Это судьба

10. ЯНА

Как же плохо… Меня тошнит весь день, и я не понимаю, что с моим организмом не так… Утром в воскресенье я не выдерживаю, вызываю такси и еду в клинику. Прохожу осмотр и сдаю срочные анализы. Через час врач сообщает мне, что я беременна…

В смысле, беременна… Я ведь не могу забеременеть… Не могла… Господи…

— Петр Семенович сегодня принимает? — спрашиваю девушку-администратора.

— Принимает. Вы записаны?

— Нет, скажите, что к нему Чернова хочет на прием.

Администратор звонит врачу и, выдав мне бланк приема пациента, называет номер кабинета. Ох, милая, я эти коридоры знаю даже лучше, чем дорогу домой. Врач как раз провожает пациентку с большим животиком. Я провожаю ее взглядом… Если нет никакой ошибки, и я беременна… Господи… Я же этого так хотела… Так мечтала! Столько лет!

— Яна Олеговна, проходите… Вы так бледны, что случилось?

— Добрый день, — выкладываю перед Петром Семеновичем результаты анализов. — Вчера тошнило весь день. Сегодня тоже. Менструальный цикл не нарушен, месячные были, но не обильные, и буквально три дня. Анализы сегодняшним числом… — выпаливаю на одном дыхании, а врач улыбается и, потерев бороду, говорит:

— Ну что же, Яна Олеговна, похоже, что можно Вас поздравить… Но пока не буду. Давайте сейчас сделаем УЗИ, и посмотрим…

Лежу с обмазанным гелем животом, всматриваюсь в экран, но ни черта не могу понять.

— Да, все верно. Беременность восемь — девять недель, — клацает на клавиатуре какие-то кнопки, и по кабинету разносится частое биение сердца. Сердца моего малыша… Слезы катятся по щекам, всхлипываю. Это что же получается, тогда, в поезде, мы с Матвеем заделали ребеночка… И как ему об этом сказать? И надо ли?… Черт, конечно, надо! Он имеет право знать. И если не захочет… Ну, это право у него тоже есть. Это МОЙ малыш! Я его уже люблю…

— Сейчас заполним с Вами документы, поставим на учет… Вы же будете наблюдаться в нашей клинике?

— Конечно, я бы хотела, чтобы беременность вели Вы.

— Ну отлично, — улыбается Петр Семенович. — Тогда как приведете себя в порядок, жду Вас в кабинете. И не плачьте, пожалуйста. Вам теперь нельзя волноваться… — уходит, тихо прикрыв дверь, а я как в тумане обтираю живот салфетками и опускаю кофту. Мысли перепрыгивают одна на другую, не могу уловить ни одну из них. Телефон в сумке начинает звонить. Матвей. Как будто чувствует что-то…

— Але, — получается тихо.

— Привет, Яна Олеговна. Как ты себя чувствуешь?

— Привет, Матвей Сергеич. Все хорошо, спасибо.

— Ой, какая деловая… — смеется. — Соскучился по тебе, и на сообщения не отвечаешь… Заставляешь меня волноваться…

— Прости, телефон в сумке был, я не слышала…

— Ты не дома что ли?

— Нет…

— А где? Только не говори, что у тебя вдохновение, и ты помчала на работу…

— Нет, не помчала. Я все расскажу, но не по телефону. Приедешь сегодня ко мне? Я ужин приготовлю…

— Еще и готовить собралась… Давай лучше закажу что-то вкусное… И приеду через час.

— Я не успею вернуться за час…

— Хорошо, я подожду… Ян, точно все в порядке? У тебя такой голос, будто ты плакала…

— Не переживай, все хорошо. До встречи.

— До встречи.

Отбиваю звонок и спешу в кабинет врача. Он заполняет нужные документы и отпускает меня домой. Вызываю такси, а возле дома и вижу, как Матвей, увидев меня, выходит из своей машины. Улыбается, несет в руках коробку пионов. Так символично, он ко мне с цветами, а я к нему с новостями… Целует меня долго, обнимает.

— Ты бледная…

— Все хорошо, правда…

Смотрю на Матвея. Такой красивый… Черное пальто нараспашку, белоснежная рубашка, две верхние пуговицы расстегнуты. Черные брюки…

— У нас праздник? — спрашиваю его.

— Это будет зависеть от тебя, — загадочно говорит он. И я напрягаюсь, неужели ему уже что-то известно…

Поднимается в квартиру, Матвей осматривается. Вижу, что ему нравится здесь. Улыбаясь, садится в мое кресло.

— Готов поспорить, что это — твое любимое место в квартире…

— Ты прав, — улыбаюсь. — Я переоденусь, и вернусь. Не скучай…

— А с тобой нельзя? — играет бровями. Смеюсь.

— Ну уж нет… А то ужина не получится, а я очень голодна… Что ты заказал? Надеюсь, там будет мясо… — говорю громко уже из комнаты.

— Конечно, будет, — раздается за спиной. Вздрагиваю. Все-таки пошел за мной… — Мою хищницу надо кормить…

Тянется к пуговице на моих джинсах, но раздается звонок в дверь. Курьер. Матвей уходит забирать заказ, а я быстро надеваю самое приличное, что есть из домашнего. Черное платье-лапшу. Оно обтягивает фигуру, как вторая кожа, и я смотрю на себя в зеркале: действительно, грудь больше стала…

Когда вхожу в кухню, Матвей уже накрывает на стол.

— Я тут похозяйничал немного…

Улыбаюсь, целую его в губы. Притягивает меня за затылок, не позволяет отстраниться. Наступает. Упираюсь попкой в подоконник. Подхватывает и усаживает меня на широкую поверхность, приподнимает мое платье, чтобы не сковывало ноги. Раздвигает мои колени и устраивается между бедер. Обнимаю Матвея за шею, притягиваю к себе.

— Знаешь, когда ты вчера уехала, мне хотелось поехать за тобой… И быть рядом. Несмотря на твои хотелки побыть в одиночестве, Яна… И чтобы у тебя не было желания вот так, как вчера от меня сбежать… — пауза. Смотрю ему в глаза. Взгляд блестит, на губах загадочная улыбка. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Замираю…

— Я люблю тебя, Яна Олеговна. С первого взгляда, увидел и пропал… Запутался в твоих кудрях, как в паутине… И хочу тебя всю… И штамп в паспотре хочу… И чтобы фамилию мою носила… А еще хочу, чтобы сняла это треклятое кольцо, и надела вместо него мое…

Моргаю, слезы сами собой стекают по щекам. Матвей проводит пальцами по щекам.

— Ну, ты чего плачешь? Так не хочешь за меня замуж?

— Хочу… — шепчу еле слышно.

— Выйдешь за меня? — достает из кармана черную коробочку, открывает. Внутри колечко с россыпью камушков. Не могу выдавить ни слова, и просто киваю. Матвей аккуратно снимает с пальца мое кольцо, надевает новое колечко и целует. — А о чем ты мне рассказать хотела? — любуюсь его ямочками на щеках.

— Я в клинике была…

— И?..

— Я беременна… восемь-девять недель срок. Тогда, в поезде…

Губы Матвея расплываются в блаженной улыбке. Взгляд шальной…

— …Ты был очень метким, если у меня после пятнадцати лет напрасных попыток получилось забеременеть, — смеюсь сквозь слезы. — От незнакомца, в купе поезда… И я, наверно, не решилась бы тебе рассказать… Если бы не твое предложение… Не решилась бы…

— Сумасшедшая женщина… — смеется, запрокинув голову назад. Снова смотрит в глаза. — Ты не представляешь, как я счастлив…

Дальше вечер проходит без каких-то новостей. Разговор завязывается сам собой. Я вдруг вспоминаю про спор приятелей Матвея.

— А кто выиграл спор? Пушкин или Савелий? — женское любопытство…

— Ахаха… А я не рассказывал?

Мотаю головой. И Матвей начинает свой рассказ. Они с приятелями выбрали место, куда поедет Савелий, играя в дарц в клубе. Прикрепили к нему карту, и куда попал дротиком Пушкин, туда и поехал Савелий. Это оказалась Богом забытая деревенька, в которую можно добраться только на машине или электричкой. Но так как условием было — без всех благ, то транспорт остался только один. Посадили друга в вагон и отправили в глушь. Он продержался сколько нужно, и вернулся в город вдохновленным и влюбленным. Савелий встретил там девушку, но она к концу срока его пребывания в деревне, бесследно исчезла. Сбежала… Но Савелий смог ее найти. Пушкин отработал барменом две недели. Все по-честному, спор есть спор…

— Вот это да… — восхищаюсь я. — Не представляю Александра за барной стойкой…

— У меня фото есть, — показывает фотографии, листает…

— Ахахах… Ну надо же… Все девушки клуба сидели у бара? — предполагаю я.

— Вероятнее всего — да, — смеется Матвей. — Кстати, Пушкин поделился со мной своей душевной травмой… которую нанесла ему ты, отвергнув…

Смеемся, когда рассказываю ему историю нашего несостоявшегося романа. Александр был очень убедительным и стойким в желании за мной ухаживать… Но я-то понимала, что это все не серьезно. Инстинкт охотника, от которого отбивается его жертва. Догнать, сожрать, забыть…

— А теперь ты носишь мою метку, — целует мою ладонь, указывая взглядом на кольцо.

— Ага, и еще одна проявится через пару месяцев… — Смотрю на свой еще плоский живот. Матвей кладет на него руку, улыбается.

— Если будет девочка, то пусть будет похожа на тебя, — выдает он. — Ну ты прикинь, девочка с моим носом, — смеется, укладывается на диван, кладет голову мне на колени. Хихикаю вместе с ним, представляя картину…

— А если мальчик, то на тебя, чтобы такие же ямочки на щеках, и орлиный профиль… — Веду пальчиками по его лицу, зарываюсь в стриженные волосы.

— Договорились, — прикрывая глаза, шепчет он, ловя губами мои пальцы. — А ты мне скажешь?

— Что сказать? — не понимаю.

— Что чувствуешь ко мне? Я вот люблю тебя… — хитро улыбается. — А ты меня любишь?

— Люблю, — говорю спокойно, глядя в глаза Матвею. И так легко мне дается это признание, как будто расслабилась пружина внутри. Матвей приподнимается, целует меня.

— Ну, наконец-то, услышал… — довольно говорит он. — Кстати, я сегодня остаюсь у тебя, негоже кататься туда-сюда. Жених я или кто…

— Хорошо.

— Ты сегодня такая мягкая, не кусаешься…

— Это гормоны…

— Какая прелесть, — улыбается, переплетая наши пальцы. Прерывает нас телефонный звонок. Телефон я оставила в кухне на столе, и Матвей идет за ним. По пути обратно отвечает на вызов:

— Добрый вечер, Марина…

Маришка что-то эмоционально говорит, ее голос слышен даже мне. Матвей немного отстраняет трубку от уха, чтобы было не так громко.

— Сейчас передам ей трубку, — говорит и протягивает мне телефон.

— Да, Маришка… Привет… — говорю и слушаю ее взволнованный рассказ.

— Яночка Олеговна… Беда! Мой ноут потух и не включается, а там всееее…. Все правки по проекту и новые наработкииии…. А завтра презентация Грановскому… Я не знаю, что делать. Знакомых мастеров у меня нет, наш Вадик в отпуске, уехал из города с семьей…

— Так, Марина, прекрати истерить, надо подумать… У тебя есть айтишник? — спрашиваю у Матвея, который отрицательно мотает головой. Потом спохватывается.

— У Мартынова надо спросить… — выдает идею он.

— Марин, я позвоню Мартынову, у него должен быть человек…

— Ой, точно… Я сама позвоню, спасибо Яночка Олеговна… — и кладет трубку. Отправляю сообщение, чтобы написала, решится ли проблема. Если нет, придется переносить презентацию…

— Марина такая эмоциональная… — говорит Матвей спокойно, улыбается.

— Да, она такая… Душа нараспашку. Хорошая девчонка.

— У тебя прекрасная команда, Яна… Редко встретишь такой дружный коллектив.

— Что-то я засыпаю, — зеваю, прикрываю глаза.

— Так время уже не детское… Пойдем спать…

Отправляю Матвея в душ, выдав ему полотенце. Сама расстилаю кровать. После сама иду в душ. Когда возвращаюсь в комнату, Матвей уже в кровати. Отбрасывает край одеяла с моей стороны, приглашая. Подползаю к нему поближе, обнимает и гладит кончиками пальцев мое плечо и спину. Мне так хорошо, спокойно… Прикрываю глаза, когда Матвей целует меня. Но поцелуй получается легким, без продолжения.

— Сладких снов, Яна Олеговна…

— Угум… — не могу ничего вымолвить, проваливаюсь в сладкую негу под нежными прикосновениями любимых рук. Его пальцы вырисовывают на моей спине замысловатые рисунки, запуская мурашки по телу. Вздыхаю, окончательно засыпая.