Феникс и Голубь

Пусть громопоющий птах,

Сын Аравии песков,

Как герольд, пробудит скорбь

В чистых, преданных сердцах.

Ты же, что в глухую ночь

Демонов зовёшь, визжа,

Что сулит предсмертный жар, —

Прочь от них, немедля прочь.

Хищных крыл, что клюв багрят

Кровью, — здесь ни одного.

Лишь Орёл, пернатый вождь,

Зван на траурный обряд.

Реквиема скорбный глас

В белых ризах пропоёт

Лебедь, наш священник — тот,

Что кончины чует час.

Ворон, что живёт до ста —

Тот, чьего дыханья смрад

Красит чёрным воронят, —

Тоже плакальщиком стань.

Погибла Страсть,

Верности отныне нет.

Феникс с Голубем в огне

Обоюдного костра.

Такова Любовь была,

Что чужды границы им.

Двое сделались одним,

Упраздняя смысл числа.

Слит раздельный стук сердец.

Между Голубем зазор

И меж Ней — не сыщет взор.

Это — чудо из чудес.

Столь Любовь была сильна,

Что сквозь пламя Голубь зрел,

Как в глазах Её горел.

Он был Ею, Им — Она.

Здравый Смысл смущён: пред ним

Нарушенье естества.

Не одно, но и не два

Скрыты именем двойным.

Потрясённый Разум зрит:

Те, кто есть, — совсем не те,

Кем казались. В простоте

Был сложнейший мир сокрыт.

Он вскричал: «Двоим в одно

Не срастись — их выдаст след».

Там, где Разум слаб и слеп,

Властвовать Любви дано.

Разум, как на сцене хор,

Тем, кто ярче всех светил

Дух с Любовью совместил, —

Спел надгробный плач глухой.

Истина, Краса и Честь,

Совершенства, что не счесть,

Пеплом обернулись здесь.

Феникс стала смерть гнездом.

Голубя высокий дом

Ныне в вечности найдём.

Был бездетен их союз,

Но не слабость в том, а вкус —

Непорочность брачных уз.

Истина теперь — обман;

Красота — лишь слой румян.

Здесь их прах земле предан.

К урне, где они вдвоём,

Сердцем верные, придём

И, молясь, о них вздохнём.