Глава 31

— Мила, нужно снять микрофон. — Ольга с интересом оглядывает Арсения.

Выглядит он, конечно — слов нет, одни буквы. На миллион долларов. Больше. Шикарный светлый льняной костюм, не мятый. Шикарные же туфли. Такого хоть сейчас на обложку журнала.

И я… Нет, я сегодня тоже выгляжу очень даже — я же на съемках, подготовилась.

Платье-рубашка ярко-зеленого цвета, модного уже второй или третий сезон подряд, туфли на каблуке. Туфли, правда, чисто в кадр, так у меня с собой кроссовки белые.

— Извини, я сейчас освобожусь, у тебя есть пять минут? — спрашиваю не думая.

— У меня для тебя есть больше, я подожду.

Звукооператор подходит. И Ольга с ним. Микрофон закреплен на воротничке, почти у ложбинки груди, а база сзади на поясе, шнур протянут внутри платья. Кто работает в кино или на телевидении давно не обращают внимания на такие приколы, а сейчас я вижу темнеющий взгляд Арса, когда наш сотрудник трогает меня, чтобы достать свои приблуды.

Он ревнует? Ему не нравится? Ох… краснею…

— Маш, у нас завтра еще съемка, район Сокол, потом перерыв дней семь точно, ты спрашивала. — спокойно говорит подруга.

— Да, спасибо. — я тоже отвечаю спокойно, хотя внутри всё бушует. — Дети просят в Питер их свозить, я уже была, они в этом году нет.

— Вези, если хочешь я еще там выкрою тебе пару дней.

— Обсудим позже.

— Угу, мужик шикарный.

— Не спрашивай, потом расскажу.

С Ольгой мы, конечно, подруги, но про Арса я даже ей не говорила. Вообще никому, кроме Жени питерской пока не говорила. Зачем?

Сейчас только до меня доходит — он приехал! Мы встретились! Мы… обнимались у всех на виду. Обнимались!

Что я делаю…

Я не должна.

Я просто от неожиданности, и…

Господи, что я творю? И ведь я пойду с ним сейчас! Куда скажет пойду…

— Давай, пока-пока.

— Пока.

— Ребят, всем пока, всем спасибо! До встречи!

Парни — оператор, звукарь, ассистент машут, прощаясь.

Беру свою сумку и пакет с кроссами, подхожу к Арсению.

Дрожу внутренне.

По-хорошему мне нужно ему сказать — извините, господин Северов, но нам с вами не стоит встречаться и общаться.

Нужно сказать так.

Но разве мы, женщины, делаем то, что нам нужно?

— Ну, привет, — он улыбается, а глаза серьёзные, изучает, сканирует.

Чувствую, как по венам начинает стремительно нестись какая-то ядерная смесь гормонов, дофамин, серотонин, всё вместе. Хочу его. Боже, думаю только о том, как оказаться с ним в любом месте, в любой плоскости, с раздвинутыми ногами.

Я не маньячка, правда, я не нимфоманка.

Я просто его хочу.

— Чебуречную на «Сухаревской» знаешь? — говорю, не узнавая свой голос.

— Кто ж её не знает, — усмехается Арс поворачиваясь и рукой показывая в сторону невысокого здания.

Я не удивлена, что он знает.

— Пойдём? Ты же водил меня в пышечную и пирожковую?

— Ну, пойдём. — аккуратно берет меня под локоток, а потом и вовсе приобнимает, и я чувствую, как он наклоняясь вдыхает аромат моей кожи.

— Не надо, — шепчу жалобно, тихо.

Чёрт, я как будто девчонка-подросток, для которой всё внове, всё в первый раз. Хочется саму себя по башке стукнуть — Милана, ты взрослая, состоявшаяся женщина, ты…

— С ума сходил по твоему запаху.

— Арс…

— Всё, хорошо, мы просто идём есть чебуреки.

Чебуреки… увы, уже не такие как двадцать пять лет назад, или даже тридцать.

Тогда меня папа сюда впервые привёл. Он преподавал в то время в военной академии, и общежитие этой академии находилось практически напротив, на той стороне Садового кольца. Чебуречная «Дружба» открылась позже чем «Пирожковая» и «Пышечная», начала работу в семьдесят девятом. Отец сюда попал еще когда сам в академии учился, было это в восьмидесятых.

— Чебуреки тогда, конечно, продавали… эх, не то, что сейчас, раза в два больше, и мясо, м-м-м, и бульон внутри — высший класс. — Папа мне с удовольствием рассказывал о своих походах в легендарную забегаловку, о том, что любили её и слушатели академии, и преподаватели. Дешево и вкусно. Тут ведь и горячительное всегда продавали и водку по сто грамм, иногда и пиво.

Вести в такое место Арса в его костюме от хорошего итальянского дизайнера, это, конечно, немного рискованно, с другой стороны — в Питере-то мы ходили по таким заведениям?

— Аккуратно только, бульон на себя на вылей. — улыбаясь предупреждаю Арса об опасности, и вовремя, из дырки в тесте на пластиковую тарелку хлещет ароматная, с янтарными каплями жидкость.

— Чёрт, самое вкусное мимо, — смеется Арсений, который чудом спас свой пиджак от жирного пятна.

— Можешь из тарелки выпить. Раньше, папа рассказывал, они сливали бульон в стакан, чтобы потом запить.

— Да, это разумный подход. Чёрт, сто лет не ел чебуреки.

— И я. Вкусно.

Вспоминаю, что на самом деле в этой забегаловке последний раз была очень давно, Никита, кажется, в первый класс ходил. А вообще чебуреки покупные ела, наверное, в Крыму, тоже несколько лет назад. И у папы. Папа делает сам, очень вкусно, лучше, чем в любом ресторане.

— Хотел бы попробовать чебуреки твоего папы.

— Папа вообще обалденно готовит, поэтому мне не всегда нравится еда в ресторанах — я привыкла вкусно есть дома.

— Обожаю, когда дома кто-то готовит.

— А у тебя не готовят? — задаю вопрос и тут же осекаюсь. Я не имела в виду его жену, нет, чёрт, я просто…

— Мама готовила раньше, сейчас у них помощница, но иногда мама сама встаёт в плите, просто ей уже тяжело.

Про жену молчит. Молчу и я.

— А у меня и папа и мама готовят. И я сама тоже. — естественно, кто еще? — Правда, сейчас иногда заказываем доставку, и полуфабрикатов стала больше покупать.

Не то, чтобы от хорошей жизни. Королькевич после последней своей выходки не перевёл деньги на детей. Не то, чтобы я нуждалась, у меня есть свои на счету, просто если сейчас ехать с детьми в Питер, потом готовить их к школе… Не хочу о деньгах. Потом.

Чебуреки съедены.

Мы оба молчим.

Что дальше?

— Милана…

— Ты давно в Москве?

— Три дня.

Сердце сжимается. А ко мне пришёл только сегодня. Дура я, дура! Не о том думаю. Он вообще не должен был…

— Я просто не смог… Уехать не увидев тебя.

— А как ты меня нашёл?

Усмехается.

— Нашёл. Связи везде, в том числе и на телевидении.

— Ясно.

— Пойдём?

— Куда? — голос сел, в горле ком. Куда мы можем пойти в этом городе? Куда? Куда мы вообще можем пойти вместе?

Нам нельзя вместе. Мы не друг для друга.

— Хотя бы на улицу для начала. — Арс обводит глазами заведение. Да, мы с ним тут немного белые вороны сейчас. Хотя я прекрасно знаю, что сюда ходят весьма обеспеченные, даже богатые люди. Просто поностальгировать. Вспомнить молодость, бесшабашную, дикую, безбашенную.

Молодость.

Боже, что я творю? Мне тридцать семь и у меня двое детей. И развод.

Боже… Дай же мне сил.

Мы идём к Бульварному, держимся за руки. Молчим.

Я не знаю о чём говорить. Просто не знаю. Видимо и он.

Но, как ни странно, молчание сейчас не напрягает. Наоборот. Оно как спасение. Наш щит. Наша броня.

Сворачиваем на Бульварное кольцо, идём вниз, направо, к Цветному.

Неожиданно я сжимаю руку Арса, потому что метрах в пятидесяти от нас из ресторана выходят Олег и Жанна. Бывший и балерина.

Арс тормозит, я врезаюсь в его спину, он поворачивается, прикрывает, обнимая.

— Мила.

Да, что ж такое? На край света с ним.

Машина тормозит, я не успеваю понять, как оказываюсь внутри. Вместе с Арсением. Это не такси. Его машина? Служебная? Или просто нанятая?

Какая разница. Между водительским креслом и нами поднимается перегородка. Меня затаскивают на колени, прижимают к сильному телу.

— Мила…

— Арс, не надо.

— Не сопротивляйся, пожалуйста. Я всё равно тебя возьму сегодня.

Ничего себе заявления! Он в этом так уверен?

— Я просто не смогу отпустить, Мила…

Как одна его рука оказывается под платьем, под резинкой тонюсенького чулка, я не знаю, как пальцы другой обхватывают сосок — не знаю. Как губы жадно поглощают мои — не знаю.

Ничего не знаю, просто упиваюсь своей беспомощностью и его напором, мощью, силой, мужественностью.

Хочу его. Просто хочу.

Без угрызений совести.

Пусть сегодня мне будет плевать.

Сегодня мы в моём городе, сегодня я королева.

— В отель поедешь со мной?

— Поеду. — стону ему в губы. Поеду на край света, глупый, сам не понимаешь?

Понимает он всё, наверняка, ему нравится эта игра.

Только вот я не играю.

Почему-то я нифига не играю.

— Мила… — моё лицо в его ладонях, глаза так близко, в них плещется тепло, море, солнце, нежность, страсть, всего понемногу, — Всё серьёзно, девочка, ты понимаешь, что всё это серьёзно?

Понимаю ли я?

Или мне уже всё равно?

Мне не двадцать лет, мне даже не тридцать.

Я всё очень хорошо понимаю. Я поступаю гадко. Очень гадко. Что бы там ни было у него с женой. Как бы там ни было.

У меня свой персональный котёл в аду. За всё.

Но я готова к нему сейчас. Может потом, завтра, через месяц, через год, через десять я пожалею. Но не сегодня.

Как мне мокро и горячо. Его пальцы там. Давят и гладят. И губы жадные до боли, и горячечный шепот, вырывающиеся из губ тихие, злые слова. Он матерится, и от этого я теку еще сильнее.

«Блядь, блядь, как же с тобой охуенно, сладко, горячо так, где же ты раньше была, девочка Милана?»

Ни хрена я не девочка. Была.

Замужем я была раньше.

В Москве жила.

Была добропорядочной московской девочкой. Женой. Матерью. Верной. Строящей домашний очаг. Видимо, плохо.

Да, плохо. От хороших ведь не сбегают к балеринам?

Или от любых всё-таки сбегают?

Не важно сейчас.

Палец, один, боже как это… второй… мамочки… мы в машине, там водитель, понимаю, что он ничего не слышит, но почему-то это еще сильнее заводит.

Грехопадение в ноль. Полное. На дно.

Боже.

Движения пальцев, такие откровенные, наглые, трет мне промежность, долбится внутрь, кусает за шею, вылизывает. Еще сильнее проникает, глубже. Пошло как, как же это пошло…

Пошло кончить от его пальцев в машине.

Но как же сладко.

Боже, Мила, как низко ты пала.

Боже, как это хорошо!

Он стонет мне в ухо, шепчет что-то сбивчиво, неразборчиво. Не могу отдышаться. У меня был оргазм наконец-то. Ноги дрожат. Хорошо мне. Я в нирване. Низ живота словно в сладкой патоке.

— Охренеть…

Да, именно, согласна. Боже.

Арс вытаскивает руку из-под моей юбки. Смотрит. Как кот сметаны налопавшийся. Нахал. Наглец просто. Почему-то как мальчишка сейчас.

Облизывает пальцы. Слизывает с них мой сок, смазку, мой запах.

Краснею. Но это так заводит. Сбивает с ног. Будоражит.

Чужой мужчина. И мой. Сейчас мой.

— Сладкая.

Целуем меня этими губами, делится со мной вкусом моего падения.

Боже.

— Арс…

— Приехали почти. Хочу тебя всю.

Заходим в отель, он молча проводит меня к лифту. Я красная как рак.

Все же понимают куда и зачем мы идём?

Не плевать ли мне? Нет, оказывается не плевать.

Господи.

Я сейчас иду в номер к женатому мужчине, чтобы заниматься с ним сексом.

Это ужасно.

Но я умру, если сейчас нам что-то помешает.

Я люблю его.

Чудовищная правда сбивает с ног. Дура я. Влюбилась. И что дальше?

Ничего.

Дальше будет дальше.

Живём сейчас. Эту секунду живём.

Сожалеть будем потом.

Наверное.

Или не будем.

Боже, можно просто пару часов побыть счастливой, без рефлексии?

А потом…

— Мам, мы поедем в Питер?

— Да.

Загрузка...