Его трудное счастье

Глава 5

Валя вставила последнюю обойму металлических скрепок в ушиватель органов, раскрутила зажимы и аккуратно положила сложный инструмент на металлическую перфорированную панель, осталось только затаив дыхание установить всё это в прозрачном аквариуме под пары формалина. Когда-то неопытная Валя вдохнула воздух рядом с открытой дверцей «волшебного шкапчика», больше такого удовольствия от химического ожога слизистой испытать не хотелось. Она осмотрела убранную предоперационную, проверила режимы стерилизации сухожаровых шкафов и потянулась за перчатками.

— Мне долго ещё тебя ждать в кабинете? — раздался насмешливый мужской голос. Баланчина резко обернулась и молча уставилась на хирурга Резникова. Когда-то ещё в бытность её санитаркой он схватил её и зажал в углу между шкафами с бельём, пытаясь сунуть свою руку между стройных девичьих ножек. Вале тогда удалось ударить его затылком в лицо, вырваться и, вытирая слёзы от обиды, забежать в материальную, где медсёстры резали марлю на салфетки. Женя Шахова моментально выскочила из комнаты, и все услышали её шипящий шёпот:

— Если я ещё раз увижу что-то подобное, Михаил Иванович, то инвалидное кресло станет вашим троном, товарищ майор. Понятно?

— Рот закрой и выражения выбирай, не тебе замечания офицерам делать, — недовольно ответил ей Резников, на что Шахиня усмехнулась и коротко заметила:

— Офицер из вас как из меня Екатерина Вторая, хотя о втором можно и поспорить. — Она посмотрела вслед уходящему мужчине и довольно громко закончила: — Есть же хорошее русское слово — козёл. Нет же, понапридумывали некоторые — мачо.

С тех пор Резников руки не распускал, но пытался обидеть или оскорбить при случае. Но Валя уже не обращала внимания на хамское поведение, тем более что хирург из Резникова был так себе — посредственный.

— Я убираю операционную, — спокойно ответила Валя. — Вы что-то хотели?

— Трахнуть бы я тебя хотел, да только вот какая-то очень дорогая проститутка из тебя получилась, ещё и бесполезная! А Королю уже все свои дырки продала или кое-что для других оставила? Такие как ты не от русалок произошли случайно? Ни уху сварить, ни вдуть!

— Ваши оскорбления на меня не действуют, а если руки хотя бы раз ещё протянете в мою сторону, я вам нос сломаю, — тихо проговорила Валя и с улыбкой ухватила тяжёлый ушиватель, зажав бранши стального инструмента в ладони.

— А ты попробуй, — вдруг заявил Резников, но тут же отдёрнул руку, зажав ладонь пальцами другой руки — Валя со всей силы ударила его тяжёлым инструментом. — Ты, сука! Ты мне руку чуть не сломала. Как мне теперь оперировать? Что я главному скажу завтра?

— А я сам ему всё объясню, — неожиданно раздался мужской голос у Вали за спиной. Она повернулась и удивлённо уставилась на интерна, с которым её познакомил Заславский несколько дней назад. — Я объясню Денису Викторовичу, при каких странных обстоятельствах вы травму руки получили.

— Слышишь, старлей, не твоего ума это дело, понял?

— Может, и не моего, — усмехнулся Кучеров, — но думаю, что подполковник Король посчитает иначе, не так ли? Я, майор, имею отличный слух, а уж сложить два и восемь могу даже в уме. Это же о вас говорилось на хирургической конференции? Сколько терпения есть в запасе, а главное, сколько потребуется времени Главному и ведущему, чтобы вышвырнуть вас из обоймы?

Резников сделал шаг вперёд и с ненавистью прошипел:

— Да ты мне угрожать вздумал?

— А я добавлю деталей к рассказу старшего лейтенанта. А ещё рапорт напишу, — вздёрнула вверх подбородок Валя, не выпуская, однако, хирургический инструмент из рук. — Хотя Вадим Васильевич уже давно всё знает.

— Врёшь! — как-то испуганно воскликнул Резников, и Валя поняла, что он боится. Очень боится. И лишиться места работы и службы, и последствий своего хамского поведения. — Никто тебе не поверит, скажут, что оговорить хочешь благородного человека!

— Поистине, седло из золота не делает осла лошадью. Так и у людей, внешность и дорогая одежда не делает из них благородных, — спокойно ответил Кучеров.

Резников глубоко вдохнул, но скосил глаза на тяжёлый ушиватель в руке Баланчиной и усмехнулся, глядя на интерна:

— Решил сам сюда тропинку протоптать? Ну-ну, любимая болонка самого Короля — слишком дорогая шалава для такого как ты, — и гадко усмехаясь покинул операционный блок.

— Валя, простите, что вмешался, но я не мог слушать те гадости, что он вам говорил.

Девушка опустила руку и прикрыла глаза. Только сейчас до неё дошло, чем могла окончиться эта поздняя встреча, и хорошо, что этот молодой офицер оказался рядом.

— Спасибо вам, Валентин Павлович. Только я вас прошу, не говорите никому о том, что здесь произошло. Насколько я поняла, скоро мы лишимся радости видеть Резникова рядом, а потому пусть уезжает! И чем скорее, тем лучше! Не знаю, насколько его хватит на новом месте службы, но очень скоро наступит тот неловкий момент, когда поначалу все считают человека офигенным, а потом сознают, что он лживая тварь. Жаль, что этот момент освобождения от него наступит не так скоро, как нам бы всем хотелось. Ну да бог с ним! А как вам у нас? Многому научились?

Кучеров широко улыбнулся и кивнул:

— Да, многому! В том числе и ругаться без мата! — Они переглянулись и громко рассмеялись. Валентин чуть подпрыгнул и сел на длинный стол, на котором были разложены чистые обработанные инструменты, Валя опёрлась на стол бедром. — Особенно я в восторге от вашей Шахини! Хотя теперь я понимаю, что имея дело с такими косорукими новичками, как мы, надо уметь держать себя в руках. Вам недаром дают молоко за вредность.

— О да! — с улыбкой ответила Валя. — Некоторым за вредность надо давать не просто молоко, а молоко с селёдкой. Скажите, а вам тяжело было учиться в Академии? Я не просто так спрашиваю, из праздного любопытства. Я поступала в медин, но — увы! — не срослось. Но мысль об учёбе меня не отпускает, и я вот решила пойти на вечерние подготовительные курсы. Как вы считаете, это не ошибочное решение?

— Нет, и если вы решили, Валя, то ни в коем случае никого не слушайте! Поступайте, лучше ещё раз провалиться, но попытаться! А потом никто не знает, что и как закончится, поэтому я всеми конечностями «за», — и Кучеров одновременно поднял вверх руки и ноги.

Они ещё поговорили некоторое время, Валентин вспомнил смешные истории со времён своей учёбы, Валя внимательно его слушала и заразительно смеялась его шуткам. Но вскоре хирурга вызвали в приёмный покой, и Валентина осталась одна. Она выключила аппаратуру и пошла в комнату отдыха. Она и сама не могла признаться, почему задала малознакомому человеку вопрос об учёбе. Хотя ответ был, как говорится, на поверхности. Потому что Вадим отнёсся к её мечте крайне прохладно, пренебрежительно заметив «зачем тебе это надо?» А когда Валя с недоумением ответила, что хотела бы быть на равных с мужем, то в ответ услышала обидный смех. Вадим снисходительно осмотрел жену и хмыкнул:

— Это ты со мной тягаться вздумала? Валюшка, должен тебе напомнить, что хирургия — это не женское дело.

— Но я и не думала о хирургии, Вадим, я мечтаю стать педиатром. Лечить детишек!

— Ну да! — опять засмеялся Король. — Тридцать капель на ведро воды и по чайной ложке три раза в день. Знакомо. Что терапевты, что педиатры, Валя, это люди, которые ничего не умеют! Правильно говорят: как увидишь терапевта, пни его.

— Ну, знаешь, инфаркты и инсульты лечите не вы, а именно те самые терапевты. Да из пневмоний ваших больных тоже они вытаскивают.

Вадим медленно повернул голову к жене и прищурился. Ого, а мы перечить вздумали? Он открыл было рот, но тут же осёкся. Потому что жена была права, а вот он не любил быть неправым. Ладно, посмотрим, что ещё она вздумает менять в своей жизни. Пусть помечтает, пусть даже попробует поступать, бог с ней, всё равно провалится. Зато потом он будет не просто Королём, он будет для неё Богом, потому что их жизнь будет проходить по его правилам. А для начала ей надо напомнить, кто тут старше, опытнее и сильнее. И он напомнил… Может, именно поэтому Валя отреагировала на оскорбления Резникова довольно прохладно. Потому что чувствовала себя сегодня не женой, а девочкой по вызову после того, как Вадим позвал её в свой кабинет после операции.

Едва Валя зашла, Король быстро провернул ключ в замке и прижал жену лицом к стене, быстро стягивая с неё хирургические брючки и шепча ей на ухо:

— Я всю операцию ждал этого! Ждал, чтобы напомнить тебе, как мне хорошо с тобой!

— Вадим, не надо! — Валя старалась вывернуться из захвата, но силы были не равны. — Мы же на работе! Нас могут услышать.

— Пусть слышат! И пусть, наконец, поймут, что ты моя! Моя жена! — и он надавил ладонью Вале на спину, заставляя её прогнуться и с силой прижал полураздетую женщину к себе. — Моя Валюшка, маленькая шлюшка!

Через несколько минут Вадим удовлетворённо застегнул халат и заметил:

— Тебе бы прокладки не помешали, Валюшка, чтобы следы наших встреч у меня в кабинете не остались на твоей хирургической пижаме. А встречаться с тобой я намерен часто, моя хорошая.

— Вадим, но и меня, и тебя могут искать! — Валя отдёрнула курточку и поморщилась — Вадим озаботился только своим удовольствием, а о жене он даже не подумал. — Я не думаю, что такие наши встречи вообще имеют право на жизнь. И я прошу тебя, не называй меня так.

— Не нравится такой расклад, научись делать минет. Две-три минуты и ты свободна.

Валя молча глянула на мужа, открыла замок и вышла из кабинета. Она шла по длинному коридору хирургического отделения и старалась не смотреть по сторонам — ей казалось, что все знают о том, чем они с Вадимом занимались только что в его кабинете, и ощущала себя вовсе не женой, а элитной проституткой. Стыдно-то как! Она дошла до поворота и столкнулась с Резниковым, который с усмешкой осмотрел Валю с головы до ног и тихо проговорил:

— Только Короля обслуживаешь? Или теперь можно и другим в очередь становиться? — и засмеялся.

Валя прошла мимо, вернулась в оперблок и заперлась в материальной. Слёзы наворачивались на глаза, живот болел, ноги дрожали. И это всё за те несколько минут наслаждения, которые получил муж. И если верить его словам, то такое он будет делать каждое её дежурство. Господи, а если об этом узнают? Что скажут? Валя вдруг подняла голову и вспомнила маму. «Что люди скажут?» А ведь скажут! И осудят! И растрезвонят всюду! И смотреть будут на неё, как на последнюю шлюху, которая ублажает мужчину между операциями, хотя именно так и назвал её Вадим. Да, Король её муж, но для близости есть их ночи, их постель, их дом в конце концов. Она несколько раз глубоко вдохнула, вытерла солёные дорожки и пошла в операционную готовиться к следующей операции. Только как же болит! И тело, и душа…