Его сладкая девочка

Глава 59

Егор.

Ночь, полная сюрпризов и откровений. Полная желаний и исполнения этих желаний.

В очередной раз подвожу свою девочку на самую вершину и, придерживая дрожащие плечи, толкаю вниз, наблюдая поистине произведение искусства. Алые губы приоткрыты и выдают громкие стоны. Длинные ресницы трепещут, отбрасывая тени на лицо. Мокрые волосы прилипли к вискам, а одна прядка выбилась и мешает нормально вдохнуть. Носом тянусь и убираю вбок. Потому что руки заняты.

Ксюша сверху и несколько потеряла контроль. Который я сам чуть не прое… не проспал, короче. Захотел показать, как ещё бывает хорошо. В неё всегда так узко и тесно, что я имя собственное забываю.

Надо будет уточнить у врача, какой функционал нам сейчас доступен. Я явно не из тех отцов, которые боятся, что ребенок вылезет и попросит папу не стучать. Тупой анекдот на самом деле.

— Я хочу в дуууууш, — Ксюшка стонет, хватая ртом воздух. Красивая.

На бедрах размазана белая жидкость, тело покрыто испариной, а на груди расцветают розовые пятна. Что может быть идеальнее, чем только что кончившая любимая женщина?

Делаю торопливые толчки, догоняя жену в удовольствии. Стискиваю зубы, потому что до боли. Внутри всё скручивает от наслаждения. А ведь не первый раз сегодня. И все равно не остановлюсь. То ли аномалия какая—то, то ли у меня всплеск гормонов, но я с ней готов постоянно.

Изливаюсь, продолжая медленные толчки. Ловлю последние мгновения кайфа, приподняв бедра любимой. А он вдруг прикусывает губу и начинает трястись. В первую секунду пугаюсь такой реакции, потом ошарашивает пониманием. Охренеть. Ксюшка снова пульсирует на мне, царапая плечи. Неужели тот самый мульти, про который говорят, но в реале видели немногие? Чёрт. Да я готов круглогодично делать свою малышку беременной, только бы её было так хорошо.

Взгляд расфокусирован полностью, дыхание хриплое, а на губах широченная улыбка. Официально: я счастливейший из смертных.

— Ксюшка, я тебя люблю. Ты знаешь?

— У меня нет сил думать.

— Не думай. Хватайся за меня. Сейчас помоемся и спать. Да?

— А может без помоемся?

— Дак я только за. Моя любимая женщина с моим запахом. Потрясающее сочетание.

— Нет. Мыться. А то кожу стягивает, неприятно.

— По—моему, кто—то сейчас капризничает.

— А это не я. Все претензии туда. — И смеясь на животик показывает.

Да уж, житель пузика доставляет нам определенных хлопок. Наравне с бандой дочек. То устраивает игры в футбол или прыжки по всем животу. Никогда не забуду свой ужас и Ксюшин хохот, когда она взяла чай, а малой так двинут, что чашка отлетела в стену. Ей смешно, а я перепугался — мало ли ошпарится. А вкусы? Я читал про селедку с вареньем, Тим не раз шутил на эту тему. Но, мать его, он шутил, а я как—то ночью ездил и искал желтый арбуз, потому что без него Ксюшу крутило. Она рыдала, что ничего не хочет, что ей стыдно, но без него она не уснет. И таки не уснула. Маленький гурман получил свою долю и угомонил пляски, дав родителям наконец спокойно отдохнуть.

Но есть и приятный бонус. Оказывается, у женщин в период вынашивания повышается какой—то там гормон, и влечение становится больше, а оргазмы ярче. Вот тут я ни в чем себе не отказываю. Дорвался до сладенького, и готов стать зависимым до глубокой старости. Лет так до ста. Потом — так уж и быть — подумаю об уменьшении аппетита.

— Лежи, малышка. Я сейчас.

Все—таки решаю не тревожить любимую. Она выглядит хоть и довольной, но уставшей. Приношу мокрое полотенце и вытираю наши следы с уже практически заснувшей ягодки.

Сколько же в этой девочки нежности и любви ко всем. Она спит, и её лицо будто светится изнутри. Удивительно солнечная душа. Любуюсь своей девочкой, а затем осторожно укладываюсь рядом. Ночь длинная, а мы ещё не закончили.

***

Ксюша суетится на кухне, готовя всё и сразу. Ребята скоро приедут, и она хочет успеть с нарезками и салатом. Я кручусь рядом, порываясь помочь, но по факту постоянно тяну лапы к обожаемому телу и получаю то полотенцем, то лопаткой.

— Я же обижусь.

— Егорка, ты как маленький. Не успею, будет неприятно. Кое—кто сразу нос морщить начнет.

— Ну вот по носу и получит. Вообще в её сторону не смотри.

Сегодня на редкость тёплые дни. Кажется, подобное было лет сорок назад. Еще только апрель, а солнце пригревает шикарно. Снег за пару дней сошел, будто и не бывало. Мелкота с радостными визгами носится по двору, дразня собак.

— Я тебе не говорил, кажется. Давид сестру Влада встретил в городе.

— Да ладно? Ту девчонку, которую вы искали?

— Ага.

— И что? Она знает, куда брат исчез?

— Я так понял, что нет. По телефону подобное обсуждать чревато, пока нет определённости, кто и что за всем стоит. Сегодня спросим.

— Так он с ней приедет? Помнится, твой друг так расхваливал сестренку, что банда горела желанием скорее познакомиться.

— Вроде как нет. Он со Стефановской едет. И подругу её тащат. Ты на Леру внимание вообще не обращай. Они с Инной примерно одного формата. Дальше собственного носа не видят.

Слышу сигнал от ворот и громкий хохот. Целую любимую и иду встречать друга.

— Ну наконец—то, а? То поселился — не выкуришь, то официальное приглашение надо. — Пожимаем друг другу руки. — Привет, Наташ, Лер.

— Натали, Егор. Сколько вас можно поправлять?

Закатываю глаза, а Дейв с ухмылкой подмигивает. Мысленно предлагаю сделать из этой овцы шашлык. А что? Быстро и никому не скажем. Только возможность отравиться ядом останавливает.

Малышня несется с обнимашками. Ну и подарками, естественно.

— Сам приучил, теперь отдувайся.

— А я не спорю. Слушай, они так вытянулись обе. И не скажешь, что Дашке пять. Лет на семь уже выглядит, не меньше.

Это да. Похудела, пропали пухлые щечки и ростом норму обогнала. Выбранный педиатр долго и упорно вещала про какие—то коридоры роста и веса, но меня больше занимал вопрос, здоровы или нет. Раз здоровы, значит, остальные нормы притянуты за уши.

— С новосельем. — Блондинка протягивает коробку. Заглядываю в прозрачное окошко, там столовые приборы. Вопросительно смотрю на Лихацкого. Какое к чертям новоселье?

«Так надо» отвечает одними губами и я согласно киваю.

— Спасибо, Наташ. Не стоило.

— Ой, не переживай. Давидик сделал мне карточку, так что могу себе позволить.

Пока псевдо—мадемуазель отворачивается, кручу у виса пальцем. Мол, ты сдурел? Давид пускает в висок «пулю» и ржет. Доиграется, блядь, Давидик. Тьфу. Звучит как… ладно, не при детях.