Его сладкая девочка

Глава 33

Егор.

С тяжелым сердцем оставляю Ксюшу, слушая расстроенный голос. Сам бы рад забить, но ответственность, мать её.

Лечу по трассе, заглушая растущее беспокойство. До последнего ждал прилета Влада, но рейс переносили уже дважды, когда стало понятно: ехать придется. Хочется плюнуть на все, но ответственность, мать её…

Сейчас бы к ней. Прижаться к теплому телу, вдыхая любимый аромат. Малинка моя. Каждый раз пьянею от одного только вида. Выжимаю газ, пытаясь проскочить на реверсах. Всё лето никому не надо было, а осенью взялись делать.

Красный. Судя по навигатору, надолго. Глушу двигатель, выхожу на улицу под моросящий дождь. Впереди машин тридцать, люди следуют моему примеру. Или я их. Важно ли это?

Набираю свою девочку. Хочу услышать нежный голос. Соскучился.

Никогда раньше не был так зависим от разговоров, а сейчас как наркоман. Если не рядом, рука сама тянется позвонить или написать.

Молчит.

Может, в душе? Прикуриваю, продолжая набирать.

Из головы не выходит неожиданный звонок ба. Отец был у нас, когда случилось ЧП, требующее немедленного присутствия. Завез документы для Севера. Неужели доложил сразу? Не похоже на него. Или у бабули реально чуйка на неприятности?

И говорила ведь добродушно, про Ксюшу спрашивала. Как дела, как здоровье. А все равно осадок… липкий какой-то. Неправильный.

Еще и Ксюня не отвечает. Может, Тим уже подскочил и с ним болтает? Набираю друга. Нет. Не в курсе. Прошу поторопиться. Сам бы уже готов назад рвануть, да только встрял на дороге, и ни назад, ни вперед.

Вышагиваю вдоль ряда, продолжая терзать смартфон. Бесят эти гудки. Набираю сообщение, но в приложении неприветливо светятся серые галки. Даже не читает.

А вдруг упала, вдруг плохо стало?

Перезваниваю Тимуру и прошу отложить дела, ехать ко мне.

Может, просто спит, а я себя накрутил. Но внутри уже давит паника.

Проходит больше часа, когда встречный поток перестает двигаться. Иду к тачке и жду. Телефон молчит.

Успеваю проехать приличное расстояние, молясь, чтобы нигде не прервалась связь.

«Всё в норме. Готовила». Читаю сообщение от друга и шумно выдыхаю. Только сейчас замечаю, с какой силой всё это время сжимал руль.

Дергаюсь на звук входящего. Ксюша! Нажимаю на руле «ответить». Облом. Давид.

Наверное, впервые не рад другу.

— Что с голосом?

Делюсь с Дейвом. Когда надо, он умеет стать серьезным. Слушает, не перебивая.

— Хочешь, доеду до нее?

— Спасибо. Тим уже.

— Ну смотри сам. Я тебе вообще звонил по другому вопросу.

Зависаем на обсуждении. Тема важная: не так давно мы занялись благотворительностью в приличных масштабах. И сейчас проталкиваем тему с притом. Короче, нюансов много, а времени, как обычно, «вчера». Когда прощаемся, уже далеко за полночь. Ехать остается около трех часов. Съезжаю на обочину, размяться и написать Ксюше. Открываю приложение.

«Извини, очень устала. Легла. Хорошей дороги».

Листаю вниз. Обновляю. Ни-че-го.

Что—то не так. Только что?

Снова расстроилась из-за какой-нибудь мелочи? Гормоны, гормоны… так настроение у неё штормит. Сама устала. А только начало. Но Ксюша сильная девочка. Справится. Вместе справимся.

Пишу в ответ, что люблю её.

Погруженный в мысли доезжаю до первой же заправки. Пока машина заправляется, захожу за кофе. При входе стойка с яркими игрушками. Прохожу мимо, но вдруг возвращаюсь. Цепляюсь за ярко-розовую лошадь с радужными крыльями. В упор не помню, как она называется, но Дашка, кажется, о подобной мечтает. Беру игрушку и ищу похожую Маше. Не нахожу. Спрашиваю женщину за кассой. Лошадь одна, но мне предлагают какое-то большеротое чудище с не менее чудовищным названием. То ли «Вагги—шняги», то ли «Хагги—шваги». В общем, беру эту Шнягу за компанию с лошадью.

Надеюсь, девчонки будут рады. Хотя мелкая лисица может и не взять, если не «жених» подарит. Любовь у них с Дейвом. И он же проникся мелкими. Да что говорить, я и сам без них дальнейшую жизнь слабо представляю.

Ксюше подарок съезжу посмотреть в Смоленск.

Город встречает дождем, но мне уже все равно. Устал невыносимо. Хочу спать. Доползаю до номера и вырубаюсь в одежде. Снится какая—то ересь: змеи, которые душат Ксюшу, и я бегущий, но никак не успевающий. Постоянно куда—то она ускользает.

Просыпаюсь рано и злой. Первым делом лезу в телефон. Вчера так заебался, что пропустил звонки и сообщения Тима.

«Срочно перезвони» светится последним. Тут же нажимаю звонок, но друг, скорее всего, спит. Ксюша тоже не в сети. Плетусь в душ, а затем, хлебнув кофе внизу, в офис. Чем скорее закончу, тем лучше. Хорошо бы поспать еще пару часиков, но сначала дела.

Благо о приезде уже знают и ждут. До обеда решаем сочные вопросы. А телефон молчит. Совсем. В каждом перерыве проверяю сеть, перезагружаю. В конечном итоге, плюнув на правила приличия, просто сижу и пялюсь на экран. Никогда не относился к работе халатно, но сейчас нарастающее беспокойство перебивает остальные мысли. Пытаюсь сосредоточиться и сдаюсь. Прошу сделать паузу. В холле набираю Тимура, который отвечает сразу.

— Ну?

— Откуда твоя Ксюша может знать про Светку?

— Не догнал.

— Она вчера спросила что—то типа кто она такая или есть ли у тебя невеста Света. Не помню, короче.

— Может, Бинковская приходила? Хотя её нет в списке…

— Я спросил. Ксюха сказала, нет. И еще…

Меня зовут в переговорную, показываю палец, что еще минуту.

— И? Тимур?

— И мне показалось, она потерянная была, когда пришел. На себя не похожа.

— Может, токсикоз?

— Не знаю, Егор. Сам спросишь. Телефон ее проверь. Могла же хероты написать, номер узнать не проблема.

Могла. Светка точно могла. Снова вспоминается бабушкин звонок.

А если…?

Да нет. Отмахиваюсь от назойливой мысли. Нет.

Новый виток, когда удается взять себя в руки. Заталкиваю беспокойство подальше, чтобы закрыть вопросы здесь и рвануть в родной город. Душу вытрясу, если только Светка посмела…

На адреналине — не иначе — преодолеваю половину пути. Подстегивает невозможность дозвониться до Ксюши. Набираю раз за разом. Тимур помирился со своей девчонкой и завис у нее. Звонить бесполезно. Дейв и Арт в Карелии и будут только вечером.

Хоть отцу звони и проси съездить. Но это крайний вариант. Мила! Точно.

Листаю контакты, набирая ксюшину подругу.

— Мил, это…

— Пошел ты!

Эээ, не понял. Может, перепутала?

Повторяю вызов. Еще раз. На четвертом доходит, что я в черном списке. И что это значит?!

Оставшуюся дорогу до дома не помню. Вообще. Как не вписался никуда — не знаю. Чудо, не иначе. Выжимал максимум. Наверняка писем счастья нахватал, но это заботит меньше всего.

Зачем—то вытаскиваю из багажника игрушки. Мне кажется, что Ксюша увидит и обрадуется. Я все еще гоню плохое предчувствие, все еще надеюсь, что она спит или забыла зарядить телефон. Моя девочка меня любит и ждет.

— Егор Александрович, — в спину летит из будки охраны. Машу рукой. Все потом. Цель — домой.

— Ксюша, малыш, я приехал, — кричу, едва открыв дверь. Тишина. — Ксюш!

Свет нигде не горит. Не разуваясь, прохожу в кухню. Потом огребу за хождение в обуви. Но это потом.

Тарелка на столе, у плиты остатки ужина. Неужели правда стало плохо?

Скорее наверх. Спальня. Никого.

Детская. Тоже никого.

— Ксюша!

Открываю подряд все двери. Внизу какие—то звуки.

— Ксюша!

— Егор, — у двери топчется знакомый парень из охраны. Олег. — Открыто было.

— Подожди, Олег.

В ванной полоска света. Сердце заходится, пока добегаю. Рывком дверь.

— Ксения с подругой вчера вечером уехали, — Олег стоит и сзади и продолжает что—то говорить.

А я, как дурак, держу в руках розовые игрушки и пытаюсь сложить слова из красных букв.

«Игра окончена». Не получается. Я не понимаю. Буквы скачут, но слова не доходят до сознания. Беспомощно поворачиваюсь к парню, будто хочу поддержки. Может, глючит меня с дороги?

— Олег, что там написано?

— Игра окончена. А что это значит?

Это… это шутка такая, да? У Дейва чувство юмора сломалось?

Снова смотрю на зеркало. На полочке блеск. Шаг ближе.

Кольцо.

Ксюшино кольцо.

Я и сам бы хотел это понять. Какая игра, на фиг? Что за выкрутасы? Что за тараканы поселились в беременном мозгу и какую революцию они там устроили?!

Подрываюсь и снова бегом по комнатам. Ну конечно. Вещи на месте. Все. Те, которые покупал я. Дальше можно не проверять, но я упорно открываю детскую и методично осматриваю шкаф и комод.

И что всё это значит!?

Нет, сейчас более-менее удается понять молчание, слова подруги и уход. Узнала и психанула. Только поправочка: Светка прошлое, которое там и остается. Допустим, надо было рассказать самому. Но когда? Да и о чем? Ясно же, что до нашей встречи я не жил монахом. А после первой совместной ночи никого не было. Я не моногамен, нет. Но после своей девочки других просто не хотелось. Не пылало.

Интересно, откуда же инфа? Вещей здесь нет, и не может быть. Каждый уголок был тщательно вылизан, а спальню я и вовсе поменял. Не страдал загонами, но привести свою ягодку в кровать, где был с другими… не комильфо. Самому было бы противно.

— Олег, кто-то приходил ещё? Кроме подруги?

Цепляюсь за свою мысль. Мама не вняла разговорам? И снова звонок ба вспоминается.

Не зря, как оказалось. Ирина Иосифовна собственной персоной почтила вниманием. А уж с неё станется. Вручаю охраннику розовых чудищ и тороплюсь к тачке. Настало время задать правильные вопросы родне.

И самый первый из них — родные ли мы? В голове не укладывается, зачем лезть в чужую жизнь.

Конечно, внутри бьется беспокойство: как она? Слабая же совсем. Недавно же из больницы, ходить толком нельзя. Ладно с подругой, та в обиду не даст, да и помощь оказать умеет.

Бросаю взгляд на часы. Еще не слишком поздно нанести визит вежливости. Может, позвонить и предупредить? Решаю, что неожиданность будет в тему. Но деда набираю.

— Так Ира вчера утром еще к родителям твоим уехала.

Пару минут болтаем и прощаемся. Вот, значит, откуда узнала. Отцу и сдавать не надо было.

Тем лучше. Разворачиваюсь, нарушая, кажется, в очередной раз, и мчу к старшему поколению.

Отец выглядит помятым и отводит глаза. Зато женская часть семейства смотрит прямо и гордо.

— Ты что натворила?

Шиплю, шагая к ба. Не до реверансом сейчас. Время, время утекает, а еще не нашел и не сжимаю свою девочку в объятиях.

— Егор, ты что себе позволяешь? В приличных домах…

— В приличных, ба. Там не лезут в жизнь друг друга, разве нет? Давай прямо: ты к Ксюше зачем ходила? Что такого наговорила, из-за чего она ушла!?

А дальше… дальше каждая фраза, как новый гвоздь в крышку гроба.

Да нет. Бред. Полный бред.

Сама призналась, что не знает, от кого беременность.

Ксюша, моя Ксюша не могла так поступить. Это мой ребенок.

Да я уверен в этом.

Взяла деньги.

Ксюшка? Которая платья не носит, потому что дорого? У которой случилась истерика, когда она увидела ценник на колготках? Которые, к слову, так и остались нераспечатанными в шкафу.

Нет. Не верю.

Ба идет в прихожую, а я задаю вопрос, который мучает с самого начала. Потому что во весь этот бред я просто не верю.

— А Светка здесь при чем?

— Сынок, — мать картинно промакивает глаза платочком, — бабушка хотела как лучше. Хотела рассказать про твою невесту, предложить сделать тест. Кто же знал, какая меркантильная особа…

Мама качает головой, а перед моими глазами появляется белый лист. Разборчиво, печатными буквами… расписка…

«Я, Романова Оксана Игоревна… получила на руки… Обязуюсь…»

Второй раз за день буквы прыгают, а слова не обретают смысл.

Я не знаю ксюшин почерк, к своему стыду, но подпись изучил отлично. Доверка для сада постоянно была при мне. Точнее, копия. Пока где-то не посеял. Выронил или с документами попала. И сейчас эта подпись передо мной.

Полтора ляма? За… Да как так-то!?

— Подожди, ба. То есть ты просто так отдала деньги… эээ… чужой девушке? За что?

Все еще не доверяю. И хоть глаза увидели, а уши услышали, сознание отказывается принимать. Я очень хорошо знаю свою девочку.

— Внук, теряешь хватку. Все написано: за неразглашение информации о семье. С таких станется помотать нервы и тянуть деньги. А теперь, когда всё выяснили, иди я тебя обниму.

Да нет же. Отступаю назад, оглушенный. Что-то здесь не так.

Хочу поговорить с Ксюшей. Да. Пусть в глаза мне всё скажет.

И не вяжется никак вопрос про Бинковскую с рассказом бабушки.

Дозваниваюсь до Тимура и прошу поминутно вспомнить их разговор. Раздолбай тянет слоги, словно только вылез из постели. А, может, и до сих пор в ней, судя по тихому смеху его Ульки. Мысленно прошу прощения у молодых, но мне сейчас важнее.

— Да не помню я. Однозначно, она при мне не плакала. Даже улыбалась. А что произошло-то у вас опять?

— Сам хочу понять. Ладно, потом.

Сбрасываю вызов, подъезжая к дому Милы. Плевать на время. От усталости и нервов уже ощутимо шатает, но я упрямо двигаю по лестнице. Звоню и барабаню в дверь.

— Я сейчас полицию вы…

Сонный мужчина таращит глаза.

— Вы кто? Ксюшу можете позвать? — Веду себя как быдло, наверное. Врываюсь в чужой дом. Потом извинюсь обязательно.

— Оксаны здесь нет. Я её, — он поворачивается к женщине позади, — да, наверное, с весны не видел.

— А Мила?

— Мила на сутках сегодня.

Мне любезно дают адрес, даже не спрашивая, зачем понадобилась их дочь. Какая безалаберность в наше время. Но думать об этом некогда.

Подъезжаю к станции скорой помощи и жду в машине, пока бригада вернется с вызова. Откидываюсь на подголовник, пытаясь еще раз разложить по полочкам инфу. Получается плохо. Если Ксюши нет у подруги, где она? На ум приходит только общага, но в это время туда не пустят. Придется ждать утра.

Не замечаю, как усталость берет свое и вырубаюсь.

Будит звук сирены. Подскакиваю, напрочь забыв, где нахожусь. Ежась выхожу и иду в уже знакомое помещение.

— Да только что вот снова выехали. Как же Вы пропустили?

Как-как? Проспал. Дебил.

— Во сколько смена заканчивается?

Получив данные заваливаюсь в машину на заднее сиденье. Предварительно убираю детские кресла.

Скоро выходные, надо найти Ксюшу, иначе что я скажу её сестрам?

Последнее, о чем думаю, проваливаясь в сон.

Звук будильника похож на звук бензопилы. Устало растираю лицо, потягиваю затекшие мышцы. Сейчас бы завалиться к Ксюше, прижаться к спинке… стоп, Егор. Всё это скоро будет. Последний рывок.

Милу караулю на улице. Чтобы уж наверняка. Выходит в компании, стараясь прошмыгнуть незаметно. Будь я в машине, пропустил бы.

— Мил, на пару слов. Пожалуйста, — прошу её.

Черт его знает, мой вид или голос действуют, но она что-то говорит сопровождающим и отстает. На меня, правда, не смотрит.

— Я тебе всё сказала. По телефону.

— Мил, — у меня нет сил даже улыбнуться. Хотя выглядит она забавно. Кулачки сжимает, в глазах… пытаюсь рассмотреть, но она упорно отворачивается. — Где Ксюша?

— Ты её не найдешь. Они с девочками уехали далеко.

— Но…

— Не надо, Егор. У вас разная жизнь. Не хочу с тобой разговаривать, потому что ты вряд ли поймешь слова. Но так, для своей совести… ты казался мудрым и… хорошим. Вон как семья за тебя переживает. Бабушка, невеста. Не надоело еще самому играть?

— Я… — еще раз пытаюсь вставить слово. Но Мила не дает.

— Иди, Егор. Не надо делать еще больнее. Ксюшка этого не заслуживает. Ей и так в жизни не повезло. Уходи. Хочешь что-то знать, поговори со своей Ириной Иосифовной.

— Я говорил, Мил. Говорил. Теперь ты послушай меня. Не знаю, что произошло, но выясню все. Никогда не играл с твоей подругой. Главное… — почему-то в этот момент доходят слова «уехала далеко». Сглатываю. — Ба сказала, она заплатила Ксюше. Это правда? Я видел расписку. Правда, что ребенок не мой? Что она взяла…

Не договариваю. И так понятно.

Мила молчит.

Смотрит.

А я, как приговоренный, жду ответ. Плохо режиссированный спектакль, участником которого являюсь поневоле.

— Я бы на твоем месте поверила бабушке.

Ксюшина подруга продолжает говорить. А я не слышу. Вижу, что ее губы шевелятся. А слов не разбираю. Как рыбка в аквариуме. Моя малышка наверняка бы пожалела одинокую рыбку.

Поверила бабушке… поверила… поверила…

— Что?

— Уходи, Егор. Ты мешаешь проезду.

Так просто да? Хотя… может, все на самом деле просто. Я сам всё усложнил?

Но, черт побери, как можно было столько притворяться? Разум отказывается принимать. Глаза в глаза. Хочу, чтобы сказала мне сама.