Это девочка косяк

Девятнадцатая глава

Элеонора

В зале раздается музыка, подходящая под «медляк» и многие парочки, видимо решившие испытать последний шанс, выходят в центр импровизированного танцпола. Кирилл утаскивает Рину, которая ещё минуты две назад стояла и жаловалась, что она точно сегодня останется без партнёра. Артём нерешительно подходит ко мне, но не протягивает руку. Только смотрит в глаза, как будто пытается там что-то прочитать. Улыбаюсь извиняющейся улыбкой и он понимающе кивает, а потом ради шутки приглашает двух рыжиков. Они заваливаются в середину толпы и громко хохоча начинают кружиться. Это конечно не танец, даже близко не похоже, но по крайне мере им весело.

Где-то на другом конце зала Натали-утали-мои-печали танцует со златовласым смазливым пареньком, периодически бросая взгляды в нашу сторону, но совсем не злобные и проклинающие «ведьмины» взгляды. Просто что бы я заметила её и поздоровалась лёгким кивком головы, как и она со мной. Конечно мы не стали подружками, но у нас вроде как перемирие, которое было заключено совершенно случайно и не в пределах школы.

Я встретила её в конце новогодних каникул, когда вся параллель 11 классов вернулась из Парижа, пока мы с Феликсом провалялись все дни на кровати у меня в комнате. Она была с тем же смазливым парнем. Молча прошла мимо меня, но я продолжала пялиться на её спину, поэтому она вернулась ко мне и сердито уточнила что мне от неё надо. Феликс ей и вправду нравился, она пыталась добиться его внимания с девятого класса, потому что только тогда заметила каким симпатичным он был. А потом их разъединили и шансов привлечь его внимания у неё стало меньше. Тут появилась я, к которой эти попугаи-неразлучники подошли сами первые и её это выбесило. Однако, она признала меня достойной соперницей и сказал что езжу я и вправду отменно. Теперь у неё новый любовный интерес постарше — учиться на нефтяника и ужасно богат, к тому же в её вкусе. Как она провела его на школьный выпускной для меня остаётся загадкой.

Феликс стоит рядом со мной, оперевшись спиной о стену и скрестив руки на груди, периодически бросая на меня взгляды.

— Мы пойдём танцевать?

Я удивлённо посмотрела на Сноудена, который вот буквально на днях упоминал о том, что ненавидел танцевать в школе.

— Ты ждёшь моего приглашения? — он закатил глаза, но я отчётливо увидела, как уголки его губ дёрнулись, несмотря на то, что свет в зале приглушённый, — Я думала ты не танцор.

— Сомневаешься в моих способностях?

— Это ты говорил, что ненавидишь танцевать.

Он отрывается от стены и встаёт передо мной, загораживая обзор на зал. Протягивает свою большущую лапу и двигает бровями вверх-вниз, намекая на приглашение.

Если он отдавит мне пальцы, то я отдавлю их ему в ответ, потому что из меня танцор на столько же, на сколько из него.

Однако, после того, как я кладываю свою ладонь в его руку, и Феликс тянет нас в середину зала, проталкиваясь сквозь толпу, моя уверенность в отсутствии его таланта к танцам начинает угасать. Слишком уверенно он идёт.

Я едва слышно посмеиваюсь, когда слышу все адресованные ему ругательства, а потом извинения, когда они осознают, кого только что назвали «придурком», «невежественным идиотом» и «кривоногим ослом». Уж не знаю, чем они С Кириллом заслужили такое уважение, но иногда это даже полезно.

Когда мы наконец останавливаемся, я застываю с растерянности. Куда мне деть руки? Обе на плечи? Разве на плече должна быть одна рука, а вторая в руке партнёра? Что мы вообще танцуем? Лекс еле-еле сдерживает смешки, стоя с руками, как для объятий.

Этот гад мало того, что смеётся надо мной, так ещё и не думает помогать.

— Уф. Ну да, я тоже не умею танцевать и че? Отвожу глаза в сторону. Не у всех есть таланты во всём.

Феликс аккуратно кладёт руку мне на талию, чуть выше поясницы и подталкивает к себе, вжимая в свой живот. Хотя его живот я бы не назвала животом, сплошной камень. Слово пресс подходит больше.

Другой скользит по бёдрам, щекоча пальцами, чем вызывает кучу мурашек по всему телу. Делаю рванный вздох от приятного прикосновения и сразу же кладу руки на его плечи, потому что ноги начинают подкашиваться. Лекса не останавливает даже то, как сильно я сжимаю его плечи и он лапает меня за ягодицу, заставляя издать полуписк полустон.

Поднимаю на него возмущённый взгляд и встречаюсь с его наглыми, ледяными глазами. Я никогда не видела глаза цвета льда.

Интересно, насколько сильно удивиться Феликс, если я начну выпрашивать фотки его глаз.

Я приметила их невероятный оттенок ещё в нашу первую встречу, но зависимость каждый раз при виде Лекса смотреть ему прямо в глаза появилась буквально пару недель назад.

Когда мы наконец начинаем двигаться под музыку, и даже не сбиваем никого, — ну ладно, я не сбиваю, мои ноги путаются, — Феликс решает заговорить.

— Ты занималась балетом?

«Учишься балету, Поттер?» — тут же возникает легендарная шутка из Гарри Поттера в моей голове.

— Ага, а по мне что, не видно? — саркастично вкидываю я. Лекс в шутку изчающе приходится по моему телу взглядом и удивлённо поднимает брови, — Само талантище!

— Конечно, тебя наверное выперли за драку? Мир потерял такую балерину.

— Твоя вера в меня поражает.

Ещё это глупое прозвище «бандитка», которое видимо будет преследовать до конца жизни. Может у них это заразно, но как только Рина прознала про него, то «Нора» сменилась на «бандитку».

Когда я в очередной раз наступаю Феликсу на ногу у него заканчивается теперние и он подкидывает меня вверх, спасибо, что не в сторону. Надеюсь к концу вечера у него останется хоть один живой палец, несмотря на то, что это по большей части зависит от меня, обещать ни кому ничего не могу.

— Беру слова про балерину назад, тебе бы больше пошла роль гипопотама в театре.

Я еле подавляю возмущённый вздох. Как можно было назвать свою девушку гипопотамом?

— Почему ты сбежала, Элеонора? — наконец выдает отец, спустя долгие минуты молчания, — Нельзя было просто поговорить с нами? Закрылась бы как все обычные подростки в комнате, побуянила и вернулась или устроила бы скандал. — папочка даже подскакивает с дивана, — Как ты вообще додумалась до этого! — даже не спрашивает, а просто воклицает мужчина.

В доме необычайно тихо, телевизор не работает, свет горит в олной единственной комнате — зале, а меня сверлят два усталых и злых вгляда моего отца и брата. Я же усиленно пытаюсь не обращать на них внимания и гордо смотрю в погасший экран телефона, что делает ситуацию ещё более неловкой, очевидно они недольны тем, что я предпочла черный экран их глазам.

Кажется даже ветер за окном утих, что бы не мешать нашей беседе из которой я упорно делаю монолог. Как будто бы я была обычным ребёнком, а он — обычным родителем. Конечно можно продолжить делать вид, будто мы счастливо жили все мои 17 лет вместе, но всё это такая чушь!

— А почему вы начали срываться на меня? Почему внезапно начали лезть в мою жизнь, учить манерам. Где всё это было раньше? Как глупо пытаться воспитывать почти взрослого человека.

— Ты-то взрослая? — подаёт голос мой любимый братц, который всё это время молча прожигал во мне дыру.

Мы с Леском проводим вместе с остальными ещё полчаса, скрываясь возле кабинок туалета, которые не видно из основного зала. Много целуемся и смеёмся. Как выразилась Рина: стоим и втихушку зажимаемся, каплы. Ну как смесь английского с русскими подижами, я даже не сразу словила. Капл — парочка, «ы» — окончание в русском. Под градусом угол у неё явно становится своеобразный.

К несчастью, Артём находит нас слишком быстро и выгоняет от туда, ссылаясь на тошноту от приторноти вокруг нас. Поэтому мы сеясь ретируемся не только с места, но и с вечеринки. Сбегаем от шумной толпы и душного, пропитанного похучими духами и потом запаха.

Вырываемся на улицу, прямо под мелкий дождь. Тут же вдыхаю полную грудную клетку хвойного арамата, исходящего из леса, рядом с рестораном. На небе уже давно весит луна, а в далеке мерцают фанарики.

Только сейчас запечаю прекрасный, с разноцветной подсветкой фонтан, стоящий посреди двора.

Феликс бержно переплетает наши пальцы, заставляя переключить своё внимание и тянет к парковке с машинами. Ускоряю шаг, что бы прижаться к нему плечом и идти нога в ногу.

Порыв тёплого ветра лохматит мои волосы, выпуская некоторые пряди из пучка. Весь выпускной меня что-то терзало, и только сейчас ко мне приходит осознание, что именно это было. Золотое блестящее платье, напоминающие мой наряд на выпускной в 9 классе, та же причёска, тоже бежевые туфли. Только мамы нет рядом. Мне всегда казалось, что такой волшебный момент, как окончание школы, всегда должен сопровождать родитель. При окончании средней школы так и случилось, однако до старшей она не дожила. Сейчас уже легче об этом думать, я понимаю, что жизнь не кончена из-за того, что одна из моих маленьких мечт так и останется неосуществимой, но сердце в груди всё равно неприятно сжимается.

Сильнее впиваюсь в ладонь Феликса, оставляя следы от своих ногтей на его коже.

Неосознанно, а может быть он просто смог почувствовать, он дарит мне понимающий взгляд, и сжимает руку в ответ, утешая.

Мы молча пробегаем к машине, что бы не намочиться, как можно сильнее.

— Фу-у-у-ух… — протяжно вздыхаю, стоит мне сесть на сидение машины. Ноги болят похлеще боли после пробежки, а на ногах-то я была всего часа 4.

— Устала?

Атмосфера вокруг нас меняется, как будто бы грустной паузы и не было.

Водительская дверь громко хлопает и салон автомобия тут же заполняется любимым терпким парфюмом. Парень взъерошивает свои волосы, портя всю укладку, над которой так старательно старалась девушка-стилист. Будь она сейчас здесь, её бы хватило удар. Феликс только что собственными руками уничтожил шедевр. Скидывает с себя пиджак и расслабляет галстук, лишая меня уовольствия лицезреть делового Сноудена, окончательно сбрасывая свой бизнес-образ.

— Что ты наделал? — я возмущённо вскидываю руки.

— Что? — Сноуден хмурит брови, непонимающе смотрит на меня и поднимает руки в жесте «сдаюсь».

— Только что испортил весь свой образ, а ты был так сексуален.

Внутри меня мерзко хихикает дьяволёнок от непристойных мыслей и слов, которые толкьо что вырвались из моего рта. Однако я не краснею и даже не начинаю нервничать, как раньше. Сдерживая улыбку, прикусывая нижнюю губу.

Наконец-то машина двигается с места, пол управлением Феликса. Он набирает скорость выше позволенной из-за пустых, ночных дорог. Как назло открывает окна с двух сторон, убивая и мою причёску тоже.

— Кто бы мог подумать, что я услышу от тебя такое описание.

Я возмущённо качаю головой, и отворачиваюсь от парня, что бы не видеть его моську.

Спустя пол часа мы уже подъезжаем к моему пустому дому, вываливается туда вдвоём и поднимаемся ко мне в комнату.

Феликс спихивает с кровати дакимакуру с Кагемой, бросая в её сторону недовольный взгляд и плюхается на его место, прям так, не переодеваясь.

— Я ведь помню платье. — Только и успеваю произнести я, когда Лекс нагло тянет меня за руку, заставляя упасть на плед.

Мы валяемся в своих праздничных нарядах до самого утра, болтать обо всем на свете, беззаботные, сдавшие все экзамены. Наслаждающиеся своей юностью.

Здравствуйте, дорогие читатели! Я очень рада, если вы дочитали мою первую книгу до конца. Я, как никто другой понимаю, что она не идеальна и над ней нужно много работать, и буду очень рада, если вы пропишите всё что вам понравилось или не понравилось как можно подробнее. Надеюсь, что мы с вами ещё встретимся в следующих моих произведениях!