Еще одно пятое путешествие Гулливера

― Юлик, Буркина твою Фасо, вот ты где!

Юлий обернулся. Кричал невесть откуда появившийся в коридоре Сережа Лукьяненко.

Вообще-то Юлий был тут уже давно. Сначала заскочил на огонёк в номер к Можаеву, где собралась приятная компания попить, поболтать, провести время в своё удовольствие с тем, кого давно не виделись ― всё-таки первая ночь кона, да какого! Тут же оказался Женя Лукин с гитарой, и Юлик просто не мог упустить случая, как только Женя отложил гитару, исполнить по многочисленным просьбам «Василиска», потом кое-что по своей инициативе. Когда они с Женей на два голоса затянули «Казачью раздумчивую», в номере стало гораздо многолюднее, и после Юля вышел покурить на свежий воздух ― в номере было и так не продохнуть, вот он и проявил деликатность. Как оказалось, вовремя.

― А я как раз тебя ищу! ― объявил Сергей. ― Сидел, понимаешь, в номере у Севки, про картинки к «Спектру» рассуждали. Вдруг: чу, слышен пушек гром ― ты голосишь. Здорово у тебя получается, честное слово! ― похвалил он. ― аж во втором корпусе слышно. Даже слова разобрать можно.

― Это просто балкон открыт был, ― польщено улыбнулся Юлик.

― Не скромничай, не скромничай. Поешь не хуже Дениса Кораблева, но не лучше Коли Ваксова. Я было пошёл на зов, а ты возьми и замолкни. Чуть не заблудился к чертям собачьим. Слушай! ― перебил он сам себя. ― Есть шикарная идея. Соавтором будешь? А то Перумова возьму, он всегда.

― Буду! ― моментально оценил ситуацию Юлик, и только после поинтересовался: ― А что за идея?

― Идея ― во! ― показал Сережа. ― Давай опишем весь этот бардак. ― Он повел руками, оконтуривая размеры предлагаемого к описанию бардака. Бардак получался приличный ― минимум во весь этаж, что вообще-то пахло преуменьшением.

― Было, ― разочарованно вздохнул Юлик. ― У Гурского было, у Измайлова было, у…

― Ну не совсем про все это, ― Сергей снова показал что-то вроде косой сажени, ― не в прямую. Но с элементами. На основе.

― …ещё детектив какой-то штатовский был, ― продолжал блестеть эрудицией Юлий, ― где на коне издателя убили.

― Мы никого убивать не будем, ― успокоил Сергей. ― Мы что-нибудь веселенького.

― Кон? Съезд, семинар… ― неожиданно включился Юлик. ― Слет?

Сергей кивнул.

― Слет… М?

― Кулинарный слет, ― погладил себя Сергей по нарастающему животику.

― Жрать хочешь, ― посочувствовал Юлик.

― Не без того. ― согласился Сергей. ― Просто недавно «Многорукого бога далайна» перечитывал.

― БН-овский семинар? ― предложил Юлий

― Он ― шеф-повар и главный дегустатор, ― поддакнул Сергей.

― В колпаке и с поварешкой.

Юлий что-то прикинул и констатировал:

― Повесть.

Сергей пожал плечами.

― На больше не потянет, ― настаивал Юлий. ― Если только что ещё подключить…

Помолчали.

― «Мама»! ― вдруг хлопнул себя по лбу Сергей.

― «Мама»? ― Юлий поднял бровь, подумал.

― Ну да, «Мама»! ― повторил Сергей: ― «Маму» берем за основу и…

Соавторы переглянулись и поняли друг друга. Процесс пошёл.

― Сайнс? Фэнтези? ― уточнил Юлий деловито.

― Сайнс фэнтези, ― резюмировал Сергей. ― У меня и сюжетец образовался. Слушай.

Юлий слушал внимательно. Кивал. Потом начал поправлять, потом дополнять. Потом они заговорили вместе и местами одновременно.

Получалось здорово.

Пару раз к ним выходили, звали, соблазняли водкой и гитарой, но ничто уже не могло помешать творческому процессу. Потенциальные соавторы, отгородившись от окружающей среды табачным дымом, творили. От искусителей отбивались, как слоны от назойливых слепней.

Кому конкретно принадлежали реплики, для истории осталось неведомым.

― И ещё пускай барды будут.

― Акыны, что вижу, то пою.

― Ага. Последователи Баяна, съезд юных баянистов…

― И все как здесь, на острове происходит!

― Почему на острове? Мы разве…

― Не важно, на острове. На Мадагаскаре!

― Почему на Мадагаскаре?

― Чтобы смешнее было.

― И все ― русские. Но ― негры!

Когда дым рассеялся, общие контуры грядущей повести обрели контуры полновесного романа. Недавно бесплотная идея живо обретала плоть и кровь. Прямо на глазах под натиском мозгового «штурм унд дранга» двух бывших и уже будущих соавторов замысел обретал облик «рыбы», на которую оставалось только нарастить словесное мясо.

― Ты сколько сегодня выпил? ― неожиданно спросил Юлик, когда Ниагара идей подыссякла.

― А я помню? ― обиделся Сергей. ― Но буду ещё! ― пообещал он твердо.

― Я тоже, ― согласился Юлик. ― Значит, надо записать. У тебя есть чем?

― У меня даже нет на чем.

Будущие соавторы захлопали себя по карманам и завертели головами.

На их счастье, в коридоре они были не одни. Битый час мимо них продвигался, но так и не мог продвинуться некто совершенно невменяемый. Он рассекал вселенную с совершенно невозможной для человека скоростью: за все время от рождения идеи до необходимости её запечатлеть на бумаге неизвестный не прошёл и десятка шагов ― а минуло ни много ни мало больше получаса! Тщательно перемещаясь вдоль стенки, он невероятно медленно и методично продирался сквозь пространство. Времени для него не существовало.

― Э-эй, ― окликнул путешественника вне времени Сергей, ― оглянись, неизвестный прохо-ожий. Ручки с бумажкой не найдется?

Прохожий не реагировал.

Юлик поводил перед его лицом ладонью, но сосредоточенный на чем-то внутри себя взгляд отрешенных зелёных глаз не желал выныривать из глубин души.

― Зомби, ― констатировал Сергей.

― Не похож, — критически оглядев застывшую в полудвижении фигуру, возразил Юлик. Он заметил болтающийся на груди бэйдж и прищурившись прочел надпись. ― знаешь, — сказал он удивленно, ― это, оказывается, люден! Ни разу не видел люденов в таком состоянии!

― Люден? ― не поверил Сергей. ― Скорее уж ― мертвяк. ― И процитировал: ― «Восставшим из могил пути домой закрыты, поэтому они печальны и сердиты».

― Эт’точно, ― согласился Юлик. ― Постой-ка…

Он пригляделся повнимательней. Зомбированный мертвяк-люден, одетый поверх красной майки с мрачной бычье мордой и надписью по-английски «CHICAGO RED BULLS» в самопальный жилет, состоящий, казалось, из одних карманов, карманчиков и кармашков, волочил за собой целый выводок каких-то грустно побрякивающих предметов, следующих за ним, как курята за наседкой. При ближайшем рассмотрении выводок оказался состоящим из вывалившихся из карманов и болтающихся на разных ниточках и веревочках ручек, карандашиков, маркеров и фломастеров. Веревочек и ручек было такое количество, что несчастный люден напоминал Гулливера, только что сбежавшего от спеленавших его на берегу лилипутов, которые упорно не желали выпускать добычу из рук, волочились за ним на обрывках пут. Их усилия, надо заметить, имели немалый успех.

― О! ― воскликнул Юлик, подхватывая одну из ручек-лилипутов. Он чиркнул шариком по ладони. ― пишет!

― У него и блокнот есть, ― вторил Сергей и пробормотал что-то под нос.

― Чего-чего? ― не понял Юлик.

― Это тут так написано, ― Сергей протянул блокнот.

― «Где ты зубы потерял, деятель романа? Или снова покусал жида Арбитмана», ― прочел и Юлик. ― Эпиграмма. На Бушкова, ― догадался он и предложил: ― Кстати, Ромку действительно надо бы вывести, достал.

― Угу, ― согласился Сергей. ― Бармалеем будет, по Малеевке.

― Лучше Кощеем, — возразил Юлий. ― Тот, правда, тощий.

― Зато бессмертный, ― проворчал Сергей.

― Это точно, — Юлий пролистывал блокнот. — Тут вот ещё. «Черное копье метнул Перумов и клинок эльфийский обнажил. Толкиен в гробу перевернулся, молвил: снова Саурон ожил». А почерк-то знакомый.

― Юрки Брайдера это почерк! ― вспомнил Сергей. ― Он обожает эпиграммы.

― Про нас там нет?

Соавторы пролистали блокнот, посмеялись над остроумием коллеги-писателя; про себя не нашли, успокоились.

― Ладно, ― Юлик отобрал у соавтора блокнот, нашёл чистые листки и принял деловой вид. ― Значит, название: «Остров Русь».

Сергей поднял палец:

― Рабочее.

― Рабочее, ― на возразил Юлик. ― План. Первое…

Через пятнадцать минут план грядущего бестселлера был занесен на бумагу и даже попутно немного подкорректирован и подредактирован.

― Значит, это будет продолжение «Мамы»? ― подвел итог Юлик и поставил последнюю точку в записях.

― Конечно, ― охотно согласился Сергей. ― Чего огород городить, что-то там выдумывать. А листаж накрутим ― на отдельное издание потянет.

― Экий ты меркантильный, Маргадон, ― улыбнулся Юлий. Он вырвал из гулливерского блокнота четыре мелко исписанных листочка и затолкал блокнот обратно в жилетку. ― Но насчёт листажа ты прав. Оно никогда не лишне.

― Эт’точно, ― передразнил Сергей. ― давай рыбу сюда, потеряешь.

Юлик отдал, оценивающе посмотрел на ручку, на Гулливера, хотел было положить ручку к блокноту, но перерешил и отпустил её гулять к товаркам.

― А с ним что будем делать? ― кивнул он на сверхмедлительного путешественника. Гулливер-мертвяк, которого соавторы использовали как письменный прибор и письменную принадлежность одновременно, не продвинулся и на пару шагов.

― Да пускай пока так полежит, ― безразлично махнул рукой Сергей.

― Неудобно как-то…

― Ну давай автограф ему оставим, ― снизошел Сергей.

― Это ты здорово придумал, Чебурашка! ― одобрил Сергей.

Авторы будущего бестселлера снова достали из Гулливера блокнот и написали:

«Б. Фокину ― самопадающему следопыту и застенчивому путешественнику от Ю. Буркина и С. Лукьяненко с благодарностью за нечаянную услугу и пожеланиями дальнейших успехов в его трудном путешествии»

― и расписались.

Потом Юлик все-таки уговорил Сергея, и они переправили апатичного друга гуингмов и врага йеху на диванчик в холле.

Когда Юлик распихивал по жилетным карманам разбежавшихся канц-лилипутов, Гулливер неожиданно вынырнул из глубин собственного подсознания и проявил некоторые признаки свойственного истинному исследователю любознательности. А именно ― спросил:

― Где я?

― В холле, ― удовлетворил законное любопытство Юлий, а Сергей попытался объяснить, что холл находится на втором этаже гостиничного комплекса пансионата «Динамо», который в свою очередь…

― К черту подробности, ― вяло перебил его великий путешественник, ― на какой планете? ― и моментально заснул, так и не придя в сознание.

― Я же говорю ― люден, ― усмехнулся Юлик, ― а ты: «зомби, зомби»…