Это девочка косяк

Пятнадцатая глава

Элеонора

— Ты мне нравишься, бандитка. — слышу, как парень сзади шмыгает замёрзшим носом.

Шорты из моих рук падают на пол, а я замираю, боясь пошевелиться.

Почему так неожиданно. Я знаю, что нравлюсь. Ты сказал один раз, зачем ещё-то?

Лекс взглядом прожигает мой затылок. Дрожащими руками комкаю футболку спереди и понимаю, стоя к Феликсу спиной. Ткань мокрая из-за тех пары минут, что я прижималась к парню и его мокрой кофте. Тогда меня это не сильно волновало. Меня вообще ничего не волновало тогда.

Я думала что тот чмок в губы был непристойностью? Как же я ошибалась. Вот этот поцелуй был ей. Он буквально облизал мой рот! Даже от одних воспоминаний хочется закрыть лицо руками.

— Ты будешь говорить это каждый раз после того, как мы будем целоваться? — наконец наклоняюсь на шортами и поднимаю их с пола, поворачиваясь к Лексу лицом. И тут же подвисаю, открыто пялясь на его пресс. Такой идеальный. Твёрдый с шестью кубиками, а я успела его уже полностью общупать.

К сожалению, мужских носков в доме нет, как и тапочек. Так что походит по дому босиком. Остаётся надеяться, что у него железный иммунитет и Феликс не простынет от ливня. Неизвестно ещё сколько он под подъездом стоял весь промокший.

— А ты против?

Не очень вежливо швыряю в него шорты и выгоняю в ванную, потому что полуголого Феликса моё сердце долго не выдерживает. Я слишком часто стала видеть его таким в последнее время.

Вспоминаю о валяющейся в прихожей мокрой куртке и насквозь мокрых кроссовках парня, поэтому бреду туда. Обувь ставлю под батарею, а куртку аккуратно вешаю на дверь в мою комнату, надеясь, что она высохнет хотя бы через пару часов. Направляюсь на кухню, что бы заварить нам чаю, потому что до появления Фелиска я спала у себя и толком с вечера так ничего и не поела. Нужно будет заказать доставку.

Пока разливаю кипячёную воду по стаканам улавливаю движение в дверном проёме. Феликс легонько тянут за волосы назад, заставляя обернуться посмотреть на него, уже одетого. Даже не знаю, в каком виде он мне нравится больше.

— Я не люблю чёрный чай.

Оборачиваюсь на две полные и уже заваренные кружки с чёрным чаем.

— Ладно, налью зелёный.

— У вас есть магазины поблизости? — Лек отодвигает стул со скипом, заставляя меня поморщиться от неприятного звука.

— Тебе зачем?

— Мои сигареты промокли. Да и зажигалка тоже.

Ставлю перед ним горячую чашку, а сама усаживаюсь на против. Еле нашла в доме сахар, после моего отъезда запасы сладкого здесь никто не пополнял.

Раньше этим занималась мама. Помню, как постоянно жаловалась, что в доме вечно нет сладкого и фруктов, а я ведь растущий организм. Она говорила, что я только это и ем, нормальной едой не питаюсь, вот оно и вечно заканчивается. А ещё жаловалась на невкусный и жирный суп, который я никогда не ела, даже если она его варила. Всегда говорила, что у бабушки вкуснее и сбегала к ней по выходным.

— Бандитка… Нора, всё в порядке?

Почувствовала как по щеке скатилась слеза и тут же подтёрла её рукой.

— Возможно, где-нибудь завалялись мамины. Пойду, посмотрю.

Подскочила из-за стола, потому что мне вновь захотелось пореветь, как впервые дни после её смерти. Так пусто. Как вспоминаю, что могла бы сделать, но не сделала, чувствую вину. Неужели так теперь будет всегда? Я даже не смогу вернуться в нашу квартиру без ощущения пустоты.

Добегаю до обувницы в прихожей и начинаю копошиться в верхнем ящике, куда мы обычно складывалось ключи, пакеты, бахилы и прочие безделушки. Она любила хранить здесь свои сигареты и зажигалки.

— Если такие подойдут, — вхожу обратно на кухню с открытой пачкой, в которой остались две-три сигаретки и жёлтой зажигалкой, купленной вместе с мамой.

— Да, спасибо.

По дерганным движениями Лекса понимаю, что в самолёте ему пришлось тяжело. Видела от силы два раза, когда он курил при мне.

Видимо уже успев осмотреть в квартире, Феликс уверенными шагами движется в сторону моей бывшей комнаты и от туда выходит на лоджию. Я подхватываю горячую чашку чая и следую за ним, потому что оставаться сейчас одной в полной тишине не хочется. Ещё расплачусь.

Завтра нужно заехать к бабушке с дедушкой, если отец успел позвонить им, то они наверняка волнуются.

Войдя в открытую дверь, которую парень не потрудился за собой прикрыть и пустил в квартиру холодок, застаю Феликса, подвиснувшегося на окне и свесившего половину своего туловища вниз. То ли воздухом он надышаться не мог, то ли сопли высмаркивал. Вероятнее конечно первое, но озвучить не помешало бы второе, а то как-то слишком он раслабленно выглядит.

Хе-хе.

— Красиво тут у вас. — слышу щелчок зажигалки и смотрю на то, как медленно загорается кончик сигареты, — Как-то тихо-мирно, никто не торопиться… умиротворённо, вот.

— Да уж, это тебе не Московская суета и постоянное движение. Когда только переехала, скучала по этому.

Скучала по вечерним прогулка с мамой, когда почти никого нет на улице и мы вместе идём, напевая песенки. Мама была на удивление свободным человеком, не ставившем себе никаких ограничений. Хотя и целый у неё особых не было никогда. Она всегда говорила мне, что я — это всё, что ей нужно для счастья. А я никогда не могла понять, неужели ей не хотелось большего? Больше денег, любви, возможностей? Не понимала, как человек может ни к чему не стремиться. До сих пор не понимаю, если честно.

В какие-то моменты она казалось самой счастливой, а в какие-то выглядела так, будто её ненавидит весь мир и всё это грузом давит на её плечи. Я всегда хотела спросить у неё, счастлива ли она? Но так и не сделала этого. Надеюсь, что была.

— Как только въехал в город, сразу почувствовал смену атмосферы. И площадь у вас тут какая-то красивая есть. Цветов ещё много, хотя вроде уже ближе к земе.

Несмеша оглядываю всего Феликса, чуть дольше задерживаю взгляд на его губах, пухлость которых спала после поцелуя, и зажатой между ними причине противного запаха. Никогда не любила что бы то ни было, содержащее никотин.

Бабушка насмешливо называла меня ЗОЖницей, так как сама в детстве баловалась подобной дрянью. А я ведь так ни разу и не попробовала курить.

— Хочешь прогуляемся, когда дождь кончится? — смелость во что ли проснулась, раз совместное времяпровождение ему предлагаю. А может просто сбежать от сюда хочу. Сама себя не понимаю.

— У нас будет первое свидание?

— На свидания ходят парочки. — несмешливо выдаю я, поворачивая голову на соседнее здание, всматриваясь в окно в разноцветным сиянием.

— А мы разве не встречаемся.

Феликс разворачивается к окну спиной и прижимается к стеклу позвоночником, открыто смотря в моё лицо и зажимая сгорающую сигаретку между пальцев. Выпускает противный дым прямо внутрь квартиры, спасибо хоть не мне в лицо.

Морщусь от неприятного запаха и злостно зыркаю на парня, лицо которого остаётся невозмутимым.

— Вот это новости, и с каких пор?

— Я думал целуются тоже только парочки.

Дурак.

Я опять покраснела.

Да что же такое! Когда я перестану смещаться при слове «поцелуй»?

— Или ты, бандитка, из тех кто «помотросил и бросил»? — Лекс делает страдальческое лицо, как-будто это его задевает и именно он тут жертва, — Я был о тебе лучшего мнения.

— Иди к чёрту! — со злости пинаю его ногу, а ему хоть бы хны.

Феликс начинается громко смеяться, словно мой пинок вызвал у него щекотку и ни капли боли. Как над хорошем анекдотом. Вот только я сейчас не сказала не сделала ничего смешного.

Шатен тушить недокуренную сигарету о пепельницу, которую ещё со времени смерти мамы стояла на своём законом месте — подоконнике на лоджии, и шагает ко мне, резко обхватывая руками и заковывая в свои объятия.

Чувствую, как пристраивает свою голову на мою макушку.

— Отпусти, вонючка. От тебя несёт! — пытаюсь оторвать его от себя, хватая сзади за футболку и потянув назад. Но Лекс хуже камня, с места не сдвинуть.

— Нора, давай встречаться?

Замираю на месте, прикрывая нижнюю губу. Руки остаются на спине парня, переставая ему сопротивляться.

— Ты знаешь, что ломаешь все мои принципы?

— Это значит да?

Киваю ему в грудь головой, вдыхая его запах, вперемешку с запахом порошка, которым я обычно пользовалась для стирки нашей с мамой одежды, и которым же стирала одежду приезжавшего Дэна.

Феликс, прямо как кот, начинает щекой тереться о мои волосы, переходя на нежности и сбрасывая мои колючки.