Евреи в КГБ

Последний эпиграф отражает в какой-то мере опасения автора-составителя. Но стремление объективно рассмотреть вопрос, десятилетиями служащий предметом политических спекуляций со стороны разных (отнюдь не светлых) сил позволяет надеяться, что разумные люди правильно воспримут тему данного исследования.

Автор благодарит историков B.C. Измозика, О.И. Капчинского и А.И. Колпакиди, ценными сведениями и советами оказавших большую помощь в данной работе.

Странный альянс, или «Лица иудейского вероисповедания» на Фонтанке

До революции 1917 года наличие евреев в органах государственной безопасности Российской империи в качестве официальных сотрудников было практически исключено в силу законов, регулировавших положение еврейского населения в России. Так, в Отдельный корпус жандармов не допускались «лица, женатые на католичках, и евреи, хотя бы крещеные», а филерами «не могли быть лица польской и еврейской национальности».[3] Несколько отличалось положение евреев, принявших христианство. Для них бывали исключения, хотя и крайне редко.

Только таким образом среди высокопоставленных руководителей Министерства внутренних дел (размещавшегося в доме на набережной реки Фонтанки) могли оказаться этнические евреи. Сделавшим наиболее успешную карьеру могут считаться предположительно Борис Владимирович Штюрмер — ярославский губернатор, директор департамента МВД, министр внутренних дел и председатель Совета министров в 1915–1916 г.г. (о том, что еще отец Штюрмера крестился, сообщает в своих в целом недостоверных воспоминаниях секретарь Распутина Арон Симанович) и Дмитрий Константинович Гершельман (генерал от инфантерии, начальник штаба Отдельного корпуса жандармов в 1907–1913 г.г.).

Собственно делами тайной полиции Штюрмер занимался мало, в отличие от некоторых крестившихся евреев, сделавших карьеру в Департаменте полиции. Сергей Евлампиевич Виссарионов достиг постов заведующего Особым отделом (1908–1910) и вице-директора ДП (1912–1913). Перешли на штатную работу в Департаменте бывшие секретные сотрудники Михаил Иванович г. — рович и Аркадий Михайлович Гартинг, заслуживающий более подробного рассказа, хотя бы в силу занимаемой должности. О нем немало писали, выразительные портреты создали писатели Юрий Давыдов (роман о народовольцах «Глухая пора листопада») и Юлиан Семенов (роман-трилогия о Дзержинском «Горение»), но наиболее полные сведения собрал современный историк B.C. Брачев.[4]

A.M. Гартинг, бывший изначально Ароном Мордуховичем Геккельманом, родился 20 октября 1861 года в местечке Каролин Пинского уезда Минской губернии в семье купца 2-й гильдии. После окончания экстерном гимназии в Твери в августе 1882 года он поступает на естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета, но уже менее чем через месяц, в сентябре, уходит из университета и переезжает в Варшаву, но вскоре возвращается в северную столицу. Исследователи биографии Геккельмана-Гартинга ставят под сомнение встречающиеся в литературе данные о его обучении в Санкт-Петербургском Горном институте и Рижском политехникуме. В Петербурге Геккельман был завербован инспектором Санкт-Петербургского охранного отделения подполковником Отдельного корпуса жандармов г. П. Судейкиным, по заданию которого помогал революционерам печатать подпольную газету «Народная воля» в Дерпте (Тарту). В марте 1883 года Геккельман был официально зачислен в агентуру Департамента полиции.

После раскрытия полицией нелегальной типографии и арестов народовольцев в январе 1885 года Геккельман уезжает в Швейцарию, где под именем А. Ландезена учится в Цюрихском политехникуме, вместе с другими революционно настроенными студентами из России.

Убийство народовольцами в декабре 1883 года на конспиративной квартире жандарма Судейкина, чересчур доверившегося своему лучшему агенту Сергею Дегаеву, игравшему двойную игру, не помешало карьере Геккельмана. И хотя ему не доверял ревизовавший Заграничную агентуру в 1885 году секретарь директора (и будущий директор) Департамента полиции Сергей Эдуардович Зволянский, Геккельмана-Ландезена на протяжении всей своей карьеры всячески поддерживал заведующий Заграничной агентурой Петр Иванович Рачковский.

Молодой агент тайной полиции был хорошо знаком с известными революционными эмигрантами П.Л. Лавровым, Л.А. Тихомировым, будущим академиком-биохимиком А.Н. Бахом и др. С ними он встречался (и сообщал об этом Рачковскому) в Цюрихе и Париже, где с 1887 г. учился в Сельскохозяйственном институте. Несмотря на то, что уже тогда Геккельмана-Ландезена обвиняли в провокаторской деятельности С.П. Дегаев (в 1883 г., еще до своего отъезда в США) и знаменитый в будущем «охотник за провокаторами» В.Л. Бурцев, революционные эмигранты сохраняли доверие к Арону-Аркадию. И ему удалось не только стать своим человеком в группе эмигрантов (князь Накашидзе, И.Н. Кашинцев, А.Л. Теплов, Б.И. Рейнштейн и др.), но и убедить их поехать в Россию и убить Александра III с помощью сделанных в Париже снарядов и бомб. Идея покушения была разработана начальником и учителем Геккельмана-Ландезена Петром Ивановичем Рачковским. Цареубийство было быть своевременно предотвращено, после чего должны были последовать репрессии французских властей против русской эмиграции. По заданию Рачковского осенью и зимой 1889–1890 г.г. Ландезен (под именем Миллера) посетил Петербург, Москву, Нижний Новгород, Харьков и Киев, где, представляясь эмиссаром парижского центра эмиграции, пытался спровоцировать местные кружки уже разгромленной в целом «Народной воли» совершить террористические акты. Здесь отметим, что обвиняемые антисоветскими эмигрантами и заграничными исследователями в провокации чекисты (примером служит обычно операция «Трест») к таким методам не прибегали, а наоборот, сдерживали террористическую активность белой эмиграции. Провокация Ландезена не удалась и в январе 1890 г. он вернулся в Париж. В конце мая 1890 года по предложению Ландезена было решено провести испытания изготовленной бомбы в предместье Парижа. Но взрыв не состоялся. Четверо «бомбистов» вместе с чемоданом взрывчатки были арестованы французской полицией. Летом того же года парижский суд приговорил И.Н. Кашинцева, Е.Д. Степанова, А.Л. Теплова, Б.И. Рейнштейна, Накашидзе и Лаврениуса к трем годам тюрьмы, Ландезена, уехавшего в Россию, — заочно к пяти годам.

Успешно выполненное задание тайной полиции принесло Геккельману-Ландезену статус почетного гражданина с правом повсеместного проживания на всей территории Российской империи и пенсию 1000 рублей в год. В 1893 году он крестился в православной церкви в немецком городе Висбаден (воспреемниками были секретарь русского посольства в Берлине, будущий министр иностранных дел граф М.Н. Муравьев и жена сенатора Мансурова) и стал именоваться Аркадием Михайловичем. В 1896 году он изменил фамилию на Гартин г.

Проживая постоянно в Бельгии, Геккельман-Гартинг продолжал сотрудничество с Заграничной агентурой, выезжая в командировки по обеспечению безопасности «монарших особ» в Кобург-Гота (на помолвку наследника престола великого князя Николая Александровича, 1893), в Данию, Швецию и Норвегию (при визите Александра III, 1894, за что был награжден датским орденом Данеборга), в Ниццу (где лечился великий князь Георгий Александрович, 1896), сопровождал нового императора Николая II в его визитах в Германию, Францию и Англию. Вскоре к датскому ордену прибавились прусский — Красного орла и австрийский крест «За заслуги».

В 1900 году Гартинг, проживая под видом русского купца, возглавил в качестве заведующего только что учрежденную (с согласия немецкого правительства) Берлинскую агентуру Департамента полиции, в чине титулярного советника. В Берлине Гартинг, установивший хорошие рабочие связи с руководством берлинской полиции, успешно освещал деятельность русской политической эмиграции (эсеров, кадетов и социал-демократов).

С июля 1904 года, во время русско-японской войны, A.M. Гартинг в Копенгагене выполнял задание директора Департамента полиции А.А. Лопухина по обеспечению безопасности прохождения через Балтийское и Северное моря направлявшейся на Дальний Восток Второй тихоокеанской эскадры русского флота. Сфера действий Гартинга включала побережье Дании, Швеции, Норвегии и Германии. Гартинг при помощи российских вице-консулов в приморских городах «организовал свыше 80 «сторожевых», или «наблюдательных», пунктов, в которых работало до 100 человек местных жителей, установил тесные связи с рядом шведских пароходных и страховых обществ, 9 судов, которые были им зафрахтованы, чтобы с середины августа до середины октября 1904 г. крейсировать в датских и шведско-норвежских водах. В момент прохождения 2-й эскадры число пароходов было увеличено до 12-ти, и Гартинг получил возможность беспрерывно наблюдать движение ее судов… Сильно облегчала задачу Гартинга поддержка, которой ему с помощью сотрудников российского посольства удалось заручиться в ряде датских министерств. В результате чиновники морского ведомства информировали его обо всех подозрительных судах, замеченных в море с датских маяков, полицейские власти получили указание Министерства юстиции содействовать российскому агенту, а МИД и Министерство финансов по просьбе Гартинга обратили внимание таможни на необходимость особо бдительного досмотра прибывающих из-за рубежа грузов и изъятия взрывчатых веществ (ожидалось, что японцы будут пытаться минировать путь следования российской эскадры)… Худшие опасения подтвердило появление в балтийских проливах миноносцев без опознавательных знаков, неоднократно зафиксированное наблюдателями Гартинга, а также неожиданный приезд туда в сентябре японского морского атташе в Берлине капитана Такигава и группы его «сотрудников»-немцев (один из них ночью с мыса Скаген тайно подавал сигналы в море). Впрочем, Такигава и его сообщники были сразу взяты под наблюдение, вскоре арестованы датскими властями и высланы из страны…

В своем отчете об организации охраны пути следования 2-й Тихоокеанской эскадры в датских и шведско-норвежских водах, а также на северном побережье Германии Гартинг писал: «По прибытии 2 июля 1904 года в Копенгаген немедленно приступил к изучению географического и этнографического положения стран, в коих надлежало мне вести предлагаемую агентурную организацию, обратив при этом внимание на существующее настроение к России местного населения, в особенности руководящих сфер. По сопоставлении особенностей подлежавших моему надзору местностей выяснилось, что наиболее центральным пунктом для руководства организации является Копенгаген. Имея постоянною и неотступною заботой не совершить каких-либо неосторожных действий, могущих вызвать нарушение нейтральности Дании, Швеции, Норвегии и Германии, а равно имея в виду, что в наибольшем общении с прибрежным населением находятся не полицейские власти, а элементы, занимающиеся морской торговлей, я приложил все старания заручиться их доверием и убедить принять участие в охране нашего флота, несмотря на то обстоятельство, что посланники в Копенгагене и Стокгольме не допускали мысли, что при существующем настроении общественного мнения в Дании, Швеции и Норвегии вряд ли удастся найти людей, готовых оказать содействие в моем деле».[5]

В другом отчете Гартинг сообщал:

В итоге (не считая «гулльского инцидента» с обстрелом русскими кораблями английских рыболовных судов, ошибочно принятых за японские, впрочем, некоторые исследователи, например, Д.Б. Павлов, считают, что корабли действительно принадлежали флоту Японии) задание было успешно Гартингом выполнено, и 10 ноября 1904 года директор Департамента полиции А.А. Лопухин сообщил в Управление Морского министерства отом, что «коллежский советник Гартинг считает свою командировку законченной и ходатайствует о разрешении распустить свою организацию и отправиться к месту служения в Берлине. Министерство внутренних дел признает желательным скорейшее возвращение г-на Гартинга к своим обязанностям, и, кроме того, содержание организации обходится сравнительно дорого». В ответ на письмо Лопухина адмирал А.А. Вирениус сообщил, что «управление Морского министерства разрешает распустить организацию охраны в датских водах и не встречает препятствий к возвращению г-на Гартинга к месту его служения». Работа Гартинга была высоко отмечена. В специальном письме Вирениусу директор Департамента полиции А. А. Лопухин особо оценил заслуги Гартинга в организации разведывательной операции по охране пути следования 2-й Тихоокеанской эскадры и отметил, что он «с полным успехом исполнил вверенное ему дело государственной важности, и притом при сравнительно незначительных затратах… Несмотря на сложность нового дела, коллежский советник Гартинг не прерывал своей деятельности по политическому розыску».[7]

Гартинг отбыл в Берлин, передав часть своей агентуры русскому военному атташе в Дании полковнику M. Алексееву. «За успешное и экономное выполнение охраны пути следования Второй Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток» Гартинг был награжден орденом Владимира Остепени (впрочем, были и другие мнения некоторые русские морские офицеры и современные историки считали число его агентов и проведенных операций завышенными).

Но заслуги не уберегли Гартинга от потери должности. По возвращении в Берлин он вступил в конфликт с преемником Рачковского на посту заведующего Заграничной агентурой Л.А. Ратаева, в итоге добившегося упразднения Берлинской агентуры как самостоятельного учреждения в январе 1905 года. Гартинг был назначен делопроизводителем Департамента полиции.

Но уже вскоре, после назначения Рачковского на пост вице-директора ДП по политической части (с правами директора), в июле того же революционного 1905 года, была восстановлена Берлинская агентура во главе с Гартингом, которого вскоре ожидало повышение и переезд в Париж. 1 августа 1905 года после отставки Л. А. Ратаева заведующим Заграничной агентурой был назначен Гартинг (формально числясь старшим помощником делопроизводителя Департамента полиции, а с 1907 года чиновником для особых поручений при МВД), вскоре произведенный в коллежские, а в 1907 г. в статские советники.

Летом 1909 г. известный «охотник на провокаторов» Л. Бурцев, знавший Геккельмана-Ландезена-Гартинга с 1880-х г. и уже тогда подозревавший его в провокаторстве, разоблачил во французских газетах русского чиновника Гартинга, доказав его тождество с Ландезеном (которого, напомним, парижский суд в 1890 г. приговорил к 5 годам тюрьмы), на основании данных, сообщенных бывшим чиновником Департамента полиции Л. Меньщиковым. Это привело к скандальному запросу лидера французских социалистов Жана Жореса в парламенте, после чего премьер Жорж Клемансо, ранее неофициально подтвердивший Жоресу, что Гартинг и Ландезен — одно лицо, вызвал русского поверенного в делах Неклюдова и предъявил ему фотографию Ландезена и документы, удостоверяющие его тождество с Гартингом. Вслед за этим Клемансо выступил с официальным заявлением «о недопустимости в дальнейшем какой-либо деятельности секретной полиции иностранных государств на территории Французской республики».

Гартинг уехал из Парижа и был уволен в отставку с пенсией и с производством в действительные статские советники. В 1911 г. получил потомственное дворянство. Во время 1-й мировой войны сотрудничал с русской контрразведкой в Бельгии и Франции. После 1917 г. жил в Бельгии, занимаясь банковским делом. Последние данные о нем относятся к 1935 году. Дожил ли он до 1940 года и пережил ли немецкую оккупацию Бельгии — неизвестно.[8]

Еще один «выкрест», надворный советник Иван Федорович Манасевич-Мануйлов (1869–1918), также стал видным чиновником Департамента полиции. Его имя известно широкой публике в связи с Распутиным, к которому он был близок. Историкам спецслужб он известен как сотрудник русской контрразведки.

В отличие от Гартинга, Манасевич происходил из бедной еврейской семьи. Отец его был по приговору суда за подделку акцизных бандеролей сослан в Сибирь на поселение. Иван в 7 лет был усыновлен богатым сибирским купцом Мануйловым (существует также версия, предполагающая, что настоящими родителями Манасевича были князь П. А. Мещерский и еврейка X. Мовшон). Затем он принял лютеранство, окончил реальное училище в Петербурге, поступил на службу в департамент духовных дел. Надо отметить, что своей карьерой он был обязан покровительству известного издателя газеты «Гражданин» князя В.П. Мещерского, друга юности императора Александра III, близкого ко двору и при Николае II. С 1890 г. сотрудничал в газетах «Новое Время» и «Новости» и одновременно в Санкт-Петербургском охранном отделении. В качестве секретаря редакции газеты «Новости» в 1894 г. ездил в Париж для сбора по поручению Санкт-Петербургского охранного отделения сведений о положении заграничной агентуры. В 1899 г. был назначен агентом департамента духовных дел в Риме. Одновременно по поручению Департамента полиции вел с 1901 г. наблюдение за русскими революционными группами. В 1902–1903 г.г. временно командирован, по приказанию министра внутренних дел В.К. Плеве, в Париж для информации и подкупа французской печати («Echo de Paris», «Gaulois», «Figaro»), причем финансирование шло из сумм, отпущенных лично Николаем II. В итоге влиятельные парижские газеты печатали заказные статьи против русских эмигрантов. Манасевич также в течение нескольких месяцев издавал в Париже газету «La revue russe» («Русское обозрение»).

И хотя Иван Федорович не сработался с заведующим Заграничной агентурой Леонидом Ратаевым и, игнорируя его, вел все сношения непосредственно с министром Плеве, удачно выполненное задание стало ступенью его дальнейшей карьеры. Немного забегая вперед, отметим, что в 1906 году, в разгар революции, русское правительство осуществило во Франции крупный денежный заем — несмотря на агитацию либеральной французской печати и при содействии газет, ранее «прикормленных» Манасевичем-Мануйловым.

В июле 1904 г. по приказу директора Департамента полиции А. А. Лопухина Манасевич-Мануйлов организовал и возглавил Отделение по розыску о международном шпионстве (в составе Особого отдела Департамента полиции), в задачи которого входило, кроме наблюдения за иностранными шпионами, добыча шифров иностранных государств.

«Это отделение, не имевшее определенного штатного расписания и каких-либо письменных инструкций, было временным образованием, в которое кроме самого Мануйлова был включен жандармский ротмистр М. С. Комиссаров, дешифровщик В. И. Кривош, отряд филеров, а также навербованная Мануйловым «внутренняя агентура», в основном из обслуживающего персонала зарубежных посольств в Петербурге. В соответствии с его названием мануйловское отделение интересовали не только и не столько японцы, сколько вообще все иностранцы, чье поведение и связи вызывали подозрения. В июле-августе 1904 г. отделение установило наблюдение и контроль за перепиской шведско-норвежского морского атташе г. Ф. Краака, итальянского военного агента графа Л. Руджери, ряда американцев и англичан… Результаты не заставили себя ждать. Наблюдение за Крааком, например, обнаружило его частые встречи с американцем X. Бергом, который по заданию Морского министерства России заведовал постройкой подводной лодки на Балтийском судостроительном заводе. Перлюстрация же донесений шведского морского агента показала, что ему известны некоторые секретные сведения, источником которых является Бер г. В результате правительство отказалось от услуг американца, которому не помогли и его особо доверительные отношения с великим князем Александром Михайловичем, ведавшим вооружением вспомогательных судов флота…

Отделение быстро развернуло свою работу, и уже во. второй половине августа Мануйлов представил в Департамент добытый «агентурным путем» шифр американского посольства, а в начале сентября — китайский».[9] Позднее были добыты шведский, болгарский, румынский шифры и часть японского дипломатического шифра.

В октябре 1904 г. «было получено еще 4 китайских шифра, атакже фотокопия книги посольских донесений. В результате появилась возможность контролировать всю переписку китайской миссии. Если же учесть, что через Петербург шли депеши МИД Китая к его представителям в странах Западной Европы, можно утверждать, что перехватывалась и большая часть корреспонденции китайского внешнеполитического ведомства».[10]

Во время русско-японской войны Манасевич-Мануйлов занимался за границей разведкой и внешней контрразведкой, устроив внутреннюю агентуру при японских миссиях в Гааге, Лондоне и Париже, в американскую миссию в Брюсселе и в итальянскую в Париже, получив часть японского дипломатического шифра, благодаря чему «были получены указания на замысел Японии причинить повреждения судам Второй эскадры на пути следования на Восток».[11]

Его заслуги были оценены в Петербурге, в доме 16 по набережной Фонтанки. Директор Департамента полиции А.А. Лопухин докладывал 3 августа 1904 г.:

«При открытии военных действий на Дальнем Востоке Департамент полиции при посредстве чиновника особых поручений при министре внутренних дел Мануйлова стал пытаться организовать правильное наблюдение за представителями японского правительства в западноевропейских государствах, и уже в феврале месяце благодаря полному содействию начальника французской секретной полиции Кавара и начальника Разведочного бюро при Министерстве внутренних дел Моро удалось получить копии всех телеграмм японской миссии в Париже, а также, ввиду существующей во французском Бюро секретной агентуры в японской миссии, г-н Мануйлов регулярно стал получать значительное количество документов из парижской миссии. Затем, по предположению французской полиции, г-н Мануйлов расширил свою деятельность и установил правильное наблюдение при посредстве домашней прислуги в японских миссиях в Лондоне и Гааге». В итоге только до конца июля было добыто более 200 японских документов.[12] В октябре, 1904 г. Манасевич-Мануйлов был вновь командирован в Париж с заданием «организовать разведочное бюро в Вене и Париже по наблюдению за действиями японцев» и по разработке грузинского революционера-эмигранта г. г. Деканози, подозреваемого в шпионаже в пользу Японии. Русским военным атташе во Франции, Италии и Австрии предписывалось оказывать ему «возможное содействие и помощь». По мнению современного исследователя, «речь, таким образом, шла о развертывании самостоятельного агентурного наблюдения за японскими дипломатами в Западной Европе, что, однако, не означало прекращения сотрудничества Департамента полиции с французскими специальными службами. Необходимость учреждения новой агентуры была вызвана еще и тем обстоятельством, что действовавшая в Западной Европе заграничная агентура Департамента полиции многие годы наблюдала за русской революционной эмиграцией, и осуществление «военных разведок», по признанию ее заведующего, было для него делом совершенно «необычным»… Выбор Мануйлова для этой цели объяснялся его опытом работы во Франции, а главное — успехами возглавлявшегося им Отделения по розыску о международном шпионстве. Уже в сентябре 1904 г. он… был неофициально признан «заведующим японскими делами» департамента».[13]

В Париже Манасевич-Мануйлов (при содействии дружественных француских спецслужб, предоставивших ему возможность использовать своих агентов, ранее завербованных в японских миссиях, а также с помощью привлеченных им самим к сотрудничеству новых источников информации) смог получить доступ к переписке послов Японии во Франции, Англии и Голландии с министром иностранных дел, донесениям в Токио военных и морских атташе из Парижа и Берлина, документам японских консульств в Амстердаме и Марселе. К лету 1905 г. «агентура» Мануйлова, состоявшая из 10 французов, давала информацию о шведской, сербской, китайской и английской миссиях в Париже, румынском и китайском посольствах в Лондоне, японской и английской миссиях в Брюсселе, германской — в Мадриде и японской в Гааге. «Кроме того, выполнялись разовые поручения департамента и продолжались тесные контакты с французской секретной полицией, по-прежнему снабжавшей Мануйлова копиями телеграмм японских дипломатов».[14]

Наблюдая за грузинским эмигрантом Деканози, Манасевич-Мануйлов «вышел» на японского разведчика, бывшего военного атташе в Петербурге М. Акаси и установил его связи с русскими либералами (в частности, кадетами; восклицания членов «Союза меча и орала» из «12 стульев»: «Кадеты Финляндию продали, у японцев деньги брали…» ближе к действительности, чем кажется читателям) и эсерами.

Служебные успехи Манасевича-Мануйлова были вознаграждены орденом Св. Владимира IV степени. В то же время новое руководство Департамента полиции не согласилось с его предложениями об учреждении «наблюдения» в важнейших западноевропейских портовых городах, (поддержанными послом в Париже А. И. Нелидовым. 28 июля 1905 г. Ивану Федоровичу было приказано вообще «ликвидировать дела по возложенным на него поручениям» и вернуться в Россию. В итоге после назначения генерала Д.Ф. Трепова товарищем министра внутренних дел и П.И. Рачковского — заведующим политической частью Департамента полиции Манасевич-Мануйлов был освобожден от своих обязанностей и откомандирован в распоряжение председателя Совета министров графа С.Ю. Витте. 1 сентября 1906 г. он был уволен в отставку, после чего занимался журналистикой в «Новом времени» и «Вечернем времени».

Затем карьера пошла на спад и даже 21 января 1910 г. по распоряжению товарища министра внутренних дел и командира Отдельного корпуса жандармов генерала П. г. Курлова у Манасевича-Мануйлова был произведен обыск в виду поступивших сведений о его контактах с В.Л. Бурцевым и продаже ему секретных документов Департамента полиции, но обыск оказался безрезультатным и дальнейших последствий не имел.

В 1915 г. Манасевич-Мануйлов был личным информатором товарища министра внутренних дел С.П.Белецкого, осведомителем следственной комиссии генерала Н.С. Батюшина и одним из близких к Распутину людей. В конце того же года был причислен к Министерству внутренних дел, а после назначения в январе 1916 г. Б.В. Штюрмера Председателем Совета министров откомандирован в его распоряжение. Карьера его дала трещину после отставки Штюрмера (который планировал назначить Манасевича-Мануйлова заведующим Заграничной агентурой Департамента полиции). Но вместо Парижа осенью 1916 года Иван Федорович попал в тюрьму. Петроградским окружным судом 13–18 февраля 1917 г. по обвинению в шантаже товарища директора Московского соединенного банка И. Хвостова Манасевич был признан виновным в мошенничестве и приговорен к лишению всех особых прав и преимуществ и к заключению на 1,5 года, но уже 27 февраля 1917 г. был в числе прочих заключенных освобожден «революционерами Февраля» из Литовского замка (в котором уже начался пожар).

Не приняв, вполне естественно, Октябрьскую революцию, Иван Федорович в 1918 году пытался бежать с документами на имя иностранного гражданина за границу, но на финляндской границе был опознан одним из членов пограничной комиссии и арестован. Точкув биографии журналиста, религиоведа, контрразведчика и авантюриста поставила ВЧК, вынесшая ему расстрельный приговор в том же 1918-м.[15]

Заграничную агентуру в Румынии и Галиции (со штаб-квартирой в Варшаве) возглавлял в 1903–1904 г.г. Михаил Иванович Гурович, бывший участник революционного движения, завербованный в 1890 г., после отбытой им 10-летней ссылки. Будучи близок к социал-демократам (он был издателем первого легального марксистского журнала «Начало»), Гурович до своего разоблачения в 1902 г. был для жандармов одним из основных источников информации о них. После разоблачения своей провокаторской деятельности Гурович переходит на штатную работу в Департамент полиции. После недолгого заведования Заграничной агентурой в Румынии и Галиции он становился инспектором охранных отделений, затем помощником вице-директора ДП П.И. Рачковского и начальником канцелярии Помощника наместника на Кавказе по политической части (до выхода в отставку в 1906 г., умер в 1913 г.).

Сотрудниками Заграничной агентуры (по данным сотрудника комиссии Временного правительства в 1917 г. В.К. Агафонова) были также эсеры И.Л. Абрамов, Е. г. Бронтман, Я.Е. Вакман, М.М. Дликман, анархисты В.З. Аккерман, Б, М. Долин (агентурные псевдоним «Шарль» и «Ленин»), И.Н. Орловский-Германд, A.M. Орлов-Цукерман (работал также на английскую полицию, которой давал информацию о латышских анархистах и социал-демократах — участниках обороны дома, взятого штурмом лондонскими полицейскими в 1910 г.), Н.Шахновский, бундовец И.М. Кокочинский, социал-демократы Б.Я. Батушанский, Б. Герцик, Л.И. Гольденберг (дававший сведения о В.И. Ленине), А.П.Кан (Коган), Б.В. Коган и др.

Отдельно следует сказать о завербованном немецкой полицией и переданном на связь Гартингу в 1902 г. студенте Берлинского университета Якове Абрамовиче Житомирском (партийный псевдоним «Отцов», агентурные — «Андре» и «Додэ»). Он был активным большевиком, членом Заграничного бюро ЦК, входил в Берлинскую и Парижскую группы РСДРП, участвовал в работе V съезда партии в Лондоне и заседаниях ЦК, близко знал Ленина, Каменева, Зиновьева и других лидеров большевистской эмиграции. По значимости его можно сравнить только с другим провокатором в партии — большевиков — депутатом IV Думы Романом Малиновским.

Всего же из 85 сотрудников Заграничной агентуры в 1907–1917 годах, евреев было 32 человека, столько же русских.[16]

Другой крупный провокатор на официальную работу в Департамент полиции не переходил, но не упомянуть о нем нельзя, т. к. он сыграл видную роль в истории русского политического сыска. Евно Фишелевич (Евгений Филиппович) Азеф, руководитель Боевой организации партии эсеров, организатор покушений на членов царской фамилии и министров, был с 1893 г. агентом тайной полиции. Из множества версий об истинном характере деятельности Азефа (официальная — был добросовестным агентом полиции, революционная — (в своих интересах организовывал теракты и выдавал их участников, вел двойную игру) представляет интерес гипотеза, предложенная в последние годы историком Л. г. Прайсманом,[17] согласно которой Азеф первые 10 лет действительно работал в пользу правительства, в 1903 г. по различным причинам эту работу начинает саботировать, перестает выдавать «серьезных революционеров» и организовывает теракты (причем причиной его активнейшего участия в убийствах В.К. Плеве и великого князя Сергея Александровича была ненависть к ним как к активным антисемитам), а с конца 1905-начала 1906 г., улучшив свои отношения с новым руководством сыскного ведомства (в частности, начальником Петербургского охранного отделения А.В. Герасимовым, в том числе и под влиянием политического курса нового премьера П.А Столыпина, который Азеф поддерживал), вновь приступает к добросовестному выполнению обязанностей секретного сотрудника, вплоть до разоблачения в 1909 г. В этот период он сорвал 2 покушения на Николая II и взрыв помещения Государственного совета.

С другой стороны, бывший заведующий Заграничной агентурой Л.А.Ратаев так оценивал службу Е.Ф. Азефа в Департаменте полиции: «1) безусловно верный — с 1892 по лето 1902 г.г.; 2) сомнительный с 1902 по осень 1903 г.г. и 3) преступный — с этого времени и до конца службы».[18]

Завершая этот небольшой исторический экскурс, мы можем сделать некоторые выводы. Вопреки расхожему мнению, евреи были не только среди революционеров, но и по другую сторону баррикад. Возможно, некоторые из этих агентов и официальных сотрудников тайной полиции и думали об изменении к лучшему положения своего народа. Но объективно их деятельность противоречила интересам подавляющего большинства еврейского населения России, всячески ограниченного в правах самодержавием и официальной религией.

Евреи, латыши, негры, китайцы, или «Инородцы» в ЧК: как это было на самом деле

В период Временного правительства политическим сыском занимались органы военной контрразведки, комплектовавшиеся из среды офицерства, где евреев также практически не было.

Положение изменилось после Октября 1917 г., когда среди чекистов оказалось много евреев. Причина этого хорошо определена современным исследователем О.И.Капчинским: «Евреи… по определению не могли являться детьми царских чиновников, дворян и православных священнослужителей — наиболее враждебных большевикам слоев российского общества».

В итоге к концу 1921 г. в органах ВЧК (как в центральном аппарате в Москве, так и в губерниях, областях и автономиях РСФСР, Украины, Белоруссии, Грузии, Армении и Азербайджана) служило (из общего количества 90 тыс. сотрудников) 9 % евреев (также — 77 % русских, 3,5 % латышей, 3,1 % украинцев).[19]

По более раннему периоду 1918–1920 г.г. (включающему «красный террор») точная статистика отсутствует. Современный исследователь Л.Ю. Кричевский, используя анкеты переписи служащих в сентябре 1918 г., пришел к выводу, что национальные меньшинства составляли около 50 % центрального аппарата ВЧК, а их доля на ответственных должностях достигала 70 %. И хотя в статье Л.Ю. Кричевского имеются серьезные неточности («автор не вычленил анкеты солдат воинских частей и служащих ведомственного магазина, в центральный аппарат не входящих и сотрудниками ВЧК вообще не являющихся, поэтому численность представителей нацменьшинств у него получилась несколько приуменьшенной»),[20] тем не менее, сравнение данных анкет переписи служащих с другими архивными материалами (личных дел лиц, входивших в номенклатуру ЦК партии, регистрационных бланков членов партии) позволяют исследователям сделать вывод: «основные тенденции просматриваются верно».[21]

Евреев по состоянию на 25 сентября 1918 г. из 372 сотрудников центрального аппарата ВЧК (включая канцелярских и административно-хозяйственных работников) насчитывалось 35 человек (9,4 %). Для сравнения: 179 (48,1 %) латышей, 113(30,4 %) русских (включая украинцев и белорусов), 23 (6,2 %) поляка и литовца, 4(1,1 %) немца, 3(0,8 %) финна, 2(0,5 %) эстонца, 1(0,4 %)француз, 1(0,4 %) грек, не установленных — 11(2,1 %) (13). Эти данные позволяют сделать исследователям вывод — «70 % сотрудников центрального аппарата ВЧК (без учета обслуживающего персонала) были представителями национальных меньшинств. Хотя эти данные нельзя в полной мере считать репрезентативными, они подводят к выводу о том, что доля нерусских народов была в ВЧК гораздо больше, нежели это считалось в литературе».[22]

Переходя к персональному рассмотрению, отметим, что в первый период истории ВЧК, от ее основания в декабре 1917-январе 1918 г.г. до вооруженного выступления левых эсеров 6 июля 1918 г. из 29 членов ВЧК (термин «Коллегия» появился только в ноябре 1918 г.) насчитывалось 3 еврея: Григорий Давидович Закс (левый эсер, заместитель заведующего Отделом по борьбе с контрреволюцией, и.о. заместителя председателя ВЧК в мае-июне 1918 г.), Михаил Наумович Гуркин (заведующий Отделом по борьбе с преступлениями по должности с апреля по июнь 1918 г., членом ВЧК оставался до июля 1918 г., также левый эсер) и с апреля по июнь того же года — старый большевик Исаак Самойлович Кизильштейн, бывший в течение 2 месяцев представителем Московского совета и Совнаркома Москвы и Московской промышленной области в ВЧК (Московская ЧК была учреждена в декабре 1918 г.). Остальные национальности за этот полугодовой период были представлены 20 русскими, 3 поляками (включая председателя — Феликса Эдмундовича Дзержинского), 2 латышами (знаменитыми Яковом Христофоровичем Петерсом и Мартином Яновичем Лацисом) и одним французом (петербуржцем Георгием Делафаром, поэтом и анархистом).

Из евреев, заведующих отделами, в этот период можно отметить руководившего в апреле 1918 г. Информационным отделом Лурье (подробные сведения неизвестны).

На уровне руководящих работников отделов следует выделить: в Отделе по борьбе с контрреволюцией (Контрреволюционном отделе) — заместителя заведующего уже упомянутого г. Д. Закса, начальника следственной части Александра Иосифовича Ротенберга, заведующего отделением по «немецкому шпионажу» (первое контрразведывауельное подразделение ВЧК) Якова Григорьевича Блюмкина, комиссара Илью Александровича Фридмана, следователя С.Е. Премыслера; в Отделе по борьбе с преступлениями по должности — членов отдела Абрама Хацкелевича (Яковлевича) Беленького и Игнатия Антоновича Визнера.

После мятежа левых эсеров 6 июля 1918 года в персональном составе ВЧК произошли значительные изменения, был обновлен состав членов ВЧК, в течение полутора месяцев в июле-августе обязанности председателя ВЧК исполнял Я.Х. Петере, затем вновь вернулся Дзержинский, а Петере стал его заместителем. В конце сентября-начале октября 1918 г. из 9 членов ВЧК 8 были русскими и один латыш (М.Я. Лацис). На следующем уровне руководства из евреев заведовали подразделениями центрального аппарата: Отделом районных ЧК (в Москве, где еще не была создана городская ЧК) — Яков Михайлович Юровский, Санитарным отделом — Михаил Григорьевич Кушнер (зрач и старый большевик), Автомобильным отделом — Владимир Давидович Гарш, секретарем Президиума — Гутман Нафтальевич Левитан.

На более низком уровне мы видим сотрудников-евреев в следующих подразделениях центрального аппарата ВЧК: в Отделе по борьбе с контрреволюцией — заместитель заведующего Вениамин Вениаминович Липшиц, заведующий Уголовным подотделом Отдела по борьбе с преступлениями по должности вышеупомянутый И.А. Визнер, в Иногороднем отделе — секретарь г. С. Мороз, в Отделе по борьбе со спекуляцией (о «еврейском засилье» в нем было особенно много разговоров, попавших в воспоминания князя С.Е. Трубецкого) среди руководящих работников евреев не было.

В следующем 1919 году из 17 человек, бывших в течение года членами Коллегии ВЧК (10 русских, 3 латыша, белорус, армянин и поляк), был 1 еврей — Григорий Семенович Мороз, бывший заведующим Инструкторским отделом, секретарем ВЧК, а с ноября 1919 по апрель 1920 г. — заведующим Следственным отделом. Он же входил и в Президиум ВЧК, выделенный из состава Коллегии в апреле того же года.

Из других руководителей центрального аппарата можно отметить заведующего следственным отделением при Президиуме ВЧК (в апреле-мае 1919 года) Х.В.Пинеса (его преемниками уже в качестве заведующих Следственной частью были в том же году Григорий Маркович Приворотский, исполняющий обязанности) и вышеупомянутый г. С. Мороз), в Секретном отделе — помощника начальника Макса Абелевича Дейча, в Управлении особого отдела — важнейшего подразделения ВЧК в 1919–1921 г.г. — особоуполномоченных Якова Сауловича Агранова (с 1920 по январь 1921 г. заместитель начальника УОО) и уже упомянутого И.С. Кизильштейна (с августа 1919 г.), в 1920 г. этот пост занял и Соломон Григорьевич Могилевский. В ноябре того же года временно исполняющим должность управляющего делами Управления особого отдела (затем был утвержден в должности) стал будущий руководитель органов госбезопасности Генрих Григорьевич Ягода. Административный отдел того же управления возглавлял Лев Маркович Брагинский (бывший левый эсер). Иностранное отделение УОО, будущую советскую разведку, очень недолго возглавлял осенью следующего, 1920 года Зельман Маркович Левин (работал в ВЧК-НКВД под именем Льва Борисовича Залина) (в ИНО за последнюю треть этого года сменилось 3 начальника).[23]

С апреля 1920 г. новообразованное Юридическое бюро при ВЧК возглавлял Моисей Маркович Луцкий (профессиональный юрист).

В новый состав Коллегии ВЧК, утвержденный постановлением СНК 29 июля 1920 г., вошло 2 еврея — управляющий делами Особого отдела ВЧК г. г. Ягода и заместитель председателя Московской ЧК, фактически руководивший ей при занятости Дзержинского, Станислав Адамович Мессинг (другие члены Коллегии — 5 русских, 2 поляка, 2 латыша, 1 белорус и 1 армянин.

13 сентября 1920 г. новообразованное Управление делами ВЧК возглавил по совместительству г. г. Ягода, среди руководящих работников УД также был помощник Ягоды Яков Давидович Березин).

21 сентября 1920 г. еще одно новое подразделение центрального аппарата ВЧК — Административно-организационный отдел возглавил уже упоминавшийся Л. М. Брагинский. Как самостоятельная единица отдел просуществовал недолго, и уже 1 декабря того же года вместе с Административными отделами Особого и Транспортного отделов вошел в новое Административно-организационное управление ВЧК, начальником которого стал известный чекист Иван Андреевич Апетер — латыш по происхождению, которого позднейшие фальсификаторы истории записали в евреи (под именем Хаим он попал и в комментарии к современному научному изданию).[24] Из подлинных евреев — руководящих работников нового управления, отметим секретаря АОУ Якова Исааковича Серебрянского, начальника контрольной комиссии Сергея Михайловича Шпигельглаза (оба впоследствии стали выдающимися разведчиками) и начальника Административного отдела Л.М. Брагинского.

26 ноября 1920 г. были организованы Оперативный отдел (на базе части Активного отделения при Президиуме и Регистрационно-статистического отдела) во главе с Борисом Моисеевичем Футоряном и Специальное отделение при Президиуме ВЧК во главе с бывшим начальником Активного отделения А.Я. Беленьким.

После реорганизации структуры центрального аппарата ВЧК в январе 1921 года были образованы Секретно-оперативное (СОУ) и Экономическое (ЭКУ) управления. В СОУ из руководящих сотрудников можно отметить чекистов-евреев:

В Оперативном отделе-начальник отдела Футорян (после его ухода с чекистской работы в апреле того же года отдел возглавил Владимир Исаакович Хаскин, а еще через 2 месяца, 1 июля начальником Оперотдела становится белорус Иван Захарович Сурта), секретарь отдела Софья Борисовна Иоффе, начальники 2 отделений (из 11) — оперативного (Шлема Вульфович Гольдесгейм) и обработки материалов (Моисей Израилевич Шкляр);

В Особом отделе-заместитель начальника отдела г. г. Ягода, начальники спецотделений (нумерация начиналась с 13-го): а) 14-го (контрразведка по странам Востока) — Моисей Григорьевич Калужский (его преемниками в течение года побывали старые большевики С. г. Могилевский, Моисей Абрамович Трилиссер и Абрам Аронович Вербов, помощником начальника отделения был Мирон Маркович Великовский); б) 15-го (контрразведка по основным европейским странам) — Карл Викторович Паукер (декабрь 1921 3 июль 1922 г г., с января 1921 г. был помощником начальника отделения); в) 16-го (собственно военная контрразведка в Красной Армии) — Я.С. Агранов (через 3 месяца в апреле 1921 г. его сменил Сергей Васильевич Пузицкий, русский дворянин); г) в январе 1922 г. было организовано 11-е спецотделение во главе с З.М.Залиным (Левиным) (до мая того же года);

В Секретном отделе — уполномоченные (начальники) отделений: 1-го 1-го (против анархистов) — М.В. Бренер, 4-го (против правых партий) — Яков Михайлович Генкин, 7-го (против разных партий) — И.А. Шпицберг (всего было 9 отделений, 9-е, по еврейским партиям, возглавлял латыш Л.И. Юргенс. С апреля особоуполномоченным СО по важнейшим делам был Я.С. Агранов.

31 марта того же года Ягода назначен по совместительству заместителем начальника СОУ. 12 апреля заместителем председателя ВЧК вместо И.К. Ксенофонтова был назначен Иосиф Станиславович Уншлихт, старый большевик, член РВС Западного фронта (во всех анкетах и документах писал «поляк», по документам Департамента полиции проходит как еврей.)[25]

Созданный 20 декабря 1920 г. на основе Иностранного отделения Особого отдела ВЧК Иностранный отдел (в нем к марту 1921 г. работали помощник начальника отдела Константин Зильберман, сотрудник для особых поручений Григорий Ефимович Луцкий (он же Еланский, Элланский), сотрудник для поручений Илья Яковлевич Гузик (возглавил 6 августа 1921 г., сменив армянина Я.Х. Давтяна), бывший начальник 14-го спецотделения ОО ВЧК С. г. Могилевский, другие евреи — руководящие сотрудники ИНО (из 8 человек в общей сложности) — помощник начальника отдела и начальник Закордонной части М. А. Трилиссер, начальник Осведомительной части З.М. (Л.Б.) Залин (Левин).

В Информационном отделе ВЧК подотдел военной цензуры с ноября 1921 г. возглавлял старый большевик журналист Борис Евсеевич Этингоф.

В Экономическом управлении в 1921-начале 1922 г. работал помощником начальника управления Е.Б.Юровицкий.

В последнем составе Коллегии ВЧК (по данным «Организационного отчета ВЧК» на 1 декабря 1921 г.) евреев было 4 — И.О. Уншлихт, г. г. Ягода, С.А. Мессинг (с января 1921 г. — председатель Московской ЧК) и приравненный по положению к члену Коллегии С. г. Могилевский (также в Коллегию входили 4 русских, 3 поляка, 3 латыша, 2 украинца и 1 белорус.[26]

Таково было реальное количество евреев на руководящих постах в центральном аппарате ВЧК к моменту ее реорганизации в феврале 1922 г.

При рассмотрении вопроса о конкретном национальном составе подразделений ВЧК в настоящее время имеются данные анкет переписи основных категорий специалистов — следователей, их помощников, комиссаров и разведчиков трех ведущих подразделений: отделов по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и должностными преступлениями. «В числе 42 следователей и заместителей следователя этих отделов было 12 латышей, 10 русских, 10 евреев, 8 поляков и литовцев, 1 немец, 1 — не установлено. Что же касается оперативных работников — комиссаров и разведчиков, то среди них национальное представительство распределилось следующим образом: латыши — 42 чел., русские — 18 чел., поляки и литовцы — 9 чел., евреи — 7 чел., по одному немцу и греку, не установлено — 1 чел. Сравнивая национальный состав этих категорий сотрудников, можно прийти к выводу, что среди следственного персонала была наиболее значительна доля евреев, тогда как подавляющее большинство оперативных работников имело латышское происхождение. Связано это было с тем, что следственная работа даже в условиях гражданской войны и отсутствия законов требовала по сравнению с другими категориями чекистских специалистов наибольшего интеллекта и этим требованием благодаря относительно высокому образовательному цензу отвечали евреи. Судя по анкетам переписи служащих-коммунистов декабря 1918 г., где присутствовал пункт об образовании, подавляющее большинство чекистов-евреев, особенно занимавшихся следственной работой, имели образование в объеме не ниже гимназии или реального училища, а некоторые даже учились в высших учебных заведениях». Число евреев в центральном аппарате ВЧК увеличивается с осени 1919 г. К ноябрю этого года из 158 сотрудников ВЧК (не считая аппарат Управления особых отделов) было 33 еврея (20,9 %), 23 латыша (14,6 %), 8 поляков и литовцев (5,1 %). По мнению исследователя, «более чем двукратное по сравнению с июлем увеличение евреев объяснялось сугубо территориальной причиной. Она была связана с эвакуацией осенью 1919 г. из занятых деникинскими войсками областей Украины сотрудников местных ЧК, среди которых крайне широко преобладал еврейский элемент. Наибольшее число вновь поступивших евреев являлись в прошлом сотрудниками Киевской губЧК».[27]

Интересна недавно обнародованная статистика чекистов — членов РКП(б) по национальному признаку. К началу 1921 г. в Иностранном отделе ВЧК из сотрудников-коммунистов национальности распределялись: русские — 20 чел. (35,7 %), евреи — 16 чел. (28,6 %), латыши — 14 чел. (25 %), поляки и литовцы — по 1 чел. (по 1,8 %), не установлено — 4 чел. (7,1 %).

В Особом отделе: русские — 30 чел. (38,5 %), латыши — 13 чел. (16,7 %), евреи — 12 чел. (15, 4 %), поляки — 11 чел. (14,1 %), литовцы — 4 чел. (5,1 %), немцы — 2 чел. (2,6 %), представители других народностей — 2 чел. (2,6 %), не установлено — 13 чел. (2,6 %).

В Секретном отделе было 42 русских (67,7 %), 7 евреев (11,3 %), 4 латыша (6,5 %), по 2 поляка и эстонца (по 3,2 %), 5 чел. — не установлено (8,1 %).

В Информационном отделе: 12 русских (46,2 %), 9 евреев (34,6 %), по 2 латыша и поляка (7,7 %).[28]

Всего же из работавших к 1 октября 1921 года в органах ВЧК 49 991 человек насчитывалось 38 648 русских, 4563 еврея, 1770 латышей, 1559 украинцев, 886 поляков, 315 немцев, 186 литовцев, 152 эстонца, 104 армянина, других национальностей 1808 человек (3,6 %).[29]

Из 189 слушателей Курсов ВЧК (на сентябрь 1921 г.) евреев было 10 чел. (5, 3 %). Русских, украинцев и белорусов было 154 чел. (81,5 %), латышей — 6 чел. (3,2 %), грузинов — 4 чел.(2,1 %), армян — 3 чел.(1,6 %), немцев — 3 чел.(1,6 %), киргизов (т. е.казахов) — 3 чел.(1,6 %), чувашей — 2 чел. (1,1 %), поляков, эстонцев, венгров и австрийцев — по 1 чел. (0,5 %).[30] Начальником Курсов недолгое время был в том же году Л.М. Брагинский, вскоре ушедший из ВЧК.

В местных органах ВЧК количество сотрудников-евреев сильно разнилось, в зависимости от величины еврейского населения в данном регионе. И хотя точной статистики по различным ЧК нет, руководящие сотрудники-евреи в основном известны. Так, в Московской ЧК, председателем которой с 1918 г. был Дзержинский, который при своей занятости не мог, естественно, непосредственно руководить оперативной работой, важная роль отводилась его заместителю. Этот пост занимали Борис Абрамович Бреслав (1918–1919), Василий Николаевич Манцев (1919) и Станислав Адамович Мессинг (с 1920, с января 1921 г. — председатель МЧК). После перевода Мессинга в Петроград с ноября 1921 г. председателем ВЧК по совместительству был зампред ВЧК И.С. Уншлихт. Несмотря на тот факт, что 3 из 4 упомянутых лиц были евреями, их количество среди руководящих работников МЧК было невелико. Григорий Яковлевич Раппопорт в 1920 г. заведовал отделом по борьбе с уголовными преступлениями и замещал заведующего следственным отделом. В Петроградской ЧК (как при жизни, так и после гибели 30 августа 1918 г. ее первого председателя Моисея Соломоновича Урицкого) евреи-чекисты занимали в основном рядовые должности (как исключение — Александр Соломонович Иосилевич, секретарь ЧК в период руководства Глеба Бокия). В губернских ЧК Центральной России, на Северо-Западе и Волге не было большого количества евреев на руководящих постах. Можно назвать председателей: Нижегородской губЧК — Якова Зиновьевича Воробьева (Каца), Саратовской ГЧК — М.А. Венгерова, И.Б. Генкина (оба 1918), М.А. Дейча (1919), Симбирской ГЧК — A.M. Левина (в 1918–1919, в 1920–1921 г.г. — председатель Астраханской ГЧК, полпред ВЧК в Тамбовской, Воронежской губерниях и в районе действий Тамбовской группы войск (февраль-октябрь 1921), в 1921–1923 — уже под именем Л.Н. Вельского — полпред ВЧК-ГПУ на Дальнем Востоке), Казанской ГЧК — Гирша Шмулевича Олькеницкого (погиб в 1918 г.), Вятской ГЧК (1919) — Григория Марковича Приворотского, Тамбовской ГЧК (1921) — Михаила Давыдовича Антонова (наст, фамилия Герман), Екатеринбургской ГЧК — Я.М. Юрковского (1919), Челябинской ГЧК — М.А. Герцмана (1920–1921), Архангельской ГЧК (и полпреда ВЧК по Северному краю) — З.Б. Кацнельсона (1921–1922), Вологодской ГЧК — Я.М. Брука-Стального (1919), Иркутской ГЧК — С. г. Чудновского (1920–1921, он же в 1921 г. — председатель Томской ГЧК) и М.Д. Бермана (1921–1923, он же председатель Семипалатинской ГЧК (1920–1921)), Якутской ГЧК — И.Б. Альперовича (1921).

На Северном Кавказе — председателя ЧК Северо-Кавказской советской республики анархиста Александра Юльевича Ге (Голберга) с июля 1918.

О «зверствах на Украине чекистов-евреев», имевших наглость не хотеть быть убитыми, или что не понравилось бывшему депутату Государственной Думы

На Украине, где ЧК были организованы после установления советской власти в конце 1918-начале 1919 г., число евреев — сотрудников ЧК — было значительно больше, так как местное еврейское население (гораздо более многочисленное, чем в России) подвергалось преследованиям украинских националистов (fecero за время гражданской войны в погромах на Украине погибли около 200 тысяч евреев), что естественным образом способствовало сотрудничеству беднейших и средних слоев украинского еврейства с большевиками.

Таким образом, достаточно много евреев работали как в аппарате Всеукраинской ЧК (первым председателем которой стал в декабре 1918 г. старый большевик Исаак Израилевич Шварц, после приезда из Москвы в апреле 1919 г. М.И. Лациса был назначен зампредом ВУЧК), так и в губернских ЧК. Киевскую ГЧК возглавлял также прибывший из Москвы Иосиф Иванович Сорин (Блувштейн), заместителем председателя (и начальником секретно-оперативной части) был Яков Абрамович Лившиц, заведующим юридическим отделом и председателем комиссии по проведению в Киеве красного террора в мае-июне 1919 года был Наум Львович Рубинштейн. В Херсонской губернии председателем ЧК был Яков Михайлович Генкин (июнь-август 1919 г.), в Черниговской — Левин.

Тема участия евреев в ЧК в 1919 г. (до занятия белыми территории Украины к сентябрю 1919 г.) была подробно развита киевским дворянином — знаменитым депутатом Государственной Думы Василием Витальевичем Шульгиным, сперва в публицистике времен гражданской войны, затем в книге «Что нам в них не нравится» (1930), целиком посвященной «еврейскому вопросу». Пользуясь показаниями арестованного белыми в 1919 г. бывшего киевского чекиста М. Болеросова (опубликованными в белоэмигрантской печати в 1925 г.), Шульгин заклеймил киевских чекистов-евреев, устроивших кровавый террор против дворянства, буржуазии и вообще всего небольшевистского населения Киева. Яркие пассажи Шульгина, спасшего сведения Болеросова от неминуемого забвения в «братской могиле» печати русской эмиграции, в дальнейшем неоднократно использовались другими авторами, в том числе и А.И. Солженицыным, для создания пропагандистского штампа о тождественности чекистов (по крайней мере в Киеве в 1919 году) и евреев. В действительности Чрезвычайные комиссии на Украине в 1919 г. были интернациональными по составу, также, как многонациональными были все полититические силы, задействованные в Русской революции и гражданской войне (в то же время имевшей глубоко национальный характер, обусловленный всем ходом истории России).

Так, в том же «незабываемом 1919-м» Киевскую городскую ЧК возглавлял украинец Петр Михайлович Дегтяренко, его заместителем был бывший офицер Владимир Иванович Яковлев (отец известного журналиста Егора Яковлева), председателем Харьковской ЧК — обрусевший итальянец Сильвестр Иванович Покко (зампредом был Савелий Михайлович Циклис — сын крещеного еврея и украинки), Херсонской — Иван Васильевич Багненко, Екатеринославской — Василий Антонович Валявко, Полтавской — Долгополов, Николаевской — Абашидзе, Волынской — Михаил Александрович Кручинский и Федор Платонович Дидук.

В Одессе! до 1920 г. входившей в Херсонскую губернию, городскую ЧК в апреле-августе 1919 г. возглавляли Павел Иванович Онищенко и Калистрат Григорьевич Калениченко (наст, фамилия Саджая). Среди сотрудников было много евреев. Заместителем председателя был Борис Самойлович Северный (Юзефович), отделами заведовали Семен Израилевич Западный (Кессельман), Лев Арсентьевич Мамендос (Поляк), Михаил Моисеевич Вихман, Григорий Моисеевич Меламед и др. Ранее, в период оккупации Одессы немецко-австрийскими и англо-французскими интервентами (1918–1919) почти все они работали в подпольной контрразведке обкома КП(б) Украины, которую возглавляли Б. Северный и Иосиф Эммануилович Южный (Горенюк).[31]

После восстановления советской власти на Украине в конце 1919-начале 1920 г. в новообразуемых ЧК также, несмотря на предупреждения руководства РКП(б), было достаточно много евреев, хотя и выдвигались на первый план украинцы и русские (председатель ЦУЧК Василий Николаевич Манцев, его заместитель Всеволод Аполлонович Балицкий, начальник Секретно-оперативного управления и Особого отдела Ефим Герргиевич Евдокимов и др.). Это объяснялось недостатком кадров, хорошо знавших местные условия.

Так, заместителем начальника Особого отдела ЦУЧК был Семен Семенович Дукельский, начальником Отдела по борьбе с бандитизмом — Михаил Генрихович Михайлов (Шпигель). Председателем Киевской ГЧК был с конца 1920 по январь 1921 г. Михаил Васильевич Павлов (Иосиф Моисеевич Фейгель), одновременно — полпред ЦУЧК в Киевской, Волынской, Подольской, Черниговской губерниях. Его сменил выходец из русской дворянской семьи Александр Павлович Альпов, а в мае того же года председателем КГЧК стал уже упоминавшийся нами (и Шульгиным в его сочинении) Я.А. Лившиц. Среди не менее часто сменявшихся зампредов Киевской ЧК в 1919–1920 г.г. были Сергей Соломонович Шварц и Александр (Абрам) Борисович Розанов (Розенбардт). Информационный и административный отделы возглавлял Натан Вениаминович Марголин (Цыганов), известный партийный деятель в 1930-е г.г.

В Харькове, ставшем с декабря 1919 г. столицей Советской Украины, губернскую ЧК течение двух с небольшим лет последовательно возглавляли русский Василий Николаевич Блинов, упоминавшийся выше Шварц (май-июнь 1920 г., ранее заместитель председателя), польский дворянин Иван Антонович Меницкий и польский пролетарий Станислав Францевич Реденс, с декабря 1920 по июль 1921 г. Исаак Соломонович Радин (Эстерман), последним председателем Харьковской ГЧК стал Афанасий Тихонович Танцура, среди зампредов был Лившиц и С.И. Западный.

В Одесской губернии первым председателем Чрезвычайно-следственной комиссии стал Б.С, Северный (начальником разведывательного отдела, т. е. наружной разведки — Л.А. Мамендос), уже в марте того же года после реорганизации ЧСК в ГЧК ее возглавил поляк Реденс, еще через 5 месяцев, в августе, его сменил Макс (Мендель) Абелевич Дейч. С декабря 1921 г., из-за болезни Дейча, бывшего на хорошем счету и награжденного за разгром антибольшевистского подполья орденом Красного Знамени, Одесской ЧК руководил (в качестве временно исполняющего обязанности председателя) С.С. Дукельский. Заместителем его после латыша Л.М. Заковского был в 1921 г. Марк Борисович Корнев (Капелюс). Среди руководителей подразделений ОГЧК были заведующий отделом политконтроля Антон Романович Вайнов (в 1920-е-1930-е г.г. известный партийный работник), ЭКО — Леонид Самойлович Букраба и др.

В Херсонской губернии (с декабря 1920 г. вошла в состав Николаевской губернии) председателем ГЧК в 1920 г. был старый большевик Мирон Абрамович Переславский, в Александровской (Запорожье) губернии — Самуил Соломонович Цвайг, в Черниговской губернии — Семен Давидович Вольский (Миллер), Лившиц (1920–1921), с января 1922 г. — Циклис.

В Волынской губернии (1921–1922) зампредами ГЧК были Аркадий Соломонович Богар, Западный, Николай Давидович Шаров (Шавер).

В Николаевской губернии зампредами ГЧК были Израиль Яковлевич Дагин (до августа 1920 г., председатель городской ЧК с декабря 1919 г.) и Шаров (май 1921-сентябрь 1921 г.). СОО руководил Валерий Михайлович Горожанин (1920), СОЧ — Александр Матвеевич Минаев-Цикановский (1921–1922 г.).

В губернских и армейских ЧК

На территории Белоруссии, большая часть которой до середины 1920-х г.г. входила в РСФСР, ЧК появились в 1918 г. в Западной области (в нее в 1918 г. входила часть современной территории Белоруссии, которая не была оккупирована немцами). Из учрежденных ЧК евреи-чекисты возглавили их в Могилеве (в мае 1918 г., первый председатель — И.Л. Пинскер, затем Д.М. Гуревич). Таким образом, на территории Белоруссии (Западная область входила в РСФСР) ЧК появились раньше, чем во многих губерниях собственно Великороссии. В 1919 г. ГЧК в Витебске руководили Яков Лазаревич Аскольдов (затем военачальник, корпусной инженер), Соломон Акимович Хасман (впоследствии партийный работник), в 1920–1922 г.г. — С.С. Шварц, в Могилевской губернии — В.И. Хаскин.

В ЧК собственно Белоруссии (в 1919 г. — Литовско-Белорусской ССР, председатели — Виктор Иванович Яркин и Вацлав Антонович Богуцкий) из евреев-руководящих работников — можно отметить члена коллегии Ефима Моисеевича Кроля и прибывшего из Москвы в составе группы чекистов (во главе с И.П. Жуковым) Макса Моисеевича Зинде (в начале 1930-х г.г. легальный резидент советской внешней разведки в Лондоне). После освобождения Минской губернии от поляков в июле на базе Минской губЧК была в том же году создана ЧК ССР Белоруссии (на правх губернской ЧК), председателем которой стал А.И. Ротенберг (до июня 1921 г.). В ноябре 1921 г. Ротенберг возглавил ЧК Крымской АССР.

На Северном Кавказе из руководящих работников-евреев в ЧК служили Самуил Львович Пупко (председатель Терской ГЧК в 1920 г.)., Иосиф Борисович Генкин (председатель Пятигорской городской ЧК, на правах губернской ЧК, 1920).

В Туркестане евреи в органах ЧК были на втором плане. Начальником оперчасти ТуркЧК в 1920 г. был Давид Яковлевич Каплан, СОЧ Ташкентской облЧК — Абрам Аронович Слуцкий (впоследствии начальник советской разведки).

Полпредом ВЧК в Киргизской АССР был г. С. Мороз (декабрь 1920–1921 г.).

Таким образом в РСФСР из примерно 60 губернских и областных ЧК евреи в период 1918–1921 г.г. руководили двумя десятками ЧК. На Украине евреи побывали во главе почти всех губернских ЧК, что объясняется большим количеством местных уроженцев среди чекистов.

Из руководителей Особых отделов можно отметить: в 3-й армии (1919) — Борис Абрамович Бреслав (в 1919–1920 г.г. начальник ОО 12-й армии и Южного фронта) и Владимир Семенович Дукельский (в 1919–1920 — начальник ОО 14-й и 16-й армий, погиб в бою во время войны с Польшей 23 августа 1920 года под Замбревом, посмертно награжден орденом Красного Знамени), 5-й армии — Матвей Давидович Берман, 8-й армии (1919–1920) — Абрам Михайлович Левин (с 1921 года — Лев Николаевич Вельский, полпред ВЧК в Тамбовской губернии), 9-й армии — Сергей Евсеевич Богров (1919–1920, член партии с 1901 года, впоследствии дипломат, генеральный консул в Милане), бывший анархист-политкаторжанин Лазарь Иосифович Коган (1920), 12-й армии — Зиновий Борисович Кацнельсон (1920) и Иосиф Маркович Островский (1921). В гражданскую войну в особых отделах ВЧК начинали свою чекистскую работу известные впоследствии сотрудники разведки и контрразведки И.М. Блат, B.C. Гражуль, З.И. Пассов, Я.И. Серебрянский, С.М. Шпигельглаз, Н.И. Эйтингон и многие другие.

Проблема еврейского присутствия в органах госбезопасности как политический фактор всегда была в центре внимания руководства партии и правительства и решалась по разному.

Гражданская война. «Выписки из протокола заседания Политического Бюро ЦК РКПб» от 18 апреля 1919 г.

Беспокоились и чекисты. В записке заведующего Инструкторским отделом и члена Коллегии ВЧК г. С. Мороза, еврея по национальности, отправленной в ЦК РКП в апреле 1919 г., о положении евреев в западных губерниях. Наряду с шагами по землеустройству евреев и проведением агитационных мероприятий Мороз предлагал снять евреев с ответственных «комиссарских» постов в городах бывшей черты оседлости, наиболее зараженных антисемитизмом, а также призвать евреев-коммунистов в качестве рядовых в Красную армию. «Думаю, — писал Мороз, — что настоящий доклад не вызовет обвинений меня в чем либо. Нахожу нужным отметить, что я еврей, работавший и работающий все время среди еврейского пролетариата, с коим я связан тесными узами. Как бы мне не хотелось писать обо всем изложенном, но преданность Революции подсказывает мне это сделать».[32]

После гражданской войны: евреи в ГПУ-ОГПУ

Коллегия Государственного политуправления при НКВД РСФСР была утверждена СНК 4 июля 1922 г. Из 9 ее членов было 3 еврея — И.С. Уншлихт, г. г. Ягода и руководитель ГПУ Петрограда и всего Севера и Северо-Запада С.А. Мессинг (также 2 поляка, из которых Менжинский принадлежал, бесспорно, к русской культуре, русский, украинец, белорус и латыш).

В учрежденную 18 ноября 1923 года Коллегию уже Объединенного ГПУ при СНК СССР были, кроме прежних членов (за исключением перешедшего на работу в Реввоенсовет СССР И.С.Уншлихта и Ф.Д. Медведя), введены украинец (по другим данным, русский) В.А. Балицкий и полпред ОГПУ в Закавказской федерации еврей С. г. Могилевский (вместе с ним в Коллегии остались еще 2 еврея — Генрих Ягода, назначенный вторым заместителем председателя ОГПУ, по совместительству с ранее занимаемыми постами начальника Особого отдела и заместителя начальника СОУ ОГПУ, и Станислав Мессинг). В следующие 3 года до смерти Дзержинского в Коллегии ОГПУ произошли 2 персональных изменения: в марте 1925 г. погиб в авиакатастрофе С. Могилевский, а в марте 1926 г. членом Коллегии и 3-м зампредом ОГПУ был назначен (по совместительству) начальник ИНО М.А. Трилиссер.

Исследования последнего времени дали возможность изучить национальный состав центрального аппарата ГПУ-ОГПУ. На 1 декабря 1922 г. из 24 работников высшего руководящего звена было 9 русских, 8 евреев, 2 поляков, по одному латышу, украинцу, белорусу и итало-швейцарцу (А.Х. Артузов). На 15 ноября 1923 г. соответственно 54 русских, 15 евреев, 12 латышей, 10 поляков, лиц других национальностей — 4. По данным исследователя, обратившего внимание на образовательный уровень, высшее образование имели 14 евреев (93 процента), 8 поляков (80 процентов), 28 русских (52 процента), 3 латыша (25 процентов). Исследователь приходит к «достаточно условному выводу, что евреи были наиболее интеллектуальной прослойкой. То же можно сказать о поляках, к тому же надежных в партийном отношении — они составляли почти половину членов партии с дореволюционным стажем в руководстве ОГПУ. Что же касается латышей, то они представляли собой наиболее опытную в боевом отношении группу чекистов. Высшее руководящее звено, где доминирующую роль играли поляки и евреи, отличалось более высоким образовательным уровнем по сравнению с другими сотрудниками и большим партийным и революционным стажем. Так, из 11 членов коллегии пятеро имели вьющее и незаконченное высшее образование, еще пятеро — среднее и неполное среднее образование. Все 11 имели дореволюционный партийный стаж, а четверо из них вступили в партию до 1903 года».

К 1 мая 1924 года из 2402 чекистов Центра русских было 1670, латышей — 208, евреев — 204, поляков — 90, белорусов — 80, украинцев — 66. Из руководителей высшего и среднего звена на 1 октября 1929 г. было 7 русских, 4 еврея, 2 поляка, украинец, латыш, итало-швейцарец.

Рассматривая более конкретно, по отделам национальный состав, пользуясь материалами партийных проверок и чисток (беспартийные чекисты составляли, особенно в центральном аппарате, в лучшем случае доли процента), исследователи приходят к следующим выводам. В Иностранном отделе: русские (сюда же входят украинцы и белорусы) — 37 чел. (34,9 %), евреи — 30 чел. (28,3 %), латыши — 14 чел. (13,2 %), поляки и литовцы — 10 чел. (9,4 %), немцы — 5 чел. (4,7 %), армяне — 3 чел.(2,8 %), венгры и австрийцы — 2 чел. (1.9 %), болгары — 2 чел.(1,9 %), греки — 1 чел. (0,9 %), не установлено — 2 чел. (1.9 %);

В объединенном партийном коллективе Контрразведовательного и Особого отделов: русские — 53 чел. (46,5 %), евреи — 19 чел. (16,7 %), поляки и литовцы — 16 чел. (14 %), латыши — 15 чел.(13,2 %) немцы — 6 чел.(5,3 %), венгры — 4 чел. (3,5 %), сербы — 1 чел. (0,9 %), итальянцы — 1 чел.(0,9 %), не установлено-2 чел. (1,8 %).

В Секретном отделе: 43 русских (65,2 %), 11 евреев (16,7 %), 4 латыша (6,1 %), 3 поляка (4,5 %), 2 эстонца (3 %) 1 грузин (1,5 %), 2 — не установлено (3 %).

В Информационном отделе среди 58 руководящих работников и специалистов (без районных сотрудников) служило 34 русских (58,6 %), 15 евреев (25,9 %), 3 латыша (5,2 %), 2 армянина (3,4 %), по одному немцу, болгарину, итальянцу (по 1,7 %), не установлено — 1 чел. (1,8 %)

Среди коммунистов Экономического Управления были: русскими — 41 чел. (23,6 %), евреями — 33 чел. (19 %), латышами — 7 чел. (4 %), поляками и литовцами — 4 чел. (2,3 %), армянами — 2 чел.(1,1 %), эстонцами — 1 чел. (0,6 %), татарами — 1 чел.(0.6 %), не установлено — 2 чел. (1,1 %).[33]

Возвращаясь к рассмотрению на персональном уровне национального состава руководящих работников центрального аппарата ГПУ-ОГПУ в первой половине 1920-х г г., отметим крупных чекистов — по происхождению евреев:

Секретарь председателя ОГПУ Вениамин Леонардович Герсон;

Секретарь Коллегии Романа Давидовна Езерская;

Уполномоченный по особым делам при председателе ГПУ-ОГПУ М.М. Луцкий;

Начальник Специального отделения А.Я. Беленький;

Секретарь ячейки РКП(б) М.И. Шкляр;

В Специальном отделе — начальник отделения (всего было 3 отделения) Григорий Карлович Крамфус;

В Секретно-оперативном управлении:

ИНО — начальник отдела М.А. Трилиссер (с марта 1922 г.);

Особый отдел — начальник отдела г. г. Ягода (с июня 1922 г.), помощник начальника З.М. Залин (Левин) с января 1924 г.;

Секретный отдел — особоуполномоченным по важнейшим делам, а с января 1924 г. 1-м заместителем начальника отдела был Я.С. Агранов, 1-е отделение (по анархистам) возглавлял Михаил Аронович Герцман (в 1922 г.), Я.М. Генкин последовательно руководил по совместительству 9-м (кооперация) и 10-м (еврейские партии) отделениями, в июле 1923 г. был перемещен на руководство 4-м отделением, освещавшим монархические элементы, бывших членов партии кадетов, бывших жандармов, 7-е отделение (малочисленные антисоветские организации) в 1923–1924 г.г. возглавлял И.А. Шрайбман (число отделений в СО в 1922–1924 г.г. варьировалось от 8 до 14);

Отдел политического контроля (ОПК, с июня 1922 г. осуществлял радио- и почтово-телеграфную цензуру) — первый начальник отдела (до мая 1923 г.) Б.Е. Этингоф;

Контрразведывательный отдел (КРО, с июля 1922 г.) — З.М. Залин (Левин) последовательно возглавлял 10-е (июль-ноябрь 1922 г.), 11-е (сентябрь-ноябрь 1922 г.) и 1-е (наблюдение за иностранными миссиями, в ноябре 1922-январе 1924 г.г.) отделения, с июля 1923 г. был на нелегальной работе в Германии, по возвращении в январе 1924 г. переведен в Особый отдел;

Восточный отдел — начальник 3-го (Дальний Восток) отделения (в 1922 г.) Михаил Маркович Казас (караим), заместителем начальника отделения был будущий известный советский разведчик Наум Исаакович Эйтингон;

Оперативный отдел — К.В. Паукер (с мая 1923 г., с февраля 1922 г. — заместитель начальника), помощник начальника Моисей Мордухович Алиевский (заместитель начальника в 1924–1925, затем вновь помощник начальника);

Информационный отдел — отделения госинформации и секретной информации по совместительству возглавлял Д.А. Рабинович;

В объединенном с ноября 1925 г. Отделе информации и политконтроля (ИНФО-ПК) 2 из 5 отделений руководили Борис Евсеевич Найман и А. г. Лундин.

Особое бюро по делам административной высылки антисоветских элементов интеллигенции (существовало в 1922–1923 г.г.) — начальник бюро Я.С. Агранов, помощник (один из трех) В.И. Хаскин;

В Экономическом управлении — начальник управления Зиновий Борисович Кацнельсон (с сентября 1922 по апрель 1925 г.), заместитель М.А. Дейч (1922–1923, перешел на хозяйственную работу), в 1922–1923 г.г. — 2 (из 6) начальников отделов (Л.А. Островский — отдел концессий и акционерных обществ,М.В.Бренер — отдел информации), в 1923–1924 г.г. — начальники 3 (из 8) отделений (Иосиф Маркович Островский — 2-е, легкая промышленность, 5-е-финансы — Борис Григорьевич Голышев, 6-е — транспорт и связь — Николай Давидович Шаров), в 19 241 925 г.г. начальники 4 (из 8) отделений (1-е — тяжелой и топливной промышленности — Арон Львович Молочников, И. М. Островский — 2-е,5-е — внешняя торговля — Лев Григорьевич Миронов, 6-е — финансы — Соломон Меерович Когенман, затем Лев Лазаревич Никольский);

Административно-организационное управление — начальник административного отдела Абрам Петрович Флексер, начальник санитарной части М. г. Кушнер, начальник ФИНО Л. И. Берензон;

Главный инспектор войск и начальник Отдела пограничной охраны ОГПУ (с декабря 1925 г.) — З.Б. Кацнельсон (по совместительству начальник Высшей пограничной школы ОГПУ);

В территориальных органах ГПУ-ОГПУ в последний период руководства Дзержинского (1922–1926) на руководящей работе находились: в полпредстве в Ленинградском военном округе — полпред Мессинг, из начальников, входивших в-ПП губернских отделов, — Абрам Иосифович Мильнер (Новгород, 1922–1924, за «колебания» по отношению к внутрипартийной оппозиции по предложению Дзержинского переведен на пост председателя губернского Совета народного хозяйства, т. е. в систему руководимого Феликсом Эдмундовичем ВСНХ) и Борис Михайлович Гордон (Архангельск, с января 1925 г.); в Московском военном округе — начальник Вятского ГО Залман Куслевич Аргов (с октября 1924 г.);

В Приволжском военном округе — врио начальника Самарского ГО (1925) Наум Моисеевич Лапидус;

В ПП по Уралу — полпред г. С. Мороз (1922–1924);

В ПП по Сибири — зам. полпреда (с 1923 г.) Б.А. Бак, начальник Алтайского ГО Самуил Лазаревич Гильман (с декабря 1924 г. до ликвидации губерний в Сибири в сентябрь 1925);

В ПП Дальневосточной области — полпред Лев Николаевич Вельский (до конца 1923 г.), начальник Приморского (1922–1923) и Амурского ГО Василий Абрамович Каруцкий (1923–1924), начальник Приморского ГО С.С. Шварц (с августа 1925 до ликвидации губерний на Дальнем Востоке в феврале 1926 г., зате№ начальник Владивостокского окружного отдела до 1927 г.);

В ПП по Крымской АССР — полпред С.С. Шварц (июнь 1924-август 1925), он же был начальником Всетатарского отдела ГПУ — Облотдела ОГПУ в 1922–1924 г.г.

В союзных республиках:

В ГПУ УССР — заместитель председателя и начальник СОЧ Я.А. Лившиц (1923–1924, снят с поста и уволен из ОГПУ за участие в троцкистской оппозиции), начальник ЭКУ Иосиф Михайлович Блат, в губерниях (ликвидированы в 1925 г.) — С.И. Западный (Харьковский городской отдел, функции губернского отдела осуществлялись центральным аппаратом ГПУ УССР), С.С. Дукельский (Одесса в 1922, Волынь в 1924, Екатеринослав в 1924–1925,)И.М. Леплевский (Екатеринослав, 1922–1923, Подольская губ. — Винница — 1923–1925 — по совместительству ответственный секретарь губкома 1923–1924 г.г.), Б.Г. Голышев (Волынь, 1922–1923), А. Г. Грозный (Волынь, 1924–1925);

В образованной в 1924 г. в составе УССР Молдавской АССР обл. отдел ГПУ возглавил М.Б.Корнев;

После ликвидации губерний в УССР в ноябре 1925 г. из 38 начальников окружных отделов ГПУ евреев было 10,1

В ПП в Закавказской федерации — полпред С. г. Могилевский (с мая 1922), после его гибели в авиакатастрофе в марте 1925 — З.Б. Кацнельсон (апрель-декабрь 1925);

В ПП в Средней Азии-полпред Л.Н. Вельский (с ноября 1923), зам. полпреда М.Д. Берман (с 1924), председатель ГПУ Турменской ССР В.А. Каруцкий (с 1924);

В ПП Казахской АССР — начальник Актюбинского (1924–1926) и Джетысуйского (с 1926) губернских отделов А.Р. Альшанский.

Таким образом, в РСФСР из более чем 30 губернских отделов и подчинявшихся непосредственно Центру 3-х краевых полпредств, а также полпредств и отделов ОГПУ автономных республик ОГПУ евреи в период 1922–1926 г.г. руководили около 15.

Таково было количество евреев на руководящих постах в ОГПУ к моменту смерти основателя советских органов безопасности Ф.Э. Дзержинского. Будучи одним из лидеров польской социал-демократии, он вел революционную агитацию и среди еврейских рабочих (среди прочих языков знал идиш). Его понимание проблем еврейского населения отражено в его служебных записках о политике по отношению к сионистам (публикуются в приложении). Интернационализм Дзержинского, старавшегося подбирать кадры по профессиональным качествам и идейным убеждениям, проявлялся и в том, что его ближайшими помощниками становились не только (и меньше всего) поляки (как утверждают некоторые некомпетентные журналисты), а русские, латыши, евреи и другие большевики. Те чекисты, которых можно считать ставленниками Дзержинского, — работавшие с ним в подполье в Варшаве (Ф.Д. Медведь, С.А. Мессинг), бывшие в тюрьмах и в ссылке (Н.А. Скрыпник, Л.Б. Ривин), его личные друзья В.Н. Манцев, И.П. Павлуновский и др. принадлежали к разным нациям.

После смерти Дзержинского в период 1926–1929 г.г. (до крупных изменений в руководстве ОГПУ) оба заместителя нового председателя ОГПУ В.Р. Менжинского — г. г. Ягода (по совместительству заместитель начальника, а с июля 1927 г. начальник Секретно-оперативного управления и Особого отдела) и М.А.Трилиссер (по совместительству начальник ИНО) были евреями. Среди других руководящих сотрудников центрального аппарата из чекистов-евреев можно отметить следующих лиц:

Член Коллегии ОГПУ С.А. Мессинг;

Секретарь председателя ОГПУ В.Л. Герсон;

Особоуполномоченный при председателе ОГПУ М.М. Луцкий;

Секретарь ячейки РКП(б) М.И. Шкляр;

В ИНО — помощник начальника отдела Михаил Сергеевич Горб.

В Секретно-оперативном управлении:

Особый отдел — помощник начальника З.М. Залин (Левин) до июня 1927 г., помощник начальника отделения Лазарь Борисович Ривин;

Секретный отдел — заместитель начальника отдела Я.С. Агранов, начальники отделений (из 8) Я.М. Генкин и Соломон Борисович Гельфер;

Восточный отдел — начальник 1-го отделения (в 19 271 928 г.г.) Соломон Аркадьевич Бак;

Транспортный отдел — начальник отделения К.С. Зиль- берман;

Оперативный отдел — К.В. Паукер, помощник начальник М.М. Алиевский (заместитель начальника в 19 241 925, затем вновь помощник начальника);

ИНФО-ПК — начальники отделений Б. Е. Найман и А. г. Лундин;

В Экономическом управлении — заместитель начальника Л. г. Миронов, начальники отделений А.Л. Молочников (9-е — военная промышленность), Яков Исаакович Крамер (3-е и 10-е, по расследованию случаев пожаров на предприятиях государственного значения);

Административно-организационное управление — начальник административного отдела А.П. Флексер, начальник организационного отдела И.М. Островский, начальник санитарной части М. г. Кушнер, начальник ФИНО Л.И. Берензон;

Главное управление пограничной охраны и войск ОГПУ (с ноября 1926 г.) — начальник З.Б. Кацнельсон (до апреля 1929 г.).

Как видно, евреи были представлены на руководящих постах далеко не во всех отделах и управлениях ОГПУ (Специальном отделе, Отделе центральной регистрации).

После персональных изменений в руководстве ОГПУ в октябре 1929 г. первым зампредом стал г. г. Ягода (был освобожден от должностей начальника СОУ и Особого отдела), вторым заместителем и начальником ИНО вместо Трилиссера (отстраненного от работы в ОГПУ за выступление против Ягоды, обвиненного им в «правом уклоне») был назначен С. А. Мессин г. Секретный отдел возглавил Я.С. Агранов.

Новые назначения не изменили интернационального характера руководства чекистов, в то время в него входили поляки Менжинский и Ольский, русские Евдокимов, Прокофьев, Благонравов, украинцы Бокий и Балицкий, евреи Ягода, Мессинг и Агранов (с мая 1930 г. один из 3-х помощников начальника СОУ).

До новых (более политически значимых) изменений в июле-августе 1931 г. на руководящих постах в центральном аппарате ОГПУ были следующие сотрудники-евреи:

Секретарь председателя ОГПУ В. Л. Герсон;

Особоуполномоченный при председателе ОГПУ М.М. Луцкий (в сентябре 1930 г. его сменил А.Я. Беленький, бывший ранее начальником Спецотделения ВЧК-ОГПУ);

В ИНО — помощник начальника отдела М. С. Горб и А.А. Слуцкий (с января 1930 г. по совместительству с работой в ЭКУ), начальник 1-го отделения Лев Григорьевич Эльберт.

В Секретно-оперативном управлении:

Секретный отдел — помощник начальника (с мая 1930 г.) Валерий Михайлович Горожанин (соратник начальника СОУ Ефима Георгиевича Евдокимова по службе в ЧК Украины), начальники отделений Я.М. Генкин (4-е, по жандармам, полицейским и еврейским партиям, кроме Бунда) и С. Б. Гельфер (по освещению интеллигенции);

Контрразведывательный отдел (КРО) — начальник 8-го (немецкого) отделения Михаил Аронович Розенфельд;

Особый отдел — помощник начальника Лазарь Иосифович Коган (1930 г.);

Транспортный отдел — начальник отделения К. С. Зильберман;

Оперативный отдел — К.В. Паукер, помощник начальник М.М. Алиевский;

ИНФО-ПК — помощник начальника отдела Яков Самойлович Визель, начальник 4-го отделения А. г. Лундин;

В Экономическом управлении — помощники начальника Л. г. Миронов (до февраля 1930 г.), Абрам Аронович Слуцкий (он же начальник 1-го и 2-го отделений), А.Л. Молочников, начальники отделений Яков Давидович Раппопорт (4-е), Макс Оскарович Станиславский (7-е), Эмиль Адольфович Зибрак (8-е), Марк Исаевич Гай (9-е); после изменения структуры ЭКУ в апреле 1931 г. заместителем начальника ЭКУ г. Е. Прокофьева вновь стал Л. г. Миронов, начальником секретариата — М.О. Станиславский, 1-е отделение (промышленность) возглавил М.И. Гай, 3-е (торговля и кооперация) — Дмитрий Матвеевич Дмитриев (Плоткин), 4-е (финансы, борьба с валютными преступлениями и спекулянтами) — Я.М. Генкин (переведенный из Секретного отдела), 5-е (техническое использование арестованных специалистов в КБ) — Анатолий Георгиевич Горянов-Горный (2-е сельскохозяйственное отделение — немец Н.Л. Волленберг);

Административно-организационное управление — начальник административного отдела А.П. Флексер, начальник организационного отдела И.М. Островский, начальник санитарной части М. г. Кушнер;

Управление лагерей (организовано в апреле 1930 г., с октября того же года — Главное управление) — первого начальника Управления Ф.И. Эйхманса (латыша) сменил в июне 1930 г. Л.И. Коган (бывший помощник начальника Особого отдела, также выдвиженец Е. г. Евдокимова, под руководством которого служил на Северном Кавказе), заместителем стал Матвей Давидович Берман, одним из 2-х помощников — Я.Д. Раппопорт.

После объединения в сентябре 1930 г. Контрразведывательного, Особого и Восточного отделов в Особый отдел одним из 2-х заместителей начальника отдела Яна Ольского (поляка) стал З.М. Залин, служивший под начальством Ольского на Западном фронте в 1920 г. (вторым заместителем стал С.В. Пузицкий).

После объединения в марте 1931 г. Секретного отдела и ИНФО-ПК в Секретно-политический отдел его возглавил Агранов, заместителем его стал Иван Васильевич Запорожец (украинец), начальником 1-го отделения (работа в городах, политические ссыльные, иностранные работники) — В.М. Горожанин.

В июле-августе 1931 г. по решению Политбюро в руководстве ОГПУ произошли крупные персональные изменения. Причиной послужило коллективное выступление второго зампреда и начальника ИНО С.А. Мессинга, начальника СОУ Е. г. Евдокимова, начальника ОО Я.К. Ольского, начальника АОУ, ГУПВО и Главной инспекции по милиции и уголовному розыску при ОГПУ И.А. Воронцова, полпреда ОГПУ по Московской области Л.Н. Вельского против первого зампреда Ягоды (в частности, они обвиняли его в фабрикации следственных дел на командиров Красной Армии — бывших офицеров царской армии). Уже один факт такого конфликта, в котором против еврея Ягоды выступили русские Евдокимов и Воронцов, евреи Мессинг и Вельский, поляк Ольский, показывает несостоятельность домыслов о якобы взаимной поддержке евреями друг друга (в частности, и в органах госбезопасности). Ягоду поддержал председатель ОГПУ В.Р. Менжинский, и хотя сам Генрих Григорьевич в итоге переместился с поста 1-го заместителя на должность 2-го зампреда (1-м замом стал Иван Алексеевич Акулов, старый партийный работник, в ЧК ранее не служивший, а 3-м зампредом руководитель украинского ГПУ Всеволод Аполлонович Балицкий), его противники пострадали гораздо серьезнее. По постановлению Политбюро были уволены из ОГПУ Мессинг, Ольский, Воронцов и Вельский, Евдокимов переведен из Центра (сперва в Ленинград, затем в Среднюю Азию). Агранов, не участвовавший в конфликте, был назначен членом Коллегии (как и преемник Мессинга в руководстве разведкой А.Х. Артузов) и в сентябре того же года перешел из СПО в ПП ОГПУ Московской области, вместо уволенного Вельского.

В результате разукрупнения тогда же Административно-организационного управления новое Управление делами ОГПУ возглавил Яков Маркович Вейншток (также протеже Евдокимова), а Финансовый отдел, теперь подведомственный непосредственно председателю ОГПУ, — Л.И. Берензон, бессменный финансист ВЧК-ОГПУ с 1918 г.

В ходе кадровых изменений начальником Отдела центральной регистрации (ОЦР) стал близкий к новому зампреду Балицкому украинский чекист Яков Вульфович Письменный, в Особом отделе, частично «очищенном» от соратников Ольского (был переведен в Ташкент З.М. Залин), заместителем начальника был назначен другой выдвиженец Балицкого — И.М. Леплевский (в ноябре того же года возглавил ОО ОГПУ). Но группе Ягоды — Прокофьева удалось сохранить контроль над ЭКУ, начальником которого в августе 1931 г. стал Л. г. Миронов. В июне 1932 г. Л.И. Когана на посту начальника ГУЛАГ сменил М.Д. Берман.

В октябре 1932 г. после перехода И.А. Акулова на партийную работу пост 1-го зампреда ОГПУ остался незамещенным, но фактически с этого времени (с декабря 1932 г. фактически не работал в центральном аппарате В.А. Балицкий, направленный на Украину) деятельностью органов ОГПУ руководил 2-й зампред Ягода, оказывавший значительное (но далеко не абсолютное) влияние на кадровые вопросы. Ягода способствовал удалению на Украину (вслед за Балицким) Израиля Леплевского, которого сперва фактически (как заместитель начальника), а с июня 1933 г. и формально (как начальник отдела) сменил в ОО ОГПУ Марк Гай.

Ко времени смерти председателя ОГПУ В.Р. Менжинского (10 мая 1934 г.) и реорганизации органов госбезопасности летом 1934 г. евреи на руководящих постах в ОГПУ были представлены следующим образом: 2-й заместитель председателя г. г. Ягода;

Заместитель председателя Я.С. Агранов (с февраля 1933 г.);

Член Коллегии (с мая 1933 г.) Л. г. Миронов (начальник ЭКУ);

Особоуполномоченный при председателе ОГПУ А.Я. Беленький;

В ИНО — заместитель начальника отдела А.А. Слуцкий (в марте 1933 г. заменил на этом посту переведенного в СПО М.С. Горба), помощник начальника В.М. Горожанин, начальники отделений: 1-го (нелегальная разведка) Л.А. (Н.И.) Наумов (Эйтингон), 2-го (контроль за въездом и выездом иностранцев) — Я.М. Бодеско-Михали, 6-го (восточного) — вр. и. д. Илья Гедеонович Герт (в 1933 г.), 7-го (внешняя контрразведка в советских представительствах за границей) — Эрнест Яковлевич Фурман, 8-го (научно-техническая разведка) — Петр Давидович Гутцайт;

Секретно-политический отдел — заместитель начальника Генрих Самойлович Люшков (ранее помощник начальника и начальник 2-го отделения), помощник начальника (и начальник 4-го отделения) М.С. Горб;

Особый отдел — начальник отдела М.И. Гай, начальники отделений Семен Григорьевич Гендин, Владимир Семенович Гарт, Владимир Маркович Кононович;

Оперативный отдел — К.В. Паукер, заместитель начальника Зиновий Маркович Волович, помощники начальника Борис Яковлевич Гулько, М.М. Алиевский;

ЭКУ-начальник управления Л. г. Миронов, помощник начальника Д.М. Дмитриев (до 1933 г. этот пост занимал также A.M. Минаев-Цикановский), начальники отделений Я.П. Ржавский, Я.Ш. Дашевский, Я. г. Рыбальский, И.И. Ильицкий, Я.Б. Лоев, А. г. Горянов-Горный;

Главное управление пограничной охраны и войск ОГПУ — начальник политотдела Лев Борисович Рошаль;

Управляющий делами И.М. Островский (сменил на этом посту Вейнштока в феврале 1933 г.);

Главное управление рабочее-крестьянской милиции — Л.Н. Вельский (с января 1934 г.);

Кооперативное управление войск, сотрудников ОГПУ и милиции — Моисей Борисович Шнеерсон (с марта 1934 г.).

В территориальных органах ОГПУ в период от смерти Дзержинского до изменения административного деления СССР, ликвидации губерний и образования краев и областей (1928–1930 г.г.) губернские отделы возглавляли: Курский — Б.М. Гордон (с декабря 1926 по июнь 1928 г.), Вятский — З.К. Аргов (до лета 1928 г.), в ПП ОГПУ в ЛВО — полпред (до октября 1929 г.) С.А. Мессинг, Вологодский ГО — вр. и. д. начальника Николай Сергеевич (Карпель Рафаилович) Шершевский (апрель-октябрь 1927 г.); в Приволжском ВО — начальник Самарского ГО Б.А.Бак (с ноября 1927 г.); ГПУ автономных республик РСФСР — в Крыму полпред г. Я. Раппопорт (апрель 1928-декабрь 1929 г.). Также руководящие посты занимали: в ПП по Сибирскому краю — зам. полпреда И.Б. Лернер (1928–1929 г.г.), в ПП по Белорусскому ВО — зам. полпреда З.М. Залин (с июня 1927 г.), в ПП в Средней Азии — полпред Л.Н. Вельский, зам. полпреда М.Д. Берман (в 1927–1928 г.г. одновременно председатель ГПУ Узбекской ССР), председатель ГПУ Турменской ССР В.А. Каруцкий. В ГПУ УССР и ПП по Северо-кавказскому краю в интернациональных колективах было немало руководящих чекистов-евреев (в Ростове под руководством Евдокимова работали П. г. Рудь, В.М. Курский, И.Я. Дагин, Я.А. Дейч, Я.М. Вейншток, С.Н. Миронов, Л.И. Коган и др., занимавшие различные крупные посты).

К середине 1930 г. после проведенной реформы в РСФСР насчитывалось 8 краев и 6 областей. Среди их руководителей в период до ликвидации ОГПУ в июле 1934 г. были следующие чекисты еврейского происхождения:

Московская область (с 1929 г., ПП организовано в феврале 1930) — Л.Н. Вельский (февраль 1931-август 1931 г.г.), Я.С. Агранов (сентябрь 1931-февраль 1933 г г.), заместителями полпреда были в разное время З.Б. Кацнельсон, Я.А. Дейч, Особый отдел МВО возглавляли И.Б. Лернер, А.А. Арнольдов (Кессельман);

Западная область (Смоленск) — З.М.Залин (19 291 930 г.), И.М. Блат (с 1931 г.);

Центрально-Черноземная область (Воронеж) — С.С. Дукельский (с 1932 г.);

Уральская область — г. Я. Раппопорт (1931–1933 г.г.), после разделения УО на Свердловскую и Челябинскую в январе 1934 г. ПП ОГПУ в последней возглавил A.M. Минаев-Цикановский;

Нижегородский (с 1932 Горьковский) край — М.С. Погребинский (с 1933 г.);

Средне-Волжский край — Б.А.Бак (с 1928 г.);

Нижне-Волжский край (Саратов, с 1932 г. — Сталинград) — П. г. Рудь (1931–1933), Л. Н. Вельский (1933–1934 г.г.), после разделения края в январе 1934 г. на Сталинградский и Саратовский ПП ОГПУ возглавили соответственно г. Я. Раппопорт и И.М. Леплевский;

Северо-Кавказский край (с 1924 г.) — после разделения в январе 1934 г. на Азово-Черноморский (Ростов-на-Дону) и Северо-Кавказский (Пятигорск) края ПП ОГПУ возглавили соответственно П. г. Рудь и И.Я. Дагин;

В ПП в Ленинградском ВО, Ивановской промышленной области, Северном (Архангельск), Западно-Сибирском, Восточно-Сибирском и Дальневосточном краях сотрудники еврейского происхождения занимали менее значительные должности;

В ПП в автономных республиках (Казахстан, Крым, с 1931 г. Татарская и Башкирская АССР, непосредственно Центру подчинялась также Якутия, остальные АССР входили в края) — В.А. Каруцкий (ПП в Казахстане с 1931 г.), в Башкирии — М.С. Погребинский (пред. ГПУ с 1929 г., ПП с 1931 г.) и Н.П. Зеликман (с 1933).

Председателями ГПУ союзных республик и одновременно полпредами ОГПУ в них были г. Я. Раппопорт (БССР, 1930–1931 г.г.), Л. г. Миронов (Средняя Азия, 1930–1931 г.г.).

В ГПУ УССР областные отделы (с 1932 г.) возглавляли: в Киеве — А.Б. Розанов, в Одессе — Ю.М. Перцов (в 1933 г. арестован и осужден за контрабанду), в Днепропетровске — С.Н. Миронов (с 1933 г.), в Донецкой области — М.Б. Гроссман (1932–1933 г.г.), в Виннице — Д.М. Соколинский (с 1932 г.), в Молдавской АССР — Соколинский (1932) и И.Ю. Купчик (1932–1933 г.г.).

Евреи в ОГПУ-НКВД, или с кем дружил нарком Ягода?

В бытность Ягоды наркомом в НКВД было значительное число евреев (среди подследственных и заключенных также). Но внимательное изучение источников (мемуаров, послужных списков, следственных материалов и т. д.) показывает, что большинство этих соплеменников наркома не были его ставленниками и принадлежали к другим группировкам. И если в центральном аппарате у Ягоды была некоторая свобода в кадровых решениях (и потому там занимали руководящие посты близкие к нему чекисты-евреи: Л. г. Миронов, М.И. Гай, А.А. Слуцкий, К.В. Паукер, А.Я. Лурье, М.С. Горб и др., и русские — г. Е. Прокофьев, г. И. Благонравов, A.M. Шанин, г. А. Молчанов, М.П. Фриновский и др., но в то же время он был вынужден терпеть явных антагонистов — своего первого заместителя Я.С.Агранова, начальника Главного управления рабоче-крестьянской милиции Л.Н. Вельского, или не входивших в группировки Я.М. Генкина, г. И. Бокия и др.), то в территориальных органах нарком в значительно большей степени должен был считаться с другими «чекистскими кланами». Так, фактическим хозяином органов ГПУ-НКВД в Закавказье начиная с 1931 г. был Л.П. Берия. Хотя Ягода и смог выжить из центрального аппарата своего соперника В.А. Балицкого (во многом потому, что Сталин считал необходимой работу Балицкого на Украине, что хорошо видно из его переписки с Кагановичем в 1932 г.), тем не менее «убрать» его из ГПУ-НКВД УССР нарком не смо г. Сложными были отношения Ягоды с руководителем московских чекистов Реденсом, начальником УНКВДДВК Дерибасом, откровенно неприязненными — с Медведем (Ленинград). Из региональных руководителей НКВД 1934–1936 г.г. в хороших отношениях с Ягодой были Р.А.Пилляр (УНКВД Средней Азии, с декабря 1934 г. — Саратов), Л.М. Заковский (Белорусская ССР, с декабря 1934 г. Ленинград). Из чекистов-евреев при Ягоде руководили управлениями центрального подчинения в областях, краях и автономных республиках и наркоматами в республиках союзных:

Я.А. Дейч — Калининская область, с марта 1935 г., в марте 1936 г. переведен в центральный аппарат, все время принадлежал к северо-кавказской группировке Евдокимова, что и способствовало его карьере в 1936–1937 г.г.;

И.М.Блат — Западная область, «человек Балицкого», снят приказом Ягоды в сентябре 1936 г. и направлен начальником управления в Челябинск (менее важный регион, по сравнению с западной границей), его преемником стал С. г. Гендин из Особого отдела ГУГБ НКВД;

С.С. Дукельский (Воронеж) и A.M. Минаев-Цикановский (Челябинск, с июля 1936 г. — Сталинград), соратники Евдокимова по работе на Украине в гражданскую войну;

О.И. Абугов (Кировская область) — также выдвиженец Балицкого;

Б.А. Бак (Самара-Куйбышев), в 1935 г. переведен в УНКВД Московской области 1-м заместителем начальника;

Н.М. Райский (Оренбург) — ранее работал под начальством Балицкого, Мессинга, Дерибаса и Евдокимова — явных противников Ягоды;

Г. Я. Раппопорт (Сталинград) — его 18-летняя служба в ЧК завершилась самым неприятным образом благодаря Ягоде;

И.М. Леплевский — Саратов, с декабря 1934 г. — Белоруссия, это повышение произошло не по инициативе Ягоды, который в письме к Сталину в октябре 1934 г. предлагал назначить наркомом внутренних дел БССР Пилляра, последующая карьера Леплевского в центральном аппарате НКВД после падения Ягоды не дает оснований для выводов об их дружбе;

П. г. Рудь (Азово-Черноморский край, Ростов) — «евдокимовец», снят Ягодой с должности без нового назначения;

И.Я. Дагин (Северо-Кавказский край) — также соратник Евдокимова, неоднократно получал взыскания от наркома (в случае вывода женщин-заключенных в мороз на работу — вполне справедливые);

В.А. Каруцкий (Казахстан, Западно-Сибирский край), снят (и переведен с понижением) приказом Ягоды с разгромной формулировкой;

Н.П. Зеликман (Башкирия) — судя по послужному списку, не входил в основные чекистские группировки, присвоенное ему в 1935 г. спецзвание майора ГБ вряд ли соответствовало должности руководителя управления центрального подчинения;

Л.Б. (З.М.) Залин (Узбекистан, Казахстан) — был тесно связан по службе с Я.К. Ольским (и после его участия в выступлении против Ягоды в 1931 г. был отправлен из Особого отдела ОГПУ в Среднюю Азию) и Р.А. Пилляром (другом Ягоды), последующая судьба в 1937 г. показывает, что его не считали близким бывшему наркому;

Начальники УНКВД областей Украины практически все входили в группу Балицкого;

Единственным близким к Ягоде из периферийных руководителей НКВД — евреев — был М.С. Погребинский (Горьковская область), что подтверждается многочисленными свидетельствами.

После введения спецзваний (с 26 ноября 1935 года) первым стало звание «генеральный комиссар государственной безопасности», которое присваивалось наркомам внутренних дел. Первым генеральным комиссаром государственной безопасности стал нарком Ягода.

Комиссарами госбезопасности 1-го ранга стали 6 виднейших чекистов: оба заместителя наркома — Агранов и Прокофьев — и 4 руководителя крупнейших региональных управлений НКВД — С.Ф. Реденс (Москва и Московская область), Л.М. Заковский (Ленинградская область), Т.Д. Дерибас (Дальневосточный край) и нарком внутренних дел Украины В.А. Балицкий (из 6 один еврей — Агранов).

Звания комиссаров ГБ 2-го ранга получили 13 человек, из них 8 евреев — 4 начальника отделов ГУГБ (Особого — М.И. Гай, Экономического — Л. г. Миронов, Оперативного — К.В. Паукер, Иностранного — А.А. Слуцкий), начальник Главного управления рабоче-крестьянской милиции Л.Н. Вельский и 3 крупных провинциальных руководителя — заместитель наркома НКВД Украины З.Б. Кацнельсон, нарком внутренних дел Белоруссии И.М. Леплевский, начальник УНКВД по Казакской АССР (тогдашнее название Казахстана) Л.Б. Залин.

Комиссарами ГБ 3-го ранга стали 20 человек, из них 11 евреев: начальник ГУИТЛ М.Д. Берман, заместитель начальника СПО ГУГБ г. С. Люшков, руководители региональных управлений — Б.А. Бак (первый зам. начальника Московского управления), Я.А. Дейч (начальник УНКВД по Калининской области), М.С. Погребинский (Горьковский край), г. Я. Раппопорт (Сталинградский край), П. г. Рудь (Азово-Черноморский край, центр — Ростов-на-Дону), И.Я. Дагин (Северо-Кавказский край, в то время краевой центр — Пятигорск), В.А. Каруцкий (Западно-Сибирский край, Новосибирск), С.И.Западный (первый зам. начальника УНКВД по ДВК), украинский чекист С.С. Мазо (начальник ЭКО УГБ НКВД УССР).

Около 50 чекистов получили звание старшего майора ГБ, среди них евреи: заместители начальника Оперотдела ГУГБ Б.Я. Гулько и З.И. Волович, заместитель начальника Особого отдела ГУГБ М.С. Горб, замначальника ЭКО ГУГБ Д.М. Дмитриев, заместители начальника ИНО ГУГБ Б.Д. Берман и В.М. Горожанин, начальник Спецгруппы особого назначения при наркоме Я.И. Серебрянский. начальник УСО ГУГБ Я.М. Генкин, начальник Отдела кадров ГУГБ и сектора кадров НКВД Я.М. Вейншток, начальник Административно-хозяйственного управления НКВД И.М. Островский, заместители начальника ГУИТЛ Л.И. Коган, С. г. Фирин, начальник Особого отдела Московского военного округа А.А. Арнольдов-Кессельман, 2-й заместитель начальника Московского управления А.П. Радзивилловский, большая группа провинциальных чекистов — И.М. Блат (Западная область, Смоленск), С.С. Дукельский и его заместитель М.Л. Андреев (Воронеж), В.Р. Домбровский (Курск, сын поляка и еврейки), A.M. Минаев-Цикановский (Челябинск), О.И. Абугов (Кировский край), Н.М. Райский (Оренбург), В.М. Курский (замначальника УНКВД СКК), украинские чекисты — начальник Особого отдела УГБ НКВД УССР М.К. Александровский и начальники областных УНКВД (Н.Д. Шаров — Киев, А.Б. Розанов — Одесса, С.Н. Миронов — Днепропетровск).

Вообще часто выдвигаемые в прессе и трудах некоторых литераторов обвинения в адрес наркома Ягоды в подборе окружения по национальному признаку неверны, т. к. изучение биографий руководства центрального аппарата и региональных органов НКВД середины 30-х годов показывает, что ближайшими сотрудниками наркома, так и его оппонентами были люди разных национальностей (как русские, так и евреи, поляки и др.).

Свидетельством могут служить выдержки из приказа Ягоды, появившегося за 2 месяца до его отставки, 15 июля 1936 г.:

«…некоторые руководящие работники органов НКВД не извлекли для себя всех уроков из убийства товарища Кирова, не положили в основу своей работы мои практические указания, изложенные в закрытом письме и последующих приказах, и тем самым не обеспечили выполнения требований, поставленных партией и правительством перёд органами НКВД об охране государственной безопасности (выделено в оригинале. — Авт.).

Некоторые руководители органов НКВД больше заняты представительством, чем чекистской работой, привыкли только распоряжаться и командовать, не способны сами практически работать; не учат, да и не могут учить подчиненных им работников.

Это уже не чекисты, а зазнавшиеся вельможи, негодные для работы на боевом посту чекиста-руководителя.

Некоторые из этих вельмож пытаются собственную бездеятельность и лень прикрыть рассуждениями о том, что аппарат ЧК слишком много работает, что надо культурнее работать, сохранять силы аппарата и т. п.

Слов нет, что в нашу работу надо внести больше культуры, организованности и целеустремленности в борьбе с врагами.

Но когда вся «культура» у этих «горе чекистов» сводится к тому, что подчиненные им люди работают как в кооперативе от и до определенных часов, когда эта «культура» приводит к потере остроты в борьбе с врагом, ничего кроме вреда, для дела это дать не может.

Такой «культуры» нам, чекистам, не нужно.

Вследствие оппортунистического благодушия, самоуспокоенности, забвения старых чекистских традиций и бездеятельности, эти работники оказались не в состоянии распознать и разоблачить новые методы борьбы врагов против партии и советского государства и оказались неспособными обеспечить государственную безопасность.

Именно поэтому начальники управлений НКВД Сталинградского и Азово-Черноморского краев, Свердловской и Западной областей не выявили троцкистов, ведущих активную контрреволюционную работу.

И, наоборот, там, где начальники управлений НКВД (Горьковский край, Ленинградская область, Московская область, Украина, Белоруссия) правильно поняли свои задачи и перестроили работу своего аппарата, там ведется активно борьба с контрреволюционными троцкистами, зиновьевцами и прочими белогвардейцами.

Наиболее ярким примером проявления оппортунистического благодушия и зазнайства и примером неспособности перестроиться самому и перестроить работу своего аппарата может быть начальник управления НКВД Сталинградского края — комиссар государственной безопасности 3-го ранга тов. Рапопорт.

Вызванный мною для доклада о состоянии работы управления НКВД, он не мог представить сколько-нибудь ясной картинк общеполитического состояния края, не мог привести ни одного сколько-нибудь значащего агентурного или следственного дела и проявил полное незнание того, что делается в крае и у него в аппарате.

Это явилось следствием того, что комиссар государственной безопасности 3-го ранга тов. Рапопорт по существу не руководил порученным ему участком работы и проявил барское отношение к делу. Будучи больше занят представительством, чем чекистской работой, он оказался неспособным сам практически руководить аппаратом и слепо верил только в силу бумажного циркуляра и приказа. Он не проверял выполнения своих распоряжений, не вникал в «мелочи» работы, считая ниже своего достоинства встретиться с агентом или допросить арестованного. Он не сумел воспитать и научить оперативной чекистской работе подчиненных ему работников, хотя по своему уровню знаний, стажу чекистской работы и т. п. они ничем не отличались от среднего уровня работников аппарата других управлений НКВД.

Неудивительно, что при таком руководстве комиссара государственной безопасности 3-го ранга тов. Рапопорт, управление государственной безопасности Сталинградского края приведено в состояние полной бездеятельности.

В достаточной степени это характеризуется хотя бы тем, что выполнение важнейшего приказа НКВД СССР об учете агентуры, выполнение которого приказом возлагалось лично и персонально на комиссара государственной безопасности 3-го ранга тов. Рапопорта и проведение в жизнь которого должно было служить мощнейшим оружием для овладения агентурной работой, он переложил на аппарат, уклонившись даже от руководства этим делом. В результате работа эта проведена явно безобразно и все дело по учету агентуры свели к простой формальной и голой технике».

В том же приказе подвергся резкой критике начальник управления НКВД Свердловской области комиссар государственной безопасности 3-го ранга Илья Федорович Решетов (друг и выдвиженец 1-го заместителя Ягоды Якова Агранова) за «массовые аресты, не вытекающие из работы агентуры».

Удостоился гнева наркома и Василий Абрамович Каруцкий:

«Неудовлетворительное руководство оперативной работой, хотя и в меньшей мере, чем у тт. Рапопорта и Решетова, можно отметить и у начальника управления НКВД Западно-Сибирского края — комиссара государственной безопасности 3-го ранга тов. Каруцкого. Тов. Каруцкий мною также не-однократно предупреждался о плохой его работе в Западно-Сибирском крае. Я обращал внимание тов. Каруцкого на необходимость изменить личный образ жизни, совершенно недостойный чекиста, на необходимость повести более острую и целеустремленную борьбу с контрреволюцией, особенно с троцкистами и зиновьевцами и работой контрреволюционных элементов на железнодорожном транспорте, где по целому ряду имеющихся у нас данных явно существовали японские диверсионные организации.

На примере комиссара государственной безопасности 3-го ранга тов. Каруцкого со всей наглядностью видно, как даже способные чекисты, подававшие большие надежды на рост, — в результате недопустимого личного образа жизни, в результате бездеятельности и потери чекистского чутья, застывают в своем росте, опускаются и становятся совершенно негодными работниками и руководителями.

Само собой понятно, что такие чекисты как Решетов, Рапопорт и Каруцкий не способны обеспечить работу по охране государственной безопасности. Совершенно естественно, что они немедленно должны быть освобождены от руководящей работы и заменены новыми, растущими на чекистской работе, работниками».

Выводы были сделаны суровые:

Следует отметить, что упомянутые в приказе недобрым словом (хотя и неназванные пофамильно) начальники управлений НКВД по Азово-Черноморскому краю (комиссар госбезопасности 3-го ранга Петр Гаврилович Рудь) и Западной области (старший майор госбезопасности Иосиф Михайлович Блат), оба евреи, были вскоре приказами. Ягоды сняты с занимаемых постов.

При новом наркоме Ежове из руководящих сотрудников-евреев можно отметить новых заместителей наркома Л.Н. Вельского, В.М. Курского и С.Б. Жуковского, начальников Секретариата наркомата Я.А. Дейча и И.И. Шапиро, начальников отделов ГУГБ И.Я. Да г. — на (1-й, охрана), A.M. Минаева-Цикановского (и.о. начальника 3-го, контрразведывательного), М.И. Литвина, В.Е. Цесарского (4-й, СПО), И.М. Леплевского (5-й, особый), М.А. Волкова (6-й, транспортный), З.И. Пассова (7-й, ИНО) и др., биографии которых читатель найдет в данной книге. В большинстве своем эти чекисты активно участвовали в незаконных репрессиях, сами погибли и не были реабилитированы.

Детальное представление о различных группировках в руководящем составе НКВД, их отнюдь не мононациональном характере, дают показания на следствии (16 октября 1938 г.) комиссара госбезопасности 3-го ранга Д.М. Дмитриева.

«В к.р. организацию правых в НКВД СССР меня вовлек МИРОНОВ Л. г., являвшийся начальником Экономического отдела НКВД СССР, а с 1937 года начальник Контрразведывательного отдела Наркомвнудела. Это было в марте 1935 года.

Мы знали друг друга в течение ряда лет.

В последнее время перед вербовкой он проявлял ко мне повышенную внимательность, создавал обстановку интимной беседы.

Нередко вызывал к себе в кабинет, а иногда на квартиру, говорил о работе: он обсуждал совместно со мною текущие задачи Экономотдела.

МИРОНОВ восхвалял личные качества ЯГОДЫ, как руководителя НКВД, заявлял, что он лучший представитель чекизма в партии.

МИРОНОВ говорил мне, что ЯГОДА ценит меня как работника, и с его слов получалось так, что такое отношение ко мне есть результат влияния на ЯГОДУ со стороны МИРОНОВА.

…Подробно проинформировал меня МИРОНОВ по поводу той группы заговорщиков, которая орудовала в НКВД.

Вначале он мне назвал как заговорщиков только себя и ЯГОДУ.

Спустя некоторое время он мне сообщил, что в заговор входят: АГРАНОВ, ПРОКОФЬЕВ, МОЛЧАНОВ, ШАНИН, ПОГРЕБИНСКИЙ, ГАЙ, ВОЛОВИЧ, РЕШЕТОВ, ЛЕПЛЕВСКИЙ, ФЕЛЬДМАН В.Д., БЕРМАН Б.Д., ЛЮШ- КОВ г. С., МИНАЕВ A.M., ДЕНОТКИН, ИЛЬИЦКИЙ, КРОПОТОВ, ГУТЦАЙТ, ДАВЫДОВ А.Д., ДЕЙЧ.

…О заговорщике БЕРМАНЕ Б.Д.

МИРОНОВ знает БЕРМАНА не позднее как с 1927 года по совместной работе в экономическом отделе НКВД СССР, в котором БЕРМАН разновременно занимал должности от оперуполномоченного до начальника отделения включительно.

Еще в ту пору отношения между МИРОНОВЫМ и БЕРМАНОМ были весьма тесными и дружескими.

В заговор в НКВД СССР БЕРМАН был вовлечен непосредственно МИРОНОВЫМ Л. г.

Активную заговорщическую деятельность БЕРМАН проводит, ведя лично следствие по делам правых и троцкистов, согласно поручениям г. г. ЯГОДЫ.

Крупная подрывная работа была осуществлена БЕРМАНОМ за время работы его в аппарате иностранного отдела НКВД СССР, обо всем этом я покажу в разделе практической контрреволюционной работы заговорщиков.

О ЛЮШКОВЕ МИРОНОВ рассказал мне, что он был привлечен в заговор непосредственно БАЛИЦКИМ. Затем он связался с ЯГОДОЙ.

Было это, если не ошибаюсь, в 1931 году, когда ЛЮШКОВ перешел на работу в НКВД СССР одновременно с приходом на должность заместителя Наркомвнудела БАЛИЦКОГО.

До этого ЛЮШКОВ был связан по контрреволюционной работе лично с БАЛИЦКИМ на Украине.

Там же, на Украине, ЛЮШКОВ поддерживал контрреволюционные связи с ЛЕПЛЕВСКИМ, тогда заместителем БАЛИЦКОГО.

В Москве ЛЮШКОВ связался с ДЕЙЧ, с которым он установил исключительные, близкие отношения, которые могли наблюдать все соприкасавшиеся с ДЕЙЧ. ЛЮШКОВ, приезжая в командировки в Москву из Ростова-на-Дону, целые дни проводит в кабинете ДЕЙЧА.

ЯГОДА выращивал из ЛЮШКОВА свою основную опору в руководящем составе НКВД.

Назначение ЛЮШКОВА на должность начальника УНКВД отвечало стремлению ЯГОДЫ дать ЛЮШКОВУ политическую школу руководящей областной политической работы.

ЛЮШКОВ вел не только работу заместителя начальника СПО НКВД СССР. Он прямо помогал ЯГОДЕ в подрывной работе путем составления по его указаниям приказов НКВД, отвечающих интересам правого заговора.

Составляя единую организацию, правые в аппарате НКВД одновременно делились на отдельные группы; в центре каждой из них находился один из руководящих правых, непосредственно объединявший вокруг себя членов группы.

Например, непосредственно вокруг ЯГОДЫ группировались МИРОНОВ Л. г., ШАНИН, БУЛАНОВ, ПОГРЕБИНСКИИ, ВОЛОВИЧ, ПАУКЕР, ЧЕРТОК, ЛЮШКОВ.

АГРАНОВ ближайшим образом был связан с РАДЗИВИЛОВСКИМ, АГАС, РЕШЕТОВЫМ, ДЕЙЧ, ЗАПОРОЖЕЦ.

ПРОКОФЬЕВ вокруг себя группировал — ДАВЫДОВА А.Д., ГАЯ, ФЕЛЬДМАНА В.Д. (судя по контексту, речь идет не о оособоуполномоченном ОГПУ-НКВД Владимире Дмитриевиче Фельдмане, а о сотруднике ЭКУ Иосифе Давидовиче Фельдмане, перешедшем потом вместе с Ягодой и Прокофьевым в Наркомат связи СССР — Авт.), БАЛАЯНА, СТАНИСЛАВСКОГО, ПОЛЯКОВА С., МАРКАРЬЯНА.

В группу МИРОНОВА входили: ДМИТРИЕВ, БЕРМАН Б.Д., КРОПОТОВ, ГУТЦАЙТ, ЛОЕВ, МИНАЕВ A.M., ДЕНОТКИН, ИЛЬИЦКИЙ, ЛИСТЕНГУРТ Раф.

ГАЙ группировал вокруг себя — ГОРБ, ЮЖНЫЙ, СОСНОВСКИЙ, БОГУСЛАВСКИЙ, ГЕНДИН, ПАССОВ.

Такую же группу вокруг себя имел ЛЕПЛЕВСКИЙ И.М. (ИНСАРОВ, АРРОВ, УШАКОВ и ряд других лиц, мне не известных).

Участники заговорщических групп одновременно поддерживали связи как внутри группы, так и между группами…

…ЧЕРТОК, чрезвычайно тесно связанный с ЯГОДОЙ был также связан по контрреволюционной работе со мною, весьмаблизко-с МИРОНОВЫМ, Петром ГУТЦАЙТОМ и КРОПОТОВЫМ.

Черток для ЯГОДЫ был агентом, который прощупывал настроения ЯГОДЫ (так в тексте, видимо, имеется в виду, что И. И. Черток информировал Ягоду. — Авт.):

37-й, 41-й… Евреев все меньше

Касаясь темы репрессий в аппарате НКВД, отметим, что в период 1937–1940 г.г. погибли почти все ранее упомянутые чекисты, в т. ч. нарком НКВД г. г. Ягода, бывший заместитель наркома внутренних дел Я.С. Агранов, начальник Секретариата НКВД Я.А. Дейч, начальник Особого бюро ГУГБ В.М. Горожанин, начальник Отдела охраны правительства ГУГБ К.В. Паукер, начальник Особого отдела ГУГБ М.И. Гай, начальник КРО ГУГБ Л. г. Миронов и другие сотрудники центрального аппарата НКВД. Наиболее ощутимые утраты понесли органы внешней разведки — погибли почти все руководители (З.И. Пассов, С.М. Шпигельглаз, Н.М. Шнеерсон), многие резиденты (З.И. Волович, Е.С. Гольденштейн, М.С. Горб, Б.М. Гордон, П.Д. Гутцайт, Ю.Я. Томчин, А.С. Чапский, г. М. Чернобыльский, Б.Ш. Эльман и др.) и агенты. В региональных наркоматах и управлениях НКВД также проводились массовые аресты и внесудебные расправы. Погибли начальники УНКВД — наркомы НКВД: Башкирской АССР — Н.П. Зеликман и С.А. Бак, Карельской АССР — Н.С. Шершевский, Мордовской — С.М. Вейзагер, АССР а так же Немцев Поволжья — С.М. Деноткин и И.З. Рессин, Татарской АССР — П. г. Рудь, Западно-Сибирского края — В.А. Каруцкий и С.Н. Миронов, Северного края — В.А. Бак, Орджоникидзевского края — И.Я. Дагин, Оренбургской области — Н.М. Райский, Свердловской области — Д.М. Дмитриев, Сталинградского края — г. Я. Раппопорт, М. г. Раев, Н.Д. Шаров, Челябинской области — И.М. Блат и Д.М. Соколинский, а так же наркомы внутренних дел: Украины — И.М. Леплевский, Белоруссии — Б.Д. Берман, Казахстана — Л.Б. Залин.[35]

К этому периоду относится данные о национальном составе центрального аппарата, опубликованные историками Н. Петровым и А. Кокуриным. к 1 января 1940 г. в аппарате НКВД СССР имелось 189 евреев (5 %, третье место после русских и украинцев). О составе аппаратов госбезопасности в регионах они же приводят данные на 1 марта 1937 г. — 1776 евреев (7,4 %). В частности, к началу 1938 г. в НКВД УССР было 925 евреев (и 1518 украинцев), в НКВД БССР — 182 еврея (597 белорусов). Последующие данные не опубликованы.

На персональном уровне из руководящих сотрудников в центральном аппарате НКВД СССР в 1931-начале 1941 г. мы видим начальника Главного транспортного управления (с марта 1939 г.) Соломона Рафаиловича Мильштейна (сотрудника Берия по Тифлису), начальника Главного управления военного снабжения Александра Алексеевича Вургафта, в Центральном финансово-плановом отделе — все того же незаменимого Берензона, в Секторе капитальных работ — Б.С. Вайнштейна, начальников главков — Н.А. Френкеля (ГУ лагерей железнодорожного строительства, с января 1940 г.) и Я.Д. Рапопорта (ГУ гидротехнического строительства, с сентября 1940 г.), заместителя начальника Особого бюро Авраама Иосифовича Коссоя.

В ГУГБ на менее высоких должностях: в 1-м отделе (охрана правительства) — заместитель начальника Вениамин Наумович Гульст (из тбилисских чекистов, в 1940 г. переведен в НКВД Эстонии), во 2-м отделе (СПО) — заместитель начальника И.И. Илюшин, начальники отделений Я.Н. Матусов, Канер и Визель, в 3-м отделе (КРО) — заместители начальника Леонид Федорович Райхман и Лев Ильич Новобратский, в 4-м (Особом) — начальник отделения И.Я. Бабич. Следственной частью Главного экономического управления руководил Л.Л. Шварцман, заслуживший своим участием в пытках арестованных печальную известность (наравне с руководящими работниками Следственной части ГУГБ Б.В. Родосом, И.Л. Пинзуром, С.Э. Луховицким и другими следователями эпохи наркома Берия).

Начальником опергруппы ГУГБ НКВД СССР в Волынской области в марте-апреле 1940 г. был старший лейтенант госбезопасности Самуил Аронович Кривулин (начальник отделения 1-го отдела ГЭУ НКВД).[36]

После разделения НКВД в феврале 1941 г. на наркоматы внутренних дел и госбезопасности в НКВД (у Берия) остались на тех же постах А.А. Вургафт, Л.И. Берензон, Н.А. Френкель и Я.Д. Рапопорт. В конце февраля 1-й (учетно-архивный) спецотдел НКВД возглавил Аркадий Яковлевич Герцовский.

В НКГБ (у наркома В.Н. Меркулова) 3-е (секретно-политическое) управление месяц (до марта 1941 г.) возглавлял С.Р. Мильштейн, одним из его заместителей был И.И. Илюшин, заместителями начальника 2-го (контрразведка) управления — Л.Ф. Райхман, Т.М. Борщев, в 1-м управлении НКГБ (разведка) в мае 1941 г. пост заместителя начальника занял Н.И. Эйтингон, только что вернувшийся из двухгодичной загранкомандировки (результатом которой стало убийство Л.Д. Троцкого).

Кратко коснемся участия евреев — сотрудников органов госбезопасности — в Великой Отечественной войне.

В объединенном НКВД подразделениями центрального подчинения руководили С.Р. Мильштейн (транспортное управление), А.Я. Герцовский (отдел «А» — учетно-архивный). Заместителями начальников управлений были Л.Ф. Райхман (2-е, контрразведка)[37] и И.И. Илюшин (3-е, секретно-политическое), Н.И. Эйтингон (Особая группа, затем 4-е управление, диверсионная деятельность на оккупированной территории). В 4-м управлении на руководящих постах работали С.Л. Окунь, Б.А. Рыбкин, Я.И. Серебрянский и др., много евреев было среди бойцов и командиров ОМСБОН (Героем Советского Союза стал посмертно Л.X. Паперник), спецотрядов 4-го управления (командир группы «Юрий» — Э.С.Куцин, зам. командира отряда «Победители» по разведке А.А. Лукин и др.).

В разведке работали за рубежом резиденты 1-го управления: в Стокгольме — Б.А. Рыбкин, в Турции и Мексике — Л.П. Василевский, в крупнейших городах США — г. М. Хейфец, Е.Ю. Зарубина и др.

Территориальные органы возглавляли С. Шустин (Кировская область), Т.М. Борщев (Свердловская область), М.М. Поташник (Молотовская область), Д.Р. Быков (Башкирия, Омская область).

Большое количество евреев-чекистов служило в военной контрразведке — особых отделах (с 1943 г. — ГУКР «Смерш» НКО), около 600 человек погибли в боях. Контрразведку фронтов и армий возглавлял М.И. Белкин, армий — И.Я. Лоркиш, И.И. Глина и др.

В пограничных войсках видными командирами были: полковник Яков Моисеевич Левинсон (в 1938–1939 г.г. — начальник штаба и временно исполняющий обязанности начальника УПВВ Украинского округа, с 1943 г. — начальник штаба войск Хабаровского пограничного округа), заместитель начальника Политуправления войск НКВД СССР был бригадный комиссар (впоследствии генерал-майор) Яков Ефимович Масловский.

3-м сектором Западного боевого участка Московской зоны обороты командовал майор Исаак Львович Кабаков (впоследствии полковник, командир 1-го мотострелкового полка ОМСДОН НКВД).[38]»

На оккупированной территории Московской области командиром опергруппы НКВД был старший лейтенант Израиль Бенцианович Механик (штангист, заслуженный мастер спорта).[39]

Список этот еще долго можно продолжать…

В выделенном из НКВД в апреле 1943 г. Наркомате госбезопасности из сотрудников-евреев подразделениями центрального подчинения руководили С.Р. Мильштейн (3-е, транспортное, управление), А.И. Коссой (Секретариат), А.Я. Герцовский (отдел «А» — учетно-архивный). Заместителями начальников управлений были Л.Ф. Райхман и И.И. Илюшин (2-е, контрразведка), Н.И. Эйтингон (4-е, диверсионная деятельность на оккупированной территории).[40]

В переданной в военное ведомство военной контрразведке — ГУКР «Смерш» Наркомата обороны СССР заместителем начальника управления (одним из трех) был назначен И.Я. Бабич.

После смены руководства МГБ СССР в мае 1946 г. (отставки В.Н. Меркулова и назначения министром бывшего начальника ГУКР «Смерш» B.C. Абакумова) в руководстве аппарата органов госбезопасности в Москве и на местах произошли изменения. Из чекистов-евреев были смещены со своих постов начальник Секретариата МГБ полковник А.И. Коссой (июнь 1946 г.), начальник Транспортного управления МГБ генерал-лейтенант С.Р. Мильштейн (снят с должности и уволен из органов МГБ в ноябре 1947 г., будучи, как выдвиженец Берия, в плохих отношениях с Абакумовым), продолжали работать заместители начальников управлений генералы Л.Ф. Райхман (2-е Главное управление, руководил борьбой с националистическими вооруженными формированиями в Литве и на Западной Украине), И.И. Илюшин (5-е управление), генерал-лейтенант И.Я. Бабич (3-е ГУ — военная контрразведка), еще один сослуживец Абакумова по «Смершу» генерал-лейтенант Михаил Ильич Белкин был назначен в июне'1946 г. заместителем начальника 1-го главного управления (разведка) по Балканам (после объединения военной и внешней разведок во вновь созданном Комитете информации при Совете министров СССР возглавил Управление контрразведки Центральной группы войск в Центральной и Восточной Европе, с 1950 г. — заместитель начальника 1-го управления МГБ — внешней контрразведки), возглавили созданные в 1946 г. отделы полковники Арон Моисеевич Панкин (отдел «Д», экпертиза и изготовление документов) и Владимир Михайлович Блиндерман (отдел «Р» — радиоконтрразведка), генерал-лейтенанта П.А. Судоплатова в отделе «ДР» (диверсионно-террористическом, с сентября 1950 г. — Бюро № 1 МГБ СССР по диверсионной работе за границей) замещал генерал-майор Н.И. Эйтингон (выезжавший в длительные спецкомандировки как в СССР — Литву, Западную Украину, так и за рубеж — Синцзян, Венгрию, Болгарию).

Прошлые заслуги не спасают

Волна репрессий среди сотрудников МГБ, начавшаяся летом 1951 г. после смещения и ареста бывшего министра госбезопасности B.C. Абакумова, коснулась практически всех евреев-чекистов (аресты, увольнения). В отличие от «большой чистки» 1937–1938 г.г. еврейская национальность репрессируемых сотрудников МГБ была во многом причиной расправы. Фактически было объявлено политическое недоверие (со стороны Сталина и его приближенных) сотрудникам МГБ — «лицам еврейской национальности». Прошлые заслуги не принимались во внимание (как и в 1937-м). Одним из первых в июле 1951 г. был арестован заместитель начальника Следственной части МГБ полковник Л.Л. Шварцман, ставший одной из центральных фигур следствия. В октябре-ноябре были арестованы заместитель начальника 1-го управления МГБ генерал-лейтенант М.И. Белкин, заместитель начальника 2-го главного управления МГБ генерал-лейтенант Л.Ф.Райхман, заместитель началь-ника Бюро № 1 МГБ СССР генерал-майор Н.И. Эйтингон, заместитель начальника Секретариата МГБ полковник Я.М. Броверман, начальники отделов «Д» и «Р» полковники A.M. Палкин и В.М. Блиндерман, начальник подразделения по разработку техники радиосвязи инженер-полковник Е. Анциелович, руководитель лаборатории Отдела оперативной техники МГБ СССР полковник г. М. Майрановский, заместитель начальника отдела «К» 2-го Главного управления МГБ подполковник А.Я. Свердлов (сын председателя ВЦИК и секретаря ЦК РКП(б) Якова Михайловича Свердлова, ранее уже 2 раза арестовывавшийся, в 1935 и 1938 г.г. по обвинению в участии в молодежных антисоветских организациях), в его квартире нашли «несколько ампул сильнодействующего яда, взрывные устройства с часовыми механизмами, замаскированные в шкатулку, коробку духов, пресс-папье, 5 пистолетов разных калибров, автомат, пару винтовок, патроны, гранаты». По показаниям Свердлова, «это оружие было получено им в 1941 г., длят организации диверсионной деятельности в Москве в случае ее сдачи немцам. Свердлову поручалось руководить такой группой, а оружие ему передали по распоряжению будущего начальника спецбюро МГБ Судоплатова. В 1946 г. были предприняты меры по сбору розданного оружия, по за годы войны оно растерялось, у Судоплатова обнаружили большую недостачу сильнодействующих ядов. Сам Свердлов попытался объяснить факт наличия у него этого арсенала собственной забывчивостью и любовью к оружию».[41]

В сентябре 1952 г. следствием были получены важные показания Л.Л. Шварцмана. Под пытками «он дал показания против большинства руководителей государства и партии, карательных ведомств страны. Он, по выражению его следователей, клеветал против Кагановича и Хрущева, против Меркулова, Б.З. Кобулова (бывшего 1-го заместителя наркома госбезопасности СССР в 1943–1945 г г., близкого сотрудника Берия. — Авт.), С.С. Мамулова (заместителя министра внутренних дел СССР, бывшего начальника секретариата Берия. — Авт.) и П.М. Фитина (министра госбезопасности Казахской ССР, бывшего начальника разведки НКВД-МГБ СССР. — Авт.). Эти линии в данный момент не интересовали С.Д. Игнатьева, г. М. Маленкова и Сталина.

Более перспективными для них были признания Шварцмана о том, что он якобы готовил террористические акты против Маленкова. Шварцман сообщил, что о его террористических замыслах знали Абакумов, Райхман, Палкин, Иткин (полковник Л.Е. Иткин — начальник Следственного отдела Управления контрразведки Московского военного округа. — Авт.), Эйтингон, бывший прокурор Дорон. Указания о проведении терактов он якобы получал от военного атташе посольства США Файмонвилла и от посла Гарримана. Причиной их должны были стать, в первом случае — в 1950 г. — «разгром националистов, орудовавших под прикрытием еврейского антифашистского комитета», во втором — в 1951 г. — «когда в июне 1951 г. ЦК КПСС при участии г. М. Маленкова разоблачил вражескую деятельность Абакумова в силу своего озлобления, вызванного националистическими взглядами и участием с 1937 г. в заговорщической организации».

Показания Шварцмана оказались настолько своевременными, что само дело Абакумова впредь стало именоваться делом Абакумова-Шварцмана, оно становилось оправданием репрессий против Еврейского антифашистского комитета и его руководителей. Под эти показания стали подгонять и другие допросы.

У генерал-лейтенанта М.И. Белкина тем же путем получили показания о продвижении Абакумовым на руководящих постах в МГБ евреев и о шпионской работе на американскую разведку начальника Управления госбезопасности Венгрии Габора Петера (еврея), который и был арестован в Будапеште. Здесь отметим, что в органах безопасности стран Восточной Европы после войны было достаточно много евреев: в Венгрии, кроме упомянутого Петера, — В. Фаркаш, уже в 60-е г.г. — Э. Холлош и другие руководители МВД ВНР (еще в 1919 г. в период Венгерской советской республики председателем ЧК был Отто Корвин), в ГДР — многолетний начальник разведки МГБ Маркус Вольф (еврей по отцу), в Польше — заместители руководителя госбезопасности Р. Ромковский, В. Левиковский, Ю. Рожанский, начальники департаментов А. Фейгин, Ю. Святло (в 1954 г. ушел на Запад), в Чехословакии — начальник военной контрразведки Министерства обороны Б. Рейцин (повешен в 1952 г. по «делу Сланского»), немало было евреев и в органах ГБ в Румынии (до начала эпохи Чаушеску).

По мнению современного историка Р. г. Пихоя, «из редакционных помет Сталина на проекте обвинительного заключения очевидно, что он ЛИЧНО руководил следствием и определял степень виновности… Суть редакционных помет Сталина сводилась к стремлению выделить и особенно подчеркнуть роль Абакумова как человека, приложившего усилия для того, чтобы спрятать от следствия связи врага народа Кузнецова с иностранной разведкой.

В обвинительном заключении «дело о врачах-вредителях» объединялось с делом о террористах из числа сотрудников МГБ и заливалось густым антисемитским соусом. В нем сообщалось, что Власик — начальник личной охраны Сталина — видел письмо врача-кардиолога Тимашук, несогласной с официальным диагнозом А.А. Жданова, датированное 29 августа 1948 г.; 30 или 31 августа он передал это письмо Абакумову. Отсюда следовало заключение: «Абакумов. и Власик отдали Тимашук на расправу… иностранным шпионам террористам Егорову, Виноградову, Василенко, Майорову». На полях Сталин дописал: «Он (Жданов. — Авт.) не просто умер, а был убит Абакумовым»… Абакумов также обвинялся в попытках организации убийства Маленкова. Таким образом, его напрямую связали с показаниями Шварцмана о якобы готовившимся им покушении на Маленкова».[42]

Упорство и мужество Абакумова, на протяжении полутора лет пыточного следствия так и не давшего требуемых показаний, и смерть Сталина спасли от высшей меры обвиняемых по делу о «сионистском заговоре» в МГБ (по которому были арестованы и русские по национальности сотрудники МГБ, в том числе заместители министра генерал-лейтенанты Н.Н. Селивановский и Н.А. Королев, начальник 1-го управления генерал-майор г. В. Утехин), кроме самого бывшего министра и полковника Шварцмана, расстрелянных уже по другим обвинениям в новую «оттепельную» эпоху.

К началу 1953 г. из МГБ было уволено подавляющее большинство сотрудников-евреев, особенно из центрального аппарата. Некоторые руководители дали волю своему антисемитизму (ранее тщательно скрывавшемуся), как, например, автор доноса на Абакумова М.Д. Рюмин, получивший за свое произведение повышение: из скромного следователя Следственной части он стал ее начальником и заместителем министра. В местных органах чистка тоже шла, но некоторым провинциальным (и работавшим за границей) чекистам-евреям удалось избежать увольнения. Например, полковник В.З. Портной был до марта 1953 г. заместителем начальника УМГБ Курской области, полковник И.А. Зитеров — начальником 4-го (розыскного) отдела МГБ Эстонии (позднее, во 2-й половине 50-х — заместитель начальника 2-го, контрразведывательного отдела КГБ ЭССР), генерал-лейтенант М.И. Сладкевич — начальником внутренних войск МГБ в Германии и т. д.

В МВД СССР (которое после Берии с декабря 1945 г. возглавлял С.Н.Круглое) количество евреев среди руководящих сотрудников также сокращалось, хотя и менее драматическим путем. Еще в марте 1946 г. ушел в отставку главный финансист ВЧК-ОГПУ-НКВД (с 1918 г.) генерал-майор интендантской службы Л.И. Берензон, в апреле того же года от руководства Главным управлением военного снабжения освободили генерал-лейтенанта той же службы А.А. Вургафта, в апреле 1947 г. уволили начальника ГУЛДС генерал-лейтенанта инженерно-технической службы Н.А.Френкеля. Генерал-майор Я.Д. Рапопорт, бывший с 1947 г. начальником Главгидростроя МВД, и полковник Иосиф Моисеевич Рыбак, возглавлявший с 1947 г. новообразованный Отдел фельдсвязи МВД, были уволены в отставку в 1949 г.

После 1953-го. Эпилог

Смерть Сталина и возвращение Берии (сразу же прекратившего «дело врачей») к руководству органами госбезопасности дали возможность некоторым из ранее уволенных и арестованных (а теперь освобожденных) чекистов, в том числе и евреев, вернуться на службу в объединенное МВД. Начальником Контрольной инспекции МВД был назначен выпущенный из тюрьмы генерал-лейтенант Л.Ф. Райхман, его помощником — полковник Ш.С. Шлюгер.

В 4-м (Секретно-политическом) управлении МВД работали А.Я. Свердлов, Е. г. Бендерский и др.

Генерал-майор Н.И. Эйтингон, также освобожденный из тюрьмы, был назначен заместителем начальника 9-го (разведывательно-диверсионного) отдела МВД СССР (там же под руководством П.А. Судоплатова начали работать ранее уволенные в отставку полковники Я.И. Серебрянский и Л.П. Василевский, ставший помощником начальника отдела, подполковник Е.Ю. Зарубина).

Начальником штаба внутренних войск стал генерал-лейтенант Моисей Иосифович Сладкевич.

Первым заместителем министра внутренних дел Украинской ССР был назначен генерал-лейтенант С.Р. Мильштейн, ранее уволенный из МГБ.

Начальником Дорожно-транспортного управления МВД Азербайджана стал другой бывший сотрудник Берии генерал-лейтенант Т.М. Борщев, также уволенный из МГБ (в 1948 г.)

Арест Берии 26 июня 1953 г. привел к новым преследованиям его бывших подчиненных. Были уволены и арестованы летом 1953 г. Мильштейн (расстрелян в 1955 г.),

Борщев (расстрелян в 1956 г.), Райхман (осужден, но уже в 1957 г. освобожден), Эйтингон (приговорен к 12 годам тюрьмы, освобожден в 1964 г.), Шлюгер (вскоре освобожден), несколько позднее, в октябре, — Серебрянский (умер в Бутырской тюрьме в 1956 г. на допросе у следователя Военной прокуратуры).

Больше повезло Л.П. Василевскому, в июле 1953 г. уволенному из МВД СССР и в 1954 г. исключенному из КПСС за «связи с Берией» и «политические ошибки», допущенные в заграничной работе (его лишили звания полковника, но в 1959 г. вернули партбилет и звание).

Были уволены из 4-го (СПУ) управления МВД А.Я. Свердлов, Бендерский и др.

Бывшие сотрудники Абакумова в основном были освобождены уже во второй половине 1953 г., после ареста Берия (позднее многие были лишены генеральских званий, например Н.Н. Селивановский, Н.А. Королев, М.И. Белкин и др.). Я.М. Броверман был осужден на процессе Абакумова и прговорен к 25 годам тюрьмы.

Недавние исследования показали, что арест Берия послужил поводом для осуждения его политики в «еврейском вопросе» на партийных собраниях в центральном аппарате МВД, на которых в течение недели — с 11 до 18 июля — выступили более 1600 сотрудников аппарата МВД. Среди них нашлись и не одобрившие прекращение «дела врачей». «Коммунисты Одпяцкий, Носов, Полукаров, Рублев в своих выступлениях отмечали, что следственные дела, которые велись в управлении на группу врачей, в частности на Вовси и Когана, прекращены незаконно — сообщается в этой справке. — Созданная по указанию Берии комиссия в составе тт. Козлова, Ливанова и Захарова вела себя неправильно, она не приняла во внимание ни доказательность техники, ни данные о террористических высказываниях этих врагов.

Ряд выступивших товарищей считает, что вражеская деятельность врачей Вовси и Когана доказана и вносит предложения — просить руководство Министерства пересмотреть в отношении них ранее принятые решения об их освобождении. В связи с этим вносилось также предложение — просить ЦК КПСС отстранить от руководства Лечсанупра Кремля врачей, освобожденных из-под ареста». Некоторые чекисты осудили начальника 5-го (экономического) управления МВД генерал-лейтенанта Н.Д. Горлинского и его заместителя полковника Трофимова «за то, что они «при рассмотрении дел, в частности на еврейских националистов, пытались их вражеские действия оправдать какой-то общей обстановкой, якобы созданной в стране… Тов. Ромашко привел пример, когда Трофимов, будучи на явке с агентом, заявил ему, что в СССР якобы существует режим притеснения евреев».[43]

По мнению профессора Р.Г. Пихоя, выступавшие на собраниях сотрудники центрального аппарата МВД «по сути настаивали на продолжении прежней, последних лет жизни Сталина, практики МВД и МГБ. И основная вина Берии, на их взгляд, именно в том и состояла, что он попытался изменить прежний курс.

МВД увидело в снятии и аресте Берии поворот к прежнему, и одобрило этот поворот. Так как сам Берия опирался в МВД прежде всего на лично преданных ему людей, главным образом из числа сотрудников МГБ, арестованных по «делу Абакумова-Шварцмана» и выпущенных сразу после смерти Сталина, то именно эти люди и были уволены новым «старым» руководством МВД. Часть из них была вновь арестована и они были осуждены на большие сроки. То, что их осудили, было не только актом справедливости (за каждым из высших офицеров МГБ-МВД стояло немало преступлений), но и, прежде всего, чисто политической расправой».[44]

Известно из воспоминаний ветеранов госбезопасности, что с начала 1950-х г.г. количество евреев в органах МГБ-КГБ неуклонно сокращалось и к 1960-м г.г. были уже буквально единицы (единственный сотрудник внешней разведки полковник С.М. Квастель в информационно-аналитическом управлении ПГУ, после его ухода на пенсию в 1990 г. в ПГУ не осталось ни одного еврея — возможные кандидаты отсеивались из-за наличия родственников за границей;[45] полковник Н.М. Бородин во 2-м ГУ и др.). На уровне слухов имеются версии о еврейском происхождении Андропова (впрочем, сведения, опубликованные в последние годы, подтверждают еврейское происхождение его матери Евгении Карловны Файнштейн),[46] генерал-лейтенанта Е.П. Питовранова, начальника ПГУ КГБ, директора Службы внешней разведки РФ Е.М. Примакова, начальника английского отдела ВГУ Р.С. Красильникова и др. После естественного ухода ветеранов и непоступления молодого пополнения, а также массовой эмиграции евреев из России и бывших союзных республик к данному времени их количество в спецслужбах РФ и государств СНГ близко к нулевым величинам.

Факты — вещь упрямая, или слово Правды против домыслов-и вымыслов

Среди озаботившихся проблемой еврейского участия как в русской революции вообще, так и в чекистских органах в частности, самый именитый — нобелевский лауреат Александр Исаевич Солженицын. Есть раздел и в его последней книге «Двести лет вместе». Многочисленные ошибки уже отмечены в печати. Некоторые из них, относящиеся к нашей тематике, уже отметил г. В. Костырченко. Приведем данные, в основном ошибочные, Солженицына с нашими комментариями.

«Вот, по данным Российской Еврейской Энциклопедии, несколько чекистов самого раннего призыва, с их послужными списками.

Скромный Вениамин Герсон с 1918 в ЧК, с 1920 — личный секретарь Дзержинского. — Уже упомянутый Израиль Леплевский из бундовцев в 1917 примкнул к большевикам, с 1918 в ЧК, начальник Подольского губотдела ГПУ, потом Одесского Особотдела. (А поднимался и до начальника ОГПУ СССР, потом — нарком внутренних дел БССР и УССР.)»

Леплевский был начальником Одесского окружного (а не особого) отдела ОГПУ, а затем Особого отдела ОГПУ, а не всего ОГПУ СССР.

«Зиновий Кацнельсон: сразу после Октября в ЧК; начальник Особотделов нескольких армий, потом всего Южного фронта, потом в верхушке самого ВЧК, затем председатель Архангельской губ. ЧК, Закавказской ЧК, Северокавказского ГПУ, Харьковского ГПУ, зам. наркома внутренних дел Украины, зам. начальника ГУЛага».

В ОО Южного фронта и полпредстве ОГПУ по Северо-Кавказскому краю был заместителем.

«Соломон Могилевский. Уже в 1917 — председатель Иваново-вознесенского трибунала, с 1918 руководит Саратовской ЧК; и снова в трибунале, теперь армейском; и зам. следственной частью МЧК; начальник иностранного отдела ВЧК; председатель Закавказской ЧК».

Могилевский в Саратовской ЧК вообще не работал, а служил в местном трибунале.

Почти все правильно. Только в ПП ОГПУ Московской области Вельский был руководителем — полпредом. Здесь автор почему-то занизил его служебное положение, хотя обычно повышает, как мы дальше увидим.

Эйтингон был не в Смоленске, а в Гомеле, и не председателем, а заместителем председателя (разница почти как между «государем» и «милостивым государем»). Далее Солженицын приписал Эйтингону «организацию шпионской «кембриджской пятерки» и атомного шпионажа после войны».

«Исаак (Семен) Шварц, в 1918–1919 первый председатель Всеукраинской ЧК. — А на смену ему Яков Лившиц, в 1919 — начальник секретно-оперативного отдела Киевской губ. ЧК и зампред ее, потом зампред Черниговской губ. ЧК, Харьковской губ. ЧК; начальник оперативного штаба Всеукраинской ЧК; в 1921–1922 — председатель Киевской губ. ЧК».

Но Всеукраинскую ЧК возглавил после Шварца не Лившиц, а Мартин Лацис, латыш. Но Солженицын уже высказался о «латышских винтовках» в «Архипелаге» и решил в новой книге сосредоточиться только на евреях.

Позерн не был ни евреем (немец), ни чекистом — он никогда не служил в ЧК-НКВД. Но, как говорится, «сойдет для сельской местности».

Переходя к более поздним временам, Солженицын пишет:

Русское происхождение Льва Захарова, взявшего псевдоним Мейер в память погибшего в Первую мировую войну товарища, уже отметил в статье о Солженицыне г. В. Костырченко.

Приписал Солженицын еврейское происхождение и немцу Альберту Стромину-Строеву, майору госбезопасности.

Вот Солженицын считает евреев в начале «большого террора».

Считает слишком хорошо, даже русского крестьянина Шанина и латышского — Залпетера. А начальника 6-го транспортного отдела М.А. Волкова (Вайнера) забыл. Или не знал.

«Из разных источников стекаются разновременные же сведения, которые никогда не выставлялись в гласность: об областных (краевых) Уполномоченных ГПУ-НКВД в 30-е годы (до 1937). Обозначение их должности вполне заслужило писаться с большой буквы, ибо именно они, а не секретари обкомов, были полновластными хозяевами своих областей, жизни или смерти любого жителя, подчиняясь непосредственно центральному НКВД. О некоторых из них известны полные имена-отчества, о других — обломки инициалов, о третьих — только фамилия. И географически их посты тоже успевали сменяться, одни Уполномоченные перемещались на место других (позавидуем тому, кто сумеет указать и граничные временные даты, ведь это все в тайне деялось). И все 30-е годы даже среди этих областных владык оставалось много евреев…

Могут быть упомянуты по меньшей мере Уполномоченные: в Белоруссии (Израиль Леплевский, брат зам-генпрокурора Григория Леплевского, — его мы уже видели в ВЧК, уже он был начальником ГПУ, промелькнул только что комиссаром 2-го ранга., и вот с 1934 по 1936 нарком внутренних дел Белоруссии); Западная область (И.М. Блат, они в Челябинске потом); на Украине (3. Кацнельсон, да его мы видели в Гражданскую войну, пролетел он уже всю страну от моря Каспийского до Белого, только что был замнач ГУЛага, а вот и замнаркомвнудел Украины; а в 1937 его заменит — Леплевский же (Леплевский стал наркомом, сменив украинца Балицкого. — Авт.))-, Донецкая область, затем и Винницкая (в обе успел Д.М. Соколинский); Северный Кавказ (Л.Я. Файвилович, там же и Фридберг) (абсолютно мифические личности, — Авт.); Азербайджан (М. г. Раев-Каминский, там же и Пурнис — Иван Яковлевич Пурнис был заместителем председателя ГПУ, латыш. — Авт.), Сталинградская (г. Раппопорт); и Орловская (П.Ш. Симановский); Тамбовская (Лившиц — начиная с образования в сентябре 1937 года области во главе УНКВД никакого Лившица не было, что проверяется опубликованными документами. — Авт.); Горьковская (г. Я. Абрампольский — такой же бред, взятый, как и предыдущие фамилии, из книги А. Дикого «Русско-еврейский диалог», на которую ссылаться не принято из-за ее крайнего антисемитизма, не ссылается и Солженицын. — Авт.); Архангельская (там А.С. Шийрон, над сгоном раскулаченных — Август Петрович Шийрон, латыш, не занимал эту должность. — Авт) республика Немцев Поволжья (И.З. Рессин), Башкирия (Зеликман), Оренбургская (Н. Райский), Свердловская (г. И. Шкляр — тоже мифический персонаж из книги Дикого. — Авт.), Казахстан (Б. Залин — Лев Борисович. — Авт.), Средняя Азия (Круковский — чекист Всеволод Николаевич Круковский, русский, дворянин, работал на гораздо более скромных должностях, тоже данные из Дикого. — Авт.), да и Восточная Сибирь (Троцкий — список руководителей управлений НКВД Иркутской и Читинской областей можно узнать из справочника Н.Петрова и К.Скоркина, который Александру Исаевичу знаком, там есть латыш, русские, украинец, еврей, но не Троцкий, человека с такой фамилией не было среди высокопоставленных чекистов. — Авт.), и вплоть до Северного края (Рутковский — белорус Анатолий Федорович Рутковский, старший майор госбезопасности, работал только в центральном аппарате. — Авт.).

«Названные тут областные посты — бегучи, мелькучи, областные главы НКВД перебрасывались из области в область с не меньшей частотой и с не меньшей властной уверенностью, чем секретари обкомов. Вот — Владимир Цесарский, он успел побывать Уполномоченным ГПУ-НКВД и в Одессе, и в Киеве, и на Дальнем Востоке, а к 1937 г. поднялся до начальника Спецотдела ГУГБ НКВД».

В.Е. Цесарский после недолгой службы в ЧК во время гражданской войны был все время на партийно-хозяйственной работе, до назначения в центральный аппарат НКВД в 1936 г.

«Позже, когда в 194 °Cоветы оккупировали Прибалтику, то известно, например, что начальником двинского НКВД был некто Каплан — и так нарасправлялся там, что в 1941, - едва ушли советские войска и еще до прихода немцев, — был взрыв гнева населения против евреев».

Здесь наиболее замечательно, что автор (бывший фронтовик) называет «населением» националистических убийц, пособников немецких оккупантов.

Все-таки мы отметили не все ошибки Солженицына. Их гораздо больше. И самая главная — зачем это все надо было 80-летнему классику, сочинения которого ныне включены в школьную программу («200 лет вместе» — пока еще нет).

«Когда б вы знали, из какого ссора», или откуда черпал свои знания Александр Исаевич.

Источник энциклопедических познаний Солженицына — бывший власовец, заместитель начальника отдела кадров Гражданского управления Русского освободительного движения Андрей Дикий (Зинкевич), автор книг «Неизвращенная история Украины-Руси» (Нью-Йорк, 1960), «Евреи в России и СССР» (Нью-Йорк, 1967; Мадрид, 1967; Нью-Йорк, 1976), «Русско-еврейский диалог» (Нью-Йорк, 1970).

Вот как он представляет руководящие кадры ОГПУ-НКВД:

«Народный Комиссариат Внутренних Дел (НКВД) в руках Гершеля (настоящее имя Энох-Генрих. — Авт.) Ягоды и его помощника и заместителя Агранова-Сорензона (Агранов — настоящая фамилия, кажущаяся многим авторам недостаточно еврейской. — Авт.). Делом сыска ведает Лев Беленький (неясно, что за «дело сыска» и кто имеется в виду — особоуполномоченный при наркоме Абрам Беленький или начальник ГУРКМ Лев Вельский. — Авт.). Концлагерями управляет Мендель (Матвей. — Авт.) Берман, ближайшими помощниками которого являются: Яков Раппопорт, Лазарь Коген (Коган. — Авт.) и Семен Фирин. Всеми тюрьмами страны ведает Хаим Апетер (на самом деле Иван Андреевич Апетер, сын латышского крестьянина. — Авт.) Далее Дикий приводит список других руководителей НКВД (* помечены евреи, по мнению Дикого):

Начальник Главного Управления тюрем:

*Апетер

Уполномоченные ОГПУ:

Северо-Кавказский край -

*Фридберг (мифическая личность. — Авт.)

Дальневосточного края -

*Т.Д. Дерибас (сын крестьянина Полтавской губернии, русский. — Авт.)

Средней Азии -

*Пилер (на самом деле, Роман Пилляр (барон Ро- муальдас-Людвикас) Пиллар фон Пильхау, немецко-польский дворянин. — Авт.)

Казахстана -

*Золин (Л.Б. Залин, начальник УНКВД (а не ОГПУ) по Казахской АССР с января 1935 г. — Авт.)

Таджикистана -

— Солоницын (А.Е. Солоницын — председатель ГПУ ТССРдо 1933 г. — Авт.)

Смоленской области -

?Нельке (до 1937 г. Смоленск — центр Западной области, Рудольф Карлович Нельке, латыш, был заместителем начальника УНКВД Куйбышевской области. — Авт.)

Узбекистана -

? Круковский (см. выше, в главе о Солженицыне. — Авт.)

Западной области -

*Блат (странно для бывшего советского человека не знать, что Западная область в 1937 г. преобразована в Смоленскую. — Авт.)

Азербайджана -

?Пурнис (см. выше, в главе о Солженицыне. — Авт.)

Московской области —

?Реденс (поляк, по отцу немец. — Авт.)

Сталинского края -

*Раппопорт (если г. Я. Раппопорт, то это начальник УНКВД по Сталинградскому краю, Сталинского края не было, с 1938 г. была Сталинская область, ныне Донецкая. — Авт.)

Ленинградской области -

*Заковский (латыш, настоящее имя — Генрих Эрнестович Штубис. — Авт.)

Винницкой области -

*Соколинский

Оренбургской области -

*Райский

Харьковской области —

? Карлсон (также латыш. — Авт.)

Киевской области -

— В.А. Балицкий (в действительности нарком внутренних дел УССР. — Авт.)

Видные работники ОГПУ-НКВД:

*М.А. Трилиссер

*С. г. Гиндин (С. г. Гендин. — Авт.)

*Л.А. Залип (вышеупомянутый Л.Б. Залин. — Авт.)

*М.Д. Берман

*Л.Н. Мейер (русский, настоящая фамилия Захаров. — Авт.)

*В.Я. Зайдман

*З.Б. Кацнельсон

*Д.Я. Зайдман

*Ф.М. Курмин

*Я. Ф. Вольфзон

*Л.Д. Буль

*Я.М. Дымент

— А.И. Рыбкин

* г. Я. Абрампольский

— г. В. Гродисс

*И. г. Вейциан

? А. Р. Формайстер

*М.М. Вейцман

*С.А. Розенберг

*Б.В. Гинзбург

*А. г. Минкин

B.C. Баумгарт

? г. П. Кладовский

? Е. г. Иогансон

*Ф.М. Кац

*Е.А. Водарский

*А.Л. Шапиро

*А.А. Абрамович

*Л.И. Шпигельман

*A.M. Вайнштейн

*М.Л. Патер

*Л.М. Кудрик

*Н.А. Френкель

*М.И. Лебель

*А. Р. Дорфман

*И.В. Путилик

? Ф.И. Сотников

*К.А. Гольдштейн

*И.И. Иванов

*М.Ф. Госкин

— И.Ф. Юсис

*М.С. Курин

— Э.И. Сенкевич

* М.С. Иезуитов

Кроме Трилиссера, Гендина, Залина, Бермана, Мейера-Захарова, Кацнельсона, поляка Формайстера, Госкина Михаила Федоровича — русского, уроженца села Апраксине Ардатовского Симбирской губернии, латыша Сотникова, поляков Гродиса, Юсиса и Сенкевича, Буля и русского Рыбкина — все остальные взяты в лучшем случае из газет и к органам ВЧК-НКВД отношения не имели.

Далее Дикий перечисляет евреев — начальников отделов Главного управления государственной безопасности, управлений и лагерей НКВД:

Отдела Хозяйства -

Миронов Л. г. (на самом деле — Экономический отдел. — Авт.)

Особого Отдела —

Гай М. И.

Заграничного (Иностранного. — Авт.) Отдела —

Слуцкий А.А.

Транспортного Отдела -

Шанин А. М. (русский, сын крестьянина. — Авт.),

Антирелигиозного -

Иоффе И. Л. (вымышлены как чекист, так и отдел, было отделение в Секретно-политическом отделе. — Авт.);

Главного управления милиции —

Вельский Л: Н.;

Главного управления внутренней безопасности —

Могилевский Б. И. (такого управления и, соответственно, начальника не было. — Авт.)

Главного Управления концентрационными лагерями и ссыльными пунктами -

Берман Яков Моисеевич (Матвей Давидович, название управления дано неверно. — Авт.)

Его заместитель -

Фирин Самуил Яковлевич (Семен Григорьевич. — Авт.)

Начальник концлагерей в Карелии —

Коган Самуил Львович (Лазарь Иосифович был начальником строительства канала Москва-Волга, а не карельских лагерей. — Авт.)

Начальник ГПУ Советской Украины —

Кацнельсон С. Б. (Зиновий Борисович Кацнельсон был заместителем председателя ГПУ и наркомвнудела УССР. — Авт.);

Начальник концлагерей Северной Области —

Финкельштейн (вымышленная личность. — Авт.)

Начальник лагерей Соловецких островов —

Серпуховский (та же история, этот пост занимал А.П. Дегтев. — Авт.),

Начальники областей в Московском районе:

Раппопорт, Абрампольский, Файвилович. Зелегман, Шкляр (видимо, имелись в виду районы Московской области, личности также вымышленные. — Лет.).

Как мы видели ранее, данные сведения перекочевали в труд Солженицына и продолжают вводить в заблуждение читателей: Поэтому думается, что данный сборник не будет лишним для желающих знать подлинную историю органов государственной безопасности России и Союза советских социалистических республик, который и защищали от всевозможных врагов евреи-чекисты в одном строю со своими товарищами — представителями всех народов России.