Этот огненный, разумный, жестокий шар

Валентин АККУРАТОВ

ЭТОТ ОГНЕННЫЙ, РАЗУМНЫЙ, ЖЕСТОКИЙ ШАР

Случилась эта история в феврале 1946 года над лесным массивом Вологодской области. Наш экипаж возвращался из дальней ледовой разведки на базу полярной авиации в Москве. Позади остались почти ежедневные длительные полеты в морях Арктики и в высоких широтах океана. Мы были изрядно измотаны. Но задание было успешно выполнено, и мы испытывали вполне законное удовлетворение: добытые сведения о состоянии и подвижках льдов позволят ученым Арктического института составить ледовый прогноз на время навигации по Северному морскому пути.

Итак, на своем большом четырехмоторном "Петлякове-8" мы возвращались домой. В кабине навигатора, которая находилась в носовой части корабля, нес вахту штурман первого класса Зубов, я занимал левое боковое сиденье в трех метрах позади него. Вели самолет прекрасные опытные летчики – командир корабля Задков и второй пилот Самохин. Под их кабиной располагалась рубка радиста, где сидел пятый член экипажа, наш "снайпер эфира" Олег Куксин. Полет протекал нормально. Шли в облаках на высоте 1200 метров. Самолет не качало и не встряхивало. Температура за бортом была -14°.

- Пойдем дальше на этой высоте или запросим новый эшелон? - обратился ко мне Зубов, показывая на наружный термометр воздуха, стекла которого слегка затуманились пленкой льда.

- Думаю, не нужно. Обледенение слабое и не прогрессирует. К выходу из облаков подготовь сигнальную ракету "Я свой".

И в этот момент возле его головы вспыхнул ослепительно белый шар и повис, пульсируя и покачиваясь.

- Штурман, ты что? С ракетницей не умеешь обращаться? - закричал я, но в тот же миг в мозгу вспыхнула догадка: шаровая молния! Но откуда она взялась? Зима, грозы нет. Да и как шар мог оказаться в герметичной кабине самолета? Все это пронеслось в голове мгновенно, пока я, как зачарованный, глядел на пульсирующий сгусток огня. А он тем временем, повисев возле Зубова, плавно, словно нехотя, двинулся вдоль левой стороны кабины в мою сторону. Щурясь от резкого света, я инстинктивно прижался к стенке, стиснув в руке целлулоидную навигационную счетную линейку. Может, ударить по нему линейкой? Дьявольский клубок, все так же пульсируя и покачиваясь, приближался к моему креслу. До него оставалось каких-нибудь 30-40 сантиметров. Но тепла я не чувствовал, зато явственным было покалывание в верхней части головы под шлемофоном. В кабине резко пахло озоном. Ударить или нет? А вдруг он от удара взорвется, как тогда, в Могоче? Мышцы мои напряглись, вдоль позвоночника пробежал неприятный холодок. Мы оба, онемев, напряженно следили за странной и опасной небесной гостьей. Трудно сказать, сколько прошло времени, казалось, что очень много, как вдруг шар, меняя цвет на зеленовато-золотистый, стал медленно отходить от моей головы. Не шевелясь, одними глазами следил я за его движением. Снижаясь, он плавно плыл ко входу в рубку бортрадиста. Там работал ничего не подозревавший Куксин.

- Олег! Вырубай передатчик! - выходя из оцепенения, закричал я в ларингофон, поскольку знал, что контуры работающих радиостанций активно привлекают молнии. В этот миг шар подкатился под сиденье бортрадиста и взорвался со страшным грохотом. Ослепительные искры огня скрыли Олега. Чёрный едкий дым наполнил обе кабины, телефонная связь оборвалась, и никто на мои вызовы не отвечал. Почти вслепую, стараясь не дышать, я кинулся на второй этаж.

- Немедленно, аварийно вниз! Нижняя кромка облаков, по метеоданным Няндомы, четыреста метров. Высота препятствий под облаками - двести сорок метров.

- Что случилось? Где пожар? - кашляя от дыма, Задков жадно хватал воздух из открытого бокового иллюминатора.

- Шаровая молния! Горит теплозвукоизоляция кабины радиста.

- Откуда? Зима же, минус четырнадцать!

Задков перевел машину на резкое снижение, в ушах остро закололо от быстрой смены атмосферного давления. Если не загасим пожар, придется садиться на тайгу или болото... Спустился вниз, где Зубов и Куксин боролись с огнем. Втроем вскоре сбили пламя с горящей обшивки.

- Олег, живем?

- Живем, Валентин Иванович! Но ни дьявола не понимаю! Какое-то дикое замыкание. Главная рация и внутренняя связь вышли из строя,- торопливо объяснял Куксин, словно чувствуя себя виноватым.

- Под тобой взорвалась шаровая молния.

- Молния? Откуда ей взяться? Эфир был спокоен, в наушниках никаких потрескиваний, как бывает в грозу.

- Посмотри на своё сиденье, ножки-то расплавлены! Этот шар прокатился мимо нас с Зубовым, но не тронул. Как ты себя чувствуешь?

- Все нормально...

- Быстро проверь предохранители внутренней связи!

Олег покопался в распределительном щитке:

- Порядок, связь есть, говорите.

Вернувшись в свою кабину, я вызвал пилотов:

- Командир, очаг огня ликвидирован. Высота - четыреста, земля не проглядывается. Снижение прекратить.

Москва запросила о причине аварийного снижения. Радист объяснил, как было дело.

- Какая шаровая молния? - после довольно продолжительной заминки передала Москва.- Вокруг на две тысячи километров никаких признаков грозы! Следуйте на ваш аэродром. Докладывайте состояние каждые пятнадцать минут.

На высоте 1100 метров облачность неожиданно кончилась. Лучи холодного зимнего солнца осветили штурманскую кабину. Я внимательно осмотрел её. Все иллюминаторы и люки плотно задраены, нет ни одной щели. Плотно закрыто даже то небольшое отверстие, куда обычно вставляется ракетница.

Я связался по телефону с пилотами:

- Вы видели что-нибудь перед проникновением молнии в самолет?

- Я вёл машину вслепую, по приборам, - ответил Задков,- отвлекаться не имел времени.

- А вы? - спросил я второго пилота.

- Видел, как на правом крыле около ходового зелёного огня появился яркий белый шар. Я подумал, что произошло короткое замыкание электролампы, но вспышка не исчезла, как обычно бывает. Шар медленно пополз по лобовой кромке крыла и исчез под носовой частью машины. Я не успел ничего сказать по телефону: раздался громкий треск, и в пилотскую повалил черный дым, связь оборвалась.

- Николай,- обратился я к штурману,- может, ты заметил, откуда выкатился шар? Ведь он появился прямо у твоих ног.

- Я взял ракетницу, чтобы проверить, какого цвета в ней заряд. Но открыть её не успел. В тот же миг вспыхнул слепящий белый шар. Он, как глаз дьявола, всматривался в меня, а потом поплыл к вам.

На земле шаровые молнии - явление достаточно обычное, встречаются в самой различной обстановке. Но в воздухе, в закрытой кабине самолета, да ещё в зимних условиях, о таком за тридцать лет полетов я не слышал никогда! У меня возникло к тому же явное ощущение, что этот огненный шар, прежде чем взорваться, внимательно осмотрелся и после некоторого раздумья направился к радисту, точнее, к расположенному под сиденьем выходу выпускной антенны. Но почему он проследовал мимо антенн радиокомпасов к выходу жёсткой антенны коротковолновой рации, на которой в это время работал бортрадист?

На душе было тревожно. Невольно мы поглядывали на задраенные люки, на крылья самолета, на жёсткие антенны, ожидая нового вторжения. Шаровые молнии я наблюдал и прежде. На земле они появлялись обычно или перед грозовым фронтом, или, что случалось реже, в зонах внутри массовых гроз. Однажды на командном пункте Могочинского аэродрома (Дальний Восток), когда после сильной грозы с ливнем и интенсивным полыханием линейных молний выглянуло солнце, мы раскрыли окно и вдруг увидели, как через открытую верхнюю часть окна в комнату влетел ослепительный белый шар. На какое-то мгновение он задержался над подоконником, а потом бесшумно, покачиваясь слева направо, направился к телефону в деревянном футляре. Аппарат висел на стене в трех-четырех метрах от окна. Шар достиг телефона и завис над никелированными чашечками звонка. Он то почти касался их, то поднимался на 10-15 сантиметров вверх. При этом его цвет менялся от белого до бледно-голубого.

- Шаровая! - крикнул наш аэросъемщик Константинов и, схватив увесистую книгу, метко швырнул её в блестящий шар. Раздался взрыв. Комната наполнилась дымом, резким запахом гари и озоном. Мы бросились к двери, но тут же вернулись. Огня в комнате не было, телефона на стене тоже. Стол, табуретки и большая скамья были опрокинуты. На полу валялись оплавленные части телефона.

- Товарищ главный штурман,- прервал мои воспоминания Зубов,- через двадцать минут Москва. После посадки просят подрулить к штабу отряда. Ожидает специальная комиссия.

На земле комиссия подтвердила факт проникновения молнии в самолет и те разрушения, которые она произвела. В бюро погоды были тщательно проверены прогностические и фактические карты погоды. В европейской части Союза гроз нигде не было обнаружено.

Еще один раз шаровая молния проникла в современный самолет, совершенно герметически закрытый, тоже на трассе Москва- Архангельск и при сходных погодных условиях, но с температурой воздуха в ноль градусов. Московский экипаж самолета "Ил-62" под управлением летчиков-испытателей Кляуса и Лебедева находился на высоте 2000 метров в сплошной облачности. Обильный снегопад и начавшееся обледенение завершали картину. Вдруг летчики увидели, как ярко-голубое пламя вырвалось из-под приборной доски пилотов. Одновременно раздался громкий, похожий на пистолетный выстрел сухой щелчок.

- Как мне показалось, - рассказывал Кляус,- пламя в виде шара улетело через голову бортинженера Орлова в пассажирскую кабину. Как потом подтвердили инженеры-испытатели, находившиеся там в тот момент, яркий сгусток пламени пролетел через весь пассажирский салон и скрылся где-то в хвостовой части самолета.

- Яркое пламя "гостьи" на какой-то миг ослепило меня, а когда я очнулся, - продолжал Кляус, - то увидел, что товарищи, также испуганные, смотрят на меня. Хорошо, что лайнер шёл под управлением автопилота. Все приборы работали исправно, но какой-то пронзительный воющий звук рвался из-за приборной доски. При осмотре самолёта обнаружили в носу рваную дыру, через которую мог пролезть взрослый человек, а в хвосте небольшое отверстие, прожжённое в металлической обшивке. Обгорел также обтекатель антенны локатора. Заключение комиссии: шаровая молния необычной расплывчатой формы проникла в герметически закрытый лайнер.

Таинственные и непредсказуемые появления шаровых молний заинтриговали меня. Чтобы понять их происхождение, я целый год проработал на самолёте, который разгонял грозовую облачность, угрожавшую градобоем виноградникам юга. С летчиком Сазоновым на самолете "Ил-14" мы пронизывали грозовые облачные башни, распыляя в них особые порошкообразные смеси. Облака конденсировались, дожди выпадали на землю, и тучи рассеивались. Сполна насмотрелся я на дикую и бесшабашную игру электрических разрядов, не раз замирало сердце, когда линейный разряд, ударившись в левое или правое крыло, пронизывал самолет и вылетал из противоположного. А ведь я прекрасно понимал, что все части самолета металлизированы, что самолет представляет как бы монолитный электропровод и удар молнии по такой конструкции не опасен. Однако привыкнуть к такому разряду оказалось очень трудно. В окружении линейных молний мы налетали сотни часов. Они были самых разнообразных форм и мощности, но шаровой разновидности нам увидеть так и не пришлось.

Но вот в горах Западного Кавказа 17 августа 1978 года произошел трагический и загадочный случай. Пять альпинистов спускались с вершины горы Трапеция и остановились на ночлег на высоте 3900 метров. Вот что я услышал от мастера спорта международного класса по альпинизму В. Кавуненко, когда навестил его в госпитале. "Проснулся я от странного ощущения, что в палатку проник кто-то посторонний. Высунул голову из мешка и от удивления замер. Около метра от пола висел ярко-жёлтый шар размером с теннисный мяч. "Что это такое, откуда взялось?" - подумал я и хотел поднять тревогу. Но не успел я крикнуть, как шар исчез в спальном мешке Коровина. Раздался дикий крик, а огненный "пришелец" выскочил и начал плавно ходить над остальными спальниками, скрываясь по очереди то в одном, то в другом. И каждый раз следовал душераздирающий вопль спящего. Скованные непонятной силой, без движения, словно парализованные, мы лежали в своих мешках. Когда шар проник и в мой мешок, я почувствовал дикую боль, словно меня жгли сварочным аппаратом, и потерял сознание. Через какое-то время придя в себя, я увидел всё тот же жёлтый шар, который методически, соблюдая только ему известную очередность, проникал в мешки, и каждое такое посещение вызывало отчаянный человеческий крик. Так повторилось несколько раз. Положение было ужасное. Когда я вновь пришел в себя, кажется, в пятый или шестой раз, дьявольского шара в палатке не было. Всё ещё находясь в мешке, я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело горело, оно все превратилось в очаг чудовищной боли. И опять я потерял сознание... В больнице, куда нас доставили вертолётом, у меня насчитали семь ран. То были не ожоги: куски мышц оказались вырванными до костей. В таком же состоянии были мои друзья Шитинин, Башкиров, Карпов. Пятого альпиниста, Олега Коровина, этот огненный шар убил. Возможно, оттого, что его спальный мешок лежал на резиновом матраце и был изолирован от земли. В нашей палатке, зашнурованной изнутри, находились радиостанция, альпенштоки, свернутый трос и другие металлические вещи. Но шаровая молния не тронула ни одного предмета, изуродовав только людей. Странный это был визитёр. Казалось, он сознательно, злобно, как настоящий садист, издевался над нами, предавая страшной пытке", - закончил свой рассказ Кавуненко.

Я спросил у него, какая погода была в эту ночь.

- Было облачно, но без признаков приближения грозы. Мы, оставшиеся в живых, не раз раньше видели, как появляются шаровые молнии в горных районах. И мы уверены, что пытке нас подвергло нечто иное.

- А что же?

- Не знаю. Шаровые молнии я наблюдал не раз. Они появлялись или перед грозой, чаще после неё и, как правило, быстро исчезали. А этот огненный шар находился в палатке и буквально издевался над нами. Нет, это была не шаровая молния. Это было что-то другое... К сожалению, никто из нас не заметил, когда и как этот грозный пришелец убрался восвояси.

- Может быть, это была разновидность НЛО?

- Право, не знаю. Все может быть. "Летающих тарелок" никогда не видел, хотя наслышан о них немало...

Позже я познакомился с выводами специальной комиссии по этому трагическому случаю в горах Кавказа, которая признала всё-таки в загадочном "пришельце" шаровую молнию.

Вот таков строптивый и непонятный характер шаровой молнии. До сих пор, несмотря на множество научных гипотез, очень умных и, казалось бы, неопровержимых, не удалось мало-мальски убедительно объяснить её происхождение и "цели" появления на земле и в воздухе.