Эподы

Квинт Гораций Флакк

Эподы

1

На либурнийских, друг, ты поплывешь ладьях

Среди судов с бойницами:

Везде охотно с Цезарем готов делить

Ты, Меценат, опасности.

Но мне как быть? Мне жизнь мила, пока ты жив,

И в тягость, если нет тебя!

Избрать ли лучше мне, как ты велишь, покой,

Не сладкий от тебя вдали,

Иль подвиг бранный твой, чтобы нести его,

10 Как надо мужу стойкому?

Так понесем же вместе! Хоть чрез Альп хребты,

Хоть по Кавказу дикому,

Хоть до пределов самых крайних Запада

С тобой пойду бесстрашно я.

Ты спросишь, чем же облегчу я подвиг твой,

Я слабый, невоинственный?

С тобой я буду меньший страх испытывать,

Чем ужас в одиночестве.

Страшней наседке за неоперившихся

20 Птенцов, коль их покинула,

Хоть от подползших змей их защитить она

Не сможет и присутствуя.

И в этот и во всякий я готов поход,

Надеясь на любовь твою,

А не в надежде, что удастся больше мне

Впрягать волов в плуги свои,

Иль что до зноя скот мой из Калабрии

Пастись пойдет в Луканию,

Иль что достигнут стен высоких Тускула

30 Мои чертоги сельские.

Довольно: слишком от твоей я щедрости

Богат; копить не стану я

Еще, чтоб в землю прятать, как скупой Хремет,

Иль расточать, как жалкий мот.

Пер. Н. С. Гинцбурга

2

Блажен лишь тот, кто, суеты не ведая,

Как первобытный род людской,

Наследье дедов пашет на волах своих,

Чуждаясь всякой алчности,

Не пробуждаясь от сигналов воинских,

Не опасаясь бурь морских,

Забыв и форум, и пороги гордые

Сограждан власть имеющих.

В тиши он мирно сочетает саженцы

10 Лозы с высоким тополем,

Присматривает за скотом, пасущимся

Вдали, в логу заброшенном,

Иль, подрезая сушь на ветках, делает

Прививки плодоносные,

Сбирает, выжав, мед в сосуды чистые,

Стрижет овец безропотных;

Когда ж в угодьях Осень вскинет голову,

Гордясь плодами зрелыми,

Как рад снимать он груш плоды отборные

20 И виноград пурпуровый,

Тебе, Приап, как дар, или тебе, отец

Сильван, хранитель вотчины!

Захочет - ляжет иль под дуб развесистый,

Или в траву высокую;

Лепечут воды между тем в русле крутом,

Щебечут птицы по лесу,

Струям же вторят листья нежным шопотом,

Сны навевая легкие...

Когда ж Юпитер-громовержец вызовет

30 С дождями зиму снежную,

В тенета гонит кабанов свирепых он

Собак послушных сворою,

Иль расстилает сети неприметные,

Дроздов ловя прожорливых,

Порой и зайца в петлю ловит робкого

И журавля залетного.

Ужели дум нельзя развеять суетных

Среди всех этих радостей,

Вдобавок, если ты с подругой скромною,

40 Что няньчит милых детушек,

С какой-нибудь сабинкой, апулийкою,

Под солнцем загоревшею?

Она к приходу мужа утомленного

Очаг зажжет приветливый

И, скот загнав за изгородь сама пойдет

Сосцы доить упругие,

Затем вина подаст из бочки легкого

И трапезу домашнюю.

Тогда не надо ни лукринских устриц мне,

50 Ни губана, ни камбалы,

Хотя б загнал их в воды моря нашего

Восточный ветер с бурею;

И не прельстит цесарка африканская

Иль франколин Ионии

Меня сильнее, чем оливки жирные,

С деревьев прямо снятые,

Чем луговой щавель, для тела легкая

Закуска из просвирника,

Или ягненок, к празднику заколотый,

60 Иль козлик, волком брошенный.

И как отрадно наблюдать за ужином

Овец, домой стремящихся,

Волов усталых с плугом перевернутым,

За ними волочащимся,

И к ужину рабов, как рой, собравшихся

Вокруг божеств сияющих!

Когда наш Альфий-ростовщик так думает,

Вот-вот уж и помещик он.

И все собрал он, было, к Идам денежки,

70 Да вновь к Календам в рост пустил!

Пер. А. П. Семенова-Тян-Шанского

3

Коль сын рукою нечестивой где-нибудь

Отца задушит старого,

Пусть ест чеснок: цикуты он зловреднее!

О крепкие жнецов кишки!

Что за отрава мне в утробу въелася?

Иль кровь змеи мне с этою

Травой варилась на-зло? Иль Канидия

Мне зелье это стряпала?

Когда Медею Аргонавтов вождь пленил

10 Своей красой блистательной,

Она, чтоб мог он диких укротить быков,

Язона этим смазала;

И, влив такой же яд в дары сопернице,

Умчалась на крылах змеи.

Еще ни разу звезды так не жарили

Засушливой Апулии,

И плеч Геракла так не жег могучего

Кентавров дар мучительный.

А коль, затейник-Меценат, захочешь ты

20 Опять такого кушанья,

Пусть поцелуй твой дева отстранит рукой

И дальше отодвинется!

Пер. Ф. Александрова

4

Вражда такая ж, как у волка с овцами,

И мне с тобою выпала.

Бичами бок твой весь прожжен испанскими,

А голени - железами.

Ходи ты, сколько хочешь, гордый деньгами,

Богатством свой не скроешь род!

Ты видишь, идя улицей Священною,

Одетый в тогу длинную,

Как сторонятся все тебя прохожие,

10 Полны негодования?

"Плетьми запорот так он триумвирскими,

Что и глашатай выдохся;

В Фалерне ж он помещик: иноходцами

Он бьет дорогу Аппия.

Как видный всадник в первых он рядах сидит,

С Отоном не считаяся.

К чему же столько кораблей тяжелых нам

Вести с носами острыми

На шайки беглых, на морских разбойников,

Коль он трибун наш воинский?"

Пер. Ф. Александрова

5

"О боги, кто б ни правил с высоты небес

Землей и человечеством,

Что значат этот шум и взоры грозные,

Ко мне все обращенные?

Детьми твоими заклинаю я тебя,

Коль впрямь была ты матерью,

Ничтожной этой оторочкой пурпурной

И карою Юпитера,

Зачем ты смотришь на меня, как мачеха,

10 Как зверь, стрелою раненый?"

Лишь кончил мальчик умолять дрожащими

Устами и, лишен одежд,

Предстал (он детским телом и безбожные

Сердца фракийцев тронул бы),

Канидия, чьи волосы нечесаны

И змейками проплетены,

Велит и ветви фиг, с могил добытые,

И кипарис кладбищенский,

И яйца, кровью жабы окропленные,

20 И перья мрачных филинов,

И травы, ядом на лугах набухшие

В Иолке и в Иберии,

И кость, из пасти суки тощей взятую,

Сжигать в колхидском пламени

Меж тем Сагана наготове по дому

Кропит водой авернскою,

Как у бегущих вепрей иль ежей морских

Свои ощерив волосы.

А Вейя, совесть всякую забывшая,

30 Кряхтя с натуги тягостной,

Копает землю крепкою мотыгою,

Чтоб яму вырыть мальчику,

Где б, видя смену пред собою кушаний,

Он умирал бы медленно,

Лицо не выше над землею выставив,

Чем подбородок тонущих.

Пойдет сухая печень с мозгом вынутым

На зелье приворотное,

Когда, вперившись в яства недоступные,

40 Зрачки угаснут детские.

Мужскою страстью одержима Фолоя

Была тут Ариминская.

И весь Неаполь праздный и соседние

С ним города уверены,

Что фессалийским сводит заклинанием

Она луну со звездами.

Свинцовым зубом тут грызя Канидия

Свой ноготь неостриженный,

О чем молчала, что сказала? - "Верные

50 Делам моим пособницы,

Ночь и Диана, что блюдешь безмолвие

При совершеньи таинства,

Ко мне! На помощь! На дома враждебные

Направьте гнев божественный!

Пока в зловещих дебрях звери прячутся

В дремоте сладкой сонные,

Пускай, всем на-смех, лаем псы субурские

Загонят старца блудного!

Таким он нардом умащен, что лучшего

60 Рука моя не делала.

Но что случилось? Почему же яростной

Медеи яд не действует,

Которым гордой отомстив сопернице,

Царя Креонта дочери,

Она бежала прочь, а новобрачную

Спалил наряд отравленный?

Травой и корнем я не обозналася,

По крутизнам сокрытыми!

Ведь отворотным от любовниц снадобьем

70 Постель его намазана!

Ага! Гуляет он, от чар избавленный

Колдуньей, что сильней меня.

О Вар, придется много слез пролить тебе:

Питьем еще неведомым

Тебя приважу: не вернут марсийские

Тебе заклятья разума.

Сильней, сильнее зелье приготовлю я,

Тебе волью изменнику.

Скорее ниже неба море спустится,

80 Землею все покрытое,

Чем распаленный страстью не зажжешься ты,

Как нефть, коптящим пламенем!"

Тут мальчик бросил ведьм безбожных жалобно

Смягчать словами кроткими

И, все не зная, чем прервать молчание,

Как сам Фиест он проклял их:

"Волшебный яд ваш, правду сделав кривдою,

Не властен над судьбой людей.

Вас проклинаю, моего проклятия

90 Не искупить вам жертвами!

Лишь, обреченный смерти, испущу я дух,

Ночным явлюсь чудовищем,

Вцеплюсь кривыми я когтями в лица вам,

Владея силой адскою,

На грудь налягу вашу беспокойную

И сна лишу вас ужасом!

Всех вас, старухи мерзкие, каменьями

Побьет толпа на улице,

А трупы волки растерзают хищные

100 И птицы эсквилинские.

И пусть отец мой с матерью несчастною

Увидят это зрелище!"

Пер. Ф. Александрова

6

Что на прохожих мирных, пес, кидаешься?

Знать волка тронуть боязно?

Посмей-ка только на меня ты броситься,

Узнаешь, как кусаюсь я!

Ведь я, как рыжий пес лаконский иль молосс,

Защитник стад пастушеских

В снегу глубоком, уши вверх, за зверем мчусь,

Какой бы ни был спереди;

А ты, наполнив рощу грозным лаем, сам

10 Кусок, что кинут, нюхаешь.

Смотри, смотри же! Я - на злых жесток - держу

Готовыми рога, как зять

Ликамба, мстивший вероломцу за отказ,

Как враг горячий Бупала.

Ужели, черным зубом тронут, буду я,

Не мстя, реветь, как мальчики?

Пер. Н. С. Гинцбурга

7

Куда, куда вы валите, преступники,

Мечи в безумье выхватив?!

Неужто мало и полей, и волн морских

Залито кровью римскою

Не для того, чтоб Карфагена жадного

Сожгли твердыню римляне,

Не для того, чтобы британец сломленный

Прошел по Риму скованным,

А для того, чтобы, парфянам на-руку,

10 Наш Рим погиб от рук своих?

Ни львы, ни волки так нигде не злобствуют,

Враждуя лишь с другим зверьем!

Ослепли ль вы? Влечет ли вас неистовство?

Иль чей-то грех? Ответствуйте!

Молчат... И лица все бледнеют мертвенно,

Умы - в оцепенении...

Да! Римлян гонит лишь судьба жестокая

За тот братоубийства день,

Когда лилась кровь Рема неповинного,

20 Кровь правнуков заклявшая.

Пер. А. Л. Семенова-Тян-Шанского

9

Когда ж, счастливец-Меценат, отведаем,

Победам рады Цезаря,

Вина Цекуба, что хранилось к празднику

(Угодно так Юпитеру)

В твоем высоком доме и споем под звук

Дорийской лиры с флейтами?

Так пили мы, когда суда сожженные

Покинул вождь, Нептуна сын,

Грозивший Риму узами, что дружески

10 С рабов он снял предателей.

О римский воин, - дети, не поверите!

Порабощен царицею,

Оружье, колья носит: служит женщине

И евнухам морщинистым;

В военном стане солнце зрит постыдную

Палатку в виде полога!

Две тысячи тут галлов, повернув коней,

Привет пропели Цезарю,

И вдруг, налево в гавань повернувшие,

20 Суда укрылись недругов...

Веди ж златую колесницу, о Триумф,

Телят, ярма не ведавших!

Вождя ему, Триумф, не видел равного

Ты ни в войну с Югуртою,

Ни в ту, в которой "Африкана" доблести

Сам Карфаген был памятник.

Уж враг на суше, на море поверженный,

Сменил на траур пурпур свой.

Иль в гавань Крита он плывет стоградного,

30 Туда гонимый ветрами,

Иль к Сиртам, Нотом он обуреваемым

Спешит по морю страшному.

Неси не, мальчик, в чашах нам уемистых

Хиосских иль лесбосских вин,

Иль влей вина ты нам еще цекубского,

От тошноты целящего:

Заботы любо нам и страх за Цезаря

Прогнать Лиэем сладостным!

Пер. Н. С. Гинцбурга

10

Идет, с дурным, корабль, отчалив, знаменьем,

Неся вонючку-Мевия.

Так оба борта бей ему без устали,

О Австр, волнами грозными!

Пусть, море вздыбив, черный Евр проносится,

Дробя все снасти с веслами,

И Аквилон пусть дует, что нагорные

Крошит дубы дрожащие,

Пускай с заходом Ориона мрачного

10 Звезд не сияет благостных.

По столь же бурным пусть волнам он носится,

Как греки-победители,

Когда сгорела Троя, и Паллады гнев

На судно пал Аяксово.

О, сколько пота предстоит гребцам твоим,

Тебе же - бледность смертная,

Позорный мужу вопль, мольбы и жалобы

Юпитеру враждебному,

Когда дождливый Нот в заливе Адрия,

20 Взревевши, разобьет корму.

Когда ж добычей жирной будешь тешить ты

Гагар на берегу морском,

Тогда козел блудливый вместе с овцами

Да будет Бурям жертвою!

Пер. Н. С. Гинцбурга

11

Теперь, как прежде, Петтий, мне писать стишки

Радости нет никакой, когда пронзен любовью я,

Любовью той, что ищет пуще всех во мне

К мальчикам страсти огонь зажечь иль к нежным девушкам.

Я отрезвился от любви к Инахии

Третий декабрь с той поры листву с деревьев стряхивал.

Увы, какой мне стыд, везде по городу

Баснею стал я какой! Как стыдно мне пиров теперь,

Где обличало все меня в любви моей:

10 Томность, молчанье мое и вздох из глубины груди.

"Ужели перед выгодой ничтожество

С искренним чувством бедняк?" - в слезах тебе я сетовал,

Когда нескромно бог, лишь распалюся я

Жгучим вином чересчур, из сердца тайну выведет.

"Но раз свободно наконец в груди моей

Гневом вздымается желчь, пущу тогда я на ветер

Припарки, раны злые не целящие,

Кончу с неравным борьбу, отбросив скромность ложную..."

Едва решенье твердое я принял, ты

20 В дом мне вернуться велел; но я стопой неверною

Спешил, о горе, не к своим дверям, увы!

К жестоким порогам, где я ломал и бедра, и бока.

Теперь Ликиска я люблю надменного:

Девушек может он всех затмить своею нежностью.

Бессильно все из этих пут извлечь меня:

Друга ль сердечный совет, насмешки ли суровые.

Лишь страсть другая разве; или к девушке,

К стройному ль станом юнцу, узлом что вяжет волосы.

Пер. Н. С. Гинцбурга

13

Грозным ненастием свод небес затянуло: Юпитер

Нисходит в снеге и дожде; стонут и море и лес.

Хладный их рвет Аквилон фракийский. Урвемте же, други,

Часок, что послан случаем. Силы пока мы полны,

Надо нам быть веселей! Пусть забудется хмурая старость!

Времен Торквата-консула вина давай поскорей!

Брось говорить о другом: наверное бог благосклонно

Устроит все на благо нам. Любо теперь нам себя

Нардом персидским облить и звуками лиры килленской

10 От горя и волнения сердце свое облегчить.

Так и великому пел питомцу Кентавр знаменитый:

"В бою непобедимый ты, смертным Фетидой рожден.

Край Ассарака тебя ожидает, где хладные волны

Текут Скамандра скудного, быстро бежит Симоис.

Путь же обратный тебе оттуда отрезали Парки,

И даже мать лазурная в дом не вернет уж тебя.

Там облегчай ты вином и песней тяжелое горе:

Они утеху сладкую в скорби тяжелой дают".

Пер. Н. С. Гинцбурга

14

Вялость бездействия мне почему столь глубоким забвеньем

Все чувства переполнила,

Словно из Леты воды снотворной я несколько кубков

Втянул иссохшей глоткою?

Часто вопросом таким ты меня, Меценат, убиваешь.

То бог, то бог мне не дает

Ямбы начатые - песнь, что давно уж тебе обещал я

Закончить, свиток закрутив.

Страстью такой, говорят, к Бафиллу-самосцу теосский

10 Поэт Анакреонт пылал.

Часто оплакивал он любви своей муки на лире

В стихах необработанных.

Сам ты, бедняга, горишь - огня твоего не прекрасней

Был тот, что Илион спалил.

Радуйся счастью! А я терзаюсь рабынею Фриной:

Ей мало одного любить!

Пер. Н. С. Гинцбурга

15

Ночью то было - луна на небе ясном сияла

Среди мерцанья звездного,

Страстно когда ты клялась, богов оскорбляя заране,

Клялась, твердя слова мои

И обвивая тесней, чем плющ ствол дуба высокий,

Меня руками гибкими,

Ты повторяла: доколь стадам будут волки тревогой,

Пловцам - восход Ориона;

Длинные ветер доколь развевает власы Аполлона,

10 Взаимной будет страсть твоя!

Больно накажет тебя мне свойственный нрав, о Неера:

Ведь есть у Флакка мужество,

Он не претерпит того, что ночи даришь ты другому,

Найдет себе достойную,

И не вернет красота оскорбленному прежнего чувства,

Раз горечь в сердце вкралася!

Ты же, соперник счастливый, кто б ни был ты, тщетно гордишься,

Моим хвалясь несчастьем;

Пусть ты богат и скотом и землею, пускай протекает

20 По ней рекою золото;

Пусть доступны тебе Пифагора воскресшего тайны,

Прекрасней пусть Нирея ты,

Все же, увы, и тебе оплакать придется измену:

Смеяться будет мой черед!

Пер. А. П. Семенова-Тян-Шанского

16

Вот уже два поколенья томятся гражданской войною,

И Рим своей же силой разрушается,

Рим, что сгубить не могли ни марсов соседнее племя,

Ни рать Порсены грозного этрусская,

Ни соревнующий дух капуанцев, ни ярость Спартака,

Ни аллоброги, в пору смут восставшие.

Рим, что сумел устоять пред германцев ордой синеокой,

Пред Ганнибалом, в дедах ужас вызвавшим,

Ныне загубит наш род, заклятый братскою кровью,

10 Отдаст он землю снова зверю дикому!

Варвар, увы, победит нас и, звоном копыт огласивши

Наш Рим, над прахом предков надругается;

Кости Квирина, что век не знали ни ветра ни солнца,

О ужас! будут дерзостно разметаны...

Или, быть может, вы все, иль лучшие, ждете лишь слова

О том, чем можно прекратить страдания?

Слушайте ж мудрый совет: подобно тому как фокейцы,

Проклявши город, всем народом кинули

Отчие нивы, дома, безжалостно храмы забросив,

20 Чтоб в них селились вепри, волки лютые,

Так же бегите и вы, куда б ни несли ваши ноги,

Куда бы ветры вас ни гнали п_о_ морю!

Это ли вам по душе? Иль кто надоумит иначе?

К чему же медлить? В добрый час, отчаливай!

Но поклянемся мы все: пока не заплавают скалы,

Утратив вес, - невместно возвращение!

К дому направить корабль да будет не стыдно тогда лишь,

Когда омоет Пад Матина макушку

Или когда Аппенин высокий низвергнется в море,

30 Когда животных спарит неестественно

Дивная страсть, и олень сочетается с злою тигрицей,

Блудить голубка станет с хищным коршуном,

С кротким доверием львов подпустят стада без боязни.

Козла ж заманит моря глубь соленая!

Верные клятве такой, возбранившей соблазн возвращенья,

Мы всем гуртом, иль стада бестолкового

Лучшею частью, - бежим! Пусть на гибельных нежатся ложах

Одни надежду с волей потерявшие.

Вы же, в ком сила жива, не слушая женских рыданий,

40 Летите мимо берегов Этрурии;

Манит нас всех Океан, омывающий землю блаженных.

Найдем же землю, острова богатые,

Где урожаи дает ежегодно земля без распашки,

Где без ухода вечно виноград цветет,

Завязь приносят всегда без отказа все ветви маслины

И сизым плодом убрана смоковница;

Мед где обильно течет из дубов дуплистых, - где с горных

Сбегают высей вод струи гремучие.

Без понуждения там к дойникам устремляются козы,

50 Спешат коровы к дому с полным выменем;

С ревом не бродит медведь там вечерней порой у овчарни,

Земля весной там не кишит гадюками.

Многих чудес благодать нас ждет: не смывает там землю

Мочливый Евр дождями непрестанными,

И плодородных семян не губит иссохшая почва:

Все умеряет там Царь Небожителей:

Не угрожают скоту в той стране никакие заразы,

И не томится он от солнца знойного.

Не устремлялся в тот край гребцами корабль Аргонавтов,

60 Распутница-Медея не ступала там;

Не направляли туда кораблей ни пловцы-финикийцы,

Ни рать Улисса, много претерпевшего.

Зевс уготовил брега те для рода людей благочестных,

Когда затмил он золотой век бронзою;

Бронзовый век оковав железом, для всех он достойных

Дает - пророчу я - теперь убежище.

Пер. А. П. Семенова-Тян-Шанского

17

Сдаюсь, сдаюся я искусству мощному!

Молю во имя Прозерпины области

Дианы власти нерушимой именем

И заклинаний свитками, могущими

С небес на землю низводить созвездия,

О пощади! Заклятьям дай, Канидия,

Обратный ход и чары уничтожь свои!

Ведь внука умолил Телеф Нереева,

Хоть бился гордо с ним и вел он полчища

10 Мизинцев и метал он стрелы острые.

Троянки тело умастили Гектора,

Пернатым и собакам обреченное,

Когда, оставя стены, илионский царь

К ногам Ахилла пал неумолимого.

Гребцы Улисса, много испытавшего,

Щетинистые шкуры с тела сбросили

С согласия Цирцеи, - и вернулись вновь

И речь, и разум к ним, и облик доблестный.

Тобой довольно я уже наказан был,

20 Любимица матросов и разносчиков!

Исчезли юность и румянец скромности,

Остались кости только с кожей бледною,

И от твоих курений поседел я весь.

От мук не знаю никогда я отдыха:

Гоня друг друга, день и ночь сменяются,

Но мне от тяжких вздохов грудь не вылечить.

Итак, я должен все, что отрицал, признать:

Приволят в трепет грудь стихи сабелльские,

А от марсийских песен голова трещит.

30 Чего же хочешь ты?.. О море, о земля!

Сгораю я: ни Несса кровь Геракла так

Не жгла, ни в Этне раскаленной так не жжет,

Бушуя вечно, пламя!.. Ты ж, несносная,

Пока мой прах не разнесется ветрами

Варить отравы будешь все колхидские.

Конец какой же или дань назначишь мне?

Скажи: когда я честно пени выплачу,

Чтоб искупить мне все, быков ли сотню ты

Себе попросишь или восхваления

40 На лживой лире: "Чистая ты, честная,

Сиять ты будешь меж светил звездой златой!

Сестры Елены срамом огорченные,

Кастор с Поллуксом поддались мольбам и вновь

Поэту зренье отнятое отдали:

Так разреши - ты властная - от безумия

Меня, о ты, чей грязью не запятнан род!

Старуха, не из опытных, в девятый день

Умерших нищих бедных прах рассеивать!

Чье сердце мягко, руки не запятнаны

50 И Пактумей - плод чрева твоего; и кровь

Твою смывает бабка с твоего белья,

Лишь вскочишь с ложа, бодрая родильница!"

- "Зачем мольбы ты в уши шлешь закрытые?

Ведь глуше я, чем скалы к воплям тонущих,

Когда волнами бьет Нептун их зимними.

Чтоб ты без кары разглашал Котитии

И Купидона вольного все таинства;

Без наказанья, словно эсквилинского

Ты чародейства жрец меня высмеивал?

60 К чему ж платила старым я пелигнянкам

И яд к чему мешала быстродейственный?

Но век твой будет дольше, чем хотел бы ты,

Несчастный, будешь жизнь влачить ты горькую,

Чтоб подвергаться новым все страданиям.

Покоя жаждет Пелопа-предателя

Отец, голодный Тантал перед яствами,

И Прометей, орлом давно терзаемый,

И на вершине горной укрепить скалу

Сизиф стремится, вопреки Юпитеру.

70 То с верху башни ты захочешь броситься,

То, петлей шею затянув, повеситься,

Иль меч норикский в грудь вонзить в унынии

Тяжелом - тщетны будут все страдания!

Тогда на вражьих я плечах твоих верхом

Помчусь надменно - все пред мной расступится.

Иль мне, что может, - как ты, любопытствуя,

Узнал, - из воска куклам дать движения

И месяц с неба совлекать заклятьями,

Сожженных мертвых снова расшевеливать,

80 Варить искусно зелья приворотные,

Рыдать, коль чары на тебя не действуют?"

Пер. Н. С. Гинцбурга

ПРИМЕЧАНИЯ

{* Собственные имена см. в Указателе. Годы без дополнительных обозначений до и. э.}

ЭПОДЫ

Этот сборник состоит из 17 стихотворений, которые Гораций называл "ямбами" (только в 12-м эподе нет ямбического размера). Эподами эти стихотворения названы были впоследствии потому, что каждый четный стих в них составляет как бы припев ("эпод") к предыдущему (единственное исключение 17-й эпод, написанный сплошь ямбическими триметрами). Эподы написаны ямбами в подражание Архилоху (VII век до н. э.). Нечетные стихи 1-10 эподов написаны ямбическим триметром, четные - ямбическим диметром.

----

Эпод 1. К Меценату, которого Август хотел взять с собой в поход против Антония. Написан в 31 году.

Ст. 1. Либурнийские ладьи. См. примечание к ст. 32, Оды I, 37.

Эпод 2. Восхваление сельской жизни от лица ростовщика Альфия. Насмешка над Альфием вскрывается только в последнем стихе.

Ст. 54. Франколин Ионии - птица, водящаяся теперь в Закавказьи, род рябчика.

Ст. 69. К Идам, т. е. к 15-му (или 13-му) числу месяца. Скопленные к этому времени деньги на покупку поместья Альфий пускает в рост уже к первому числу следующего месяца (к Календам),

----

Эпод 3. К Меценату, который угостил Горация кушаньем, сильно приправленным чесноком. Гораций в патетическом тоне восстает против чеснока, удивляясь крепким желудкам жнецов, питавшихся им, и говорит, что чеснок вредней самой цикуты (яда, которым был отравлен Сократ). Его, говорит Гораций, волшебница Медея вероятно применила для укрощения огнедышащих быков, на которых должен был пахать предводитель аргонавтов Язон; им она отравила покрывало и венок своей соперницы Креузы. Свою изжогу от чеснока Гораций сравнивает с огнем, пожиравшим Геракла, когда тот надел платье, отравленное Деянирой кровью кентавра Несса, и, чтобы избавиться от мучений, велел сжечь себя на костре.

----

Эпод 4. На какого бывшего раба, добившегося богатства и звания военного трибуна, написан этот эпод, не выяснено.

Ст. 3. Бичи испанские - орудие телесных наказаний в римском флоте.

Ст. 16. По закону Огона (67 г. до н. э.) первые 14 рядов в театре были предоставлены всадникам.

----

Эпод 5. Ведьмы Канидня, Сагана, Вейя и Фолия из умбрийского города Ариминия собираются убить мальчика, чтобы приготовить из мозга его костей и печени приворотное зелье. Начинается эпод мольбою мальчика.

Ст. 7. Пурпурная оторочке была на претексте - одежда несовершеннолетних мальчиков.

Ст. 14. Сердца фракийцев. Фракийцы считались одними из самых диких варваров.

Ст. 22. Иберия - здесь не Испания, а страна на Кавказе между Арменией и Колхидой, славившаяся своими ядовитыми травами.

Ст. 24. Колхидское пламя, т. е. волшебный огонь, названный так по родине мифической волшебницы Медеи.

Ст. 26. Вода авернская, т. е. из Авернского озера, считалась ядовитой.

Ст. 51. Диана - как синоним подземной богини Гекаты.

Ст. 57. Псы субурские. Из Субуры - квартала Рима, где было много всяких подозрительных притонов.

Ст. 62 и 64. О Медее и дочери Креонта (Креузе) см. эп. 3.

Ст. 75-76. Заклятья марсийские. Племя марсов славилось своими колдунами и колдуньями.

Ст. 86. Фиест. См. Оды I, 16.

Ст. 100. Птицы эскяилинские. На Эсквилине было кладбище и бросались трупы казненных (см. Сат. I, 8).

----

Эпод 6.

Ст. 5. Лаконские и молосские собаки (из Эпира) считались самыми лучшими овчарками и гончими.

Ст. 12-13. Зять Ликамба - Архилох, который был обманут Ликамбом, отказавшимся выдать за него замуж свою дочь Необулу, за что Архилох отомстил ему, опозорив и Необулу и ее сестру, которые, по позднейшему преданию, повесились от отчаянья.

----

Эпод 7. К римлянам. Написан по поводу борьбы Октавиана с Секстом Помпеем (43-40 годы).

Ст. 19. Убийство Ромулом его брата Рема считалось началом всех междоусобных распрей в Риме.

----

Эпод 9. К Меценату после победы при Акциуме.

Ст. 6. Дорийская (греческая) лира противополагается резким фригийским флейтам.

Ст. 8. Нептуна сын - Секст Помпеи, называвший себя сыном Нептуна за свои морские победы над флотом Октавиана. В 36 году он, однако, был разбит и потерял почти весь свой флот, и войско его, набранное в значительной части из рабов и изгнанников, сдалось.

Ст. 11. Римский воин - Антоний.

Ст. 12. Царицею - Клеопатрой.

Ст. 17. Две тысячи тут галлов, т. е. галатов, перешедших из войска Антония под знамена Октавиана.

Ст. 24. Югуртинская война (112-106) с нумидийским царем Югуртой была победоносно закончена Марием.

Ст. 25. "Африкан" - Сципион Африканский младший, разрушивший Карфаген в 146 году.

Ст. 35. Цекубское вино считалось унимающим тошноту.

----

Эпод 10. На поэта Мевия, о котором говорит Вергилий а ст. 90 третьей эклоги, сопоставляя его с другим плохим поэтом Бавием:

Бавия кто не отверг, тебя пусть полюбит, о Мевий!

(Перев. С. Шервинского.)

Ст. 10. Звезды благостные - Близнецы Диоскуры. См. Оды I, 3, ст. 2.

Ст. 14. О гневе Афины-Паллады на Аякса, обесчестившего в ее храме дочь Приама Кассандру, см. "Одиссею", IV, 499 слл. и "Энеиду" Вергилия, I, 39 сл.

----

Эпод 11. К другу Горация - Петтию.

Нечетные стихи - ямбический триметр, четные - элегиямбы (сочетание дактилей с ямбами).

----

Эпод 13. К друзьям.

Нечетные стихи - гексаметры, четные - сочетание ямбов с дактилями.

Ст. 6. Торкват был консулом в год рождения Горация (65 г.) (см. Оды III, 21). Ст. 9. Нард - растение, из которого приготовлялись благовония (см. Оды IV, 12, ст. 16 сл.). - Лира килленская, т. е. изобретенная Меркурием, родившимся, по мифу, на горе Киллене в Аркадии.

Ст. 11. Кентавр - Хирон, воспитатель Ахилла, сына нимфы Фетиды.

Ст. 13. Край Ассарака - Троя, названная так по имени прадеда Энея, Ассарака.

----

Эпод 14. К Меценату. Нечетные стихи - гексаметры, четные - ямбические диметры.

Ст. 10-12. Гораций называет стихи Анакреона необработанными, противопоставляя вылощенным стихам позднейших александрийских поэтов.

----

Эпод 15. К Неэре.

Размер тот же, что и в предыдущем эподе.

Ст. 8. восход Ориона. См. Оды I, 28, ст. 21. Ст. 21. О Пифагоре. См. там же, ст. 11.

----

Эпод 16. К римскому народу. По мысли примыкает к эп. 7. Написан в 40 году. Размер: дактилический гексаметр с ямбическим сенарием.

Ст. 1. Два поколенья - Гораций считает от эпохи Сулпы.

Ст. 5. ...Соревнующий дух капуанцев... Цицерон во второй агарной речи (пар. 87) говорит, что, по мнению предков, только три города могли соперничать с Римом: Карфаген, Коринф и Капуя. Капуя долго и упорно боролась с Римом даже после получения кампанцами прав римского гражданства. Автономия ее была уничтожена в 211 году до н. з. - О Спартаке см. Оды III, 14.

Ст. 13. Квирин - Ромул.

Ст. 17. Фокейцы, по словам Геродота (I, 164), эмигрировали из своего родного города (в Малой Азии) при нашествии персидского войска в VI веке до н. э., не желая быть рабами персов. Они поклялись не возвращаться на родину, пока не всплывет, брошенный ими в море, огромный камень.

----

Эпод 17. К Канидии.

Размер - ямбический триметр.

Ст. 8. Телеф - мифический царь мизинцев, раненный под Троей Ахиллом (внуком Hepen). Ему было предсказано оракулом, что он исцелится от раны только прикосновением древка ранившего его колья. Ахилл над ним сжалился и исцелил его.

Ст. 11. О выдаче царю Трои Приаму тела убитого Ахиллом Гектора см. последнюю книгу "Илиады".

Ст. 15-17. О спутниках Улисса (Одиссея), превращенных Цирцеей в свиней, см. "Одиссею", X, ст. 210 слл.

Ст. 28-29. Стихи сабелльские и мерсийские песни - заклинания (см. эп. 5, ст 76).

Ст. 31. Mecca кровь. См. примечание к эп. 3.

Ст. 42-44. Гораций намекает на легенду о поэте Стесихоре (VI век до н. э.), опозорившем в одном своем произведении Елену, за что был ослеплен ее братьями Диоскурами, вернувшими ему зрение после того, как он сочинил "палинодию", в которой говорил, что вовсе не сама Елена, а только ее призрак был увезен в Трою Парисом.

Ст. 58-59, ...Эсквилинского чародействе жрец, Канидия называет Горация жрецом эсквилинских чар за осведомленность его во всех приемах колдовства над трупами, зарывавшимися на Эсквилинском холме (см. эп. 5).

Ст. 60. Племя пелигнов так же славилось своим колдовством, как и племя марсов.

Ст. 72. Меч норикский - из лучшей стали, выделывавшейся в Норике (на юг от Дуная).