Факультет Романтики. Ромфак

Глава 14. Шоу продолжается

Я шел по просторному залу с приглушенным светом и громкой музыкой — главному холлу нашего элитного общежития, эпицентру самых роскошных и безбашенных вечеринок. Но сейчас здесь никто не отплясывал на столах и не бил бокалы с дорогим шампанским. Свежий от массивных кондиционеров воздух, пропитанный дорогими духами и последними сплетнями, был словно наэлектризован от ожидания. Городская «золотая» молодежь, пресытившаяся бесконечными развлечениями, держалась небольшими компашками, беззаботно попивая коктейли и пританцовывая, постоянно перешептывались и оглядывались по сторонам, боясь пропустить появление самого ожидаемого гостя — хозяина вечеринки Константина Блэкстоуна, то есть — меня. Одетый в темные джинсы Дилана и дизайнерскую рубашку Доминика, я шел незамеченным, словно невидимый, среди пестрой толпы. На входе мне удалось незаметно стянуть с вешалки чей-то черный анорак с глубоким капюшоном, из кармана которого тут же выпали дорогие, а значит хорошо затемненные с широкими стеклами солнцезащитные очки. Выпали они на ковер и потому не разбились, и далее очень мне пригодились.

Мое лицо практически целиком скрывал глубокий капюшон анорака, а глаза прялись за бликующими стеклами очков. В редких случаях я, великий и могучий Коста, когда хотел быть узнанным, приходил на вечеринки в дорогих костюмах, но чаще я оказывался занят и отправлял вместо себя своего кузена Дэймона. Пацан просто безумно отрывался, притворяясь мной, наслаждаясь безоговорочным уважением парней и безмерным вниманием девушек. Ему было позволено все, но лишь при одном условии — никто не должен был догадаться, что он — не я. Иначе сказка быстро закончится, и карета превратится в тыкву!

Помню, как в самом начале, когда наша семья только-только появилась в этом городе, и отец начал активно заниматься бизнесом и налаживать связи, я так же принялся работать над своим авторитетом… самого безбашенного и отвязного плохого парня в нашем городе. А почему? Да потому, что таких, способных пойти на все ради своей цели, уважают и боятся! Никто никогда не рискнет перейти такому дорогу или же просто оказаться на его пути!

Я дрался, кутил, развлекался и дебоширил, участвовал на своем байке во всех ночных гонках, менял девушек, как перчатки… все больше и больше проникаясь отвращением к самому себе. И я бы действительно резко пошел по наклонной, если бы не мой лучший друг Леон Норгенштерн. Именно он остановил мои кутежи с драками и придумал просто распускать про меня слухи… самые сумасшедшие и безбашенные. Странно, что люди верили им охотнее, чем правде. Чем невероятней была сплетня, тем быстрее она расходилась и тем меньше доказательств требовала… И дрался я теперь один против семерых-десятерых, и от погонь уходил в два раза быстрее, с девчонками сразу с несколькими спал. И, о чудо, слухи действовали! Чем меньше я появлялся на публике, тем лучше распространялись сплетни, подгоняемые додумываем и придумыванием моей непомерной силы, власти и дерзости.

Так вот, я теперь шел среди дизайнерских прикидов, наслаждаясь своей анонимностью, ностальгируя по былым временам, когда даже мое имя, словно у египетского фараона, нельзя было просто так произносить вслух. И потому у меня когда-то была кликуха Фараон. Все меня боялись, никто не смел даже косо взглянуть в мою сторону, никто не смел перейти мне дорогу… пока не появилась она.

О, моя челюсть до сих пор помнит ее крепкий кулак! Да и не только челюсть, и плечо, и даже задница! Заехать при всех мне по щам в кафетерии! Да как она посмела? А ведь именно с этого-то все и началось… Еще совсем недавно я ее так ненавидел, проклинал и был готов задушить своими голыми руками, а теперь… теперь я просто за нее умру. Правильно говорят, что влюбленный волк уже не хищник…

Странно, но совет отца мне ничем не помог. «Купи девушке то, что она хочет, быстрее других, и она навсегда будет твоей» совершенно тут не работал. «С настоящим мужчиной девушка должна себя чувствовать, как за каменной стеной» тоже не действовало в случае с Антониной. Просто с ней эта каменная стена превращалась в каменную тюрьму.

Леон был прав. Я подарил ей свои белые кроссы, а она просто растоптала ими мое сердце. Нет, еще не все потеряно! Я помню, что мне нужно сделать, чтобы она полюбила меня без стрелы Купидона. Я знаю, где достать кольцо, которое сделает ее навеки моей. И я его достану, и добьюсь ее всем судьбам назло! Ох, посмотрел бы я в шоколадные глаза Леона в тот момент, когда она скажет мне «да».

Кстати, как он там, в больнице? Блин, я совсем забыл про него! С этой пацанкой я забыл обо всем на свете…

Вдруг, мои мысли, как ветром сдуло. Недалеко впереди себя я заметил, как мелькнула чья-то стройная спина, одетая в знакомый металлически-серый пиджак. Да это же тот самый мой костюм, который так легко нацепила Антонина вместо платья, что я ей купил. На темноволосой голове парнишки была надета клетчатая кепка восьмиклинка. Понятия не имею, где она ее стянула!

Я тихо усмехнулся, слегка кивнув от уважения к ее находчивости, и быстро выскользнул вслед за темноволосым худощавым парнишкой в полутемный, а самое главное — безлюдный коридор, и прибавил шагу. Теперь то она от меня никуда не убежит. Незаметно поравнявшись с ней и, шагая рядом нога в ногу, благо все это время Антонина смотрела в другую сторону, словно кого-то искала, я бесшумно протянул руку к ее спине и, осторожно положив ладонь на талию, резко развернул к себе лицом со словами:

— Не меня ищешь, красотка?

Следующее произошло мгновенно. От неожиданности и испуга темноволосый мальчуган так резко тряхнул головой, что клетчатая кепка съехала ему на глаза, тем самым закрыв верхнюю половину его лица. Моя же рука с его стройной талии опустилась на его подтянутую и упругую задницу. Я уже открыл рот, чтобы извиниться, но вместо этого громко выругался и застонал на весь коридор, потому что твердое колено парня угодило мне прямо в причинное место.

— Слепая Горгулья! Мои бубенчики! Ай! У нас же детей не будет! — прохрипел я, потирая ушибленное уязвимое место.

— Что?! Ты еще кто такой? Коста, ты… ты спятил? — заикаясь переспросил паренек, бледнея от испуга от разговора о детях. По моему кряхтению он еле-еле узнал во мне своего старшего «дядю». Еще бы! Ведь на мне был плотный черный анорак и затемненные очки. — Их и так у нас не будет, блин!

И да, к сожалению, это был парень, а не Антонина. Теперь, когда он убрал со своих глаз козырек своей восьмиклинчатой кепки, то я без труда узнал его. Высокий, симпатичный с похожими на мои темно-зелеными глазами и вихрастыми слегка волнистыми темными волосами. Та же форма глаз, те же красивые благородные, как у меня, черты лица — ровный нос, острые скулы, высокий лоб. За тем исключением, что некогда хорошенькое лицо Дэймона было обезображено жуткими шрамами, словно от ужасных когтей, которые когда-то давно впились в его переносицу, оставив глубокие рваные следы через все лицо и вырвав левый глаз парня. Он был вставной стеклянный, не передавал никаких эмоций и блестел, словно изумруд.

— Дэймон? — удивленно прохрипел я и быстро убрал руку с задницы собственного племянника. Следующую фразу мы произнесли одновременно. — Что ты тут делаешь?!

Но из-за уважения ко мне, я был старше и его кумиром, парень практически подражал мне во всем, Дэймон решил ответить первым.

— Я эм… должен тут встретиться кое с кем, — неуверенно начал он, краснея и озираясь по сторонам, видимо, в поисках девушки. Но вместо элегантной женской фигуры из-за поворота коридора показался невысокий худенький силуэт со знакомой копной темно-рыжих волос, словно гигантский одуванчик.

Я тут же узнал Сэмми, нашего местного организатора самых «весёлых» студенческих мероприятий, главным образом нелегальных и опасных, таких, как бои без правил, уличные драки-стрелки и, конечно же, нелегальные ночные гонки по городу. А особенно — Гонка Дьяволов. Этот небольшой и шустрый парнишка лично знал всех участников, мог найти к каждому подход, договориться, о чем угодно и с кем угодно. Только он знал все места проведения и подробные планы подобных мероприятий.

«Что? Где? Когда? Делайте ваши ставки, господа!» У Сэмми всегда были нужные контакты, как в мире смертных, так и в Зазеркалье. Он не был человеком, под его пушистой кудрявой шевелюрой скрывались маленькие, витые, но острые рожки. Ведь не зря говорят, хитрый, как сатир.

— Что? Ты тут тайно встречаешься… с Сэмми? — спросил я, недоумевающе разглядывая побледневшее лицо собственного племянника, и добавил с легким разочарованием. — Я просто думал, что ты хотел уединиться в коридоре с девушкой…

— Это не то, что ты подумал! Я … мы встречаемся с Сэмми по делу! — возмутился Дэймон, от напряжения его лицо побледнело, а вот шрамы, уродовавшие его лицо, налились кровью и стали ярко-красными. Он опустил свои темно-зеленые глаза вниз, явно что-то скрывая.

— По какому такому делу? — нахмурился я, подозрительно прищуриваясь, — с Сэмми можно открыто договориться везде и более того…

— Эм, парни, я… я, пожалуй, не буду вам мешать, — перебил меня взволнованный голос Сэмми. Он, конечно же, тоже тут же додумал что-то не то, едва представилась такая возможность! И конечно же, заметил, как я только что убрал руку с талии Дэймона. Не ясно, кто же из нас сошел с ума быстрее — я или мир вокруг?!

Затем хитрые проницательные глаза сатира уставились прямо мне в лицо, а темные брови быстро взметнулись на лоб:

— Коста?! Не может быть! Но… как?

— Что как? — устало вздохнул я, привыкший к тому, что каждый в этом городе хотел получить частичку моей славы, а именно — все притворялись моими близкими товарищами и закадычными друзьями, распускали про меня всякие слухи и сплетни. А некоторые, самые ушлые, даже притворялись мной.

— Только что я… то есть ты… вытянул у меня номер участника в Гонке Дьяволов, — выпалил Сэмми, качая из стороны в сторону своей рыжей шевелюрой-одуванчиком. В цепких пальцах с острыми ногтями он сжимал небольшой темный мешок из старой, потрепанной кожи. Он был похож на старую торбу гоблинов. — Ты… он ничего мне не сказал, приложил палец к губам, и вытащил свой свиток. Он был в кепке и очках от солнца, и даже в твоих белых кроссах. Двигался, как ты, пах твоим одеколоном…

— Проклятье! — выдохнул я, хорошо понимая, что под моим двойником Сэмми, скорее всего, имеет ввиду Антонину. — Покажи, куда он пошел!?

Сатир нахмурился, пытаясь вспомнить произошедшее, и уже развернулся, чтобы показать нам дорогу, как его быстро окликнул Дэймон.

— Стой! Сначала выполни то, что ты мне обещал! Давай сюда свой мешок!

Побледневший Сэмми прекратил мять дрожащими руками торбу и протянул ее вперед. Я уверенно посмотрел на него и кивнул, пробормотав себе под нос:

— Раз уж мой двойник участвует в Гонке Дьяволов, то я тоже! Пусть Дэймон смотрит. Пацан всегда мечтал увидеть, как происходит жребий. Видишь, Дэйми, даже плут Сэм не знает, какой номер и цвет повязки я вытяну…

Но вместо того, чтобы наблюдать за моими действиями с открытым ртом, как всегда и делал мой племянник, Дэймон, вдруг, стиснул зубы и резко оттолкнул меня от торбы.

— Я мечтал сам вытянуть жребий, а не наблюдать за тобой! — огрызнулся он, и продолжил дрожащим голосом, все еще подростковым звонким, ведь парню было не более шестнадцати лет. — Я устал быть твоей тенью, Константин! Я не хочу быть просто уродцем, который повторяет за тобой все подряд! Косит под тебя, даже притворяется тобой! Хватит! Я вырос из этого! Ты больше не мой герой! И сейчас я пришел в этот коридор, чтобы встретиться с Сэмом и вытянуть свой жребий для участия в Гонке Дьяволов. Блин! И не смотри на меня так, будто я кенгуру в балетной пачке! Да, это мой выбор! Я уже взрослый! Я сделал ставку! Я не боюсь тебя! А сейчас отойди и не мешай мне!

С этими словами он подошел к Сэмми и уже протянул руку к его торбе, но рыжий пушистик резко отпрыгнул в сторону, его темные лакированные туфли, а точнее — маленькие остренькие копытца звонко цокнули по паркету.

— Нет-нет! Не смей! В ночь, когда пройдет гонка будет красное полнолуние! — пробормотал Сэмми пятясь назад, теперь уже мягко и бесшумно ступая своими копытцами, — это дурной знак! Жуткое пророчество! В такие ночи граница между смертным и бессмертным мирами стирается. Произойдет нечто страшное…

— Сейчас произойдет что-то пострашнее, если ты не дашь мне свою проклятую сумку! — процедил сквозь стиснутые зубы Дэймон, он быстро подошел к сатиру и на этот раз без промедления засунул по локоть руку в открытую кожаную торбу. Она тут же захлопнулась, поймав его за локоть, словно капкан. Однако, Дэймон не стал выдергивать руку, хоть по его перекошенному лицу, налитым кровью шрамам и надутым венам на шее было видно, как он напряжен и напуган.

Что, значит, Дэймон не хочет больше быть мной? Да знал бы он, как я сам устал быть собой! Я хочу выспаться, поесть и думать о чем-то еще кроме Антонины!

— Что ты творишь?! Половина участников этой гонки погибает, не доезжая до финиша! — закричал я, с ужасом наблюдая за происходящим. О, нет! Сейчас на моих глазах мой племянник достанет со дна этого кожаного мешка свою смерть. Что я тогда скажу своему отцу?

Но тут торба снова раскрылась, Дэймон облегченно криво усмехнулся и вытащил из нее руку. В его кулаке был крепко зажат миниатюрный свиток из клочка какого-то старого пожелтевшего пергамента, перевязанного ярко-рыжей ленточкой. Вот и все! Жребий сделан. Эту ленту Дэймон, как участник гонки должен будет повязать себе на правое предплечье, чтобы его могли легко опознать в случае победы… или же смерти. Все гонщики приходят на старт в черных кожаных костюмах и крепких шлемах, полностью закрывающих лицо. Так что до самого конца никто не знает, кто находится на мотоцикле. А на кусочке пергамента написана дата, время и место, где находится старт и где финиш. Именно за эти данные Дэймон только что заплатил кровью. На его ладони виднелся неглубокий порез, из которого сочились ярко-алые капли. Да-да, гонка еще не началась, но уже требовала молодой крови. Что же ты наделал, Дэймон?! Как потом я объясню отцу, что я потерял племянника?

— А ну отдай мне свиток! — потребовал я своим самым твердым командным тоном, пытаясь выхватить его из рук парня. — Дай сюда! Сказал!

Но Дэймон лишь усмехнулся и ловко отпрянул в сторону:

— Отвали, Коста! Я больше не твой фанат! Малыш Дэйми вырос и больше не будет за тобой бегать! Встретимся на гонке!

С этими словами он оставил нас и быстро скрылся за поворотом коридора. Мне было стыдно перед Сэмми за поведение племянника, для которого я перестал быть объектом для подражания. Теперь он не только не хотел быть мной и носить мои костюмы вместе с повадками, но и, казалось, его это сильно раздражало. Как говорят, от любви до ненависти один шаг. Но почему он его так быстро сделал? Неужели я где-то дал слабинку и сфальшивил? Я влюбился и потому уже не тот дерзкий хулиган, что был раньше… и теперь никогда им не буду.

— Коста… Мне надо тебе кое-что сказать, — тихим шепотом проговорил Сэмми, поглядывая в обе стороны коридора, чтобы удостовериться, что мы тут точно одни. — Понимаешь, твой первый двойник, которого я встретил раньше сегодня…

Мое сердце забилось чаще при мысли об Антонине, которая сейчас бродила одна по вилле и залезала в торбы ко всяким там сатирам.

— Давай открывай свою котомку, рыжий! — приказал я, засучивая рукав дизайнерской рубашки, которую я стянул у Доминика. — Куда пятишься, а?

— И ты тоже будешь участвовать в гонке? — пробормотал Сэмми, точнее проблеял, как неуверенный козленок. Конечно же, он боялся потерять такого все-еще влиятельного покровителя, как я. Ведь именно я устраивал в академии разборки, тусовки и стрелки, на которых Сэмми отлично зарабатывал. Он никак не хотел лишиться такого. — Нет, Коста, стой! Слишком много дурных знаков! Ты не должен участвовать. Зачем тебе? Твоя жизнь стоит гораздо дороже выигрыша! Остановись!

— Два раза не помирать, а один не миновать! — возразил я, — Еду, конечно! Раз уж там так много моих двойников! Должен же быть там хоть один настоящий Константин Блэкстоун!

— Но… пророчество, кровавая луна… кругом одни дурные знаки! — запротестовал Сэмми, но, видя, что эта тема меня мало интересует и нисколечко не пугает, сатир завел свою старую шарманку. — Тот твой двойник, что был в твоем костюме и вытянул свой жребий из торбы прямо перед Дэймоном… В общем, это был не парень! Прикинь? Я не дурак, тут же распознал по тонким запястьям и шее без кадыка, что это — девчонка…! Ой, стой-стой! Слепая Горгулья! Ты что натворил?

Я, пользуясь моментом, резко засунул руку по локоть в мешок со смертью и вытянул свой жребий — миниатюрный свиток крепко скрученного пергамента, перевязанного ярко-красной лентой. Она будет, словно полоса крови, выделяться на моей черной кожаной куртке.

— Коста! Ты слышишь меня? Вот скажи, зачем? — практически кричал на меня в полный голос Сэмми. — Я же мог сделать так, чтобы она, эта чокнутая пацанка, даже не попала на гонку. У нее же нету ни костюма, ни байка!

— У нее будет лучший байк и лучший костюм, — уверенно произнес я.

— Блин! Да я вообще могу сделать так, что она не будет участвовать! — настаивал на своем Сэмми. — Возьму и запрещу ей…

— Не смей! — я остановил его жестом, а затем подошел поближе и наклонился к его уху с заостренным кончиком. — Понимаешь, Сэмми, нужно сделать так, чтобы она не только участвовала, но и победила!