, а тут дверь! Стройматериалы раз. Работа два. Сомневаюсь, что это наши.

— Ну, тогда получается, что это угонщики дверь вставили, — высказал свое мнение Арсений. — Третьего то не дано!

— Да какие угонщики! — взорвался Сашка. — Угонщики бы давно все вывезли. Ведь тучи над ними сгущаются. Кто-то за ними следил. Фотографии точно об этом говорят. Номера у них украли. Я, в смысле, украл. Им сейчас не весело. Будут они рядом с поселком что-то прятать! Это кто-то из своих. Чтобы дети сюда не ходили. Коль! А ты когда за коляской в бугор заходил, ты ничего там не видел?

— Там увидишь! — расстроенно нахмурился Гусь. — Темно же было. И вообще мне было не до оглядок. Мне бы коляску схватить и бежать! Там же хвостатый над душой стоял.

— Ну тогда кто? — прошептал Рыжий и с верхотуры боязливо огляделся по сторонам. В кронах деревьев никого не было. Это было так уморительно, что ребята не выдержали и рассмеялись.

Гл. четырнадцатая, мышиная

Наступил август… Прошла считай одна треть лета… Неделя шла за неделей и как-то ушла на нет история про раненного Голубева, про угонщиков автомобилей. Были другие развлечения, более интересные… Мальчишки уже стали забывать про пропавшие автомобильные номера, про банки сгущенки в авоське, про странные фотографии…Про Ник. Ника, который погостил недельку у Дятлова и уехал. Забыли другие ребята, но не Чиж! А жизнь шла своим чередом…

Мышей в поселке не было. То ли кошки выручали, то ли ежики за порядком следили… И тут, нежданно-негаданно, у Антохи в доме завелась мышь. Повела себя гостья по-хозяйски. Стала лазить, где хотела. Шуршала пакетами, грызла сухие корки, а главное… Главное, она не давала спать. В идеальной ночной тишине поселка ясно слышалось поскрипывание старой мебели, капанье воды из рукомойника и довольное попискивание жирующей мыши. Правда, правда! Антоха мог поклясться в этом на чем угодно. На библии, на учебнике математики, на метриках, подтверждающих его рождение. Ему казалось, что с каждым днем мышь прибавляла в весе и издаваемые ею звуки становились все громче и громче. Засыпал Антон быстро, но проснувшись ночью, долго лежал, вслушиваясь в звуки издаваемые старым домом и зловредной мышильдой. И как не хотелось вылезать из теплой кровати, но Антону приходилось вставать и прогонять мерзавку. Так бы все и шло, но однажды ночью он увидел, что его мама стоит у окна и плачет. О чем она плакала, он не знал. Может быть о папе, который ни с того, ни с сего ушел к другой женщине… А может быть она злилась на гадкую мышь и расстраивалась из-за своей беспомощности. Мамины слезы Антоху доконали. — Пропади пропадом этот "Гринпис"! — думал он, ворочаясь в кровати. — Завтра же расскажу все ребятам. Может быть, они что-нибудь придумают.

"Совет в Филях", состоявший из Чижа и компании заседал около двух часов. Мальчишки перебрали кучу вариантов, но, ни одно из предложений не было принято единогласно. Гусь советовал купить простую мышеловку и лишить мышь жизни за просто так. Чтобы, мол, неповадно было. Чиж советовал снова поймать кота Нины Кузьминичны и подержать его пару дней в Антохином доме. На что Арсик в красках расписал истекающую кровью мышь в кошачьих зубах, и эту идею отвергли как и все остальные. Антон злился на друзей, за их бесхребетность и сам придумывал способы, не рассказывая о них приятелям. Ему вспомнилась мышеловка, о которой он прочитал в каком-то журнале. В ней использовали такой же принцип, как и в борьбе с тараканами. На бумажку был нанесён толстый слой клея и пришедшая подкормиться животинка вляпывалась в него всеми четырьмя лапами. Потом мышь можно было отнести в лес и отпустить на волю. — Но где такую мышеловку можно купить? — размышлял Антон, понимая, что в поселковом магазинчике, он такую штуку не купит.

— Идея! — воскликнул вдруг Гусь и шлепнул Антона по затылку. — Я придумал! Супер-пупер, дердерибрахвост!

— Не томи, колись. Какая у тебя такая разэтакая гениальная идея, — осадил его Чиж, лениво ковыряясь сухой травинкой в зубах.

— Не боись! Все будет в шоколаде! — счастливо воскликнул Гусь и потащил всех к себе домой.

Бросив ребят на веранде, он побежал на кухню, и все дальнейшие его действия сопровождались грохотом. Через несколько минут он вернулся к мальчишкам, крепко сжимая в руках трехлитровую банку с остатками клубничного компота, коробку с вафельным тортом и маминой резинкой для волос. Ребята смотрели на него с изумлением, не смея остановить зашкаливший поток энергии. В итоге Гусь уселся на пол, вытряхнул торт из коробки, а банку пустил по кругу, предлагая друзьям допить ее содержимое. Уговаривать было никого не нужно. Через несколько мгновений от компота и тортика остались рожки да ножки.

Взяв пустую банку, Гусь сцедил остатки сока в рот и зажал ее между коленями. Затем вытряс на пол вместе крошками кальку, в которую был обернут торт, и натянул бумагу на горловину. Вслед за тем он растопырил пальцы, как голливудский Фредди Крюгер, и скатил с них резинку на кальку, зафиксировав, таким образом, бумагу на горлышке. Потом с довольным видом оглядел ребят, ожидая поощрения. Но Чиж и компания, внимательно следившие за его манипуляциями, продолжали с недоумением смотреть на приятеля так ничего и не понимая.

— И чего? — спросил Чиж и мотнул головой в сторону странной конструкции.

— Твоя моя не понимает? — изумился Николай и оглядел троицу.

— Бабочек что ли пойдем ловить? — спросил Арсик и скривив губы, покачал головой.

— Каких бабочек, каких бабочек! — вдруг снова разволновался Гусь и приподнял банку. — Мышеловка! Самая лучшая в мире мышеловка!

— Ага! — разочарованно хмыкнул Антон. — Лучшая в мире банка с калькой!

— Погоди Тоха! — почему то шепотом сказал Гусь и стал шарить по карманам, пытаясь в них что-то найти. В одном из бездонных отверстий, он выловил завернутую в бумажку бритву и, развернув обертку, сделал лезвием на кальке крест на крест два разреза. — Теперь глядите что получается! Вот сюда мы кладем вафли! — и он аккуратно положил на тонкий разрез несколько крошек, — потом делаем для мыши лестницу… Она забирается, ест, и… Проваливается в банку!

— Да… промычал Арсик и, стараясь быть похожим на маму, с псевдо изумлением приподнял брови. — Ты прав. Все гениальное — просто!

Стараясь не растрясти крошки, мальчишки двинулись к Антохиному дому. Вид у них был таинственный и поэтому привлекал внимание.

— Что в банке? — спросила из-за забора Машсла и приподнялась на цыпочки, чтобы лучше разглядеть ее содержимое. В банке было пусто, и Машсла оценивающе окинула ребят взглядом.

— Много будешь знать — скоро состаришься! — грубовато ответил Гусь и, засмотревшись на близняшку, споткнулся о дорожную выбоину. Половина крошек слетела на дорогу и раздосадованный Гуськов, стараясь больше не отвлекаться, двинул дальше.

По всему было видно, что Чиж и компания затевают новую игру. Машсле жутко захотелось принять в ней участие, но вспомнив цыган и Карауловский бугор, она лишь поскоблила тапком землю и никуда не пошла.

Банку установили в большом старинном шкафу на кухне. Именно из него чаще всего слышались ночью посторонние звуки. Пакеты с сахаром и крупой ребята сдвинули вбок, а к горлышку банки приставили палочку. Помотавшись по дому еще с полчаса, они нарезали бутербродов с колбасой на всю компанию, и пошли на озеро.

Этой ночью Антон спал как убитый. Половицы не скрипели, мама не плакала, а мышь не шуршала. Проснулся он в семь утра от стука в окно.

— Рыжий! — позвал кто-то снаружи. — Ты еще спишь что ли?

Антон приподнял голову с подушки и открыл глаза. Веки у мальчишки слипались, и зрение никак не хотело ни на чем фокусироваться.

— Кого там нелегкая принесла, — недовольно подумал он.

Тоха встал и растер ладонями лицо, заставляя себя проснуться. Удалось ему это, честно говоря, с трудом. Пошатываясь, он добрел до входной двери и отбросил крючок, замыкающий на ночь дверь. На пороге стоял Гусь и чуть ли не трясся от возбуждения.

— Ты, поди, ночь не спал?! — недовольно пробухтел Антон и как то медвежьи расставляя ноги, пошел в дом. Ноги заплетались, а пальцы на ступнях заворачивались внутрь и скребли старый линолеум.

— Уснешь тут! — заполошенно прохрипел Гусь и без спроса побежал на кухню. Тут же проснувшийся Антон помчался за ним следом и где-то на середине кухни они, упав на колени, проехались по скользкой поверхности и остановились у шкафа. Гусь, дрожащими руками потянул за дверку, и… мышь сидела в банке!

Маленькая такая, серенькая мышка. С умильной мордочкой и пушистыми усами. Гусь осторожно вынул банку из шкафа и поставил на обеденный стол. Антон присел на корточки и стал рассматривать свою мучительницу. Ничего особенного в той не было. Рыжий с досадой помотал головой, недоумевая, как такое нежное, беззащитное создание может выпить у людей столько крови! Ну не в прямом конечно, а в переносном смысле. Антон натянул шорты и майку, влез в кеды, заминая задники, и прислушался. Мама еще спала. Он представил, как она его будет хвалить за свое спасение, и довольно улыбнулся. Мальчишки бросили в банку половинку яблока и побежали за друзьями. Чиж и Арс никогда бы им не простили торжественный спуск корабля на воду, ну в смысле, выпуск мыши в лес.

В то время, пока пихаясь и стараясь друг друга обогнать, Антон и Гусь мчались по улочкам поселка, Антохина мама проснулась и вышла на кухню. Она включила чайник, насыпала в чашку быстрорастворимого кофе, бросила туда же кусочек сахара и залила все кипятком. Потом, с ароматно пахнущим напитком она присела к столу и обнаружила перед собой банку. Антохина мама, была подслеповата, но с утра очки почти никогда не надевала, предпочитая видеть мир в размытых очертаниях. Держа в одной руке чашку с кофе, она, заметив стоящую посередине стола банку, придвинула ее к себе и заглянула внутрь. Мышь, увидев нечто надвигающееся на нее сверху, подпрыгнула, стараясь видимо ухватиться за нос и таким образом спастись из узилища. Мама от неожиданности завизжала и облила себя горячим кофе. Когда бедная женщина отдышалась и снова заглянула в стеклотару, мышь лежала на дне, подняв лапки кверху. В это же мгновение в дом ввалилась вся честная компания и, подбежав к столу, замерла.

— Ты ее убила? — почему то шепотом спросил Антон маму и вопросительно взглянул на родительницу.

— Я… Я ничего такого не делала, — словно оправдываясь ответила та и снова заглянула в посудину.

— А почему вы кричали? — поинтересовался Чиж, рассматривая дохлую мышь через стекло.

— А она меня чуть за нос не укусила, — всхлипнула хозяйка и словно обиженный ребенок поджала нижнюю губу.

— У нее случился инфаркт, — констатировал произошедшее Гусь и засунул руку в банку. — Разрыв сердца, можно сказать. Ну и чего теперь делать? Кошкам отдать? — он осторожно взял мышь за хвост и вытащил страдалицу из стеклянной посуды. Антохина мама услужливо подставила бумажную салфетку, и маленькое чудовище сиротливо затемнело серой шкуркой на белом фоне.

— Не-е-е, — твердо сказал Антон. — Никаким кошкам я ее не отдам. Раз мы виноваты в ее смерти, то нам и расплачиваться.

— И чего? Что ты с ней делать то будешь? — поинтересовался Арсик, переворачивая на салфетке мышь кончиком шариковой ручки. — А знаешь! Если ее не похоронить, то она превратится в призрак и будет являться к тебе по ночам.

— Не будет! Нам и в правду ничего другого не остается, — сказал Антон и очень серьезно посмотрел на друзей.

Мальчишки переглянулись и поняли друг друга без слов. Следующие пятнадцать-двадцать минут были посвящены сборам, а потом… Потом…

По улицам поселка, под смешным названием "Ёжкин дом", шагала траурная процессия. Чиж пытался воспроизвести на игрушечном кларнете похоронный марш венгерского композитора Шопена. Гусь, двумя крышками от кастрюль в паузах изображал литавры. Арсик, за неимением других музыкальных инструментов, ёрзал по старой стиральной доске двумя железными вилками. Впереди этого шествия шел Антон, неся на вытянутых руках коробку из-под духов накрытую бумажной салфеткой.

К маленькой процессии подбегали другие ребята, живущие в поселке, живо интересовались происходящим и присоединялись к процессии. Кто-то хлопал целлофановым пакетом, надувая и сдувая его с оглушительным треском. Кто-то гудел на губной гармонике. Машсла и Сашсла приперли отцовский аккордеон, и честно поделив клавиатуру, сжимали и разжимали меха.

Похороны мыши разбудили весь поселок. Недовольные взрослые выглядывали из окон, подходили к заборам и с недоумением наблюдали за странным шествием.

Процессия остановилась на опушке. Игорь Дятлов, желавший принять активное участие в этой странной игре, приволок с собой лопату и без утверждения четверкой места похорон, стал копать яму.

Чиж повернулся лицом к ребятам и сказал: — Тише. Я сейчас что-нибудь скажу. Значит так… Мышь! Прости нас! Ты пала смертью храбрых! Безвременно, можно сказать, почила.

— А что значит, почила? — подняв руку, как на уроке, спросил Виталик, внук Нины Кузьминичны.

— Не мешай! — дернул его за штанину Гусь. — Потом объясним.

— Спи спокойно, дорогой товарищ! — продолжал Чиж и принял из рук Антона коробочку. — Крышку, крышку давай! — прошептал он, снимая с коробки салфетку. — Ой! — заморгал он вдруг глазами. — Мышь! Ее нету!

— Как нету? — чуть ли не хором воскликнули ребята и уткнули носы в коробку.

На белой атласной ткани никого не было. Мальчишки переглянулись и нахмурили лбы, пытаясь сообразить как такое возможно.

— Может ты ее выронил? — спросил Чиж у Антона и потряс рукав его рубашки. В рукаве было пусто.

— Ничего я не выронил! — возмутился Рыжий, но напуганный такой вероятностью, стал ощупывать себя за разные места.

— Слушайте! — Какие же мы идиоты! — воскликнул вдруг Гусь и улыбнулся. — Мышь же не умерла! Она просто упала в обморок. И пока мы ее несли, от нашего грохота она очнулась!

— Очнулась и выпрыгнула! — поддержал Колю Арсений, видя набухающие у Антона в глазах слезы. — Ура! Мышь воскресла! — громко крикнул он и подпрыгнул.

Увидев прыгающего Арсения, другие ребята тоже стали прыгать. В итоге группа детей на поляне стала напоминать стадо сумасшедших зайцев. Кто-то достал петарду, и в небо взлетела звездочка, рассыпавшаяся мелкими искрами. Так закончилась история про маленькую серую мышку, которую пытались заживо похоронить.

Гл. пятнадцатая, опасная!

Потом были сборы грибов, ягод. Ночевка с Чижовым и Гусевым старшими в палатках в лесу. Большая рыбалка, также с папахенами. Времени на криминалистическую работу у Сашки не оставалось совсем. И тут!

Все стали готовиться к большому шалману. Ну, помните, это когда на берегу озера ближе к вечеру собираются все желающие и поют под папы Гришину гитару — Солнышко лесное. Вскладчину родители купили уголь и жидскость для розжига. Сосиски в этот раз у детей не прокатили и пришлось родителям покупать мясо. Да так, чтобы до отвала. Чтобы на всю зиму запомнилось. Чтобы кто сколько съест! А не, — Вот тебе шампурик, а вот это тебе… — В общем завертелась карусель и все были вроде как при деле. Да тут еще, прогорел старый мангал и Дятлову пришлось раскошелиться и заказать новый в деревне. С запиской к отцу Ивана отправили Игоря с Сашкой. Причем в данном случае Чиж был просто так, для прикрытия. На всякий случай. А то мало ли… Деревенские они такие… Схлопотать можно ни за что. В итоге Сашок пошел вместо телохранителя. А ему что?! Телохранитель это тоже ничего. Очень даже круто.

Дятловский трехскоростной велосипед мчался по дороге с быстротой птицы. Сашка, не смотря на все усилия, за ним не поспевал. Майка намокла от пота, дыхание сбилось, а настроение упало ниже плинтуса. — Ну и чёрт с тобой! — задыхаясь, пробурчал он, и остановил свой велик. — Пусть твой отец настоящих телохранителей к тебе приставляет. Я тебе не нанимался, в догонялки играть. Вот если бы у меня такая машина была, еще неизвестно, кто кого бы обогнал.

Чиж, бросил велик на обочину, а сам сел на краю дороги. Дорога была высоко, а внизу было поле. Зеленое, зеленое. А по полю бродило коровье стадо и щипало траву. Вдалеке виднелся лес и пахло так сладко, сладко…

— Ты чего расселся? — спросил Игорь, угнавший вперед метров на триста и вернувшийся назад. Сашка демонстративно молчал. — Ты чего? Из-за велосипеда? Да? Ну, хочешь, махнемся? Только вон до того столба, — и Дятлов махнул рукой куда-то вперед. Только ты далеко не уезжай и меня не бросай! Идет?

Санька недовольно кивнул, оседлал крутую машину и погнал. Ветер шумел в ушах, в лицо бились мелкие насекомые, но чувство восторга от скорости, было непередаваемым! Доехав до указателя — "Сычовка", он плавно притормозил, и едва нажимая педали, вернулся назад. Игорь, себя не особенно утруждая, медленно катил по кромке дороги. Сашка благодарно на него взглянул и снова рванул вперед. Таким манером они доехали до указателя и уж там обменялись велосипедами.

Мальчишки доехали до деревни, потом свернули с центральной улицы и неторопливо поехали к дому Ивана. Из местных мастеровых только он все умел чинить и что самое главное он не пил водку! Его сыновья, вертясь около него целыми днями, тоже кое-чему научились. Так что мангал, наверное, могли бы сварить и братья, но Дятлов старший приказал идти к отцу, а Игорь привык, в отличие от Чижа, отца слушаться.

— Ты со мной не ходи, — сказал Игорь и аккуратно прислонил велосипед к забору. — Постой тут. Не потащим же мы велики с собой по всему участку?

— А ты чего, один говорить будешь? — ухмыльнулся Чиж и демонстративно бросил свой покоцанный драндулет, в траву.

— Да я по быстрому. Чего там говорить? Записку отдам. Спрошу сколько стоит. Скажу, что отец не обидит, лишь бы из хорошего железа сделал, чтобы надолго хватило и ну и домой поедем.

Но по быстрому не получилось. Дом был закрыт и ни на огороде, ни в гараже никого не оказалось.

— И чего теперь делать? — расстроился Игорь, переживая, что не смог выполнить поручение отца.

— Ну-у-у я не знаю, — злорадствовал Сашка, понимая, что снова становится необходимым. — Думаю, что надо поехать в ремонтные мастерские. Ну, туда, где Иванов отец работает.

Около мастерских Игорь снова оставил Сашку сторожить свой крутой велосипед, а сам пошел внутрь авторемонтной базы. Пока Дятлов искал мастера, Сашка огляделся. Из серого, силикатного кирпича здания, раздавался лязг металла, скрежет каких-то механизмов и урчание моторов. Пахло соляркой и машинным маслом. Рядом с воротами стоял мотоцикл с коляской, груженной какими-то коробками. И вдруг из мастерской вышел человек. И не просто человек, а именно тот парень в кожаной жилетке, которого так долго разыскивали мальчишки. Осмотревшись вокруг, он взял коробку и понес ее внутрь. Сашка, присевший до этого на корточки и рассматривающий цепь на Игоревом велосипеде, оказался не замеченным. Парень отнес одну коробку, за ней другую, а Сашка сидел за велосипедом ни жив ни мертв. Из мастерской вышел Игорь и с недоумением на него посмотрел.

— Ты от кого прячешься?

— Да от этого, в кожаной жилетке… Очень подозрительный тип. Похоже, это он в пень номера запрятал, которые ты, кстати, у нас упёр. Ты это… Давай езжай на моём велике, а я пока за ним послежу.

Игорь покорно взял Сашкин велик и медленно отъехал от мастерской. А Чиж, улучив момент, когда хвостатый войдет в мастерскую, тоже ретировался. Спрятался Сашка за местной библиотекой и, держа велик наготове, стал ожидать предполагаемого угонщика. Минут через десять послышалось тарахтение мотоцикла, и Чиж увидел, что хвостатый миновал читальню и двинулся по дороге к дачному поселку. Вскочив на велосипед, Сашка что есть мочи крутил педали стремясь нагнать парня. И не смотря на навороты в Игоревой машине, угнаться за мотоциклом ему не удалось. Единственное, что он успел заметить, это то, что незнакомец к садовым участкам не поехал, а свернул влево и покатил мимо озера вдоль заборов. Дорога там была одна и Сашка, понадеялся, что деваться тому будет некуда кроме как… Кроме как… Дорога упиралась в Карауловский бугор!

Не доезжая до бугра, Сашка слез с велосипеда, закатил его в кусты и осмотрелся. Мотоцикл стоял около двери, и что самое интересное дверь то была открыта. Парень, облокотившись о косяк, разговаривал с кем-то по сотовому телефону. Чиж, стараясь чтобы его не заметили, прокрался к березам, на которых находился их подвесной домик и полез наверх. В преддверии осени мальчишки разобрали свои вещи, и только Сашкина рында прикрученная проволокой к толстому суку, медленно покачивалась от легкого ветра. Еще на полу домушки оказалась катушка лавсановых ниток и фонарик с умершими батарейками. Совершенно не понимая зачем он это делает (так, на всякий случай) Чиж привязал к болту выполнявшему теперь (вместо серебряной ложки, которую отняла мама) роль языка, крепкую нитку и потихоньку её разматывая, спустился вниз. Никогда ничего не боявшийся Сашка вдруг струсил. Нужен был совет. Помощь. Простое человеческое слово. И друзья в этом серьезном деле были не помощниками… Тут нужен был кто-то старше, опытнее. Но кому можно было все рассказать? Родителям? Сгребут в два счета и из дома не выпустят, а хуже того в город увезут. Сторожу дяде Фёдору? Он в числе подозреваемых. Фамилия у него Деревянко, а его племянник весьма подозрительный тип. Дятлову? Этот вообще в числе первых на место руководителя банды угонщиков. И такое на Сашку напало одиночество, что захотелось все бросить, спрятаться в своей комнате и поплакать в подушку.

Хвостатый продолжал с кем-то разговаривать по телефону и то отходил от двери, то снова к ней возвращался. Потом убрал аппарат в нагрудный карман и вошел внутрь бугра. Сашка за это время подбежал к бугру с другой стороны и попытался забраться наверх. После двух трех попыток ему это удалось и он, распластался наверху, как лягушка на асфальте, которую переехало колесо. Когда коляска мотоцикла была уже утрамбована коробками, вдруг на дорожке, ведущей от дачного поселка, показалась машина. На ее крыше был прикреплен пластмассовый короб с черными шашечками, расположенными в шахматном порядке. Машина плавно притормозила, и из нее вышел… Сашка от неожиданности даже поперхнулся. Из нее вышел отец Сашслы и Машслы Павел Вениаминович. Даже не поздоровавшись с хвостатым, он нырнул в дверь и вышел с ещё одной коробкой. Открыв багажник он поставил в него коробку и, торопясь побежал в бугор за следующей партией. Наверное, так бы бандиты и уехали, не заметив на крыше своего хранилища Сашку, но тут прозвонил телефон. Хвостатый поднял голову и увидел Чижа.

— Черт побери! — выругался он и позвал напарника. — Ты посмотри, какое счастье нам привалило!

Чиж не выдержал продолжительных звонков на мобильном телефоне, нажал на кнопку — "снять трубку". Это был Игорь.

— Ты чего делаешь? — шепотом проорал он в трубку.

— Загораю, — отозвался Сашок и обреченно улыбнулся.

— Ты держись. Сейчас к тебе Ник. Ник подъедет. Он тебя спасет! Он скоро! Он сейчас!

Дальше поговорить им не дали. Пока Павел Вениаминович названивал кому-то по телефону, хвостатый пытался забраться на бугор.

— Слезай, давай! — кричал он снизу Чижу, и когда залезть у него не получилось, стал забрасывать Сашке на ногу какую-то веревку типа лассо.

Чижов стал брыкаться и, от движений нитка на катушке натянулась в его руке и рында громко отбила склянку. И только теперь Чиж вспомнил, для чего он тянул с деревьев нитку и, до сих пор судорожно сжимал в руке катушку.

Колокольный звон тревожным набатом разнёсся по лесу, а Сашка всё дергал и дёргал за катушку.

— Хоре звенеть! — остановил его парень. — Ты чего в набат бьешь? Тебе что, кто плохое сделал? Убивают тут тебя что ли? Слезай лучше — поговорим.

Павел Вениаминович засунул в рот большой палец и стал грызть ноготь. — Давай отсюда линять! Пусть себе сидит. Главное чтобы нас с барахлом не поймали.

— Ты звонил… И что тебе сказали? Что нам делать то?

— Сказали, чтобы решали сами. Что если попадемся, чтоб молчали. Мол, будут хорошие адвокаты… Пол срока дадут. Ну, а если язык за зубами держать не будем, то по полной. На всю катушку! Ясно тебе?

— Вот попали! А с этим что? — не успокаивался хвостатый. — Давай в бугре его запрем?!

— Только мокрухи мне и не хватало, — отозвался Павел Вениаминович. — У меня самого две малолетки. Чего ж я чужую жизнь губить буду. Одно дело в Робин Гудов поиграть… Экспроприацией, можно сказать, заняться. А другое дело человека жизни лишить. Эй! Сашок? А может ты просто так туда забрался? Может ты ничего и не знаешь… Или хотя бы сделаешь вид, что не знаешь…

— Да как вам сказать… — отозвался с верхотуры Сашка.

— Нет, я все-таки его запру, — не выдержал хвостатый и стал наклонять близко растущее дерево, чтобы по нему забраться на бугор. — Посидит дня два, а как всё угомонится — выпустим.

— Ну, ты и дубина, — отозвался его старший подельник. — Если ребенок не вернется домой ночевать — еще больше шума будет.

— Ну, не на два дня, так хоть до вечера. Пока все развезем, пока все запрячем. А то кто его знает, кому он пойдет рассказывать…

И вот когда хвостатому осталось доползти до Сашки около метра, когда растопыренная мужская рука, как в страшном кошмаре нависла над мальчиком, из мелкого ельничка вдруг выскочил Ник. Ник в милицейской форме и с пистолетом в руке.

— Руки на капот! Ноги расставить! — громко скомандовал он и помахал свободной рукой Сашке.

Через секунду с двух сторон дороги упирающейся в бугор показались две машины с мигалками и из них выскочили милиционеры. Дальше все происходило как во сне. На бандитов надели наручники, провели обыск в бугре и в автосредствах. Был составлен протокол, всё сфотографировано. Сашку с бугра снимали двое высоких парней вставших один другому на плечи.

Потом, уже когда милиционеры уехали, Чиж потащил Николая Николаевич в домик на деревьях. Они просидели там часа два, а Сашка всё рассказывал и рассказывал.

Потом Ник. Ник уехал в город допрашивать подозреваемых, взяв с Сашки слово пока никому ничего не рассказывать. Сашка хоть и мучился, но слово сдержал.

Гл. шестнадцатая, заключительная

Двадцать восьмого августа был назначен день последнего летнего шалмана. Народ стал подтягиваться к месту сбора загодя. Собралось человек тридцать. Процедура мероприятия была как всегда одинаковой и может быть поэтому, приятной.

Дядя Фёдор тащил дрова и разжигал костер, Нина Кузьминична раскладывала на клеенках, расстеленных на песке немудреную снедь, Чижов старший настраивал гитару и по пляжу неслись знакомые музыкальные аккорды. Деревенский друг Чижа и компании Иван пришел не один. Его отец привез новый большой мангал. Откуда ни возьмись появился Ник. Ник и отойдя в сторону, разговаривал с кем-то по сотовому телефону. Все были заняты. Все были при деле. Не было только главного персонажа всей этой истории. На пляже не было Чижа!

И вот когда уже все уселись, а некоторые даже улеглись. Когда в одноразовые стаканчики полились кока-кола и сок. Когда миллионер Дятлов не чуравшийся общения с простыми смертными привстал и поднял стаканчик, в котором плескался подозрительный прозрачный напиток, а Ник. Ник дал кому-то отмашку рукой, вдруг появился бывший председатель дачного кооператива Голубев. Рядом с ним шел профессор Акулов и поддерживал его под руку. Ни о каком маразме или потере памяти речи здесь явно не шло. Голубев был абсолютно вменяем. Тут же откуда-то сбоку появился Сашка Чижов, а на дороге, ведущей из поселка к озеру, показались две машины. Автомобили притулились к заборам и из них вышли люди в милицейской форме. Ничего не говоря, и ничего не объясняя, они рассеялись по периметру и замерли, прислушиваясь к командам.

Дачники, увидев гостя, встали, кто-то захлопал в ладоши и закричал — Виват! А некто от восторга даже подбросил в воздух панаму. Но дальнейшее появление сотрудников милиции всех остановило, и народ недоуменно стал переглядываться, пытаясь найти объяснение происходящему. Даже Нина Кузьминична привстала с места и стала из под козырька ладони всматриваться в подъехавшие машины.

— Ба-а-а! Какие лица! — поприветствовал гостей Дятлов и налил из плоской фляжки прозрачной жидкости в еще три стаканчика. Жена Акулова, шедшая сзади мужчин, подошла и расставила раскладные стульчики.

— Да объясните вы, что происходит, — потребовали дачники. — Господин Голубев! Может быть, вы расскажете нам, что с вами было.

— Вы тут мне не галдите! — приостановил шум Дятлов. — Сегодня командовать парадом будет Ник. Ник. Позвольте вам представить… Оперуполномоченный ГУВД, подполковник Кузьмин, Николай Николаевич. Мой друг. Мы с ним раньше в одном классе учились.

— Да кто он такой, этот Николай Николаевич? И при чем тут ГУВД — забухтел народ. — Может быть, нас кто-нибудь просветит, что здесь происходит…

— Ник. Ник, — пояснил Чиж, проталкиваясь к импровизированному столу, — если бы не он… То я не знаю, чтобы сейчас бы было…

— А что было? Что было? — еще больше разнервничался народ.

— Предлагаю всем сесть, — очень серьезно сказал Ник. Ник. — История эта долгая, поэтому я попрошу набраться терпения и спокойно выслушать все, что мы вам сейчас расскажем. А началась она три года назад, когда энергичная Нина Кузьминична вышла на пенсию.

Исполняющая обязанности председателя Правления дернулась, схватилась рукой за сердце и захотела выйти из круга, но заметив метнувшегося к ней милиционера, замерла и снова села на свою подстилку.

— Ну так вот, — продолжил Ник. Ник. — Вышла ваша соседка на пенсию в пятьдесят пять лет и оказалось, что стала никому не нужна. Не востребована, можно сказать… Энергии еще полно, а деть её некуда! Дочь вышла замуж. Муж умер. Пенсия не большая. Помочь дочери ничем не может. Скучная, пресная жизнь, от которой хочется удавиться. И тут… Ее сосед по квартире предложил купить у него магазин запчастей. Магазин не большой, но перспективный. Расположен на вашей трассе. Собралась она с духом, продала комнату оставшуюся от покойной матери и купила. Торговля шла не шатко ни валко. И все бы ничего… да только стали поступать заказы, которые она не могла выполнить, а деньги за товар предлагались очень приличные. Я думаю, что дело началось с шутки. Следующий ваш сосед — Павел Вениаминович (если кто забыл — это отец Сашслы и Машслы), заехал как-то к ней в магазин и услышал жалобы на плохую торговлю. У него самого все было ни слава Богу. С работы уволили, семью кормить надо… Делать нечего — стал заниматься частным извозом. Скорее всего он то и предложил ей торговать деталями снятыми с угнанных автомашин. Она думала, что это шутка, а оказалось…

Так вот и пошло, и поехало. Третий персонаж этой истории вам, наверное, известен мало. Это старший брат Ивана — Петр. Научил его мастеровой отец на свою голову в машинах разбираться… А кончилось все… вот такой неприятностью. Он же у себя на автобазе мастер золотые руки. А вишь чем занимался… Так что они делали?! Павел Вениаминович угонял машины, Петр разбирал машины на части. Кузов разрезал, удалял идентификационные номера, что указаны в паспорте машины и могли помочь милиции ее опознать. В продажу шли сиденья с подогревом, колёса, стекла, магнитолы, колонки и пр. и пр. Всё это добро отвозилось в магазинчик Нины Кузьминичны. Вот тогда деньги потекли к ним рекой.

Можно я отдышусь? А господин Голубев пока нам свою историю расскажет.

Обитатели "Ежкиного дома" слушали эту детективную эпопею затаив дыхание. Никто и предположить не мог, что у них под самым носом разворачиваются такие события.

— А я даже не знаю с чего начать… — начал Голубев и сняв с головы полотняную кепку протер ею лоб. — Основное вы и сами теперь знаете…

— Сначала, с самого начала! — закричали Чиж и компания. — Расскажите про фотоаппарат.

— Про фотоаппарат? Ну, тут такое дело… — смущаясь сказал Голубев и снова надел на лысую голову кепку. — Рассказывать то, собственно нечего… Хотя… Дело, в общем, было так… Как и большинство дачников, зимой я в Ёжкином доме не живу. И, как вы знаете, мой участок соседствует с участком Нины Кузьминичны. Между нашими дачами пролегает так называемый пожарный проезд. Что-то я не с того начал…, - снова засмущался Голубев и вновь снял кепку. — В конце февраля я опомниться не успел, а зима вроде уже и к концу подошла. Дай, думаю, на лыжах пройдусь. Будет хоть что вспомнить летом. Подхожу к даче, а в конце проулка синяя пластиковая бытовка стоит. Когда поставили — непонятно. Я в дом, потом, думаю, разберусь… Пока электронагреватели включил, пока лыжи смазал, пока поесть приготовил — глядь, а уже и темно. Ну, думаю, завтра пойду. Ближе к ночи решил лопатой помахать. Дорожки почистить. Выхожу, а из той бытовки шумы всякие доносятся. Режет кто-то, пилит, сверлит. Думал зайти по-простецки, да и спросить, — что это, мол, вы тут делаете? Да постеснялся. Всякие вопросы в голове закрутились. Кому та бытовка принадлежит? Почему поставили именно на этом месте? И главное что это они в ней делают? Как говорил старина Гамлет, — вот в чем вопрос.

Голубев снова помял кепку и засунул ее за брючный ремень. — Думал сходить к сторожу, да снова засомневался, — продолжал он свой рассказ. — С одной стороны вроде, какое мне дело, а с другой я как-никак председатель садового товарищества. Должен быть в курсе происходящего. Дай думаю, понаблюдаю. Еда у меня была, обогреватели дом натопили… Приклеился я к заднему окошку и наблюдаю за происходящим. Мемуары пописываю. Только наблюдать то там нечего было. Тишь, да гладь. Нина Кузьминична лишь пару раз в день в бытовку наведалась. Да "Газель" приехала, то ли что-то привезла, то ли что-то увезла. А в поселке ни одной живой души. Улицы сугробами завалены — никакой сторож к нам на окраину не пройдет. Ночью опять метель началась, и снег все мои следы запорошил. Я же свет на даче не включал. Спать рано ложился. Сижу сыч сычом. Разные мысли одолевают. И такое, знаете, меня любопытство разобрало, аж мочи нет. Решил ночью на разведку сходить… Оделся потеплее и полез через снега к задней калитке, что в лес ведет. Подошел к бытовке, спрятался за раскидистым можжевельником и присмотрелся. Гляжу, окна там газетой прикрыты и ничего не видать. Вдруг, по дороге, что между лесом и дачами идет, фары замелькали. Газель приехала и на буксире кого-то притащила. Вроде как джип черного цвета. Водитель и тот, кто в бытовке работал, затолкали джип вовнутрь и стали там копошиться. И вдруг этот джип как заверещит, как заорет дурным голосом! Да не просто сиреной взвыл, а с музыкальным сопровождением.

— Я Кукарача. Я Кукарача!

Та-тара-та-та-та-та!

Я кукарача, я кукарача

Смеюсь, усами шевелю.

А это значит, а это значит,

Что больше всех тебя люблю.

Я кукарача, я кукарача.

Меня забыть — напрасный труд, — ну и так далее, — пропел точно выводя ноты Голубев.

— Да это же мой джип! — закричал Дятлов и даже задохнулся от возмущения.

— Ну, вот и мне показалось, что эти люди пытаются открыть машину, поставленную на сигнализацию… И тут, как Нина Кузьминична выскочила, как стала их ругать. — Мол, совсем с ума сошли! — Машина пошумела еще немножко и затихла. А потом опять слышу — режут что-то, пилят, сверлят. Ну что прикажете думать? О плохом ведь в последнюю очередь! Мало ли что с машиной могло случится… Ключи могли потерять, Кнопка какая-нибудь залипла… Тут Кузьминична всех домой позвала — ужинать. Хотел я через заднюю калитку выйти — посмотреть все повнимательнее, да побоялся. Не дай Бог следы увидят- подумают, что я за ними слежу… Вернулся домой… Сижу и думаю — что делать? Потом про фотоаппарат вспомнил. Я его специально с собой взял. Хотел зимний лес поснимать… А, думаю, была не была! Надел лыжи и вокруг пошел. Смотрю, дорога вдоль заборов от снега очищена. Подхожу к бытовке, ворота открыты, а там тот джип стоит. На багажнике велосипед лежит. Ну, я и воспользовался тем, что никого не было. Сделал пару кадров. Джип снял и "Газель", что на буксире его притащила.

Голубев протянул Дятлову стаканчик и тот понял его с полуслова. Еще пятьдесят грамм накапало из фляжки в пластиковую емкость. Голубев выпил, поморщился, подхватил из чьих то услужливых рук соленый огурчик и продолжил рассказ.

— Сижу в доме и не знаю, что делать. В милицию идти? Доказательств нет. Одни догадки, — продолжил он свой рассказ. — Решил еще в доме посидеть, понаблюдать. Что мне в городе делать? Я вдовец. Сын за границей работает… Неделя прошла, вторая…

— А джип то мой где? — подал вдруг голос Дятлов.

— Нету больше вашего джипа, — печально улыбнулся Голубев. — Разобрали джип на детали и на той "Газели" все вывезли.

— К этому все и шло… — расстроено почесал макушку отец Игоря. — Да я не расстраиваюсь. Чего вы на меня с таким сочувствием смотрите? Я себе уже новую машину купил. Машина что? Железо. Главное, что все живы! Кто ж мог подумать, что в нашем тихом месте, такие страсти-мордасти разгорятся? Да вы продолжайте, продолжайте. Я вас больше перебивать не буду. Расскажете, тогда и моя очередь наступит.

Голубев пожевал сосиску снятую с шампура, окинул взглядом соседей внимательно его слушавших и снова начал рассказывать.

— Дня через три привезли Тайоту. От нее тоже остались рожки да ножки. Потом злополучный Джип. Почти месяц прошел. Они даже и не догадывались о моем присутствии. Ну, больше я терпеть не мог. Надо было что-то делать. Решил я больше не хорониться, а дать о себе знать. Стал в открытую гулять по улицам, благо оттепель началась, и снега стали таять. И вот встретил я как-то Нину Кузьминичну на улице и предложил пройтись. А она из поселкового магазина шла с авоськой полной консервных банок. Пошли мы, прогуливаясь к озеру, и я дурачком прикинулся. Вроде, как и не знаю ни о чем.

— Зачем это вы, — говорю, — соседушка бытовку на пожарном проезде поставили? Ведь он вам не принадлежит. Это для других нужд было по проекту оставлено, — начал я. — У меня все ваши экзерсисы вот здесь хранятся, — и фотоаппаратом перед ней помахал. А она как вспыхнет! Вся кровь к лицу прилила, и шёпотом мне отвечает… — А не хотите, господин Голубев мне вашу дачу продать? Я хорошо заплачу. Раза в два дороже, чем она стоит.

Ну, тут уж мои подозрения подтвердились. Вот уж на кого подумать не мог, так на неё. Она ж у нас член поселкового совета. Вся положительная, вся из себя. — Нет говорю. Дачу я вам не продам, а вас на чистую воду выведу…

А в это время Антон в отличие от своих друзей, сидел на отшибе, рядом с милиционером. Он с грустью поглядывал на фотоаппарат и то прятал его в целлофановый пакет, то снова доставал. Наконец, решившись, Рыжий подошел к председателю садового товарищества и протянул ему фотоаппарат.

— Вот! — просто сказал он и вложил фотик в руки Голубева.

— А-а-а! Вот он, голубчик! — улыбнулся пенсионер. — Ты меня, можно сказать, чуть на тот свет не отправил. А с другой стороны… Благодаря тебе все и выяснилось… Антон! Ты вот что… Забирай его себе! Чего я с ним делать буду? На компьютере я работать не умею. А тут так все сложно… Я лучше по-старому. Куплю, если что, пленку и сфотографирую что нужно. Бери, бери! Мне чтобы в этой технике разобраться — лет десять нужно. Доживу ли? И маме твоей спасибо. Ведь если бы не она, махал бы я теперь вам с небес ручкой.

У Антона вспыхнули от радости глаза и, смущаясь, он прошептал. — Спасибо. — Потом резко вскочил, бросился к матери и уткнулся ей в плечо. Та обняла сына и прижала к себе.

— А дальше? Дальше то, что было? — снова зашумели дачники, требуя продолжения истории.

— А дальше, считай, ничего больше и не было. Размахнулась она со всего размаха и ударила меня банками по лицу. Фотоаппарат отлетел, а больше я ничего и не помню, — и Голубев устало оглядел лица соседей.

— У нас сегодня два героя, — начал речь, вставший с шезлонга Дятлов. — Мой сын Игорь и его друг Александр Чижов. Это благодаря им обезврежена банда преступников, угонявшая машины у честных граждан.

При этих словах Чижовы переглянулись и Викуся сползла с раскладной табуретки в траву. — Саша! — едва дыша, прошептал Григорий, — почему мы узнаем всё в последнюю очередь?

— Потом, потом разбираться будете, — бесцеремонно перебил его Дятлов. — Я вот слово дал, я его и держу. Обещал тому, кто мой джип обнаружит щедрый подарок сделать и сделаю. Игорь у нас, как самый быстрый и самый сообразительный получает "нетбук", а Саша за смелость и отвагу скоростной велосипед, самой лучшей модели.

— Ни фига себе! — вдруг подал голос Коля Гусев, — как это только два героя? А мы? Мы разве не причем? Мы же все время с Сашкой были. Чем могли, помогали. И Рыжий, и Арс и я.

— Два главных героя, я хотел сказать, — попытался исправить свою ошибку Дятлов. — Как же, как же. Чиж и команда. Вы уж меня ребята простите. Я про вас тоже не забыл. Для вас у меня подарки поскромнее, но я думаю, вы от них не откажетесь. Игорь, доставай!

И Игорь достал из сумки три мобильных телефона в яркой упаковке.

— Самые что ни на есть крутые, — пояснил Игорев отец. — Думаю, что в школе ни у кого таких не будет. Довольны?

Мальчишки разобрали коробки и, недовольно посматривая в сторону Игоря, стали разжигать мангал.

— Да ладно вам… — подошел Сашка к друзьям. — Фотоаппарат и бинокль были общими и велосипед такой же будет. Мы ведь не для подарков старались, правда?

— А "нотик" может быть общим? — шмыгнув носом, поинтересовался Игорь и стал махать старым журналом над мангалом, стараясь расшевелить плохо горящие угли.

— Ник. Ник! — остановили мальчишки подполковника. — Мы вроде все знаем, всё разъяснилось… Только… Кто же был тот дядька в капюшоне, ну тогда, ночью? Когда мы к кладбищу ходили…

— А-а-а! Так это был Павел Вениаминович, собственной персоной. Его Кузьминична все теребила, теребила. Ищи, мол, номера! Он с расстройства и запил. В пьяном угаре вам про номера и брякнул.

— А Деревянко зачем тогда, ну в самый первый летний день, за мной увязался? — Спросил Санёк.

— Какой Деревянко? — удивился Ник. Ник

— Ну, какой, какой? Не сторож же. Тот, который в ГАИ работает. У которого уши ещё во-о-от такие! — и Сашка, развел руки в стороны, пытаясь изобразить уши Деревянко.

— И совсем у него не такие уши, — внёс ясность дядя Фёдор. — Нормальные у него уши. Подходящие к его размеру. Это чтобы было, если бы у него уши были маленькими, ну как у тебя Сашок? — и он крепко ухватил Сашку за его маленькое, пока детское ухо. — А приезжал он тогда ко мне. Колбаски привёз, ну и всякого разного другого. Помню я этот день. Это когда вы приехали и радио мне подарили… Кстати оно уже сломалось… — со значением сказал дядя Фёдор и пошёл себе дальше, тусить среди дачников.

Кузьмин отошел к Дятлову и начал что-то ему рассказывать. Оба закатились смехом. Гулянка пошла своим чередом…

Сашка, огляделся по сторонам в поисках Ивана. Тот стоял в стороне, уткнувшись лицом в отцовский живот и, его плечи вздрагивали. Отец гладил сына по голове и, все время повторял одну и ту же фразу: — Какой позор! Какой позор!.. — Чиж подошел к ним и потеребил Ивана за плечо.

— Ты это…, - смущенно начал он, — ты не переживай! Отсидит — умнее будет. Так Ник. Ник сказал. Он еще про какую-то амнистию говорил… Вы к нему подойдите. Он вам толковее объяснит. Да и вообще… Ты в следующем году с нами. Ты приходи. Я больше драться с тобой не буду.

Милиционеры потихоньку оттеснили Нину Кузьминичну к заборам, посадили в машину и уехали.

— Я слышал кто-то о медалях мечтал…, - привлек внимание всех Ник. Ник. — Так вот. От лица Главного Управления внутренних дел я выражаю вам ребята благодарность и хочу наградить медалями за отвагу. И еще… За самое главное в этом деле… За неравнодушие…

Он сходил к машине и вернулся, держа в руках пять небольших коробочек. Дачники захлопали, снова закричали, как и при встрече с Голубевым.

Гусь открыл коробочку, достал оттуда ленточку, упакованную в отдельный пакетик, нанизал на нее медаль, потом повесил на шею и горделиво посмотрел на друзей.

— Я первого сентября так в школу пойду, — сказал он, похлопывая по медали рукой.

— Бобик! Ой, сейчас упаду! — вдруг покатился со смеху Чиж и тоже стал надевать на себя медаль.

— Бобик не Бобик, а память на всю жизнь, — остановил их смех, снова появившийся рядом, дядя Фёдор. — У меня медаль есть за спасение утопающих, так я её всегда надеваю, когда в присутственные места иду.

А двадцать девятого августа, когда Чижовы собирались уезжать в город, Сашка снова удрал с дачи. В этот раз он удрал не насовсем. Всего на часик. Многие ребята уже уехали, другие помогали старшим паковать вещи. В общем, все были в заботах и хлопотах. И только Чиж вроде бы ничего не делал. Но это была неправда. Чиж прощался. Он медленно объехал на велосипеде полупустой поселок, выехал к колхозному полю, прислонил к дереву велосипед и пошёл по лесной опушке. Трава за лето выросла выше Сашки, и он палкой лупил по ней, словно мексиканец, рубящий мачете сахарный тростник. Потом ему это надоело, он упал в траву и стал смотреть в небо. Небо было голубым, голубым. Ястреб, планировал на широких крыльях в воздушных потоках и высматривал в поле мышей. В мураве цвиркали кузнечики, пчелы собирали последний нектар, тучкой вились мелкие мушки. Пахло травой, какими-то еще не отцветшими цветами, медом, землей.

— Как же я люблю все это, — прошептал Сашка. К горлу подкатил тяжелый, тугой комок. Чиж с трудом вздохнул, вытер лицо тыльной стороной ладони, сел на велосипед и поехал к своим — собираться.

Словарь неизвестных, младшим школьникам, слов:

Ристалище

Шалман

Мачете

Река Лета

Голкипер

Вагонка

Боливар не выдержит двоих…

Алебастр

Совет в Филях

Фредди Крюгер

Ретироваться

Экспроприация

Маразм