Его трудное счастье

Глава 28

Валентин вышел из машины и внимательно осмотрел пятиэтажный корпус больницы. Как там его назвал один из местных? «Комплекс». Возможно, он был прав, и эта районная больница проектировалась как больничный комплекс, да только весь проект остановился на одинокой пятиэтажке с разбросанными рядом небольшими зданиями. Наверное, кухня, морг и технические службы. Ладно, это лирика, теперь надо найти приёмный покой и узнать, где располагается детское отделение.

Валентин быстро шёл через небольшой двор и вспоминал разговор с руководством больницы. «Вы должны понимать, что при современных темпах строительства жилья ваша Баланчина лет через десять-пятнадцать имеет возможность получить отдельную комнату в общежитии». Эти слова начмеда, выполняющего и обязанности врача ультразвуковой диагностики в поликлинике, удивили его. Не квартиру, а отдельную комнату в общежитии, а пока, как он смог узнать, Валя жила в ординаторской педиатрического отделения. А как же ребёнок? Значит, потом надо будет снимать квартиру… Господи, о чём ты, Кучеров, думаешь? Какая квартира? Какая комната в общежитии? Ты сам начинал с низов, пусть не на гражданке, но ты имел возможность жить в служебной квартире, ты служил и учился; но ты знаешь, какие чудеса творят коллеги вот в таких невзрачных корпусах, как спасают, оперируют, лечат, как из говна пытаются сделать конфеты! Но у тебя есть шанс изменить жизнь Вали, её дочери и отца. И ты постараешься всё это воплотить в жизнь. А пока вон дверь, свет горит, значит, смена не спит.

Он зашёл в душное помещение, оглянулся и уверенно пошёл по длинному коридору в сторону освещённого кабинета, откуда доносились голоса.

— Добрый вечер. Подскажите, пожалуйста, как мне найти педиатрическое отделение и интерна Баланчину?

Полная женщина в застиранном когда-то белом халате осмотрела Валентина с ног до головы и тихо прошептала:

— Какой позор! Уже прям в больницу заявился! Мало нам этих машин, что по ночам тут ездят, теперь она мужиков прямо в отделении принимать будет.

— Простите, — Кучеров уже понял, что судьба его столкнула с очередной сплетницей, но терпеть такие выходки он был не в настроении, — у вас есть какие-то претензии ко мне лично? Или к моей жене? Я внимательно вас слушаю. — И он сел на колченогий стул, закинул ногу на ногу, всем своим видом показывая, что весь внимание.

Женщина молча уставилась на него, открыв рот и хлопая ресницами с комками прилипшей туши, а Кучеров наслаждался эффектом. Из боковой двери выглянул молодой мужчина в хирургической пижаме, оценил увиденное и криво усмехнулся:

— Явлённые мощи из берёзовой рощи! Неужели нашёлся тот человек, который заткнул твой поганый рот, Танька? — Неожиданный собеседник подошёл ближе и спокойно протянул руку Валентину. — Вы наших баб не слушайте, это они от зависти к красоте и порядочности. Пошли со мной, я вам покажу, где можно вашу Царевну Несмеяну найти.

— А почему вы её так назвали?

— Потому что за всё время пребывания Валентины Николаевны в нашей больнице никто так и не увидел её улыбки. Будто она не умеет это делать. Там за поворотом лестница на второй этаж, ординаторская сразу же у входа. Доброй ночи.

Кучеров ещё раз пожал протянутую руку и пошёл по коридору. Почему люди так любят копаться в жизни других, при этом часто придумывая гадости и смакуя выдуманные подробности? И самое интересное, что со временем они свято уверуют в когда-то брошенные мерзкие слова и будут убеждены в их правдивости. И ты потом ни за что не отмоешься, что бы ни делал и ни говорил. Вот и Валю оболгала завистливая и глупая баба, зная человека всего ничего. Да и зная ли? Валюша всегда была замкнутой, редко делилась с кем-то своими мыслями. А трудности ещё более закрыли её внутренний мир от окружающих. Но ничего, пусть упражняются в остроумии, так сказать, всё равно она не будет здесь работать.

Валентин постучал в дверь и услышал тихое и немного удивлённое «войдите». Он вошёл в кабинет и увидел её сидящей с книгой у окна. Валя медленно поднялась и изумлённо посмотрела на Кучерова, будто не верила своим глазам.

— Здравствуйте, Валя. Извините, что поздно. Но лучше поздно, чем никогда.

— Валентин Павлович, какими судьбами? Что-то случилось? Что-то с Людой? — Она ждала его ответа и вдруг прикрыла глаза и покачала головой. — Зря вы приехали сюда, в больницу. Сейчас из этого такое раздуют, — со стоном продолжила она и опустилась на стул.

— Сколько о себе ни рассказывай, сколько ни доказывай что-то окружающим, всё равно за спиной расскажут интереснее, не так ли? Вы не переживайте, Валя, даже если кто-то что-то и скажет, это не будет иметь для вас никакого значения. Потому что вы не будете здесь работать, — выпалил он и внимательно посмотрел на молчащую женщину.

— Увы, я должна пройти интернатуру на базе этой больницы и отработать положенные три года.

— Да, но условия изменились. И вы будете работать совсем в другом месте. Если согласитесь… уехать со мной.

— Уехать с вами? В качестве кого?

— Уехать в качестве моей жены.

— Нет, — неожиданно выдохнула Валя, но тут же опустила голову и прошептала: — Это невозможно.

Кучеров подошёл ближе, сел на продавленный диван и пожал плечами:

— Валя, я не настаиваю, но если вы не думаете о своём будущем, то подумайте о будущем Надюшки. Девочка должна быть с мамой, а судя по тем обрывочным данным, что я получил за неполный день пребывания в этом городке, вам некуда будет привезти малышку, про детский сад даже не спрашиваю. Я прав?

Валя кивнула, но вдруг резко повернула голову:

— Вы были у нас дома, да? Что с дочерью? Как папа?

— Успокойтесь, пожалуйста, с ними всё замечательно, они отлично ладят друг с другом. Да только Надюша скучает по маме. А я предлагаю вам выход из создавшейся ситуации. Выслушайте меня и тогда уже делайте выводы. А для начала я предлагаю перейти на «ты». Итак…

— А вы уверены…

— Ты, Валя, ты.

— Да, да, ты уверен, что меня возьмут на работу в эту клинику?

Кучеров кивнул и на миг прикрыл глаза, вспоминая разговор с главврачом детской больницы…

…— Без проблем, Валентин Павлович. Примем, научим. Только вот хотелось бы потом врача иметь в неонатологии, а не вечно, простите, декретную ставку.

— Тут у нас с вами взаимно — без проблем. Ребёнок у нас уже есть, девчушка двух с половиной годков. Пока вопрос о других детях не стоит на повестке дня.

— Тогда ждём, с заведующей отделением я поговорю. Только неонатология у нас тяжёлая. Много аномалий развития, наши не совсем трезвые года мимо не прошли. Но хирурги у нас хорошие, таких крошек оперируют, что диву даёшься! Вот после таких операций и придётся вашей жене малышей выхаживать. А с институтом вы как решили?

— Нам помогли знакомые, — коротко ответил Кучеров, не уточняя о своём разговоре с начальником департамента генералом Фиккером. С Валюшиным медином он разбираться будет на месте, исходя из реалий жизни…

Кучеров встал и подошёл к распахнутому окну, у которого стояла Валя. Он остановился рядом, заметив, что раньше как-то особо не обращал внимания на её рост — она едва доставала затылком ему до плеча. И худая. Очень. Нет, это не стройность, это именно худоба. Но ничего! Откормим, дадим возможность отдохнуть, отоспаться… М-да, хотелось бы надеяться, что эти планы осуществимы. С его круглосуточной работой, маленьким ребёнком и одновременно её работой и учёбой. Но он всё равно её здесь не оставит!

Валя вздохнула и вдруг вздрогнула от громкого стука.

— Началось, — прошептала она и уверенно подошла к двери, провернула ключ и широко распахнула хлипкое деревянное полотнище. Валентин обернулся и усмехнулся — та самая Танька в грязном халате стояла в коридоре и жадно оглядывала узкую ординаторскую, надеясь поживиться новым поводом для сплетен, но тут раздался строгий и чуть даже надменный голос Баланчиной: — Что вам угодно?

Любопытная сотрудница вытянула шею, но встретив тяжёлый взгляд Кучерова шагнула назад и тихо сказала:

— Да так, просто проверила, всё ли у вас в порядке.

Валентин шагнул к двери, мягко отодвинул Валюшу себе за спину и прошипел в лицо сплетнице:

— Если вы ещё раз попадётесь мне на глаза, я обращусь за помощью к вашему руководству. И поверьте, я найду слова, чтобы убедить главврача и начмеда в вашей профнепригодности. — Женщина усмехнулась, но тут же замерла от тихого спокойного голоса Валюши:

— А я добавлю. Особенно всем будет интересно узнать о том, как вы по ночам приходили сюда с проверкой и заглядывали в шкафы и под столы в поисках неизвестно кого.

— Не понял, — хмыкнул Валентин и обернулся, ощутив лёгкое прикосновение женской ладони к своему плечу.

— Да что тут непонятного, Валик? Эта дама будила меня по ночам, влетала в ординаторскую и шмыгала тут по углам, очевидно рассчитывая найти тут армию моих любовников.

— Нашла? — с надеждой в голосе спросил Кучеров и широко улыбнулся Валентине, которая с усмешкой смотрела на удивлённую клеветницу.

— Увы, дорогой! — в тон ему ответила Валя и прижалась к нему, обхватила мужское плечо. — Просто не все понимают одну истину: если не интересоваться чужой жизнью, то можно спокойно прожить свою, — закончила она, не подозревая, что ответила почти так же, как когда-то сам Валентин посоветовал такой же сплетнице.

И Валя с силой захлопнула дверь, тут же отстранившись и выпустив из своих рук мужское плечо. Кучеров услышал шаги — Валентина устало опустилась на диван.

— Извини, что я так себя повела, будто мы пара. Но я уже не могу больше терпеть это хамство.

— Валь, а почему ты не сказала об этом безобразии своему заведующему?

— А что он сделает? Знаете… прости, знаешь, у меня такое впечатление, что они только и ждут, когда кто-то ошибётся и споткнётся. Представляешь, меня здесь называют воендама. И вообще как-то странно относятся ко всему, что связанно с армией, хотя рядом военный городок и госпиталь. Неприятно всё это очень.

— Вот и прекрасно, а то я думал, что ты будешь упираться, хвататься за мебель, плакать и кричать «нет, не поеду, я останусь»! — Кучеров сел рядом с Валей и замер, услышав смех. Несмеяна… А смеётся громко и почти беззаботно. Почти… Потому что её смех сразу же оборвался. Ладно, надо отвлечь её от мыслей, а для этого перевести их на себя. — Валя, я должен ещё кое-что тебе сказать. У нас никогда не будет совместных детей. — Валентин видел, как изменилось выражение её лица, спина выпрямилась, взгляд застыл, будто она увидела или вспомнила что-то очень страшное. — И в этом нет ничьей вины, кроме моей. Валь, я бесплоден. Поэтому я очень рад, что у нас уже есть Надюшка.

Валя медленно повернула голову и уставилась на него со смесью изумления и недоверия:

— Но почему? — еле слышно прошептала она. — Почему мужчина, так радующийся чужому ребёнку…

— Ну не скажи! — Кучеров оглянулся по сторонам, будто что-то искал. — Мы с Надюшей как родные, сразу нашли общий язык. Извини, а у тебя есть что-нибудь пожевать, а то я голодный, как вся волчья стая вместе взятая, — неожиданно закончил он.

— Ну только лапша быстрого приготовления, — смутилась Валя, но тут же вскочила, включила маленький кипятильник и привычным движением разорвала жёлтый пакетик с яркой надписью «Анаком». М-да, один из самых дешёвых продуктов, который могут позволить себе все. Интересно, когда она в последний раз ела мясо? Или яйца? — Ты извини, но у меня только это из еды. Есть ещё печенье и чай.

— Давай я съежу в город, куплю что-нибудь на ужин.

— Нет, — как-то испуганно ответила Валя и резко обернулась. — Не уезжай. Иначе они не пустят тебя в корпус.

Кучеров улыбнулся и кивнул. Уже боится остаться в одиночестве, это хорошее начало. Вскоре вода закипела, Валя залила лапшу и прикрыла пиалу пластиковой крышкой.

— А ты? — Валентин мыл руки и внимательно наблюдал за хлопочущей хозяйкой.

— Я не хочу. Я чаю лучше выпью.

— Ох, смотри мне, Валентина! Меня надо отменно кормить, чтобы у меня сил хватало и на операции, и на семью.

Он не понял, что произошло, но Валя вдруг опять замерла, её рука с ложкой мелко задрожала. Валентин шагнул к ней, обнял и тихо спросил:

— Что с тобой? Ты постоянно замираешь и о чём-то вспоминаешь. Скажи мне, что не так, Валюшка?

— Не называй меня так! — неожиданно вскрикнула Валя и вырвалась из его рук. — Никогда не называй меня этим именем! Слышишь? Никогда! Я не хочу, понял? Не хочу! Я… не могу… я…

Валентин схватил её за плечи и крепко прижал к себе, покачиваясь из стороны в сторону, заглушая стон и тихие рыдания. И неожиданно понял фразу, брошенную Николаем Александровичем о внучке. Значит, Надя была вовсе не желанным и долгожданным ребёнком, не результатом любви и нежности. Женщина не рыдает так горько от счастья, вцепившись намертво в твои плечи, задыхаясь и дрожа. Кучеров обнимал плачущую женщину и старался сдержать себя, чтобы не разбить что-то и не напугать доверившуюся ему Валентину. И дал себе слово, что она никогда не будет плакать от страха, горечи и боли. А с её бывшим… Не дай бог им встретиться, потому что морду он ему набьёт! А пока надо успокоиться, поужинать и отдохнуть…

Валя уснула, положив голову ему на плечо. Скоро утро. Документы уже собраны, в десять часов открываются государственные учреждения, их брак зарегистрируют сразу же, а потом останется только забрать жену — как странно, но сладко звучит это слово! — решить все дела в институте и увезти Валю с дочерью — бог мой, у него есть дочь! — в столицу. А там уж всё сложится! Он знает. Он чувствует. Он уверен. Да, будет нелегко, но это его трудное счастье.