Джастин
День. Другой. Её нет рядом. Ни следа не осталось. Вот уже и неделя прошла. Дом стал совершенно пустым и безмолвным. Таким, каким он был до её прихода. Мне не хотелось возвращаться в него. Поэтому между работой и домом, я всегда выбирал первую.
Больше контрактов, больше совещаний, больше документов и, кажется, в этот ворох дел можно нырнуть и забыться. Но нет, ничего не забывалось. Напротив, с каждым днём воспоминания и мысли всё активнее атаковали меня.
Шеннон в гостиной – проливает сок на наш идеально белый диван. Или готовит оладьи на завтрак и чуть ли не плачет над подгоревшим краем. Ей хотелось, чтобы всё было идеально. Но в несовершенстве всегда есть своя прелесть.
Вот она стоит у зеркала, расчёсывает мягкие, струящиеся по спине волосы. Хочется подойти, обнять, зарыться лицом в них и вдохнуть полной грудью. Кажется, я до сих пор мог ощущать лёгкий аромат фрезий. Он преследовал меня повсюду. Но особенно ярок его след на постельном белье. Хотя я понимал, что это всего лишь фантазия. Постель давно перезастелена, и больше никаких улик, указывающих, что она жила в этой комнате… в этом доме… нет.
Вспышки воспоминаний о нашей близости настигали меня не только ночью во снах, но и в самые неподходящие моменты. Иногда посреди рутинного совещания или за рулём, когда я остановился на красный.
Вместе с картинками приходили запахи, чувства, эмоции, тактильные ощущения. Мягкость её кожи, полнота груди, вкус губ, пальцы, танцующие вниз по моему позвоночнику, жар и влага, когда она принимала меня и отдавалась со всей страстью: искренне и без остатка. И нежный голос, шепчущий «Джас», так, словно я центр её личной Вселенной.
Эти флэшбеки всегда хотелось задержать подольше, поэтому иногда я возвращался в реальность от неожиданного вопроса или недовольного гудка клаксона.
Но в моей реальности её больше не было.
Она, конечно, рядом…на расстоянии одного перелёта от меня… и очень сложно удержаться и не купить билет.
Умом я понимал, со мной что-то происходит, но поначалу отказывался давать определение этим переменам. Порой я спокоен, как никогда, а бывали дни, в которые меня словно выворачивало наизнанку.
В сердце образовывалась бесконечная пустота, но не холодная, даже немного светлая. И постепенно я начинал осознавать источник этого света. Ощущение было настолько нетипично для меня, что с ним довольно сложно ужиться.
Говорят, чтобы понять, что такое рай, нужно сначала его потерять. Раньше эти слова были для меня лишь какой-то абстрактной высокопарной цитатой. И я бы не понял, насколько они правильны, если бы не потерял сам.
Шеннон. Моя потеря. С каждым днём я всё больше осознавал, чего лишился, и насколько целостной стала моя жизнь за одну короткую неделю.
С чего я вообще взял, что недели будет достаточно для того, чтобы убедить её? Моя самоуверенность сыграла против меня. Неделя - так ничтожно мало, но мне почему-то до последнего казалось, что впереди у нас вся жизнь.
Я был настолько уверен в себе, не допускал мысли, что она уйдёт, поэтому в тот вечер не сразу понял, что это происходит на самом деле.
Мечтал ли я когда-нибудь о таких отношениях? Не помню. Чаще мне было некогда предаваться мечтам. Да и незачем. Но если и мечтал когда-то давно, то в них наверняка присутствовала девушка вроде Шеннон. Милая и нежная, понимающая, честная, со своими принципами и понятиями, но вместе с тем отчасти беззащитная и ранимая. Наверное, любому мужчине нужно о ком-то заботиться. Вернее, не о ком-то абстрактном, а о любимой женщине.
Но разве можно полюбить за неделю или за один вечер? Не перепутать простую страсть и симпатию с более глубоким чувством? Наверное, нет. Это не про меня. Но эта самая страсть и симпатия могли проникнуть глубже, под самую кожу и в сердце. И остаться там. Стать основой для чего-то более сильного.
С Шеннон мне хотелось быть мягче, она словно возвращала меня на много лет назад, пробуждала моего внутреннего подростка, который любил пошалить. Только шалости изменились.
Тот случай с Марией заставил меня отшатнуться от самого себя. На какой-то момент я стал себе неприятен. Насколько безразлична мне была её измена в личном плане, настолько же сильно она задела меня в профессиональном. "Не достойно чести юриста", - сказал я ей тогда, и получил в ответ: "равнодушен до мозга костей". Нет, я ценил её, по-своему, конечно, но ценил... А любил ли? Возможно, но спокойно, без сильных эмоций. Мария вырабатывала их за двоих. И так же спокойно я удалил её из своей жизни и не обращал внимания, даже когда её выходки перешли за грань разумного и допустимого. Но это Мария, она всегда такой была. Даже в детстве старалась привлечь к себе внимание какими-нибудь неразумными глупыми поступками. Просто с годами детские выкрутасы переросли во взрослые манипуляции.
Все привыкли к этому и уже не обращали внимания. Все, но не Шеннон.
"Оставь её в покое", ты сказал Марии "оставь её", Джастин, не "нас", - кинула Шеннон мне в лицо, когда уходила.
"Ты не считаешь нас единым целым, ты разделяешь. Тебе просто этого не понять".
Но я понимал, поэтому сказал, что она цепляется к словам. На это она посмотрела на меня таким обиженным взглядом, будто я ударил её по открытой ране. А затем, схватив свои уже сложенные в дорожную сумку вещи (это дало мне возможность думать, что она заранее знала, что уедет), ушла.
Я просил её остаться хотя бы до утра, но она отказалась, потом ехал за такси, которое увозило от меня Шеннон всё дальше, до самого отеля "Парамонт", где наблюдал, как она скрывается в золотых вращающихся дверях. Затем звонил ей на сотовый без остановки только лишь для того, чтобы по возвращению обнаружить его дома, без сим-карты, одиноко лежащим на покрывале в спальне.
Она ушла и ничего не забрала. Только если огромную часть меня.
Потому что я уже больше не ощущал себя целым.
Дженнифер нарисовалась на моём пороге на следующий день после ухода Шеннон, чтобы "настучать мне по голове хорошенько". Я развернул свою чрезмерно эмоциональную сестру и ласковым пинком отправил за дверь. Мне хотелось побыть одному, я даже на звонок матери не ответил.
Следом за сестрой появилась Мария. Не на пороге, слава богу. Всего лишь оккупировала мой телефон. Сначала хотелось просто сбросить и добавить её номер в чёрный список, но потом я вспомнил вопрос Шеннон: "Почему ты не поговоришь с ней?" Я не считал нужным разговаривать с Марией, возможно, где-то в глубине души видел её прежней навязчивой девчонкой, дочерью отцовского партнёра, настойчивой девушкой, разгоняющей всех моих пассий в колледже. Мария просто всегда была в моей жизни именно в таком качестве, но уж коли я выбрал другую женщину, наверное, мне сразу по возвращению стоило поговорить с ней, сказать, что если она приблизиться ко мне и к моей жене менее чем на сто метров, я засужу и засажу её за преследование. А если что, то пущу в ход и более весомые доказательства, способные размазать её набирающую обороты карьеру.
Если честно, когда я нажимал кнопку "ответить" и договаривался с Марией о встрече, чтобы поговорить, мне было плевать на общий бизнес или добрые дружеские отношения между семьями. Она встала между мной и Шеннон, и не призрачной тенью, а вполне осязаемой помехой.
Реакция на моё предложение пообедать была, мягко говоря, восторженной. Она спросила, можно ли ей выбрать место, и я, не особо задумываясь, ответил "как пожелаешь". И, конечно же, она выбрала тот самый ресторан, который мы когда-то считали своим, и тот самый столик, разоделась в то самое платье, что было на ней несколько лет назад, когда мы объявили себя перед нашими родными парой, и нацепила те самые серьги с крупными рубинами, которые я подарил ей на первую годовщину. Весь её внешний вид и окружающая обстановка были призваны напомнить мне о том, как хорошо нам было вместе. Может быть, когда-то... Или никогда... до той степени, до которой мне было хорошо с Шеннон.
Перед выходом из дома я достал серую неприметную флэшку из ящика стола, покрутил её в руках, обдумывая, как же мне поступить. Так и не придя ни к какой определённой мысли, я кинул флэшку обратно. Пусть полежит, дозреет.
С Марией я никогда не знал спокойствия, она была яркой и фееричной, безусловно, умной и интересной женщиной, но отношения наши были похожи то ли на бомбу замедленного действия - ибо никогда не знаешь, когда эта девушка могла сорваться и взорваться, - то ли на многовековой дремлющий вулкан, в любой момент готовый к выбросу пепла и лавы на ни в чём не повинные головы окружающих.
Я был благодарен ей, за то время, что мы провели вместе, как пара, но никакого желания повторять опыт у меня не было, в отличие от Марии, которая тут же повисла на моей руке, стоило зайти в ресторан.
Конечно, она рассчитывала убить одним выстрелом двух зайцев: и меня вернуть, и себя обезопасить.
-Я так рада... нет, - она покачала головой, - счастлива видеть тебя здесь, Джастин. - Её голос был призван окутывать и очаровывать.
Сегодня она была мягкой кошечкой и мурлыкала очень складно.
Только вот на меня это не действовало. К тому же мне хотелось быть с другой женщиной и в другой месте.
-Мария, - я аккуратно отстранил её от себя, провожая к столику, - я здесь не за этим.
Девушка склонила голову к плечу. Мы молчали, пока подошедший официант зажигал две высокие свечи на столике и разливал по бокалам вино, заказанное Марией ещё до моего прихода. Естественно то, которое я любил. Она знала мои привычки в совершенстве. Дженнифер как-то утверждала, что эта одержимая в школе вела целое досье на меня, расписывая в нём, где, как, с кем я бывал и чем занимался.
Когда официант удалился, Мария в упор посмотрела на меня.
-А зачем тогда ты здесь? - Ярко-красные губы растянулись в улыбке. - Твоя жена тебя бросила, не так ли?
И снова провокационные вопросы – ей бы давно понять, что на меня это не действует.
-Джустина... - начал я.
-Джустина тут ни при чём. Она даже говорить со мной не хочет, - короткий безрадостный вздох, - впрочем, это ненадолго. А ты... Ты позвонил мне, захотел встретиться, логично предположить, что... - Она сделала многозначительную паузу и снова улыбнулась.
-Что я хочу поговорить, - без лишних эмоций пояснил я.
-Да, - подбодрила она меня. - Это... недоразумение между нами. Ты ведь не мог принять его всерьёз. Любая пара проходит через что-то подобное, у всех случаются кризисы в отношениях, мы не исключение. Не стоило так поспешно жениться, чтобы сделать мне больно. Хотя признаюсь, своей цели ты достиг. – Она прижала руки к груди, но очень выгодно, так, что та почти выскочила из платья. - Но меня это в какой-то мере даже позабавило.
Меня тоже позабавили её ужимки, ведь я знал это тело и это эго довольно хорошо.
-Я не ставил своей целью забавлять тебя или причинять боль.
-Вот как, - она передёрнула обнажёнными плечами и сделала глоток вина, - тогда что же это было. Любовь с первого взгляда? - Она подмигнула мне поверх бокала.
Её слова, словно яд, обожгли изнутри, просто потому что я и сам не знал, что это было, - импульс, проведение? - только вот чёрта с два я об этом скажу Марии.
Я глубоко вздохнул, чувствуя, как накалилась обстановка, но мне стоило уже давно сказать ей всё напрямик, и вот только сейчас я делал это.
-Я здесь не для того, чтобы восстанавливать наши отношения. Они закончились, Мария, возврата к ним не может быть и не будет. Мне хочется, чтобы ты запомнила это. В противном случае мне придётся принять меры, чтобы оградить свою семью от твоего внимания и вмешательства в наши жизни. Твоё присутствие становится слишком навязчивым.
Тёмные тонкие брови сошлись на переносице.
-И вот ещё... у меня есть жена. Это Шеннон. С ней я и намерен оставаться, несмотря на временный кризис в наших отношениях.
Отставив свой нетронутый бокал с вином в сторону, я откинулся на спинку стула, готовясь к стихийному бедствию - урагану Мария.
Ещё после получаса разговоров, бурной реакции, обвинений и слёз, трогательно поблескивающих в уголках её лукавых глаз, я уехал домой, где было теперь так одиноко и слишком тихо без Шеннон.
Однако цель была достигнута. Мария больше не объявлялась. И семью мою не беспокоила. Она знала, что находится у меня на крючке, и стоит мне потянуть леску, вылетит на берег, а вернее, за пределы привычной для неё жизни.
С какой-то стороны мне было жаль Марию, ведь осознавать, что у кого-то есть компромат на тебя, и он в любой момент может пустить его в ход, тяжело. Это словно как цепь, которая натягивается слишком туго, с неё не слезешь на раз-два.