Это девочка косяк

Восемнадцатая глава

Феликс

За ужином сегодня как-то слишком напряжённо, Мария Владимировна, как я люблю иногда дразнить свою маму, и напоминать ей о её преподавательском прошлом, хоть сейчас она и ударилась с головой в индустрию красоты, открывая свои мини-салоны, не особо приносящие прибыль. Но моей маме это нравится, а мой отец спонсирует все её хотелки. К тому же, тема финансов у нас вроде как не обсуждается.

Папа откладывает столовые приборы и слегка покашливает, переглядываясь с мамой и кидая взгляд в мою сторону. Вежливо делаю вид, что не заметил того, как мама кивнула головой в сторону отца, взглядом говоря: «а самому слабо?».

Пятой точкой чувствую, что мне пора смываться от сюда, пока мне не устроили допрос. Но не успеваю я сделать и шагу, как слышу командный голос мамы.

— Феликс, сядь.

К моему несчастью, все эти пару месяцев, начиная с осенних каникул, я вёл себя, как влюблённый мальчишка и натерпелся слишком много подколов со стороны Кира. За что он конечно пару раз получал, но свой рот всё равно не затыкал. Особенно его выносило, когда я забирал Нору и сразу после школы ехал вместе с ней на свидание.

И при каждом визите родителей домой мама уж слишком подозрительно на меня смотрела, как будто всё уже знала. Что бы её сыночек, — какое ужасное прозвище, мама использует его, только когда злиться на меня, — и не рассказал ей о своих отношениях. Хотя этого никак не могло произойти, если только им не сказал кто-то из этих двух дураков. Кир бы точно не стал, так как прошлый его синяк ещё не зажил, а вот Дэн всё ещё дулся на меня за то, что я не взял его с собой в Краснодар, на побег Норы. Хотя благодаря ему он и состоялся.

Вроде как всё закончилось мирно, и бандитке даже не устроили никакого наказания, но меня вежливо выпроводили из дома, под предлогом семейного дела и так и не дав узнать что же там произошло, а Нора говорить отказывалась.

— У тебя…э-э… — отец продолжал кидать взгляды в сторону Марии Владимировны, прося о помощи, — появились новые друзья?

— Кхм!

Мама пытается остановить чай, или что она пила, текущий из её носа, после слов отца. И начинаем кашлять, давясь им. Папа тут же подскакивает к ней.

Ну что за цирк?

— Нет, папочка, у меня не появились новые друзья. Мне что, 5 лет?

— Да есть у тебя девушка или нет?!

Мама, успевшая вытереть лицо салфеткой, уже нависала надо мной.

— От куда?..

— От верблюда! Твой отец тоже щеночком за мной ходил, когда влюблённый был. Я ваши гены насквозь вижу, так что не придуривайся.

Щеночком? Я выгляжу, как щеночек?

Бросаю удивлённый взгляд в сторону отца, и он утвердительно кивает, то ли соглашаясь с тем, что он ходил, как щеночек, то ли с тем, что я выгляжу так же.

— Её зовут Нора.

Отпираться смысла всё равно нет. Чувствую, как неприятно потеют ладошки, и стараюсь даже взгляда не кидать в сторону родителей.

К счастью, меня мучают не настолько долго, на сколько я рассчитывал и отпускают с условием, что я их в скором времени познакомлю.

Удивительно, но до этого мама ни разу не проявляла такого интереса к моим отношениях, хоть их было и не так уж много.

На экране телефона высвечивается сообщение и стараюсь как можно быстрее его разблокировать, надеясь, что оно от бандитки. Ловлю себя на этой мысли. Точно веду себя, как будто прибегу к ней по первому зову.

Бандитка милые щёчки: «если меня завтра не будет в школе»

Бандитка милые щёчки: «знай»

Бандитка милые щёчки: «я умерла ночью из-за отсутствия воздуха*грустный смайлик со слезой*»

Что у неё там происходит? Денис нагрянул и решил удушить свою горячо любимую сестру подушкой?

Вы: «Ты заболела что ли?» — она не отвечает в течении пятнадцати минут, за которые я успеваю сходить в душ и закинуть свою одежду в машинку.

Постираю как-нибудь попозже.

У Норы есть привычка нюхать людей, как бы странно это звучало. А кто этим не грешил? Я тоже люблю иногда прижаться носом к её волосам, не знаю, чем она пользуется, но они обалденно пахнут.

Когда она начала больше времени проводить со мной, то стала чаще ко мне прижиматься. Потом видимо словила фишку и всегда тыкалась мне носом в грудь, однажды всё-так попавшись на обнюхивании. Она выпытала у меня название кондиционера, которым я пользуюсь и купила такой же. Некогда бы не подумал, что Нора следит за такими мелочами.

Однако даже с моим кондиционером она не перестала пахнуть по своему.

Бандитка милые щёчки: «мой нос заложен и не дышит!!!»

Эта девчонка…

Вы: «Ещё никто не умирал от насморка»

Нора отправляет мне кружочек, в котором видно только половину её лица и выразительно шмыгает носом, сощурив при этом глаза и смотря прямо в камеру. Я смеюсь в себя, вспоминая один из стикеров с котёнком, присланных бандиткой. Один в один, будь Нора котиком. Почти сразу же, после того, как я успеваю досмотреть сообщение, раздается звонок от неё.

— Виноваты ты и твоё мороженое. — обвиняюще произносит бандитка. Слышу на заднем фоне шорохи и кряхтение. Она всегда пытается вечером закутаться в одеяло, хотя в её комнате и так достаточно тепло.

Улыбка не сходит с лица, когда я представляю её в той глупой розовой пижаме с пасхальными яйцами, которые она однажды зацепила камерой, пока снимала очередной кружочек. Она утверждает, что это вовсе не пасхальные яйца, а какие-то хранители из её любимого аниме.

— Ты заставила покупать себе мороженое в декабре.

И отморозила себе все руки, а ещё часть моих пальцев, пока я держал его.

— Я хотела есть.

Можно было купить что-то горячее, но вслух я этого конечно же не произношу, потому что спорить с ней бесполезно.

— Но я правда не пойду завтра никуда слишком плохо себя чувствую.

Сразу же вспоминаю о поездке во Францию, и вылет через день. Успеет ли Нора выздороветь? Потому что я изначально не планировал туда лететь и только после уговоров бандитки согласился. Если она не летит, то и мне смысла нет.

— Лучше ложись пораньше спать, твоему организму нужен отдых.

Останавливаюсь перед зеркалом, завешенным фотографиями бандитки. Грустная, надутая, красная от смущения, с опухшими после поцелуем губами, в полный рост и со спины. Фото, где меня едва видно, только мою щёку, которую Нора целует. Она даже не заметила в моменте, как я достал телефон. Только когда доехал до дома отправил её девушке. Она не отвечала мне до утра, от смущения или просто дулась так и не призналась. И моё любимое фото, которое не видел никто, кроме нас с Норой. Всё моё лицо в розовых следах от помады, а бандитка стоит рядом с полустёртыми губами и смеётся. Это моя любимая улыбка. В который раз я думаю, как хорошо, что комната запирается на замок. Как минимум по двум причинам: никто не сможет зайти сюда в моё отсутствие и вытекающая из этого вторая, по которой мои родители не увидят этот коллаж.

— Спокойной ночи, Лекс.

— Тебе тоже.

На следующий день Нора не приходит, в течении дня редко присылает сообщения, но ей вроде как становиться лучше. Говорит, что до завтра точно оклемается и приедет в аэропорт сама. Но утром, перед отлётом никто из нас не может до неё дописать или дозвониться. Телефон Дэна вне зоны доступа, а номера её отца у меня нет.

Конечно до отлёта ещё есть пару часов, но ей нужно было уже проснуться.

Катя: «Нора до сих пор не отвечает?»

Близняшки ещё вчера в школе успели ко мне пристать, ведь уже успели распределить места в самолёте и хотели сидеть рядом с бандиткой.

Даже Артём связался со мной, потому что оказывается они вчера умудрились поиграть в по дискорду. Бесит она меня, и так болеет ещё дополнительную нагрузку себе дала. Совсем не думает. По её мнению болезнь это шутка? Если у неё подскочила температура? Я не понимаю, почему она не вызвала скорую в таком случае. Она хотя бы к врачу обратилась!

Кир-ка: «бандитка в сети, но соо не читает»

В который раз звоню Норе и она наконец поднимает трубку. Делаю глубокий вдох, но она меня перебивает.

— Мне жесть, как плохо. И кажется у меня высокая температура.

Да ей не просто плохо, она звучит как восьмидесятилетний старый старик, который курил всю свою жизнь. Голос хриплый, местами как будто пропадает и не из-за связи. И очень усталый.

— Ты одна что ли дома? — вскакиваю с кровати, ударяясь ногой о собранную для поездки сумку и громко шипя. Там даже нет ничего тяжёлого, но всё равно больно.

— Отец и Дэн в командировке, Тоня в отпуске.

— Бля, Нора, постарайся открыть дверь, я сейчас буду. — как я рад, что мы живем в одном районе.

Вы: «Мы никуда не летим, Норе плохо» — скидываю сообщение сразу пятерым людям, что бы они больше не заваливали ни меня, ни друг друга сообщениями.

Выхожу из комнату и налетаю на маму, стоящую возле моей двери с поднятым кулаком и контейнером еды в руках.

— Ты куда торопишься? И без вещей.

Слишком громко хлопаю дверью комнаты, когда она пытается заглянуть внутрь. Мама удивлённо смотрит от меня, не ожидая такой нервозности. А у меня руки уже трясутся из-за беспокойства за Нору. Ещё ведь родителям объяснять, почему я день в день отказываюсь от поездки, которая была запланирована за несколько месяцев. Мать может и поймёт, а от папы точно достанется. Долго ещё будет мне припоминать.

— Норе плохо. Мы не летим.

— Что значит «мы не летим»? Если твоей девушке плохо, то ей стоит вызвать скорую, а ты должен выезжать в аэропорт. — черт. Я не думал, что отец тоже дома, обычно в это время он в офисе.

Мне стоило вызвать скорую на адрес Норы, а потом уже ехать к ней, всё равно они едут долго. Она же не может умереть от простуды? Если это не простуда, будет очень хреново.

— Я не умею лечить людей! — игнорирую слова отца и обращаюсь к маме, хотя она тоже не доктор и навряд ли мне как-то поможет.

Я даже не знаю названия всех этих препаратов, если бы на каникулах бандитки не оказалось рядом, я бы возможно умер, потому что скорую вызывать бы я не стал. Я не люблю врачей, и болею редко. Да я даже не знаю, какую таблетку нужно пить, когда болит горло. Мои познания заканчиваются на активированном угле, который пьют при отравлении. Потому что Кир — дурак, который траванулся алкоголем на день рождении своей прошлой подружки и вместо того, что бы кому-то об этом сказать поехал ко мне.

— Я тоже? — мама отставляет контейнер на ближайшую полку, — Ей стоит вызвать скорую, но это правда не причина отменять поездку, в которую ты так долго собирался. Я могу поехать к ней, если тебе станет спокойнее.

— Да я только ради неё и должен был ехать.

Замечаю, как родители переглядываются между собой.

Слишком долго, за это время я бы уже сидел в машине.

Протискиваюсь мимо них в прихожую, но папа ловит меня за руку и силой разворачивает к себе. Вырываю запястье и пытаюсь как можно быстрее зашнуровать кроссовки.

— А твой отец себя вёл так же! — кричит из коридора мама, — Так что оставь его в покое, Сань, он по уши влюблён.

Мы с отцом краснеем одновременно. Он от воспоминаний о «вёл себя так же», а я от последней фразы. Даже не хочу знать, что у них там произошло, потому что всегда, когда они решают рассказать мне про свою молодость — это что-то из разряда сопливой мелодрамы, похуже дорам, которые смотрит Нора.

И пока мой отец замер, выскакиваю из квартиры и вызываю лифт, потому что спускаться с 20 этажа пешком слишком долго и ноги после такого будут гореть.

Когда я захожу в дом Норы, уже не чувствую себя настолько в панике, как было в квартире. По дороге мама прислала сообщение с советом, как не дать умереть любви всей своей жизни, потому что когда она болела, то моему отцу такого совета никто не прислал, и он кое-как доехал до больницы и орал там на весь мед-персонал, хотя вылечиться просто оказавшись в больнице не возможно.

Мария Владимировна (мама): «Вызови по дороге скорую, потому что ты приедешь раньше них. У них дома должна быть аптечка, дай ей нурофен, если его не окажется, то хотя бы парацетамол. Дай ей тёплой воды или чая с мёдом, если найдешь. Но горячее не давай. Найди какой-нибудь тазик и налей туда прохладной воды, возьми полотенце, намочи его и положи ей на лоб. Периодически споласкивай в тазике.»

Мария Владимировна (мама): «Надеюсь ты не добьёшь её и мы всё-таки успеем познакомиться, за отца не переживай *подмигивающий смайлик*»

Бандитка валялась на диване в гостинной, завернувшись в плед. По-моему она была в какой-то полудрёме.

— Нора.

Она издала не членораздельное мычание и подняла на меня голову.

Поднимаю её на руки и поднимаюсь в её комнату, надеясь что скорая приедет как модно быстрее. Даже не прикасаясь к её коже, чувствую, как сильно её жарит. От неё буквально исходит тепло, словно она печка.

— Где у вас аптечка? — укладываю Нору в кровать и накрываю одеялом, не раскутывая её из пледа.

— На кухне. — голос был всё такой же хриплый и резал мне по ушам.

Спускаюсь и ищу коробку с лекарствами или как оно вообще должно выглядеть? Красный бокс с белым крестом. По-моему наоборот, крест красный. Коробка задвинута куда-то глубоко в шкаф, как будто ей давно не пользовались, но тем не менее пыли на ней нет. Она ловольно внушительного размера и мне кажется тут есть всё: от влажных салфеток, до шприцов. Пытаюсь найти хоть одну из упаковок с таблетками, параллельно включая чайник. Придётся порыскать по шкафам, надеюсь у них есть мёд.

Я нахожу только парацетамол, к тому времени заваренный чай уже остывает до приемлемой температуры и я думаю, что его можно охарактеризовать, как тёплый.

Поднимаюсь наверх, держа кружку «замужем за Кагеямой» в одной руке и какую-то кастрюлю с прохладной водой и полотенцем в ней в другой. Таблетки я распихал по карманам.

Пока я суетливо пытался хоть как-то облегчить страдания бандитки до дома доехала скорая, которая вначале померила девушке температуру и сделала какой-то укол, из-за которого мне пришлось отвернуться и не глазеть на чудесную попу моей девушки, потому что выздоровевшая Нора бы убила меня.

Спустя наверное часа два и сотню звонков ото всех, Элеонора начала потихоньку приходить в себя.

Глаза у неё были покрасневшие, как из-за аллергии, около носа была такая же красная кожа.

— Я слишком красивая или слишком плохо выгляжу, что ты не перестаёшь пялиться на меня?

Она приняла сидячее положение и попыталась подложить подушку себе под спину, но я опередил её. Аккуратно придерживая Нору за поясницу, поднял подушку. Она была всё ещё ужасно горячей, а мне хотелось к ней прикоснуться.

Я провёл рукой вверх-вниз до лопаток и обратно, прикоснувшись своим лбом к её. Температуру я бы так не ощутил, потому что у нас был слишком сильный контраст кожи. Моя была ледяной от волнения. Сюда бы отлично вписалось «кровь в жилах застыла». Кожа бандитки же была температурой, как лава. Хотя бы обычно всё было наоборот. Её руки всегда оставались холодными, даже носи она варежки. А мои горячими. Она даже сувала мне свои льдышки под толстовки в школе, пока никто не видел. Заставляла вздрагивать, но я не дёргался.

— Ты всегда красивая.

— Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь услышу эти слова от тебя.

— А ещё у тебя опух нос.

— Что?! — конечно никакой нос у неё не опух, а лишь слегка покраснел, — Врёшь ты всё.

Я виновато улыбаюсь, подтверждая её слова и она начинает громко хохотать, но тут же закашливается. Тянусь к стакану с недопитым чаем и помогаю её попить.

— Лекс, если бы я не болела, я бы тебя поцеловала.

— Разве целоваться можно только в губы?

Притягиваю её к себе, заставляя смять простыни и покрываю всё её лицо поцелуями, медленно переходя к шее.

Нора кладёт свои ладошки мне на плечи.

— Перестань, я даже не могу подразнить тебя в ответ.

Так даже лучше. Теперь она полностью в моей власти.

Шутка. Я не настолько извращенец, что бы совращать больную девушку, даже если девушка не против.

Нам наконец-то выпал шанс остться полностью наедине, но мы даже не можем как следует понежиться. Я даже боюсь как-то не так сжать Нору, кажется мгновение и она развалиться. Обычно всегда такая весёлая, отзывчивая и инициативная сейчас выглядит ужасно хрупкой.

— Лежи. Мне нужн написать остальным, что ты не умерла.

Она нахмурила брови.

— Почему ты остался здесь, разве не должен был лететь во Францию со всеми?

— Я не видел смысла лететь туда без тебя.