Эльфийский бык 2

Глава 8 Говорится, что служба порой и опасна, и трудна, и приносит немало неожиданностей

«…форма одежды — без оружия»

Суровые армейские будни.

Разговор с Лешим заставил полковника Черноморенко задуматься, и вовсе не об отставке, о которой он в последнее время задумывался частенько и даже мысленно уже согласился, что пора.

Уходить там.

Давать дорогу молодым и все такое… ну и здоровье, конечно. Здоровье давно было не тем. Правда, супруга, когда он начинал заводить разговор об этой самой отставке, насмешливо фыркала и говорила, что если уж Черноморенко и вправду так к красотам вольной жизни тянет, то надо бы дачу присмотреть.

С теплицей.

Под помидоры.

Потом принималась перечислять, что на даче помимо теплицы и помидор понадобится, и всякое желание уходить со службы пропадало. Нет, помидоры Черноморенко любил, но не до такой же степени, чтоб прям так сразу теплицу и поливать.

Хуже, что вариантов у него и не осталось.

В столицу Черноморенко вызвали еще недели две тому и вовсе не за тем, чтоб поздравить с юбилеем, хотя да, вручили и цветы, и медаль за выслугу, но после намекнули непрозрачно, что грядут сокращения.

Времена ноне мирные.

А боевые пловцы державе дорого обходятся. Тем паче такие неспокойные, с которыми кроме самого Черноморенко никто справиться не способный. А потому стоит подготовиться к реорганизации.

Унификации.

И прочим «циям».

От намеков оных сердце расшалилось не на шутку. Вон, в последние дни Черноморенко только и делал, что визитки в альбоме перебирал, прикидывая, кого из ребят да куда пристроить.

А тут звонок.

Леший.

И остальное… главное, звучало бредово. Но логично. И все одно бредово. Хотя это не отменяло, что логично… а еще не понять, что дальше, потому как слова — одно, а приказ должен быть оформлен по правилам. И у кого его спрашивать, этот приказ?

— Доброго дня, — размышления Черноморенко прервали самым наглым образом. Дверь просто открылась, пропуская человека, которому в казармах, даже придворцовых, делать было нечего.

— Доброго, — буркнул Черноморенко, поднимаясь.

— Сидите, сидите, — князь Поржавский замахал руками. — Не стоит… всей этой военщины. Я человек сугубо гражданский. Всегда, знаете ли, несколько пугаюсь, когда начинают каблуками щелкать и иными способами выказывать свое надо мною превосходство.

— Смешно, — оценил Черноморенко.

— Ну да… чувство юмора у военных тоже… отличается своеобразием.

Князь огляделся.

— Кабинетом это не назовешь… — заметил он.

Чистая правда. Кто такой Черноморенко, чтоб ему тут целый кабинет выделять. Вот, комнатку дали и уже ладно.

— Я тут временно… до отставки.

— И секретаря, который бы кофию подал, тоже нет… и кофию…

— Кипятильник есть, — Черноморенко открыл тумбочку и вытащил кипятильник, который возил с собой уж лет двадцать как. Его и кинул в графин с водой. Достал пачку чая.

Нашлись и сушки. Кажется, даже не слишком деревянные, хотя Поржавский поглядел на них с подозрением.

— Могу еще вяленой рыбы предложить, — Черноморенко решил проявить гостеприимство. — Хотите?

— Гм… воздержусь, пожалуй.

Зря. Рыба была хорошей. В столице такую не купишь. А что запах своеобразный, так ведь… рыба.

Вяленая.

Не розами же ж ей пахнуть.

Впрочем, чего от гражданских ждать-то. Но чаю Черноморенко заварил, а князь, устроившись на слегка треснувшем стуле проявил изрядное терпение. И чай принял с благодарным кивком. И от сахару отворачиваться не стал, пусть бы и обыкновенного, кускового, в коробке лежащего.

В общем, заставил насторожиться.

— Полагаю, вам уже звонили? Алексей?

— Леший? — не сразу сообразил Черноморенко. — Да. Звонил.

— И суть задания… изложил?

— Изложил.

— А не могли бы вы… вкратце, так сказать… чтобы было с чего приказ оформить. А то я только и знаю, что его величество затребовали вас… в полном составе, причем… в Подкозельск. Коров доить.

Сказал и задумчиво бросил в стакан четвертый кусок сахара. Добавил пятый.

Размешал.

— В целом… верно, — Черноморенко по старой привычке без сахара обходился. — Честно говоря, я и сам не все понял…

— Если полагаете, что не вправе разглашать…

— Да нет, не разглашать приказа не было.

— Вот за что люблю военных, так это за четкость, — усмехнулся князь. — Итак?

В пересказе все звучало еще более бредово, нежели в изначальном исполнении. Но Поржавский бредовости не удивился, скорее еще больше задумался. Во всяком случае сладкий, что сироп, чаек он выхлебал в три глотка.

— Стало быть… вот как… — произнес он. — Уровень у твоих какой?

— У двоих — третий, а там второй-первый… хорошие ребята.

— Хорошие, — согласился Поржавский. — Весьма… в общем, так. От Кутаисова я вас всех забираю, раз уж ему вы без надобности.

— И куда?

Будь Черноморенко менее опытным, он бы обрадовался, ибо с Кутаисовым у него сразу вот отношения не сложились. И отнюдь не ввиду скверности характера, скорее уж причиной этой несложившести являлся двоюродный племянник Кутаисова, человек, может, и не сильно близкой, но все ж родной. А потому способствование Кутаисова карьере оного племянника было по-человечески понятно.

Но все одно обидно.

И главное, Кутаисов сам понимал, что ребята замену не примут. Вот и решал вопрос кардинально. Одно подразделение расформировать, а потом, после очередной реорганизации, другое сформировать. Так что…

— А туда… — князь печально поглядел на опустевший стакан. — Пойдете под прямое подчинение, так сказать… пусть сам разбирается, коноплю вам косить, коров доить или еще чего.

Вариант был… неожиданным.

Черноморенко в чудеса не больно-то верил. И лишь больше насторожился.

— Числится будешь при гвардии. Отдельным подразделением. В гвардии как раз боевых пловцов и нету. Некомплект, да… будем исправлять упущение. А дальше — как договоритесь.

— А с заданием чего?

— Чего-чего? Собирайтесь. Поедете в этот… Подкозельск… чтоб его… только ты сперва с ребятами там поговори, объясни, что да как… ну, чтоб без сюрпризов и в целом аккуратно. Проведи… эту… рекогносцировку, правильно? Связь через Алексея и держите, он передаст легенду. На место явитесь, отметитесь и сами сообразите где и как расположиться, чтоб тихонечко, не привлекая особого внимания.

Поржавский поднялся и смерил Черноморенко взглядом.

Тяжко вздохнул и сказал:

— То ли дурить изволит, то ли там и вправду нечто… важное. Но честно, уж лучше вы, чем суслики…

При чем тут суслики, Черноморенко не понял. Но чаек допил. А там, из кабинету выглянув, обнаружил Мишку, делавшего вид, что дремлет.

— Собирай, — сказал он. — Всех. На вводную… давай, чтоб часа через два.

— А…

— Всех, — повторил Черноморенко веско. — Отпуска там, увольнения… короче, кто не явится, пускай на себя пеняет.

Явились все.

Кутаисов, даром, что генерал, самолично заглянул, вот сразу после князя. Был он какой-то взбудораженный и даже растерянный. И хмурился, и улыбался, будто подозревая нечто этакое, недоброе, но в подозрениях сомневаясь. И потому он явно терялся, не зная, как себя вести.

Ну да хрен с ним.

Кутаисова Черноморенко выбросил из головы быстро. Другое дело задание… Леший на вопросы отвечал, но как-то вот так, осторожно, словно опасаясь сблотнуть чего лишнего. Хотя основное Черноморенко понял. Оставалось малое — донести понятое.

Он окинул взглядом бойцов, отметив общую настороженность. Махнул рукой, обрывая приветствие…

— Садитесь, — произнес Черноморенко, занимая место за кафедрой. — В общем… новость хорошая — расформировывать нас не будут.

Вдох.

И выдох.

— Но переводят… в гвардию.

— Во дворец, что ли? — Тимофеенко не удержался.

— В Подкозельск.

— А на хрена в Подкозельске гвардия? — удивился Мишка Найденов, который по молодости лет еще умел удивляться.

— Задание у нас, — Черноморенко поглядел на интерактивный экран, оттягивая момент, когда придется-таки запускать презентацию. — От… Его императорского Величества! И работать, как я понял, будем непосредственно… под личным контролем.

Ответом была тишина.

Настороженная.

Все ж ребята опытные с большего и понимали, чем чревата излишняя близость к начальству.

— Необходима негласная силовая поддержка. Вероятность прямого столкновения с противником низкая, однако наше присутствие снизит уровень напряженности в указанном регионе.

На экране показалась карта, в которой Подкозельск был отмечен красной точкой.

Фотошоп Черноморенко начал осваивать уже давно и, глядя на точку, понял, что не зря. Красиво получилось. Он щелкнул, меняя кадр.

— По легенде мы — группа доярок…

— Кого⁈ — Тимофеенко аж привстал.

— Дояров, — поправился полковник. — В перспективе. Планируем организацию собственного молочного производства, вследствие чего остро нуждаемся в проведении производственной практики так сказать на месте. А потому по протекции родственника и прибываем на ферму дабы освоить новую для себя профессию.

Он обвел зал взглядом, отмечая некоторое недоумение.

— Задача — устроиться на работу. И работать.

— Кем?

— Доярами, — Черноморенко щелкнул, опять же кадр меняя. — Итак, вводная…

— Это корова! — воскликнул Тимофеенко.

— Считай, что это вводная корова! — Черноморенко позволил себе повысить голос. — Доярам положено знать…

Он отер пот со лба.

— У каждой коровы есть сиськи, — за прошедшие пару часов он прочел многое, в том числе и про коров, но теперь испытывал сомнения, нужно ли столь глобальное погружение в тему. — Точнее сиська.

Молчание становилось напряженным.

— Может, я вас удивлю, только в отличие от бабы, сиська у коровы одна. Но большая…

— Вообще-то две, — донеслось с задней парты. — Только они срастаются.

— А вот соска четыре…

— Потому что каждая сиська разделена на два сегмента, передний и задний!

— Кто это там такой умный?

— Я, — привстал Матвей Завьюжный. — Просто тетка моя ветеринаром работала. И корова у была. Я вот…

— Может, и доить умеешь? — Черноморенко даже обрадовался.

— Только в теории… та корова злой была. Бодалась, — пожаловался Завьюжный. — Знаете, какая она здоровущая была!

— Ну… ты тоже с тех пор подрос маленько. И чего в теории?

— Ну… — Завьюжный поднялся. — Там-то все просто… садишься, берешь за соски и легонечко так раз…

Он вытянул руки, показывая, как именно «раз».

— Вообще-то аппараты давно придумали, — подал голос Тимофеенко. Ишь, неугомонный.

— Может, и придумали, но доить придется вручную, — Черноморенко окинул собравшихся грозным взглядом. — Завьюжный, пойдешь за старшего. Иди вот, будешь рассказывать, как правильно коровам сиськи мять.

— Не надо их мять! — возмутился Матвей, выбираясь из-за стола. — Нежно надо, с пониманием…

Черноморенко поднял взгляд к потолку.

— Главное, — донеслось с противоположного угла. — Что это коровы, а не косатки, а то Михрютин говорил, что скоро косаток выведут, которых тоже доить надо будет…

— Да врал, небось.

— Не, я тоже по телику видел, министр говорил…

— Может, тренировка…

— А ну тихо! — рявкнул Черноморенко и, окинувши подопечных взглядом, веско произнес: — А ты, Пергоев, постыдился бы. Родина скажет, и косатку подоишь!

Вода закипала быстро. Маруся бросила картошку.

— Что скажешь? — спросила она Таську, которая вернулась на кухню и занялась морковкой.

— Ну… по крайней мере не сбежали. Уже плюс.

— Плюс.

— А ты что думаешь?

— Сугубо по силе подходят… и парни вроде бы неплохие, но… — Маруся вздохнула. Картошка плюхалась в воду почти без брызг. Пар поднимался над кастрюлей, уходя в широкий зев вытяжки. Та тихо гудела. Таська поставила рядом массивную чугунную сковородку.

— Страшно?

— Не знаю… в том и дело, что нет. Какое-то вот… понимаю, что если ошибемся, то это все, конец, и не только нам. А все равно не страшно. Я дура, да?

— Тогда не только ты.

Таська плеснула масла и морковку бросила. Лук она шинковала быстро, только нож постукивал по доске.

— Если бы дело в одной лишь силе… точно бы не ушел отсюда холостым, — сказала она, чуть склонив голову.

— Если бы…

Маруся подавила вздох.

— Вот именно, — Таська потянулась за лопаткой. — Вот именно…

— И что предлагаешь?

— Предлагаю не спешить, — лук отправился в скворчащее масло. — Для начала вон ужин сделаем. Потом займемся реставрационными работами. Кстати, Серега сказал, что трактор почти как новый, только с электроникой не вышло. Но там уж Степка поковыряет. Если что, то сделает в обход. Так что трактор у нас, считай, в строй вернулся.

— Хоть что-то…

— Да ладно тебе, Марусь… тебе не говорили, что у тебя очень негативный взгляд на жизнь?

— Кто?

— Ну да… действительно… кто ж тебе такое скажет.

— Тась… у нас дикие долги, которые нам нечем отдавать. Стадо… ладно, они волшебные, поэтому и доятся, хотя нормальные уже давно из цикла вышли бы. Но и эти коровы не бесконечны. Добавь разрушенную технику. Менельтора, который снова в тоску впал и выпадать не собирается. И Яшку сбежавшего. Вторые сутки в лесах…

— Не, вернулся уже. На поле, то самое… видела.

— Хоть что-то… ах да, в активах еще поле свежепосаженной неуничтожимой конопли… и вряд ли там, — Маруся ткнула вилкой в потлок, — согласятся, что это не та конопля, которую сеять нельзя.

В кастрюле громко булькнул кипяток.

— Свириденко точно такой шанс не упустит.

— М-да… как-то оно и вправду неоптимистично, — согласилась Таська. — С другой стороны…

— С другой стороны Свириденко явно придумал какую-то пакость. Причем, чувствую, такую, что конопля — это так… мелочи жизни.

— Ага… — Таська снова согласилась и добавила. — А еще нам одеть нечего!

— Тебя реально это волнует?

— Можно подумать, тебя нет. Ты зачем в картошку столько воды налила?

— От нервов!

— Ну да… так вот, смотри, не знаю, чего эта скотина там планирует, но опозорить нас будет лишь рада. А я против, чтоб враг радовался! Поэтому…

Таська оттеснила от кастрюли и, подхватив ту, слила излишки воды. Потом споро закинула зажарку, добавила кусочек масла.

— … с платьями надо что-то да решать…