Еще один шанс

24. Детектор лжи

Обещанный следователь оказался возмутительно молод. Невысокий, довольно субтильный, и при этом красивый молодой человек. Но взгляд… я невольно поежилась, хотя ни в чем не была виновата.

Кажется.

— Здравствуйте, магоспожа Аберэ. Меня зовут Энио Даинер, я занимаюсь расследованием взрыва в школе магии Валурана.

— Здравствуйте, — вежливо ответила я. — Приятно познакомиться.

Он кивнул:

— Я должен задать вам несколько вопросов. В ваших интересах отвечать максимально честно.

— Не вижу причин вам врать, — я пожала плечами. — Спрашивайте.

— Откуда вы узнали о взрыве?

Первый вопрос меня огорошил:

— В каком смысле? Я его вообще-то в процессе наблюдала.

— Вы утверждаете, что не знали о готовящемся взрыве?

— Утверждаю, — подтвердила я. — А почему вы решили, что я могла это знать?

— Мощность взрыва была такой, что между ним и обрушением всего здания должно было пройти меньше десятка секунд. У вас просто не было времени, чтобы сориентироваться и остановить разрушение прежде, чем здание рухнет.

Он смотрел на меня внимательно, и его тяжелый взгляд буквально давил, требуя признания вины.

Но я по-прежнему невиновна.

По крайней мере, по этому делу.

— Я была под заклинанием усиления. Оно повышает скорость реакции, — пояснила я.

— И его использование вами никак не связано со взрывом? — усомнился он.

— Никак. Накануне я работала с артефактами, и оно мне потребовалось для работы.

— Какие артефакты?

— Это не имеет отношения к делу. Я делала их на заказ для семьи Малор. У меня с ними договор.

Даинер снова кивнул:

— У вас есть предположения, кто мог организовать взрыв?

— Нет, — не слишком уверенно ответила я.

Видимо, он почувствовал мою неуверенность, потому что вдруг прищурился и потребовал:

— Правду!

— Мне самой оно кажется не слишком правдоподобным, — невольно начала я оправдываться. — Вы ведь слышали об арестах в Аберане?

— Да.

— Преступники угрожали мне. Заявляли, что меня убьют их покровители. Но мне кажется, что никто не стал бы из-за мести одному человеку убивать столько невинных.

— Кто эти покровители, еще не известно?

— Мне никто ничего не говорил, — призналась я.

— Итак, к организации взрыва вы отношения не имеете, о том, что он произойдет, заранее осведомлены не были. Верно?

— Да.

— Что-то подозрительное видели? Накануне или за несколько дней до?

— Подозрительное? — переспросила я недоуменно.

— Каких-то неизвестных личностей с подозрительным поведением? — уточнил он.

Я подумала о принце Адриане. Чем не подозрительный тип?

Тем, что он принц и пришел навестить меня. И зачем ему взрывать школу?

Нет, Адриан тут точно не при чем.

— Я не заметила никого подозрительного. Но я не слишком наблюдательная, — призналась я.

Какое-то время он сверлил меня взглядом, словно пытаясь прочесть мои мысли.

А затем вдруг спросил:

— Могу я задать вам несколько вопросов о падении самолета несколько недель назад?

— А вам зачем? — я удивилась.

— Я расследую то дело.

— Расследуете? Разве это не был несчастный случай?

— Это совершенно точно не был несчастный случай, — нахмурился Даинер. — Самолет попал в грозу, с которой должен был разминуться согласно всем расчетам. Маршрут проверялся и перепроверялся согласно регламенту, а после — в рамках расследования. Самолет не должен был встретиться с грозой. Вы можете рассказать, как это произошло?

— Боюсь, что нет. Я не знаю, что происходило на борту самолета до его падения. Этот вопрос вам лучше задать Боуеру.

— Его мы уже опросили, — заявил он. — Еще в начале расследования.

Странно, что Боуер мне об этом не рассказывал. Впрочем, в то время мы только начали общаться.

Надо будет поинтересоваться у него, что же все-таки произошло на борту.

— А почему вы меня еще в начале расследования не опросили? — поинтересовалась я.

— Нам не дали такой возможности. Ваша семья воспротивилась нашему вмешательству, поскольку оно могло быть травмирующим.

Я слушала его с удивлением. А что, так можно — запретить следствию опрашивать свидетелей? Хотя тогда, конечно, только следователя мне и не хватало.

— Что ж, я все равно не смогла бы вам помочь, — я пожала плечами.

— Еще один вопрос. Почему вы не знаете, что происходило в самолете?

— Я не помню, — ответила я привычно. — Ничего из того, что было до падения самолета. У меня амнезия.

— Вы лжете, — безапелляционно заявил следователь.

— С чего вы взяли? — даже оскорбилась я.

Нет, я, конечно, лгала, но только об амнезии. Так-то я действительно не знала, что там с самолетом происходило.

— Мой семейный дар — отличать правду от лжи. Я всегда знаю, когда мне лгут.

— Весьма удобно, для вашей работы. А заставлять людей говорить правду вы не умеете? — поинтересовалась я, чтобы потянуть время и немножечко прийти в себя от неожиданной новости.

Вот это подстава подстав. Ходячий детектор лжи! А мне ведь есть что скрывать.

Хотя, с другой стороны…

Зачем скрывать? Лишить меня наследства вряд ли смогут, генетически я продолжатель рода. Запереть в сумасшедший дом? Так я психически здорова. В тюрьму? Но я не виновата в смерти Риссы.

Могут усыпить, конечно, но для этого тоже нужны причины. Женщины этого мира отнюдь не бесправны, и им подобный прецедент вряд ли понравится. Ведь усыпление — это вынужденная мера при чрезвычайных обстоятельствах.

Мне, безусловно, удобнее оставить все как есть, но, если правда вылезет наружу, мне в принципе ничего не грозит. Разве что осуждение общества, но меня это совершенно не пугает.

— Магически — нет, — ответил Даинер. — Но есть множество способов выяснить правду даже не прибегая к магии. Не хотите ли объяснить, каким образом вы говорите правду, утверждая, что не знаете, что происходило на самолете до падения, и лжете, утверждая, что не помните того же?

— Это же очевидно, — заметила я. — Просто меня на самолете не было.

— И где же вы были?

— Вы уверены, что это правильный вопрос? — я улыбнулась. — В другом месте. Такой ответ вас удовлетворит?

Даинер вздохнул, прикрывая глаза. Аж дышать легче без этого взгляда…

А затем улыбнулся:

— Вы правы. Правильный вопрос будет — кто вы? И что произошло с настоящей Клариссой Аберэ?

— Полагаю, она умерла. Как и я в своем мире.

— В своем… мире?

— Я очутилась в теле Клариссы, и ее присутствия в своем сознании не ощущаю. Думаю, ее убило пробуждение магии, а меня… возможно, притянуло в опустевшее место.

Даинер помолчал, о чем-то задумавшись.

— И вы не боитесь в этом признаваться?

— В целом нет. Просто я не хочу скандала, — призналась я. — Риссу это не вернет, а мне усложнит жизнь.

— Вы заняли чужое место.

— Я этого не просила, — я возразила. — Моей вины в произошедшем нет, способов это исправить я не знаю.

— Возможно, если бы вы рассказали, такой способ мог бы найтись.

— Вы пытаетесь меня пристыдить? — удивилась я.

— Разве вы не хотели бы вернуться домой?

— Нет. Я была смертельно больна.

— У вас не было денег на целительных магов?

— В моем мире нет магии.

— Нет магии? — переспросил Даинер.

— Именно.

— А вы не считаете, что это эгоистично — не попытаться спасти Клариссу?

— Вы так говорите, словно это что-то плохое, — добавила я укоризны в голосе.

Да, мне было жаль Риссу. Но девушка умерла, а я — нет. Должна ли я была пытаться ее спасти? Причем — ценой собственной жизни? Пусть меня обвиняют в эгоизме, но я не считаю, что ответ обязан быть положительным.

Альтруизм — это не про меня.

— Вы ведь едва не погибли, спасая детей во взорванной школе, — заметил следователь. — И утверждаете, что эгоизм — это не плохо?

— А знаете, мне кажется, ваши вопросы не относятся к делу.

— Вы правы. Я прошу прощения, это действительно не относится к делу. Я просто… это очень неожиданно, мне еще не доводилось сталкиваться с… чем-то подобным.

В этот момент он не выглядел грозным следователем. Даже взгляд стал нормальным, не иначе, из-за растерянности.

— Но вы ведь слышали про усыпление пробужденных архимагов?

— Это не похоже на ваш случай…

— Только потому, что моя магия не разрушительна, — отметила я. — И у меня было время адаптироваться к произошедшему.

— То есть вы полагаете, при пробуждении магии не сходят с ума, а… умирают?

— Вероятность велика. А те, то оказываются в их телах — растеряны и напуганы, при этом не умеют управлять доставшейся им силой.

— Похоже, вы много над этим размышляли.

— А вы полагаете, могло быть иначе? — я даже улыбнулась.

Он покачал головой:

— Вы правы.

— И что вы собираетесь делать с этой информацией?

— Ничего, — удивил он меня. — Состава преступления здесь нет, расследовать нечего. А лезть в чужую жизнь без веских оснований я не собираюсь. Этот факт, каким бы ни был любопытным, просто усложняет мне дело.

Признаться, у меня камень с души свалился. Я ожидала, что парень растреплет всем мой секрет, сочтя это своим профессиональным долгом. Это не стало бы для меня чем-то критичным, но определенные сложности бы вызвало. Так что решение Даинера меня устраивало.

Приятный человек, несмотря на тяжелый взгляд.

— Значит, вы ожидали, что мои показания будут полезны? — предположила я. — У вас есть версия, которую они могли бы подтвердить?

— Вы… точнее, Кларисса Аберэ могла видеть, повернул ли самолет навстречу грозе, или пытался ее избежать.

— В смысле, пилот мог специально устроить авиакатастрофу?

— Такая версия отрабатывается, — согласился Даинер.

— Зачем это ему?

Убивать себя и еще больше десяти человек, большая часть которых — еще дети? У них тут что, психическое состояние пилотов вообще никак не проверяется?

— Заклинание, шантаж, безумие… или прямое покушение.

— Покушение? — переспросила я. — На самолете должен был лететь король?

Сама не знаю, почему мне это пришло в голову. Должно быть, успела возникнуть прочная ассоциация — король прячет свою личность, чтобы избежать покушения, и может быть моим одноклассником.

— Вероятность такого есть, — признал Даинер. — Любой юноша двадцати лет, заканчивающий обучение, может оказаться королем.

— И что, террористы решили избавиться вообще от всех учеников? Проверили силы на самолете, убедились, что ничего им за массовое убийство не будет, и теперь теракты по всем школам пойдут?

— Это возможный вариант развития событий. Или, возможно, злоумышленники знают, где учится король. Поэтому и самолет был с учениками вашей школы, и взрыв на ее территории.

Я сразу подумала о Генрихе. Так он и впрямь король? И это его хотят убить, а не меня?

Впрочем, террористы вряд ли точно знают, под каким именем скрывается король. Иначе уже убили бы его.

— А вам известно, кто король? — спросила я следователя.

Он покачал головой:

— Это государственная тайна. Желание ее узнать может стоить любопытному жизни.

— Так, значит, вы занимаетесь обоими делами потому, что они могут быть связаны покушением на короля?

— Это не исключено, — согласился Даинер.

Хотя, конечно, он тот еще мастер говорить уклончиво.

— И вы все еще не выяснили, кто хочет убить короля?

— Нет, — он покачал головой. — Несмотря на то, что его давно должно было выдать королевское проклятие, мы до сих пор не знаем, кто он. Или они.

— А вообще… кому-то выгодна смерть короля? — мне стало интересно.

В паутине об этом не писали, а меня в свое время заинтересовал этот вопрос. А тут — человек, который все знает. Информация из первых рук! Как тут не спросить? Вряд ли мне еще раз выпадет такая возможность утолить любопытство.

— Объективно — никому. В Сойнаре нет никого, кто мог бы полноценно заменить короля. Гибель Валурэ станет катастрофой для королевства.

Как ни странно, я знала, почему. В свое время я поинтересовалась, почему одни семьи могут удерживать защиту города, а другие — нет, и как удается избежать госпереворотов с захватом власти у действующих монархов мятежными магами.

Люди ведь не меняются, и власть все так же привлекательна, даже для одаренных.

Оказалось, все просто и сложно одновременно. Для того, чтобы заряжать границу, нужен особый дар. Его невозможно развить, он не зависит от уровня магии и передается внутри семьи от мужчины к детям. Чем сильнее этот дар — тем больше территории может защищать маг. Фактически, пограничные опоры — это контрольные точки, между которыми натянут полог безопасности, образуемой этой магией. Полог накрывает всю территорию, на границе которой расположены опоры, и, чтобы напитать его, и требуется этот особый дар. А вот эффективность защиты зависит от уровня магии.

При этом только короли умеют вплетать в свой полог чужие границы без ущерба для защиты. Потому что обычные пологи, накладываясь друг на друга, не усиливаются, а взаимно уничтожаются.

Собственно, именно благодаря этим особенностям и сформировался современный политический мир без крупных военных конфликтов.

И, соответственно, если королевская семья погибнет, Сойнар лишится большей части своей защиты, превратившись в лоскутное королевство защищенных городов и запретных земель между ними.

Помнится, изучая этот вопрос, я еще задумалась — откуда вообще в королевстве запретные земли, если границы защищает королевская магия? Оказалось, они были здесь изначально, еще до прихода Валурэ и их свиты. Не сумев уничтожить монстров, маги просто загнали их в резерваты, которые дополнительно оградили защитной магией.

— То есть это какие-то фанатики или иностранные агенты, которые хотят уничтожить наше королевство? — недоверчиво спросила я.

Потому что звучало это глупо. Зачем уничтожать королевство, создавая под боком рассадник монстров? Хотя… ведь такой рассадник можно пожелать создать под боком соседа. Но это уже как-то чересчур цинично.

— Мы рассматриваем и такие версии, — Даинер вздохнул, явно и сам не веря в такие предположения.

Наверное, потому, что фанатики покушались бы на всю семью Валурэ, а не только на ее главу. Ведь убийство Джареда не оставит Сойнар без короля.

Хм.

Да нет, уж эту версию бы следствие в первую очередь отработало.

Или?..

— А члены королевской семьи тоже подвержены королевскому проклятию? — осведомилась я.

— Конечно, — Даинер кивнул. — Мы поверили причастность наследников престола к смерти короля. По их же настоянию.

Понятно. Семье Валурэ не выгодно ходить под подозрением. А внутрисемейные разборки как раз хорошо объяснили бы смерть короля…

— А почему, собственно, вы мне отвечаете? — вдруг спохватилась я.

Кажется, тут предполагалось, что это меня будут опрашивать. А я тут влезаю в тайные расследования.

— Оборотная сторона дара. Я не могу лгать, когда его использую, — едва заметно улыбнулся Даинер.

— Но вы ведь можете промолчать?

— Вы тоже могли промолчать, — заметил он.

Ой.

И правда. Никто же за язык не тянул. Сказала, что не буду отвечать — и все. Тем более, что меня честно предупредили, что чувствуют ложь.

— Что, еще одна часть вашего дара? — заподозрила я подвох.

— Именно, — подтвердил Даинер и вдруг поинтересовался: — А сколько вам в действительности лет?

— Сорок восемь, — призналась я. — Было на тот момент, когда я сюда переместилась.

— Вот как? Тогда не удивительно…

— Что именно?

— Выводы, которые вы делаете. Для юной девушки они довольно сложны.

— А вам самому-то сколько? — меня рассмешило, как этот и сам довольно молодой человек отказывает юности в уме.

— Я не многим младше вас, — с достоинством ответил он. — Мне сорок.

Ого.

— Маленькая собачка и в старости щенок, — озадаченно пробормотала я.

Не тянул Энио Даинер на сорок. Пацан пацаном же.

И красавчик. Особенно, если нравится такой типаж. Жаль, меня никогда не привлекали андрогины.

Да и абсолютная честность в отношениях — то еще испытание. Ни пилюлю подсластить, ни самообман поддержать… Но мужчина интересный, да.

— Какое забавное утверждение, — со смешком заметил следователь, прекрасно меня расслышавший. — Сами придумали?

— Нет. В моем мире так говорят.

Даинер уставился на меня своим магическим взглядом, долго разглядывал и вдруг спросил:

— Скажите… мне просто любопытно и вдруг пришло в голову. Эта популярная нынче музыкальная группа, «Дар снов». У них необычная музыка и слова… вы имеете к этому отношение?

— Я просто ностальгирую по любимым песням, — пожала я плечами. — И у меня есть возможность снова их послушать.

— И у вас не возникает сложности с переводом?

Я даже опешила. А ведь правда. Для меня язык, на котором я говорю и думаю — тот же самый, какой был в прошлой жизни. Но какова вероятность, что в параллельном мире, в королевстве, расположенном даже не на территории, где в моей реальности существовала Россия, используют русский язык? А песни звучат точно так же, как в моем прошлом… То есть автоматически перевелись, раз их тут все понимают?

Сложно.

И еще не хватало голову этим загружать.

— Нет, — лаконично ответила я.

— Любопытный эффект, — правильно понял он меня. — Думаю, вам повезло, что я — не ученый. Иначе так просто вы бы от меня не избавились.

— Ох, поверьте, я буду только рада удовлетворить ваше любопытство, — я улыбнулась. — Побыть откровенной время от времени — даже приятно.

— Я это учту.

— Жаль, что я ничем не смогла вам помочь.

Кажется, я из нашего разговора узнала куда больше, чем следователь.

— Тем не менее, беседа у нас с вами вышла весьма… познавательной. Запишите мой контакт. Если что-то вспомните — обращайтесь в любой момент.

Мы обменялись контактами и попрощались. Что ж… все прошло куда лучше, чем мне представлялось. Обмануть детектор лжи мне не удалось, но, кажется это обойдется без последствий.

Теперь можно и отдохнуть.

Чем я, собственно, и занялась.

Как выяснилось на следующее утро, на лечение меня положили отнюдь не в королевский госпиталь Валурана, как я предполагала. Меня перевезли в мою же больницу, видимо, чтобы не дергать Малоров. Удобненько. Как раз собиралась сюда заглянуть.

Разумеется, мне потребовалась помощь, чтобы найти кабинет главврача. Теперь больницей руководил Бернар Малор — тот, с кем я заключала договор. Ничего удивительного, учитывая, что он старший в семье.

И мне не терпелось обсудить с ним выполнение договора.

Меня интересовало, какие изменения в больничных порядках уже инициированы. Конечно, я еще не снабдила Малоров нужным количеством кристаллов, поэтому не стоило ожидать, что больница вовсю работает на благо малообеспеченных жителей Аберана. Но кое-что они сделать уже могли.

Например, прайс с приемлемыми ценами.

Ознакомившись с документом, я любезно предложила Малору вернуть мне стоимость лечения Волли.

К чести мага, он не стал цепляться за деньги и все мне вернул. И заодно обосновал новые цены — не такие низкие, как хотелось бы мне, но минимальные для того, чтобы больница не только самоокупалась, но и приносила доход.

В любом случае, лечение стало более доступным. А особо тяжелые случаи Малоры обязались лечить бесплатно — точнее, за счет больницы.

Всяко лучше, чем было при Альтире. Теперь главное следить, чтобы все это не скатилось обратно к набиванию карманов за счет страждущих.

Больницу я покидала со спокойной душой. Меня встретил Лайош и повез домой — и только по дороге я вдруг поняла, что родители меня так и не навестили. Даже не поинтересовались самочувствием. Как и после авиакатастрофы.

Им настолько плевать на свою дочь? Нет, я догадывалась, конечно…

Но сейчас-то у них даже повод для гордости есть. Не каждый маг может похвастаться спасением десятков жизней.

Ай, как будто мне есть дело до их одобрения.

В особняке меня встретил Роннан, который охотно поделился информацией о благотворительном проекте семьи по защите освобожденных рабов.

Вот так, уже не мой проект, а семьи. Впрочем, вмешательство папеньки все ускорило, здесь придраться не к чему.

— И еще одно, — напоследок решился сказать дворецкий. — Магосподин Аберэ крайне недоволен тем, что вы рисковали жизнью.

Вот оно как. То, что я полагала поводом для гордости, для папеньки — неоправданное безрассудство?

Фу таким быть.

— Ох уж этот папенька и его недовольство, — фыркнула я. — Даже жаль, что мне все равно.

Роннан покосился на меня, но помолчал. Даже если он был не согласен с главой семьи Аберэ, демонстрировать это не собирался. Ведь это именно папенька оплачивает его работу. А быть дворецким во многом значит быть лояльным.

Пройдя к себе, я приняла душ и переоделась. Сразу стало легче дышать. Хотя, возможно, это потому, что я начала чувствовать возвращение магии.

И, как бы мне ни хотелось просто лечь и валяться остаток дня, набираясь сил, я понимала, что разговор с папенькой неизбежен.

Лучше уж сразу покончить с неприятными делами, чтобы потом ничто не отвлекало.

Как ни странно, в кабинете папеньки не оказалось. Хотя время уже не обеденное. И где он может быть? Чуть подумав, я направилась в его покои. Если и там не будет, спрошу у Роннана. Вдруг уехал по делам и не будет трепать мне нервы.

Но папенька был у себя — и явно не один, судя по голосам на повышенных тонах, которые доносились из его гостиной. Второй голос я тоже узнала. Судя по всему, папенька и маменька изволили скандалить.

Мешать им я не хотела, но послушать было интересно. Поэтому я остановилась у дверей и прислушалась.

— Я не хочу снова так рисковать! — объявила Мелисса.

Хм. Любопытно.

— Мне нужен наследник! — ярился Кассиус. — Я не могу оставить Аберан без защиты!

Спохватился… А что ж раньше об этом не подумал? Маменька-то с годами не молодеет, риски для здоровья и впрямь растут.

— У твоего брата есть сын, — напомнила Мелисса.

— Ребенок от пустышки, сколько у него того дара, — презрительно ответил папенька. — Мы должны попробовать!

— А если не получится? Если снова будет девочка? Кларисса далась мне так тяжело, а ты только и делал, что винил меня в неудачном ребенке. Я не хочу пережить такое еще раз!

Очень любопытно. Поэтому Риссу не любили? Возлагали какие-то надежды, и ее рождение их разочаровало? Не удивительно, что маменька против еще одного эксперимента.

— Так вы планируете еще одного наследника? — я зашла в гостиную Кассиуса.

— Кларисса? Это неприлично — подслушивать! — возмутилась Мелисса.

— Но ведь вы говорили обо мне, — я улыбнулась. — У вас что, какие-то сложности с зачатием?

— Кларисса! — теперь возмутился уже папенька.

— Что? — я даже удивилась. — Мы все здесь взрослые люди. И я вовсе не против братика. Но если у вас с этим проблема, почему бы не обсудить это в кругу семьи?

— Потому что нечего обсуждать, — маменька едва сдерживала раздражение.

— Но если у вас проблемы со здоровьем, можно ведь обратиться к Малорам? — предложила я.

— Один раз уже обратились, — гневно заявила Мелисса и осеклась, бросив растерянный взгляд на мужа.

— Что, мое появление на свет стало возможно только благодаря их дару? — предположила я.

Кассиус поморщился, вздохнул и жестом предложил мне сесть, устраиваясь в ближайшем кресле.

— Видишь ли, дочь… мы с твоей матерью были парой по расчету силы. У Мелиссы сильный семейный дар, который должен был усилить мой дар в наших детях. Но оказалось, что у нас редкое несовпадение. Конфликт врожденной магии, который не позволяет нам зачать ребенка.

Я удивленно взглянула на Мелиссу. А ведь я даже не знаю, какой магией она владеет. Что может конфликтовать с усилением? Вряд ли очевидное ослабление — тогда родители Риссы не стали бы вступать в брак. Их бы предупредили о последствиях, не уникальный же это случай?

— Выяснилось, что общий ребенок у нас может получиться, только если подавить мою магию, — неохотно продолжила следом за мужем маменька. — Малоры создали специальный амулет, который увеличивал шансы успешного зачатия и вынашивания, и напитали его блокирующей магией. Поэтому ты родилась без дара. Его заблокировал амулет, который помог тебе родиться.

Понятно, почему она не хочет рисковать. Девять месяцев с подавленной магией — само по себе то еще испытание, а уж во время беременности…

Я взглянула на Кассиуса недоверчиво:

— И вы думаете, при тех же условиях у вас получится другой результат?

— Если родится сын…

— Он точно так же будет лишен магии, это же очевидно, — заметила я.

— У тебя магия проснулась, — возразил он.

Так он поэтому задумался о втором наследнике?

— Да, всего-то потребовалось умереть.

— Но ты выжила!

— А могла и не выжить. Или что, вы уже планируете, как будете убивать своего сына, чтобы пробудить в нем магию? Без единой гарантии, кстати.

— Кларисса, не говори ерунды, — Кассиус отвел взгляд.

М-да, если и не планировал, то сейчас начнет. И ведь маменьку уговорит. Как бы она не сопротивлялась, рано или поздно сдастся. И появится на свет еще один несчастный нелюбимый ребенок.

Нет, надо с этим что-то делать.

— А если не блокировать магию? — взглянула я на маменьку.

— Тогда ребенка не будет.

— Нет, я имею в виду — подавлять, но не блокировать?

— Это невозможно, — вмешался папенька.

— Почему? — покосилась я на него. — Во мне же маменькина магия подавлена, но не заблокирована.

— Почему ты так решила? — Мелисса удивилась.

— Потому что если папенькина магия разблокировалась, то и ваша тоже. И подавлена, как у любого другого ребенка двух сильных магов. Разве это не так работает?

Маги всегда наследовали дар отцов, но вот сила этого дара определялась матерью. Ее дар спал в ребенке, но питал действующую магию. По сути — в каждом ребенке имелся подавленный материнский дар.

Хотя считалось, что в союзе архимагов могут унаследоваться оба дара. Даже вроде примеры есть, но я в подробности не вдавалась.

— Я все же не вполне понимаю, о чем ты, — призналась маменька.

— Что, если напитать талисман моей силой? — предложила я. — Усыпить вашу магию под воздействием папенькиного дара? Тогда у ребенка сразу будет формироваться правильная энергосистема. Без блоков и с материнской подпиткой.

Родители переглянулись. Да, в тот момент, когда они планировали мое рождение, у них под рукой не было образца дара, который должен унаследовать ребенок. Поэтому блокировка была единственным выходом. Но теперь у них есть я, и мой план выглядит вполне осуществимым.

— Нужно будет проконсультироваться у Малоров, — хмуро заговорил папенька.

Сердится, что это не ему в голову пришла такая идея? Не стала бы его в этом винить. Все же он далек от этой темы, и, похоже, с целителями предварительно не консультировался, желая прежде получить согласие жены.

Уверена, Малоры бы ему сказали то же, что и я.

Если, конечно, такой вариант возможен. Я-то тоже не очень в теме, просто смотрю на все это свежим взглядом.

— На таких условиях я соглашусь, — холодно заявила Мелисса и покинула гостиную.

Кассиус на миг спрятал лицо в ладонях. Да, каким бы железным он не казался, усталость папеньке не чужда. А тут столько всего навалилось.

— Ты ведь понимаешь, что, если родится мальчик, то он станет моим наследником? — сухо поинтересовался он, беря себя в руки.

— Я только за. Мне моих трущоб за глаза хватит, — отмахнулась я.

Кассиус едва заметно улыбнулся и спросил:

— Так зачем ты пришла?

— О, да, точно, — вспомнила я. — Мне сказали, что вы недовольны моей «выходкой».

Для выразительности я изобразила кавычки.

— Да. Ты поступила крайне безрассудно, — неожиданно спокойно отметил он.

Что ж… для разнообразия я тоже не буду язвить.

— Я знаю. И в другой раз так точно не поступлю.

— Что? — почему-то мои слова его удивили.

— Папенька, я ведь привыкла, что мои силы безграничны. Я не тратила их до этого момента столь же масштабно и интенсивно. Я и предположить не могла, что моя магия может закончиться. А теперь я это знаю. Урок усвоен. Еще раз я так рисковать не собираюсь.

— Как-то… очень здраво звучит.

— Я в принципе здравый человек, — я улыбнулась.

— Я совсем тебя не узнаю, — признался вдруг Кассиус.

— Так вы никогда меня толком и не знали, — я пожала плечами.

— Кларисса, ты ошибаешься…

— Нет, папенька. Это вы ошибаетесь, полагая, будто хорошо знаете свою дочь. Вы видели перед собой послушную безответную девочку, которую можно игнорировать и ни во что не ставить. И ничего не знали, что прячется там, за этим внешним видом. Что я любила, о чем мечтала, чего ждала — вам это было не интересно. Главное, чтобы я не доставляла вам хлопот. Нельзя хорошо знать то, к чему равнодушен.

Признаюсь, я ожидала возражений. Я ведь понятия не имела, как складывались отношения Риссы с отцом, и только предполагала, по тому, как они с маменькой вели себя со мной. Но Кассиус промолчал.

Пауза затягивалась, и я уже собралась уходить. Вроде с папенькиным недовольством разобрались, можно не ждать бесконечных упреков…

Но вдруг Кассиус заговорил.

— Кларисса. Да, я не был для тебя хорошим отцом. И это только моя вина. Я был разочарован — я очень многого ждал от союза с твоей матерью. А возможности все переиграть у меня не было. Когда ты родилась, это стало двойным разочарованием. Долгожданный, выстраданный ребенок оказался пустышкой. Я чувствовал себя преданным… столько усилий и все зря. Ты не оправдала моих амбиций, подвела меня, и я не смог тебе этого простить. Да, глупо и эгоистично, винить ребенка, но это было сильнее меня. Я должен был усмирить свою гордыню, должен был радоваться, что у нас с Мелиссой все же появилось дитя. Но я не смог. Прости. Тебе пришлось расплачиваться за мою слабость.

Вот это поворот.

Оказывается, Кассиус умеет признавать ошибки. И даже извиняться,

Вот только той, кому предназначены эти извинения, больше нет. Девочка, страдавшая от родительской нелюбви, так и не узнала, почему ее не любили. А мне все равно.

Но это не значит, что я не могу оценить этот жест. Пусть даже Рисса вряд ли бы его дождалась.

— М… я рада, что вы это поняли, — я вздохнула. — Надеюсь, вы учтете свои ошибки со своим следующим ребенком.

— Я постараюсь. Но я хочу спросить — ты не станешь его ненавидеть за это?

— Нет, — даже удивилась я. — Если бы я собиралась его ненавидеть, не стала бы предлагать свою помощь в его появлении на свет.

Кассиус на миг закрыл глаза, а затем посмотрел на меня:

— Спасибо, Кларисса.

Возможно, он ждал от меня прощения. Но я не была Риссой, а потому не имела права его прощать.

Я лишь улыбнулась:

— Мы ведь семья.

И ушла со спокойной совестью.