Его упрямая студентка

Глава 14

Чтобы не будить Аню в четыре утра, я написала ей сообщение и рассказала о несчастном случае на тренировке, о помощи Марата Ильясовича. Не хотелось оправдываться за то, что он САМ взял меня на руки. Но оставлять её с домыслами о коварном плане соблазнения преподавателя я не могла.

В палате заметила ещё одну дверь. Это оказалась душевая, в которой меня ждали тапочки, пижама, гигиенические принадлежности и даже зубная щетка с пастой. Разве такое есть в больницах? Или это Арсений Григорьевич позаботился?

Освежившись, я переоделась и отправила ещё два сообщения: нежное Тимофею и легкое, успокаивающее маме.

Когда прошлась по этажу, то встретила лишь дежурного врача и медсестру. Они предложили мне чай и небольшой перекус. Я вернулась в палату, уже не умирая с голода.

В семь позвонил Тим.

— Зай, ты как? — сонливо вымолвил он.

— Отоспалась за все тяжёлые дни, — призналась я и легла на спину. — Знаешь, тут удобная кровать, не то, что у меня в общежитии.

— Между прочим, я предлагал тебе ночевать у меня, — зевнул он. — Хочешь, заберу тебя?

— Нет, я сама решила остаться. Но сидеть без дела не буду — задания по предметам никто не отменял.

Если бы я захотела уехать, то, кажется, Рахманов не позволил бы. Мы могли разругаться. Сегодня, когда голова не болела и мысли прояснились, я осознала, что зашла далеко. Прижиматься к нему, откровенно разглядывать, говорить несдержанно!

Он мой преподаватель, будущий начальник и руководитель престижной компании.

И у него есть невеста. В моём внутреннем монологе голос неожиданно ломается. Невеста! Стало пусто на душе.

Почему-то вспомнила, как в десятом классе я начала встречаться с мальчиком. Через месяц он ушёл к другой. Посмеявшись надо мной, сказал, что я стремная и всегда у всех буду вторым номером.

— Ты не меняешься, — лениво прошептал Тим.

Я разозлилась на его слова, будто он ответил на мои воспоминания, а не на стремление к знаниям.

— Можешь меня проведать? — спросила вымученным тоном.

— Да, — быстро отозвался он. — Заеду в пару мест, а потом к тебе.

Аня написала только вечером. Она всё ещё обижалась, и мне было неясно почему. Я не ответила ей сразу или я подруга-обманщица, что решила завладеть сердцем Марата Ильясовича и получить стажировку?

Будто коснуться его сердца так легко.

Кем нужно являться, чтобы лишь понравиться мужчине? Точно не надоевшей студенткой, раздражающей его по всяким мелочам. А может Вика его невеста и скоро все увидят громкие заголовки в новостях?

Я приказала себе не думать об этом. Меня волновала только моя жизнь. Да-да. Иначе чем я лучше одногруппниц, что сплетничали в клубе.

Нужно выкинуть из головы его проникновенный голос, крепкие руки и мощную грудь. У Тимофея всё это есть. Он мой парень и я знаю, что мы будем счастливы.

Вот отправлю ему письмо с номером студентки, которая заменит меня на посту старосты, на время, разумеется, и забуду! Стану думать о нём исключительно в рамках учёбы.

О ней трудно забыть.

Я не люблю понедельник. Все бегут с проблемами за выходные дни и умоляюще просят срочных решений. Иногда мне кажется, что нужно брать пример с генерального директора — распределять всё на помощников и заниматься своими планами.

Но его помощники бегут ко мне. Я чувствую, что это ещё пригодится. Поэтому не сбавляю темп работы, однако требую обращаться ко мне после девяти, когда я допью кофе и прочту новости.

Мои студенты решили выпендриться, приехали раньше и застряли на пропускном. Заместительница Лилии Николаевны рассеяна, её оправдательная речь звучала настолько ужасно, что остальные сразу потупили взгляд.

Отчего-то мне показалось, что она не допустила бы этого. Не знаю, как я пришел к такому нелепому выводу, учитывая её прошлые выходки, но всем своим холодным разумом я вдруг поверил в неё.

— Запомните раз и навсегда: в больших организациях ценится соблюдение графика. Если вам назначено в десять, значит иное время недоступно. Крайне непрофессионально отвлекать коллег от других обязанностей, — я окинул их недовольным взором. — Приступайте к изучению политики компании. Вы можете задать вопросы по любому из пунктов.

Они сели за длинный стол конференц-зала и закопались в юридических аспектах. Я смотрел на будущих специалистов и пока слабо верил в их потенциал. Хотя они прошли жесткий конкурс, чтобы поступить на мой курс, я не был удовлетворен качеством их знаний.

Но они старались. Я заметил четверых, которые лучше остальных проявляли усердие.

Мне нужно сознаться, что она была среди них. Отличница, староста, активистка. Видеть мой курс без неё крайне непривычно. Девчонка всегда занимала первый ряд, место напротив меня. Мельком я разглядывал, как она хмурится, быстро записывая лекцию неровным подчерком, как задумывается и обхватывает кончик той ручки губами, что дал ей в первый день. Мне было приятно, что она пользуется ею, учитывая, что раньше я писал этой ручкой.

— Когда Бейби выйдет? — Иван тихо спросил Анну.

— Без понятия, — фыркнула девушка.

— Ты ездила к ней в больницу?

— Не было времени на выходных, — отмахнулась она.

— Давай нагрянем к ней вечером, а? Устроим сюрприз.

— У меня другие дела. Всё, молчи, не отвлекай.

Интересно.

Анна была её подругой, может не лучшей, но они всегда сидели рядом. И в чём причина, что она не навестила девушку? Не в том ли, что Лилия Николаевна соблазняла меня?

Да, я увидел сообщение на экране её телефона, и, мягко сказать, выпал из реальности на первые десять минут. Затем Арсений сказал, что она слишком тревожится от любой врачебной манипуляции, и он понятия не имеет, как её дообследовать. Тогда я посчитал, что хоть девчонка отлично играла на сцене, известного доктора ей не обмануть. Эта ситуация не была планом моего соблазнения.

У её подруги слишком раскрепощённая фантазия, и мне это не нравилось.

В субботу к ней приехал Тимофей Бондарев, о котором я составил определённое мнение, замечая его на университетской парковке каждый раз с новой пассией. Если он и моя студентка по-настоящему встречались, эта мысль тут же вызывала отвращение, то мне было её жаль, потому что рано или поздно она всё узнает, и я не желал видеть её зарёванной на парах.

Арсений, мой друг детства, а ныне хороший врач, присматривал и рассказывал о Лилии Николаевне, так как считал, что я увлечен ею. Не хотелось развенчивать его домыслы, мне было удобно интересоваться о состоянии девчонки, но я вовсе не беспокоился о ней.

Да, я опешил, когда она лежала без сознания. Никто не шевелился ей помогать, поэтому мне было необходимо взять ситуацию под контроль и не допустить потерю талантливой студентки.

Прокручивая события того дня, я зачем-то снова и снова вспоминал ощущения тепла её тела. Это чувство вызывало нечто странное, даже придумать не смог, как его описать. Мне хотелось обмануться и сказать, что это обычное возбуждение. Но это была неправда.

Я назвал её тогда по имени. Думаю, она не помнит. Я запретил себе это делать, потому что могу перестать воспринимать её студенткой. Я уже зашёл дальше, когда на лестнице прижимал девчонку к себе, когда задавал ей неуместные вопросы, когда вынудил пройти обследование. Я собирался пересечь границу снова, надеясь вытащить истину наружу.

Но меня испытывал тревожный голос внутри, что я не смогу сдержаться, а она не сможет убежать от меня.

Лилия… Николаевна! Её тяжело выкинуть из головы. Меня сводило с ума, что девчонка не на практике! Она должна быть здесь, напротив меня!

Сжав кулак, заставил себя переключить внимание на работу. Пока студенты читали документы, я разбирал задачи, уткнувшись в ноутбук. Вскоре мне удалось сосредоточиться.

Забыться надолго она не позволила. В середине дня я получил письмо:

«Если можно, то пришлите мне задания с практики. Я начну изучать материал сейчас и не сильно отстану по программе».

Студентка должна отдыхать в больнице, а не заниматься учебой. Какой тогда смысл в лечении?

Вот ей неймется.

Я не дам девчонке желаемое. Открыв почту, напечатал ей послание:

«Практику вы будете осваивать только в учебное время, Лилия Николаевна. Если я узнаю, что вы взяли задания у одногруппников, то начну считать это прелюдией к моему соблазнению».

Я рухнула в пропасть.

Или как называются те ощущения, когда преподаватель думает, что я флиртовала с ним, а у меня нет железных аргументов для возражения, я могу лишь ходить по комнате туда-сюда, наливаясь румянцем, и взволнованно смотреть на экран телефона.

Ну не мог он такое написать…

Как не мог? Вот же! Пять минут назад отправил письмо!

Точнее, Рахманов сделал это не всерьёз. Пошутил надо мной, как тогда на лестнице. Но зачем он так делал? Что он хотел этим сказать?

И всё же он видел сообщение Ани. Я почувствовала стыд. Как теперь смотреть ему в глаза? В любых неосторожных действиях мужчина подумает, что я стараюсь очаровать его.

Решено — полный игнор. Нажала на кнопку «Удалить» и плюхнулась на кресло у окна.

Октябрь полноправно хозяйничал на Земле, обрушив проливной дождь и грозные молнии. Погода отражала моё состояние, за выходные я успела погрустнеть. Аня не смогла или не захотела навестить меня, пришлось обратиться к соседке из общежития, чтобы она привезла вещи.

Лишь Тимофей выразил искреннее переживание за моё здоровье. Мы успели посидеть в фойе и обсудить ближайшие планы. Его мама приглашала нас на ужин, хотела познакомиться со мной поближе.

Я ощущала трепет в душе — это была новая ступень наших отношений. Тим сказал, что с нетерпением желает представить меня родителям, как свою девушку.

Во вторник, когда я готовилась к выписке, зашёл Арсений Григорьевич и с порога выдал:

— Остаётесь у нас до конца недели, Лиля. Но не волнуйтесь, Марат ещё больше соскучиться по вам и станет добрее.

Я нахмурилась и села в кровати.

— Вряд ли. А что случилось?

— Посмотрел ваши анализы. В целом ничего критичного, но есть дефицит витаминов и минералов. Рассказывайте, как питаетесь, спите, живёте.

— Эм-м, как все студенты… Много учусь, мало сплю, работаю, кушаю в основном вечером.

— Нужно менять образ жизни, хотя бы немного, — мужчина по-доброму улыбнулся. — Я назначу витамины, моя коллега подберёт меню. Сейчас отдыхайте и не забывайте гулять у нас в саду, дышите свежим воздухом.

— Может я дома восстановлюсь? — произнесла умоляюще. — Мне одиноко и нечем себя занять. Вокруг всё непривычно. Обещаю соблюдать ваши указания и вернусь на повторный приём!

— Вы же знаете, что мы не станем удерживать. Но будет лучше, если за вашим состоянием я понаблюдаю здесь и вовремя скорректирую терапию.

Его аргументы снова повлияли на меня. Я не хотела слечь потом, когда тело не выдержит мой активный распорядок дел. Никто за меня не будет ходить на пары, зарабатывать на университет и жизнь в столице. Мама не сможет помочь. Ей самой не хватало, поэтому я оплачивала продукты и лекарства для неё.

Из этого вытекала моя проблема, которую я была вынуждена озвучить Арсению Григорьевичу:

— Тогда простите за прямоту, но я не могу по-другому, — сердце заколотилось в груди от чувства ущербности, — сколько стоит моё лечение? Я студентка, у меня нет больших сумм…

Можно было занять у Тимофея. Он жил на обеспечение отца и никогда не жаловался на недостаток. Но парень мог посчитать, что меня интересуют его финансы, а я этого не хотела. Да и вернуть бы потом не вышло, он бы не принял.

— Лиля, это моё упущение, — врач прервал меня и продолжил серьёзным тоном: — Забыл сказать, что вы не оплачиваете лечение. У нас действуют государственные программы, и вы попадаете под одну из них. Обследования, любые медикаменты, проживание и всё прочее вам достаётся бесплатно.

— Но я… не подавала никаких заявок. Это ведь не работает так просто? — я ещё сильнее смутилась.

Он вновь улыбнулся и легонько сжал моё плечо.

— Мы направили документы за вас. Не стоит об этом волноваться.

Даже когда он рассказал о программе чуть подробнее и у меня не осталось вопросов, я всё равно испытывала сомнение. Обычно нужно собрать миллион бумажек, встать в очередь и покорно ждать результата. А здесь я абсолютно ничего не сделала и очутилась в программе за несколько дней.

Странно.

Мама призывала меня сходить в приёмную и ещё раз обо всём узнать, взять документы. Она боялась, что меня здесь обманывают, чтобы потом выставить немалый счёт.

Но слова Арсения Григорьевича заставили довериться, тем более за него поручился сам Рахманов. Поэтому я не стала больше спрашивать о программе, хоть и понимала, что отчасти мной руководил стыд.

В среду я отправила письмо Марату Ильясовичу, что буду отсутствовать в четверг. Я ждала его ответ весь день и ничего не получила. К вечеру у меня разыгралась тревога — вдруг с ним что-то случилось? Я решила позвонить «заботливому преподавателю» на рабочий телефон.

Настрой исчез сразу, как только я занесла палец над кнопкой вызова. Голос часто меня подводил, когда мы были рядом, но оставались хотя бы взгляды, что спасали от неловких пауз. Тишина же в трубке могла стать слишком неловкой.

А ещё я могла прервать его от работы, показаться глупой или бестактной!

Трусиха.

Жесткие метания закончились тем, что я уговорила себя на сообщение (в восемь часов вечера!) в мессенджере:

'Здравствуйте, Марат Ильясович. Я не появлюсь завтра на паре, т. к. нахожусь в больнице. Хотела вас предупредить.

Извините за беспокойство. Я написала на почту, но вы не ответили.

Лилия'.

Послание дошло сразу. Через минуту я увидела его в «Сети». Мои ладошки вспотели. Он прочёл сообщение и стал набирать текст. Клянусь, у меня поднялась температура и пересохло в горле! Я отложила телефон и закрыла глаза в надежде успокоиться.

Дзинь!

Он написал.

Дзинь!!

И ещё что-то написал…

Дзинь!!!

Выдохнула через рот и несколько раз моргнула.

Потянувшись к телефону, я быстро разблокировала его и уставилась на экран.

'Здравствуйте, Лилия Николаевна. Спасибо, предупредили дважды.

Я думал, что мы лишь доносим информацию друг для друга и не отвечаем. Разве я неправильно вас понял в тот раз?'.

Боже!

Мужчина припомнил игнор на его письмо. Я никогда не отделаюсь от красных щёк и жгучего позора. Надо было объясниться сразу.

«Уточню в деканате ваше расписание, чтобы назначить дополнительные занятия».

Индивидуальные? Мы будем одни на занятиях? Прям он, я и наши сложные взаимоотношения?

'Поправляйтесь.

Группе требуется ваше руководство'.

Он похвалил меня, как старосту? Да ну, это совсем на него не похоже. Или всё-таки издевался? Трудно разгадать его замыслы, а смайлики он не ставил. Рахманов и смайлики. Ха-ха! Даже смерть не заставит его их использовать!

Кликнув на пустое поле, я закусила нижнюю губу и взволнованно напечатала:

«Надеюсь, вы понимаете, что сообщение от Ани было недоразумением. Я не ответила, потому что не нашла правильных слов. Пожалуйста, давайте закроем эту тему».

«Спасибо, что выделите время для моего обучения».

«Обещаю скоро вернуться».

Он прочел мои послания и коротко сообщил:

«Хорошо».

И вроде ничего страшного не произошло, однако я не могла заснуть до глубокой ночи. Всё смотрела на нашу переписку, старалась представить выражение лица Марата Ильясовича, когда он прочёл сообщение. Думал ли обо мне, как я о нём? Сердился ли на меня?

Я блуждала по извилистым мысленным тропам, спотыкаясь о каждый бугор. Если раньше хотелось убежать от мужчины, то сейчас я была готова остаться, чтобы понять его.

Это дико и неправильно.

Я не могла быть наедине со всем, что у меня крутилось в голове. Хотелось рядом Тимофея или Аню. Они бы заглушили мой отчаянный монолог.

Стоило подумать о его глазах, прожигающих меня насквозь, и сердце билось так, будто я уже прощалась со своей невинной жизнью.

Я упала к его ногам трижды. Четвёртый станет самым горьким.