Философский камень для блаженного (для людей пожилого возраста)

Геннадий Исаков

Рекомендуется только для людей пожилого возраста

Подсознательное объемное чтение

Ф И Л О С О Ф С К И Й К А М Е Н Ь

Д Л Я Б Л А Ж Е Н Н О Г О

Всемирная религия XXI века

Какой ей быть?

Круг первый

Геннадий ИСАКОВ

1998 г.

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

ПРЕДОСОЗНАНИЕ

ПРОПОВЕДЬ БЛАЖЕННОГО

ПРЕЛЮДИЯ

СОЛНЦЕ

НОЧЬ

БЛАЖЬ И БЛАЖЕННЫЙ

СОМНЕНИЕ

ВЕЛИКИЙ СИНКЛИТ. АКТ ПЕРВЫЙ. МАТЕРИЯ И ДУХ.

ВЕЛИКИЙ СИНКЛИТ. АКТ ПЕРВЫЙ. ДОБРО И ЗЛО.

ВЕЛИКИЙ СИНКЛИТ. АКТ ПЕРВЫЙ. ПТОЛОМЕЙ, ЭРОТИКА И ГЛУПОСТЬ.

ВЕЛИКИЙ СИНКЛИТ. АКТ ПЕРВЫЙ. МИРОЗДАНИЕ.

ВЕЛИКИЙ СИНКЛИТ. АКТ ВТОРОЙ. ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА.

ВЕЛИКИЙ СИНКЛИТ. АКТ ВТОРОЙ. ВРЕМЯ И ПРОСТРАНСТВОТИЙ. ИСХОД.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Почему для людей только пожилого возраста.

Обычно авторы публикаций не особенно озабочены возможными реакциями и последствиями от написанного при прочтении его людьми разного возраста.

Так уж сложилось, что они различны и взаимно нетерпимы.

Взрослых раздражает рвущийся к свободе экстремизм молодых, скудность и бескомпромиссная дерзость их чувств, а молодежь не воспринимает многогранную мудрость старших.

Написанное может внести смятения у тех или у других, внести искажения в естественный ход развития сознания, понимания себя, людей и мира. Родить недоростков, переростков. Вызвать неадекватные побуждения, попав на неподготовленную для восприятия почву. Даже классика воспринимается ими по-разному. Это различие фатально.

Бездарные произведения отдаляют людей и замыкают их на себя, углубляя психическую и нравственную разобщенность, а, значит, усугубляя неполноценность общества. Только чрезвычайный талант примиряет полярные взгляды и, не внося никаких искажений, раздвигает горизонты видения мира.

Литература не так безопасна, как принято думать.

Не претендуя на чрезвычайный талант, автор предупреждает, что молодым эту книгу читать не рекомендуется. Пожилые читатели, по замыслу, пополнятся мудростью, и ее свет от них прольется на всех.

О чем предупреждает второе замечание, предваряющее текст.

Вы читаете книгу, в написании и чтении которой положен необычный принцип.

Суть его заключается в привлечении подсознания читателя, его эмоционального восприятия для формировании в его голове образа излагаемой идеи во всей ее объемной полноте. И в отказе от невозвращаемой поступательной схемы: начало-конец.

По существу организован синтез образов ассоциативного мышления. Если первое прочтение недостаточно четко проявит контуры мысли, что наиболее вероятно, эту книгу следует перечитать снова и снова, пока не наступит ощущение полной ясности. Книга построена так, чтобы каждое новое прочтение представлялось новым витком спирали, открывая все новые тайны в проработке объема идеи.

Такая техника позволяет многое изложить в немногом. И не требует понимания всего сразу. И не обязательно напрягать внимание.

Можно читать, не вдумываясь. Просто читать слова. Всю необходимую работу за вас свершит подсознание.

Попробуем ваше подсознание настроить на работу идеи или, как говорят специалисты, "активизировать" его.

Отвлекитесь от всех дел, мыслей, страхов, чувств. Приготовьтесь воспринять ощущения, неясные образы, которые будет вырисовывать ваше подсознание в ответ на мои слова.

Например.

"Восторг тревоги неба" - ощущаете ярость грозовой тучи, закрывшей солнце?

"Сгущение крови души" - появилась жажда, ощущение гнетущей безысходности?

"Крещендо Вселенной" - нарастающий гул, заполняющий все существо, атмосферу, абсолютно все?

А вот уже посложнее.

"Мир" - храм.

"Горе" - приступ жалости в ломающем прессе механизма быта при равнодушном взгляде бога.

"Свет" - одиночество, отчаянный призыв к себе горящего в мраке светила.

Если суть понятна, тогда можно приступить к чтению. Автор будет помогать создавать образы.

Следует предварить возможное недоумение по применяемым понятиям, утверждениям по причине их несоответствия общепринятым стандартам следующим разъяснением.

Я возвожу свое мироздание как считаю нужным из того материала, который сам же и готовлю, не прибегая к чьим-либо заготовкам. Ввожу свои термины без доскональной их трактовки. Да она и не нужна. Никто не может формализовать понятие вещи, образа до предела. Необходимо только знать его роль, место в общей картине. И если доверять подсознанию читателей, то разночтения не уведут мысль, не расшатают все строение. А детали не так уж важны. Я хочу избежать скованности фантазии излишней формализацией и догматизмом.

Пусть каждый со мной строит свое мироздание. И решает в нем общие наши проблемы.

Мироздание, представленное здесь, еще не имеет законченной формы. Совершенствование его будет продолжиться, продвигаясь от уровня к уровню, от круга представлений к следующему кругу.

Система взглядов, изложенная в этой книге, названа "Круг первый".

Как ночь темна перед прозреньем!

Безумный бог, неистов и раним,

Колдует бог над собственным твореньем.

Колдует бог и я колдую с ним.

ПРЕДОСОЗНАНИЕ

Тогда я только появился на свет. Я не ощущал себя рожденным, мне сказали об этом позже. Самому же мне казалось тогда с абсолютной точностью, что я некогда уснул и спал бесконечно долго беспамятным сном и вот проснулся, как очнулся от глубокого забытья, вовсе не желая этого.

Придя в себя, я ясно, как бывало прежде, вновь ощутил простое бессмертие себя, но и вместе с этим отвратительное ощущение стиснувших и пронзивших меня диких инстинктов, а вовне - загадочное и жестокое Нечто, навязывающее странную и страшную игру, на кону которой боль или подачки инстинктам. А я при этом оказался жалким, беспомощным, полностью спутанным и управляемым, почему-то помещенным в это тело и в данную нишу жизни, обставленной жесткими границами. Странными казались и незнакомое мое обличье и время моего бытия.

Я стал участником какой-то затеи. Помню отчаяние, охватившее меня, и слезы, когда я смотрел на солнце и небо, испытывая чувство разорванного единства с ними. Мотивы моего отчаяния позже я узнавал во многих песнях людей. Однако они находили примирение с рабством в утверждении, что "жизнь прекрасна", где под жизнью понималось самовосприятие покорности циничной данности. Так жизнь прекрасна и посаженой капусты и укрощаемого мустанга. Не понимая, что происходит, люди впали в неистовство любви, подавив критичность самой ее сути. С моим положением и с нелюбимым окружением мирила меня мать. Как связующее звено между этим и тем светом. Пронзительное бешенство от унизительности моего рабского положения усиливалось от года к году.

Мысли о самоубийстве, словно об отчаянном побеге, приходили, но чувствовался строжайший запрет моей тюрьмы, безусловный, абсолютный, и он был во мне. Мой путь был предрешен, как поездка в купе поезда дальнего следования. В соседстве с истязающим меня Нечто. В конце поездки - физическая смерть. И никаких объяснений.

Ждать помощи было неоткуда. Вокруг пылали кукольные страсти людей, втянутых в эту роковую и бессмысленную, но азартную игру. Они жаждали выигрыша, не понимая его беспредметности.

Выполняя все, что предписывалось ходом сценария, я поставил перед собой задачу разобраться в существе происходящего, чтобы понять, где я оказался, какая необходимость определила мое пребывание здесь, что от меня зависит в этой странной ситуации и что от меня ждут, пославшие меня сюда. Нечто испытывало меня, не обсуждая смысла этого занятия, я по возможности испытывал его, как испытывают данность и свою судьбу.

Мы с ним образовали замкнутую систему, компенсируя друг друга взаимной антипатией. Что было плохо для меня, для него было хорошо. Что для меня бессмысленно, для него логично. Что я любил, у него вызывало раздражение. Счастьем было, когда он забывал обо мне. Но забывчивость оказывалась издевкой. Ясность, воспринимаемая мной как свет истины, была способом ослепления меня и сокрытия таким образом ее во мраке. Поэтому истину я выискивал в тишине и в темноте, вверяясь ее дыханию. Он знал неведомое мне, вызывая яростное желание выведать все.

И я принялся за размышления, пристально всматриваясь в окружающее, и посвятил этому немало времени. Мрак стал проявлять свои тайны.

Но не столько внимательности я обязан своим открытиям. Смыкание концов с началами магнетических кругов, несущих конструкцию жизни и развивающих ее повествование, от детства, взбудораженного осознанием вечности и бесконечности, через кровь сражений с эмоциями, желаниями и чувством за свободу духа - до времени возврата в вечность, не могло не осенить разрядами озарений суть колец и смысла жизни, состоящего в том, что я делаю сейчас.

В основу своих размышлений я положил правила.

1. Ничего не отрицать. Все сказанное отражает правду.

2. Ничего не делить на главное и второстепенное. В природе второстепенного нет. Учитывать все и увязывать в единое целое, отбросив любые рамки, определения, границы, условия, авторитеты и мнения.

3. Принять, что ни в чем и ни в ком нет ни вины, ни греха, ни глупости и ни заслуг. Все предельно разумно, оправданно и не имеет оценок. Все свершившееся и свершенное имеет безупречный смысл, связанный с ходом развития Вселенной и истины. Моя задача - понять этот смысл.

4. Игнорировать ореол исключительности человека в природе и найти такие правила, которым починено все и вся без исключения, включая атом и космос. Представить схему мира целиком и найти в ней место человека.

5. Не признавать, что есть вещи, недоступные для моего понимания. Каждому ставятся только такие задачи, на которые он и рассчитан. Предположение о наличии недоступных для понимания вещей выявляет мнение постороннего, примеряющего чужую вещь. Предел доступности определится сам собой.

6. Мое исследование должно закончится тогда, когда весь мир в достаточной для меня мере будет мне понятен.

Для начала я поставил семь вопросов, которые затем трансформировались в производные.

Первый вопрос: что есть "Я" и почему между "Я" людей лежит бездна.

Второй: как понять все то, что меня окружает и где я оказался, и что невидимое скрывается в видимом мне.

Третий: почему мне представлена именно эта реальность, а никакая иная, и почему она конкретна.

Четвертый: о чем говорит безостановочность времени.

Пятый: где спрятаны истоки всех закономерностей и какова схема их реализации. Что питает противоречие.

Шестой: что есть жизнь и что есть смерть, почему я должен пройти через них, что будет дальше, и, вообще, на каком свете я живу.

И последний: можно ли придти к ответу, который снова не вывернется вопросом.

Я их разрешил и расскажу, как рассеивался туман и проступала ясность. И чем она в конечном итоге оказалась.

Форма изложения могла быть любая, я предпочел эту, как менее консервативную.

ПРОПОВЕДЬ БЛАЖЕННОГО

Из заключительного раздела

- Хотите знать истину? - голосом, покрывшем все пространство, спросил Блаженный у собравшихся. - Хотите знать, зачем вы есть и что вам нужно? Тогда слушайте и запоминайте!

Вы уже большие. И уже представляете опасность для самих себя. Потому что ваше большое и сильное тело еще нелепо, слепо, глупо. Ваши эмоции, пришедшие из тела, и жалкий алчный мозг, состоящий на службе их, никак не могут породить сознание и разум. Застыв на ублажении амбиций и страстей, на безусловной вере в возможность счастья при жизни или блаженства сразу после смерти и ощерившись во вбитых догмах против всех и вся, вы породили настроенный на войны злобный мир, приготовленный ежеминутно взорваться.

Взметните Дух ваш над собой! Неужели вы не видите беспредельные намерения Вселенной над вами! И чепуху всех ваших устремлений на фоне их! Отбросьте ж отслужившие пеленки!

Не допустите, чтобы смысл жизни, не появившись, был утерян.

Но алчный, злобный мозг, взращенный культом желаний, так и не обнаруживший разум, чтоб понять их подчиненность Вселенскому Смыслу, начинает выедать еще слабенькую душу, не давая ей шанса перейти к управлению ими. Из нее сочится призрачная кровь прошедших и будущих поколений.

Детская совесть состарилась. Ключи утеряны. Бессмысленность окрепла и непропорциональное тело, подчиненное власти денег, стало гнить.

В тревоге молчит мой разум, бессильный достучаться в закрытую дверь, но сердце слагает слова. И я говорю их. В расчете на понимание их, когда еще не будет слишком поздно.

Вина безумной, странной ситуации - в догматах. И в нетерпимости друг друга. В незнании путей мира.

Старые религии, включая материалистическую, некогда ведшие вас за руку, постепенно умирают. Повзрослейте ж, наконец!

Религии, посланные богом людям, никогда не имели абсолютный смысл и не рассчитывались на бесконечность во времени. Они, последовательно меняя друг друга, были ориентированы на исторический этап развития и содержали доступные и оправданные эпохой критерии. Никогда не отрицая предыдущие по существу, они развивали конкретные направления, указывая дальнейший путь. Подходит к концу и срок действующих религий. Они себя исчерпали. Пришла пора следующих уточнений.

Самое главное, что обязательно надо понять, иначе никакой смысл не дойдет до вас, заключается в двух Доктринах:

I. Вы всегда жили в иллюзорных мирах. Не соответствующих реальному миру, не понимаемым вашим умом. Любая ваша объективность всегда была субъективной. Практика ухода в мир иллюзий закрепилась развитием состязающихся мировоззрений и этим упрочила свои позиции. Выход из него забетонирован безумным страхом. Но выхода не избежать. Как домолюб не может вечно сидеть за баррикадой двери, наркоман пребывать в своем дурмане, ребенок питаться чревом матери, так и человечество не может вечно жить в данных ему религиозных построениях или построениях (здравого смысла(. Исповедующих цель: блаженство после смерти или блаженство, счастье до нее при жизни. Материализм с неистовым служением эмоциям и телу сопровождал формирование земного плода - человечество, которым оно и является. Он вошел с кровью матери-земли, но отслужил уже свое. Пора не наслаждаться им, а осмотреть все разумными глазами. И перегрызть пуповину материи. Понять, что все иллюзорные мирки, фатально разделяющие человечество на тысячи мельчайших брызг, препятствуют прогрессу Духа человеческого и сдерживают прорыв вперед.

Наступило время прощания с ними.

II. Единственное мировоззрение, которое естественным образом может сплотить всех и обусловить выход в новую эпоху, это не исповедование своей ценности над миром, над другим человеком, то есть не примата себя и своих воззрений в окружающем пространстве, а исповедование ценности реального мира над собой. Если такое мировоззрение назвать религией, то оно будет религией не человека, а Вселенной.

Естественная религия - реальный мир Вселенной. А он не в нас, а перед нами. Надо идти вперед - от Земли во Вселенную. В новую религию.

Вот положения естественной религии.

1. Мир стоит на трех китах: Бог, Дьявол и Любовь.

Бог одел Дьявола в одежды Материи и своим Духом воздействует на него, ведя от многочисленных безумств к спокойной самодостаточности. Воздействие бога на Дьявола и отношение Дьявола к нему и есть Любовь. Да, все в мире - это проявление невоспринимаемой вами по малости вашей бездонной той Любви. Она переходит от жесточайших битв и боли к нежности.

Дьявол - это энергия и неудовлетворенный потенциал всех видов.

Материя в тверди и эгостремительной тяге, Дух - в пространстве и в управлении самоуничтожением ее при гармоничном подавлении проявлений Дьявола.

Линия фронта обозначена содержанием "числа", "цифры". Она идет от многочисленной определенности к неопределенности без числа. От разбросанности форм к упорядоченому содержанию. От многочисленного человечества к единому Разуму.

Истина не конкретна, конкретна Материя. И не абстрактна, абстрактен Дух. Истина - в представлении взаимоотношений, сути и развитии Любви.

2. Жизнь и человек идут из того, что мы называем нежимым из камня, и из Духа. Путем сокращения дистанции между ними и образования духовной материи. Любой камень имеет зачатки Духа и любой дух ощущаем.

3. Материя опрокидывает в прошлое в стремлении на любом материальном теле поставить точку предметной памятью и эгоцентризмом. Дух обрывает связь с прошлым, чтоб увести к себе в беспредметную бесконечность. Время несет первое во второе не к победам, а через страдания Вселенной к гармонии. Цель человека в будущем - быть Доктором этих страданий, цель человека сейчас - стать этим Доктором.

4. "Я" человека - персональная духовная единица, кодовый слепок, тень от общего "Я" человечества, а оно в свою очередь от общего "Я" жизни на земле, восходя так к "Я" Духа Вселенной. Каждый человек таким образом - одновременно и общий Дух Вселенной и его часть. Все человечество - это "Я", вся Вселенная - это тоже "Я". Только "Я" стало конкретным и осязаемым я в тисках материи этой данности. И "Я", как полномочный представитель "Я" общего, направлен Духом человеческим по его состоянию и моим возможностям для решения конкретной задачи в данное место, в данное время и в данные условия, образовав конкретного меня здесь.

Персональные духовные единицы - "Я" людей обладают различными степенями обусловленности "Я" общего. Персональный прогресс - в приближении к нему вплоть до слияния. Схватка с Материей при жизни на земле приводит к различным результатам. Самый страшный - сдача материи в плен с подчинением себя ей, но и отчуждение себя от нее означает отказ от задачи Духа.

5. Задача человека на земле одна. Вызволяя из атома, вещества, окружающей среды различные проявления материи и содержащуюся в ней энергию путем так называемой трудовой деятельности и окружая себя ими в виде сферы благоустройства, наводить порядок гармонии одного и всех, тем порождая мораль и Разум.

Человечество не останется навечно жить на дряхлеющей Земле.

Сфера благоустройства, соединившись с телом людей, образуют кокон с Разумом внутри, воплощающим порядок нравственности. Он, освободившийся от кокона, бестелесный, но в неком образе, реализует дальнейшую свою задачу в космосе. Так суть человеческая приблизится к богу.

Материя же сферы благоустройства, как плацента, будет уничтожаться пространством высших духовных этажей. И это не следует воспринимать бедой.

Человечество также может погибнуть, если не поймет своего космического предназначения и неразвитый Разум подчинит оболочке. Материя его к тому и готовит.

Зацементировавшая Разум оболочка неизбежно приведет к Трансу. Оцепенению или все уничтожающей жатве смерти. Тогда нахлынет на людей счастье убийств и самоубийств. Мы на пути к нему.

Удовольствия при жизни или посмертное блаженство стали самоцелью. Посредством утверждения отношений рынка, как абсолютной победы материи или женского начала, с одной стороны, или посредством утверждения богославия, демонстрирующего крайнюю однобокость духовного или мужского начала, с другой стороны.

Транс - это уход от участия в задаче Вселенной погружением в экстаз потреблений или религий. Транс - это апокалипсис. Человечество живет, но оно не знает - где оно сейчас. Но путь уже обозначился распространением наркотического забытья различного толка. Самоубийство приобрело черты всеобщей вакханалии. Убийство стало нормой.

6. Становление Разума происходит в муках через испытание страданий, то есть - дисгармонии, наведение порядка для устранения их и испытание новых страданий, вознося их к "Я" Вселенной. Страдания нужны для последующего осознания страданий Вселенной, которые значительно глубже наших, и для освоения способов избавления ее от них.

7. Смерти персонального "Я" нет. Есть череда его перевоплощений из жизни в жизнь и постоянный напряженный труд.

Как ночь берет начало в полдень, так и смерть появляется в человеке загодя, подготавливая его к себе. Смерть - мать человека, незачем бояться ее дыхания. Как неистратившему свой потенциал ребенку не хочется идти спать в ее объятиях, так и умирать не хочется без усталости. Как день сменяет ночь, так каждый возродится снова.

8. Не было и нет ни рая, ни ада. Все им отнесенное - все в будущей жизни на земле. Была идея организации лучшей обустроенности ее.

Все жизни - сообщающиеся сосуды.

9. Каждому в каждой жизни предпослано предназначение. Исполнить его - его задача. Общая для всех - поднять уровень сознания и Разума. Несчастный случай, оборвавший жизнь, - это отзыв человека для иного задания. Непосильных задач никому не дается. Самоубийство - это добровольный отказ от него. Остерегайтесь этого. Предназначение проявляется в том, чего ты не можешь не делать. Не бери ни с кого пример.

10. Никогда не ругай ни себя, ни других за ошибки. Ошибок в прошлом не существует. Есть неотвратимый процесс становления. Какой бы то он ни был, другого быть не могло. Думай как быть дальше и не бойся никаких ошибок. Кроме одной. Не принятия сказанного мной. Эта ошибка отнесена не к прошлому, а к будущему, она в каждом налетающем мгновении.

11. Невозможно при жизни перейти в иное тело, но возможно обновить внутреннюю суть, приобрести иное содержание, желательно - более возвышанное, - это то единственное, что может сделать человек для себя за весь свой кругооборот. При небытие уже невозможно будет изменить свою суть, в небытие по результатам анализа ее он получит новое тело. Или тело твари, или образ духа. Или тело иного человека. Но каждый удовлетворится в своем пристрастии. Мужчина станет женщиной, а женщина - мужчиной. Алчущий счастья насыщения получит червем навозную кучу. Испытавший много страданий будет избавлен от них. Больной несбалансированной душой родится больным ребенком. Наркоман родится дитем наркомана, алкоголик - дитем алкоголика. Каждый получит свое. И будет помещен в соответствующие время и место. Не родится ребенок без уготованной ему заранее души. Новые души, обуславливающие рост населения, исходят из низших уровней Духа земной жизни с вхождением в них верхнего Духа.

Уход Разума из кокона будет происходить через смерть тел с возрождением его образа в пространстве космоса, когда все "Я", носители его, сольются в одном. Кто в полной мере, кто отчасти.

12. Не сотвори себе кумиров. Не будь фанатиком. Ни материальным, включая культ тела, ни духовным, противопоставляющим Дух телу.

Не бойся тратить свое тело и не жалей его, оно тебе дано не для сохранения его, а для полного использования.

И не заботься сверх осознанной необходимости о своем здоровье. Больной потом родится здоровым, если заслужит того, но пока он имеет свое предназначение сверх излечения себя. Болезням уготовано место в цепи событий и рождений, но конкретное "Я" человека может быть помещено в эту нишу только от бессмысленных дел его в прошлой жизни.

Суть болезней - в страданиях Духа человеческого от его язв, причиненных неразумными детьми, в излечении их через страдания людей.

Помни, что человек создан не для него самого, а для Вселенной. Не обольщайся пустяками. Не гордыню, но достоинство от Вселенной почитай в себе. Не отдавайся исканию мелочного благополучия, унижающего тебя. Не уходи в сны наяву. В них твой разум не просветлеет. О телесном побеспокоится Дух, а ты побеспокойся о Духе.

13. Испытывая на себе природные воздействия: ветер, грозу, тепло или мороз, землетрясение или покой, удачу или наказание, не уподобляйтесь траве, не ведущей, что по ней ходят люди.

14. Наказаний нет, есть наказ преодолеть груз прошлого и подготовиться к освоению новых высот. Нет такого горя и подавившей тебя страсти, которые были б тебе не по силам, чтоб справиться с ними. Бог не дает непосильных задач.

Опасайся себя. Никогда не работай по принуждению. Любая необдуманная твоя работа таит опасность для тебя и для Вселенной. Не осознав ее, не начинай работу. Чтобы ты ни делал, столько же времени, сколько тратишь на это дело, думай, вникай душой в смысл этого дела. Главный критерий - ты нужен не себе, а Вселенной. Для себя она тебя родила.

16. Не делай неосознанное добро для других. Не старайся избавить их от их ноши, чем сможешь столкнуть их на низшие уровни бытия. У них и у тебя есть свои задачи. Найди помимо них свою. Всячески избегай состязаний и конкуренции. Бог не дает одного и того же задания двоим. Твое место там, где ее нет. Если же ты не можешь не помочь другому, делай это осмысленно. Ты вместе с другим должны дополнить друг друга в общей схеме развития. И не мешать один другому. Не стремись попасть на занятое место. Помни, что не борьба уже движет развитие, а уже развитие изгоняет внешнюю борьбу, переместив ее вовнутрь человека.

17. Не убивай людей. Не делай оружия. Во Вселенной ему места нет. И страшись победы. Лучше быть убитым, чем убить. Убитый возвысится, убийца принизится. Победы нет между людьми. Победа должна быть внутри человека. И основная из них - победа над страхом смерти. Над мелочным эгоцентризмом, над желанием себе благополучия, счастья и удовольствий. Эта победа в осознании, что лучше отдать, чем взять. Твое достоинство не в самоутверждении, а в подчинении себя общей цели.

18. Невозможно замкнуться на себе. Где бы ты ни был, что бы ни делал, даже находясь в абсолютной изоляции от других, знай - все твое войдет в общий Дух человеческий и заставит его огорчаться или радоваться, как мать твою или отца твоего. И как они всегда с тобой, так и Дух Человеческий с тобой. Одиночества нет. Все частное сливается со всеобщим. И отразится на твою судьбу и судьбу твоих детей и внуков.

19. Зло приняло иной вид. Теперь имя ему - ДИСГАРМОНИЯ и УПОЕНИЕ. Дисгармония между Духом и Материей, единицей и множеством, ночью и днем, нравственным чувством и слепой страстью, содержанием и формой, мелодией и ритмом.

Упоение деньгами, властью, лицедейством, силой, своим благополучием, своим я. Даже упоение богослужением.

Упоение растит дисгармонию.

20. Пора понять истинный смысл борьбы бога с дьяволом, как, предполагалось - источником зла. Это был способ найти взаимопонимание и примирение в реализации всеобщей любви через изгнание ЗЛА - противопоставления. Общее ЗЛО заключается в противопоставлении добра и зла, а общее ДОБРО - в их взаимопонимании.

Бог ведет сопротивляющегося Дьявола за собой к вершинам Абсолютной Гармонии. Там и ждет всех праздник Всеобщей Радости и Любви.

Любите Бога и будьте великодушны к Дьяволу, но не отвергайте ни того, ни другого и разрешайте дисгармонию между ними.

В любом движении Дьявола найди без злости к нему Бога и помоги Богу в установлении мудрого компромисса.

21. Любое движение тела и души, как в природе, так и в человеке, направлено или должно быть направлено на постепенное и углубленное выявление и устранение противоречий, то есть Дисгармонии между Духом и Материей, в разных мерах представленных повсюду.

Выявление - путем их разведения с увеличением противоборства для обнажения причинной сути разногласий.

Устранения этой сути и самого противоборства путем нахождения общепримирительных позиций, что потребует подъема Разума на новые высоты.

Пульсации с углублением через драмы и развитие ума приведут к сведению частных задач к единой, общей по всей Вселенной и сбалансированного решения ее в целом.

22. Пора понять смысл денег, как системы обеспечения закукливания в кокон с прочным панцирем неприспособленного к жизни во Вселенной младенца - человечества в чреве Материи, обуславливающей ему возможность получить питание из себя. Этим смыслом пронизаны законы экономики. Освоение следующего образа жизни возможно только сбросив плаценту капитала. К этому следует готовиться. В космосе человеческому "Я" ракеты не понадобятся. Женское начало, олицетворяющее капитал, оставшись без него, сформирует будущий образ Человеческого Духа Вселенной - Разума.

23. Матриархат, ведущий западный образ жизни, и патриархат - восточный, должны проникнуть друг в друг, утверждая Разум.

24. Споря о чем-либо, помни: в любом споре обе стороны правы. И рассуди так, как мать или отец рассудили бы глупых забияк. Не заискивай ни перед кем - у тебя есть ожидающие твоих успехов Великие Отец и Мать и есть великое будущее.

25. Поставьте на ноги ваш перевернутый мир, поверните наоборот ваше сознание. Вы движетесь спиной вперед. У вас перед глазами не будущее, а прошлое.

Помните, сколько бы вы не жили, родители ваши всегда впереди вас, прокладывают путь в будущем для вас, и вам к ним идти, а дети всегда сзади идут следом, вы были такими в прошлом. Вы впереди им ставите будущие проблемы. Поэтому вы будущее для них. Пока реализовано колесо, в котором прошлое видится будущим, а будущее - прошлым.

Материя застилает вам глаза и вы никогда не увидите завтрашний день, не осознав работу Духа и сопротивление Материи ему.

26. Относитесь:

к богу и будущему, как к родителям, с почтением и послушанием, вникайте не в свои, а в их проблемы;

к жизни и смерти, как к друзьям своим, с дружелюбием, старайтесь как с друзьями разрешить как можно больше проблем быта для бога, не поднимая новых своих проблем для разрешения их детьми;

к дьяволу и прошлому, как к детям своим, осторожно и с любовью;

к вещам своим, как к протезам своим, с горечью за нужду свою в них. Не позволяйте им поработить себя. Откажитесь от ненужных.

27. Помни, что самое страшное из всего, что с вами может быть, - бессмысленная жизнь и бессодержательная смерть.

28. Еще раз говорю: научитесь не дорожить телом, благами, как мнимой ценностью до прихода смерти или устаревшими догмами религий, обещающими ложное блаженство после нее. Не скатывайтесь в крайности. Вас погубит богатство со здоровьем, вас погубит и угрызающее чувство нищеты духа. Продвижение к Духу через Материю в круговоротах бытия - небытия должно вести вас вперед. Через страх разрыва с материнским чревом, через страх абсолютно новой реальности будущего.

Иначе младенцу долго предстоит крутиться. Если вообще вырвется из опутывающего чрева прошлого.

ПРЕЛЮДИЯ

Сильный ни в чем не нуждается. Ему ничего не нужно. Он полноценен, уравновешен, самодостаточен.

Сильному достаточно того, что он есть. Есть постольку, поскольку есть сам мир. И чувствует себя в единстве с ним. И силен его силой и одухотворен его задачей. Жить - так жить, умереть - значит умереть. Истинная сила - в тишине и молчании. Через которую проходят все струны Вселенной, привносящие ее внимание.

Слабый нуждается в самовыражении. В выделении из общего ансамбля, починенного единой партитуре. Хоть криком, хоть мольбой, хоть кулаками.

Слабые кричат от некой личной обиды и боли. Этим криком и суетой обозначена их конфликтность с общим миром от поражения их загадочной болезнью. Мир тоже болен. Его нездоровье в его существовании. Любое проявление чего-либо - проявление от беды. Но слабые не желают знать ни о боли мира, ни о смысле уложенной партитуры. Мир для них не цель, а средство. Средство для удовлетворения жующего их демона.

Проявляемая сила слабых при их суете имеет лишь то благое значение, что она направлена на уничтожение причины боли, а значит - и на прекращение суеты.

Человеческая болезнь имеет поразительную особенность. Она стала "вещью в себе". Сама себя признала нормой. И преподносит себя, как благо и достижение. Вовлекает в свой круг не пораженных ею, разнося свою заразу. Она самовоспроизводится и обостряется. Она приняла образ саморазвивающейся идеи. И не желает истинного знания о себе. Тем более - о преодолении себя. Как чесоточный заходится в блаженстве, расчесывая до крови зудящую кожу, так и слабые распаляют себя болезненной страстью самозначения, которая, зачахнув когда-нибудь в судорогах, оставит человечеству лишь уродливые шрамы.

Жалок всеми силами добивающийся ублажения своих страстей, противопоставляя себя миру. Но и опасен, как псих в связке альпинистов.

"Безумству храбрых поем мы песню" - это из репертуара буйного отделения.

Беснуются людишки, чтобы занять пьедестал в психбольнице. Психам понятны психи. Они их даже обожают. Особенно в зале, когда наиболее яркие на сцене. И не важно - кто: артист или политический деятель или прыгун в высоту. Кумиры снисходительны к ним и, жалеючи, учат жить, чтобы те тоже чего -нибудь достигли в жизни. Вообще -то секрет прост: надо почаще и посильнее дергаться и удача придет. Счастливчики торжествуют, неудачники плачут. Игра азартна, ставки высоки, смысла нет. Кроме поддержания ее самой.

Амплитуда безумия нарастает. И нарастает его масштаб. Человечество обезумело. Возможно ли, чтобы в мире, тысячелетиями создаваемым неведомым и всесильным богом, людьми с его помощью, тысячами поколений, побратавших чуть ли не абсолютно всех обитателей земного шара, и продолжающих перемешивать это варево, вдруг некто -бы сказал, указывая на то, что стало следствием всего, - "мое исконно"? И было б сказано - "хватай"? Как будто можно разобрать струны причин и следствий в пучки. И объявить себя их первосоздателем. В слепом от безумства мире это естественно. То есть естественным стало самоотчуждение себя в плотно сложенном мире. И словно зря дал бог человеку в пользование свое гениальное изобретение - разум.

Человек не знает, что с ним делать - с этим богатством, когда не исчерпаны законы животного мира. И он ввергает себя в мир дурмана. Чтобы избавиться от этой ноши. Разум стал бедой. Да еще проклятая совесть, которая, как ни разминай ее, колит сердце.

Не могут люди понять, что любая надуманная ими ценность обозначена таковой, чтобы она стала мишенью для ее уничтожения. За что они борятся, то и уничтожит их в конечном итоге. Побед в борьбе не существует. Люди всегда рубят сук, на котором сидят.

Начав путь к цели, окажутся дальше от нее, чем были. Борьба за порядок принесет хаос, за счастье - горе, за красоту - уродство. Как пьяница, садясь за стол, чтобы найти гармонию с собой и внешним миром, оказывается в конечном итоге только дальше от нее. Такова цена противопоставления себя миру. В изолированном от него месте может быть только раскачка, но не прогресс. Одно - за счет другого. Круг обреченности. Когда человечество вырвется из него? И вырвется ли? Круг глупости сжимается обручем, который я называю Трансом. Круг изоляции от задач мироздания.

Не принимающих таких норм в этом перевернутом мире объявляют ненормальными. Для них есть дурдома. Дома для дураков. Носителей непонятного разума и непонятной совести. Знающих суть слов апостола Павла: "Имея пропитание и одежду, будем довольны тем; ибо мы ничего не принесли в мир, ничего не можем и вынести из него".

Помоги сильный слабому не участием в суете его глупых дел, а наставлением. И дай им, бог, ума что-нибудь понять.

СОЛНЦЕ

Плавно кружит Галактика свое бугристое пространство, уложив в ямки, как в постели, свои тела, тихо беседующие о чем -то друг с другом. Тонкая вуаль неспешно движется меж ними, храня и поправляя общий покой. И играет с блуждающим дьяволом дисгармонии, без устали ищущим место применения себя. Все хорошо, когда затишье.

На смену ему обычно приходит волнение от неясных процессов в общем организме. Волнение самого пространства, в котором плавают тела. Проходят волны разряжения и уплотнения его. От этого кажется, что звезды вдруг сближаются, то отдаляются друг от друга. Легкий бриз.

Но иногда вдруг что-то невероятное случается в ней. Расходится волнами давление. Затишье, и беспримерный шквал! Чудовищные ветры пространств несут бездну пыли, переносят тела, разгоняют их, кружат в завихрениях. Раздуваются штормы, ураганы и безумные разряды неосязаемой энергии крушат органы Вселенной и образовывают брызги других.

Но вот все затихает, ветер успокаивается, и свежий покой воцаряется снова. Галактика живет своей странной и непостижимой жизнью. Она развивается.

Летит в общем хороводе Солнце. Хорошее ему досталось место. Прохладное и спокойное. Периферия. Посматривает Солнце на свой гарем. В центре таким не обзавестись. Вот горячо любимая Меркурий, самая шустрая, совсем кругленькая малышка, оберегаемая больше других от всяческих напастей, медленно поворачивает к нему свое горячее голенькое тельце. Поодаль своенравная красавица Венера. Кокетливо кутаясь в белую тонику, грациозно поворачивает жаркое тело в сторону, противоположенную подругам. И бурчит, сердясь. Вот Земля, о которой нельзя равнодушно думать. Марс, остывшая и готовая взорваться. То -то причинит беспокойств. Далее - пышногрудые и рыхлые матроны, окружившие себя каждая своей челядью и вульгарно демонстрирующие всем свои красоты. Где -то путается глупенькая Плутон. Ведут свой хоровод вокруг него. Верны, ритмичны, прекрасны, умны, хозяйство и порядок любят. Все хорошо. Ведется тихий разговор.

Но вот печаль. Где дети от них? То есть то, что могло бы нести его солнечное свойство дальше во Вселенной, когда его, Солнце, не станет, погибнет. Дети - не повторение, не физический аналог, но лучшее продолжение развития его предназначения во Вселенной. Только Земля забеременела. Вынашивает в себе его младенца. Что будет с ним?

Он вспомнил свою жизнь. Это сейчас все пришло к какому- то порядку. Раньше такого не было. В его младенчестве был хаос, как всеобщий оргазм любви. Беспорядочные соития абсолютной тверди и огненной стихии со взаимными переходами друг в друга. Нет, не такой тверди и не такого огня, как сейчас! Таких уж нет во Вселенной. Безумный шквал страстей! И дикий рев неведомого Демиурга! Духа и устроителя всеобщей вакханалии. Она происходила будто от чувства ужаса у всех и для того, чтобы избавиться от него. "ТАРТАР!" - откуда- то вошло в его сознание. Но он не знал, что это такое. Обуявшее чувство ужаса пролегло через всех и все поколения. Никто и сейчас не знает, что скрывает это слово. Но гонит и гонит оно все вперед через развитие всего. Казалось бы, все меньше ужас, но он все есть, готовый всегда к прыжку. Поэтому строг был Демиург и путь, им выбранный, был строг. Так все и идет.

Он, Солнце, и все братья его были рождены там. Страсти стали затихать и хаос перерождался в космос.

Болезненно шло его развитие. Огонь и твердь, полученные от родителей, делали свое дело. Тело стало обретать пространство и структуру. И мириады атомов зашевелились в нем. Образуя свой мир. Он стал делим и выделились планеты, вобрав в себя свойства матери - тверди, оставив ему свойства отца - огня. А старый Дух остался царствовать над всем. Прежде он видел могучие образы его проявлений, проносящихся в космосе, а иногда - образы исчадий ужаса - ТАРТАРА. И тогда дикий рев сотрясал Вселенную. Это наследники Демиурга сливались в схватке с ними. И горе было тому, кто оказывался там. Или он сжимался в невидимку или его разносило в клочья. Обычно дух побеждал и непрошенные гости уносились в свою нору. А иногда и прятались неведомо куда.

Неспокойно Солнцу, мучают предчувствия и вопрос наследников стал главным. Другие уже обзавелись и блаженно нянчаются с ними. А он с тревогой и надеждой смотрит на несмышленыша Земли.

Это не первенец у него. Зарождались и у Венеры и у Марса его наследники, но тут же погибали. Он не мог понять причин и предполагал, что произошли какие- то отклонения от закона Великого Духа. Наблюдая за развитием нового младенца, он стал догадываться о причине тех кончин. Причины таились именно в его периферийном месте. Месте, фатально обреченным на отсталое развитие. Его самого, его подруг и его детей. Вон уж мелкая шпана других семейств носится, как чертята, вокруг его зародыша, с любопытством всматриваясь в него, а этот все вытягивается в разные стороны. И он стал и строже и нежней, тихо разговаривая с ним.

Младенец - это вся копошащаяся жизнь на Земле. Весь образ ее в целом. Забавно наблюдать, как он повторяет путь Вселенной и в общем и в деталях, как с невероятной скоростью схематично проходит все этапы от начала до сегодняшнего состояния и торопится убежать вперед. Вращается как и его родители, входя в себя снаружи вовнутрь, подбирая что есть, и выходя из себя, выбрасывая ненужное. Чтобы далее ненужное обратилось в нужное. Создается организм все более четкой иерархической структуры. Постепенно наполняется сознанием, наиболее сложная часть которого развивается в человеке, питаемого сознанием всей окружающей природы. Человек один, но много его копий, создающих образ оригинала. Мучителен и драматичен путь становления их конечного плода - Разума, совсем нового для Вселенной средства и способа разрешения ее задач. Солнце, да и вся Вселенная справедливо сможет гордиться своим изобретением, если оно не опорочит себя. Человек - это "кукла" для его вынашивания. Много, очень много придется пережить малышу, пока не наберет силу.

Пока он, как паучек в банке с водой, окруженный пузырьком воздуха, видит подслеповатыми глазами лишь пространство, что дает пузырек и наивно полагает, что видит весь мир. Смешны его рассуждения об объективности. Не догадывается, что образа, которое дает сложение его восприятия и чрева, объективно в природе не существует. Как проклюнувшийся птенец, не знает, зачем он и куда бежать. Бежит за тем, что видит. И требует еды и тепла. Наращивая мышцы с умом птенца, не ведая, что делает, он может стать опасным для себя и даже довести Вселенную до необходимости уничтожить ублюдка, если этого раньше не сделают прячущиеся рядом злобные духи.

Помощь, ему нужна периодическая и доходчивая для его слабого ума подсказка о Законе Духа Демиурга.

Самому Солнцу это трудно сделать. Только с содействием Вселенского братства удается иногда организовать такие подсказки через избранников из рода человеков, специально подготовленных для этой цели.

От них исходили мифы и религии. Вначале такие подсказки носили упрощенный характер указаний и ограничений, требующих их безусловного исполнения под страхом наказаний. С примитивным разъяснением мироздания. Но это для совсем глупого возраста.

Затем в подсказках стала смягчаться категоричность, оставляя место для работы душой. Необходимо было развить ее осязаемость. Но не поняли этого люди, приученные к простоте. И услышанное стали доводить до абсурда. Оказалось, что хотя есть польза от новой планки, содержащей новые содержательные вехи, но есть и вред от упрямого их вырождения в завет. Не могут люди осознать, что подсказка несет саморазвивающуюся идею при развитии жизни, а не догму, затормаживающую упрямую жизнь. Подсказка приняла форму освещения направления для самостоятельного развития идеи дальше.

Тяжело идет взращение младенца. Внимательно приходится следить. Особенно за протеканием переломных фаз. Их сейчас две.

И обе связаны с подходом к полному вызреванию контейнера Разума -человечества.

Одна из них обусловлена предстоящим выходом Разума из своего отслужившего контейнера, как бабочка из "куклы", чтоб отправиться в космос. Червячек приступил к окукливанию. Вот тут-то и возможен срыв естественного процесса.

Он заключается в возможности образования слишком прочной скорлупы "куклы" - Транса. Тогда Разум разовьется в сторону обслуживания страстей человека, превратится в слугу оболочки и выродится с ней в некое уродливое чудовище в виде саморазвивающейся куклы. Спорой самой для себя, оно будет носиться по пространству, разрушая все на своем пути. Фантазия людей уводит их по этому пути. Таких сейчас носится много. Существа без смысла и без будущего. Сприганны. Колонизация Вселенной - вот цель в их безумных головах. Споры раковой болезни. Носятся проклятые Демиургом от планеты к планете. Пока не будут уничтожены им.

Другая фаза - это выбор половой ориентации Разума в человечестве. Исход его уже не зависит ни от Солнца, ни от Земли. Хотя, конечно, ему бы хотелось видеть в нем именно его, Солнца, продолжение. Он даже пытается повлиять на этот процесс, но, к сожалению, пока безуспешно. Материализм после долгих колебаний берет верх. Женское начало одолевает. А оно, не поправь его, прямиком выводит на Транс.

Но и здесь подстерегают неприятности.

Дитя может родиться чрезмерно сексуальным и скатиться далее в безумство сладострастия с уклонением от высших предначертаний. Может родиться бесполым или двуполым. Во всех случаях сразу или потом оно будет обречено на гибель.

Обеспокоенный непреходящей тревогой смотрит Солнце на Землю. Вращается беременная Разумом Земля. Что Разум во Вселенной будет, в этом сомнений нет. Но мучает вопрос: а состоится ли он на Земле? Что протянет нить от его солнечной сути к будущему Вселенскому Разуму? Вдруг и этот будет мертворожденным! Или хуже того - Сприганном.

Но не столько в этом причина его тревоги. Все полбеды. Главная беда была в другом.

Развивается Вселенная не однородно. Прохладные периферии тормозят общий процесс.

У него, у Солнца оказалось превышение Материи, а значит, разряжение пространства. Законы Материи здесь стали доминировать над законами Духа. Солнце не виновен был в таком казусе. Но закон доминирующей Материи вошел через организм родителей в организм его дитя. И предопределил в нем перекосы общего развития.

И вот, с тревогой Солнце видит нарастающее уплотнение пространства. Это началось недавно, когда прошел первый фронт, почти уничтоживший жизнь на земле. Пространство входит вглубь материи, пытаясь разрушить ее, расслабить, но и она отчаянно сопротивляется, выдавливая пустоты, уплотняясь, кристаллизуя минералы и тяжелые элементы мантии.

Но бесполезно. Пространство плавно, тихо наращивает свою мощь и материя - короткими и жесткими импульсивными срывами сдает свои позиции.

Что делать?

Солнце понимал, что прежней спокойной жизни приходит конец. Возможно, что Вселенная всю периферию загонит в горнило расчленения материи, сделав ее центром Галактики. Оплот материи - элементарная частица атома прекратит там свое существование, перейдя в иное качество.

Он сгорит там со своим семейством. Но вот малыш? Надо срочно показать Демиургу дитя не как своего несовершенного ребенка, а как совершенного внука Великого Духа, продолжателя его дел. Как его сделать таким? Как показать?

Глубокое раздумье окутало его лик. На Солнце проступили пятна. Конкретность изобретала способ порождения новой абстракции.

НОЧЬ

Я витал в пространстве над землей. Ощущение свободы будоражило душу, пьянило голову. Это часто происходило при моих полетах. Меня не беспокоило, что я не понимал свободу. Ну, делаю, что хочу, и все тут. Но чувствовалась какая- то незавершенность в цепи явлений. И вот сегодня вдруг возникло ощущение дыхания близкого и важного конечного События, придающего смысл всему.

День завершался традиционным зрелищем уходящего за горизонт солнца. Постановка его величественна и грандиозна. День, единственный и неповторимый, в вечности праздновал свою смерть. Эмоциональный накал, вызванный ясной грустью кровавого светила в феерии красок осени и ползучих полутеней под молчаливый гимн лучистых труб, возбудил Вселенную. И она стала приближаться, сбрасывая тонкие одежды эфира, чтобы принять смятенную землю в царственные свои объятия. Природа благоговеенно застыла в предчувствии События. Все мизансцены подчинены ведущей теме: ожидание Нереальности.

Голубые звезды в фиолетовом мраке, синие и сиреневые очертания в черном готовят декорации заступающих сказок. Призрачные плечи бытия охватывают образы таинственных духов, возникающих из вуали сумерек. Месяц рассыпал хрусталь.

Прозрачные Феи на гибких крыльях полетели к солнцу, легко преодолевая дыхание солнечного ветра, лишь оставляя на земле метущийся след. Вот и растворились в последних пурпурных лучах.

Маленькие Эльфы в цветочных шапочках при лунном свете завели свои звонкие хороводы. Пляшут, смеются. Лопочат о своем.

Огненным цветком Стожары распустились.

Прекрасная Сирин запела чарующую песнь свою на ветке дуба.

Низко склонившись над водой, сидят Русалки в плакучей иве. Расчесывают гребешком свои чудесные зеленые кудри. И тихонько распевают неземные восхитительные песни под шелест струн ветвей.

"Играют звезды в сени древ, их серебро вплелось в наряды,

Неслышнен танец юных дев - в луне купаются наяды.

Валькирии мгновенья ждут.

Уснул в кувшинках старый пруд,

В воде витает изумруд,

Как вздохи, лилии плывут.

Затих Эфир, пространства полон,

И слышит голос из под вод он:

Холодно милому спать в глубине,

Милый всем телом прижался ко мне.

Спи, успокойся, мятежник земной,

Будешь теперь ты навеки со мной.

Соткан чертог твой из девственных лилий,

Сладкие сны я навею, мой милый.

Праздничный танец скользит при луне,

Только не виден он мне в глубине.

Восток заалеет, наяды замрут,

Растает в тумане воды изумруд.

Камыш таинственен и густ

Внимает тайне нежных уст.(

Вредные Кикиморы отправились по путаным дорожкам пугать маленьких детей и дразнить запоздалых гуляк.

Безымень, скрыв голову, вышел поискать кого- нибудь, чтоб взять его лицо себе, а самого обречь на гибель.

Беда отложила клюку, присела отдохнуть к пеньку и развязывает свой узелок. Что там? Весточки с ее печатью, карты крапленые, хмель со змеей сушеной, кольца для левой руки. Черный кот на горбатом плече лижет серебристые лапки.

Аука с Лешим кружат путь, перекликаются эхом, зазывают путников в свою чащобу, словно в омут. Чтоб вволю пошалить.

Там ведьма выламывает березовую палку и летит на ней в паучий лес на Лысую гору, что близ Днепра, под Киевом. Собрать Тирлич- травы для превращения в красавицу, да травы Петровы Батоги, очень хорошей для порчи девиц. А оттуда - на пепелище отведать поминальных блинов. Остерегитесь счетоводы: "два" при ней не говорят, когда побить затеят.

Мохнатый Упырь нахмурился и думает, где б крови пососать.

Лишь добродушный Чур, стоит струганым столбом, блаженно взирает на причуды порождений мрака.

"Сорви Одолень-траву, желтую иль белую кувшинку, да присядь ко мне. Со мной не будет тебе страшно."

Мы тянемся к сказке, полагая, что она без нас не состоится. И пугаемся ее чарующего волшебства, обнаруживающего страшную бездну тайн подсознания.

Ночь, шествуя за солнцем в невесомом покрывале, волнами распростертом звездной порфирой, полой накрыла мир.

Я мчался в ее суть, как беглец. Я ни от кого не убегал. Я жаждал упоения, чтоб утонуть. Я растворялся в ней. Она стремительно охватывала меня, кружила вихрем, срывала одежду и плоть, поила ядом таинства миражей и иллюзий, обманывала звуками ночи. Она принимала только обнаженную душу, пронзенную нервом. Неестественность поднимала занавес над чудом сновидений.

Одинокая девочка, понуро ступая по черной своей тени, идет от света в забвение. Упавшая кукла невыразимо смотрит на закат. Сгорбленные и задумчивые бледные люди в белых саванах, как и она, по своим теням неотвратимо бредут к растворяющему их тяжелой черной волной морю - Дунаю, - воплощению образа смерти в представлении древних славян,.

- Кто ты?

- Зачем тебе знать это?

В России душа притягивает другую не потому, что нуждается в ней, а потому, что в уходящем в пустоту сквозь всех людей пространстве одиночества она жадно ищет такую, в которой обнаружила бы свою востребованность. Чтобы отдать себя ей. И забыться в великом искусе предназначения. Как в страсти по лжи о смысле.

- Чтобы понять твое явленье. Есть тебе имя?

- От кого?

Действительно, от кого? Кто создает символы вещей? Сумеречный разум для обозначения неведомой и пугающей тайны? То, что не имеет тайны, не имеет имени. Имя - всегда отчуждение. И мистическая бездна. От кого отстраняется смысл, облаченный в имя?

- От того, кто породил тебя.

- Кто породил... Кто породил неведомое в людях им самим? Я сплю, вернее тело мое спит. Как спят и эти люди. Что отражениями здесь бредут. Вот завтра поутру тела нальются жизнью и будут жить. И знать не будут, что путь наш все ж неотвратим. И днем и ночью мы идем. Мы - тень от них, мы - их судьба на поле бога. И суть людей в конечном виде.

- Любила ль ты кого?

- Любовь. Уход сквозь пространство и время к себе через другого. Слиянье в целое через него. Видел ли ты, как любят? Губами, зубами вгрызаясь в любимого, стараясь выпить, войти в него. Потому и губы красят цветом крови. Улыбаются гримасой боли и оскалом. Смеются, как рычат. С ненавистью за рок и за обман. В бессильном стремлении найти суть свою через него. Чтоб выйти гармоничным целым.

Но нет того. Не могут люди найти себя. Мешает Рок. Обречены мы быть раздельно. В любви кипят одни попытки нависший Рок преодолеть. И любят не того, кто есть, а желанный образ, наложенный на жертву. Но все напрасно, и суть идет туда, где гибель.

- Зачем искать через другого?

- Чтоб всех собрать в одно. И суть объединить. Чтоб через чувства Разум появился. Способный Рок прогнать. Но мчатся люди друг от друга. Как запертый зверь скребет когтями дверь или как раненый по полю ночью мчится и воет в бешенстве или в тоске, так человек не может ограниченность свою преодолеть. И вот пустой он и один.

- Так что ж, любовь - всегда мираж?

- Я тебе притчу расскажу.

Когда - то раньше, говорят, два брата - Месяца бродили в беззвездном небе, темном и пустом. И в долгом сумрачном молчаньи грустили каждый о своем. Брат старший, мудрый и седой, уже не ждал прихода наваждений. Забыв о том, как пела в нем тоска, как волновали прошлые желанья, он истину искал во тьме глубокой.

А младший в пустоту смотрел. Искал подобное себе созданье. Но было пусто и темно.

Но вот однажды Землю видит. И что там? Месяц задрожал. Вот то, что так он долго ищет! Вот то, о чем он так мечтал! Такой же месяц, как и он! И светит тем же жадным блеском! И также свет его дрожал, лучи тянулись с той же страстью!

Забыв о том, что Месяц он, и что ему светить на небе, он закричал: "Кто ты?" - "Как ты." - послышалось в ответ. И бросился он к найденному счастью!

А там, внизу, была Скала. Она Его сиянье отражала. Разбился он об твердь на части, на тысячи мельчайших брызг. Они рассыпались, как звезды, у ее каменного тела.

Собрал их старший брат, поднял. И помрачнел. Он в каждой искре мечту о счастье увидал. И бросил вверх. Что проку в том, что никому не достижимо! И, удивленный, видит он в движеньи звездного венца безумство прежнего юнца. Храня надежду в голубом огне, кидаются и падают вниз звезды, мечту заметив вдалеке. Но все сгорают в небе синем. Плывет их след сиреневым туманом.

Так что любовь? Любви, брат, нет. Все мы живем самообманом.

- Что сделать, чтоб она сбылась?

- Зачем? За ней ее противоположенность.

И дальше побрела.

- Останься со мной! Расскажи о себе!

- Я не могу.

- Но почему?

- У меня нет имени.

И я заметил, что лицо она ни разу мне не показала.

Сияет свет Луны. Пространство в ее свете. И только тени зябнут и плывут. Мир душами наполнен. Ткет Ночь тончайшие паутины сновидений. Баюкает кого -то, кого -то теребит. А ветер уносит меня.

Но вот вдали вдруг вижу огонек. Лечу к нему.

Что это!? В сребристой долине в прозрачной вуали душистые розы. И лунные свечи дрожат, как в ознобе.

Склонились тени над чем- то, что ярким изумрудным светом горит, заливая лица и окружающее пространство. Лучи уходят к звездам, будто держатся за них.

Кто- то кличет, зовет, увидев меня. Я подлетел. Седые старцы. Или колдуны, или волхвы. Мерцают ореолы. С ними мудрая птица Гамаюн. Слышу ее тихую песенку.

"Маленький мальчик тихонько поет,

Сказка о девочке спать не дает.

Мальчик свечу осторожно зажег

Где ты блуждаешь, мой милый дружек?

Свечку поставил гореть у окна,

Чтобы ее могла видеть она.

Смотрит в окно. Там, где бездна ночи,

Только звезда, словно отблеск свечи.

Шепчет Вселенная детский стишок:

Где ты блуждаешь, мой милый дружек?

Свечка сгорела и мальчика нет.

Но все летит в бесконечности свет...."

В очаровании чуда застыло виденье.

- Что Это, ответьте?

- Пусть звезды ответят.

- В вас нет простодушья.

- Едва ли, едва ли...

- Вы ангелы скорби в лучах обаянья?

- При лунном сияньи всех аура метит.

- Но в таинстве вашем таится томленье. В тумане лукавства взор бредит словами.

- Есть в нем заклинанье послушать молчанье, понять откровенье душою. Что будет - случится, судьба выбирает. И мы приглашаем в таинственных кущах к Явленью.

- Чего же, волхвы?

- Философского Камня.

Старцы бережно подняли изумрудный огонек и протянули его мне.

Я приближаюсь ближе, ближе, еще ближе, руки вперед, и ...

О, Боже милосердный! Что я вижу!

Сквозь образы волхвов, как из миража навстречу мне выходит человек и камень подает своей рукой.

Я приближаюсь лицом к его лицу...Этого не может быть! Он это я, но чуть постарше! Мы долго смотрим друг на друга. Я оторопело, он с бесконечной грустью.

- Как мне назвать тебя?

- Нет нам, брат, с тобою имени. Потом поймешь. И вновь, как я, пройдешь сквозь время к себе навстречу.

И бережно положил мне на ладонь то, что было названо.

- Возьми. В нем Тайна. Она откроется жертвенному агнцу божию. Ты должен сделать так, чтобы Слово стало Плотию. Таков наказ Отца.

Сказав так, он слился со мной, как тень сливается с предметом. Небольшой жаркий камешек с многочисленными гранями тут же вобрал в себя весь свой свет, втянул лучи, оборвав их у звезд, остыл, стал абсолютно черным и отяжелел.

Все погрузилось в тьму и исчезло. Тишина, как совершенство.

БЛАЖЬ И БЛАЖЕННЫЙ

Утром я проснулся в разбросанной постели. Было ясное осознание какой-то необъяснимой ответственности. Такое бывало, когда я прежде выпивал. Но с этим я давно распрощался, не найдя в том успокоения. Рука была сжата в кулак. Расправив ладонь, с удивлением обнаружил на ней небольшой, но навесистый черный камешек. Оторопь взяла. Я вспомнил сон. "Что будет - случится." Философский камень! Нереальность перешла в реальность! Поразительное чудо! "Так, так, - думал я. - Найти агнца божия! Это кого ж?"

В этот летний день солнце стало томить уже с раннего утра. Я подмел дорожки, собрал бытовые отходы под стенами пятиэтажки, стекла от разбитых бутылок, которые каждый вечер выбрасывались из ее окон, подобрал всякую разбросанную дрянь и все отнес в большой мусорный ящик. Выбитую, как обычно, фанеру в дверях забил снова. Поправил сломанный штакетник у подъезда. И стал толкать машины, перегородившие проходы и тротуары, чтобы они своим отвратительным визгом позвали хозяев. До реформ они этих машин не имели, но служили материально ответственными за народную собственность. Народная собственность околела, а благосостояние стражей ее тут же возросло.

Осталось дождаться мусоровоза, чтобы потом, когда он опрокинет содержимое ящика в свою клоаку, навести вокруг него порядок.

Во дворе под тенистым деревом у развесистых кустов уютно разместились зашарпанный, но полированный местами столик, скамейка, тарные ящики. Это наш дворовый клуб. Там уже сидят.

Запрокинув голову, отслеживает игру света и теней на блуждающих листьях тополя спившийся после разгона института и теперь безработный бомж кандидат технических наук Животовский. Бомжом он стал, когда, не выдержав яростных рекомендаций радио и телевиденья, заложил квартирку под проценты какой- то фирме, уехавшей вскоре на Багамы с чужими деньгами, оставив, конечно, большую часть государству, подтрунивающим теперь над ним за его легковерность. Так сработала идея гения российской экономики: чтобы дать народу - надо отнять у него.

Рядом в заштопанном кителе и цветных штанах сосредоточенно нервничает отставной полковник Сковородников. Он ждет, когда зеленый военный фургон привезет канистру ворованного технического спирта и противогазы. Вместе с соседом Альбертом, студентом юридического факультета, ему предстоит приготовить высококачественную продукцию фирмы "Кристалл". Наклейки и пробки привозит студент из института, а воронка и ванная у него есть. Противогазы готовятся к войне.

Пара ведет интеллигентную беседу. Я присел послушать.

- Полковник, - говорит Животовский, - какую ценность имеет человеческая жизнь?

- Жизнь ценности не имеет. От нее одни убытки и хлопоты. Его расти, корми, обучай, а потом он смотрит на тебя, как бы из тебя же что-нибуть выжать в свою пользу. Последнее отнимет и рожу набъет. Ценность будет тогда, когда с него больше возьмешь, чем дашь. А пока от людей одни убытки. Нанять убить тысяча долларов. Вот и вся ценность.

- Это Ваше кредо?

- Вот вы, гнилые моралисты, твердите о жалости, о человечности, так какая прибыль с нее? Стране нужен экономический прорыв! Как достичь? Нужно, во-первых побольше свободного пространства и сил для рывка. Слишком много людей на нашу бедность. Когда еды маловато, то и животные душат свой приплод. Нужны расстрелы и война. Пусть люди постреляют. Оружие разрешить. И конечно придушить пенсионеров, которые не могут ничего. Во-вторых, побольше жесткости. Бить любыми приемами. Власть не разрешит, сами будем это делать. Станем только крепче. И основное, - разрешить свободно воровать. Чтоб довести воровство до предела. Тогда все расставится по своим прочным местам. Вот и начнется прорыв. Не будем так делать - коммунисты снова придут к власти, чтоб давить свободные порывы народа. Вот этого мы не допустим. В этом, так сказать, залог необратимости наших демократических завоеваний. Так что это не кредо. Это путь выживания. Все демократические страны его прошли, но не так сжато.

- А Вы, конечно, за демократов?

- Не. За демократию только дураки. Да и откуда в России взяться демократии? В России бары да холуи. Если не будет барства и холуйства, тогда и жить незачем. Нет. Я за рыночные отношения. Но с холуйством.

- Это как?

- А так. Ты смотри, что от меня оторвать, я от тебя. Хочешь жить? Набирайся сил и ума, чтобы смог побольше да похитрее отнять. А если у меня ничего нет, дай мне возможность это произвести. Иль заработать. Так все и вытянемся.

- А как с холуйством это совместить? - кривится и не понимает Животовский.

- Каждый должен иметь право выбиться в начальники. Чтобы запрещать чего-нибудь для общего блага. Да присматривать, получая чего надо. Да разрешать за деньги. Сохранять какой-нибудь порядок.

- Зачем это нужно?

- А затем, чтоб уважение сохранить. Его холуйство бережет. А не демократия.

- Я думаю, что холуй должен ненавидеть хозяина за унижение свое.

- Ошибаешься. Нет большего наслаждения, чем отдаться целиком унижению. Унижение чувствуют не переломившие свою гордыню. Им и на роду написано быть униженными. Блажен раб, целующий ноги господина.

- А дальше?

- Дальше также и до бесконечности. Еды будет, как на швецком столе, лопай и тащи, лучше пусть гниет у тебя, чем у другого. Потребности всегда будут больше возможностей. Но тогда и начальников будет побольше. Получаешь сам - делись с другим.

- Люди не думают, как Вы. Не зря же восстанавливаются храмы.

- Храмы, чтоб совесть отмывать. На всякий случай. Грех, он запросто искупается. За нас Иисус все искупил. Только свечку поставь, да скажи: Господи помилуй! Чего там. Жизнь дана для радости, так и рви ее как можешь. Люди не дураки, все голосуют за рынок. Вон идет человек, спроси.

Нецензурно выражаясь, приплыла толстая тетка Ольга Ивановна.

На ней запятнанный белый фартук, прикрывающий рейтузы и бушлат. Она представитель малого бизнеса. Ее палатка недалеко от нашего дома, рядом с отделением милиции. В ассортименте водка полковника и всякая дрянь, изъятая милицией у расплодившихся неорганизованных торговок. До победы реформ она преподавала детям литературу, этику и физкультуру, чтоб набрать часы. А нынче она при деньгах, а значит - при власти.

- Где баланс? - Сковородников не уважает брань, а уважает четкость.

- Где дилижанс. Ты мне бухгалтера найди для баланса тетка стала в позу учительницы. - Да чтоб не пил, как старая лошадь!

Лицо полковника теряет правильные очертания.

- Ну, ты и б...!

Ольга Ивановна счастливо смеется. Она любит, когда в ней чувствуют женское начало. К тому же она где- то прочла, что эротизмом проникнута древняя индуистская религия, увидевшая в нем знак миросотворения и источник всех благ, и догадалась, что мат подспудно отражает эти же религиозные представления, вышедшие из подсознания российского народа. Матерный язык и идет из подсознания. И является первичным по отношению к полинявшему и пресному литературному, выношенному бесполыми монастырскими старцами, да витиеватыми иностранцами, привыкшими пальцами делать то, что русские делают иными частями. Она была уверена, что зажим мата дряхлой интеллигенцией произошел от слабости позиций коммунистов. Знание же его позволит лучше понимать и передавать неисчерпаемые нюансы отношений русской души. Исконную культуру не уничтожить. Ее следует восстанавливать со школьной скамьи.

Как-то я спросил словесницу: "Как отразится капитализация страны на русский язык?" Она вздохнула и ответила так: "Как отразилось иго татар на него. Если не удержим свою самобытность, русский язык погибнет вовсе. Процесс уже пошел. Вон - автолайн вместо извозчика, змеиное шоу, вместо праздничного представления, бизнес вместо охмуриловки. Удержит натиск иностранщины только мат. Его не искоренишь и ничем не заменишь. Мы же все обматерим." "Почему постоянным фигурантом в мате присутствует чья-то мать, давшая название этому фольклору?" "Плодородие всегда было источником жизни. Плодородие земли, стада, семьи. Его ждали, призывали, желали себе и другим. За ним видели изобилие, успех. Слово Мать обозначало женское, плодородное свойство, которое могло проявится при покрытии его мужским свойством. В русской языческой вере мат имел образ пожеланий благополучия. Гонение на него пошло с введением нерусской веры - христианской, от нее он стал считаться сквернословием. И стал в народе проявлением необузданного протеста против порабощения чужим своего."

Вместе с ней школьница, умница, красивая девочка Маша. У Маши талант художницы. Это видно по ее лицу.

"Художник видит чувством, - говаривала она, - но в людях оно спит и его надо будить. Любыми способами. Самый блестящий результат дает эротика." На самом деле она любила чувствовать, отдавая чувству понимание жизни. И развивала восприятие чувством, как развивает музыкант свой слух, а дегустатор обоняние и вкус. Она вливалась в природу, как кошка в утро. Грациозная, чувственная, бесстыдная, она носила свою наготу также непринужденно, как рабочий спецовку. Маша нашла свое увлечение в профессиональной проституции, не ведая сути первородного греха. И не потому, что решилась выйти на рынок секса, а потому, что она обожала своим необыкновенным телом рисовать этюды искуса его. Вычерчивать орнаменты желаний и плести из них красочные кружева, вытаскивая из партнера неведомую ему рудиментарную страсть. Чтоб и одарить его этим озарением. Оплата придавала законченность творению. И служила границей между разными мирами.

Ольга Ивановна боготворила юное дарование, как яркое свидетельство самоутверждающегося женского начала в чистом его виде, какое, видимо, изначально и было сотворено богом.

Гранддама вытащила из под одежды моток ассигнаций, несколько отделила и протянула опухшему производственнику.

- Вон твои ворюги едут. Расплатись. Да возьми с них расписку!

- Одурела?

- О материальной помощи. Для рэкета. - разъяснила бизнеследи азы современной торговли.

- А на зарплату фирме? - полковник скосил глаза.

Не торопясь, добавила бумажку.

- И все?

- Господи, - покровительственно и ясно она смотрит в глупые глаза военного - зачем тебе деньги?

- А зачем, по-твоему деньги вообще нужны? - уходит от ответа Сковородников.

- Объясняю, кто так и не понял, - поставленным голосом приступила к изложению Ольга Ивановна. - Деньги нужны, чтоб делать деньги. Это, так сказать, в промежутке. А в конечном итоге - для полноценного секса в молодости, ублажения придурковатой неполноценности в зрелости и куска хлеба в старости.

- Скажешь, - секса! - поганенько взвизгнул слушатель. - А если купить что? Или встретить друзей? Поехать куда? На представление сходить. А у тебя все одно в голове!

- Тупые ж военные! Форма, что ли влияет? Или наука убивать других не любит? Вот скажи: оторвут тебе то, по чему тебя мужиком считают, что тебе захочется, кроме куска хлеба? На представление сходить? Чтоб не понять, о чем там речь идет? Украткой посмотреть на праздник чувств, выросших из этих самых мест, которых ты, считай, лишился? Друзей пригласить? Чтоб попищать о черством хлебе? О чем еще?

Ты не понимаешь, что только три органа крутят человеком: голова, желудок и то, что между ног? Все! Голова редко у кого есть, она не в счет. Чаще всего она привязана к двум другим органам. Как придаток. Да разве что заскочит какая блажь. Так что и остается, что остается.

- А оборона? Сколько же денег идет на нее!

- Я тебе так скажу. Во все времена войны шли не из-за территорий. Это плешивые историки придумали. И не затем, чтоб побольше сожрать.

- Ну, из-за амбиций, например.

- Не надо помогать. Относительно амбиций скажу, что они тоже выползают из того, что между ног, от перепревшей гадости, не нашедшей должного применения. От перетрудившегося петушиного хорохорства. Так я о другом. Они шли из-за баб. Прошлых, настоящих, будущих. И больше не из-за чего. Только точнее не столько из-за баб вообще, а настоящих стерв. Мужикам всегда требовались отменные стервы. Как бриллианты этим стервам. Вся ценность этих глупых штучек пошла от них. Полмира хотелось положить к их ногам. Свою отвагу показать. Ты знаешь, чем определяется национальное богатство? Думаешь - золотом, дворцами, природой, талантами? Ошибаешься! Оно определяется предметами интереса стерв. И чем ядреней интерес, тем больше стоит то богатство. Вот захоти они сильней всего на свете дерьма пингвина, и - все! Все золото полетит с дворцами. А дерьмо станет национальным богатством. Вот героиня Скотта ввела моду на алмазы, отбросив ведущие тогда опалы. Как ты думаешь, почему Америка самая богатая страна? Потому что, думаешь, там коммунистов не было? А все не так. Да потому, что российским стервам никогда не хотелось того, что американским стервам. А вот вдруг нашим захотелось того же - а того же и нет. И зависть определила разницу. У соседа всегда груша толще, если ее вдруг захотеть. Россия обабилась. Мужики сразу головы в руки и, вместо того, чтобы задницу им исполосовать, бросились воевать, революцию делать. Тело женщин в оформлении сумасбродства управляет головами мужиков. И экономические взрывы от них. И экономические законы исходят от женского начала. Стервы крутят миром, голубь мой военный. На земле всегда была диктатура женщин над слабых головами со жлобным сексом мужиками. Цивилизация, дорогуша, там, где матриархат. А ее символ - мужик на коленях перед женщиной. Хотя по секрету скажу тебе, что баба, она никакой не слабый пол. Она и хитрее, и смышленей, и выносливей любого мужика. Пока мужики, как полудурки, играют в свои войны, бабы и пашут, и строят, и детей растят. Причем мальчишечек, приметь, они с детства до старости воспитывают. Ты в школе видел мужиков? Нет, бабы знают, что делают. Они, эти мужики, знаешь для чего им нужны? Вот Маша это поняла сразу. Верно, Маш?

Маша вспыхнула и непонятно подтвердила:

- Спрос породил предложение. А спрос на женщин с отклонениями - это что-то из области мужской психопатии. А она слабо изучена.

- Наукой доказано, всем крутит экономика, - не сдается полковник.

- Не повторяй, чего не понимаешь. Экономика - компенсация бессилия ума, когда члены огнем горят. Она - выкрутасы жлобства от животного начала на площадке надуманных приличий. Секс ее танцует, грубая плотская страсть. И нездоровая потребность в насилии. Никакого бы прорыва экономики не надо было б, если бы не зависть к зарубежным возможностям в этой области. Экономика, господа, это способ расправить и зацементировать как можно плотнее человечество в гробу его деликантных причуд. Знаешь, какой мотор движет развитие экономики? Ну, что из века в век меняется в человеческой природе? В той, самой изначальной? Руки, ноги, кишки, ум? Нет, уважаемый! Только переход половой функции деторождения в психотропную функцию, извратившую ее изначальную роль и намертво прицепившую голову к жажде половой необычности, а точнее - разврату, а от него - к созревшей общей блаже, получившей название - достойная жизнь.

А стерв, генералиссимус, у тебя никогда не было и не будет. Потому что, если мужики раньше из-за них воевали, то теперь других пошлют, чтоб пред ними же себя показать. А, они, эти стервы, не бъют их по морде за низость, а одевают платье кутюрье. Чтоб измять в постели. А тебе, как типу с ремеслом убийцы, сбросят со своего стола, что им не нужно. Потому что тебя презирают. Но расскажут что- нибудь про патриотизм и национальный интерес.

Полковник проскрипел.

- Врешь, безумная! Военные всегда защищали родину, общий дом!

- Скажи, Животовский, где твой дом? Где твоя родина?

- Они остались в прошлом, - тихо ответил бомж. - А родина, это то, что я любил. Любил работу, дом. Любил людей, населяющих страну. Любил то, что мне казалось было - честь и достоинство. До перестройки мы многого не знали о себе. Теперь я вижу, что нет этого ничего. По-моему и не было. И нет нигде ничего такого, что заслуживало бы любви. Я не знаю такой ценности, за защиту которой можно было бы положить свою жизнь или даже убить.

- Вот видишь, китель, и никогда не было такой ценности, соизмеримой с жизнью. Такие ценности придуманы стервами.

- Что ж, по-твоему, если нападают, так и бить нельзя? Дом всегда был огорожен забором! Волк нападает на зайца, и тот обороняется, если в угол забежит.

- Это ты правильно говоришь, для тех, у кого ума нет. А для умных ни забор, ни оборона не нужна. В этом и есть человеческий прогресс. В драках и битвах, полковник, победителей не бывает. И то, что вы есть и и подначиваете всех для своего выживания, тормозит этот самый прогресс. Так что спекулируй лучше и воруй, чтоб достать себе сухарь.

Иди -ка, лучше к машине. Вон, ждут уже.

А в это время у подъехавшей машины о чем-то яростно орал вертлявый парень с повязкой дружинника прошлых времен. Он указывал на столб позади ее. Это был Витя-Прыщ. У Вити был широкий профиль работы. И большой штат работников из молодежи. Он раньше при горкоме комсомола помогал освобожденным с устройством на работу. Прыщ рассуждал так. Организация - это деньги. У кого выше уровень порядка, тот и с малыми деньгами прорвется. А при бардаке последние деньги улетят. Вот в стране инфляция. Экономисты причины ищут. А причина одна - в бардаке. Больше бардак - больше инфляция. Наведи порядок - и начнется подъем. Но всеобщий бардак нужен. Он крутым за счет своей жесткой дисциплины обеспечивает запросто, без труда оседание чужих денег у них. Любое дельце, хорошая организация и всеобщий бардак - в этом успех любого умного деляги. Витя даже мечтал предложить иностранцам за валюту крутить в стране бардак до беспредела, чтоб им из этой губки было проще деньги выжимать. Но, видать, не один он такой умный. Мастеров из высших этажей власти не переплюнешь.

При милиции он организовал вытрезвитель с ограниченной ответственностью и искал туда клиентов. Иногда даже подпаивал для организации потока. Посматривал квартиры, которые отказались от охраны милицией. Можно по трубочке бензина в нее налить. Напряжение подать 380 вольт. Стекла по возможности разбить. Да, мало ли что?

В свободное время вывешивал за машинами на столбе знак "Въезд запрещен" и требовал откупного. Чем сейчас и занимался. Он ничего не боялся. За ним была милиция.

Когда Сковородников ушел, кандидат наук поинтересовался.

- Если Россия обабилась, то почему в ней замерла, оцепенела производственная жизнь? А не развернулась, как предполагалось?

- Потому что простодушие и честь стали глупостью, деньги, которые - кровь промышленности, средство взаимоотношений, товаром, присвоенным банками, теперь съедающими через дикие проценты не только всю прибавочную стоимость, но и обгрызающими основные фонды. Курс рубля отражает еще живую часть организма. А вернее - скорость умирания. Потому что, если деньги не развивают промышленность, они гниют. Чтобы одеяло денег плелось из труда, его надо осторожно растягивать, а не вырывать из чужих рук себе в карман или в горло. Чрезвычайная, бессмысленная жадность! Разве ж это не бабское отношение к себе и другим? В аду рая нет.

Маша широкими и грустными глазами посмотрела на позабытого ученого.

- Где Вы ночуете, Животовский?

- У друга в гостинице.

- У меня на чердаке, - уточнил я, - в моей квартире он жить не согласился.

- Каждый должен нести свой крест, - покорно ответил тот.

- На что Вы пьете? Едите, наконец?

- Ни на что, - ответила Ольга Ивановна, - в палатке даю.

Ученый вдруг заорал и побежал куда-то, скрываясь среди деревьев.

- В туалет, должно быть, захотел, - предположила дама.

А девочка отрицательно покачала головой.

Тогда я спросил у все знающей Ольги Ивановны:

- Вот скажите, Ольга Ивановна, если, по-вашему, - женское влияние управляет всей жизнью на земле - "шерше ля фам" говорят французы, то почему это миновало страны, группы с религиозным фанатизмом? У которых, действительно, нелады с цивилизацией? Почему у нас женщину умаляют о любви, а там мужчины позволяют себя любить?

- Это чтобы, когда наши мужички совсем обабятся в своих деньгах и барахле, было б где найти источник действительно мужского качества. Способного вывести нас оттуда, куда наша бабская блажь заведет. И выбросить ее вместе с экономикой к чертовой матери. Способного явить существо по-настоящему мужского, а не бабского свойства, а значит, шагнуть выше войн к абсолютным ценностям мира.

Деньги зарабатывать стыдно. Недостойно настоящего мужика. Как стыдно большому переростку тянуться к мамкиной сиське, отталкивая слабеньких братьев.

- А если и их наши бабы сломают?

- Похоже все идет к какому-то отвратительному финалу. Одно я знаю точно - отсталых народов нет. Дикарь может отличаться от европейца, как жень-шень от морковки. Сумма достижений цивилизации и плодов внутренней духовной жизни у всех народов одна. Только они перераспределяются куда-то не туда.

Я взглянул в ее лицо.

- Что такое Философский Камень?

Она внимательно посмотрела на меня, задумалась, и сказала:

- Хороший вопрос. Прежде алхимики так называли средство, которое могло бы любое дерьмо переделать в золото. Астрологи верили, что в нем запрятана тайна жизни. Мироздания. А может быть и бессмертия. И как будто он все лечит. С чего это ты спросил?

- Я думаю, что у меня он есть, - и вытащил из кармана свое приобретение. Женщины посмотрели на него с интересом.

- Это хризолит? - предположила Маша.

- А кажется, что черный гранат. - высказалась Ольга Ивановна.

Они увидели свое, понял я. И ответил:

- Просто он с гипнозом.

Спрятал обратно и ушел к подкатившему мусоровозу.

Сегодня у работников нашего РЭУ выходной. Месяца три назад контора получила долгожданные деньги на капитальный ремонт ветхих домов. Тут как Дед Мороз прибыл среди лета с мешком подарков. Холодильники, ковры, современная сантехника для хорошего дома, ну, не все ж мимо носа! В общем, остатки отдали на пропой.

- Эй, дворник! - кричит, пробегая, Гавриловна, наша начальница, - Дуй срочно в вышестоящую организацию, меня туда вызывают, а послать некого.

Иду в Дирекцию. Внутри, как на затонувшем "Титанике". Все дорого, прикручено и люди с лицами вальяжной обреченности. Сунул физиономию в кабинет. Тут же, увидев чужого:

- Выйдите вон без записи!

Но потом поймали и сказали так:

- Что пьете - хорошо, а вот, что без нас - плохо. Кто вам денег дал? А кто больше не даст?

Директор сунул какие-то документы. Выправить лицензию в "Горлицензии" на производство работ в дурдомах. Договор заключим с ближайшим. Тихо говорю:

- А наш участок чем хуже?

- У дураков деньги возьмем, у себя истратим, - так же тихо, - на то дураки и есть!

- Но надо ж будет что-то делать!

- Иди отсюда!

Прихожу к Гавриловне, рассказываю. Она достает связку денег, заворачивает в газетку, чтоб непонятно было, но не совсем, и отправляет в "Горлицензию".

Я этого парня заприметил на входе в метро. Печать какой-то отрешенности. Как будто он находится не в нашем мире. Чудной парень. Я показываю поддельный проездной и прохожу. А он показал протянутые руки. "Ты псих?" - спрашивают. "Это руки моих отцов и дедов, что строили метро" говорит. "Оно мое по праву наследства". Позвали милицию. Ему заломили эти самые руки и поволокли в свой мордобойник. "Блаженный какой-то" - смеялись и ругали его свидетели события. "Давить таких надо!" "Вот ты, старая, едва концы стягиваешь, - говорю бранящейся бабке,- а вот нефть, газ и прочее, что раньше общими были и тебя кормили, ведь отняли, украли попросту говоря. Что ж ты не возмущаешься этим?" "А потому, - отвечает, - что, кто сумел украсть, тот и молодец."

В вагон метро заходит мордоворот в форме, похожей на СС прошлой войны, и голосом, не допускающим возражений, громко на одной ноте, объявляет:

- Приготовьте проездные документы! Ваш билет! - к мужичку.

Тот засуетился, зашарился по карманам. Наконец, обрадованный, протянул пенсионное удостоверение.

- Ваш? - к следующему.

- Я, знаете ли, прошел по жетону.

- Где квитанция об уплате за проезд?

- Какая? Откуда?

- Вы, что? Читать не умеете? Билет сохранять до конца сеанса! На покупку и услугу требуйте чек или квитанцию! Короче! Или штраф на месте в пятикратном размере или пройдемте со мной! Многие проникают через колодцы! Будем проверять.

Мордоворот и визави встретились взглядом и последний сдался. Далее все пошло, как по маслу. Оплатившие штраф готовы были сожрать упирающихся. Не имевшие квитанций ругали новые порядки, отсчитывали названную сумму. И просили квитанции об уплате.

- Скажите, если спросят, что прошли контроль Вола. Это наш код.

- А как расшифровать? - пристал любопытный.

- Военной лаборатории.

- А форма такая откуда?

- От Кристиана Диора, болван.

В лицензионной конторе толпа бестолковых просителей. Местный наткнулся на одного из них.

- Вы к кому? - строго.

- Я, видите ли, лицензию...

- А я не спрашиваю зачем, а к кому! Не знаете? Надо знать! И в какое время. Когда узнаете, тогда и приходите! Всем очистить помещение! - потребовал он.

Я подхожу к нему и говорю тихо и со значением:

- С пакетом про дурдом.

Он понял все мгновенно. Открывает свою дверь и меня вовнутрь. И дверь на замок.

- Где пакет?

Показываю. Нормально.

- Есть справка, что прошли специальные медицинские курсы на санитаров? Нет? А допуск к вредным условиям? Нет? А разряды? А аттестованное оборудование? А что у вас есть?

Показываю на пакет.

- Приходите завтра. Принесете столько же.

Уходя, я остановился в дверях и сказал.

- Знаете, а я Вам завидую.

Тот вскинул брови вопросом.

- Мне бы такую уверенность в собственной необходимости.

- Главное, чтоб быть полезным людям. - И он помог мне выйти.

- Потренируйся, - говорит Гавриловна, - у специалистов. И привела к неопохмеленным сантехникам.

- Вот что, - смотрят на меня, - ты за президента или хрен знает за кого? За "Спартак" или наоборот?

- Меня к дурдому.

- Тогда беги к палатке. Там спросишь - зачем.

Палатка называлась "Эврика".

Опохмелились, велели тащить за ними банку с керосином.

В подвале дома, в котором требовалось провести капитальный ремонт труб, специалисты соединили к ним принесенную банку, всыпали еще какой-то химии и стали промывать насосом систему.

- А теперь, - говорят, - бегай по дому и нюхай, где пахнет.

Сам дьявол не поймет, чем только в том доме не воняло.

Было признано, что все прошло нормально. Поймали какую-то общественницу и она подписалась, что у нее к нам никаких претензий нет.

"Героический век!" - почему-то подумалось мне тогда.

Того Блаженного из метро я увидел избитого и выброшенного из милиции, сидящего на корточках у ее стены. Я подошел к нему и сел рядом. Закурил и неспешно завел разговор.

- Я знаю тебя. Ты Блаженный.

Тот посиневшим глазом смотрел на землю и, видимо, соглашаясь, молча кивнул.

- Ты, парень, - продолжал я, - видать, не можешь жить без неприятностей. Впрочем, оно понятно. Каждый имеет право на собственное несчастье. И потому ищет его повсюду. Тебе обязательно надо быть здесь?

- Я не знаю, где мне надо быть. - ответил тихо.- А кто это знает?

- А почему бы не пойти домой?

- Здесь мой дом.

- Милиция? Тюрьма - твой дом?

Он глазами пустыни посмотрел вокруг и вздохнул:

- Мой дом повсюду, где я есть. А я всегда в тюрьме. Я даже ношу ее с собой, она во мне, и не могу вырваться из своей тупой ограниченности! Мне к свету надо - в грязи сижу. Ноги, руки перебираю, но вяжет она! Воплю о свете с мешком на голове. Душа обгрызана, живот я ненавижу. А в окружении какой-то бред. Милиция - нам зеркало. Она показывает нам нас же схематично.

- Бред не имеет отраженья!

- Наша болезнь демонстрирует самую себя нам же яснее всего во всей кровавой ясности не в какой-нибудь печати, а именно - в милиции. В органах воздействия на нас. Милиция - не инопланетяне! Это - мы! Наши отцы, братья, маленькие мальчишки, попки которых мы отмывали. И вот он бъет меня резиновой палкой, мной же сделанной, с такой ненавистью, словно у него никогда не было матери, не было брата, любимой, как будто его кто-то вырастил в колбе! Или вытащил из ада. За просьбу мою прочесть мне их же обвинение, которое я должен был принять. Безысходная тупая злоба образовалась в моем доме.

Печать беспомощна в освещении природы человеческой низости, породившей эту же самую печать. Что останется печати, если вдруг порок исчезнет? Она и требуют от окружения компенсации сволочизмом. Дай преступление любой ценой! Чтоб на обличении заработать. И вал насилия идет. Никто не скажет, для чего. В порядке видится покорность, с регламентом страха и ненависти. "Человек рожден для счастья". Взять счастье и перья ощипать, чтоб вглубь вглядеться! Что в нем? Был классик прав: "Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой!"

Я видел, что Блаженный распаляется. Его надо бы увести от этого опасного места, где мы птенцами у пасти сидим.

И я вмешиваюсь в монолог.

- Люди, что обидели тебя, не виноваты в том, что они, не понимая того, обречены быть жертвами происходящей революции жлобов. Идем со мной. Движенье нам поможет.

Мы поднялись и я его повел к себе.

- Ты, Дворник, видно хочешь навести порядок в моем уме. Спасибо, ненапрасный труд. В моем уме, действительно, порядка мало. Откуда взяться порядку для него?

- От природы, например. Совершенная гармония есть в ней.

- Глупость, Дворник, то, что дуракам кажется умным. Раз у гармонии больные дети, то не гармония она. Совершенство единственно. Как истина. И потому не может плодиться, чтоб далее поиски себя продолжить. Да кому известно, что есть гармония и совершенство? Где Философский Камень смысла?

- Зачем он тебе?

- Чтоб остановить безумие, происходящее в моем доме.

- Блаженный, безумие поддерживает самое себя, найдя в себе восторг. Оно будет биться за себя. Даже жизни положит, чтоб только не кончаться. Как безумие наркотического дурмана. Человечество в таком дурмане. И не захочет выйти из него. Невероятное усилие нужно для его спасения. Посмотри: люди воруют, хватают, тащат, а их бъют, уничтожают, отстреливают, заклинают перестать, но они, как одержимые, не понимая даже зачем они это делают, все продолжают стаскивать добро к себе. Ими движет рефлекс накопления, который сильнее жизни. Вот родители посылают мальчиков своих убивать других мальчиков от других родителей. Знаешь - почему? Потому что насилие, как гнев, им доставляет наслажденье, как облегченье при туалете. И они не могут противостоять помешательству своему. А мальчики с той и другой стороны идут на заклание, как завороженные счастьем свершения смерти. Их нельзя остановить! Если б они имели внутренний запрет к убийствам, никакая б сила не смогла бы затолкать в их руки оружие. Но смерть манит и без приказа. Мальчишки мечтают об автоматах. Изготовители их еще не прокляты людьми! Они в доблесть возведены! И уважения хотят! Политики и офицеры лишь организуют эту похоть. А маниакальная страсть власти? При полном отсутствии понимания ее порочности, как средства углубления идеи насилия, несущей обманную цель. Тяга к пороку, чтоб стать им. Как остановить жажду безумия? Чем? Потрясением? Разумом? Нет ключей к человеческой сути.

- Есть, Дворник. В обнаженном сердце. Но оно должно гореть огнем и заражать других.

Мы подошли к нашему дворовому клубу. Животовский смотрит на небо, умиротворенно зажав стакан. На столе стоит бутылка водки. Маша с Витей-Прыщем и студентом Альбертом обсуждают способы войти в контакты с заграницей. Маша полагается на удачный брак с принцем Брунея Джефри. Витя за прорыв всей сопливой бандой на тибетской границе. А студент - подавшись в шпионы. Все - равно - в какие. Или в "Гринпис без границ". Они пришли к выводу, что будущее человечества за миром грез и иллюзий. Начало тому положено книжками, кинопродукцией, сектами, эротическими вакханалиями, хорошими шоу, кабаками, вот сейчас - наркотиками, а там - виртуальными компьютерами с одурманивающей музыкой. Зачем с этим бороться? Ведь счастье цель! Цель достигнута - умирай! Зачем его всю жизнь по крошкам собирать? Все равно - умрем! Зачем жить сто лет до миллиона болезней, когда за двадцать можно будет получить этого счастья столько, сколько полагается на десять жизней? Счастье растить своих детей? А им, этим детям, оно нужно? Чтоб их родили, учили, воспитывали? Ученые не могут понять, почему молодые по-варварски относится и к родителям, и ко всему окружению? Да они не виноваты в том, что их родили в этом сумашедшем доме. И вправе требовать компенсацию за это. А компенсации нет. Так чего ж не мстить за свое рождение? Человечество должно быть благодарным за открытие мира грез, иллюзий, счастья, куда каждый желающий может уйти. Итак, масштабы проекта предполагали перенимание передовых зарубежных технологий в этом направлении. Но для этого требовалось вначале влиться в тамошную атмосферу.

- Птицы перелетные, - говорит Животовский, - а кому вы там нужны со своим менталитетом?

Студент обиделся.

- На что Вы намекаете?

- Вы вроде медведя из леса, мечтающего переселиться в цирк. Тесны вам будут нравственные нормы, да и загадите тот цирк. Вы там никогда не будете в своей тарелке. И еще одно. Если ваш мозг когда-нибудь освободится от страсти по скверне, он опустошится вовсе. От чистоты бациллы гибнут. Ползучия депрессия отравит вас.

- А Вы не заблуждаетесь по поводу стерильной чистоты там? - это Витя. - Там нашего брата не меньше, чем тут.

- Да, в каждой стране свои бандиты. Но уровни разные. На разных языках условностей ведутся диалоги между обществом и бандами. Не забывайте положительную роль банд. Ведь их формирует само общество. Банды высвечивают его пороки, олицетворяя их собой. Они не страшны, находясь под контролем общества. Страшны, когда выходят из-под контроля. Те бандиты аналитики несовершенства. Нет в них ничего такого, чтобы не было бы запрятано в обществе. Да вот общество не делают верных выводов. Отлавливают и прячут их, наивно полагая, что с пороком покончено. Будто металл, очищенный от ржавчины, при тех же условиях больше ржаветь не будет. Те бандиты - кристаллы того общества. Чужеродным там не место. У нас же вся страна в бандитских помыслах. Рай для них. И инкубатор. Полетели к чертям собачьим законы экономики. Законы банд оказались сильнее. Не удивительно, что другие страны обкладывают нас военным блоком НАТО. Странно, что церковь благославляет все диковатые наши дела. И даже вписалась в общий хор. Ходят попы с коробками для подаяний. Не откажутся от подаяний вашего брата. Вливаются в потоки грязи, поддерживая ее круговорот. Смотреть тошно.

Смеется Витя.

- У меня есть друг. Вол. Контролирует метро. Он обеспечивает попам охрану. Почему мы дружим с церковью? Чтоб не раскачать лодку. А грести мы будем сами. Церковь, брат, дает престижность. И доверие людей. Попы и сами прониклись рынком. Только товаром стало отпущение грехов. То есть стирка совести. Мы друг друга уважаем.

На нас никто не обратил особого внимания. Пришли, ну, и располагайтесь. Животовский протянул стакан, я наполнил его и дал побитому бродяге.

- Выпей за компанию.

- В компании пьют за свое одиночество. Здесь оно наиболее глубоко. И пьют с самим собою, себя же опасаясь. А стук стаканов, хохот, песни - обман звуками предчувствия тревоги. В абсурде логика беды. Она идет тропой веселья. В иконах смеха нет.

Маша:

- Кто это чудо?

- Позвольте Вам, сударыня, ответить. - сказал Блаженный. Вот бросьте зернышко на землю. Земля вернет вам множество таких. А бросьте в пасть? Так чем она вернет? Правильно. Она вернет дерьмом. Так в чем мораль? Вот если Вы между землей и пастью, и кормите бездонную ее, то я с обратной стороны. Я землю опекаю.

- Так Вы крестьянин?

- Да, я христианин. Кто-то ж должен им стать, когда бог покинул эту землю. Чтоб плоть рожала мысль. Но суть ищу.

- Найдете?

- Да. Найду.

- Блаженный! А знаете ли Вы, что людям это не дано? Что это "вещь сама в себе", как говорил старик Философ.

- Кому не следует, тому и не дано.

- Давно ли ищете? - Вся Маша в любопытстве.

- Уж много столетий.

Клубники переглянулись. Очевидно, они присутствуют при разговоре с ненормальным.

- Но люди столько не живут!

- Поиск мой живет.

Вступился Витя:

- Про пасть и про дерьмо, то есть - про нас - сейчас Вы говорили?

- Увы. Про Вас.

- Ну так скажите, в чем же мы не правы?

Блаженный развел руками, как бы очерчивая все окружение.

- Скажите, для чего все это существует?

- А хрен его знает.

- Скажите, для чего существуют ваши родители?

- Мужик, если не хочешь по ушам схлопотать, оставь родителей в покое. Полудурки они. Если они не знают, откуда нам-то знать?

- Я вижу, что Вы относитесь к ним с болью. Что ж, хорошо. Без веских причин, равнодушно дети не убъют их. То есть обычный стиль отношений, приложенный к другим, не распространяется на них. Это так?

- Ну, положим.

- А к дедам?

- Ты, видать, совсем чокнутый. Причем тут вся родня?

- А люди все - не братья? В каких-то коленах все связаны между собой! Вы можете обозначить ту черту, которая разделяет своих и чужих? Плоть и кровь ваша не общая ль по всей земле? Проливая чью-то кровь, не свою ли льете? А отняв у другого себе, не наказываете ли прадедов своих, братьев, детей общих поколений? Не раскачиваете злобу в своей семье? Не честнее ли было убить себя, как прокаженного в ней? Что сделало из вас изгоев и негодяев? Разве не психическое заболевание?

- Так ведь рынок!

- Рынок, господин, сформировавшийся образ общественной психической болезни. Это ее закон. Заступивший на место потухшей совести в семейных отношениях. Скоро он опустится до отношений Вас с родителями. И когда он войдет в вашу собственную суть, вам останется свихнуться.

- Что ж, по-твоему, все люди - психи?

- Известно ли вам, молодой человек, что такое "я" человека?

- Известно. Обозначение самого себя. Так психика ощущает себя, когда человек не спит.

Все посмотрели на Витю с уважением. У него была эциклопедическая голова.

- Я так и думал, - грустно сказал Блаженный, - только психика осталась. Бездонная глубина мироздания покинула людей. Мир людей без все охватывающих душ. То есть, мир мертвых людей. Блуждает бездна одиноких зомби. Обставляющих бытие сценарием абсурда. В котором бегают, дерутся. И рынок ваш - театр абсурдных отношений. Мертвые не психи. А полумертвых - как назвать?

Животовский:

- А технический прогресс на свалку? Все, что облегчает жизнь, и делает ее разнообразней и свободней?

Блаженный:

- Он сейчас идет как самоцель. Вот в этом и беда. Делайте, что хотите, дерзайте, но знайте - для чего. А этого знания нет ни у кого. Миллионы технологий есть творить предметы. Но ни одной - творить душу. Искусство отражает ее, но оно не технология. А воспитание - то же искусство. Церковь же, учредив безраздельное владение душой, загнало ее в тюрьму своих догм. Вызволите ее на свободу и не гоните прогресс, пока слабенький еще Дух не окрепнет. Не нарушайте баланс дела и смысла его. Разве Вы не видите, что техника, лишенная души, углубляет одиночество? Что дали телефон и телевизор? Думаете - сблизили людей? Они опустошили их. Исчезло таинство взгляда. Подтекст жеста и тона ушли в шаблоны. Где задушевность очистительных бесед, оставляющих след на года? Во что превратился ритуал изливания чувств? Не сомневаюсь, что сам прогресс скоро приведет или в тупик, или к необходимости учета пространства Смысла, освещенного Духом. Объясните мне, господа, какой одухотворенный смысл движет вами? А не знаете его, так остановите свой прогресс! Задумайтесь, куда и зачем вы несетесь? Потом опомниться, быть может, будет поздно. Нельзя нестись в потемках! Вы все поражены чудовищной болезнью бессмысленности. Что не для морали - то против нее.

Витя-Прыщ заключил глухим голосом:

- Я поначалу думал, что ты просто ненормальный, а ты, мужик, к тому же - враг народа. Тебя в психушку надо. Тебе, видать, никто не объяснил, что глас народа - глас божий. А не болтавня самодельного умника. Люди требуют своего куска, а за пределом его пусть все летит к чертовой матери! Смысл лежит в кошельке и в кастрюле! А с твоей душой ни в ресторан не сходишь, ни в океане не искупаешься! Людям нужны коттеджы, а не лачуги! За них мы и на смерть пойдем, если надо будет! Живем один раз! И пожить хотим достойно - в достатке! От желания сознание, а от сознания - весь быт. Да, с драками, с обманом и с войной! Каждый только за себя! В этом основной закон реформ.

И умчался, как от чумы, взяв в свидетели Альберта. Животовский заторопился.

- Вы вот что. Идите-ка отсюда. Они в милицию пошли. Витя состоит в партии защиты реформ. Пришьют агитацию к свержению политического строя. Но дело не в том. Вы оскорбили его достоинство. Это у них не прощается.

И тоже убежал.

- Достоинство? - изумился Блаженный! - В чем оно?

Я велел Маше, чтобы она отвела безумного ко мне, а сам побежал за бутылкой. Ну, вроде, пьяный был. Чего с него возьмешь. Ну, побъют, да отпустят. Бывает.

Когда вернулся в дом, застал своих гостей в странном виде. Закутанный во все теплое Блаженный сидел, ссутулясь, на табурете и что-то говорил Маше, глядя в пол. А та, обнаженная, с кушаком на талии и разбросанными волосами стояла у стены спиной к нему, и, жаркая, раскинув руки, прислоняла тело к ее прохладной поверхности. На мое появление они никак не реагировали и продолжали свой разговор.

Блаженный:

- Разве ты не видишь, что современная любовь потеряла себя? Любовью называют случку. Она может только оскорбить. Она оторвалась от своих изначальных корней.

А Маша будто бы стене.

- Ты говоришь о зачатии детей?

- Я говорю о том, что любовь сбилась с дороги поиска абсолютной, а не сопутствующей в виде зачатия детей, цели, дороги, намеченной природой созданием двух противостоящих начал для продвижения к той цели. Мы отказались от поиска в ней себя и сбились на постельно-бытовые кольца. Секс и дети - вот и вся она.

- Зачем так сложно? Вот мое обнаженное тело. Разве оно не пленит? Как ты можешь быть холодным?

- Никакая конкретная женщина не может разогреть меня. Их призывы леденят.

- Ты боишься собственных эмоций?

- Они безумствуют во мне, как легионы пьяных вакхов. От них спасенья нет. Но они требуют натурального продукта. Нет, не конкретной женщины, - она лишь тень, - а женского начала в чистом виде! Такого, что сотворило всех женщин и составило их соль, предельное отличие от мужчин. Встречаясь с любой из женщин, я ненавижу время, отданное ей. Потому что в ней всегда обман. Она - лишь часть. Ее мне мало!

- Тогда ты женоненавистник. И обречен прожить в мученьях.

- Нет, не так. Я ненавижу жалкую конкретность. А женщины все олицетворяют ее, словно скользят по ней. И то, что мне в действительности надо, к чему я испытываю трепет неземной любви, то - истинное женское начало - представленное во всех трагедиях и драмах сразу, представленное в горениях, лукавствах, заблужденьях, представленное во всех творца явлениях любви, от безыскусного доверия без граней и шторма жесточайших битв, до взрыва бешенства Вселенной, что царствует повсюду, как восторг, того, что надо мне - его ни в ком конкретно нет.

- Ты мне напоминаешь Отелло Шекспира.

- Он задушил ее действительно за обман, но не обман неверности в любви. Она не сумела сыграть роль истинной женщины, сдав позиции ее. В ней умерла страсть его игры или ее в бедняге и не было вовсе. Выйдя на поле шедевра, Дездемона не подняла ей брошенный вызов неистовой любви. На ней была пустая оболочка. И не взяла подъем. Чем выбила из строя мавра. Величие трагедии Шекспира заключается в том, что она содержит шифр, разгадку бытовых явлений, как следствие падения с космических высот, когда расходятся опоры.

- Мне кажется, что ты отрицаешь саму возможность любить. Поскольку некого любить.

- Любовь - божественное благоволение, исходящее от Всевышнего, как награда. Я - часть Вселенной и полностью принадлежу ей. И нет меня другого. В мире есть одна единственная любовь. И все, что происходит в мире, - истечение ее. Многочисленные истории человеческих привязанностей и страстей - ее фрагменты или тень. Так вот я - участник той обобщенной любви и только ей полностью принадлежу. Как некого любить? А женское начало во Вселенной? А весь бездонный мир? А вся судьба Вселенной- не боль всех настоящих чувств, что слиты с ней?

Как можно мечтать о некой малой части, находясь у ног большого? Зачем мне малое, когда с большой любовью кипеть я буду в смертном и бессмертном.

- Но где тот бог, который так и мне позволит? Кто озарит отсутствием границ, как страха бездны жизни - смерти?

В это время взрывом разлетелась дверь в комнату и в проеме оказались люди в милицейской форме, белых халатах и с ними Витя-Прыщ.

Безумный махнул рукой, будто желая изгнать наваждение. И Маше.

- Если нет богов, которых ты знаешь, молись смерти. Моли расположения ее к тебе. Вглядывайся в нее и она откроется тебе. Истина за гранью. Там, за тончайшей ее пленкой буду я. Я же буду вглядываться через нее в тебя. Мы увидим, почувствуем друг друга и ты ощутишь, что нет ничего страшного ни в смерти, ни в жизни. Опасности нет вообще. Страх предназначен для рабов своих. А несчастье - вторая часть его. Ни страха, ни несчастья нет для тех, кто с богом. Не держись за прошлое и страх пройдет. Не память, а смысл имеет ценность. Если не в этой жизни, то после смерти я открою его тебе. Как тайну истинной дороги.

И жених поведет по ней строптивую невесту к вечному их ложу счастья!

- Мне не понятны твои странные слова.

Он усмехнулся.

- Слова - всего лишь коды мысли. Их поймет лишь тот, кто дойдет до таких слов сам. Словами не передают мысль, а будят ее и ищут единомышленников.

Блаженный поднялся и пошел к вошедшим, которые все это время находились в непонятном оцепенении.

- Ты хочешь, чтобы и после моей смерти мы были рядом?

- Я хочу, чтобы и до твоего рождения я была беременна тобой.

- Блаженный, - закричал я, чтоб уходящий повернулся, - что остается, когда ничего не остается?

- Смысл и завтра.

Они ушли. Прыщ уходил последним.

- Знаешь, - спросил он меня на выходе, - какое самое гениальное изобретение придумало человечество за всю свою историю? Нет? Не знаешь? Выключатель!

И вырубил свет.

Мартини был из технического спирта, напополам разбавленным сырой водой. Маша спала мертвым сном.

Я сбросил с кровати тряпье и оторопел. Из под них вырвался ослепительный изумрудный свет, устремленный туда, куда ушел

СОМНЕНИЕ

Президент шел в валенках и тулупе по заснеженной аллее, оформленной в стиле изысканного классицизма. Небо застыло серой пеленой. Он шел угрюмо, сгорбившись, чего никогда не позволял себе. День выдался тяжелый и напряжение, вцепившееся в мозг и сердце, покинуло мышцы.

Он просил, чтобы этот участок сада не расчищали, как для царских приемов, однако, услужливые дворники, зная, что усердие поправляемо, но не наказуемо, привели аллею в слегка небрежный вид пейзажа, что, видимо, требовало немалых творческих усилий и сомнений невдохновленного вкуса.

Инерция ума калейдоскопом прокручивала принятые решения в бессильном порыве найти формулу правильности их. "Что правильно?" - в который раз с яростью спрашивал он. И не знал, к кому обратиться. Не к соратникам же своим, пропитанным одним желанием: не уронить себя со своего места, да насытиться им так, чтоб удовлетворение пришло. Их ответственность в отлучении от него, его же - в пропасти, покрытой мраком. И это различие отодвинуло всех, образовав безжизненное пространство, оставив единственного человека, беззащитного и ранимого, для ударов беспощадных проблем, наваждением летящих со всех сторон и толкающих в раскрытую пасть бездны.

Его взгляд привлекла стая ворон, терзающих неведомо откуда взявшуюся дохлую крысу. Эта картина поразила его предчувствием отдаленной аллегории. Он остановился. Невдалеке стояла запорошенная летняя скамейка. Подойдя, тяжко сел на нее и незряче стал смотреть на дикое пиршество.

Сердце болело занудно и неотвратимо, как проклятое. До тошноты. До дрожи. Недавняя операция на нем оказалась неудачной. В том смысле, что она хоть стала меньшим злом против грядущего, но большим, чем он предполагал. И настолько, что вкрадывались сомнения об оправданности ее. Президент молчал о них, молчал о боли, потому что даже физическая мука израненного старика не признавалась его личной бедой и не имела права на существование. Он знал точно, что пошатнись его здоровье или воля, и на арене политического балансирования, предельно неустойчивого, а если быть честнее - проигранного, все созданное им рухнет.

Боль утихала, когда он принимал лекарство, но вечерами она непременно рваными когтями впивалась в него. И он снова и снова вступал в единоборство с ней. Человек огромного мужества, редкой целеустремленности и честолюбия, Президент лишил себя права на поражение. По-стариковски прибегал к лукавству в своем дружелюбии к боли. Сорвавшись в ярость, силой рвал ее, обессиленный сдавался процедурам и врачам, ненавидя себя и их за это.

Нарастало ощущение западни. Противостояла ему только уверенность, предпосланная абсолютным знанием в исторической неизбежности избранного пути, в предначертанности судьбой страны именно ему роли праведника и мученика. Однако, постоянно находясь в окружении людей и событий, он, обманывая их жизнеутверждающей отдачей себя им, периодически погружался в пучину бездонного своего одиночества. А там таились, поджидая его, будто липкие, отвратительные чудовища - сомнение и неуверенность, питаемые страхом.

В такие минуты его брал в свои руки сидящий в нем маленький сибирский мальчик, еще не ведавший страстей и упреков, чтобы напомнить ему о причинной сути своей, да так брал жестко, что бездне, казалось, уже не затянуть его.

Этот маленький мальчик готовил взрослого человека к встрече с собой, когда в последние мгновения жизни он должен будет отчитаться перед ним в оправдание рождения его, как будто перед богом о созданном или уничтоженном, о благе или зле, привнесенных им в этот мир. Президент не верил в бога, вернее в его рациональную роль в организации жизни на земле. Он верил в ум, руки людей, в их способность творить чудеса для облегчения собственной жизни и далее организовать прорыв в развитие ее качества. Имеется обоснованная и апробированная теория. Живут же другие страны лучше нас! Ему было все ясно. Была ясна конечная цель. Остается лишь организовать старт и нужные условия, а потом будет видно.

Им овладел азарт спортмена со сводящей с ума жаждой победы, кидающего любые жертвы на ее алтарь. Он утонул в своей страсти, бессильный что-либо поделать с этим наваждением. Тело застыло, потеряв гибкость. Страна превратилась в лошадь одержимого наездника.

Народ большинством избрал его Президентом, он доверил ему жезл поводыря. За бескомпромиссную решительность и властную жесткость в час смещения перестраивающейся и сознательно демонополизирующейся власти коммунистов. Они упустили политический контроль над ситуацией. Допустили роковую раздробленность идеи и центра. Две ошибки Генерального секретаря обусловили их поражение. Первая заключалась в романтичном, а точнее, в авантюрном походе к тяжелейшей проблеме, в отсутствии крепко сколоченной стратегии и идеологического предварения. Вторая - в переоценке культуры народа и недооценке растления и ретроградства армии чиновников, жаждущих разрыва обветшалых пут в стремлении захвата власти и национального богатства. Однако, в истории ошибок нет. Слишком высока, непосильна высота для смертного человека, взявшегося перевести неподготовленное общество на эту высоту, миную гигантский виток развития общественного сознания. Потребовался срыв вниз для созидания новой нравственной базы. Именно нравственной, а не материальной, потому что уродство души выявляется в делах. Революция, которая казалась народной, и истинно - это было так - растущий организм рвал рубашки и требовал новой пищи, оказалась революцией чиновников. Они, бывшие руководители, очернили коммунистическую идеологию, умело переложив на нее ответственность за собственную подлость. И теперь составили основную силу созидания новой страны. Их мораль, мораль маргиналов стала ведущей. Организм покрылся растущими проникающими язвами.

Не было у страны больше ничего.

Глядя на терзаемый вороньем труп крысы, усталый человек мучительно искал ответ на упрямый вопрос: Что есть правильное? В сражениях им не задаются. Есть враг и его надо бить. Но что сейчас враг? И к тому же невозможно бесконечно интеллектуальные задачи подменять политической дракой, непритязательной ни по уму, ни по морали. Куда идти, какими шагами?

Ему предстояло понять: куда ведет диалектика развития человечество, Россию и какая роль историей отводится ему в этом процессе?

Он метался, словно слепой ночью, гонимый сзади. Шагая интуицией и страстью, покинутый озареньем, обнимался с президентами чуждых стран и отталкивал их, зная, что они-то точно воронье для парализованной страны, им крайне важно, чтоб непостижимая их узкому уму Россия, уподобившись им, заняла ими отведенное ей место в хвосте их колонны для сброса дряни и выкачки ресурсов. И выбросила из головы ту дурь Российскую, которую веками пестовала ее история. Безрассудную удаль, глубину проникновенных чувств, осязаемость души, жертвенную безоглядность, ушедшие из элиты и хранимые ныне в человеческих недрах, - вот это все они затеяли выкупить за доллары, навязав стране свою идеологию и своего сатанинского бога - капитал.

Должен ли он, как агнца божия, душу Российскую отдать им на заклание? В чем состоит историческое предназначение России?

Он не знал. И чувствовал, что ситуация ускользает из его, казалось бы, крепких рук. Чувствовал, что он уже не понимает ни людей, ни логики исторических событий, угадывая начало немыслимых виражей диалектики, рвущей в клочья ясный курс. Он приближался к полосе сомнений в существовании вообще какой-либо положительной роли личности в истории, которая всегда умнее этой личности и будет противостоять попыткам скроить ее по своему вкусу, а, поддавшись, будет долго мстить за это. Приближался к осознанию степени высочайших требований современности к эрудиции и таланту человека его поста. Цели, желания и воли мало. Существовало нечто такое, чего он был лишен. Все было отвратительно.