Если завтра случится

Глава 11

Восемь лет назад

Тёплый майский ветерок приятно щекочет щёки девчушки, одетой в строгую школьную форму. Лёгкая белоснежная блузка с рукавами-фонариками. Чёрный приталенный сарафан с вытачками. Гольфы и лакированные туфельки.

Качели взмывают в небо и, возвращаясь, с характерным скрипом опускаются к земле.

Вверх — вниз.

Вверх — вниз.

Она запрокидывает голову назад и, широко распахнув глаза, улыбается во весь рот, наблюдая за тем, как сменяется картинка.

Вот перед ней зелёная листва, согретая жарким солнышком. Вот синева небосклона, на котором сегодня нет ни единого облачка. А вот прямо из ниоткуда появляется потрясающей красоты бабочка. Пёстрая, диковинная. И такая грациозная!

Девчушка шаркает ножкой, чтобы притормозить. Заворожённо глядя на подрагивающие крылышки, расписанные замысловатым узором, привстаёт с качелей и протягивает вперёд руку. Не дыша, с замиранием сердца ожидая, когда маленькая красавица соизволит опуститься на раскрытую ладонь.

Однако этого не происходит. Резко сменив курс и упорхнув в сторонку, бабочка летит дальше по своим бабочкиным делам.

Настя бросает качели и спешит догнать свою новую знакомую. Та уже присела на центр цветка и забавно шевелит усиками.

— Какая ты смешная! — внимательно рассматривает насекомое под разными углами. В какой-то момент наклоняется слишком близко, тем самым спугнув заинтересовавший её объект. — Стой! Куда же ты!

Бежит, не замечая ничего вокруг. Замедляется. Ускоряется. Снова замедляется, притаившись, а потом резво скачет по траве зигзагом. Только бы не отстать!

Увлечённая своим занятием, не сразу понимает, что оказалась у пруда. А значит, на приличном расстоянии от дома. Ни родители, ни Вера не разрешают заходить так далеко. Почему? Насте было непонятно. Ведь вся эта огромная территория огорожена высоченным забором и принадлежит им, Зарецким.

— Куда делась?

Девочка крутит головой, но отыскать бабочку не выходит. Хитрая прелестница спряталась от назойливого ребёнка, присев на стебелёк пышного цветущего растения.

Горько вздохнув, юный энтомолог уже было надумал возвращаться к коттеджу, чтобы не отругали, но на глаза внезапно попадается мальчишка, сидящий у воды.

Анастасия решительно меняет траекторию. Ведь где это видано? Чтобы дети, да у них на участке! Гостей в родительском доме не бывает. Никогда.

Подкравшись со спины, некоторое время разглядывает незнакомца. Он одет как оборванец. Дырявые джинсы закатаны на щиколотках. Мятая чёрная футболка, на задней стороне которой изображена салатовая змеюка с высунутым раздвоенным языком. Кепка набекрень. Сидит бросает камешки в пруд, и те, к изумлению Насти, скачут по водной глади словно лягушки.

Забегая вперёд, стоит сказать, что знакомство этих двоих закончится ссорой. Однако вскоре, под влиянием определённых обстоятельств, ситуация кардинально изменится.

Настя

Выходные, проведённые с папой, были просто потрясающими! В субботу мы посетили мой любимый дельфинарий и посмотрели новое шоу-представление с касатками. После этого мы отправились в парк развлечений «Дримтаун», где я вдоволь покаталась на аттракционах, разрешённых мне по возрасту.

Думаю, будь в парке другие дети, было бы ещё веселее. Но других ребят в тот день туда не пускали. Папа сказал, что это небезопасно и рисковать нельзя. Не знаю, почему он так считает. Предполагаю, что это как-то связано с его работой. Ну да ладно, в любом случае, сидя с ним в ладье, опасно раскачивающейся взад-вперёд, я чувствовала себя самым счастливым человеком на планете Земля. Это ж такая невиданная редкость — заполучить папочку на целые два дня!

Кстати, про второй день… В воскресенье у нас был картинг, кино и пиццерия. На этот раз и мама сидела рядышком. Карусели она не переносит. (У неё кружится от них голова.) А вот посмотреть с нами семейную комедию мама согласилась. И, о чудо, они с папой почти не ругались, хотя ругаются постоянно. Прям часто-часто.

— Grand plie! — командует Майя Кайратовна, коршуном возвышаясь надо мной. — Держи осанку, Анастасия! Живот втянуть! Да, вот так!

Старательно приседаю, неукоснительно выполняя наставления педагога.

— Battement tendu!

Так называется скользящее движение стопой в положение ноги на носок вперед, в сторону, назад с возвращением в исходную позицию.

— Не забывай про руки! Пальцы, Анастасия! Подбородок выше! Ножка пошла вперёд! В сторону! Назад! В сторону! Чище! Концентрируйся! Держи контроль!

Держу…

Экзерсис у станка продолжается ещё минут тридцать, затем я выхожу на середину зала и начинаю выполнять упражнения уже там. Всё также под руководством Фатеевой.

Балетом я занимаюсь с пяти лет. Раньше ходила в местную студию трижды в неделю, а теперь Майя Кайратовна и Филипп Романович по очереди приезжают к нам. Почти каждый день.

Этим летом я поступаю в хореографическое училище. Десять лет — оптимальный для поступления возраст. С физическими данными у меня всё хорошо: длинные руки-ноги, тонкая шея, узкие плечи, прямые ноги, выгнутая стопа с высоким подъёмом. Я худая и гибкая. У меня нет проблем с музыкой и ритмом. Именно эти слова говорила Майя Кайратовна моим родителям месяц назад. Так что меня должны взять в училище. Я этого очень-очень хочу. Мечтаю однажды стать примой Большого Театра. Не меньше! Но для того, чтобы моё желание исполнилось, нужно долго и усердно трудиться. Много-много лет…

Через панорамное окно замечаю во дворе машину, на которой обычно привозят папу. Быстро вытираю взмокший лоб мягким, махровым полотенцем и, не переодеваясь, босиком выбегаю на улицу. Кузнечиком пересекаю залитый вечерним солнцем газон. Вскрикнув от сработавшего фонтанчика, неожиданно брызнувшего в меня струёй воды, отпрыгиваю в сторону и уже мокрая продолжаю движение до открытой веранды. Однако там, к сожалению, никого из своих не застаю. Лишь приборы для ужина на столе разложены.

Собираюсь поискать папу в другой части дома, но слышу чьи-то голоса. Они вроде как доносятся из кухни.

Направляюсь туда. Правда стоит мне там очутиться, вынужденно притормаживаю, широко распахнув от удивления глаза.

— Перестаньте! Вы меня отвлекаете! — возмущается моя нянечка Вера, пока тот, кого я ищу, стискивает её в крепких объятиях.

— Решила поиграть в недотрогу, Вер?

— Сейчас Галина вернётся с овощами. Ну прекратите же! — шикает девушка.

Я бы подумала, что она против вот этого вот всего, если бы внезапно не услышала это…

— Эдик, умоляю, пожалуйста, не здесь. Позже. Ночью.

Эдик.

Позже.

Ночью.

Он целует её в шею. Я ощущаю подкатившую к горлу тошноту и отступаю назад до тех пор, пока по неосторожности не впечатываюсь в ту часть двери, что не распахнута настежь.

— Настенька, осторожнее, — восклицает Галя, наша повариха.

— Настя!

А это уже суровый баритон отца. Он что-то кричит мне вслед, но я не слушаю. Несусь со всех ног прочь, не разбирая дороги.

Предатель-предатель-предатель.

Крутится в голове.

Пока мама гостит у бабушки в Екатеринбурге, он…

Он и Вера. Фу! Мой маленький мир стремительно рушится!

Я так любила её до этой самой минуты! Она казалась мне клёвой. Молодая, остроумная, в меру строгая, весёлая и озорная. А еще красивая. Наверное, поэтому папа … с ней.

И что будет дальше?

Мама и папа разведутся?

Будут жить отдельно друг от друга?

Эти мысли мне не нравятся. Не нравятся!

Сколько бегу, не знаю. Запыхавшись, оседаю на траву и складываюсь пополам. Реву. Так обидно мне за маму вдруг становится. Так больно!

Зачем он так? Мама же у нас тоже красивая. Ничем не хуже этой Веры!

Кто-то рычит.

Всхлипнув, поднимаю голову.

Не померещилось.

В нескольких метрах от меня огромный пёс. Наш ротвейлер Шерхан. Гремя оборванной цепью, он крадётся по направлению ко мне, и становится по-настоящему страшно, ведь эта собака всегда сидела на привязи из-за того, что была чрезмерно агрессивна. К домашним в том числе. Помню, папа даже хотел отдать нашего дворового питомца. После того, как он укусил нашего садовника.

Ёлки-палки…

— Ше… Шерхан, это я, Настя, — делаю шаг назад, но пёс громко гавкает, и я замираю, запнувшись о ветку.

Что делать? Что же делать?!

Запаниковав, начинаю чаще дышать.

— Шерхан, хороооший мальчик, — лепечу, нервно сглатывая. — Хороший, да?

— Ой, что-то сомневаюсь, — раздаётся слева от меня.

— Даня!

Вот уж не ожидала, что так сильно обрадуюсь, когда вновь увижу мальчишку-грубияна в рваных джинсовых штанах.

— Привет, — здороваюсь невпопад.

— Я отвлеку его, а ты полезай на дерево. Поняла меня? — что-то медленно поднимает с земли. — Поняла или нет?

— Поняла, — осторожно киваю.

Ротвейлер, скалясь, неотрывно наблюдает за нами. Явно что-то заподозрив.

— А ты как же? — спрашиваю обеспокоенно.

— Я справлюсь. Дерево в двух шагах от тебя. Там удобный уступ. Ты готова?

— Угу.

— Три. Два, — считает он. — Один. Давай!

Не успеваю и моргнуть, как в Шерхана что-то летит, и тот, сорвавшись с места, с грозным рыком устремляется за мальчишкой, юркнувшим за кусты.

Забираюсь по стволу дерева так быстро, как умею. Оказавшись наверху, с ужасом всматриваюсь вдаль. Сердце колотится. Кровь шумит и грохочет в ушах. Трясусь, цепляясь пальцами за шершавую ветку.

— Ай-яй-яй!

Далеко убежать моему спасителю не удаётся. Я вижу, как пёс нападает на него со спины и сбивает с ног.

— Помогите! — истошно кричу во всё горло. — Помогите!

Он кусает его. Кусает! Загрызёт ведь, чудище!

— Пожалуйста, помогите! Кто-нибудь! Помогите!

Плачу. Впервые за десять лет своей жизни ощущая такую тревогу за другого человека, что становится нечем дышать…

— Настя! — взволнованно кричит папа.

— Я здесь, — отзываюсь и машу рукой, чтобы он меня заприметил.

— Почему ты на дереве?

— Шерхан сорвался с цепи. Они там! — указываю пальцем вперёд. — Там Даня! Из-за меня! Помоги ему! Пожалуйста, помоги!

Сейчас обида уходит на второй план. Она уступает место жуткой тревоге.

Папа спешит на помощь. Да и сама я не могу долго наблюдать за происходящим со стороны. Особенно, когда внезапно раздаётся выстрел.

Вздрогнув, застываю лишь на секунду. Затем, встрепенувшись, слезаю по стволу дерева вниз и бегу к месту происшествия.

Не знаю, что поражает меня больше… то, что отец выстрелил в Шерхана (у него, оказывается, есть пистолет?) или то, что мальчишка, истекающий кровью, кричит «зачем вы это сделали, так нельзя!».

А тем временем события развиваются очень быстро. Рядом с нами появляется Вера и папин водитель. Взрослые о чём-то спорят, а пострадавший из-за меня Данька просит спасти скулящую собаку.

Собаку, которая безжалостно его покусала…

Рана от укуса выглядит серьёзно. Стараюсь не смотреть, но глаза всё равно это делают. А ещё запоминают, ведь никто и никогда вот так храбро меня не спасал…

— Есть будешь?

Молчу.

— А сок хочешь? — предлагает настырная Вера-стерва.

Отныне буду звать её только так!

— Твой любимый, вишнёвый. Хочешь?

— Нет. Хочу, чтобы ты навсегда ушла из моего дома! — смотрю на большие часы, висящие на стене. Наши давно уехали в город, а новостей от них никаких.

— Насть…

— Отстань от меня! — кричу, демонстративно отворачиваясь.

— Не бузи. Давай поговорим, — она садится напротив, но я старательно рассматриваю замысловатые узоры на скатерти, нарочно не обращая на неё внимания.

— Эй…

— Не буду я с тобой разговаривать!

— Послушай… — пытается взять меня за руку, но я резко выдёргиваю свою ладонь из её.

— Я всё видела! — сообщаю, поднимая на неё взгляд, полный обиды и разочарования. Я ведь считала её своим другом!

— И что же ты видела, зай? — улыбается.

Не нравится мне эта фальшивая улыбка.

— Всё видела!

— Всё… — хмыкает, постукивая ногтем по столу.

— Я расскажу маме!

Она удивлённо приподнимает бровь.

— Глупая девчонка! — тон резко меняется. — Хочешь её расстроить?

— Я расскажу! — повторяю угрожающе. — И ты вылетишь отсюда как пробка от шампанского!

Эту фразу я случайно услышала от папы. В тот момент он собирался уволить нашего садовника Григория. Потому что какие-то дорогущие ели, привезённые из Канады, никак не желали приживаться у нас во дворе.

— Никто не поверит тебе, дорогуша, — Вера-стерва наливает себе мой сок. — Ты всегда отличалась дюже богатой фантазией. Всем это хорошо известно.

— Мама мне поверит!

— Нет.

— Она поверит! — спорю, повышая голос.

— Ты не станешь говорить ей, — хватает меня за предплечье.

— Это почему?

Терплю, хотя мне очень-очень больно.

— Если скажешь, я отравлю твою лошадь, — произносит она, наклонившись ближе ко мне. — Придёшь в конюшню, а там — мёртвый Снежок.

— Прекрати!

— А лучше полумёртвый. Будет лежать, биться в судорогах и мучиться.

— Ты… Ты — ужасный человек, Вера! — вскочив из-за стола, вновь убегаю из дома под аккомпанемент её звонкого смеха.

Вот же змеюка! Она же не сделает этого? Не сделает, да?

Усевшись на дворовые качели, продолжаю смиренно ждать. Сколько проходит минут до того, как открываются ворота, понятия не имею. Папин автомобиль въезжает на территорию, когда громыхают небеса и начинается дождь.

Спрыгнув с сидушки, направляюсь к нему.

— Как ты? — обращаюсь к мальчишке, выбирающемуся из машины.

— Нормально, — пожимает тот плечом.

— Шили? — виновато кошусь на забинтованную руку.

— Ага.

— Наверное, было больно…

— Нет, — отзывается он.

Врунишка. Храбрится. Это точно было больно.

— Все в дом, — строго командует отец, недовольно морщась. Падающие с неба капли дождя его раздражают, но и от распахнутого зонта, предложенного водителем, он отказывается. — Галя подавайте ужин! — снимая пиджак, распоряжается коротко.

Она кивает и удаляется на кухню.

— Прошу за стол.

— Эдуард Сергеевич, мы, пожалуй, пойдём, — пытается отказаться Данин папа.

— Пойдёте, но только после того, как разделите с нами ужин. Должен же я, в конце-концов, поблагодарить твоего бесстрашного отпрыска. Присаживайся! — хлопает мужчину по плечу.

— Бать… — сын с отцом переглядываются.

— Эдуард Сергеевич, — вздыхает мужчина, — позвольте спросить, что с собакой? Парень переживает.

— Нашёл за кого переживать, Данила, — качает головой хозяин дома. — Эту чёртову зверюгу давно пора отправить на тот свет.

— Вы убийца? — ощетинивается мальчишка.

— Убийца? Ну что ты… Нет конечно. Пёс оклемается, но сюда больше не вернётся, — добавляет сухо.

— И как мы узнаем, что вы не обманываете?

Наступаю Дане на ногу.

С ума он, что ль, сошёл, так с ним разговаривать?

— А интересный у тебя парнишка, — улыбается отец, глядя на своего водителя.

— Извините его. Что на уме, то и на языке.

— Да ну к чему извинения? — отмахивается, вдыхая аромат принесённого Галей супа. — Всё нормально. Резонный вопрос. Пришлю видеоотчёт, — подмигивает Дане. — А сейчас давайте наконец пожрём.

Ух, мама бы ему устроила за это «пожрём».

Скисаю. Ещё и Вера глаза мозолит. Уселась на мамино место! Зараза!

После ужина нам с Даней разрешают немного погулять, и я решаю показать ему мамину гордость — большую оранжерею, созданную её руками. Люблю это место: высокие стеклянные потолки, светлое и утопающее в зелени пространство. Красота!

— Бугенвиллея. Дабл рэд и Калифорния Голд. А здесь — Рододедроны, — указываю на крупные цветы этого растения. — Папоротники.

— Эти я знаю, — бурчит он.

— Левый ряд — розы. Их очень много, разных. Дальше справа — привереда-Эвкалипт. Он быстро растёт, но чего-то давно не цветёт.

— А это что? — дотрагивается до крупного колосовидного соцветия алого цвета.

— Наш тропический гость. Гусмания.

— Там в углу мандарины?

— Кумкват. Можно попробовать. Хочешь? — в несколько шагов добираюсь до нужного горшка и, сорвав фрукт, протягиваю его мальчишке.

— Не уверен, что хочу.

— Попробуй.

Последовав моему совету, принимает плод и чистит кожуру.

— Пошли гибискус покажу.

— Кого?

— Не кого, а что. Гибискус. За фикусами стоит в левом крыле.

— А это что, лимоны?

— Лимонное дерево, да. Это — Драцены.

— Ты их все по названиям знаешь? — идёт за мной, периодически осматриваясь без особого интереса.

Заскучал, похоже.

— Да, все знаю. Ой, стоп! — резко останавливаюсь и поворачиваюсь, врезаясь Дане в грудь. — Прости.

— И чего встала? — сосредоточенно рассматривает моё лицо. Я делаю тоже самое и чувствую, как начинают пылать щёки.

— Есть одно растение, которое тебе точно понравится. Оно особенное.

— Ну давай, показывай.

— Показываю.

Рада возможности отвернуться. Потому что как-то странно ощущаю себя, когда Даня вот так близко. Мне и страшно вроде, и волнительно. Чушь какая-то!

— Та-дам! — притормаживаю у стойки. — Знакомьтесь. Венерина мухоловка. Она ловит своих жертв с помощью специализированного ловчего аппарата. Насекомое присаживается, и хоп! — изображаю руками этот процесс.

— Такое… необычное, — Даня внимательно разглядывает пёстрое хищное растение. Вид у того, и правда, оригинальный.

— Удалось удивить? — спрашиваю, улыбаясь.

— Растением-убийцей? Да, — отходит на шаг назад. — А вообще, красиво тут. Моя мама тоже любит цветы и огород. Вечно на даче в земле ковыряемся, — раскачивается с пятки на носок, убрав здоровую руку в карман.

— Помогаешь, молодец.

— Да я больше съедаю, — смеётся он. — Клубнику там всякую, малину, крыжовник.

— Ягоды любишь?

— Ага.

И я тоже.

— Слушай, Настя, а ты че ревела-то в лесу? — становится серьёзным, да и моё настроение тут же портится.

Присаживаюсь на лавку у декоративного фонтана, установленного в центре оранжереи.

— Обидел, что ль, кто-то?

Вздыхаю. Долго-долго исследую коленки, выглядывающие из-под лёгкого ситцевого платья, в которое успела переодеться.

Не подумайте, не наряжалась. Просто… Просто надела и всё.

— Ты умеешь хранить секреты, Даня? — произношу тихо, поднимая голову.

Только сейчас понимаю, что подружек, таких чтоб настоящих, у меня нет. А значит, и поделиться не с кем…

— Умею, но не особо это люблю. Чужие секреты — дело такое…

— Угу.

— Что случилось? — садится рядом.

— Ужас случился, — лепечу я дрожащим голосом. — Поклянись, что никому не расскажешь. Даже своему отцу.

— Не расскажу. Клянусь.

— Точно?

— Ну хочешь, палец засуну в ту мухоловку? Пустим кровь. Типа клятва на крови.

— Не хочу, — испуганно кошусь на него. — Крови на сегодня достаточно. Ты итак уже из-за меня пострадал. Обещания хватит.

— Тогда выкладывай, Тереза. Я могила, — выдувает огромный пузырь и лопает.

— Хорошо, — расправляю плечи.

Там, у фонтана, периодически срываясь в слёзы, я и выдала почти незнакомому мальчику новость про Веру и папу…