Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции

Иван Васильевич Лучицкий (1845–1918) как историк Франции

Книга «Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции» принадлежит перу одного из самых ярких русских историков рубежа XIX–XX вв. И. В. Лучицкому. Он приобрел известность преимущественно как историк Франции, автор научных трудов по аграрной истории, признанных классическими. Наряду с М. М. Ковалевским и Н. И. Кареевым он считается одним из представителей eсоlе russe — так назвал Жан Жорес отечественную научную школу аграрной истории. Творческую деятельность И. В. Лучицкий начал с исследований религиозном истории Франции XVI в., и этой теме посвятил обе свои диссертации — магистерскую и докторскую. В настоящей серии мы публикуем его магистерскую диссертацию, которая в свое время вызвала большой резонанс в России и за рубежом. Созданная же историком интерпретация религиозной истории Франции XVI в. в существенной степени определила направление развития этой тематики в нашей стране. Монография не утратила своей актуальности и сегодня, хотя теперь этими сюжетами и занимаются совершенно иначе[1]. К тому же книгу отличает яркая художественная форма изложения событий, что делает ее привлекательной для широкого читателя. К сожалению, труд историка до сих пор оставался малодоступным, так как существовал в единственном малотиражном издании, осуществленном в университетской типографии г. Киева еще в позапрошлом веке. Потому переиздание столь оригинального монографического исследования, на наш взгляд, весьма полезно как для студентов-гуманитариев, так и для специалистов-историков. Книга найдет своего читателя и среди широкой образованной аудитории, а ее новое издание позволит еще раз почтить память одного из выдающихся отечественных историков.

И. В. Лучицкий родился 2 июня 1845 г. в городе Каменец-Подольском» в семье преподавателя древних языков и русской словесности. Он получил солидное домашнее образование, а затем закончил киевскую гимназию, где была хорошая подготовка по древним и новым языкам. Уже тогда ученый много времени уделял самостоятельной работе. Сфера интересов Ивана Васильевича была чрезвычайно широка: поначалу он увлекался математикой, затем его заинтересовала история борьбы Нидерландов с Филиппом И. Огромное впечатление, по воспоминаниям историка, произвели на него прочитанные в юном возрасте книги Ф. Гизо и Ф.-Х. Шлоссера, труд Г. Т. Бокля «История цивилизации в Англии». Под влиянием этих авторов формировалось мировоззрение историка — его «резко отрицательное отношение ко всякой нетерпимости, к притязаниям на господство над совестью»[2], приверженность принципам свободы совести и духа.

После окончания киевской гимназии в 1862 г. И. В. Лучицкий поступил на историко-филологический факультет Киевского университета. В студенческие годы он изучал труды Г. Бюхнера и Я. Молешотта, Л. Фейербаха; тайком читал «Колокол» А. И. Герцена. Огромное воздействие на становление Лучицкого как ученого оказало знакомство с «Курсом позитивной философии» французского философа О. Конта. Научные труды Конта стали для Ивана Васильевича методологическим ориентиром при изучении исторических явлений и во многом обусловили его интерес к экономической истории и статистическим методам, а позитивизм в целом стал основой научного мировоззрения историка.

В 1867 г. историко-филологический факультет утвердил тему «Влияние Византии на Европу и Россию» в качестве конкурсной на соискание золотой медали. Заканчивающий в этом году университет И. В. Лучицкий увлеченно работал над темой и интерпретировал ее в духе своих научных и этических представлений. В результате сочинение при всех его достоинствах было признано неблагонадежным. В 1869 г. Иван Васильевич стал преподавателем русского языка и церковнославянской словесности в Киево-Подольской прогимназии и приступил к работе над темой диссертационного сочинения. На этот раз он обратился к изучению религиозных движений XVI в., прежде всего французского кальвинизма. Над проблемой ученый начал работать еще в студенческие годы. И та же тематика на долгие годы определила направление исследований И. В. Лучицкого, которого интересовала прежде всего политическая и религиозная история Франции. Уже в 1870 г. он защитил диссертацию на право преподавания в университете — «Гугенотская аристократия и буржуазия на юге Франции после Варфоломеевской ночи», а в 1871 г. прочитал на историко-филологическом факультете Киевского университета две лекции: в первой — «Мишель Лопиталь и его деятельность по отношению к французским религиозным партиям» — он дал характеристику французской Реформации, во второй — «Генерал Монк» — проанализировал причины реставрации Стюартов. Обе лекции, как и диссертация pro venia legendi[3], были оценены факультетом положительно. В том же году вышла в свет и магистерская диссертация И. В. Лучицкого «Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции». Монография была результатом четырехлетнего кропотливого труда в Санкт-Петербургской Публичной библиотеке, где историк по указаниям Н. И. Костомарова обнаружил неизданные источники — переписку современников религиозных войн. Работа получила высокую оценку у специалистов. По существу, это была первая магистерская диссертация по всеобщей истории, защищенная в России. Она представляла собой оригинальное и самостоятельное исследование И. В. Лучицкого. Успехи начинающего историка были очевидны. Казалось, перед ним открываются блестящие перспективы. Однако, несмотря на его заслуги, совет Киевского университета забаллотировал неблагонадежного молодого ученого, выставившего свою кандидатуру на звание штатного доцента. По этому поводу откровенно высказался только что приехавший в Киев профессор античной литературы В. И. Модестов: университетский совет «забаллотировал г. Лучицкого… без малейшего к тому основания, вопреки всякой справедливости, и прямо в ущерб интересам университета»[4].

И. В. Лучицкий остался приват-доцентом Киевского университета и работал почти без всякой оплаты. Однако вскоре он сумел получить заграничную командировку от Министерства народного просвещения и уже в марте 1872 г. выехал на два года в Европу, где продолжал изучение реформационного движения. Приехав в Париж, он не нашел искомых документов в Национальном архиве и отправился на юг Франции. В архивах Нима, Тулузы, Гренобля и Монтобана его ждала огромная удача: он смог обнаружить совершенно новые документы — протоколы политических съездов и заседаний кальвинистских пасторов. Собранные в то время материалы станут основой его будущих исследований по истории кальвинизма. В бытность свою в Париже Лучицкий, благодаря председателю Общества по изучению французского протестантизма Ф. Шикклеру, получил возможность посещать заседания этого общества, беседовать с пасторами, присутствовать на синодальных собраниях. Он также брал книги и рукописи на дом из Национальной библиотеки и университетской библиотеки Сорбонны. Кроме того, молодой историк часто посещал Школу хартий ii близко познакомился с ее директором тюлем Кишера, который произвел на него сильное и глубокое впечатление. Мнение Ж. Кишера о том, что для молодого ученого «чем меньше руководства, переходящего нередко в опекание… тем больше простора для мысли, для самостоятельной работы», казалось, как нельзя более точно характеризовало ситуацию самого Ивана Васильевича, лишенного руководства в самом начале своей профессиональной карьеры[5]. Тогда же И. В. Лучицкий близко сошелся с французскими историками — Г. Моно, А. Жири и др., а также познакомился с выдающимися французскими политическими деятелями — Л. Бланом, А. Альбером, Ж.-Р. Барни, Ш. Арну. С осени 1872 г. Иван Васильевич был введен в кружок, собиравшийся у Вефура, среди членов которого были И. С. Тургенев и П. Л. Лавров. Члены кружка включили его в состав сотрудников журнала «Знание» (позитивистского толка), в котором историк позже напечатал ряд статей под общим заглавием «История скептической мысли в Западной Европе». В этих статьях он продолжал развивать свою концепцию религиозных войн во Франции. Словом, научная жизнь Ивана Васильевича во Франции была чрезвычайно насыщенной и плодотворной, а его научные контакты неизменно расширялись.

Вскоре после этой командировки И. В. Лучицкий был утвержден доцентом всеобщей истории в Киевском университете, а затем опубликовал книгу «Католическая лига и кальвинисты во Франции», защищенную в том же 1877 г. в качестве диссертации в Санкт-Петербургском университете.

После защиты докторской диссертации в течение 30 лет (с 1877 по 1907 г.) Лучицкий работал в Киевском университете и был там одним из самых ярких преподавателей. Он предпочитал читать не общие курсы, которые студенты, по его мнению, могли освоить самостоятельно, а специальные — совсем не изученные или тенденциозно освещенные. В качестве тем лекций он выбирал историю малоисследованных регионов — так, он первым привлек внимание к истории стран Пиренейского полуострова и Скандинавии. Особое значение И. В. Лучицкий придавал практическим занятиям, во время которых всегда разгоралась полемика по поводу разбираемых вопросов. Он считал необходимым вовлекать студентов в свою исследовательскую лабораторию, поощрял их самостоятельные творческие поиски и трудолюбие. Его ученик, будущий академик Е. В. Тарле вспоминал： «На занятиях у Ивана Васильевича нам приходилось перечитать и пересмотреть ряд увесистых томов, чтобы написать сравнительно очень скромный по размерам реферат»[6]. За время преподавания в Киевском университете, а затем в вузах Петербурга И. В. Лучицкий воспитал целую плеяду блестящих ученых. Среди его учеников видные русские и украинские историки: испанист В. К. Пискорский, специалист по международным отношениям Е. В. Тарле, выдающийся отечественный медиевист Д. М. Петрушевский, историк Украины и второй президент ВУАН Н. П. Василенко, исследователь истории Пруссии XVIII в. Н. Н. Молчановский, полонист Н. Н. Любович и многие-многие другие.

К началу 80-х гг. фокус научных интересов И. В. Лучицкого от истории мысли и религиозных движений, которым он отдавал предпочтение в молодости, явственно перемещается в сторону экономической истории — истории крестьянства, которая отныне поглощает его основное внимание. Теперь его привлекает, как он сам пишет, «история снизу», «история каждой социальной группы в каждой отдельной стране». Раньше, писал ученый, история крестьянства служила лишь общим фоном, на котором «историки расписывали свои арабески», ныне — это «один из самых существенных вопросов для исследования»[7]. И. В. Лучицкий вполне отчетливо сознавал, что поворот в сторону аграрной истории отражает глубинные тенденции развития исторической науки. Это новое направление в науке, писал Иван Васильевич, побудило историков «привлечь к анализу целые серии данных и документов, на которые прежние историки обращали мало внимания, которые покрывались многолетнею пылью в глубине архивов, никем не тронутые…»[8]. Конечно, пристальное внимание к истории крестьянства самого И. В. Лучицкого во многом определялось его общественным мировоззрением: ему были близки либеральные ценности и народническая идеология. Острота крестьянского вопроса в пореформенной России, необходимость его решения заставляет в это время многих передовых историков обращаться прежде всего к социально-экономической истории. В течение 30 лет Лучицкий упорно изучал архивные документы по социально-экономической истории Западной Европы, прежде всего Франции, ища в них ответ на те вопросы, которые ставила перед обществом пореформенная Россия. Он написал по этой теме десятки книг и статей. В результате И. В. Лучицкий стал одним из главных представителей «социально-экономического направления». Пожалуй, никто не определил черты этого наземного течения точнее, чем он сам. В статье, посвященной крупному английскому ученому Т. Роджерсу, Иван Васильевич признавал, что главная характеристика этой тенденции исторической мысли — «изучение народа, народной жизни». Отныне «на первый план выдвинуто изучение важнейшего из факторов жизни — экономического фактора, и вполне ясно поставлено, как главная задача изучения, выяснение во всех деталях процесса экономических изменений, происходивших как в жизни отдельных народов, так и всей Европы, но процесса не самого лишь в себе (как то было раньше), а в связи с остальными явлениями и факторами жизни»[9].

Все эти принципы исследования социально-экономической истории И. В. Лучицкий, безусловно, воплотил в жизнь в своих работах по истории крестьянства, прежде всего французского. Он стал первооткрывателем архивов южной Франции и Испании, ввел в научный оборот доселе неизвестный материал, опубликовал исследования по аграрной истории Испании и Италии, Дании и Лифляндии. Но постепенно его интересы сосредотачиваются на одном вопросе, имеющем для него первостепенную важность, а именно: каково было изменение, внесенное Великой французской революцией, в судьбы французского крестьянства и социальный состав землевладения? Над этой проблемой он работал в течение нескольких десятилетий, ежегодно выезжая во Францию и внимательно изучая архивные материалы, департамент за департаментом. Первая значительная работа на эту тему — «Крестьянская поземельная собственность во Франции до революции и продажа национальных имуществ» — вышла в свет в 1896 г., за этой книгой последовали многочисленные статьи и монографии («Крестьянское землевладение во Франции накануне революции (преимущественно в Лимузене)» —1898 г., «Состояние земледельческих классов во Франции накануне революции» —1911 г. и др.) Общий вывод автора сводился к тому, что французская революция в целом лишь в незначительной мере способствовала переходу земли в рук крестьян. С точки зрения И. В. Лучицкого, крестьянское землевладение было гораздо более распространено в дореволюционной Франции, чем считали до сих пор. По его мнению, если общая земельная собственность крестьянства возросла, то малоземельные и безземельные крестьяне нисколько не выиграли от этого. И потому в целом революция, по мнению И. В. Лучицкого, оказалась бесплодной и ненужной. Это суждение ранее высказывал знаменитый историк и один из теоретиков западной демократии А. Токвиль, но в чисто умозрительной форме. Русский историк на огромном статистическим материале, добытом в архивных хранилищах в результате почти двадцатилетней работы, доказал бесплодность революции для решения аграрного вопроса. Именно эти труды принесли русскому зеленому мировую славу, а сделанные им наблюдения стали для Лучицкого ключом к пониманию аграрных проблем своей страны.

Было бы однако упрощением рассматривать И. В. Лучицкого исключительно как представителя социально-экономического направления. Он был ученым чрезвычайно широкого кругозора и интересовался всем новым, что происходило в исторической науке. Его изыскания в области истории крестьянства проходили на очень широком фоне. Так, он» пожалуй, один из первых русских историков, кто еще задолго до трудов Л. П. Карсавина обратился к изучению специфики мировосприятия людей прошлого. Об этом свидетельствуют неизданные сочинения, написанные Иваном Васильевичем преимущественно в середине 90-х гг. XIX в. и хранящиеся в Киеве в Институте рукописей библиотеки им. В. И. Вернадского. Одно из них — «Из истории развития скептицизма в области магии и колдовства» — имеет подзаголовок: «Историко-психологический этюд». Лучицкого заинтересовал образ мысли, система христианского миросозерцания, «характер умственных процессов в течение Средних веков»[10]. В этом очерке он ставил целью изучить средневековые верования, связанные с колдовством и магией, представления о взаимоотношениях природы и человека. Среди цитируемых в работе источников — «Молот ведьм», «Диалог о чудесах» и др. Образ мышления средневекового человека историк сравнивает с системой миро-видения, присущей традиционным обществам Африки, Австралии и Полинезии. Эти историко-антропологические параллели он продолжает развивать и в другой своей неопубликованной работе — «Сравнение малорусской и великорусской демонологии и магии с западноевропейской». Разумеется, рамки, в которые Иван Васильевич стремился вписать собранный им материал, были заданы методом О. Конта: в конечном итоге все средневековые представления о мире Лучицкий характеризовал как предрассудки и как препятствие на пути развития культуры и науки. Тем не менее его штудии по истории магии и колдовства — отклик на появившиеся в конце XIX в. неокантианские тенденции в развитии исторической науки — тенденции, которые ему удалось уловить, но которые он, видимо, сознательно» не стал воплощать в своих трудах. Поглощенный общественно-политической жизнью своей страны, историк, научные интересы которого были тесно связаны с его гражданской позицией, предпочел заниматься актуальными для России исследованиями по аграрной истории Западной Европы, и прежде всего Франции.

Одной из первых работ по истории Франции была его магистерская диссертация, которая и предлагается вниманию отечественного читателя. Тематика этой монографии, подходы к исследованию исторических явлений, стилистика мышления типичны для раннего периода творчества И. В. Лучицкого. В то время его интересовала прежде всего политическая и религиозная история Франции и на эту тему им было опубликован целый ряд сочинений — как книг, так и статей[11]. Как рассказывает сам историк в предисловии к монографии «Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции», диссертация мыслилась им как часть большого труда под общим названием «История феодальной реакции во Франции в XVI–XVII вв.». Но монография занимает, пожалуй, в ряду этих исследований особое место. Это труд во многих отношениях замечательный. В нем рельефно отразилась индивидуальность молодого историка; как никакое другое его сочинение эта книга несет на себе отпечаток личности ее автора.

Известно, что в ранние годы основной чертой общественно-политических взглядов И. В. Лучицкого было резко негативное отношение к проявлению нетерпимости, попыткам контролировать свободу совести человека, отрицание всякой власти и насилия. И в своей диссертации он в том же духе продолжал отстаивать идеи религиозной толерантности. В ранний период творчества Лучицкого его главным кумиром был Огюст Конт, влияние которого на его становление как историка трудно переоценить. Для позитивизма история есть прежде всего интеллектуальное развитие, и Ивана Васильевича интересует исключительно история религиозных идей, течений умственной жизни позднего Средневековья. В этой книге историк в духе контовской философии рассматривал развитие идей, интеллектуальное развитие как главный фактор общественного прогресса.

Читателю, воспитанному на отечественной исторической литературе, в которой Реформация рассматривается как прогрессивное социально-политическое движение против феодализма и католической церкви, идеи И. В. Лучицкого воспринять не так легко. Реформацию Лучицкий оценивал, с одной стороны, позитивно — как явление, которое способствовало поступательному движению истории; с другой — отрицательно, признавая за ней значение лишь «чисто разрушительного фактора» в борьбе против «сильнейшей опоры средневекового порядка вещей — папства»[12]. С его точки зрения, Реформация была направлена против идей свободомыслия и веротерпимости (по выражению Лучицкого, «скептической мысли»), которые Иван Васильевич защищал с юных лет. Для него это в целом реакционное явление, поскольку оно было тесно связано с феодальной реакцией и оппозицией феодальной аристократии по отношению к центральной власти. Во всех странах, где Реформация получила распространение, она соединялась с реакционными аристократическими элементами[13]. Гугенотское движение, с точки зрения И. В. Лучицкого, типичное проявление феодальной реакции, направленной против абсолютизма и централизации. Вразрез с нашими традиционными представлениями рисует он и образ Жана Кальвина, который под его пером превращается «из провозвестника требований самой смелой, самой революционной буржуазии своего времени в духовного оруженосца феодальной знати»[14], апологета аристократии и феодализма. Последний же историк отождествлял с феодальными пережитками, феодальной раздробленностью, «насилием феодалов».

В период позднего Средневековья» по мнению И. В. Лучицкого, процесс освобождения мысли от религиозных оков только начался: происходила борьба свободомыслия против средневекового феодального порядка, олицетворяемого духовенством и дворянством. Той же почвой, на которой выросла «скептическая мысль», или «религиозный скептицизм», было среднее сословие, выступавшее против средневекового порядка, за ограничение власти высших сословий. Идея религиозной толерантности, согласно историку, была результатом деятельности этого сословия, выражением его индифферентизма. Партия среднего сословия стремилась к «ограничению власти духовенства и дворянства», выступала против «средневекового порядка» и феодальной реакции. Органом же «среднего сословия», буржуазии, представало в этой концепции государство, которое «преследует наивысшие цели, стремится ввести общий закон для всех и одновременно с этим освобождаться от всякого влияния на него элементов, которые входят в общество»[15]. Классическим представителем этой партии был Мишель Лопиталь[16]. К этой же партии И. В. Лучицкий причисляет Генриха IV, Ришелье и др. Таковы общие представления ученого о характере общественной борьбы в эпоху Реформации.

Примечательна структура книги Лучицкого. Ее открывает глава, посвященная рассказу о Варфоломеевской ночи. Во второй главе историк анализирует основные тенденции политического и отчасти социального развития Франции в предшествующий период. На этом фоне рассматривается зарождение реформационного движения и образование кальвинистской партии. Далее Лучицкий анализирует несколько фаз борьбы между центральной властью и феодальной реакцией. На первом этапе, как он показывает в третьей главе своей книги[17], это движение носило еще религиозный характер. В среде гугенотов религиозный фанатизм, религиозная вражда были доведены до крайности. Особое значение эта борьба имела для тех элементов кальвинистской партии, которые «привлечены были к новому учению недовольством существующим порядком вещей». Гугенотскую аристократию (Колиньи, принц Кондэ и др.) поддерживали «рьяные города» юга и юго-востока страны — Ним, Монпелье, Ла Рошель[18]. Эта фаза борьбы завершилась Сен-Жерменским миром и событиями Варфоломеевской ночи. На данном этапе политический элемент еще не проявлялся в полной мере. На втором этапе кальвинистская оппозиция пополняется силами аристократии, что качественно изменяет характер движения: кальвинисты переходят от религиозной борьбы к политической. Во Франции распространяется памфлетная литература, направленная против абсолютистской власти (Франсуа Отман и др.), кальвинисты начинают предъявлять королевской власти политические требования, призывают к свержению династии Валуа[19]. Это время создания гугенотского государства на юге Франции. Так в очень упрощенном виде можно представить себе ход религиозных войн, каким он рисуется в монографии И. В. Лучицкого.

В чем же заслуга русского ученого и почему работа получила столь высокую оценку у отечественных и зарубежных специалистов? Дело в том, что в отличие от своих предшественников — Ж. Мишле, Ф.-М. Вольтера, французских историков А. Мартена и Г. фон Поленца — И. В. Лучицкий не столько акцентировал борьбу разных течений, сколько обращал внимание на феодально-аристократическую струю в реформационном движении во Франции. Этот новый взгляд позволил ему создать весьма оригинальную концепцию религиозных войн. По существу, Лучицкий был первым исследователем, кто стремился вскрыть социально-политический смысл религиозных войн. Он показал, что за религиозной оболочкой скрывалась борьба сословий и классов и что истинные устремления кальвинистской аристократии были направлены на возвращение феодальных вольностей. «Самое важное, — писал историк Е. Н. Петров в своей статье, посвященной юбилею И. В. Лучицкого, — это иной подход к событиям, которые рассматривались доселе, главным образом, как борьба религиозных партий, поэтому наивная идеализация или яростная инвектива, — в зависимости от религиозных идей авторов, — были распространенным в литературе явлением…[20] Итак, пионер в своей области в то же время явился в ней и корифеем»[21].

Вот что писал ученик И. В. Лучицкого Е. В. Тарле по поводу новой концепции историка: «После велеречивых книг Мишле, после конфессиональной полемики, облеченной в форму исторических исследований и составлявшей, в сущности, главное содержание историографии французской реформы, книги Лучицкого были струей свежего воздуха, проникшей в затхлое помещение, они давали реальное, научное объяснение всей «героической» эпохе политической реакции. Все это особенно характерно именно потому, что ведь, приступая к самостоятельным исследованиям, И. В. был весьма увлечен именно представлением о силе руководящей роли в истории человечества. Но широкий кругозор, прирожденный реализм и отчетливость мышления помогли И. В. не упустить из вида той социально-политической почвы, на которой разыгрались религиозные войны XVI в.»[22]

Оригинальное исследование молодого историка не было обойдено вниманием со стороны коллег. Оппонент И. В. Лучицкого по диссертации (она была защищена в Казанском университете осенью 1871 г.[23]) Н. А. Осокин отметил, что работа заслуживает высокой оценки: «В отношении повествовательном разбираемая книга заслуживает всякой похвалы. Автор ловко группирует факты, излагает их с большим мастерством, живо и не без эффекта… В научном отношении он сделал своим трудом ту заслугу, что ввел в него неизданную доселе переписку Виллара, Бирона и коннетабля Монморанси, которую он нашел в нашей научной библиотеке, и в манере пользоваться архивным материалом показал понимание дела. Вообще г-н Лучицкий обещает быть талантливым преподавателем. Его труд в том виде, в каком автор хочет обработать его, т. е. доведенный до Людовика XVI, составит во многих отношениях замечательное приобретение для нашей ученой литературы»[24]. В свою очередь читавший в Киевском университете курс всеобщей истории профессор В. А. Бильбасов также дал положительный отзыв в опубликованной в «Университетских известиях» рецензии: «Г-н Лучицкий… посвятил себя в последние годы специальному изучению памятников новейшей истории, не только печатных, но и рукописных… хранящихся в Императорской публичной библиотеке в Петербурге; изготовленная же им к печати магистерская диссертация показывает старательное его знакомство как с изданным материалом по истории Франции XVI в., так и с новейшею литературою избранного им вопроса»[25].

Были отклики и за рубежом. В уже упоминавшейся рецензии, напечатанной в «Journal des savants», французский историк А. Мори отмечал, что диссертация Лучицкого представляет собой наиболее полное описание событий Варфоломеевской ночи[26]. С его точки зрения, труд молодого историка заслуживает высокой оценки: «Факты там ясно изложены, документы искусно пущены в оборот, и структура работы хорошо продумана»[27]. Фердинанд фон Шикклер, возглавлявший Общество по изучению французского протестантизма, отметил работу И. В. Лучицкого в специальном очерке, помещенном в Бюллетене этого общества. Он обратил внимание на то, что русский ученый обнаружил в ряде архивов французских департаментов новые документы по истории Реформации и в заслугу ему поставил публикацию док)пиентов, хранящихся в рукописном отделе библиотеки Санкт-Петербурга[28]. Архивными публикациями И. В. Лучицкого на протяжении долгого времени пользовались французские ученые. В шестом томе «Histoire de France» Е. Мариежоль ссылается на эти материалы[29], Г. Моно рекомендует их в списке литературы по истории Франции[30].

В советский период судьба научного наследия И. В. Лучицкого была далеко не однозначной. Конечно, труды ученого, отрицавшего значение Великой французской буржуазной революции, плохо вписывались в русло идей советской историографии. То же касается и его исследований по истории религиозных войн. Ведь Реформация в целом оценивалась киевским историком как реакционное явление, и эта оценка заставила советских историков надолго забыть о существовании его работ по данной теме. Лишь в 1959 г., после длительного перерыва, связанного с советской критикой «буржуазных историков», известный историограф Б. Г. Вебер написал статью о происхождении религиозных войн в интерпретации И. В. Лучицкого[31], в которой было тщательно проанализировано содержание его магистерской диссертации, а в 1963 г. вышел труд Б. Г. Могильницкого[32], который основное внимание уделил народным движениям эпохи Реформации, также исследованных в монографии И. В. Лучицкого. В 1970 г. на XIII международном конгрессе исторических наук американский историк в специальном докладе, посвященном разбору монографии, назвал концепцию русского историка «революционной»[33]. После книг И. В. Лучицкого исследований такого масштаба, затрагивающих политические и религиозные вопросы, в отечественной историографии практически не было. Ситуация меняется в начале 70-х гг. Большая глава под названием «Реформация и религиозные войны во Франции» была написана С. Д. Сказкиным для первого тома «Истории Франции»[34]. Вопрскы церковной политики французской монархии в эпоху Реформации были рассмотрены в ряде монографий С. Л. Плешковой[35]. В 2001 г. вышла в свет книга «Варфоломеевская ночь. Событие и споры» под редакцией П. Ю. Уварова, где опубликованы статьи по этой теме, принадлежащие перу ведущих французских и отечественных историков. Совсем недавно появилось несколько статей молодых историков[36], посвященных анализу изданной почти полтораста лет назад монографии. Все это говорит о том, что интерес к книге достаточно велик и она не вышла из научного оборота и по сей день: ее продолжают читать, цитировать, спорить с высказанными в ней идеями. К тому же в основу созданной Лучицким концепции был положен анализ многочисленных, ранее не изученных, архивных и рукописных материалов, которые продолжают вызывать интерес у специалистов. Все вышеизложенные обстоятельства и подвигли нас и разделяющий нашу позицию коллектив Издательского Центра «Гуманитарная Академия» на переиздание магистерской диссертации И. В. Лучицкого.

В настоящем издании мы воспроизводим текст диссертации в максимально приближенном к оригиналу виде. Мы лишь позволили себе расшифровать и привести в единую систему сноски, но в большинстве случаев, насколько это возможно, сохранили прежнюю орфографию и пунктуацию. К сожалению, из-за необходимости вместить столь огромное исследование в рамки какого-то разумного для современной книги объема мы не смогли воспроизвести в настоящем издании приложения к диссертации, большую часть которых составляли найденные И. В. Лучицким в Императорской Публичной библиотеке (ныне Российская Национальная библиотека) оригинальные документы. Но мы можем отослать читателя к отдельной публикации этих франкоязычных источников, осуществленной историком в позапрошлом веке в одном из парижских издательств[37]. Для удобства также сочли необходимым перевести наиболее важные для понимания текста цитаты из источников и литературы, данные в первом издании книги И. В. Лучицкого на языке оригинала. При этом основная масса цитат оставлена в изначальном виде, дабы современный читатель имел возможность прочувствовать стиль дореволюционных научных монографий, обращенных к образованной аудитории того времени, а также оценить сам уровень подготовки этой аудитории.

В заключение остается поблагодарить члена-корреспондента РАН П. Ю. Уварова и доктора исторических наук Н. А. Хачатурян за поддержку настоящего проекта, Н. Л. Денисову и А. А. Крутских — за бесценную помощь в подготовке текста к печати, выразить признательность РГНФ[38] за предоставленный для работы над изданием грант и с благодарностью вспомнить об А. И. Анатольевой, много лет назад подсказавшей идею переиздания труда.

С. И. Лучицкая

Январь-февраль 2009 г.