Электрик

Глава 23

Да, пробуждение у моих приятелей вышло неожиданное и на редкость буйное для меня.

Когда Грипзих поднял голову, чтобы найти свою лошадь и не увидел ее, сразу начался концерт по заявкам для зрителей и слушателей.

Пришлось остановиться на краю какой-то рощи и выслушать массу неприятных слов про себя. И от него, и от Шнолля, и от Вертуна, только Терек промолчал, догадываясь про себя, почему я так сделал.

Девки смотрят испуганно, не собираемся ли мы хвататься за оружие, потому что я тоже не стал себя сдерживать и выложил всем, что я про них думаю.

— Да сами виноваты! У каждой таверны останавливаетесь, как дети малые! Договорились же никуда не заезжать два дня! И хрена ли вчера вы учудили?

— Да я к этой лошади привык! — начинает Грипзих.

— Ты наемник или где? За три дня? К другой привыкнешь! — отрезаю я сурово, успокаивая гнев мужика ментальным воздействием.

Тут подключается Шнолль, а я понимаю внезапно, что не могу на него воздействовать так же, как и на Товера. Остальные наемники поддаются успокаиванию, а этот мечник и не собирается останавливаться, все распаляется, вспоминая свою любимую кобылу.

— Любимую? Да ты что несешь? Ты на ней всего три дня, ну, четыре жопу катаешь! Бери любую, у нас теперь их еще четыре лишних есть! Я уже запарился этих лошадей обихаживать, пока вы пивом накидываетесь! Вас то из-за стола хрен вытащишь!

— Да почему именно их то продал? — взывает Грипзих, отталкивая в сторону собравшегося драться со мной всерьез Шнолля.

Ладно, что пока на кулаках, где у него нет никаких шансов. Придется сразу наглухо вырубить задиру, чтобы за оружие не хватался, ибо нашинкует меня без проблем на ломтики.

— Почему, почему! Что купили, то и продал! На что был спрос, то и отдал! Что вы, как дети малые! Три телеги по двадцать талеров, две лошади тоже по двадцать без сбруи и две по двадцать пять с ней! Итого — на сто пятьдесят талеров всего! А, еще Птицу впарил новому хозяину лошади с телегой, того за десять полновесных талеров!

Новость о том, что я нашего мужика продал, заставила всех закрыть рты и замолчать. Даже задиристый мечник наконец-то остановился, вытаращив на меня глаза.

— Что? Некому больше такой табун обихаживать теперь! Испугались, что и вас продам? Могу и продать, когда напьетесь в бесчувственном виде! Каким-нибудь толстым старухам в хозяйство! Будут вас бить и лишать мужской гордости! — решаю я объяснить ситуацию.

— Как продал? Он же вольный? — с ужасом переспрашивает Терек.

— Убежать хотел от нас, уже намылился за ограду перелезть, я его и схватил. Сами понимаете, нам такие свидетели наших делишек в этой местности ни к чему, — немного привираю я. — Чтобы они тут на свободе разгуливали! И за ним смотри и лошадей табунами обслуживай! Я вам тут не нанимался в обслугу!

Не могу же я сказать, что просто прочитал его желания в голове.

— А продал то как? — похоже мужики успокоились после такой новости.

— Припугнул, надавал по башке и веревку на шею одел. Так и отдал одному из покупателей лошадей. Пусть при ком-то останется, тогда до него люди графа не доберутся. Ну, так скоро не доберутся!

— Обалдеть, — Грипзих так и сел на телегу.

— Да на хрена так дешево лошадей продавал то? — застонал по новой Шнолль.

— Продай подороже! Ты то в это время в таверне пивом накидывался! Да куда нам столько обоза за собой таскать! Погоня у нас на хвосте сидит! Нам и одной телеги для хабара хватит!

— Откуда знаешь? — тут же подобрались мужики, оглядываясь по сторонам, как будто я уже ее вижу, эту погоню.

— Чувствую! Спинным мозгом чувствую! Что всерьез за нас взялись! — нагоняю я страху, только наемники машут рукой, мол, да и черт с ними.

Ну, вот именно такой наплевательский подход к серьезным вещам хорошо объясняет, почему в этом несправедливом мире побеждают в итоге такие целеустремленные подлецы, как граф Апольчивер, а не такие неплохие парни, как те же Терек или Грипзих.

Ладно, вопрос решили мирно, удивил я всех наемников своей торговой хваткой.

На золото посмотрели, взяли себе по пять монет, остальное мне оставили на сохранение.

— Сколько у нас теперь золота набралось? — спросил отошедший душой Шнолль.

Возиться со своим табуном реально много приходилось всем нам, поэтому недовольство понемногу улетучилось.

— Двести талеров с небольшим, — отвечаю я и прямо вижу, как в его голове появляется идея, как все деньги можно побыстрее прогулять.

Чтобы они ляжку не жгли больше.

Вот ни капли этим не удивлен, ни одной секунды, если честно. Никаких созидательных мыслей в этих лохматых башках точно не водится, не такие это люди. Могут только приказы слушать и выполнять от авторитетного вождя и все.

Впрочем, меня теперь больше всего интересует его способность противостоять моему ментальному давления, прямо как тот же Товер это делает.

То есть делал еще недавно.

Ничего не замечая, ни моих активных попыток на него воздействовать, ни какого-то внушения от меня.

В чем тут проблема — я не понимаю.

Есть о чем подумать, мне кажется, что видел я что-то способное объяснить мне такое явление в тех событиях, которые прошли за последние дни. Ну, тут до хрена чего случилось, иначе и не скажешь.

Я дальше на подводе с Фиалой еду воркую, Ксита над нами посмеивается с соседней, но видно, что завидует новой влюбленности сестры. Да, Фиала теперь только моя подруга, так и заявила всем нашим спутникам.

Наемники оседали всех четырех оставшихся кобыл, последняя сзади привязана к последней телеге. Теперь катаются вокруг как бы в охранении и тоже меня с лучницей подкалывают, что решили начать вместе жить прямо в пути.

Правда, Фиала намекнула, что не хочет обсуждать свой выбор, теперь придется с наемниками поговорить.

Желание девушки — закон в общем-то для меня, и значит для всех остальных ее бывших кавалеров.

Попросил по дороге во время отдыха показать мне основы работы с копьем, чтобы хоть немного в теории понять сам процесс. Обучает меня первым Грипзих, у него все просто и понятно, бей и коли, вот и все хитрости. Потом мной занимается Вертун, примерно в то же стиле, зато он говорит:

— Андер, с твоей силой не так уж и важно, как работать с копьем. Я тебя натаскаю со временем.

И показывает мне первую пару связок ударов при нападении.

Да, все это хорошо, я старательно повторяю эти связки, однако догадываюсь, что времени у него уже нет на такое дело. Учить меня будет кто-то другой — это однозначно.

Вечером наемники снова заруливают в трактир при большом селе, Ксита идет с ними, Фиала остается со мной лежать на телеге и любоваться звездами на ночном небе.

Мы разговаривает про свою жизнь и про то, как хотим дальше жить, разные такие занимательные идеи я выслушиваю от нее.

Типа, можно как семья устроиться при монастыре, она вышивальщицей, а я например — истопником.

Рассказывает варианты мирной жизни, как сама ее представляет себе, тем более, что кроме монастырской жизни особо ничего больше и не видела.

— С твоей силой это легко будет. И кров над головой и уважение от народа.

Я легко соглашаюсь с ее мыслями, понимая про себя, что это явно не подходящий путь для попаданца со многими знаниями, еще недоступными в этом девственном мире.

Девственном, конечно, однако с закопанным звездолетом и странным местом под болотом.

Теперь, когда у нас стало в два раза меньше всякого движимого имущества, нам всем стало легче двигаться и проще жить.

Тем более могли бы ехать гораздо быстрее, только два часа на обед в таверне и весь вечер в трактире не дадут нам уйти от погони. Никак не дадут, а наемники прямо как с цепи сорвались, узнав, сколько теперь у нас свободных денег.

Я ее, эту погоню, ощущаю прямо спиной, поэтому мне не так просто держать себя в руках, чтобы беззаботно заниматься любовью в наступившей темноте с девушкой.

Потом она засыпает, а я тщательно перебираю при свече оружие и броню на подводах. Хочу посмотреть, как получится все добро собрать именно на одной телеге. Тем более, что всю трофейную сбрую мужики теперь надевают на своих лошадей, она не занимает больше места на телегах.

Да, я спокойно и хладнокровно готовлюсь пережить встречу с погоней так, чтобы уехать на одной подводе, полной добра, которое точно нет смысла оставлять нашим врагам. Чтобы оно не звенело и не каталось, когда телега будет подпрыгивать на кочках.

Но и без какой-то жертвы с нашей стороны тоже не обойтись никак. Воины графа или дружинники обиженного барона должны с кем-то скрестить мечи и чьи-то тела обязательно предъявить своему заказчику или хозяину.

Живыми или мертвыми — этого я не знаю. Знаю только, что собираюсь выжить в любом случае, спасти Фиалу и всех, кто прислушается к моим словам.

Сегодня я постоянно воздействовал на сознание Терека и Кситы, Фиала и так слушается меня. В общем-то все остальные спутники тоже слушаются по поводу того, куда ехать и как себя вести в дороге, пока дело не касается таверны и обеда с ужином. Тут сразу начинается праздник непослушания у казалось бы взрослых людей.

Однако на Шнолля я не могу никак воздействовать, чтобы он отнесся к моим словам о смертельной опасности хоть немного серьезно. После того морального поражения, которое он потерпел вчера, теперь он все делает с точностью наоборот. Хочет изо всех сил доказать мне, что у него есть свое мнение по любому вопросу.

И что самое плохое, полностью сбивает мое воздействие, которое я очень аккуратно оказываю на Грипзиха и Вертуна.

Они вроде полностью со мной согласны, только,когда Шнолль громким голосом зовет всех в трактир, не могут отказать ему никак.

— Вы же не будете сидеть на телеге, как старые бабки? Рядом с Андером, который всего боится! — ядовито спрашивает он и добавляет. — Когда можно отдохнуть как следует в новом месте? Где нас не знают?

И все уходят, даже Терек с Кситой, только мы с Фиалой остаемся при караване.

Ну, в любом случае нужно кому-то оставаться, мы же не сдаем лошадей конюхам при постоялом дворе, обходимся широкой улицей перед трактиром.

— Слушай, милая. Завтра нас могут догнать воины графа, — откровенно говорю я девушке. — Попроси Кситу остаться с нами, а она пусть Терека уговорит.

Я чувствую, что девушка не понимает моей уверенности в завтрашних проблемах, однако прошу ее так сделать.

На самом деле нас могут атаковать и сегодня, даже ночью или ранним утром, поэтому я зря так оставил наш обоз перед злачным местом, где в первую очередь появятся охотники за нашими головами.

Ну, как я оставил? Все наемники просто приехали к трактиру и бросили лошадей под мою ответственность, правда распрягли их сами и обтерли тоже. Мое дело дождаться, когда они остынут, чтобы напоить и накормить животных.

Тоже хлопот немало на мою шею ложится, поэтому хорошо бы радикально еще поуменьшить наш автопарк.

— Завтра встанем подальше от трактира или таверны в укромном месте, которое попадется перед ужином.

— Почему ты так трусишь? — наконец Фиала высказывает свое мнение о моих словах. — Расскажи мне в конце концов!

Ну, что я могу ей рассказать про свое умение ПОЗНАНИЕ?

Ничего, поэтому что-то бормочу что-то о предчувствии, наследном даре и прочем непонятном деле, которое прямо криком кричит, чтобы проявить осторожность.

Она дуется на меня, это ничего, в течении следующих суток поймет, что мои действия — не обычная трусость или излишняя перестраховка. А наемникам и лучницам такое дело серьезно не нравится, как я чувствую.

Еще пару дней и мне предложат уехать восвояси, забрав свою долю. Или даже всего через день это выскажут в лицо.

Лошадей наемников я уже не могу продать, они этого точно не поймут, если я предложу им идти пешком за телегой. Поэтому с утра ищу покупателя на вторую подводу с лошадью и еще последнюю лишнюю кобылу, понимая, что нам хватит и одной телеги, чтобы уехать и увезти трофеи. Да и проще это гораздо.

Жду заинтересованных взглядов от проходящих мимо мужиков и во время обеда, опять же в таверне, мне удается так же за пол цены избавиться от второго транспортного средства и двух кобыл.

Когда наемники выходят на улицу, их встречает только одна телега и четыре лошади у коновязи.

— Ну, а вот это зачем? — снова выступает Шнолль, только я не отвечаю ему, просто смотрю на него, как в последний раз и он отстает.

Когда я посмотрел на приятелей с утра, вокруг всех четверых я заметил серую расплывающуюся рамку в полной рост.

И вокруг Кситы тоже, а вот Фиала оказалась без такого украшения.

Мгновенно помертвевшим сознанием я понял, что это меня так предупреждает ПОЗНАНИЕ о том, что люди, обозначенные рамкой, сегодня должны умереть. В течении этого дня или ночи, не позже, наверно.

Понятно, что такую картину вижу только я со своей Системой в голове, а никак не обычные люди.

От такого зримого предупреждения о грозящей им всем опасности я долго не могу прийти в себя.

Как я не уговариваю приятелей сегодня ехать весь день, не останавливаясь, Шнолль и его приятели просто послали меня подальше, а сами завалились к обеду в подходящую таверну на дороге.

В их словах я почувствовал явное презрение. Да и вообще отношения серьезно портятся у меня со всеми приятелями Шнолля, пусть Фиала пока на моей стороне, а Терек с Кситой благоразумно не лезут в разборки.

Зато остальные члены нашего коллектива так же презрительно-недоуменно смотрят на меня и мои хлопоты, чтобы спасти их от неминуемой гибели. Хотя того же Терека я смог убедить ментальном воздействием не уходить с Кситой на ужин, ну и Фиала постаралась, серьезно поговорила с сестрой.

И потом серые контуры вокруг их тел почти развеялись, а у всех троих наемников, наоборот, явно налились темно-серым цветом.

Это значит, что они идут прямой дорогой к своей смерти.

Зато Ксита с Тереком отходят от нее, костлявой, слушая меня и Фиалу.

Как-то вот так это выглядит с моей точки зрения.

Получается, это не неизбежно — смерть именно сегодня, можно ее обмануть, если знаешь, как это сделать.

Это только предупреждение, умеющий уши — да услышит слова откровения!

.