Если ты простишь

Звонила Аришка.

— Мама! — голос её звенел от возмущения. — Папа хочет, чтобы я познакомилась с этой Лерой на его день рождения. Говорит, мы пойдём все вместе в кафе — он, она, я и Марат. Я не хочу! ЗАБЕРИ МЕНЯ К СЕБЕ!

Приплыли…

103

Вадим

Если бы не Аришка, отношения с Лерой можно было бы назвать идеальными, по крайней мере, на этом этапе. Подобное порой настораживало — разве так бывает, чтобы совсем всё было хорошо? И полное взаимопонимание, и вкусы совпадают, и рядом друг с другом уютно. Немного напрягал секс, точнее, отношение к нему Леры — да, она оказалась совершенно не способна на оргазмы. Расслаблялась, довольно улыбалась, счастливо вздыхала, но не больше. Однако пока что это волновало меня гораздо меньше демонстративной реакции дочери. Лера — взрослый человек, как и я, и с её проблемами, я был уверен, мы со временем разберёмся. Да, я собирался поговорить с ней на эту тему, но чуть позже, не в начале отношений. Пока же мне предстояло как-то уладить конфликт с Аришкой, моим любимым ребёнком, который не скандалил и ничего мне не говорил, но смотрел так, что сердце сжималось.

Я несколько раз заводил с дочерью откровенный разговор, объяснял, что между нами ничего не изменится, что она — моя девочка, мой лучший друг и единомышленник. Но у любого взрослого человека должна быть личная жизнь, время, которое он тратит на себя и отношения с другими взрослыми. Я говорил, что моя любовь к Аришке нисколько не уменьшится, если я при этом буду пару раз в неделю встречаться с женщиной, которая мне понравилась. И дочке просто не надо беспокоиться из-за этого, думать, переживать…

Аришка слушала. Внимательно и серьёзно. Ничего не отвечала, кивала только, когда я спрашивал, поняла ли она. Но больше от неё нельзя было добиться никаких комментариев. Честно говоря, в какой-то момент я даже начал думать, что уж лучше бы дочка устроила нормальную истерику со слезами, криками и битьём посуды, чем вот это молчаливое игнорирование. Я чувствовал: Аришка удаляется от меня, причём настолько стремительно, что я всерьёз начал опасаться за наши отношения. В наших разговорах больше не было привычной лёгкости, дочь перестала делиться со мной происходящим в школе и на занятиях во всех подробностях, не задавала вопросов по любому поводу. Да что там — она даже про Лиду перестала рассказывать! То у Аришки и спрашивать про маму не нужно было, сама всё говорила. И чем занимается, и как себя чувствует. А тут как отрезало.

У меня появилось опасение, что чем сильнее я буду сближаться с Лерой, тем скорее будет отдаляться от меня Арина. И мне это решительно не нравилось — я не желал терять дочь. В конце концов, почему Аришка легко и просто простила Лиду, которая уехала от нас, будучи ещё в браке со мной, но никак не может смириться с появлением у меня женщины через несколько месяцев после предательства мамы? У меня было впечатление, что наличие у меня Леры Аришка воспринимает даже острее того поступка Лиды. И не понимал почему.

Было и ещё одно опасение, которое вступало в непримиримое противоречие с предыдущим.

Я знал такие истории, даже не одну. Например, Марья Петровна — главный бухгалтер в моей студии — как-то рассказывала, что после развода, оставшись одна с двенадцатилетней дочерью, она так и не вышла замуж вторично, старалась вообще ни с кем не встречаться или делала это тайно, чтобы дочь ни в коем случае не узнала. Ребёнок всё воспринимал в штыки, начал плохо учиться, огрызаться, и Марья Петровна настолько боялась, что однажды в дело пойдут алкоголь, наркотики и парни, что в итоге плюнула на личную жизнь. С тех пор прошло десять лет, дочь сама вышла замуж, переехала, и мама стала ей не слишком нужна, а Марья Петровна живёт одна с двумя котами.

Безрадостная перспектива, честно говоря. Совсем не хочу такое для себя.

Поэтому сдаваться я пока не собирался. Да, сейчас Аришка сопротивляется и отгораживается, но, надеюсь, так будет не всегда. В конце концов, Лера — хорошая женщина, мягкая и понимающая, — уверен, со временем она понравится дочке. Конечно, Аришка не станет любить её как маму, но…

Поняв, что уже начинаю строить планы на дальнейшую совместную жизнь с Лерой, я даже улыбнулся. А потом нахмурился.

Торопиться всё-таки не стоит. Я уже один раз женился вот так, поддавшись порыву, и что в итоге? Да и Аришку лучше нормально подготовить, подождать, когда она перестанет смотреть на меня волком. Хоть по учёбе не скатилась — и то хлеб. Но в остальном из милой десятилетней девочки превратилась в дикого зверька, которого ещё попробуй приручи...

104

Вадим

О проблемах с Аришкой я рассказал Лере примерно через месяц после начала наших отношений, и она, выслушав меня, призналась, что её сын тоже не в восторге от того, что мама встречается с другим мужчиной, а не с его отцом. До этого момента она говорила, что бывший муж видится с сыном редко, поэтому я слегка удивился. Знал ведь, что развелась Лера давно — неужели её восьмилетний сын, учитывая редкие встречи, до сих пор мечтает, что папа вернётся?

— Понимаешь… — Лера вздохнула и прижалась ко мне крепче. Мы в это время лежали в её постели, счастливые и удовлетворённые, и на самом деле мне не слишком хотелось обсуждать эту тему, но раз уж я сам заговорил об Арине… Хотя как — сам? Лера спросила, как у меня складывается с дочерью, и призналась, что замечает её настороженные взгляды после занятий танцами. Ну, их и слепой бы заметил. — Детям обычно всегда хорошо там, где их не воспитывают. Вот мой бывший муж дарит Маратику подарки, конфетами его кормит, не ругает ни за что. Рядом с ним всё можно — чипсы лопать, газировку пить, мультики целыми днями смотреть. Это мать — зануда, требует, чтобы учился, книжки читал, на танцы ходил и в бассейн. Поэтому Маратик и любит отца, хотя видит раз в пару недель. Чаще я не выдержу — после этих встреч ребёнок совсем неуправляемый становится. У тебя не так?

— Нет, — я покачал головой, погладив Леру по гладкой обнажённой спине. Она довольно сощурилась и потянулась, как сытая кошка. — Даже странно, потому что… — Я запнулся: хотел сказать: «…потому что Лида всегда была довольно-таки инфантильной личностью», но решил, что это нехорошо по отношению к бывшей жене. Я бы не хотел, чтобы она обсуждала мои недостатки с кем-либо, неважно с кем. Значит, и сам не должен. — …потому что мы с Лидой, в отличие от тебя и твоего мужа, расстались совсем недавно. У Арины ещё не перегорело.

— Твоя дочь, наверное, понимает, почему вы расстались. А Марат — нет. Он был слишком маленьким. Я ему просто сказала, что у взрослых так бывает.

— Слабоватый аргумент, — хмыкнул я и всё же поинтересовался: — А почему вы расстались?

— Ничего особенного, обычная история. — Лера начала целовать мне грудь, потом спустилась на живот и — между лёгкими прикосновениями тёплых губ — продолжала говорить: — Я работала, а он занимался своими разработками, которые не приносили денег. Он всё обещал, что вот-вот, вот-вот… Но обещания так и оставались обещаниями. Мне просто надоело тянуть на себе всё, в том числе и быт. И я решила развестись…

Несмотря на то, что дальнейшие действия Леры приносили удовольствие, оно оказалось немного подпорчено её рассказом. Причём почему, я понял только дома, когда пообщался с Аришкой, вернувшейся от мамы. От предавшей меня бывшей жены, которая не взяла с меня после развода абсолютно ничего. И я почему-то был уверен, что, если бы я во время нашего брака неожиданно лишился студии и всех денег, Лида не ушла бы от меня из-за этого. Возможно, даже наоборот — наш брак стал бы крепче, ведь в таком случае она не чувствовала бы себя бесполезной, пыталась бы помочь, поддерживала бы. А так получилось, что у меня всё было и без её участия и её помощь мне вроде как была и не нужна совсем.

Тьфу, и почему я вообще об этом думаю? Что за наваждение — всё время возвращаться мыслями к бывшей жене, даже после того, как половину вечера провёл в кровати с другой женщиной? У Леры тоже так, интересно? И она думает о бывшем, делая мне минет, как я в это самое время сегодня думал о Лиде? Не хотелось бы.

Надо прекращать это. Хватит возвращаться мыслями в прошлое, его всё равно не изменить.

Наверное, поэтому, подумав ещё немного, я на следующий день рассказал Лере, что у меня скоро день рождения, и предложил отметить его всем вместе в кафе. Я, она, Аришка и Марат. Решил, что нужно начинать потихоньку притираться: мне познакомиться с Лериным мальчиком нормально, а не так, как было на танцах, — «здрасьте-привет», — а Лере немного пообщаться с моей дочерью.

Она согласилась.

Если бы я знал, к чему это приведёт!

105

Вадим

Был вечер среды. Мы с Аришкой приехали домой после танцев, во время которых я и сделал Лере предложение насчёт кафе, огорошив её заодно и известием про свой день рождения, поужинали, а потом за чаем я осторожно сообщил дочке о планах на следующую субботу.

Вот тут Аришка и взорвалась.

Если до этого её «бунт» был тихим и молчаливым, то сейчас она буквально взвилась до потолка. Посмотрела на меня с такой откровенной злостью, что я даже испугался — в жизни не видел подобного выражения на её лице! — и заорав:

— Да ни за что!!! — убежала в свою комнату.

Естественно, я пошёл за ней сразу же. Намеревался продолжить разговор, успокоить, сказать, что это обычные посиделки в кафе и ничего больше, примерно как я раз в месяц встречаюсь с друзьями… Ну да, соврал бы, но что делать? Надо же как-то выкручиваться из этой ситуации.

Но Аришка меня опередила — пока я шёл к её комнате, она позвонила маме. И, приблизившись к двери детской, которую дочь неплотно захлопнула, я отчётливо услышал её голос, возмущённый и расстроенный:

— Мама! Папа хочет, чтобы я познакомилась с этой Лерой на его день рождения. Говорит, мы пойдём все вместе в кафе — он, она, я и Марат. Я не хочу! Забери меня к себе!!!

А потом Аришка заплакала.

Твою мать…

Мне немедленно захотелось тут же всё отменить и перестать вообще встречаться с женщинами. Моя дочь плачет! Из-за меня! Не из-за Лиды!

Я в отчаянии прислонился лбом к двери, не зная, то ли заходить в комнату, то ли…

Аришка между тем, всхлипывая, продолжала говорить с Лидой:

— Нет… Да… Но мам… Да понимаю я!.. Я помню, что обещала. И я старалась! Но это! Пока ты там, папа… Да, конечно я не говорила, ты что! Не пойду я с ней никуда и ни за что, даже за миллион долларов не пойду! — Аришка вновь расплакалась, и я стиснул зубы. Вмешаться? Но не усилится ли её истерика, если я сейчас войду? — Пожалуйста, забери меня! Я не хочу жить с чужой тёткой!

Вот это было болезненнее всего. Пожалуй, даже хуже, чем слёзы.

Арина, изначально выбрав жить со мной, передумала только из-за того, что я собирался сходить в кафе с ней, Лерой и её сыном. Получается, для дочки это такой же удар, каким было предательство мамы? Но почему?

Неужели Аришка до сих пор надеется, что мы с Лидой…

— Да, мам, — в голосе дочки неожиданно появились радостные нотки, она оживилась, и я удивился, не успев додумать свою мысль. — Если так, то… Да, если папа согласится… Но обещай мне, что, если он решит жениться, ты меня заберёшь!.. Да?.. Ох… Нет, я не буду жить с этой тётей!! Ладно-ладно, я согласна, что ещё рано… Позвать папу? Хорошо…

Поняв, что Лида, кажется, попросила меня к телефону, я сделал шаг от двери и застыл посреди коридора. Через мгновение дверь открылась и передо мной предстала хмурая и заплаканная Аришка, от расстроенного вида которой моментально заныло сердце.

— На, — она грубо всучила мне свой телефон. — Там мама. Поговорить с тобой хочет.

И ушла обратно в комнату.

Я поднял аппарат к уху и, кашлянув, глухо произнёс:

— Да, Лида, я слушаю.

— Вадим! — Голос бывшей жены резанул по нервам, как пилой, заставив вздрогнуть от напряжения. — Я договорилась с Аришкой, она пойдёт в это кафе. Но есть условие. Мы хотим на следующий день отпраздновать твой день рождения все вместе. Помнишь, мы в прошлом году ходили в кафе в торговом центре? Там ещё рядом её любимый скалодром.

— Помню, — буркнул я, испытывая настоящий коктейль из противоречивых эмоций. С одной стороны, когда я услышал Лидино «я договорилась с Аришкой», меня накрыло облегчением. Но кроме него были ещё и злость за этот дурацкий шантаж, и раздражение из-за всей ситуации, и нежелание уже вообще никуда и ни с кем ходить, и пошло всё в баню.

И как вишенка на торте — я неожиданно понял, что соскучился по голосу Лиды. Давно её не слышал, мы в последние несколько недель только списывались, но не созванивались. И вот теперь — нате вам, получите, распишитесь.

— В общем, — Лида вздохнула. Она явно нервничала, причём очень сильно. Я почти видел, как она сидит за столом и по своему обыкновению рвёт салфетки. — Извини, я понимаю, как это выглядит. Но иначе она не согласится, понимаешь? А так есть шанс, что всё пройдёт нормально. Главное, не дави на неё. Ей непросто…

— Я знаю, — ответил я, сжав зубы. И не смог сдержаться, поинтересовался: — Тебе всё это зачем? Неужели ты до сих пор мечтаешь всё вернуть?

Сказать «вернуть меня» отчего-то не получилось.

— Нет, — голос Лиды приобрёл неожиданную резкость. — Не мечтаю. Вернуть всё — точно нет. Я просто хочу, чтобы вы с Аришкой были счастливы и не конфликтовали. Тебе нужна помощь, Вадим, сам ты не справишься, и наша дочь так и будет воспринимать эту Леру чужой, даже почти врагом. Я помогу тебе. И не повторяй свой вопрос, пожалуйста! Я уже сказала — я хочу, чтобы вы были счастливы. Пусть даже так. — Она вдруг закашлялась, и что-то кольнуло у меня в сердце. — Надеюсь, эта Лера и правда хороший человек, и она сможет… Ох, ладно. Иди к Аришке, обними её, скажи, что ты её любишь. Ей сейчас это необходимо.

Я не знал, что сказать. Злость потихоньку уходила, растворялась, но на смену ей приходила какая-то совершенно непрошеная и ненужная нежность к Лиде, нежность, которой я вовсе не желал. Но она тем не менее накатывала, словно прибой, захлёстывая меня, мешая говорить и думать.

В конце концов Лида, не дождавшись от меня никакого ответа, просто положила трубку.

А я пошёл к Арине.

106

Вадим

Я не обольщался — в тот вечер мы с Аришкой помирились исключительно благодаря Лиде. Если бы не она, думаю, дочь не успокоилась бы настолько быстро. Но, приободрённая обещанием провести целый день вместе с мамой и папой, она угомонилась и «забила на всё остальное», по её выражению.

И я получил временную передышку.

Через два дня состоялась очередная Третья пятница, и я, выпив зелье, которое для нас приготовил Виктор, немного расслабился и рассказал друзьям о проблемах с дочерью. Про Леру только упомянул как о факте — мол, есть новая женщина. Причём о своём разводе я до этого не говорил вообще, однако никто не удивился — значит, отсутствие кольца заметил всё-таки не один Виктор. Просто все тактично промолчали.

Друзья никак не прокомментировали моё расставание с Лидой и сейчас, по-видимому понимая, что это последняя тема, на которую я захочу высказываться. А вот по конфликту с Аришкой прошлись, да.

— Тебе не нужно давать дочери спуску, — возмущался бездетный и свободный от обязательств Виктор. — Она так любую женщину будет «браковать». Держи оборону!

— Ну не знаю, — хмурился Артур. — Сколько ты эту Леру знаешь, месяц с небольшим? А Аришка — дочка. Ставить на первое место женщину, которую едва знаешь, на мой взгляд, неправильно. Далось тебе это кафе! Сходили бы через несколько месяцев.

— Думаешь, через несколько месяцев дочь Вадима начнёт воспринимать эту ситуацию нормально? — фыркал Сашка. — Хотя в чём-то я с тобой соглашусь — не стоило так рано их сводить. Что-то ты поторопился.

Да, я уже и сам готов был это признать. Поторопился. Увлечённый новизной чувств к Лере, но обеспокоенный реакцией на неё Аришки, я хотел сгладить этот неозвученный конфликт, показав дочке, что в Лере нет ничего страшного. Но пока сделал только хуже.

Может, во время самой встречи всё как-то исправится, ну хотя бы немного. И Аришка смягчится, когда поймёт, что Лера — хороший человек. Если бы дочка ещё с Маратом подружилась… Но мальчик на два года младше — не уверен, что это удачная компания для Арины. Она с недавних пор предпочитала либо ровесников, либо ребят постарше и поумнее.

— А ведь получается, что у твоей бывшей никого до сих пор нет… — хмыкнул вдруг Виктор, многозначительно рассматривая содержимое своего бокала, и я моментально вызверился:

— Только вот не вздумай к Лиде подкатывать!

— О-о-о, да ты ревнуешь, — расхохотался друг, и я, уняв пелену перед глазами, постарался спокойно ответить:

— Нет. Просто, уж извини, Витя, но ты — не тот, кто ей нужен.

— А кто ей нужен? — пробурчал Сашка, и я, поглядев на его мрачное лицо, решил, что он в этот момент думал вовсе не о Лиде, а о своей жене, с которой у них, насколько я знал, так ничего и не ладилось.

— Не знаю, — ответил я, пожав плечами, и ощутил невнятный зуд в области сердца. Что-то беспокоящее, тревожное, тоскливое… Словно дождь за окном, когда хочется хорошую погоду. — Но точно не Виктор, наш профессиональный б**дун.

Ребята заржали, и я тоже улыбнулся, но через силу.

Потому что, когда я представлял, что у Лиды кто-то появится и наша Аришка будет окружена этими «кто-то» с двух сторон, понимал, насколько тяжело ей придётся.

И малодушно желал, чтобы у Лиды как можно дольше никого не было.

.

День рождения у меня был через неделю, в последнюю субботу февраля. И сказать, что он прошёл погано, — значит, сильно приукрасить действительность.

Во-первых, всю прошедшую неделю Аришка была холодна со мной, как айсберг в океане. Впрочем, я поймал себя на мысли, что уже начинаю привыкать к подобному поведению — и вот это как раз ужасно, не должно так быть. Но тем не менее…

Во-вторых, я постоянно замечал, что дочь с кем-то переписывается. Когда я спросил с кем, выяснил, что с мамой. Проверять не стал, поверил на слово, но невольно задумался: что они с Лидой могут обсуждать в подобном количестве? И ведь Аришка ничего мне не рассказывала. Значит, у них с мамой появились от меня секреты. Это, мягко говоря, задевало и портило настроение так, что праздновать день рождения не хотелось ещё сильнее.

В-третьих — да, Аришка пошла в кафе вместе со мной, Лерой и Маратом. Была подчёркнуто вежлива, даже играла с мальчиком в игровой комнате, но по ней было видно, что всё это ей не нравится и удовольствия не доставляет. Хотя Лера, на мой взгляд, вела себя идеально. Не навязывалась, не подлизывалась, мягко улыбалась и в целом старалась не трогать Аришку лишний раз. За всё время, что мы сидели в кафе, Лера почти не задавала ей вопросов, несмотря на то, что дочка отвечала вежливо. Хотя и настолько равнодушно, что я каждый раз стискивал зубы, дабы не делать ей замечание.

Ругать Арину в принципе было не за что. Но как же хотелось, чтобы она наконец разморозилась! Пусть не любить, но хотя бы принимать-то Леру можно?

Марат тоже не радовал, но он меня волновал гораздо меньше собственной дочери. Хотя я слегка оторопел, когда после того, как Лера сделала заказ, её сын откровенно заявил:

— Мы с папой в такие места никогда не ходим, только в «Бургер Кинг». Папа говорит, что у него денег нет. А у вас, дядя Вадим, много денег?

Лера побагровела и кинула на меня извиняющийся взгляд, Аришка засмеялась, слава богу никак не прокомментировав это заявление. Но Марат смотрел на меня серьёзно и ждал ответа, поэтому пришлось выкручиваться.

— На сегодняшний день хватит.

Мы просидели в кафе три часа. Дети почти всё время пропадали в игровой комнате с аниматором, а мы с Лерой просто разговаривали. Она подарила мне на редкость банальный подарок — хорошую авторучку, — но я искренне поблагодарил её, понимая, что на большее у неё всё равно не хватило бы средств. А выдумывать что-то недорогое, но оригинальное не все умеют — и чувства здесь ни при чём.

У Лиды всегда получалось делать подарки, даже несмотря на отсутствие любви ко мне.

Опять бывшая жена лезет в голову…

В общем, когда мы с Аришкой наконец простились с Лерой и Маратом, с облегчением вздохнула не только дочь, но и я тоже.

Однако переживал об этом фиаско я недолго. Первый блин часто получается комом, но ничего. Мы попробуем ещё раз через несколько месяцев.

И тогда всё точно пройдёт лучше. Уверен!

107

Лида

После того как я по мере сил попыталась разрулить конфликт Вадима и Аришки, я проплакала почти целый час. Было обидно, что Вадим так быстро влюбился в другую. И больно оттого, что приходилось уступать его этой женщине, ненавидя себя за то, что в глубине души хочешь, чтобы у них ничего не получилось. И совестно перед Аришкой, которая сейчас страдала из-за моей подлой и безответственной ноябрьской выходки. И невыносимо — из-за того, что совершенно не знаешь, как всё исправить.

Что будет, если Вадим и вправду решит жениться на этой Лере? Не со мной — с Аришкой? Она уже сейчас рвалась поскорее переехать ко мне, чтобы не видеть, не слышать и не знать, но куда переезжать, если я продала квартиру? Диван в этой комнате, правда, двуспальный, но это ерунда, дочке нужны своя комната и в целом нормальные условия для жизни. Я и побомжевать могу, Аришка — нет. Сможет ли она смириться с мачехой, не сломается ли? Я так не хотела, чтобы она ругалась с Вадимом! Они ведь всегда были не разлей вода, лучшие друзья, понимали друг друга с полуслова. А сейчас…

Я чувствовала, как дочь всё сильнее отдаляется от Вадима, и это меня ужасало. В первую очередь потому, что я не понимала, как это остановить. Все дети, взрослея, отдаляются, но у Аришки было совсем иное отдаление, настоянное на обиде и непринятии папиных новых отношений. Она будто выстроила между собой и Вадимом забор, отгородилась от него, отвернулась, села спиной и стала смотреть в другую сторону. Да, на меня — со мной Аришка, наоборот, сблизилась. Но меня это совсем не радовало! Не за счёт Вадима. Он этого не заслуживает!

Меня просто разрывало от эмоций, пришлось даже с психологом связаться — я никак не могла успокоиться и перестать отчаиваться.

Помогло. Наталья Ивановна за часовой сеанс разложила по полочкам мои чувства, отделив зёрна от плевел и привязав каждое к определённым событиям. В целом она показала мне, что происходящее сейчас, конечно, следствие моего поступка, но не на все сто процентов. Ведь Вадим мог и не найти никого за это время, но, даже найдя, мог не предлагать Аришке идти в кафе с его новой женщиной и её сыном, подождать чуть-чуть, чтобы схлынула острота восприятия. Вадим поторопился. Скорее всего, потому что и вправду влюбился. И мне необходимо научиться принимать его чувства — он имеет на них полное право, нравится мне это или нет.

Что касается Аришки… Она тоже имеет полное право реагировать так, как реагирует, — это её способ защититься, чтобы не сломаться. Я должна помогать ей, как мама, но требовать от неё другой реакции не стоит. Возможно, со временем острота восприятия действительно уйдёт, но, если Аришка не сможет смириться и в итоге на самом деле отдалится от Вадима, это будет её выбор, за который я не в ответе.

Я в ответе только за свою измену. Это мой поступок, моя вина. Но всё дальнейшее — уже наша общая история, в которой каждый отвечает за себя.

— У вас есть одна склонность, Лида, — сказала мне Наталья Ивановна в тот вечер. — Вы всегда стараетесь оправдывать бывшего мужа, и порой за свой счёт. Не нужно этого делать, подобное вредно для вашей терапии. Признайте за ним право на ошибку, на заблуждения, на слабости. Не считайте, что они есть только у вас — они есть у всех, просто разные. Если вы поймёте, что и Вадим может ошибаться, вам будет проще жить дальше.

— Просто подобное признание как бы опускает его на мой уровень, — вздохнула я, и Наталья Ивановна укоризненно покачала головой:

— Но у вас одинаковый уровень. Вы человек, и он человек. Помните об этом.

Да, мне ещё предстояло учиться жить с мыслью, что Вадим не идеал и никогда им не был. И что я — не хуже, чем он. И это ничем его не унижает, потому что подобное всего лишь нормально.

И ведь работало. Когда я думала об этом, мне было гораздо проще его любить.

108

Лида

Через полторы недели после того вечера у Вадима был день рождения. Мы в этот день не виделись — он ходил в кафе с Аришкой, Лерой и её сыном, как и намеревался, и дочка после пожаловалась, что всё было ужасно.

— Что именно было ужасно? — поинтересовалась я со вздохом. — Разве тебя кто-нибудь обижал?

— Нет, — буркнула Аришка хмуро. — Но мне не нравится эта Лера. Она мутная.

Честно говоря, мне новая женщина Вадима тоже казалась мутной, но я всё же не должна была поддерживать в Аришке бунтарские настроения. Поэтому я постаралась уверить дочку, что это папино дело и не стоит ссориться из-за чужой тёти. Дочка выслушала, но у меня было ощущение, что не особенно прониклась.

А на следующий день мы втроём отправились в торговый центр, чтобы посидеть в кафе и отпраздновать день рождения Вадима, как и договаривались. Я подъехала к своему бывшему дому в одиннадцать, Вадим и Аришка вышли из подъезда, а затем мы сели в машину и поехали в торговый центр. Добираться туда было недолго, минут пятнадцать по хорошей дороге, а с дорогой нам повезло.

Пока ехали, Аришка всё время радостно щебетала, донельзя счастливая из-за того, что наконец проводит время с нами обоими, Вадим же отмалчивался. Мрачным он не выглядел, а вот задумчивым — да, пожалуй. Я старалась его не трогать, понимая, что его наверняка раздражает тот факт, что пришлось поддаться моему «шантажу». И не обольщалась: в отличие от меня, Вадим вряд ли радуется нашей встрече.

Я рассматривала его украдкой, изо всех сил сдерживаясь, чтобы сохранять нейтральное выражение лица, да и не таращиться слишком уж сильно. Мне безумно хотелось не только смотреть, но и трогать. Снять с него очки, провести ладонями по щекам, наслаждаясь немного колкой щетиной, коснуться кончиками пальцев твёрдо сжатых губ, а ещё лучше — поцеловать их, и так сильно, чтобы не выдержал, раскрылся…

Как же я хотела его. Всего. Как же скучала!..

Были даже моменты, когда мне казалось, что я не выдержу и полезу к Вадиму обниматься, не в силах держать дистанцию. Но я всё-таки справилась, ничем не выдала себя. Если только глазами… но взгляд не подделать.

Когда мы пришли в кафе и сделали заказ, я первым делом отдала Вадиму его подарок, надеясь, что это поможет ему немного расслабиться — всю дорогу сюда он выглядел человеком, которого заставляют делать что-то не слишком приятное, и я видела, что это огорчает Арину. Да и самой было не по себе. Более того, я не понимала, отчего Вадим вообще так напрягается, если у него теперь есть другая женщина. Не отболело ещё? О том, что я могу быть ему неприятна, думать не хотелось. Тем более что чуть больше месяца назад мы ходили вместе на благотворительный вечер и там Вадим вёл себя нормально. Отстранённо, но нормально. А сейчас как-то слишком напрягался для мужчины, который уже развёлся и встретил другую.

В общем, я быстро протянула Вадиму пакет с картиной его матери и неловко сказала:

— Вот, это тебе. С днём рождения. От нас с Аришкой.

Я боялась, что он решит посмотреть подарок дома, приготовилась уговаривать. Но Вадим достал содержимое пакета, развернул бумагу… и изменился в лице.

За секунду до этого он был подчёркнуто холоден и, даже можно сказать, демонстративно равнодушен. Но сразу после того, как, тихонько зашуршав, развернулась обёрточная бумага, равнодушие стекло с его лица, сменившись неподдельным волнением.

Клянусь, у Вадима даже руки задрожали…

— Господи… — пробормотал он и, положив акварель своей мамы на стол, опёрся на него обеими ладонями, напряжённо вглядываясь в картину блестящими от волнения глазами. — Это что же… Мамино…

— Да, акварель моей бабушки, — звонким голосом возвестила Аришка и шмыгнула носом, словно сдерживала слёзы. — Пап, тебе нравится? Мы с мамой старались.

— Нравится, — негромко ответил Вадим и, подняв голову, посмотрел на меня с такой искренней благодарностью, что я сама едва не разрыдалась. — Спасибо, мои девочки.

Я понимаю — это получилось непроизвольно. Он сказал так просто по привычке и сам смутился, особенно когда Аришка после этих слов расцвела майской розой. А я… не стала акцентировать на этом внимание. Сказал и сказал.

Но после этого Вадим действительно потеплел, перестал отгораживаться от меня. Начал улыбаться, вместе со мной разговаривал с Аришкой и даже несколько раз задавал вопросы не ей, а мне, о моих делах и успехах.

Почти как раньше…

Было здорово. Очень душевно. Если бы ещё не привкус горечи во рту… Он не проходил даже несмотря на несомненно вкусную еду. По правде говоря, я была так увлечена тем, что нахожусь в компании с Аришкой и Вадимом, что почти не замечала, что именно ем. Да и неважно это было. Главное, что вместе с ними…

Через час, оставив нас наедине с десертами и кофе, дочка убежала на скалодром, который хорошо просматривался через стеклянную стену этого кафе. Я боялась, что после ухода Аришки атмосфера между мной и Вадимом сильно изменится, он вновь похолодеет, но ошиблась.

— Как ты нашла эту картину? — поинтересовался муж, как только мы увидели, что Аришка вошла на территорию скалодрома, предъявив охраннику оплаченный пропуск. — Насколько я помню, мама продала её частному коллекционеру. Я особенно хотел найти именно эту акварель, потому что она висела у меня в детской комнате, но ничего не получилось. Как ты смогла, Лида?

В детской… Что ж, если у меня получится, ты вновь увидишь свою детскую, Вадим.

По крайней мере, ремонт в доме уже несколько дней как начался. Я, разработав план и дизайн-проект, обратилась за помощью к одной из фирм, с которой сотрудничал «Интродизайн». Работы предстояло уйма, и далеко не только по поиску антикварных вещей. Всё-таки бывший хозяин дома там кое-что перестраивал, теперь нужно было восстанавливать. И это я ещё молчу про ужасное состояние проводки и сантехники…

— Не преувеличивай мои заслуги, Вадим, — вздохнула я и честно призналась: — Я обратилась за помощью к одному человеку, который как раз и занимается поиском и продажей подобного рода вещей.

Вадим слегка посуровел.

— И что он потребовал за помощь?

— Ничего неприличного, честное слово, — улыбнулась я, вспомнив просьбу Немова о пяти свиданиях. Пока о следующем он не сигнализировал — сказал, что напишет мне, как найдёт следующую картину. Я же пока искала другой антиквариат. Естественно, не тот же самый — просто похожий. — И противозаконного тоже. Не переживай за меня. Я, конечно, заслуживаю, чтобы ты думал обо мне плохо, но всё-таки я не постоянно поступаю как дура.

— Я не думаю о тебе плохо, — возразил Вадим. — Ты же знаешь это. Я всегда тебе говорил, что ты молодец.

— Да, говорил, — я кивнула и зачем-то призналась: — Я начала ходить к психологу. Помнишь, ты советовал? Вот, я решилась. И не пожалела.

Второй раз за сегодняшний день на лице Вадима отразилось настоящее ошеломление. Он и вправду не ожидал услышать от меня нечто подобное. И даже не знаю, радовало меня это или огорчало.

Но я ведь и сама от себя многих вещей не ожидала…

— Правда? — уточнил Вадим, серьёзно глядя на меня. — И… как? Помогает?

— Да, очень.

— А зачем ты вообще обратилась к психологу? — во взгляде мужа мелькнуло беспокойство. — У тебя депрессия?

— Сейчас нет. Но тот мой «английский сплин» два раза в год помнишь? Это была депрессия, да. А сейчас я просто хотела разобраться в себе. Понять, почему поступила так с тобой и Аришкой.

Вадим помолчал, неосознанно касаясь пальцами ручки кофейной чашки. Кофе он давно допил, а сейчас просто трогал чашку, опустив взгляд и будто бы рассматривая разводы на её поверхности.

— И почему? — спросил он наконец с каким-то обречённым вздохом. — Расскажешь? Мне кажется, что я и сам не до конца понимаю. Точнее, раньше я думал, что понимаю. А теперь не уверен. Возможно, я в чём-то ошибаюсь.

— Ты думал, что я просто вас не люблю, — ответила я негромко, стараясь не опускать виновато голову. Хотя свою вину я чувствовала, как и раньше. Но сейчас мне казалось, что опускать голову — значит, сдаваться. А сдаваться я не хотела. Я хотела смотреть на Вадима, который тоже вновь вопросительно взглянул на меня, и в его глазах я видела какую-то жадность — словно он очень сильно желал получить ответ на этот вопрос. И понять, что на самом деле ошибался. — И я тоже какое-то время назад так думала. Эта мысль раскалывала меня пополам, Вадим… Потому и раскалывала, что была неправильной.

— Тогда… как?

Мне хотелось уточнить — тебе правда интересно? На самом деле? Какая разница, ведь мы уже развелись…

Но я боялась спугнуть Вадима. Мне хотелось поделиться, а если я сейчас уточню, правда ли он желает всё это слушать, он может передумать.

— Всё очень просто. Так просто, что даже странно, почему я не понимала этого раньше, до того, как пошла к психологу. Помнишь, что я рассказывала о своём детстве? Я тоже росла с мамой и бабушкой, но они, в отличие от твоих, меня не любили. Я была нежеланным ребёнком, бабушка хотела, чтобы мама сделала аборт. А мама не сделала его не потому что желала меня, а потому что ей надоело слушаться. Взбунтовалась. И я росла… с полным ощущением того, что всем было бы гораздо лучше, если бы я просто не рождалась. — Лицо Вадима как-то странно исказилось, словно от боли, и я добавила с нервным смешком: — Да… звучит ужасно, знаю. Психолог вытащила это из меня, поинтересовавшись, почему я не сделала аборт, когда забеременела Ариной, ведь она тоже была нежеланным ребёнком. И я ответила: «Нет, моя дочка — очень желанный ребёнок, она совсем не как я. Если бы меня не было, моим родным было бы только лучше».

— Если бы тебя не было, то не было бы и Арины, — возразил Вадим с неожиданной жёсткостью и яростным блеском глаз. — И вообще нельзя так рассуждать, Лида. Человеческая жизнь бесценна, и раз ты родилась…

— Я знаю, — перебила я его. — Точнее — теперь знаю. Раньше я не осознавала, что живу с этим ощущением внутри себя. Знаешь, как это сформулировала психолог… «Вы вынесли себе приговор, и то, что вы постоянно совершаете с собой, — это приведение его в исполнение». К сожалению, не только с собой, Вадим… Мой приговор коснулся и вас с Аришкой.

Вадим не стал уточнять, что всё это значит. Он несколько минут молчал, по-видимому обдумывая сказанное, а потом, будто осознав, что не вывозит, поменял тему, заговорив о самом нейтральном — про мою работу в «Интродизайне».

Аришка лазила на скалодроме ещё целый час, и до конца этого времени мы с Вадимом больше не задевали тему моего предательства. А после попрощались друг с другом и разъехались по домам.

Точнее, дочка и муж поехали домой, а я — в своё временное пристанище.

Учитывая, что дом — это не стены, а люди, которых ты любишь, вряд ли я теперь когда-нибудь им обзаведусь…

109

Вадим

Надо ли говорить, что рассказ Лиды о её работе с психологом поразил меня? Все её откровения, изменения, осознание не просто ошибок прошлого, а их причин…

Есть одна большая проблема в осознании причин тех или иных ошибок. Когда причины неясны, легко списать всё на дерьмовые человеческие качества, плохое воспитание, мерзкий характер или ещё что-то простое и очевидное.

Но, когда находится причина, тем более связанная не с самим человеком, совершившим плохой поступок, а с чем-то другим, например, с обстоятельствами его детства и родителями, становится сложнее огульно обвинять и возникает другой вопрос…

Именно он не давал мне теперь покоя.

Не перестаёт ли быть непростительным поступок Лиды, если его истоки берутся из времён, когда она была в утробе матери?

Нежеланный ребёнок, обречённый на самоуничтожение…

Когда разгадка тайны становится известной, часто кажется, что ответ был очевидным. И теперь я ловил себя на мыслях, граничащих с самобичеванием.

Лиду приговорили с самого детства. Почему я не настоял на том, чтобы она пошла к психологу? Да, я советовал, говорил ей, что нужно это сделать, — но только из-за её «осенне-весенней хандры», которая началась пару лет назад. Но ведь у Лиды были проблемы и до этого. Её самооценка, вечные сомнения, неуверенность в себе, отрицание собственных заслуг и акцентирование на косяках — это ведь было всегда. С самого первого дня, чёрт побери!!

Почему я не догадался раньше?

А если бы догадался… смог бы уберечь её от того разрушительного поступка?..

.

На следующий день после того, как мы с Аришкой и Лидой ходили в торговый центр и сидели в кафе, Лера, как никогда настойчиво, хотела встретиться со мной. И у меня было ощущение, что ей то ли не понравилось, как всё прошло в субботу, то ли это ревность к бывшей жене.

Изначально Лера не произвела на меня впечатление ревнивого человека, но либо нотки ревности стали прорываться со временем, либо я становился всё важнее и важнее для неё, поэтому на мой рассказ о встрече с Аришкой и Лидой Лера отреагировала каким-то напряжением.

Первый тревожный звоночек прозвенел именно тогда.

Я сам рассказал ей об этой встрече. Лера ничего не ответила, но на её лице промелькнула едва заметная тревожность.

А утром в понедельник она будто бы вызвала меня «на ковёр». Отвела Марата в школу, написала, что хочет побыть вместе и чтобы я все дела отменил и приехал.

Вообще я с работой так обычно не поступаю и всерьёз хотел отказаться, но в тот день и вправду не было никаких неотложных дел, поэтому я всё-таки приехал.

В этот раз без душа и каких-либо формальностей Лера накинулась на меня прямо с порога, осыпая поцелуями и без прелюдий хватаясь за стратегически важные места.

И поначалу всё шло нормально…

Но потом произошёл сбой.

Лера уложила меня на застеленную кровать и, сидя на коленях у меня между ног, возбуждала монотонными движениями рук и немного поцелуями. Я наслаждался ощущениями, закрыв глаза. Но в какой-то момент посмотрел на лицо Леры и увидел там невообразимую скуку. Она смотрела куда-то наверх, как и всегда, когда о чём-то задумывалась, и мысленно явно была не со мной.

В результате не только Лера, но и я остался без оргазма. Мы пробовали довольно долго, но в итоге признали поражение. Лере я сказал, что это из-за усталости, хоть у меня такого раньше никогда и не случалось.

И я бы мог начать переживать, что старею и организм постепенно даёт сбой, но мне казалось, что всё-таки дело не в этом. На меня, безусловно, повлияла убийственная незаинтересованность Леры, противоречащая настойчивости, с которой она зазывала в гости.

Но не только. Я и сам не безгрешен, потому что с того момента, как мы с Аришкой накануне забросили Лиду домой, думал о бывшей жене практически не переставая.

Да, снова был с Лерой, а думал про Лиду.

Проклятие какое-то.

Да, не самые подходящие мысли для занятий сексом с новой женщиной. Неудивительно, что я так и не смог кончить.

Мы с Лерой быстро замяли эту ситуацию, попили чаю, а когда я собрался уходить, она предложила ещё раз попробовать.

Я согласился, и всё получилось.

Лера выглядела довольной и, хотя она сделала всё, чтобы я финишировал как можно быстрее, больше не казалась мне скучающей — скорее, сосредоточенной, словно в ней проснулся как минимум спортивный интерес. Однако сама даже не попробовала дойти до оргазма.

В результате разошлись на хорошей ноте, но осадочек остался.

110

Вадим

Март я решил посвятить трём основным целям.

Первая: перейти уже от теории к практике в работе с Воронцовым и Переваловым. Слетать с ними в Дубай на разведку.

Вторая: больше времени уделять Арине. Может, даже попробовать взять её с собой в рабочую поездку. Дубай умеет впечатлять, и, возможно, эта поездка поможет нам наладить взаимопонимание.

Третья: отношения с Лерой. Между нами неожиданно стали появляться какие-то недомолвки, и я решил не закладывать бомбу замедленного действия, а начать работать над всеми возможными проблемами. Да, всё-таки рассказ Лиды серьёзно повлиял на меня: я стал больше задумываться о глубинных причинах человеческих поступков.

Таким образом, в начале марта мы с Лерой откровенно поговорили про секс и её аноргазмию и сошлись на том, что она всё-таки пойдёт к врачу.

Лера сказала, что сходит в свою поликлинику, но я предложил ей частную клинику одного бывшего клиента.

— Я не могу позволить это себе, мне надо сначала Маратику на летний лагерь накопить, да и ортодонт ему хороший нужен, я и так откладывала давно…— почему-то шёпотом сказала Лера, когда мы сидели вдвоём в машине возле подъезда её дома. Мы провели вместе прекрасный вечер, но подниматься я отказался — нужно было возвращаться к Аришке.

— А ещё что? — спросил я, сдерживая улыбку. Лера явно не понимала, куда я клоню.

— Да много чего, — вздохнула она. — Не могу я на себя что-то тратить, когда сыну нужно… А всё денег стоит… Жизнь дорогая, Вадим…

— А ты мне дорога. Поэтому я и не предлагаю, чтобы ты всё это делала сама. Я хочу помочь.

— Нет, Вадим! Я не могу принимать такие подарки.

— У всех свои недостатки, — отозвался я с иронией. — Ты не можешь принимать, а я не могу не дарить. Да и не подарок это, а обыкновенная забота.

И вновь отчего-то в этот момент мне вспомнилась Лида. Я мысленно замахал на эти воспоминания руками, но они всё равно проступали в моей голове, как пятна на белье, оставшиеся даже после машинной стирки.

Лида не отказывалась от моей заботы, она всегда её принимала. Не возражала, не отнекивалась. Просто старалась заботиться в ответ. Да, она не готовила еду и не убиралась в квартире, но разве забота состоит только в этом?

Конечно же нет. Лида всегда с особой тщательностью выбирала подарки для меня и Аришки, учитывала наши вкусы и пожелания, причём не жалела ни денег, ни времени, ни сил. Всегда с удовольствием проводила со мной время, даже если ей не доставляло особого удовольствия то, что искренне нравилось мне, — опера, балет, посиделки с моими друзьями. И кстати, когда Лида заболевала, то до последнего старалась меня не беспокоить…

— Ну хватит, я серьёзно, — решительно сопротивлялась Лера, и не подозревая, какие мысли вновь одолевают меня сейчас. — Не могу!

— Тогда я стану твоим деспотичным домашним тираном! — Я наигранно нахмурился и сложил руки на груди, старательно отметая в сторону воспоминания о Лиде. — Вот, стал. И я приказываю тебе повиноваться и слушаться.

Лера улыбнулась и в шутку поклонилась, не вставая с сиденья.

— Слушаю и повинуюсь, мой господин.

— Вот видишь, как всё просто!

Повисло молчание. Лера смотрела поверх меня.

— Вадим, ну серьёзно, как ты это представляешь?..

— Что именно?

— Не могу я просить у тебя денег, я не такая. Я и у родителей с трудом всегда просила…

— Можешь не просить. Давай я просто тебе на карточку буду скидывать? Не проблема. Я к следующей встрече решу вопрос, и тебе не придётся меня ни о чём просить.

Лера недовольно покачала головой, но промолчала.

111

Вадим

Вот так и получилось, что на следующей встрече, приуроченной к Восьмому марта, я вручил Лере кредитную карту, оформленную со своего аккаунта как «семейную». Втайне от Леры её удалось сделать благодаря тому, что я брал у неё паспортные данные для оформления путёвки в санаторий, куда планировал отправить их с Маратом во время весенних школьных каникул. Сказал, что это будет мой подарок для неё на Восьмое марта.

А теперь вручил ещё и карточку.

Лера смотрела на меня во все глаза, пока я решительно говорил:

— Моей карточкой тебе было бы неудобно пользоваться. И чтобы я пополнял твою карточку, ты бы тоже не захотела.— Лера кивнула, согласившись с этим предположением.— Вот я и подумал, что такой вариант тебя устроит. То есть это твоя карточка, но оформленная на меня. Следить за расходами не буду, обещаю. Она твоя.

— Вадим, я же сказала, что не могу принять… — бормотала Лера, но как-то невнятно. И её глаза, когда она смотрела на конверт с карточкой, вожделенно блестели.

— Сможешь, — хмыкнул я и подмигнул ей. — Побалуешь себя и Марата. Позаботишься о вас. Довольная мама — довольный ребёнок. Довольный ребёнок — довольная мама. А значит, и я доволен. Бери.

Лера немного поколебалась, а потом крепко меня поцеловала.

Она так долго жила на какие-то копейки. Всё, хватит.

Меня радовала способность дать такому немеркантильному человеку возможность чуть больше позволить и себе, и ребёнку.

.

На Международный женский день я решил уделить внимание не только Лере, но и Лиде. Иначе совесть бы замучила.

Принял решение быть практичным. Точнее, сделать такой подарок, который будет не на полочке стоять, а поможет Лиде в жизни.

Как ни странно, мой соревновательный дух включался даже в дарении подарков. По душевности и сентиментальности я никак не мог переплюнуть подарки Лиды. И первый, и тем более второй — мамину картину.

Лида задала какую-то недостижимую планку.

Поэтому я решил подойти к вопросу с другой стороны, более приземлённой и прикладной, и подарил бывшей жене курс по основам менеджмента в очень достойном и многократно проверенном тренинговом центре.

«Я не знаю, что ты решишь насчёт отдела дизайна у Воронцова с Переваловым, но вот этот курс способен помочь тебе понять свои возможности. Вдруг не так страшен чёрт, как его малюют? И не только мужем, валяющимся с температурой, ты умеешь управлять. В общем, дерзай. Но идти или нет, выбор твой. С праздником!»

«Я пойду. Обязательно! Спасибо большое, Вадим!» — ответила Лида и прислала мне милый стикер с двумя обнимающимися котятами.

.

С Ариной в вопросе подарков было сложнее. Причём настолько, что за неделю до праздника мне пришлось просить у Лиды совета, потому что я определённо стал терять связь с дочкой. Перестал интуитивно чувствовать её мысли и желания. Это понимание очень меня печалило, но, как всё исправить, я не представлял.

Лида поделилась инсайдерской материнской информацией — Арина неожиданно увлеклась пением.

Это было странно, потому что раньше она никак не проявляла интереса к музыке, как и Лида. Если не считать обычный интерес слушателя, разумеется.

— И давно?

— Около месяца, наверное. Говорит: когда грустно, начинает напевать какие-то мелодии и даже пытается писать стихи. Но почитать не даёт.

Слышать это было больно. Вот так немного отдалился от дочки — и уже не знаешь о целом пласте её жизни.

— Получается, это тайна, и я, наверное, не должен о ней знать?

— Сделай подарок от нас двоих. Я всё утрясу, если что.

В голосе Лиды звучала уверенность. Так говорит родитель, знающий, что нужно делать.

Я же — наоборот. Впервые в нашей сем…

Впервые в нашей…

Чёрт.

В общем, как родитель я терял контроль, в отличие от Лиды, и не знал, что мне с этим делать.

Хорошо, что у Арины есть мама.

В результате я подарил дочке гитару и договорился с ней, что дополнительные занятия по игре на гитаре и уроки пения мы обсудим летом, перед началом будущего учебного года.

112

Вадим

Мартовская Третья пятница прошла спокойно. Никаких экстренных происшествий, эмоциональных страданий и битья стаканов о ближайшие стены. Всё по классике — алкоголь, покер и непринуждённые разговоры.

Сашка, несмотря на беспросветность личной жизни, если не смирился, то как минимум привык к состоянию неопределённости в отношениях с Мариной.

Артур явно стал налаживать мосты с женой, он буквально светился от радости, по-прежнему не рассказывая, в чём секрет таких перемен. Если бы я не знал его много лет, то был бы уверен, что он нашёл любовницу. Обычно точно так же светятся мужчины, когда понимают, кого хотят, и знают, что их хотят в ответ.

На вопросы о Лере я уклончиво отвечал, что всё хорошо. Хотя, почему уклончиво? Ведь и вправду всё хорошо…

Однако Виктор в этот раз был особенно настойчив, уж не знаю почему, но он буквально засыпал меня вопросами про Леру.

И кем она работает, и в каких бытовых условиях живёт, и что в одиночку воспитывает сына. Виктор не озвучивал никаких выводов из моих ответов, но я догадывался, к чему он клонит. И ответил на опережение:

— Лера не меркантильная. Вообще!

— Так я ничего и не сказал, — пожал плечами Виктор, посмеиваясь.

— Дурака не строй! Будто я не догадался, про что все эти вопросы.

— Просто ты, Вадим, слишком долго был с одной женщиной, — пояснил друг, салютуя мне бокалом. Будто тост произносил. Точнее, поминал мой похороненный брак. — Думаю, ты не так хорошо чувствуешь истинные мотивы некоторых особей женского пола… Если бы ты хотел того же, чего хочу я, — всего лишь развлечений, и открыто говорил об этом каждой женщине, то всё было бы элементарно. Но ты ведь наверняка снова хочешь вляпаться во что-нибудь серьёзное и долговечное в духе «пока смерть не разлучит нас», да? Ну скажи, что я не прав?

Я засмеялся. Отнекиваться было глупо. Виктор действительно был прав.

— Ну, допустим.

— Увы, ты в этих делах не очень-то опытный. Да, был дважды женат. Да, были и другие бабы. Это опыт, спору нет. Но второй раз ты был женат сколько… десять лет?

— Одиннадцать. Даже почти двенадцать.

— Вот! — Виктор многозначительно поднял палец вверх. Сашка и Артур похмыкивали, но в наш диалог не вмешивались, словно признавая за Виктором право побыть сегодня моим наставником. — Это же целая жизнь. За это время многое изменилось, и в первую очередь ты! Вот ты трахался с кем-нибудь после расставания с Лидой?

— Следующий вопрос.

— Думаю, трахался! И явно удивился, насколько непривычно прикасаться к другой женщине, после того как одиннадцать лет был с одной? Ну, так ведь?

Я нехотя развёл руками, как бы подтверждая, что да, всё так.

— Вот и в других аспектах половых отношений ты точно такой же снова неопытный, позабывший всё на свете! — заключил Виктор назидательно. — Поэтому не спеши с выводами о новой пассии. Она в одиночку растит сына, живёт в жопе мира и работает онлайн-училкой. По мне, так она обязана быть меркантильной, чтобы выжить. А тут ещё и такой сладкий денежный мешочек, как ты…

— Витя, отвали уже.

— Ладно-ладно, не сердись, — усмехнулся этот гуру человеческих отношений, ни разу в жизни не встречавшийся с женщиной дольше полугода. Хотя какие полгода? Дольше месяца! — Я из заботы всё это говорю. Просто ты забыл уже, насколько мужики тупые! Ты был женат и верен супруге, и это давало тебе защиту от эпизодов, когда тебя могут развести представительницы прекрасной половины человечества. Ты их в принципе не подпускал к себе, да? Ну естественно. У меня вот иначе: мне помогает то, что я не хочу ничего серьёзного и просто развлекаюсь. Я знаю, чего желаю, говорю об этом прямо, и мои женщины поступают так же. Это сделка, где все в выигрыше. Абсолютная прозрачность. Но даже я иногда такую херню творю, вы не представляете…

— А давай расскажи! — тут же оживился Сашка. Не сомневаюсь, он мечтал, чтобы кто-то из нас побыстрее переплюнул его рассказ про «бумеранг» Марины. — Хит-парад тупости Вити!

— Окей, — кивнул Виктор, — хит-парад не составлял, но самое свеженькое расскажу. Меня Вадим какое-то время назад с Элей познакомил…

— Элей? — Я едва не поперхнулся коньяком.

— Ну, с Эльвирой. Для меня она Эля.

— Думаю, ты первый в мире человек, для которого она Эля!

— Мало кто способен по-настоящему оценить такую экзотику! Плебеи! Так вот, предвижу твой вопрос — да, мы уже наскучили друг другу, но изредка всё же видимся. Как-то валялись с ней в кровати перед сексом и болтали. Она строила из себя такую консервативную барышню, которая совсем не понимает, что такое криптовалюты. И вопросы всё задавала, задавала и параллельно поглаживала меня то там, то здесь… Крови в мозгу у меня уже не осталось в тот момент, когда она развела меня на целый, мать его, биткоин!

— Как?! — у Сашки и Артура округлились глаза, думаю, что и я выглядел не менее ошарашенным.

— А вот так! — Виктор скривился, но чувствовалось, что ему смешно. — Она говорила, что не понимает, какая радость от того, чтобы иметь какую-то непонятную цифровую валюту. Это же ничем не подкреплённые нолики-единички. Ну, как можно три миллиона рублей отдать за это? Говорила, что любит наличку, что её можно потрогать, а это вот всё непонятно. Ладно ещё деньги на карточке, их снять можно в банке и опять же потрогать, а криптовалюта вообще херня какая-то. Сказала, что если бы получила биткоин за деньги, то была бы в гневе, но даже если бы бесплатно, то ничего бы не почувствовала, в отличие от той же суммы в купюрах…

— Да ладно? Не-е-ет! Не может быть... — в голос завопили мы, уже догадавшись, что случилось дальше.

— Да, так глупо попался, — хмыкнул Виктор. — И как назло, в «Телеграме» можно отправить биткоин легко и быстро любому человеку. То есть у меня не было времени одуматься, как если бы надо было долго что-то настраивать и регистрироваться. Короче, биткоин она мне до сих пор так и не вернула обратно. Ещё и стебётся, говорит: «Подожди ещё, по-моему, я всё же начала что-то чувствовать, но не уверена...»

— А чего ты ждал? — подытожил я со смешком. — Это же Эльвира.

— Вот именно, Вадим! — Виктор энергично потряс в воздухе бокалом с коньяком. — Это Эльвира, самодостаточная женщина, у которой полно денег! А твоя Лера явно другая — ей на самом деле очень нужны деньги, понимаешь? И ты с радостью отдаёшь их ей, считая, что это — благородный поступок. Вот я, дурень, отдал тот биткоин, потому что хотел убедить Элю, что я прав… Ну и потому что просто трахаться хотел, и в мозгу крови не осталось. А у тебя все причины помочь этой Лере будут выглядеть как будто бы достойно. Ты же для неё рыцарь на белой «тойоте».

— У меня чёрная. И давай уже сменим тему, — предложил я, потому что неприятно было слушать это всё от Виктора. Если бы он говорил глупости и грубости — я просто заткнул бы его и всё. Но в его словах было очень много холодной правды. Точнее, могло оказаться много правды.

Ещё и ребята молчали. Скорее всего, они не хотели мешать нашему диалогу, да и не считали себя вправе что-то мне советовать, но выглядело это так, словно они согласны.

Виктор залез ко мне в голову. Я осознал это совершенно однозначно, когда в ночном такси не смог противостоять искушению и посмотрел в личном кабинете банка, какие были траты по карточке Леры.

Удовлетворённый увиденным, я мысленно послал Виктора на хрен с его теорией.

Ни одной траты, кроме консультации у педиатра, сдачи анализов, нескольких процедур, назначенных врачом, и повторного визита к врачу. Санаторий я оплачивал со своей карты. Витамины, прописанные Марату, Лера, видимо, купила на свои деньги.

Дурак ты, Витя.

А Лера моя совсем не меркантильная.

113

Вадим

На весенних школьных каникулах Лера с Маратом собирались отправиться в санаторий. По поводу своих проблем с сексом она, кстати, так до сих пор ни к кому и не обратилась, уж не знаю почему. Но я решил пока не напоминать ей об этом. Зато в ту клинику, что я советовал, Лера ходила в начале марта с сыном, чтобы поговорить с педиатром более высокого класса, чем те, с которыми она привыкла иметь дело. Перед этим спросила, не возражаю ли я, ведь мы говорили о ней, а не о Марате. Я успокоил её, сказав, что конечно же пусть сходят. Врач назначил пацану несколько анализов и процедур, чтобы проверить, почему Марат так часто болеет. По итогу оказалось, что никаких серьёзных проблем нет, но хорошо бы скататься в санаторий, подышать.

Я не возражал. Врач сказал: «Надо», значит надо. Да и приятно будет увидеть Леру отдохнувшей.

Я же во время весенних каникул планировал слетать по работе в Дубай и взять с собой Арину. Она приняла эту идею в штыки, так как по-прежнему дулась на меня, и я уже собирался её уговаривать — но тут Воронцов с Переваловым отменили поездку, перенесли её предварительно на апрель. И это оказалось кстати. Хотя поначалу я даже немного расстроился.

В итоге по изначальному плану весенние каникулы ничем не отличались от обычных дней, разве что Арина должна была чаще сидеть дома или проводить время с мамой. Но Бог в этот раз решил серьёзно посмеяться над моими попытками что-то планировать.

За день до отъезда Леры с Маратом в санаторий я заболел. Поначалу думал, что легко захворал, но на всякий случай решил отменить поездку до санатория, куда собирался лично их доставить. Лере сказал, чтоб она заказала такси.

— Сильно заболел? — жалобно спросила Лера, когда я всё ей объяснил.

— Вроде бы нет, но не хочу разболеться. Отлежусь денёк.

— Ну хорошо, поправляйся.

В тот день Арина была у Лиды и планировала остаться с ночёвкой, и я валялся дома в одиночестве. Ближе к ночи проснулся и понял, что меня жутко знобит, несмотря на то, что я лежу под тёплым одеялом и в одежде, ещё и вспотел до безобразия. Попытка встать с постели не увенчалась успехом. Меня повело, и я чуть не упал на пол. Завалился обратно на кровать с чувством подкатывающей к горлу тошноты.

Конечно я даже не поставил заранее на тумбочку стакан воды и не приготовил никаких таблеток. Что-то в мире, увы, не меняется.

Хотя бы телефон был под рукой. И умудрился не разрядиться.

Я набрал Леру. Она ответила сонным голосом:

— Да, Вадим? Я сплю уже… Что-то срочное?

— Я з-заболел…

— Хуже стало?

— Д-да…

— Ты постарайся уснуть. Сон — лучший лекарь…

Я хотел сказать, чтобы она приехала ко мне либо с Маратом, либо завезла сына к отцу, а потом одна ко мне, потому что я даже не могу встать и налить себе воды, не говоря уже о том, чтобы найти какие-то таблетки, но передумал, услышав от Леры:

— Мне спать надо. Завтра рано вставать, а то не высплюсь. А нам опаздывать нельзя, на завтра уже процедуры назначены в санатории, сегодня звонили и уточняли, приедем ли мы. Напиши мне утром, как ты, ладно?

— Л-ладно, — сказал я с трясущейся от озноба челюстью и сбросил звонок.

Вначале я подумал, что, может, и вправду стоит попробовать уснуть, а там и полегчает. Но неожиданно накатила новая волна тошноты.

Я свесился с кровати, и меня вырвало. Рвало долго — только казалось, что всё прекратилось, как новый приступ. Я и так давно не пил воды, но теперь обезвоживание мне уже не грозило, а было свершившимся фактом.

Обессиленно повалившись обратно на кровать, я был не в состоянии даже снять с себя вонючую одежду, что уж говорить о грязной постели и луже с моим завтраком на полу.

Лихорадило страшно. Я весь трясся, градусник даже если бы и был рядом, то мне вряд ли хватило бы сил на то, чтобы удержать его под мышкой.

Телефон лежал под рукой, но сжать его я не мог. Звонить в скорую по громкой связи? Но не настолько ведь всё серьезно? И как я им дверь открою? Да и… нет, ну какая скорая. Всё в порядке, я же Богом поцелован был в детстве…

Надо Лиде позвонить.

Тут же понял, что и слова произнести не способен. В итоге кое-как напечатал ей сообщение из одного слова:

«Заболел».

И отправил. Решил отправлять по частям, а то вдруг усну, пока буду пытаться набрать длинное сообщение.

Продолжил медленно тыкать по лежащему рядом с головой телефону. Но не успел набрать второе сообщение, как пришёл ответ от Лиды:

«Скоро приедем».

От этих слов накатила волна облегчения, и я тут же отключился, зная, что обо мне есть кому позаботиться.

114

Лида

Когда Вадим написал, что заболел, я ни мгновения не раздумывала, ехать к нему или не ехать. Вроде бы я была не обязана о нём заботиться — пошёл уже второй месяц, как мы развелись, договорившись общаться только по вопросам, связанным с воспитанием Аришки. И у Вадима даже появилась другая женщина… Но, клянусь, в тот момент я и не вспомнила про эту Леру. Мне было плевать, где она шляется, пока Вадим болеет. Сама я считала, что обязана ему помочь. А как иначе, если я его люблю? И прекрасно знаю, что он во время болезни становится хуже грудного младенца.

И мы с Аришкой на такси рванули домой. Зашли в аптеку, накупили всяческих лекарств — что именно стряслось с Вадимом, мы ведь не знали, — а заодно ещё и продуктов, и поднялись наверх. Аришка открыла дверь своим ключом, мы вошли в квартиру, быстро сняли обувь, куртки и почти побежали в спальню.

— Ой-ой! — пропищала дочка, первой заметив на полу не самую приятную лужу. Я аккуратно обошла её и, приблизившись к спящему Вадиму, дотронулась ладонью до его мокрого от пота лба.

Муж буквально горел. Я тут же побежала на кухню, нашла в аптечке бесконтактный градусник, померила Вадиму температуру — и едва не присвистнула, увидев на дисплее почти тридцать девять градусов. Ничего удивительного, что он в отключке. Такая высокая температура на Вадима всегда действовала как удар кувалдой по голове.

— Мам, что с папой? Он отравился? — шёпотом спросила Аришка и посмотрела на меня испуганными глазами.

— Нет, для отравления у него слишком высокая температура. Наверное. Думаю, это желудочный грипп или ротавирус. Сейчас будем лечить твоего папу. Принесёшь водички? Лучше сразу много, весь графин и стакан.

Следующий час я чувствовала себя Дон Кихотом, сражающимся с ветряными мельницами. Мне стоило огромного труда хотя бы немного привести Вадима в чувство, чтобы заставить его выпить жаропонижающее, сорбент и кишечный антибиотик. Муж, вялый, как полудохлая рыба, еле сообразил, что от него требуется, но после первого глотка оживился и стакан воды выпил с удовольствием. А потом и второй. И тут же вновь лёг спать, а я отправилась убирать с пола рвоту.

— Мам, — с опаской протянула Аришка, глядя на Вадима, — а с папой точно всё будет нормально? А то, может, скорую…

— Если от лекарств не станет легче за пару часов, то придётся скорую, — кивнула я, намывая пол. — Но, думаю, обойдётся. Не волнуйся. И иди спать, ладно? Поздно уже. Я сейчас здесь всё протру, поменяю бельё под твоим папой и его одежду, а потом и сама лягу.

— Хорошо, — покладисто кивнула дочка и ушла в ванную.

Легко сказать — поменяю бельё и одежду! Вадим же спал. И был тяжёлый, как слон. Наволочку и пододеяльник я стащила легко и так же легко надела новые, а вот простыня мне никак не давалась. В итоге я плюнула и решила, что сделаю это, как только муж проснётся и захочет в туалет.

На минуту заглянула Аришка, чтобы пожелать спокойной ночи. Я в этот момент как раз мерила Вадиму температуру и радовалась, что она упала аж на целый градус. Дочка тоже порадовалась и пошла в свою комнату воодушевлённая.

Когда Аришка ушла, я выключила свет, чтобы не мешал Вадиму спать — хотя ему в таком состоянии и пушечный выстрел над ухом фиг бы помешал, — и села рядом на постели. Что делать самой, я не знала. Уходить спать в гостиную или кабинет я боялась — мало ли, мужу станет хуже? Ложиться рядом как-то нехорошо. Поэтому я просто сидела возле Вадима и периодически проверяла температуру.

Один раз, где-то через час, муж просыпался, просил воды. Я дала ему полный стакан, Вадим выпил, глядя на меня как-то расфокусированно — по-моему, он даже не понимал, кто именно сидит рядом с ним, — и вновь отключился. К сожалению, ниже тридцати семи с половиной температура у него пока не опускалась, и это меня огорчало. С другой стороны, и выше больше не поднималась…

Не знаю, сколько часов я так просидела. В конце концов у меня заныла спина, затекла шея, глаза начали нещадно слипаться. Ещё я неожиданно вспомнила, что завтра-то на работу… Хотя я могу отпроситься на денёк. Главное — самой не заболеть, это будет катастрофа.

В итоге, несколько раз очнувшись из-за того, что буквально падала с кровати боком на пол, я признала поражение. Сняла джинсы и водолазку, поколебавшись, всё же оставила лифчик — никакой футболки у меня с собой не было, а спать без белья рядом с Вадимом как-то слишком двусмысленно. Искать сейчас в потёмках какую-то ночную одежду для себя, греметь гардеробом — очевидно плохая идея, поэтому я решила, что потерплю. Хоть и неудобно в лифчике, но ничего, переживу.

Удобно или неудобно — моему организму оказалось плевать. И как только я легла на край постели, не укрываясь одеялом, чтобы не беспокоить Вадима, уснула тут же — будто кто-то внутри меня взял и выключил сознание, щёлкнув рубильником.

А проснулась я от неожиданного ощущения чего-то большого, тяжёлого и жаркого, что прижимало меня к кровати…

115

Лида

Первые несколько мгновений я не понимала, что происходит, где я и с кем. Мало того, что всё вокруг было безумно горячим и я сама горела, словно попав в костёр, так ещё и не видно же ничего…

Потом я сообразила, что, кажется, нахожусь под одеялом. И прижимает меня к себе, точнее, вжимает в себя, навалившись сверху, не кто иной, как Вадим. Влажный от пота, раскалённый как печка, он лихорадочно дрожал и тяжело дышал мне в губы.

И я уже хотела аккуратно спихнуть его с себя, чтобы встать и поискать впотьмах очередную порцию жаропонижающего, когда Вадим неожиданно укусил меня за нижнюю губу. Я всхлипнула, вместо растерянности ощутив какое-то почти первобытное возбуждение, и, подняв руки, с силой вцепилась ногтями в плечи мужа.

Он рыкнул, а следом я почувствовала, как лифчик сполз с моей груди куда-то вниз. Перекрутился там, впившись косточками мне в рёбра, но эта невнятная боль не раздражала, а лишь возбуждала сильнее. Как и горячая ладонь Вадима, которой он накрыл мою грудь, шепча:

— Лида…

Меня прострелило удовольствием. Не только из-за того, что муж грубо, а вовсе не бережно сжимал нежную плоть, совершенно не жалея меня, но и потому что Вадим осознавал, с кем он. И назвал именно моё имя! Это было настолько невероятно, что я поцеловала его в ответ, точно так же, как Вадим меня минутой ранее, — покусывая его губы.

Вадим застонал, толкнулся в меня. Он был в трусах, как и я, и эта чёртова ткань максимально мешала… Я запустила под неё ладони, погладила крепкие ягодицы, а потом окончательно стащила с Вадима трусы и обхватила рукой напряжённый член. Ласкала его, пока муж, невнятно что-то бормоча и постанывая, освобождал от белья и меня, причём таким резким движением, что резинка трусов проехалась по бедру, словно опалив его огнём.

Я укусила Вадима за плечо, когда сразу после этого он резко ввёл в меня два пальца, даже не проверив, готова я или нет. Слегка согнул и принялся двигать ими, грубо и настойчиво даже не лаская, а просто трахая меня. Вадим вообще никогда такого не делал раньше… Все его действия в постели были полны безмерной нежности, в них не было ни малейшей грубости… А сейчас он словно мстил мне. Не любя, а трахая, но меня возбуждало это до умопомрачения.

Я текла. Текла так, что даже сама слышала, как хлюпает между ног. И когда Вадим вошёл в меня — сразу до упора, — пискнула от наслаждения, ощутив боль пополам с удовольствием. И даже не в первые мгновения осознала, что пальцы муж вытащил, но только для того, чтобы ввести их в другое место… И двигался, двигался как бешеный, одновременно растягивая меня всюду.

Я думала, что сойду с ума. Оргазм накатывал за оргазмом, я задыхалась от наслаждения и захлёбывалась собственными слезами, почти беспрерывно текущими из глаз, и глотала ртом воздух, когда была не в силах даже стонать… А Вадим всё двигался и двигался, словно безумный, задав такой сумасшедший темп, словно мечтал затрахать меня до смерти.

И он всё время повторял моё имя.

— Лида… Лида… Лида… — слышала я его голос то возле уха, то рядом с шеей, то поблизости от груди. Вадим почти не целовал меня, зато кусал активно, особенно соски. Он буквально жевал их, вытягивая и сжимая зубами чувствительную плоть, а потом лизал и посасывал, рыча от удовольствия.

Я не знаю, сколько времени это продолжалось, но, когда Вадим бурно кончил глубоко во мне, я уже толком ничего не соображала. Сама словила самый мощный из всех оргазмов за эту ночь и, жалобно всхлипнув, отключилась.

116

Лида

Проснулась я оттого, что у меня болело всё тело. Кое-где саднило, как будто на коже были крошечные царапины, где-то тянуло, между ног вообще горело и пульсировало. И…

Я вытаращила глаза и быстро-быстро задышала, внезапно вспомнив случившееся ночью. А ещё ощутив руку Вадима, по-хозяйски лежащую на моём животе…

Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт…

Меня заколотило, как будто лихорадка началась. Я осторожно отодвинулась от мужа, стиснув зубы, чтобы не стучать ими, и встала с кровати.

Оглядела себя и едва не охнула, увидев, что на теле красноречиво горят — а в некоторых местах ещё и кровоточат! — последствия этой ночи. Идти в таком виде в ванную было нельзя — кто знает, вдруг Аришка уже встала? — поэтому я быстро натянула лифчик, который так до сих пор и болтался где-то в районе моей талии, а потом целиком оделась. Осторожно поискала под одеялом трусы, но не нашла, а слишком всё переворачивать не стала — Вадим же до сих пор спал. И, кстати, температуры у него почти не было — я проверила. Тридцать семь — уже ерунда. Значит, скорее всего, и правда ротавирус, он обычно всегда так резко накатывает и быстро проходит.

Я тихо выскользнула из спальни и отправилась в ванную. В квартире стояла тишина — Аришка всё-таки ещё не встала, и я спокойно дошла до ванной, прошмыгнула внутрь и принялась раздеваться в предбаннике. Перед этим только быстро написала Юле в мессенджер, что у меня форс-мажор, поэтому сегодня я на работе не появлюсь, но постараюсь подольше посидеть в выходные. Хотя куда уж дольше — я и так постоянно работала…

Скинув одежду, взглянула на себя в зеркало и поморщилась. Красавица! Губа искусанная, в уголке даже кровь запеклась. Вся грудь красная, будто её наждаком тёрли — видимо, из-за щетины Вадима, — в одном месте даже характерный малиновый синяк-засос, а соски вообще бордовые, причём возле одного мазки засохшей крови. Значит, прокусил… То-то больно так…

Поворачиваться и смотреть на себя со спины я не стала — понимала, что там увижу. Вадим, хоть и проникал в меня сзади только пальцами, был немилосерден и так ими двигал, что я не сомневалась — там я тоже «раненая».

Ладно, ничего страшного не случилось. По крайней мере, для меня. Пройдёт. А вот как это всё воспримет Вадим… Если вообще вспомнит, что произошло, разумеется. Может, решит, что ему сон приснился? Хорошо бы. Тогда главное ему в раздетом виде не показываться. А про губу скажу, что на морозе треснула. Хотя мороза сейчас уже нет, конец марта всё-таки. Тогда скажу, что витаминов не хватает, вот!

Я вздохнула и залезла в ванну. Включила воду и принялась осторожно смывать с себя кровь, чуть слышно шипя — мелкие ранки саднили. Особенно болели соски… Я помнила, как хорошо было ночью, когда Вадим меня кусал, и грустно усмехнулась — а ведь так всегда обычно и бывает, да, Лида? В процессе хорошо, а потом очень плохо. Причём плохо может быть гораздо дольше, чем хорошо.

Выключила воду, выбралась из ванны, огляделась и беззвучно чертыхнулась, поняв, что полотенца для меня теперь здесь нет. Два полотенца для лица, два для тела, а третьей пары нет — пустые крючки. Логично, конечно. Но что мне делать? Я и так накосячила, ещё не хватает вытираться полотенцем Вадима. Он этого терпеть не мог и во время нашей семейной жизни, сейчас и подавно разозлится.

В итоге я кое-как вытерлась полотенцем Аришки — договориться с дочкой мне будет проще. Вновь оделась, морщась из-за царапин на груди и кривясь по причине отсутствия трусов. Оказывается, ходить в джинсах без трусов на редкость неудобно.

Выглянула в коридор — никого. И тишина. Впрочем, это естественно, всего-то семь утра. Аришке в школу не надо, она в такие дни минимум до восьми спит. А Вадим…

…Вадим встретил меня, сидя на кровати, мрачный и хмурый. На одеяле перед ним лежали мои трусы.

— Лида, — произнёс он сипло и, кашлянув, продолжил, глядя на меня с каким-то странным смятением, — скажи… мне снился сон? Или мы с тобой на самом деле?..

117

Лида

Я знаю Вадима. Так же, как он — знает меня.

Поэтому я отлично понимала, что для него случившееся будет не просто сексом в неадекватном состоянии с бывшей женой. Ключевое слово — в неадекватном. Я считала, что обвинять в чём-то человека с высокой температурой, который ничего не соображал и не отдавал отчёта своим действиям, — то же самое, что обвинять грудного ребёнка в том, что он описался.

Но для Вадима всё это будет выглядеть совсем иначе. Он точно станет думать, что изменил своей Лере со мной. Да, он был не в себе — но это не оправдание. Алкоголики, когда садятся за руль и сбивают насмерть прохожих, тоже не в себе, но это не значит, что их за такое не надо в тюрьму сажать!

Я почти слышала, как Вадим говорит мне всё это, и поспешила быстро ответить, стараясь сохранять нейтральное выражение лица:

— Не знаю, о чём ты. Я всю ночь сидела рядом с тобой, ты спал. Ну, ворочался немного только, пару раз воды просил. А час назад я мыться ушла…

— Лида… — Вадим прикрыл глаза и усмехнулся. Но не зло, а как-то устало. — Ты никогда не умела обманывать. Мыться она ушла… А трусы оставила мне как сувенир?

Точно! Я забыла про трусы.

Щёки начали гореть, но я решила не сдаваться. Не нужно мне, чтобы Вадим переживал! Не стоит оно того.

— Я просто не смогла их найти утром. Побоялась тебя будить. — Вадим открыл глаза и посмотрел на меня с укоризной. Я чувствовала, что щёки уже не просто горят — они пылают, но упорствовала: — Я ночью разделась, потому что спала рядом. Было жарко…

— Лида… — Муж покачал головой. — Ты несёшь бред, понимаешь? Скажи мне правду. Я же не сахарный, не растаю.

— Да ты же себя сожрёшь! — возмутилась я и тут же осеклась, закусив губу. Да, врать я не умею… И губа ещё эта! Из неё вновь потекла кровь.

— Я сделал тебе больно, да? — спросил Вадим с беспокойством, проследив взглядом за движением моего языка, когда я слизывала кровь с губы. — То, что я помню… Если так всё и было…

— Не было ничего! Тебе всё приснилось! — с пылом заявила я, скрестила руки на груди… и тут же, шипя, опустила их вниз — соски как иглой укололо.

Вадим изменился в лице. Встал, пошатываясь, и направился ко мне. Я сделала шаг назад… но упёрлась спиной в дверь.

— Не подходи! — пробормотала я и выставила ладонь перед собой. — Всё нормально, честно! Иди, сядь на кровать. А то ещё свалишься и головой ударишься.

— Я уже… ударился… — тихо произнёс Вадим и, взяв меня за протянутую руку, чуть дёрнул на себя, заставив подойти ближе. Быстро задрал водолазку, опустил вниз ткань чашки лифчика… и выругался матом.

Вадим очень редко ругался матом. Только в исключительных случаях, если происходило что-то из ряда вон.

— Всё нормально! — повторила я и нервно поправила на себе одежду. — Пройдёт. Не смертельно. Иди, сядь уже! Стоишь шатаешься…

Я думала, Вадим отойдёт от меня. Но он потащил меня к кровати вместе с собой. Сел и заставил опуститься рядом, а потом спросил, по-прежнему сжимая мою руку:

— Лида, скажи честно: тебя возбуждает боль?

Я помотала головой, стараясь не смотреть на Вадима.

Было стыдно.

— Значит, твои оргазмы мне приснились? Пойми меня правильно: я хочу понять, что из этого было бредом воспалённого сознания, а что нет.

— Всё было, — тут же откликнулась я. — Потому что тебе всё приснилось.

— Ты так упорствуешь, потому что боишься, что я буду мучиться из-за чувства вины перед Лерой? — уточнил Вадим, и я замерла, напрягшись всем телом. Как же я завидовала этой женщине сейчас! Она имела право в любой момент поцеловать моего мужа, тогда как я вынуждена сидеть и делать вид, что произошедшее ночью для меня нисколько не важно. — Да, скорее всего так и есть. Лида… Я, конечно, виноват перед ней, но это наше с ней дело. Перед тобой я виноват не меньше.

— Нет! — возразила я, дёрнувшись, но Вадим не отпустил мою руку. — Ты ни в чём не виноват, не выдумывай. Ты ничего не соображал, у тебя была высоченная температура. Ты… Да, точно! — Меня вдруг осенило. — Ты даже называл меня её именем!

К моему искреннему удивлению, вместо того, чтобы вздохнуть с облегчением, Вадим откровенно засмеялся.

— Лида! — воскликнул он, когда перестал захлёбываться хохотом. — Ну ты и фантазёрка. Я же говорил, что ты совсем не умеешь врать. Как я мог называть тебя Лерой, если точно знал, что нахожусь с тобой? И хотел именно тебя? Хотел и злился, что хочу. Поэтому и допустил такую грубость. Возможно, мне хотелось наказать тебя за всё... И за то, что ты сделала, и за… — Вадим запнулся и замолчал. Вздохнул и продолжил: — В общем, не говори ерунды. Я был с тобой, ни с кем другим. Но меня интересует сейчас не это… Объясни мне, почему тебе так нравилось то, что происходило? Это как-то связано… с твоим детством?

— Давай я лучше тебе температуру померю, — буркнула я, пытаясь избежать этого разговора. Как и все годы нашего брака… — И антибиотик надо выпить. И сорбент. У тебя, скорее всего, ротавирус.

— Подожди с этим. Я более-менее нормально себя чувствую, хоть и слабость есть. Лучше ответь на вопрос. Лида, это важно.

— Зачем, мы же развелись…

— Лида! — почти рявкнул Вадим, но тут же проговорил уже спокойно: — Пожалуйста. Это очень важно для меня. Я хочу понять почему.

На этот раз уточнять, для чего это «почему», я не стала.

Возможно, Вадим и сам не знал для чего.

— Да, это связано с моим детством, — ответила я негромко и сглотнула, ощутив сильнейшую волну стыда из-за своих странных предпочтений. — И с тем, что я всю жизнь стремилась наказать саму себя. Боль как наказание, понимаешь? Она приносит мне ощущение искупления. Я знаю, это глупо. И если бы дело было только в физической боли, так ведь нет. Я и к моральной стремилась… Даже то, что я всегда хотела быть лучшей и из кожи вон лезла, пытаясь доказать, что не такая, как моя мама, — это тоже было для меня наказанием, потому что причиняло дискомфорт. Мучило. И в то же время я думала, что должна, обязательно должна… Понимаешь?

— Понимаю. А с нелюбимым человеком ты жила, потому что тоже стремилась к наказанию? — уточнил Вадим спокойно, и эта его невозмутимость вдруг меня взбесила.

Я повернулась к нему лицом, наконец взглянув прямо в глаза, ударила его кулаком по груди и зашипела:

— Нет! Я тебя любила! Любила всем сердцем, всей душой!

— Да ладно, — Вадим рассмеялся — очень грустно и очень обидно. — Лида, возможно, тебе хочется так думать, но…

— Ничего не «но»! — перебила я его, вновь ударив по груди. — Сам подумай: меня саму никто и никогда не любил, все только отвергали. Бабушка, мама, Роман! Ты женился на мне не потому, что любил, а потому что захотел семью и ребёнка.

— Я…

— Подожди! Дай сказать, иначе я никогда не решусь! Так вот, я считала, что ты меня не любишь! А вся твоя забота — она от чувства вины, что женился на мне чуть ли не силой! Иногда я думала, что ошибаюсь, но тут же сжималась от страха — мне не хотелось разочаровываться, не хотелось вновь испытать то чувство, когда тебя отвергают. Я боялась! Боялась, понимаешь? Боялась тебя любить. И чем сильнее любила, тем больше сопротивлялась этому чувству, тем больше отрицала и скатывалась в депрессию. Я не могла принять ни твоей любви, потому что в глубине души не верила в неё, ни своей — потому что боялась быть отвергнутой. И это разрывало меня пополам. С одной стороны, это саморазрушение было моим наказанием, но с другой — швыряло меня в какую-то вечную карусель из страхов и комплексов.

Вадим смотрел на меня в полнейшем шоке, даже замер так, что почти не дышал. И в его глазах отражалось столько всего, что мне вдруг захотелось разреветься.

— Благодаря психологу я разорвала этот порочный круг из страха и желания получить наказание, — вздохнула я и, скривившись, всё-таки заплакала. — Не надо, не говори, что я тебя не любила! Я не понимала, что люблю, — так будет правильнее. И боялась понять! И не зря боялась, оказывается… Я теперь всё-всё поняла, но ты уже нашёл себе другую!..

Я так ревела, что Вадим, не выдержав, обнял меня.

Но говорить ничего не стал. Просто сидел и поглаживал по волосам дрожащей рукой.

А я, рыдая у него на груди, чувствовала, как там, в глубине, быстро и лихорадочно бьётся сердце моего любимого мужчины.

118

Лида

От Вадима и Аришки я ушла вечером, окончательно убедившись, что мужу стало легче. Температура спала, тошнота тоже почти ушла — Вадим даже пообедал овсяной кашей на воде и парочкой сушек. Поэтому я сварила им с Аришкой куриную лапшу — теперь она у меня уже неплохо получалась — и отправилась к себе.

Утренний разговор вывернул меня наизнанку. И, несмотря на то, что больше в течение дня мы с Вадимом ничего такого не обсуждали, я чувствовала себя выжатой как лимон. На всякий случай сама выпила сорбент, опасаясь, что тоже подхватила этот липучий ротавирус, и легла спать. Однако всё обошлось, и утром я нормально встала на работу. Поинтересовалась у Аришки, как там папа, прочла ответ, что всё путём, и успокоилась.

Я понятия не имела, как мои откровения воспринял Вадим, но в одном была уверена на сто процентов: он точно не побежит тут же расставаться с Лерой, дабы воссоединить нашу семью. Нет, конечно. Вадим начал новую жизнь, и для того, чтобы вернуться к старой, ему требовалось нечто большее, чем откровения о моих детских комплексах, которым я позволила всё разрушить.

Поэтому я просто продолжала жить дальше. Встречалась с Аришкой, много работала, скупала антиквариат и отвозила его домой к Юле — в съёмную квартиру боялась, мало ли что. На работе от меня постепенно отстали, перестав приглашать на свидания и заигрывать, — по-видимому, решили, что девка я безнадёжная. Юля даже как-то сказала мне, что, мол, среди коллег ходят слухи, будто я по-прежнему как кошка влюблена в бывшего мужа и надеюсь его вернуть.

Я даже не обиделась. На правду ведь не обижаются.

Однако это поняли не только мои коллеги, но и Немов. На четвёртом свидании, куда он принёс очередную найденную картину, за которую я заплатила хорошую сумму денег, Михаил Максимович с усмешкой заявил мне, что неволить женщину — не его стиль, и согласился помогать мне просто так. Ну как просто так — за гонорар, разумеется.

Это было неимоверное облегчение!

Ещё зашевелился Воронцов. Приближался май, и я как раз начала учиться на онлайн-курсах по менеджменту, которые подарил мне Вадим, когда однажды Геннадий Иванович сам позвонил мне. Напомнил о своём разговоре с Вадимом и поинтересовался, готова ли я реанимировать его дизайнерский отдел.

— Я-то готова, — пошутила я, почти не чувствуя страха. — А вы готовы, Геннадий Иванович?

Он расхохотался.

— Мне нравится ваш настрой, Лида! Тогда приступим к работе сразу после майских праздников.

В тот же день я написала заявление на увольнение из «Интродизайна». Градов орал, как кот, которому прищемили хвост, и даже попытался меня отговорить, обещая повысить зарплату втрое. Это было сравнимо с тем, что предложил Воронцов, но…

Я хотела рискнуть. И нет, я не воспринимала это своё решение как попытку в очередной раз получить своё наказание от судьбы.

Хватит с меня наказаний.

Настала пора наград.

119

Вадим

В первые дни после того, как болезнь пошла на убыль, я оставался дома. Офисом управлял удалённо и решил, что не буду спешить с выходом на работу. Надо было восстановиться как следует. Впереди большие дела, на горизонте командировка в ОАЭ, так что надо быть стопроцентным огурчиком.

В противном случае я бы сбежал в офис при первой же возможности, потому что дома находиться стало ещё сложнее. Буквально каждый уголок в квартире напоминал мне о Лиде.

Учитывая произошедшее между нами той ночью, спальня не только напоминала мне о бывшей жене, как это было раньше, — теперь мне даже казалось, что я до сих пор чувствую тепло тела Лиды на кровати, запах и что-то необъяснимое...

Словно она всё ещё оставалась рядом со мной.

Надо ли говорить, что в таких условиях не думать о ней, нас, прошлом и будущем было невозможно. Тем более что поводов для рефлексии, мягко говоря, добавилось.

.

Я давно заметил, что у жизни есть одна занимательная особенность: чем громче утверждаешь, что чего-то с тобой никогда не произойдёт, тем выше вероятность столкнуться с этим самым непосредственным образом.

Однажды, ещё в студенческие времена, я с пеной у рта доказывал другу, что он не прав, после того как он с невинной мордой заявил мне, что переспать с бывшей девушкой — это не измена. Почти дословно помню, как он сказал: «Конечно не измена! Она же мне почти как родственница, не могу я просто взять и выкинуть её из жизни. Встретились, пообнимались, разошлись, чего такого-то?»

Разумеется, речь шла не про объятия, к тому же у него на тот момент уже намечалась свадьба с беременной невестой в придачу.

Я тогда многое наговорил этому другу. Поинтересовался, со всеми ли родственниками он занимается сексом, например. И поддерживает ли его невеста такие «родственные связи».

Прошло два с половиной десятка лет — и те его слова нагнали меня, через пространство и время добравшись до совести, словно обняли её, чтобы ехидно спросить: «Ну, так что, секс с бывшей — это измена или нет?»

И насколько проще было бы считать, что нет…

Я тогда и вправду был невменяем. Тем не менее я понимал, что пристаю к Лиде, а не к Лере. Тут, каюсь, мыслепреступление действительно было. Я позволил себе воображаемый секс с бывшей женой. Но то, что секс был настоящий, я не знал!

Так ведь?

Говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Я не был пьян, но высокая температура на меня всегда действовала похлеще любой водки. И в этом невменяемом состоянии я сделал то, что хотел бы сделать и в трезвом? Так, что ли?

Получается, я не только думаю о Лиде, но и хочу её по-прежнему. От брезгливости и отвращения первых дней после её измены не осталось и следа.

Осознавать это оказалось тяжело.

Меня тянет к Лиде, но в то же время я злюсь на неё и на себя… Очень похоже на правду.

Наверное, оттуда и взялась та жестокость, которую я проявил к Лиде в постели? Я уже размышлял в минувшие месяцы о том, что, возможно, не так уж и хорошо понимал сексуальные пристрастия бывшей жены, как считал ранее. Возможно, в невменяемом состоянии подсознание подсказало мне, что делать?

Или это было просто банальное наказание, попытка выместить злость, как я и сказал Лиде?

А ещё говорят, что знание — сила… Но на меня накатила такая усталость! Чем больше я узнавал про измену бывшей жены, её истоки, про всё, что творилось у Лиды в голове, о чём она, по её утверждению, и сама не подозревала до похода к психологу, тем слабее становился.

Не добавляло мне силы и допущение, что Лида действительно любила меня, а разрушила всё из-за неосознанности собственных чувств. Сейчас же она прозрела и всё про себя и нас поняла.

Но с прозрениями есть вечная проблема — никогда не знаешь, где в них правда, а где самообман.

Как определить, любила меня Лида на самом деле или нет? Как определить, не придумала ли она сейчас эту любовь?

Или не надо определять? Плевать на прошлое, главное — настоящее?

Но в настоящем я с другой женщиной, смотрю в будущее, где не вижу места для Лиды. И шанс на подобное будущее есть, только если я сконцентрируюсь на нём, посвящу себя ему полностью.

Чертовски банальная мысль, что, живя прошлым, лишаешь себя будущего, только что нашла очередное подтверждение.

Вернувшись на мгновение к бывшей жене, хоть и в неадекватном состоянии, я поставил под угрозу своё будущее с Лерой. А меня это совсем не устраивает.

Надо не оставаться больше с Лидой наедине. Точка. Исключить любые провоцирующие ситуации.

И поскорее увидеться с Лерой.

120

Вадим

Кстати, о Лере…

Пока я болел, она оставалась на связи. Писала, звонила. И попросила прощения, что не приехала ко мне в ту ночь, недооценив серьёзность болезни. Лера ведь и вправду не знала эту мою особенность — если болеть, то по-крупному и совершенно терять малейшую способность позаботиться о себе.

Санаторием Лера осталась очень довольна, как и Марат. Благодарила меня и недвусмысленно намекнула, что было бы здорово повторить подобный опыт. И тут же добавила: «Но уже втроём». И, прежде чем я успел хоть что-то сообразить, быстро уточнила: «Или вчетвером, если Арина захочет».

Я был рад за неё: даже по видеосвязи было видно, что Лера отдохнула и получила новые впечатления. Мне показалось, что она немного стеснялась этого, но сдержаться не смогла и как на духу рассказала мне, что впечатлило её там сильнее всего — еда! Прозвучало так, будто Лера недоедает, хотя это не соответствовало действительности. Просто человека, выросшего в бедной семье и живущего скромно, не сложно впечатлить хорошей кухней.

При первой же возможности я приехал к Лере домой. Поймал себя на мысли, что успел соскучиться по ней во всех смыслах. Мы начали ласкать друг друга, буквально утонули в нежности, и всё было почти прекрасно…

Я не знаю почему, но неожиданно ко мне в голову забрела мысль, что в этот раз Лера особенно старается из чувства благодарности за санаторий. Вроде бы и не было в этом ничего криминального, естественное чувство, но всё-таки мне не хотелось превращать отношения во взаимообмен. Фу, аж противно от подобных мыслей. В конце концов, если бы меня интересовал секс за деньги, даже с учётом моей брезгливости, я бы уже давно нашёл способ его получить.

Зацикливаться на этих мыслях я не хотел, к тому же, возможно, Лера просто соскучилась по мне и поэтому вела себя не совсем как раньше. В общем, я заставил себя перестать сомневаться в её мотивах и искренности.

Однако в итоге встреча всё равно оказалась омрачена. Я не снял футболку, пока был в постели с Лерой, — совершенно неспециально, кстати, — и разделся полностью, только когда пошёл в душ. Лера тут же заметила несколько почти заживших царапин на моих плечах, оставленных Лидой во время секса…

Врать было больно.

Но говорить правду я был не готов. Невозможно объяснить другому человеку, насколько твоё состояние было невменяемым и неадекватным, особенно когда сам ничего не понимаешь. Убеждён, подобное объяснение стало бы немедленным финалом наших отношений, и упрекнуть Леру мне было бы не в чем.

Пришлось брать груз лжи на свою совесть, мысленно поклявшись, что больше таких ситуаций я не допущу. Во имя будущего с Лерой.

В итоге я наплёл, что разодрал себя сам, когда меня лихорадило.

— А может, бывшая жена помогла? — уточнила Лера, подозрительно щурясь, и по глазам было видно — не верит.

Как же мне было тошно от самого себя, когда я стал убеждать Леру, что у неё нет повода для ревности. С трудом выкрутился, обнял, приголубил и успел подумать, что всё обошлось, но как оказалось позже — нет.

Я уже стоял в дверях, собираясь уходить, когда Лера решительно заявила:

— Я бы хотела, чтобы ты с ней никогда больше не виделся.

— Она — мать Арины, — ответил я спустя мгновение удивлённого молчания. — Так что даже если бы и был повод для ревности, то совсем не видеться с Лидой в любом случае невозможно.

— Стараться — всегда возможно.

Я только развёл руками.

Разговор на том и повис. Обещать то, что я не намерен выполнять, я не хотел. А Лера наверняка понимала, что полностью убрать Лиду из моей жизни действительно невозможно.

И это абсолютная правда. Всё, что я мог, да и хотел, — не создавать провоцирующих ситуаций. Но я уже и так решил следовать этому правилу. Однако совсем не общаться с Лидой я не собирался, несмотря ни на что.

Ведь мы с ней, как ни крути, стали друг другу как родственники.

121

Вадим

Эта ситуация, едва не погубившая мои новые отношения, подтолкнула меня к тому, чтобы в апреле проводить с Лерой и Маратом ещё больше времени, однако стараясь не обделять и Аришку.

Леру же этот эпизод подтолкнул к тому, чтобы показать мне, на какую сильную ревность она на самом деле способна.

Лера несколько раз заговаривала со мной о том, что ей очень хочется побывать у меня на работе, и однажды я всё-таки согласился, но попросил её вести себя со мной не как со своим мужчиной, а более отстранённо, потому что в противном случае работники начнут плохо выполнять свои обязанности. Будут постоянно таращиться на нас.

Видимо, эта просьба лишь добавила масла в огонь Лериной ревности.

Правда, пока мы ходили по офису, Лера вела себя как договаривались. Я показал ей студию, картины, развешанные по всему зданию, да и саму постройку, как-никак историческую.

Лера была под сильным впечатлением. Призналась, что до сегодняшнего дня не представляла, какая у меня большая студия. Однако после непродолжительного восхищения сразу перешла к тревожному наблюдению, которое несколько месяцев назад, после расставания с Лидой, сделал и я.

Как же много со мной работает женщин.

— Такие красивые все, молодые… — протянула Лера, поглядывая на меня с настороженностью, и я сразу напрягся.

— Возраст у всех очень разный, — постарался ответить нейтрально. — Ты тоже молодая.

— Что? — недоумённо спросила Лера.

— И красивая, — поспешил добавить я, подумав, что этого слова ей и не хватило.

— Сравниваешь меня с ними? — в голосе прибавилось недоумения. Видимо, что-то я всё-таки сказал не так.

— Нет, я думал, ты сама.

— Я не сравнивала с собой. Просто отметила.

— Так и я просто, — пожал плечами я и поспешил сменить тему. Рассказал про «лекцию», проведённую для своих работниц на тему излишнего внимания ко мне.

Лера посмеялась над ситуацией, но напряжение между нами всё-таки никуда не делось. Я это нутром чуял.

В общении появилась брешь. Прежней лёгкости отчего-то становилось всё меньше и меньше. Однако я старался не делать поспешных выводов и придерживаться прежнего плана проводить с Лерой и её сыном больше времени.

В первую очередь с Лерой, если уж быть откровенным. Потому что к Марату особенных чувств у меня не было. Но я думал, что это временно и если у нас с Лерой есть будущее, то в дальнейшем я обязательно проникнусь к этому пацану симпатией. Особенно если мы станем чаще видеться.

С Лерой я этого не проговаривал, но она, по-видимому, придерживалась того же мнения, поэтому стала реже видеться со мной тет-а-тет, а чаще брала с собой Марата. Мы начали вместе ходить по магазинам, чтобы прикупить для её сына одежду или обувь, вместе посещали различные пробные занятия. Лера по-прежнему фанатично выискивала, куда бы получше пристроить своего мальчишку, тем более что на танцы ходить они перестали. Для Марата там оказалось слишком скучно.

И эти совместные походы туда-сюда стали бы невыносимо скучными для меня, если бы не Лера. Мне с первого дня было очень интересно с ней, несмотря на то, что разговоры об искусстве и проблемах мироздания теперь происходили между нами реже, сменяясь обсуждением бытовых и житейских забот.

Умная, образованная, красивая, скромная Лера.

В итоге я оплатил годовой абонемент на курсы робототехники, которой начал интересоваться Марат.

— Но год дорого… Может, на месяц вначале? — засомневалась Лера.

— Если хочешь сэкономить, то на год как раз таки дешевле, сравни цены.

Немного поколебавшись, она согласилась:

— Уговорил… Марат, что надо сказать Вадиму?

Марат ничего не сказал. Но я и не ждал. Дети и чувство благодарности часто понятия из параллельных вселенных. Моя прекрасная воспитанная Ариша в возрасте Марата тоже не шибко стремилась благодарить кого-либо. Так что всему своё время.

Лера сияла от счастья. Наконец-то нашла для сына классное перспективное место, ещё и с годовым абонементом. Заобнимала меня и шепнула, что и зацелует тоже, но потом.

Мы вышли из образовательного центра и, шлёпая по апрельским лужам, направились к моей машине. А Лера внезапно почти процитировала неприятные размышления Виктора на прошлой Третьей пятнице:

— Ты — мой принц на чёрной «тойоте»…

122

Вадим

В апрельскую Третью я решил никак, ни при каких обстоятельствах не обсуждать Леру. Всё, хватит. У меня и так прошлые тезисы Виктора не вылетают из головы, как я не пытаюсь их оттуда прогнать. А самое ужасное, что я ещё и начал как будто бы находить подтверждение правдивости его слов.

Однажды я даже снова заглянул в историю операций по кредитной карте Леры: просто чтобы убедиться, что там по-прежнему нет особых движений средств. Конечно, я дал Лере карту, чтобы она ею пользовалась, но в то же время хотел убедиться, что не ошибся в немеркантильности своей женщины…

К моему удивлению, на карте и вправду появились новые траты, причём никак не связанные с посещением врачей, которых мы обсуждали. Много аптечных товаров, витамины, что-то из бытовой химии, канцелярские товары в большом количестве (для школы, видимо, и то ли на целый класс, то ли впрок до самого выпускного), немного одежды из детского мира, стоматолог, вероятно, тоже детский.

К врачу по поводу своего здоровья Лера так и не сходила.

Трат в общей сложности оказалось на шестьдесят три тысячи рублей с копейками. И это — меньше чем за месяц.

Лера всё-таки стала раскрепощаться по части новых финансовых возможностей.

То ли ещё будет?

Случайно или нет, но активность по карте началась, судя по датам, сразу после того, как Лера увидела на моих плечах следы от ногтей бывшей жены.

Что об этом думать, я, право, не знал.

Да, я вроде бы этого и хотел: дать Лере попользоваться материальными возможностями, которыми сам обладаю, но в то же время не мог отделаться от зарождающегося чувства, что мной начали пользоваться… Тонкая, но важная разница.

Ладно, к чёрту поспешные выводы. И к чёрту тираду Виктора о меркантильности.

И ни слова о Лере в этот раз, что оказалось легко выполнимой задачей благодаря Артуру, невольно завладевшему всеобщим вниманием на очередной встрече нашего квартета.

.

В эту пятницу Артур выглядел невыносимо счастливым. Нет, мы не хотели портить ему настроение и были рады за него, но и терпеть таинственное происхождение подобного состояния стало совсем невозможно. Слава напитку вечера — неприлично дорогому кубинскому рому! С его помощью мы раскололи этот крепкий орешек, Артура то есть.

— Ладно-ладно. Не от-вя-же-тесь всё равно, — вздохнул друг, по иронии именно на этом слове с трудом связывая буквы в слова. — Я по-прежнему считаю, что психологи — это шарлатаны. Но нам с женой попался полезный шарлатан. И, благодаря богу, мы таки нашли, в чём была причина нашей, э-э-э, ситуации.

— И почему ты жену не хотел? Не томи, выкладывай! — любопытствовал Виктор.

— Терпение! Для начала скажите, сталкивались ли вы по жизни с шутками, за которые вам пришлось дорого заплатить?

Я не стал рассказывать, но сам вспомнил и хорошенько призадумался над случаем, когда несмешно пошутил над Лидой, точнее, над её сезонной хандрой. Саму шутку я не помнил, но запомнил чувство неуместности, которое у меня тогда возникло.

…А вдруг, если бы не та шутка, Лида серьёзнее отнеслась бы к своим перепадам настроения и пошла бы к врачу? А вдруг я заплатил и до сих пор плачу разрушенной семьёй за ту шутку?..

— Если, говоря про плату, ты подразумеваешь деньги, — отреагировал Сашка, — то я как-то раз напугал одного коллегу, просто ради веселья. Но он так грохнулся на асфальт, что руку ободрал и айфон новенький разбил. Пришлось компенсировать. Дорогая шутка получилась.

…Нет, не стоит всё сводить к одному эпизоду. Это сильное упрощение того, как устроена жизнь. Да и бессмысленно, всё равно до правды теперь не докопаться, и все причинно-следственные связи поступка Лиды не определить точно… Да и не помню я, чтобы она как-то остро отреагировала ну ту нелепую фразу. Что-то там про «блажь» и «баловня судьбы» было вроде…

— А мне одна тёлочка зуб выбила. Вот этот. — Виктор натянул улыбку и показал пальцем на передний зуб. — За то, что я ей сказал, когда она лениво прыгала на мне: мол, надо было не дочь, а маму выбирать. Это была и шутка, и комплимент её маме. Я с ними обеими познакомился в отеле в Анталье. Знаете, про некоторых мам со взрослыми дочками говорят, что они выглядят как подруги? Это всегда лесть и п**дёж, но эта парочка была очень хороша! Спортивные такие, фитоняши, или как там говорят… В общем, как я сравнил девчонку с её матерью, так она мне и дала в морду, не раздумывая! Не знаю, что её триггернуло. Выругалась бы, ущипнула, укусила бы игриво, но не сразу же в морду бить, а? Я тогда, кстати, послал её к психологу. Стоял у раковины, заливая всё кровью, и кричал, пока эта боксёрша собирала свои шмотки: «Вали к мозгоправу! Пусть расскажет тебе про фигуру матери в твоей грёбаной жизни!»

— Возможно, мать там и ни при чём, а ты просто хреново пошутил и повёл себя как мудак. Но давай вернёмся к Артуру, — предложил я.

— Думаю, всё при чём. И мать, и я — мудак, — подытожил Виктор.

— Если бы ты выбрал мамочку и сказал ей, что надо было выбрать дочку, тебя бы вообще грохнули, а не только зуб выбили, — предположил Сашка с ехидцей, и Виктор расхохотался.

— Артур, мы тебя слушаем, — я снова попытался вернуть разговор в интересное мне русло. Меня мучило не только любопытство, чего греха таить. Мне было интересно узнать, как Артур с женой прошли кризис, не наломав дров, в отличие от...

…Лида наломала дров, да так, что от семьи остались одни опилки. Не без моей помощи, я этого не отрицаю, но и не намерен переносить всю ответственность на себя…

— Так вот… Вначале я один ходил к психологу, — продолжил свой рассказ Артур. — А потом нам пришлось вместе идти, на семейную, так сказать, терапию, иначе было никак, как утверждал «шарлатан». Долго мы копались во всём, кучу денег отдали…

…Но в чём у меня нет сомнений, так это в том, что я бы отдал все свои сбережения любому шарлатану, если бы знал, что это точно не позволит Лиде разруш… Если бы знал, что это поможет нам сберечь нашу семью…

— Но, судя по тебе, результаты уже давно появились?

— Да, первые результаты появились быстро. Но это были побочные всякие вопросы, какие-то обиды. Всё это не решало главную проблему. Да, полегчало, да, отношения стали налаживаться, но в… э-э-э, в интиме всё равно было как-то вяло, несмотря на возобновившиеся попытки. Лучше, чем ничего, но какое-то отторжение всё равно оставалось… И вот, отдав кучу денег за эти сеансы, потратив кучу времени на болтовню с «шарлатаном», мы таки поняли, в чём была проблема…

А если бы мы с Лидой вовремя обратились к специалисту, поняли бы, в чём проблема? Если бы я настоял на походе к психологу, когда ещё не было поздно?

Если бы да кабы…

— Ну-у? — Виктору особенно не терпелось узнать, в чём было дело.

— Так я ж сказал? — удивился Артур.

— Нет!

— Да, сказал. Дело было в одной-единственной шутке.

— Охренеть… В какой?

— Этого я не скажу.

Мы хором затянули «у-у-у», как люди в кинотеатре, разочарованные финалом фильма.

— Ладно-ладно, замолчите только… — замахал руками Артур, улыбаясь. — Моя супруга как-то, э-э-э… в самый неподходящий момент сказала мне… То есть мы были как бы в процессе…

— Вы трахались, Артур. Говори прямо, — снова влез Виктор.

— Трахаются псины дворовые, а мы занимаемся любовью, господи помилуй! И не перебивай меня.

— Всё-всё, молчу. Так что она ляпнула?

— Она, э-э-э, ждала, когда я того… И от скуки начала болтать со мной… Сказала, что глупо устроено мужское тело. С возрастом оно должно быстрее кончать, потому что мало времени остаётся до смерти, а не наоборот, тянуть и тянуть резину. Как оказалось, жена так пошутила. Но мне было не смешно.

— Тонкая сатира. И что, из-за этого у тебя висяк? — съязвил Сашка.

— У меня не висяк. Всё отлично работало и тогда, и сейчас, слава бо… — Артур осёкся, видимо посчитав, что в этот момент упоминать Бога как-то кощунственно. — Просто в голову засела её, э-э-э, тонкая сатира. И обидно было, что уж греха таить, ещё и эта мысль про близость смерти… Всё смешалось в голове, я и не заметил, как к жене перестало тянуть.

— И как вы сейчас? — спросил я.

Они вместе. Не разрушили то, что у них было, в отличие от нас.

— Тьфу-тьфу-тьфу, всё в порядке, — смущённо, но очень довольно кивнул Артур.

— Трах… Занимаются любовью как кролики! — предположил, хоть и с утверждающей интонацией, Виктор.

— Смотри, не затаи обиду на жену за то, сколько денег и времени пришлось заплатить за эту шутку, а то ещё что-нибудь перестанет работать, — беззлобно пошутил Сашка.

— Это верно, — Артур согласился, — таить обиду вообще грешно.

А ещё грешно бездействие.

Теперь я как никогда остро ощутил, какую плату за него мне пришлось отдать. Ведь если винить себя за шутку, которую даже толком и не помню, глупо и надуманно — вряд ли она сыграла какую-то важную роль, — то не винить себя за бездействие очень сложно. Были же все причины начать действовать, а не откладывать в долгий ящик! Психолог на самом деле мог помочь Лиде понять себя — до рокового побега…

— Вадим, ты с нами? — Виктор дружески похлопал меня по плечу.

— Да… задумался просто.

— О чём?

— М-м-м… Что мы не выпили за Артура и его прекрасную супругу!

Встреча получилась какой-то особенно тёплой. Давно таких не было.

В тот вечер даже Виктор не язвил над семейными ценностями Артура, и как-то чувствовалось, что и его цинизм на время испарился при виде довольного лица друга.

Разъехались мы глубокой ночью, потому что прерывать встречи, наполненные радостью за близкого человека, тоже грешно.

123

Вадим

В конце апреля я наконец слетал вместе с Воронцовым и Переваловым в Дубай. Точнее, в ОАЭ, потому что объекты, над которыми они работали, были и в Абу-Даби, и в каком-то ещё менее известном массовому туристу городке.

Мозги мои за время этой поездки расплавились и из-за жары, и из-за обилия информации, которую надо было переработать. Я даже пожалел, что не взял с собой кого-нибудь в помощь. Например, Виолетту. Всё-таки две головы лучше, чем одна.

Аришка со мной поехать не захотела — осталась с Лидой. В дальнейшем выяснилось, что это было даже к лучшему — я бы всё равно не смог уделить дочке время.

Раньше я уже бывал в этих краях в качестве туриста, но во время рабочего визита всё воспринималось иначе. Мозг постоянно всё анализировал, оценивал, выискивал какие-то ходы и идеи для будущих проектов. Не то чтобы я планировал успеть отдохнуть за три дня командировки, но и что вымотаюсь так сильно, как в итоге получилось, тоже не ожидал.

Да, командировка удалась, «первый блин» реального взаимодействия с новыми партнёрами оказался совсем не комом, а вполне поджаристым, с россыпью ажурных дырочек и хрустящими краями, ещё и маслом сверху смазанный.

Правда, отдыха после него захотелось сильнее, чем за прошлые четыре месяца работы. Благо на носу были майские праздники, на которые я возлагал большие надежды.

Помимо отдыха, надо было и дела закрывать, если не рабочего характера, то хотя бы личного — отношения с Лерой продолжали развиваться, несмотря на некоторые шероховатости… В общем, я решил заняться наведением мостов между моей дочкой и… Нет, новой семьёй я пока никого не готов был называть, какие бы ни были между нами тёплые отношения. Но связь между Ариной и Лерой надо было налаживать, желательно чтобы и с Маратом у дочки было всё более-менее в порядке.

Аришка вроде бы стала меньше дуться на меня — значит, какое-никакое, но принятие ситуации у неё произошло, — и я решил ещё раз попробовать организовать общую встречу.

Пора бы!

Времени прошло достаточно, да и неудобно вот так жить: как на две семьи. Распределять время, да и логистику организовывать, чтобы видеться и с Лерой и Маратом, и с Ариной. Мотаться между своей квартирой и домом Леры, возить дочку в школу и на танцы, иногда подвозить Леру с Маратом на занятия по робототехнике, проводить время с ними по очереди, возить Арину к маме, а между всем этим ещё и продолжать ездить из дома на работу и обратно.

Как подумаю обо всём этом — так сразу хочется заставить Аришку принять мою новую спутницу без вопросов и пререканий. Но нельзя. Как с этической стороны, так и с практической — это невозможная задача. Сердцу не прикажешь, в конце концов.

Но если заставить Арину принять Леру невозможно, то кто сказал, что нельзя изменить её отношение постепенно, шаг за шагом?

Вопрос риторический. Конечно же можно! И с первым, то есть уже со вторым шагом я не хотел больше ждать.

В итоге придумал хитрый, как я думал, план с якобы случайной встречей в парке.

Откладывать больше незачем, 1-го мая и проверну эту затею. Поеду с Ариной гулять, а там откуда ни возьмись — «вот это невероятное совпадение», то есть моя прекрасная Лера с сыном. Ну, дочка, деваться некуда — «будем вместе гулять». Так я это себе представлял…

И когда я превратился в наивного дурня, считающего себя способным понимать и предсказывать поведение дочери?

124

Лида

Накануне 1-го мая мне позвонила Аришка, сказала, что они с папой собираются пойти в парк аттракционов — кататься и лопать мороженое, — и попросила меня тоже прийти.

— Я с тобой хочу погулять, — вздохнула она в трубку, и мне тут же представились глазки котика из «Шрека». — Приходи, ладно?

— Спроси у папы разрешения. Будет как-то нехорошо, если я просто возьму и явлюсь на вашу прогулку вдвоём.

— Да вряд ли мы там будем вдвоём! — съязвила Аришка с недетской интонацией. — Я прям по лицу папиному вижу — опять хочет меня с этой своей свести. Бесит! Как будто я мешаю ему с ней встречаться. Ни слова же не говорю! И всё ради тебя, мам! А он опять её мне тащит. У-у-у!

Я сглотнула и поморщилась, пережидая невнятную боль в груди.

Я понимала их обоих — и Вадима, который изо всех сил старался наладить свою личную жизнь, при этом логично желая хороших отношений между важными для него женщинами, и Аришку, которая не хотела ни с кем знакомиться. Она смирилась — ну, почти — с тем, что папа ходит на свидания и тратит время не только на неё, но и на Леру, однако принять желание Вадима вовлечь во всё это ещё и себя не могла.

И я знала совершенно точно, что, как только Вадим начнёт более активное поползновение в сторону Леры, Аришка сразу переедет ко мне. Даже если я на этот момент буду жить уже не в съёмной квартире, а в грязном подвале многоквартирного дома.

— Ариш, ну ты представь, как это будет выглядеть…

— Нормально будет выглядеть. Ты — моя мама, я могу гулять с тобой, когда захочу. И если папа приглашает эту… Пусть с ней и гуляет! А мы с тобой уйдём.

Видимо, в этом и состоял дочкин коварный план-демонстрация — показать папе, что, если он будет приводить на их встречи Леру, Аришка перебежит от него ко мне. План, прямо скажем, так себе — смахивал на шантаж.