Его строптивая малышка

Глава 14. Ответный ход

Меня почти тут же начинает колотить от холода, а на лице Старовера не дрожит ни один мускул. Он только сощурил на меня янтарные глаза.

— Настолько жарко, Вика?

Я разворачиваюсь и иду к выходу.

— Вика, — я слышу угрозу в его голосе, но игнорирую зов.

Все. Я доложила.

Оглядываюсь лишь на секунду, но злорадно успеваю заметить, что «боевой настрой» босса упал.

Демонстративно оставляю дверь в ванную открытой.

Я бы на его месте меня уволила, но в след мне долетает хохот.

Переодеваюсь в своей комнате в сухую одежду. Выбор падает на легкий сарафанчик, дома я бы обошлась одной большой футболкой, но тут все-таки мужчина. Да еще и такой, что впору пояс верности надевать.

Я не могу остановиться и так и эдак прокручиваю в голове поведение Староверова. Все мои взбрыки он воспринимает удивительно спокойно, я бы даже сказала, одобрительно. Разумеется, Данил слишком уверен в себе, чтобы я могла его всерьез задеть.

Он играет со мной, как кот с мышкой.

Староверов постоянно меня провоцирует. Надо сказать, вполне успешно.

Но, пожалуй, больше, чем Данилу, я удивлюсь самой себе.

Каким-то чудом я не теряю головы, но вытворяю при этом черт знает что!

Пока это не вышло мне боком, но работой в этой компании я пока дорожу.

Надо бы закончить обсуждение этой странной ситуации со Староверовым.

Данил предсказуемо обнаруживается на кухне. И даже в одежде.

Он в превосходном расположении духа и ведет себя как нормальный человек. Не иначе из трубы с холодной водой течет святая, изгоняющая из него дьявола.

— Вина? — предлагает Данил, доставая два фужера.

— Ты хочешь меня споить? — во мне боятся подозрительность, осторожность и любовь к красному полусухому.

— А мне это что-то даст? — заинтересованно уточняет Староверов.

Качаю головой.

— Вот и я так подумал, — кивает он и откупоривает бутылку.

— Вообще-то, — я машу смартфоном, — мы не закончили.

Данил протягивает мне наполненный бокал.

— Я заметил, что мы не кончили, — усмехается он. — Но мы и начали неудачно. Если женщина кричит еще до самого интересного, что-то тут не так.

— Ха-ха. Очень смешная шутка, — закатываю глаза.

Данил усаживается за стол рядом со мной. Что ж, это очень волнительно: его плечо касается моего, а когда он склоняется над моим смартфоном, я вижу, какие у него длинные и пушистые ресницы.

— Показывай, что там прислал маркетинг.

— Смотри, — вздыхаю я от вселенской несправедливости: мне такие ресницы пригодились бы больше. — Тут все почти один в один. В глаза бросается только небольшое изменение цветовой гаммы.

— А если присмотреться? — Данил словно экзаменует меня.

— А если присмотреться, то разницу можно заметить в условиях программы лояльности для ВИП-клиентов. Ну и мне не нравится, что в брендбуке появляется вот этот элемент, — тыкаю пальцем в экран. — Я бы проверила, мне кажется, это из логотипа конкурентов.

Староверов пробегает глазами по строчкам, разглядывает картинки в брендбуке и задумчиво откидывается на спинку стула. Побарабанив пальцами по столу, он поднимает на меня глаза:

— Напиши отделу маркетинга, пусть печатают.

Я недоверчиво смотрю на Староверова: очевидно же, что новые условия нам не на руку.

— А на встречу я возьму старые материалы, — завершает он свою мысль.

Хм. Пока не совсем понимаю, кого и как он хочет вывести на чистую воду, но понаблюдать за этим не откажусь.

У Староверова, однозначно, есть чему поучиться. И не только в постели.

Встреча послезавтра, не забыть бы проконтролировать, чтобы Данил нужные материалы.

А еще послезавтра день памяти отца. Но я совершенно не хочу ехать на кладбище в компании отчима. Ну разве только был бы шанс оставить его там. Я вообще стараюсь держаться от отчима подальше.

— О чем задумалась?

Данил смотрит на меня очень внимательно.

Погруженная в свои мыли, я не замечаю, что вино в бокале допито, экран смартфона потух, и мы молчим уже какое-то время.

— Данил, могу я завтра отлучиться на пару часов?

— На второй рабочий день ты уже отпрашиваешься?

— Мне нужно съездить в одно место. Я могу эту необходимость проигнорировать, но мне бы не хотелось.

Да, так будет лучше всего. Я съезжу завтра, а мать и отчим — послезавтра.

— Я подумаю.

Он произносит это таким тоном, словно князь размышляющий о помиловании неугодных.

— Что ж. Спасибо. Иногда ты не ведешь себя как напыщенный индюк. Приятно знать, что у нас еще есть шанс сработаться, — я показываю ему язык.

Староверов смотрит на меня благосклонно:

— У нас есть все шансы сработаться, если ты перестанешь хоть иногда вести себя как злобная сиамская кошка.

Хмыкаю. Ишь чего захотел!

— А ты у нас комнатный дрессировщик? — я поднимаюсь из-за стола и, выходя из кухни, бросаю через плечо: — Тебе, я думаю, больше по нраву ручные персидские киски.

Интересно, мне послышался или нет его негромкий ответ: «Отнюдь»?

Остаток вечера проходит спокойно.

Даже непривычно.

Я в этом доме всего два дня, а мне кажется, что не меньше месяца.

И словно каждый день состоит только из стычек с Данилом.

Уже перед самым сном, когда я сижу, забравшись с ногами в кресло, и в тусклом свете ночника ковыряюсь в телефоне, слушая музыку и залипая в группах ВК для художников, дверь в мою комнату открывается.

На пороге, естественно, Данил.

Больше некому, мы одни в доме.

Он стоит на пороге и не заходит.

Мы молча смотрим друг на друга. Никто ничего не делает, никто ничего не говорит, а атмосфера накаляется и очень быстро.

Только наши взгляды.

Отчего же мне становится так жарко? От того, что я кожей чувствую, как Данил раздевает меня глазами? Или от того, что в моем воображении он стремительно подходит ко мне, загибает меня, задирает подол и…

— Ты же хочешь меня, — он произносит это утвердительно.

— Хочу, — соглашаюсь я.

Не вижу смысла врать. Я хочу его с первого взгляда.

— Ты уже готова для меня, — Данил снова утверждает.

— Готова, — киваю. Зачем спорить с очевидными вещами?

— У тебя там уже мокро? Скажи?

Я вижу мрачную решимость в его глазах, и в меня вселяется бес.

— Ты хочешь узнать, насколько я там мокрая? — я расплетаю ноги, развожу их и забрасываю на подлокотники кресла.

Откидываюсь назад и начинаю руками собирать спереди подол сарафана до тех пор, пока Данилу не становится видно мое белое шелковое белье.

Староверов подается вперед, но я грожу ему пальцем.

Да, Данил. Не один ты любишь играть в игры.

— Я тебя не звала, — я поглаживаю внутреннюю сторону бедер, постепенно приближаясь к зоне, от которой Данил не может оторвать напряженного взгляда.

Я вижу, что кулаки в карманах домашних брюк сжаты, черты лица заострились. Голод — вот то, что я вижу на его лице.

— Ты можешь сейчас закрыть дверь и уйти, — с этими словами я запускаю руку в трусики. — А можешь остаться. Стоя на месте.