Это Вегас, детка!

Глава 8

Уткнувшись носом в подушку, я фыркнула, а затем рассмеялась и... проснулась, абсолютно не помня, что же меня так насмешило в этом сне.

Глаза несколько секунд привыкали к яркому дневному свету и незнакомой обстановке спальни. Сугубо мужской спальни.

Мебели было немного. Основное пространство комнаты занимала кровать, на которой я и лежала. Невысокий комод, низенький стеклянный столик, широкое кресло из тёмно–коричневой кожи, развёрнутое к огромному окну, в углу я приметила вход в гардеробную и ванную.

Здесь, в интерьере, как и во всем остальном доме, преобладали зелёный и белый; вероятнее всего – любимые цвета Джастина. Мысленно я поставила себе галочку. Ещё один интересный факт о моём муже.

Моём муже...

Вспомнив, чем мы занимались ночью, я покраснела и снова уткнулась в подушку.

Вот уж не ожидала от себя такого отклика. Казалось, Джастин разбудил во мне совершенно другую женщину, иную Шеннон. Счастливо улыбнувшись, я вздохнула, вспоминая, как с особым вниманием и нежностью он исследовал моё тело. Сегодня он не торопился и брал меня медленно. Даже слишком медленно: раз за разом оттягивая момент моей разрядки. Но ничего более яркого и долгого со мной никогда не происходило, подобное я испытывала лишь в руках Джастина и от рук Джастина. И это ещё более удивительно тем, что знакомы мы всего два дня, но произошедшего за это время с лихвой хватит на несколько месяцев. Обычно моя жизнь не отличалась такой стремительностью. Да, она вовсе не была богата на события.

Но эта ночь ничем не напоминала прошлую и последующее утро в Вегасе. Никоим образом. Тогда всё случилось несколько дико, резко и страстно. А сейчас... Нет, страсти нисколько не убавилась. Но всё же это было иначе.

Мы узнавали друг друга. Это была ночь исследования. Ночь познания. Откровения.

И ещё одно, что я чётко поняла сегодняшней ночью – я не могу сказать ему "нет".

Да и не хочу.

Но сейчас Джастина рядом не было. Не знаю, когда он поднялся, по крайней мере, никакого постороннего шума в квартире я не слышала. Может быть, он уехал по делам и просто не захотел будить меня?

Перевернувшись на спину, я потянулась. Рубашка Джастина, которую я натянула посреди ночи, задралась к талии. Повернув голову, я уткнулась носом в ворот и вдохнула уже ставший мне родным знакомый запах. Улыбка сама по себе нарисовалась на моих губах.

Я снова вспомнила, как неторопливо ласкал меня Джастин, так, словно впереди у нас была вся жизнь.

Вздохнув, я зажмурилась. Моё радостное настроение пошло на спад.

Вся жизнь...

Нет, у нас была всего неделя, а потом... потом мне предстояло принять решение.

А что если Джастин изменит своё?

От этой мысли я рывком села на кровати. Отчего–то стало страшно.

Вот так, всего вторые сутки, и вчера я хотела, чтобы ничего не было, чтобы он ушёл, а сегодня мне уже страшно его потерять.

Эти неприятные размышления вернули меня в реальность. И она требовала действий.

Для начала я потянулась к телефону, стоявшему на тумбе возле кровати. Поколебавшись, я набрала номер родителей.

Этого разговора я страшилась более всего, даже больше разговора с Оливером, но оттягивать его и дальше – только делать хуже. И больнее. В первую очередь Оливеру.

Разговор с ним стоял в списке моих дел под номером два.

Первым в трубке раздался голос Бренды, моей матери. С опозданием в пару секунд параллельный телефон снял отец. Я закатила глаза. Старая песня! Сейчас они начнут спорить, кому стоит положить трубку.

– Я взяла! – Я слышала, как громко, на весь дом крикнула мама.

– Я взял, – раздался голос отца.

– Можешь, положить, я уже разговариваю.

– Бренда...

Опустив ноги с кровати, я вскочила и подбежала к окну, внезапно раздражаясь.

– Мам, пап, это я...

– О, Шанни, дорогая как ты? – ласково пропела мама.

– Как погодка в Вегасе? – буркнул отец, с самого начала принявший сторону Оливера, что мне ни под каким предлогом не стоит ехать в этот город–грехов, разврата и порока. Да, мой папаша иногда любил включить ханжу.

– Можете не утруждаться спорами, мне всё равно надо поговорить с вами обоими, – выдохнула я в трубку, проигнорировав их вопросы.

– Что случилось? – тут же спросил отец.

Конечно, он всегда быстрее любого радара улавливал моё настроение.

– Клэр или Айка вам не звонили?

Про Анжелу я даже не стала уточнять.

– А с чего они должны нам звонить? – ответил вопросом на вопрос папа. – Они же сейчас должны быть рядом с тобой или...

– Шеннон, где ты?

Паника в голосе мамы убивала.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍– Мам, пап, успокойтесь, пожалуйста...

И сядьте, – добавила я про себя.

– После этих слов, я уже точно ничего хорошего не жду, – пробурчал отец.

– Шеннон? – спросила мама, и я мысленно застонала.

Дурная привычка и плохой знак – называть меня полным именем.

– Во–первых, я в Сиэтле, – собравшись с духом, медленно протянула я и, глубоко вздохнув, добавила то, о чём уж точно не сообщают родителям по телефону. – И, во–вторых, я замужем.

В трубке повисла оглушающая тишина. Закрыв глаза, я застонала, теперь уже вслух, испытывая непреклонное желание удариться лбом то ли о стекло, то ли в стену. Мне стоило подготовить их к подобной новости более тщательно, но какие бы слова я не подбирала, всё не то, поэтому я не придумала ничего лучше, как опустить на них эту информацию, как пыльный мешок на голову.

Прикусив губу, я ждала хоть звука, но они упорно молчали. Словно эти две мои фразы свалили их за мертво, как внезапные выстрелы из засады.

Тогда я вздохнула и провела языком по вмиг пересохшим губам.

– И, в–третьих, что бы сразу избежать недоразумений, – начала я, заикаясь, – ... не за Оливером...

Это был... контрольный.