Фитюлька

Мне позвонили в офис. Телефон моего офиса известен всему городу, поскольку висит на каждом столбе: покупайте жалюзи, горизонтальные и вертикальные! В окнах нашего города — бабушкины занавески и тюль; жалюзи, ни вертикальные, ни горизонтальные, у нас никому не нужны. Так что если мне звонят, то это всегда из-за Сережки.

Незнакомый старушечий голос в трубке прошипел:

— Ваш мальчик нашел какую-то фитюльку. Сейчас взорвет весь город!

— Где? — обреченно спросила я.

Нет, обычно я не реагирую. Сережка гораздо взрослее и умнее большинства таких вот бабушек. Но в данный момент он был послан в садик за Леной и, наверное, уже успел ее забрать. Что придавало анонимному доносу некоторую актуальность.

До конца рабочего дня оставалось двадцать пять минут. Маловероятно, чтобы за это время кому-нибудь в нашем городе срочно понадобились жалюзи.

Леночка, болтая ногами, сидела на парапете единственного в городе подземного перехода. Покрытом тонким слоем грязноватого льда! И спиной к ступенькам!!

Я едва успела ее подхватить; во всяком случае, мне так показалось. И только потом увидела Сережку. Он устроился на корточках на верхней ступеньке лестницы и действительно — разведка не ошиблась — сосредоточенно вертел в руках какую-то фитюльку.

— Сергей! — грозно крикнула я. — Ты почему не смотришь за сестрой?!

— Мам, — он даже головы не поднял. — Это супер! Летят и летят. Любой конфигурации!

— Леночка чуть не упала!

Он небрежно махнул рукой: сестрой больше, сестрой меньше. Захотелось его отшлепать. С трудом подавила в себе это желание: Сережка уже большой, Лена маленькая, у них не может быть общих интересов. Плюс разные отцы и естественная ревность. И переходный возраст. И…

— Смотри, ма, — теперь сын говорил с придыханием, о важном. — Даю зауженное поле видимости. Специально для тебя. Вверх смотри! — и сам запрокинул голову до упора, так что голова поддела курточный капюшон на спине.

— Сейчас… Вон! Летит!! Видишь?!!

Я подняла глаза. И чуть не заорала. С неба стремительно снижался какой-то летательный аппарат. Вертолет — стало ясно уже через несколько секунд. Громоздкий, перегруженный торчащими во все стороны железками самого устрашающего вида. Было очевидно, что еще через полминуты эта громадина совершит посадку. Куда? — на крышу одной из центральных пятиэтажек?.. на хлипкую площадь над подземным переходом?!

Я подхватила на руки Лену, беспомощно крутанулась на месте: куда бежать?

— Где ж оно? — совершенно спокойно бормотал Сережка. — А, вот.

И вдруг вертолет, чье шишковатое брюхо нависло уже в каком-нибудь десятке метров над землей, взорвался в воздухе. Но не гигантским клубом огня и дыма, а беззвучной вспышкой легких золотых искр. Они закружились в темнеющем небе, словно остатки сгоревшего фейерверка, а некоторые даже достигли земли, протопив дырочки в слежавшемся мартовском снегу.

— Видали? — торжествующе крикнула, подбегая, местная шапокляк. — От этих самопальных салютов завсегда пожары! Весь город сожжет, вот увидите, мамочка!

Я смотрела на нее, наверное, слегка ошалело. Неужели зрелище громадного вертолета над городом не произвело на бабульку впечатления? Или… словом, у меня галлюцинации, да?

— Не волнуйся, мама, — успокоил Сергей. — Он беспилотный.

Леночка поразмыслила и разревелась.

— Где ты взял эту фитюльку?

— Нашел.

— Где?!

— По-твоему, это главное? Поинтересовалась бы хоть принципом действия, что ли.

— И как она действует, твоя фитюлька?

— Мам, ну что ты заладила? Все равно ничего не поймешь.

— Почему ты так решил?

— Ну не поймешь, и все. Ты ведь женщина.

Я — женщина.

Очень тонкое наблюдение. К сожалению, кроме моего сына, оно больше никому не приходит в голову.

Была суббота. Готовка — генеральная уборка — большая стирка — и так далее. Иван соизволил погулять с Леночкой, так что я могла делать все это не под «Шансон-ФМ», а под моего любимого Моцарта. Красота!

Сережки не было. Впрочем, вернулся он рано, часам к семи. И тут же нырнул в свои железки, не успев ни обидеть Леночкиных кукол, ни заесться из-за чего-нибудь с Иваном. Субботний вечер определенно удавался. Но тут позвонила Галка.

Галке нравится со мной дружить. Я — современная, модная, я приехала из столицы, я работаю, да еще в настоящем офисе, и при том, как все люди, стою в очередях и хожу на родительские собрания. Наши с Галкой сыновья — одноклассники. Больше у нас с ней нет ничего общего.

Я стоически настроилась на сорокаминутное обсуждение новой шмотки директрисы школы и роста цен на яйца. И уже придумала маневр для отступления: «Ой, Галь, кажется, чайник выкипает». Но она спросила:

— Сережка твой дома?

— Дома.

— Давно пришел?

— Часа два как… а что?

— Витек тоже! — изрекла Галка тоном торжествующего шерлокхолмса. — Еще семи не было! Я ему: где ты шлялся? А он: с Серым в тайге костер жгли. Я говорю: врешь, чего тогда так рано? А он мне так на вертолете же!

— Что?

— А ты спроси, — посоветовала Галка. — Расспроси своего умельца. От Сережки твоего чего хошь дождешься. А если навернутся?! Вон у Крупнички мужик недавно напился и без всякого верто…

Послышались короткие гудки да здравствуют помехи на линии, когда не нужно выкипать чайнику. Огляделась в поисках сына. И не сразу его нашла — потому что стоял он здесь же, вплотную, бесцеремонно прислушиваясь к взрослому и женскому разговору.

— Сергей… — строго начала я.

— Ну, на вертолете, — сын не стал отпираться. — Так же быстрее. Мы легкий взяли, разведчик. С программируемым автопилотом.

— И где…

Он пожал плечами.

— Когда вернулись, аннигилировали.

Подозрительно молчало «Шансон-ФМ». Я подняла голову и увидела, что и муж внимательно слушает нас, демонстративно расстегивая ремень под волосатым животом.

Иван, к счастью, ничего не понял, но все же заявил, что выбьет из парня эту дурь и повыкидывает к чертям весь его металлолом. Я сказала: через мой труп. Леночка плакала. Сережка ушел в глухую оборону, постелив себе матрас прямо на ящике с железками и наотрез отказавшись что-либо объяснять. Но к утру все как обычно, образовалось и успокоилось. Сережка отправился в школу, Леночка с отцом — в садик, после чего Ивана ждала его безработная на данный момент артель в кафетерии при центральном гастрономе.

А я сидела в офисе и думала. Я умею, хотя никто, в том числе Сережка в это не верит.

Такая разработка может принадлежать, естественно, только военным. Или спецслужбам. Как она оказалась у нас, тоже понятно где проводить секретные испытания, как не в нашей глуши, достаточно, впрочем, подпорченной цивилизацией, обходиться вовсе без которой ни военные, ни спецслужбы не любят? И когда они хватятся своих вертолетов, сопоставят одно с другим, запеленгуют Сережкину фитюльку.

Если бы просто изъяли. Но они не могут не заинтересоваться шестнадцатилетним пацаном, который не просто нашел ее, но и сумел самостоятельно, в считанные минуты разобраться, что это и как оно работает! Конечно, они сначала не поверят. Но потом, присмотревшись к нему попристальнее.

Мой Сережка — гений. Его отец тоже был гением, а возможно, таковым и остается, не знаю и знать не хочу. К счастью, сын больше ничего у него не унаследовал. Кроме этой самой гениальности. И что мне теперь с ней делать?., в смысле, с фитюлькой?

Зазвонил телефон. Я со вздохом взяла трубку.

— Девушка, — пробасил хриплый голос. — Мне бы, в натуре, эти, как их… жалюзи.

— Почему вы ничего не можете без меня?! Даже проснуться вовремя! Завести будильник! Да хотя бы помолчать, не лезть со своими… когда тут…

Накануне звонил шеф из столицы. Они там все встали на уши из-за того, что наш филиал впервые за историю своего существования получил заказ, а начальство, соответственно, возможность отмыть здесь без помех крупные левые суммы. Из которых, кстати, и начислялась с самого начала моя зарплата. И вот он пришел момент истины!

А я банально проспала. На целых полтора часа. Это означало, что проспали все, даже Иван он очень гордился тем, что приходит в кафетерий первым изо всей артели. Лена пропустила завтрак в детсаду, а Сережка — первый урок физкультуру, которую терпеть не мог. Он неприкрыто радовался, именно это, а не занудное ворчание мужа и вывело меня из себя.

— Знала б ты, какой козел наш физрук, — мечтательно протянул сын. — Успокойся, ма. Тебе же в офис к девяти, а сейчас восемь сорок шесть. Успеем.

Я задохнулась не в силах озвучить и без того всем известный факт, что единственный автобус в направлении моего офиса ушел час назад, а пешком по апрельской грязи через весь город добираться страшно прикинуть. Если разобраться, наш город не такой уж и маленький.

И вдруг поняла, что Сережка имеет в виду. Сказала тихо и быстро, пока не сообразил Иван.

— Не смей.

— Как знаешь, — вздохнул Сережка. — А если тебя уволят, на что мы будем жить?

Прозвучало резонно.

— Только отчиму ни слова, — перекрикивал сын шум крутящихся лопастей. — Договор?

— Договор! — крикнула я. — Ты хоть представляешь, что будет, когда они тебя найдут? Те, чья это фитюлька?!

Сверху наш город выглядел вполне прилично. Оказалось, что у домов, не считая, конечно, пятиэтажек в центральном районе, разноцветные крыши! На лиственных деревьях начали разворачиваться почки, окутывая их зеленой дымкой, а тайга окольцовывала город мохнатым темно-зеленым обручем.

— Не найдут!

— Почему ты так решил?

— Потому что эта установка не пеленгуется. Иначе зачем она нужна? Весь смысл — вызвать вертолет в определенную, никому не известную точку. Чтобы противник никак не мог перехватить сигнал.

— Так то противник. А свои?

Сын повернул ко мне счастливую физиономию в наушниках. Наушники он нацепил просто так они ни к чему не были подключены. К управлению вертолетом Сережка не имел отношения, если не считать трехминутного пыхтения над программой перед вылетом.

— Как бы тебе объяснить, ма. Помнишь, ты читала Ленке сказку про переодетого царя?.. ну, который по базару лазил? «Вот копья, пробивающие любой щит, а вот щиты, защищающие от любого копья!» Так не бывает. Что-нибудь всегда сильнее. Или копье, или щит. Эту, как ты говоришь, фитюльку, ничем не засечь. Вообще ничем. Так задумано.

— Откуда ты знаешь?

Усмехнулся. Понятно, откуда. Он же у меня гений.

Крышу здания, где располагался на верхнем, девятом (!) этаже мои офис, я сразу не узнала. Вычислила только тогда, когда безупречно запрограммированный вертолет начал снижаться. Завис над этажеркой телевизионной антенны и выкинул вниз веревочную лестницу. Я посмотрела на Сережку. Все что я об этом думала, сын без проблем прочел у меня на лбу.

— Не переживай, ма, — подбодрил он. — Активирован режим невидимости, так что никто с тебя не приколется. Спустишься в люк, а там уже лестница с чердака на этаж. Восемь пятьдесят восемь, как раз успеваешь! — он нагнулся, помогая мне вылезти из кабины. — А вот эти сапоги ты зря надела.

Зря, молча признала я, утверждая веревочную ступеньку в выемке под восьмисантиметровой шпилькой.

— Я опаздывал в школу. Тебе, значит, можно, а мне нельзя?

— Сергеи! Твоя школа за два квартала! Может, ты будешь в булочную через дорогу на вертолете летать? За хлебом?!

— За хлебом — нет. А вот Ленка по дороге из садика упирается, ни в какую не хочет идти. Вчера вообще чуть не убежала! Ну почему бы, скажи, не вызвать какой-нибудь специальный вертолетик, в цветочек, с детским сиденьем?

— Что ты несешь? Какой еще «в цветочек»?..

— А что ты думаешь? У них там все есть. Я, конечно, точно не знаю, но можно же проверить.

— Сережка!

— Я в курсе, как меня зовут. Не кричи.

— А ты не груби матери. Надо немедленно сдать твою… фитюльку… в милицию! Пусть разберутся и отправят куда следует.

— Да? Чтобы с этих вертолетов обстреливали кого-нибудь? Я, по крайней мере, использую их в мирных целях!

— Сергей.

— Ладно, ма проехали. Все равно тебе нечем крыть.

Сережкин ящик для «металлолома», как называл это Иван, был поделен внутри тонкими фанерными планками на секции и подсекции, по углам крепились ящички с крышками, а одну стенку сплошь залепляли спичечные коробки, похожие на миниатюрный комод с выдвижными полочками. Приборы, инструменты, радиодетали и прочие железки держались в идеальном порядке. Провести обыск так, чтобы Сережка не заметил, практически нереально. Ну и пусть замечает! Всему есть предел!

Хуже то, что я не помнила, как выглядит эта фитюлька Сережка последний раз показывал мне ее месяц назад, да и было мне тогда немного не до того. Ничего, найду — опознаю. Наверное…

…Ближе к обеду в офис позвонила Галка Мне давно удалось вбить ей в голову, что звонить мне на работу просто так, поболтать, категорически воспрещено и чревато всяческими бедами. Так что причина не могла не быть экстренной. И заключалась, как всегда, в Сережке.

— Ты слышала, что у них произошло? В школе? На спортплощадке? Там учитель едва не погиб! Всех распустили по домам, а я подумала, ты-то на работе…

— Как дети? С ними все в порядке?!

— Да небось пацаны сами как-то все и… Витек говорит, это случилось как раз, когда твой Сергей…

После идеально провернутой операции с отмыванием денег столичный шеф, помимо скромной премии, дал мне понять, что я могу слегка расслабиться. Даже если упустить сейчас заказ на целую партию вертикальных и горизонтальных жалюзи, фирма не особенно обеднеет.

Как раз подошел автобус, и через двадцать минут я стояла на школьном стадионе, в окружении нескольких сонных ментов и группки зевак. Лысый физрук — на вид и вправду редкостный козел — размахивая руками, в сотый раз показывал, где именно он стоял. В двух шагах от этого места на земле поблескивало нечто вроде сплющенных водопроводных труб. Подойдя поближе, я определила, что это трубы и есть.

Ранее они были спортивным турником.

Сережка подошел неслышно:

— Что ты тут ищешь, ма?

— Ты еще спрашиваешь?! — я выпрямилась. — Где она?! Твоя фитюлька!!

Он насупился.

— Я ее тебе не отдам. Я ничего не сделал.

— Что? Может быть, ты это называешь «в мирных целях»?!

— Он хотел, чтобы я подтянулся двадцать раз. Говорит, иначе меня не переведут в одиннадцатый класс. Двадцать раз, мама! Он козел, понимаешь?!

Я молча ждала ответа. Сережка умный, так что вопроса можно и не задавать.

— Ну, я и вызвал тяжелую машину с посадкой на брюхо.

И рассчитал, когда он отойдет в сторону, ты мне веришь? Если б я хотел его, можно было б запрограммировать стрелковый, с вмонтированным пулеметом, — последние слова сын произнес мечтательно, со вздохом.

— Где она? — устало повторила я.

— У меня с собой, ясно же. И чего ты вообще сюда полезла, ма? Тащусь с твоей женской логики.

«Женскую логику» я пропустила мимо ушей, заметив мимоходом, что Сережка, как всегда, прав. Протянула руку.

— Дай сюда.

— Нет.

На Сережкином лице была мрачная готовность. К войне, к многолетней осаде, к отлучению от семьи и уходу из дома. Надо было идти на компромисс.

— Допустим, — сказала я. — Оставь у себя. Но поклянись, что больше не пустишь ее в ход. Ни в каких целях.

Повисла пауза.

— Клянусь, — пробормотал сын.

Иван принес мне тортик и цветы. А Леночке — огромного плюшевого зайца.

Его артель наконец получила подряд на строительство загородного особняка в тайге, на берегу реки. У меня возникло подозрение, что заказчик — тот самый крутой дядя, который тогда покупал у нас жалюзи. Наверное, завеялся в наш город, скрываясь от криминальных разборок, а потом осмотрелся и решил осесть в этих местах. Я его где-то понимала. Красиво, речка, тайга…

Обнимая счастливого, трезвого, бородатого Ивана, я и себя понимала. Да, я была права. С нормальным, сильным любящим мужиком — на край света: так и должно быть. Вовсе не демонстративное бегство назло всем от скособоченной жизни с этим гением. А простой, самодостаточный женский поступок. Логичный, как заметил бы Сережка.

Иван сказал, что по условиям подряда артель должна сдать объект до конца июля. А в августе мы поедем на юг. На море!

Леночка визжала от счастья, обнимая зайца, он был выше ее на полторы головы Сережка разглядывал отчима со слегка снисходительным, но уважением. И не отказался от чая с тортиком. Я даже забеспокоилась, не предложит ли он вызвать в помощь артели какой-нибудь грузовой вертолет своей фитюлькой. Нет, не предложил.

Физрук оказался куда большим козлом, чем я думала. Он и вправду не аттестовал Сережку, и его не перевели в одиннадцатый класс. Директриса, к которой я пошла на поклон втайне от сына, мрачно глянула на мою столичную сумочку и посоветовала подать документы в кулинарное ПТУ, единственное в нашем городе.

Я со дня на день ждала разрушения школы до фундамента в результате вертолетной атаки неопознанного происхождения. Но Сережка прокомментировал ситуацию лаконичным «пофиг». И зарылся в железки, предоставив мне одной нездоровые размышления с участием призрака армии на горизонте.

На город упала жара и голодные стаи комаров. Леночкин садик закрылся на лето, и приходилось брать ее с собой в офис, под защиту вертикальных и горизонтальных жалюзи. Столичный шеф задержал мою июньскую зарплату, пояснения были невнятны. Я подала заявление на отпуск в августе и сосредоточилась на ожидании Ивана, потихоньку собирая чемодан.

Впервые за столько лет мы поедем на море.

Все будет хорошо.

Муж вернулся без предупреждения, когда я была на работе. И первое, что мы с Леной увидели, вернувшись домой, был роскошный мягкий уголок небесно-голубого цвета. Второе — телевизор с плоским и длинным экраном. Третьим был сам Иван, загорелый дочерна, слегка под хмельком, распираемый самодовольной гордостью.

Леночка повисела у отца на шее, потом уступила ее мне. Затем настала очередь громких восторгов по поводу Ивановой добычливости; я изобразила их вполне искренне, хотя обивка уголка была диковатая, а наш старый телевизор никогда не вызывал у меня нареканий. И только после этого осторожно поинтересовалась, сколько у нас еще осталось денег.

— Ни фига у него не осталось, — бросил Сережка. Откуда-то из-за ящика с железками.

Я вопросительно обернулась.

— Иван?

— Что «Иван»?!

И тут же мне стало его жаль — так скоропостижно скончались на бородатом лице самодовольство и детская радость. Жалость конечно, была неуместна. Равно как и мое сдавленно-истеричное:

— А… море?

Прикусила язык, но было поздно. Праздник обратился в свою противоположность.

Иван потрясал кулаками и брызгал слюной, орал что-то бессвязное о семейном достатке и всяческой блажи, о себе-кормильце и моих столичных привычках, с которыми пора кончать раз и навсегда, а там завел и о вечном о Сережкином отце и «этих драных жалюзях».. Я слушала, не возражая и все больнее прикусывая губу. Не будет никакого моря. Будет мягкий уголок и плоский телевизор; неслыханная роскошь для нашего города, на зависть Галке. И так всю жизнь.

— Мама, — неслышно сказал над ухом Сережка.

Я обернулась через плечо. В полураскрытой ладони сына конспиративно поблескивала фитюлька.

Честное слово, на это стоило посмотреть как мы, все четверо, веселые, отдохнувшие и загорелые — не по-таежному, а реально, с облупленными солеными носами! — вылезаем по очереди из просторного пассажирского вертолета. Жалко, что ни у кого не было такой возможности. Прилетели мы глубокой ночью, поскольку полагаться на один лишь режим невидимости все-таки неразумно.

Леночка хорошо перенесла акклиматизацию и не заболела Сережка со скрипом пересдал норматив по физкультуре и первого сентября пошел в школу Иван узнал от друзей по артели, что заказчик не прочь достроить у себя на даче второй гараж и голубятню. А меня шеф порадовал новостью, что передумал ликвидировать филиал, так как назревает новая отмывочная операция.

А осенью мне пришло письмо. С невероятно жутким почерком на конверте. Как у всех гениев. Сережкины учителя сколько раз жаловались, что с трудом разбирают каракули в его тетрадках. Но откуда его отец мог узнать наш адрес?

Нет, конечно, я не порвала, не читая. Прочла из любопытства: я все-таки женщина.

Потом порвала.

— Так ты готовишься к экзаменам?

Сережка сидел над ящиком с металлоломом, нахохлившись, как птица. При моем появлении по-быстрому сгреб железки, прикрыв одну из них ладонью.

— Что там у тебя? — напрямик спросила я. — Фитюлька?

— Да, — сын со вздохом убрал руку, — Она не работает, мама. И я никак не могу разобраться. Все исправно!. ну почему она не работает?!!

— Вертолеты кончились, — предположила я. — А ну живо заниматься! Напоминаю, если не поступишь, тебя заберут в армию.

— Помню, — бросил он, поднимаясь.

Была суббота, и мне еще предстояли большая стирка с генеральной уборкой; в полной тишине, потому что Сережка не выносит ни Моцарта, ни «Шансон-ФМ». А он непременно должен поступить, это у нас с Иваном на сегодня главное. В Институт лесного хозяйства, единственный вуз в нашем городе; и неплохой, между прочим, там есть военная кафедра. А где-то с третьего курса я уговорю шефа зачислить Сергея к нам, младшим консультантом по продаже вертикальных и горизонтальных жалюзи.

Где-то, на по уши засекреченном каком-то — не удалось до конца расшифровать гениальные каракули — объекте и вправду закончился лимит на экспериментальные вертолеты. И черт с ними. Во всяком случае, моему сыну там делать нечего. Пусть только попробуют сунуться!..

Хватит с них одного гения.