Экстрим не предлагать!

Глава 25

Первым эту чудо-парочку увидел Павел и чуть не лопнул со смеха. Их перепуганные глаза выглядывали из-под гламурненьких пестреньких женских платочков.

— Вы решили рассмешить нашу страшную инфекцию? Думаете, она, увидев вас в таком прикиде, умрет от смеха?

— Зря смеешься! Мы еще и витамины приняли! — гордо заявил Артур.

— Профилактика! — Вася поднял указательный палец вверх.

— И что за витамины такие? — пытаясь сдержать смех, заинтересовался Великопольский, но когда увидел баночку, в которой были противозачаточные, то уже не смог удержаться — его хохот разнесся по всей округе, и общественность быстренько сбежалась на эти звуки.

Павел сквозь смех и слезы поведал всем о сторонниках профилактической медицины.

Но народ хохотал уже и так, только увидев их, а когда узнали про «витамины», разошлись ещё больше.

Новая волна хохота эхом пронеслась над островом. Даже Майя покинула свой пост, чтобы узнать причину веселья. И только двое не поддавались всеобщему веселому настроению. Вася хотел было снять «маску», но Артур его остановил:

— Смеется тот, кто смеется последним! — с обидой в голосе произнес Берёза, и с этими словами товарищи гордо потопали прочь.

Но отойдя несколько шагов, Артур повернулся и обратился к подруге:

— Валь, а может тебе тоже? — и он показал на «маску».

Валентина, немного успокоившаяся, вновь рассмеялась и только покачала головой, не в силах говорить. «Люди в масках» удалились.

— А они молодцы! — перестав хохотать, заявила психолог. — Ведь положительные эмоции — это сильнейшее лекарство! А в нашей непростой ситуации очень нужное. Зря мы так с ними. Надо бы извиниться.

Народ, потихоньку приходящий в себя и вытирающий слезы, закивал одобрительно.

— А, кроме того, их идея с масками не так уж нелепа. Только вот, боюсь, что может быть поздно, — она снова стала сосредоточенно-грустной, вспомнив о своих пациентах.

— Что, так все плохо? — с тревогой в голосе поинтересовался Ершов.

Майя, молча, кивнула головой и вернулась в дом.

Весь оставшийся день все пребывали в тревоге.

Майя как могла, ухаживала за больными, но температура сбивалась ненадолго и поднималась вновь, они находились в полусознательном состоянии, а Майя была на грани отчаяния. Единственную надежду возлагали на то, что организмы у всех молодые и крепкие.

Под вечер поняв, что дело гораздо хуже, чем они думали, экстремальцы разожгли на берегу сложенный Берёзой и командой сигнал: «SOS».

И даже когда он догорел, долго ещё сидели и ждали чего-то. Но чуда не случилось. С мрачным настроением отправились спать, надеясь на лучшее завтра.

Утром Великопольский встал в самом прекрасном расположении духа, вышел из хижины, сладко потянулся. И удивился — к тому времени, как он просыпался, жизнь в лагере уже бурлила вовсю, а сегодня было полное затишье. Он вернулся в хижину.

«Спят что ли?!»

Подошёл к Эле, позвал, она не откликнулась.

Осенённый страшной догадкой осторожно прикоснулся к её лбу и резко одёрнул руку. Лоб был горячий. Павла от ужаса обдало холодным потом. Он подошёл к Станиславовичу, тот тоже горел. Можно было не проверять остальных, ему стало ясно — они все заболели. Несколько минут он стоял в оцепенении, боясь шелохнуться от сковавшего его страха. Затем, как будто очнувшись, стал метаться по лагерю в панике, не зная за что хвататься. Но так как успокоить его было некому, Великопольский, запыхавшись, остановился сам.

«Спокойствие, взял себя в руки. Твою ж! Девять трупов и я!» — взять себя в руки долгое время не удавалось, вспомнив о водке, он лихорадочно схватил бутылку и опрокинул в себя сколько смог.

Ему показалось, что полегчало и он начал трезво размышлять над своим положением: «Все больны! Я один остался здоров. Я как Робинзон Крузо. Но у того хоть трупов поменьше было! — запаниковал опять. — «Стоп, они ещё все живы! И я могу что-то делать! Как там Майя их лечила?»

Водка помогла обрести самообладание, разлившись теплом по телу и нежно ударив в голову, навела в ней порядки. Вконец успокоившись, Павел собрался с духом и первым делом принялся всех лечить.

Нашёл жаропонижающее, которое использовала Майя, измельчил его, развёл в воде и принялся поить больных.

Он обошёл уже всех, последняя оставалась Дарья. У её постели он остановился и задумался.

«А что если она умрёт? Скажу: недоглядел. Какой с меня спрос? Я же не врач. Лечил всех усердно, и не виноват, что она умерла».

Мысленно уже готовил оправдательную речь, и в мечтах видел на экране печально известие для зрителей, а в местной газете некролог.

Присел к ней и прошептал: «Спи спокойно, дорогой товарищ».

С наслаждением вылил лекарство на землю. Заглушив крики совести очередной порцией водки, он вспомнил, что сам ещё ничего не ел. И отправился на поиски чего-нибудь съестного.

Кое-как, позавтракав, а скорее допив бутылку водки, закусывая фруктами, Павел забылся тревожным сном под пальмой. Ему снился безбрежный океан, и он один в лодке, а вокруг кружат уже грифы, чуя близкую добычу.

Великопольский закричал во сне и проснулся. Долгое время сидел, пытаясь прийти в себя. Наконец, полностью разогнал дневной кошмар, поднялся и с надеждой пошёл в хижину. Но картина не изменилась, все так же пребывали в полузабытьи, вызванном высокой температурой. Страх холодом прошёл по спине. Он понял, что без помощи им не обойтись. Вспомнив, что Майя тогда поймала сигнал связи, он собрал все телефоны, которые только нашёл и решил ещё раз сходить на вершину горы.

Перед тем, как отправиться в поход, Павел повторил утреннюю процедуру и напоил всех лекарством, обойдя опять Дарью. И двинулся в путь.

Сначала он пошёл кратчайшим путём, но подойдя к отвесным скалам, тут же передумал. Карабкаться по ним самому было слишком опасно. И он направился в обход, но пройдя несколько шагов, остановился. Неожиданно он словно кино увидел, с ним и Дарьей в главных ролях.

Вот он, карабкается на эту же скалу, секунда, и он на волосок от смерти. Дарья, протягивающая ему руку. Павел тогда точно знал, что она его удержит, не даст упасть. Потому уверенно подал ей свою руку, принял помощь, даже не сомневаясь в её намерениях.

«Какой же я!» — подумал он и побежал обратно в лагерь. Он нёсся на всех парах, так быстро, как только мог, понимая, что сейчас от него, и только него, зависит жизнь человека.

Прибежав, лихорадочно приготовил лекарство, подумав, что одной дозы мало, он всыпал две, и напоил Воронцову.

Только когда она выпила, он немного успокоился. Но остался у ее постели. Девушка вся горела, дыхание было прерывистое, начала бредить. Звала то Ростислава, то Фиму. Потом внезапно притихла.

Павел испугался: «А вдруг она?»

Он начал лихорадочно искать у нее пульс. Нащупал! Пульс был очень быстрым! Внезапно почувствовал неведомое ранее для него чувство вины и ответственности.

«Надо что-то делать! Она не может умереть! Что там еще Майя говорила? Водка!»

Он молниеносно сгонял за ней и начал растирать Дашу. Потом сел рядом и стал ждать. Казалось, время остановилось. Минуты тянулись бесконечно. Он снова прикоснулся рукой к ее лбу и вздохнул с облегчением — температура начала спадать.

Вышел из хижины и сел на песок, казалось, с него свалился тяжкий груз. Вроде бы ничего такого и не совершил, а уже чувствовал себя человеком.

Настроение поднялось, жизнь перестала казаться такой мрачной. Он с надеждой пошёл к скалам, поднялся на вершину и включил все телефоны. Начал ходить с ними по небольшой площадке на самом гребне скалы. На удивление, сигнал поймал довольно быстро, нашёл номер Сандерс на карточке с телефона Майи. И с замиранием сердца набрал его. Пошёл вызов, Павел чуть не запрыгал от радости, сдержался лишь потому, что боялся потерять сигнал. Вызов шёл недолго, на том конце не взяли трубки, просто сбросили. Он ещё раз набрал, опять сбросили. Павел был упрямый и набрал вновь, повторилось то же самое. Он даже зарычал в отчаянии, и появилось острое желание кого-нибудь убить. Он вновь и вновь лихорадочно посылал сигнал, а его всё так же методично игнорировали. Наконец, он догадался послать смс, её проигнорировать никак не смогут. Прочтут! Он так надеялся.

Закончив все манипуляции с телефонами, он спустился в лагерь, всю дорогу надеясь, что вот он сейчас придёт, а они все живы, здоровы, и даже ругают его, что он так долго ходит. Но его надежды не оправдались. В лагере всё было так же тихо и пусто. Его снова охватили страх и паника. Великопольскому ничего не оставалось, как напиться и рухнуть под ту же пальму, забывшись дурным сном.

Опять ему снились кошмары. Он доктор, работает в больнице, лечит больных. Потом он здесь, на острове, и лечит уже своих товарищей. Ничего не получается. Он в отчаянии выходит из хижины, садится под пальмой. Вдруг замечает, что по лагерю бродит какое-то привидение. Он в страхе прижимается к пальме, обнимая её, как родную. А привидение всё приближается, вот уже их разделяет всего несколько шагов. Павел заорал, от ужаса.

— Ты чего орёшь? — спросило спокойно привидение.

Оно говорило, каким-то, до боли знакомым голосом.

— Дарья?! — осторожно спросил Великопольский.

— Ну, ты даёшь, Павлик, надо же было так набраться, что уже никого не узнаёшь.

— А ты чего в белом? — он медленно приходил в себя.

— Это полотенце. Я проснулась вся мокрая, — она удивлённо его рассматривала. — Павел, с тобой всё в порядке?

— В порядке, — он понял, наконец, что это не сон. — Дарья! Ты выздоровела!

Закричал он так обрадовано, что она даже отшатнулась.

— Ты чего?! Это ж надо так напиться?!

— Ты здорова! — он вскочил и принялся её обнимать.

— Точно, рехнулся! — она, попыталась освободиться.

— Я тут с ума сходил, я же думал, вы все умрёте! Ещё этот сигнал! Сандерс, полный козёл! Я несколько раз набирал, а он сбрасывает, но я отправил смс, он не отвертится. Подожди! У тебя нет температуры. Это от дозы, я тебе влил двойную, или от водки. Надо и остальным.

Весь его монолог Дарья молчала и тихонько отступала назад.

— Павел, ты главное не волнуйся! Всё будет хорошо!

— Конечно же, будет хорошо! — всё так же взволнованно закричал он и побежал к хижине.

Дарья, держась на расстоянии, пошла следом.

Великопольский достал таблетки, начал измельчать их и растворять в воде.

Дарья теперь стала понимать его странный монолог.

— Павел, ты всё это время поил нас таблетками? — спросила она, удивлённо глядя на него, как будто видела впервые.

— А кто ж ещё?!

— Давай помогу.

— Давай, — он протянул ей таблетки и вторую кружку.

Дарья стала повторять манипуляции с лекарством.

— Павел, а есть еще таблетки? — спросила она, пересчитав остаток.

— Нет, это все, — ответил тот, не прекращая лечебный процесс.

— Но, — Дарья запнулась. — Если мы сейчас всем дадим двойную дозу, то ничего не останется.

— Будем надеяться, что им всем поможет также, как тебе. А еще мы их тоже водкой разотрем.

— Это да. Будем надеяться. Но я о другом. А если вдруг ты заболеешь?

Павел на секунду остановился, а потом невозмутимо продолжил свое занятие.

— Надеюсь, этого не случится или к тому времени эта сволочь, Сандерс, прилетит за нами. В любом случае сейчас у нас нет выбора.

Дарья снова посмотрела на Великопольского. Это был другой человек. И он был достоин уважения. Она подошла и протянула ему руку. Он, на секунду замешкался, посмотрел на Воронцову удивлённо, как будто видел впервые и сначала неуверенно подал руку, а затем крепко пожал.

Вдвоём они напоили больных быстрее. Потом Павел принес водку. Внезапно Дашу осенила догадка.

— Ты и меня растирал?!

— Да, а что мне оставалось делать? — но взглянув не её ошарашенное лицо, не смог сдержаться. — А ты, так ничего!

— Павел?! — её глаза стали ещё больше.

— Успокойся, все было в рамках приличия, да и не до того мне было, чтоб твои прелести разглядывать.

Дарья покраснела и принялась за дело. Когда и эта процедура была окончена, она надолго задержалась возле Ростислава. Сидела, прислушиваясь к его дыханию и гладя волосы.

Павел посмотрел на неё и ничего не сказал. Он вышел, развёл костёр и даже прикрепил котелок с водой, чтобы они могли попить чай.

Дарья вышла.

— Павел, — начала она неловко. — Спасибо тебе!

Он удивлённо поднял голову.

— За что?

— За всё, ты же лечил меня, всех.

— А, — ему вдруг стало так стыдно, и он добавил: — А что мне было делать? Ждать пока вы умрёте? Я это делал исключительно для себя. Одному так жутко на острове.

Он повёл плечами.

— И трудно. Некому даже поесть приготовить.

— Ну, конечно, — она не поверила его браваде. — Кстати, так есть охота.

Сказала, чтобы сменить тему.

— Из еды — только фрукты и скоро будет чай.

— Так это ж замечательно!

Она присела рядом с ним и с удовольствием съела всё, что было.

— Надо запастись фруктами побольше, когда остальные проснутся, они, скорее всего, будут такими же голодными, — хмыкнул Великопольский.

— Ага, — ответила Дарья, дожёвывая банан.

Закончив скромный фруктово-чайный ужин, Дарья и Павел поспешили вернуться к своим пациентам.

Они так надеялись на быстрый эффект от проведенной практически интенсивной терапии, но не случилось. Остальные «экстремальцы» по-прежнему были в полузабытьи, хотя и наметился явный прогресс — высокой температуры ни у кого уже не было.

«Доктора», не раздумывая, решили установить ночное дежурство. Понимая, что надо беречь силы на будущее, ведь неизвестно, сколько времени еще придется нести вахту у постелей товарищей, сошлись на том, что дежурить будут по очереди.

Первым вызвался Павел. Дарья по привычке хотела поспорить, но вдруг почувствовала неимоверную усталость и согласилась.

Прилегла рядом с Ростиславом, положив голову ему на грудь, чтобы слышать, как бьется сердце любимого. Именно под эти звуки, ставшие для нее колыбельной, она уснула практически сразу же.

Павел каждые полчаса проводил обход, но большую часть времени находился возле Эллы. Вглядываясь в несколько заострившиеся за время болезни черты ее лица, он вдруг осознал, что они родные для него.

«А, может, мне и правда того, жениться на ней?»

Но тут же прогнал эту мысль, мотнув головой. Притронулся рукой к своему лбу.

«Может, я тоже заболел? Нет, температура вроде нормальная, а в голову бред лезет».

Дальнейшее его дежурство проходило спокойно и близилось к концу. Он встал, снова всех обошел и остановился у Дарьи, наклонился и уже протянул руку, чтобы растормошить ее. Она мирно посапывала на груди у Никитина и чему-то улыбалась во сне. Невольно засмотрелся на такую почти семейную идиллию и, испугавшись, что снова его посетят мысли о собственной женитьбе, резко разогнулся и, махнув рукой, бодренько отправился продолжать выполнять обязанности дежурного врача.

Но под утро усталость взяла верх, и его сморил сон.

Первой проснулась Дарья, с удивлением отметив, что уже достаточно светло, а ее очередь дежурства так и не наступила. Взглянув на Павла, спящего в неудобной позе возле Эллы, она с благодарностью улыбнулась. Быстренько обойдя всех пациентов, выяснила, что жара ни у кого нет и они просто спят.

Снова улыбнулась.

«Жизнь хороша и жить хорошо!»

Подошла к Ростиславу и нежно поцеловала. Он прошептал ее имя во сне. Огромным усилием воли заставила оторвать от него взгляд. «Как же я его люблю!»

Вышла из дома, вдохнув полной грудью свежий утренний воздух.

Почувствовав, что сильно проголодалась, быстренько позавтракала фруктами. Утолив собственный голод, вспомнила о товарищах.

«Фрукты и витамины — это хорошо, но выздоравливающим нужна белковая пища. А белок где? В мясе! Надо идти на охоту».

Полная решимости она встала и ощутила легкое головокружение.

«Пожалуй, на охоту мне еще рановато. Да и кто готовить будет дичь? Ни Станиславовича с Валей об этом просить. Надо что-то другое».

Вдруг ее осенило — яйца! Они тоже богаты белком, да и ее кулинарного таланта вполне хватит для приготовления яичницы.

Не откладывая это дело в долгий ящик, Дарья сразу же отправилась на добычу белковой пищи. Но она немного не рассчитала свои силы, которые еще не восстановились после болезни, и ее поход занял гораздо больше времени, чем она предполагала.

Тем временем в лагере началось всеобщее пробуждение выздоравливающих и лишь только их «лечащий врач» спал непробудным сном.

Первым проснулся Ростислав и сразу же позвал Дашу. Она не откликалась.

Он с трудом привстал, огляделся.

Картина виделась невеселой. Его друзья и коллеги за время болезни осунулись и исхудали, хотя сейчас все просто мирно посапывали.

На их фоне заметно выделялся только Великопольский, который по-прежнему выглядел очень даже хорошо. «Видимо, таких и болезни не берут», — подумал Никитин.

А вот Дарьи нигде не было видно.

Ростислав заволновался: «Где же она? А, вдруг…».

Он не дал себе даже закончить эту мысль, внутри все похолодело и перехватило дыхание. Его охватила паника.

«Нет, этого не может быть! Не может! Не сейчас!».

Но это было лишь мгновение сомнений, секунды слабости. Он взял себя в руки и попытался прислушаться к своему сердцу, которому теперь доверял безоговорочно — оно не предвещало никакой беды.

Ростислав успокоился, потому что был твердо уверен: случись с Дарьей что-то непоправимое, он бы это понял, почувствовал бы сразу, что ниточка, их связывающая, оборвана. А этого сейчас он не ощущает! Значит, все в порядке! Успокоившись, он заметил лежащее рядом одеяло. Взял его и ощутил знакомый аромат, запах, от которого он всякий раз терял голову.

«Дарья!»

Какое-то время он сидел в обнимку с одеялом и летал в облаках.

На землю его вернули радостные возгласы коллег. Народ проснулся и теперь ликовал. Особо бурно радовались факту исцеления Артур с Васей. Они сначала горячо обняли своих возлюбленных, затем друг друга, потом всех остальных. Дойдя до Никитина, с удивлением заметили в его объятиях одеяло.

— Да, Ростислав. Сначала с камерой не расставался, теперь с одеялом зажимаешься, — сострил Берёза. — Ты определись уже как-то.

Ростислав отложил предмет своей страсти в сторону и с улыбкой ответил:

— Не переживай, я же однолюб! И где моя любимая камера?

Народ оценил шутки и волна смеха прокатилась по хижине. Ростислав же, отыскав камеру и водрузив ее на шею, отправился на поиски своей истинной страсти.

Тем временем Вася, заметив сиротливо лежащие в углу их самодельные средства защиты, которые так и не выполнили свою функцию, показал на них Артуру. Тот подмигнул и они нацепили их снова. Пусть это и было дежавю, но произведенный эффект оказался таким же сильным.

«Дом» задрожал от хохота его жителей.

Все веселились, кроме Великопольского — он продолжал спать. Это вызвало общую тревогу, особенно волновалась Элла.

— Может, он болен? — спросила Валя.

Элла дотронулась до лба Павела губами:

— Температуры вроде нет.

К ним подошла Майя и, осмотрев его, предположила:

— Думаю, он просто спит.

Разбуженный шумом, Павел, сладко потянувшись, открыл глаза:

— Опа! Кажись, я самое интересное проспал!

В этот момент в лагере появился встревоженный Ростислав и, увидев Павла, спросил:

— Ты не знаешь где Дарья?

— Ростик, ты у нас прямо Ричард Гир! Что, опять невеста сбежала?

— Сейчас не время для демонстрации остроумия. Ты знаешь что-нибудь?

— Откуда мне знать? Я же проснулся последним. Спроси вон у муженька, где его чокнутая женушка!

— Павел, я тебя предупреждал! — Ростислав схватил Великопольского.

Заметив небольшую потасовочку, к ним подскочил Фима и присоединился к допросу:

— Где Дарья?

Павел с силой откинул руки Никитина, смерил презрительным взглядом Фиму и кивнул в сторону головой:

— Вон она, ваша пропажа!

Все посмотрели в ту сторону и заметили Дашу, которая тащила что-то в некоем подобии котомки.

Ростислав бросился к ней, Фима тоже. Дарья остановилась, передала свою ношу Фиме, тогда как ее саму схватил на руки Ростислав и очень вовремя, так как она почти падала от усталости.

Все обрадовались благополучному появлению Дарья и ещё больше тому грузу, что она принесла.

Женщины принялись за приготовление еды.

Великопольский обиженно наблюдал за всем этим, затем не выдержал.

— И что, никому не интересно, кто вас всех лечил?

Народ обернулся к нему.

— А действительно?! — удивлённо протянула Майя.

— Павел? Это ты?! — почти с восторгом спросила Эллочка.

— А кто же еще? — буркнул тот. — Вы же все того.

Все с сомнением переглянулись.

— Да, это правда, — вдруг поддержала его Дарья. — Я пришла в себя первая. Павел — единственный, кто не заболел, и сам ухаживал за нами.

Всем пришла в голову одна и та же мысль: «Зараза к заразе не пристаёт!»

Повисло недолгое молчание, и тут же взорвалось радостными возгласами.

— Чудеса! Великопольский в роли доктора Айболита! — всплеснула руками удивленная Валюша.

— Не, Павлику по духу ближе доктор Хаус! — пошутил Берёза, но с уважением в голосе.

— Лучше спасибо скажите, киноманы! — обиделась Элла.

— И скажем! — заверил ее Артур.