Фламенка

……………………………… [2]

Затем он прямо говорит:

«Пусть ваш ответ не будет скрыт

В сердцах: коль благо мне от бога

Дано – чему я рад премного, -

Не всем ли благо то дано?

Союза я желал давно

С эн [3] Арчимбаутом [4] – и сейчас

Его послы уверить нас

Пришли, что он того же чает:

10[5]

Кольцом сеньорским [6] извещает,

Что взять готов Фламенку [7] ныне.

И я занесся бы в гордыне,

Когда бы вздумал «нет» сказать.

Но и король [8] дает мне знать,

Что за себя он дочку просит,

Ради другой ее не бросит.

Однако, вот меня что ранит:

Фламенка – и славянкой станет!

Хозяйкой замка дочь моя,

20

Чтоб с ней раз в год видался я,

Была б мне более желанной,

Чем королевою венчанной

Да чтоб не видеть никогда.

Отцом для дочери беда

Творимая – отца не минет,

Коль дочь навек меня покинет.

Но я вас дать совет просил».

– «Сеньор, коль н'Арчимбаут вам мил,

Открыться вы должны ему.

30

Так шпага в мире никому

Из лучших рыцарей не шла.

Его душа чиста от зла.

И если помощь вам нужна,

То от него придет она

Скорей (подсказывает сердце),

Чем от Эсклауса [9] иль Венгерца [10].

Пусть госпожа к вам поспешит

И, как с Фламенкой быть, решит,

Поскольку ей судить дано

40

Рассудок с чувством заодно.

А мы пойдем, чтоб ждать конца

Беседы у дверей дворца».

Велел придти супруге граф,

Фламенку вместе с ней призвав.

Те в комнату его явились

И рядом в кресла опустились.

«Мы, госпожа, – он произнес, -

Ответа ищем на вопрос:

До вас дошла, должно быть, весть,

50

Что оказал король нам честь,

Взять в жены дочь благоволя.

Иметь супругом короля

Красавице – сочту за благо».

– «Сеньор, пусть грудь пронзит мне шпага,

Когда на то согласье дам!

Я с ужасом внимаю вам:

Хотеть, чтоб стала далека

Нам та, что сердцу так близка?

……………………………… [11]

Богатого села он стоит [12].

60

Весь день в дороге проведя,

В Бурбон [13] явились, там найдя

Эн Арчимбаута, чья угрюма

Была, стремясь к Роберту [14], дума.

Их встретив, стал он весел сразу,

И, вняв о графе Ги рассказу,

Рассказа о Фламенке ждал.

И каждый рыцарь утверждал,

Что во сто раз она милей,

Чем говорит Роберт о ней.

70

Их полный выслушав отчет:

«Прекрасно, – молвил он, – ну вот,

Исполню все я, слажу дело.

Роберт, ты вел себя умело,

И рыцари любезны мне:

Они старались наравне

С тобой, и будут всем дары -

Господь нам помоги! – щедры.

Но быстро может срок истечь,

Нам время следует беречь,

80

Чтоб не забыть чего-нибудь.

С рассветом в воскресенье – в путь:

Сто рыцарей; скакать велим

Оруженосцам четверым

При каждом; всем значки одни;

Пусть подберутся так они,

Чтоб вежеством не уступать им

Друг другу, юностью [15] и платьем.

Герб и доспех пускай блестит,

Покрасим вновь седло и щит,

90

Все в цвет один, равны во всем,

И орифламму [16] понесем.

(То был его сеньорский знак,

Его турнирный главный стяг.)

Проверим пятьдесят нам нужных

Мулов, чтоб не было недужных.

Брать скороходов не хочу… [17]»

Как только речь он завершил,

Роберт о деле поспешил

Дать графу знать, гонца послав.

100

Знаток дорог и переправ

В Немур [18] скакал без остановок:

В речах учтив, в манерах ловок,

Все графу доложил, как есть.

Граф ото всех скрывает весть,

Лишь сыну признается он:

«Я, милый сын, весьма смущен,

Устроить мы долиты прием,

Срок близок: н'Арчимбаут о том

Дал знать, что будет не поздней

110

У нас, чем чрез пятнадцать дней».

Сын отвечает: «Прочь тревоги!

Все выйдет к лучшему в итоге.

Давать и тратить можем мы,

Нисколько не прося взаймы.

В казне довольно серебра

И злата, я смотрел вчера:

Так стала за пять лет полна,

Что чуть убавится она.

Как нет другой такой приятной,

120

Красивой, как сестра, и знатной,

Так будет наш прием ни с чьим

С времен Адама не сравним.

Сзовите всех друзей на пир,

С врагами заключите мир.

Клянусь, глава любого дома

В Германии – из-за приема

Охотней дом оставит свой,

Чем для прогулки верховой».

– «Любезный сын, рукой умелой,

130

Молю, все сам веди и делай.

Будь щедр дать в долг или в подарок.

Ста солов ждут – дай десять марок [19],

Пять марок ждут – на десять множь,

И ты в достоинство войдешь».

– «Сеньор, посланья мы составим,

Гонцов стремительных направим:

Вблизи ли кто живет, вдали -

Чтоб все на наш прием пришли».

Гонцов послали пятерых,

140

Был первым Саломон из них,

Еще Гиот, еще Роби,

Еще Жират, еще Коли.

И не сыскать через семь дней

Было по Фландрии по всей

Средь графов, герцогов, баронов -

Не слышавшего их резонов,

Тем на прием увлечь способных,

Что не было ему подобных.

Любезны графовы призывы

150

К друзьям, к врагам – миролюбивы,

Чтоб званых не недоставало

И не являлся кто попало.

Сам Арчимбаут, собравшись, смог

Опередить на три дня срок.

Достойным званьем он привечен -

«Благой сеньор»; учтиво встречен,

Честь воздана ему сполна.

Вдруг он Фламенку зрит: она

Воспламенила сердце в нем

160

Огнем любовным под замком

Нег столь пленительных, что пылу

Из плена тела не под силу

Уйти, и нет следа вовне,

Тогда как тело все в огне.

Он изнутри горел, но в дрожи

Снаружи стыл – с горячкой схоже

Вела себя его беда.

Он мог бы умереть тогда,

Лекарства быстрого не видя:

170

Его нашел он в чистом виде

И оказавшимся не гадким

На вкус, но столь благим и сладким,

Что человека в мире нет

Такого, чтобы много лет

Болеть сухоткой ног и рук,

Но после вылечиться вдруг

Тем средством – не был бы готов он;

Энц Арчимбаут, весьма взволнован,

Страдая от любовной хвори,

180

Мученья чувствовал и горе,

Не в силах ждать до воскресенья.

Аббат иль клирик исцеленье

Могли б дать в пятницу-субботу:

Отверг отсрочку б он и льготу -

Будь индульгенций то покупка -

Ибо в наклад была б уступка.

На Троицу, в субботу, вся

Собралась знать, и начался

Прием в Немуре, пышный, славный.

190

В Ланьи, в Провене [20] сроду равный

Не выпал ярмарке успех,

Где бурый был и серый мех,

И шелк, и шерстяные ткани.

Явились богачи заране -

Свершив кто восьмидневный путь,

Кто близкий – лишь бы чем хвастнуть.

И столько графов и комторов

Сошлось, вассалов и сеньоров,

Баронов – знатен и богат

200

Любой, и все блистать хотят -

Что в городе для них нет мест:

Располагаются окрест

Они внутри большого круга,

Средь ослепительного луга.

На брусьях ставят и канатах

Палатки из полотнищ, взятых

С собой, беседки возводя

На случай ветра и дождя.

Всех: желтых, белых и багряных -

210

В пять сотен пар шатров был стан их.

На шишках золотых орлы:

Лишь солнце выглянет из мглы,

Долина вся воспламенится.

Жонглеров [21] там была станица:

Будь сердцем столь они кипучи,

Как были их слова летучи,

Дамаск [22] им сдался бы тотчас.

Иссякнул в городе запас

Нарядов – все пошло туда.

220

Там можно было без труда

Дар получить любой, сказав:

«Прошу себе не я, но граф».

Прием роскошно был устроен.

Тот званья богача достоин,

Кто больше тратит на гостей.

Быть хочет каждый всех щедрей

И всем, кто примет, что-то дарит.

Не нынешний он вовсе скаред:

Один раз даст, и взятки гладки,

230

Вот благородство и в упадке.

Тому едва ль кто изумится,

К единой цели мир стремится,

И ведомо ли вам, к какой?

Порок отправил на покой

Все то, что с Благородством схоже.

Скончалась Доблесть, Радость тоже.

– Но почему? – А потому,

Что Стыд сам при смерти. – Ему

От Знанья ждать ли исцеленья?

240

Клянусь, что нет. Благоволенье -

Сегодня рыночный товар;

Простой совет, не то что дар,

Дается человеком, лишь

Когда приносит то барыш

Ему иль другу, иль когда

Врагу довольно в том вреда.

Чтить Юность – тоже, значит, грех.

Что спорить, коль стоит при всех

Любовь с поникшей головой.

250

Но я рассказ продолжу свой.

Воскресным утром, в ранний час,

Три ночи не смыкавший глаз

Эн Арчимбаут обут-одет

Уж был, когда ему привет

От имени Фламенки граф

Принес, немедля услыхав

В ответ: «Сеньор, так щедр к вам бог,

Что слову вняв Фламенка, мог

И я почувствовать подъем».

260

– «Ну что ж, вставайте и пойдем,

Чтоб видеть дочь, в ее покои.

Есть мускус там и амбра, кои,

Равно как безделушки, ждет

Она принесть вам в дар». – «Влечет

Меня вам следовать, сеньор,

Как никогда до этих пор».

Взят графом за руку был он,

К Фламенке в комнату введен

И ей торжественно представлен.

270

Был вид не скорбный ею явлен

Скорей, но робкого испуга.

– «Вот ваша, – молвил граф, – супруга,

Берите, н'Арчимбаут, ее».

– «Желанье это и мое,

Лишь бы ее не вызвать гнева».

В ответ им улыбнулась дева

И говорит отцу: «Отдав

Меня так просто, сколько прав

У вас, вы показали ясно.

280

Но вам угодно – я согласна».

Словцом «согласна» восхищен

Столь н'Арчимбаут и упоен,

Что он к руке ее прильнуть

Дает своей и сжать чуть-чуть.

На этом надо им расстаться.

Теперь он знает, где справляться

О сердце, где искать потери.

Взор к ней подняв, идет он к двери,

Глазами просит разрешенья

290

Уйти; к нему пренебреженья

Нет у Фламенки: взгляд не строг,

И речь нежна: «Храни вас бог.»

Епископы – их пять, аббаты -

Их десять, ризы всех богаты,

Ждут свадьбу у монастыря.

Эн Арчимбаут считал, что зря

Столь длинны части ритуала.

Но вот сиеста миновала,

И стал Фламенке мужем он,

300

Лобзаньем первым награжден.

Когда ж обедня отошла,

Не для обеда у стола

Сошлись [23] сначала, но едва ли

Кто проиграл. Там подавали

Все мыслимое на пиру.

Все вспомнить – смелость не беру

Я на себя, выходит пресно,

Поскольку было, мне известно,

Там все, что ум изобретет,

310

И все, что пожелает рот.

Граф с н'Арчимбаутом угождали

Гостям, глаза ж того блуждали

Там, где душа его была.

Он хочет, чтоб из-за стола

Все поднялись, едва поев.

Жонглеры тянут свой напев:

Тут – пробуют струну сперва,

Там – подбирают в лад слова.

Все это н'Арчимбаута бесит,

320

И если ночь не перевесит

Его теперешних убытков,

То ни микстур нет, ни напитков,

Чтоб мог вернуть здоровье он.

Но был с лихвой покрыт урон:

В постели, ночью этой самой,

Он деву сделал новой дамой.

Он мастер был высокой марки,

И не было такой бунтарки,

Чтоб, взявшись, не заставил пасть

330

Ее, в его отдавшись власть.

Фламенку приручив умело

(Сопротивляться не умела

Она, слаба и безмятежна),

Целует он, сжимает нежно

Ее, стремясь, возможно сколь,

При том не причинить ей боль.

Как бы там ни было, в ответ

Ни жалоб, ни протестов нет.

Уж восемь дней, как длится брак.

340

Епископы, аббаты (всяк

Нес посох) девять дней гостили,

Их на десятый отпустили

Довольных всячески и всем.

Эн Арчимбаут, счастливый тем,

Что он желанным обладает,

Отныне лишь о том мечтает,

Чтоб было чтить ему по силам

Избранницу и быть ей милым.

Будь стыд в душе его слабей,

350

Свой гребень он поднес бы ей,

И зеркало, и сам венец [24].

Поняв, что близится конец

Приема и не век же весь

Он может оставаться здесь,

Вступает с графом он в беседу:

«Чтоб свой прием устроить, еду

Домой, сеньор, я сей же час;

Препоручаю богу вас,

Пришлите дочь свою ко мне

360

Поздней – условимся о дне».

Отъезд сердечен был и скор.

Примчавшись на бурбонский двор,

Уже он обо всем хлопочет.

Столь пышный дать прием он хочет,

Чтоб больше не было речей,

Что где-то был прием щедрей.

Шлет королю [25] об этом весть,

Прося, чтоб оказал он честь

Прибытьем скорым на прием,

370

И с королевою вдвоем.

А пожелают по пути

Попасть в Немур, то привезти

Фламенку, чем навеки он

Уважен будет и пленен.

В Берри и Пуату [26] таких

Баронов не было, чтоб их

Гонец с печатью и письмом

Не навестил; в Бордо самом

Посланцы побывали, в Блае,

380

В Байонне, письма всем вручая.

Все званы, ждут его приема,

Никто не остается дома.

Меж тем фасады всех домов он

Украсил, город драпирован

По стенам тканью дорогой,

Коврами, шелком и парчой.

Чтоб было в дар без просьб добро:

Монеты, кубки, серебро

И золото, ковши, сукно -

390

Всем, кто готов принять, дано,

Их припасать велит хозяин.

И вплоть до городских окраин

Вид улиц приводить в порядок.

Ни в тушках кур, ни куропаток,

Ни в дрофьих или журавлиных,

В гусях ли, утках иль павлинах,

В косулях, кроликах и ланях,

В медвежьих тушах и кабаньих -

Ни в чем нужды не усмотреть.

400

И прочая не хуже снедь.

В гостиницах всего в достатке,

Чтоб в зелени никто нехватки

Не знал, ни в воске, ни в овсе.

Здесь под рукою вещи все,

В которых надобность случится.

Лаванды, перца, смол, корицы,

Гвоздики, имбиря, муската

Запасы стали столь богаты,

Что в стенах городских, сиречь

410

На каждом перекрестке, сжечь

Их можно было полный чан.

Проходишь мимо, воздух прян -

Так в Монпелье [27] под Новый год

Не пахнет в лавке, хоть толчет

Там бакалейщик свой товар.

Ждало плащей пять сотен пар,

Пурпурных, с прошвой позолоты,

По тысяче – щиты и дроты,

Гора мечей, кольчуг гора

420

Близ постоялого двора,

И сотни резвых жеребцов.

Все это н'Арчимбаут готов

Дать рыцарям, чтоб все подряд

Вооружались, коль хотят.

Король же, завершив дела,

В дорогу тронулся; была

Фламенка с ним; теснясь в пути,

На лье не менее шести

Вилась баронов кавалькада.

430

Гарцуя впереди отряда,

Сын графа на коне летел,

Поскольку встретиться хотел

С эн Арчимбаутом он всех прежде.

Тот в пышной вышел к ним одежде.

И сотни рыцарей вокруг

Толпились, горожан и слуг,

И каждый короля был рад

Зазвать к себе: «Тенист мой сад,

Просторен дом, просторен двор.

440

Пожалуйте мне дар, сеньор,

Сказав, что здесь пожить согласны».

– «Упрашивания напрасны:

Фламенка, – он в ответ, – со мной;

Возьмите свиту на постой».

– «Сеньор, бароны и приют,

И угожденье здесь найдут».

Размещена без шума свита,

Дверь дома каждого открыта.

Покои королевы – редкой

450

Красы; Фламенка ей соседкой.

Немало жалоб было там,

Что позволения от дам

На долгий получить прием

Нельзя: они ездой верхом

И духотой утомлены.

Но, отдохнув, опять полны

Явились свежести и сил.

Когда девятый час пробил,

Все, за столом обильным сидя,

460

Вкушали рыбу в разном виде

И прочее, что можно есть

В день постный; сверх того, не счесть

Плодов июньских: вишен, груш.

Фламенке послана к тому ж

От короля бекасов [28] пара,

Она в словах, достойных дара,

Благодарит после еды.

Ни в чем там не было нужды,

Пожалуй, в братии лишь нищей,

470

Чтоб оделить их лишней пищей.

Назавтра был Иоанн Святой [29]:

Над этим – праздник никакой

Иметь не может перевеса.

Епископом Клермонским месса

Великая пропета; слово

О том прочел он, как святого

Сам возлюбил господь наш бог,

Назвавши «больше, чем пророк» [30].

Затем он объявил запрет

480

Для всех строжайший, как обет:

Нейти с двора пятнадцать дней -

Срок не короче, не длинней

Король для празднеств дать желал им.

Он не глухим вещал, а шалым:

Все не скрывали, что влечет

Их здесь остаться хоть на год,

И, срок король им удлини,

Рот заморозили б они

Ему [31]. Вот все, кто мессу слышал,

490

Едва король из храма вышел

С Фламенкой в паре, поспешили

Им вслед. Толпа длиной в три мили,

В которой рыцари близ дам

Держались, шла к дворцу, а там

К столам их пиршественным ждали.

Лишь рыцарей в огромной зале

Не меньше тысяч десяти

Могло легко места найти,

Притом никто был не забыт

500

Из дам, девиц и из их свит,

Из компаньонов их и слуг,

Затем толпившихся вокруг,

Чтоб исполнять приказ сеньоров,

И тысяча пятьсот жонглеров.

Умывшись, все друг против дружки

Не на скамьи, а на подушки,

Обтянутые шелком, сели.

Не спрашивайте, тонки все ли

Салфетки были им даны

510

Для рук, – все гладки и нежны.

Удобней дам садиться просят

И яства на все вкусы вносят,

Над списком нет нужды трудиться:

В избытке все, на что пшеница,

И виноград, и корнеплоды,

Плоды и молодые всходы

Идут; что мы привыкли есть

И можно в воздухе обресть,

В земле и средь морских глубин, -

520

Так что для зависти причин

У тех, кто как бы обделен,

Нет к тем, кто многим предпочтен.

Похвал достоин был уход

За всеми, но гостей с пятьсот

С Фламенки не сводило взгляда,

И хоть сильна была отрада

Пленяться прелестью лица,

Все возраставшей без конца,

Но лицезренье красоты

530

Пустыми оставляло рты.

Ей, видит бог, претило это!

Но тот, кому случалось где-то

К ней обратиться с парой слов,

Затем поститься был готов.

И многие встают, не ев.

Подобными средь дам и дев

Фламенке быть хотели все.

Как солнце в блеске и красе

Неповторимое, она

540

Сияет в их кругу одна.

Лица ее столь свежи краски,

Во взоре столько нежной ласки,

Столь веселы и сладки речи,

Что слывшая живой до встречи

С ней, или более прекрасной, -

Неловкой делалась, безгласной,

Стеснявшейся красы своей,

Мол, чтобы выглядеть милей,

Что толку вон из кожи лезть

550

Там, где такая дева есть.

Всех затмевает и бледнит

Всечасный блеск ее ланит,

Горящих весело и живо.

Чтоб столь была она красива,

Знать, не жалел усилий бог;

Тем, кто ее увидеть мог,

Она желанней лишь была.

Коль красоте звучит хвала

От женщин, верьте слову их.

560

На свете нет трех дам таких,

Чтоб были прочие согласны

Признать, что впрямь они прекрасны.

Нам, дескать, лучше знать, что вам

Звать любо красотою дам:

Мужчинам только бы была

Учтива дама и мила,

И ласков был ее прием,

Но кто неубранной, пред сном

Иль после, мог ее узреть,

570

Тот, коль умен, не станет впредь

Дар слугам жаловать подобный [32].

Так речью жалобной и злобной

Унизить, умалить хотят

Они господних суть наград

Отмеченным его любовью.

Но у Фламенки на злословье

Нет жалоб, дамы с ней не злы,

Остерегаются хулы,

И сдерживает их лишь то,

580

Что порицать не знают что,

Ибо, найдя хоть тень изъяна,

Они б взялись за дело рьяно.

Окончив трапезу, опять

Помыли руки, с мест вставать

Никто не стал, внесли вино,

Как было там заведено.

Убрали скатерти затем,

Подушек, чтоб досталось всем,

И вееров внесли без счета,

590

И каждый, как кому охота,

Устраиваться мог, и вот

Жонглеров наступил черед:

Привлечь вниманье все хотят

Настройкой струн на разный лад,

Игрой, неслыханной дотоле.

Исполнить новый на виоле

Напев, кансону, лэ, дескорт [33]

Искусней прочих каждый горд.

Лэ жимолости [34] там на вьелле [35]

600

Играют, здесь – лэ Тинтажеля [36];

Там – песнь влюбленным совершенным,

Здесь – сочиненную Ивеном [37].

То лютни, то виолы чьей-то

Звук слышен, то рожка, то флейты;

Тут – голос жиги; рядом – роты [38];

Один – слова, другой – к ним ноты;

У тех – свирель, с волынкой – эти,

На дудке – тот, тот – на мюзете;

Тот – на мандоле [39], там – звенят

610

Псалтерий с монокордом [40] в лад;

У тех – театр марионеток;

Жонглер ножами – быстр и меток;

Тот – пляшет с кубком, тот – скользит

Змеей, тот – делает кульбит,

Тот – в обруч прыгает; кого,

Не знаешь, выше мастерство.

Кого ж истории влекли

Про то, как жили короли

И графы, мог узнать о разном;

620

Там слух не оставался праздным,

Поскольку кто-то о Приаме [41]

Вел речь, другой же – о Пираме [42];

Тот – о Парисе и Елене [43],

Ее прельщении и плене;

Там – об Улиссе говорили,

О Гекторе и об Ахилле [44];

О том, как поступил Эней

С Дидоной [45] и как тяжко ей

Остаться было одинокой;

630

Как весть Лавиния [46] с высокой

Послала башни со стрелой,

В чем помогал ей часовой;

О полиниковой затее,

Об Этеокле и Тидее [47];

Еще о том, как Аполлоний

Остался в Тире и Сидоне [48];

Звучал рассказ об Александре [49],

Затем – о Геро и Леаидре [50];

Как Кадм [51], из дому изгнан быв,

640

Осуществил закладку Фив;

Повествовали о Язоне [52]

И о недремлющем драконе;

О силе, что дана Алкиду [53],

О том, как к гибели Филлиду

Влюбленность в Демофонта гонит [54];

И как Нарцисс [55] прекрасный тонет

В ручье, где отразился он;

Как над Орфеем верх Плутон

Взял [56], у него жену отняв;

650

Как филистимский Голиаф

Тремя камнями был убит,

Которые пустил Давид [57];

И о Самсоне – как Далила [58]

Его во сне волос лишила;

А также и о том, как много

Сражался Маккавей [59] за бога;

Как Юлий Цезарь [60] мог, шла речь,

Понт в одиночку пересечь,

Творца помочь не попросив,

660

Чтоб знали, что не боязлив.

Про нравы Круглого Стола [61],

Где всем оказана была

Честь королевская за дело

И благородство не слабело:

Тот – про Гавела вел рассказ,

Про рыцаря со львом, что спас

От гибели Люнетту; кто-то -

Про заключенье Ланселота

За то бретонкою в тюрьму,

670

Что немила была ему;

Про Персеваля – как верхом

Он появился пред дворцом;

И про Эрека и Эниду,

Про Угонета и Периду;

Про тяготы, что Гувернал

Из-за Тристама испытал;

И про кормилицу, что тело

Фенисы омертвить сумела;

О Незнакомце там Прекрасном

680

Звучал рассказ, а здесь – о красном

Щите, что взял герольд, нашед

Под дверкой тайной; был Гифлет

Помянут; и Калобронан;

И как за то, что грубиян,

Кей-сенешаль немало тягот

У Ле Дельеза вынес за год

В тюрьме; дань отдали Мордрету

И, жертве Вандров злых, д'Ивету,

Оказан коему прием

690

Был Рыболовом-Королем;

О мерлиновой сказ судьбе

Гремел; и как служить себе

Старик-с-Горы Убийц заставил;

И как сам Карл Великий [62] правил

Германией до дней раздела.

Иных история задела

О Хлодвиге и о Пипине [63];

О Люцифере [64], что в гордыне

Низвергся с высей благодати;

700

Слуга нантейльский вспомнен кстати

И Оливье верденский [65]; спет

Из Маркабрюна [66] был куплет;

И рассказали, как Дедал

Учил летать и как летал

Гордец Икар [67] и утонул.

Все, как могли, старались. Гул

Неумолкающий виольный

И от рассказов шум застольный

Слились над залом в общий гам.

710

Тут говорит король гостям:

«Вы, рыцарственные сеньоры!

В еде оруженосцы скоры,

Велите им седлать коней,

Нам предстоит турнир, живей!

Но перед тем бы я желал

Устроить куртуазный бал,

Начать его велю жене

С Фламенкой, столь любезной мне.

И сам я танцевать готов.

720

Вставайте все, а меж столов

Жонглерам место есть как раз».

И за руки взялись тотчас

Все: дамы, рыцари, девицы -

Прекрасны были многих лица.

Вовеки ни Бретань [68] не знала,

Ни Франция такого бала.

Настроивши виолы, двести

Жонглеров заиграли вместе,

По двое на скамейки сев,

730

И танца зазвучал напев

За нотой нота, точно в лад.

Все дамы за собой следят,

Плетут любовных сеть засад,

И что безудержно хотят

Понравиться, скрывают плохо,

Их выдает лукавство вздоха,

Что к небесам летит, иль взгляда.

В любви такая всем отрада

Была, что каждый мнил, что он

740

В рай заживо перенесен.

Не видел свет, даю вам слово,

С тех пор, как есть любовь, такого

Собранья красоты. Услышь

В тот миг король, что и Париж,

И Реймс его врагом захвачен,

Он танца не прервал бы, мрачен,

Ни вид его б не стал унылей.

Бал Радость с Юностью открыли

И дама Доблесть, их кузина.

750

Нашла на Скаредность кручина,

Под землю впору б уползти,

Но встала Зависть на пути:

«Что, дама, за беда? Взгляни,

Танцуют, веселясь, они:

О! о! вся пышность их – обман,

Не каждый день Святой Иоанн.

Они насытились и скачут,

Но кто-то траты их оплачет.

Здесь многие полюбят нас

Чрез месяц лишь, и что сейчас

760

Услада им, сочтут уроном».

– «Добро пожаловать, – со стоном

Ей Скаредность в ответ, – я снова

Жить после ваших слов готова.

Желаю вам все ваши лены [69]

Избавить от любого плена,

И власти подчинить своей

Баронов, графов, королей,

Маркизов, клириков, крестьян,

770

И рыцарей, и горожан.

А что до дам, дарить их вам

Я не хочу: лишаться дам

Не стану, просто так отдав

Вам то, на что у вас нет прав.

Но об избравших рас не спорю -

Что толку предаваться горю,

Нам причиненному людьми».

Тут больше тридцати восьми

Оруженосцев оседлали

780

Коней, эмблемы к ним вначале

И колокольцы прикрепив.

К турниру прозвучал призыв.

Окончен бал, что лишь однажды

Увидеть удается; каждый

Оруженосцу снаряженье

Велит нести без промедленья.

А дамы не бегут украдкой,

Но с милой сдержанной повадкой

Идут в веселой череде

790

К окну взглянуть на сцену, где

Сойдутся рыцари в бою,

Чтоб им явить любовь свою.

Хоть н'Арчимбауту то непросто,

Он девять сотен девяносто

Семь пеших рыцарей направил

К двору и королю представил:

На всех чулки из шелка в розах.

И пожеланьем: чтобы слез их

Лишь плен любви отныне стоил, -

800

Король, как даром, удостоил,

А королева одарила

Их тем, что то же повторила.

В тот день в доспехах был король -

Носивших их достойно столь

Троих бы не нашлось, даю

Вам слово; был к его копью

Рукав, не знаю чей, привязан [70];

Вид королевой не показан,

Что огорчилась, хоть рукав

810

Был вывешен не для забав,

А как любовный явно знак.

Но про себя сказала так,

Что, чей то дар, узнай она,

Заплатит дама ей сполна, -

Сей дар одну лишь не порочит [71].

Как быть, Фламенку сердце прочит

В дарительницы рукава.

Хоть королева неправа,

Дать н'Арчимбауту знак велела,

820

Что у нее к нему есть дело.

И вот уж он пред ней стоит,

При нем копье его и щит.

Значок, турнирному бойцу

Вручаемый, ему к лицу.

Приблизясь к королеве, он

Вмиг спешился, его поклон

С приветствием учтивым слит.

Взяв за руку, она велит

Ему садиться у окна:

830

«Я, – молвя, – н'Арчимбаут, больна.

Коль не дадите вы совета,

Беду лишь усугубит это».

Он говорит: «Дай вам господь

Страданья ваши побороть».

Жест делает она такой,

Чтоб тронуть правою рукой

Фламенку, так как у окна

Сидела рядом с ней она:

«Нельзя ль с эн Арчимбаутом мне

840

Поговорить наедине?»

Та ей в ответ, беды не чуя:

«Того же, что и вы, хочу я».

Близ окон, где сидят они,

Графиня де Невер в тени

Под пальмами стоит укромной.

Но от волос ее не темный

Струится блеск, а ярче злата,

Вот чем была она богата.

Фламенка приступает к ней,

850

Предпринимая без затей

Беседы вежливой попытку,

Подушкой подложив накидку,

Чтоб дальше был обзор и шире

Ристаний славных на турнире.

А королева в тот же миг,

К эн Арчимбауту скорбный лик

Поднявши, молвит: «Милый друг,

Не муж ли на меня недуг

Наслал, нося открыто знак

860

Любви? По поступивши так,

Он напоказ не только мною -

И вами пренебрег, не скрою».

Эн Арчимбаут увидел сразу,

Что ко Фламенке эту фразу

Она относит, мол, рукав

Дан ею. Эту мысль поняв,

Ответил словом он таким:

«Клянусь вам тем, кто столь любим,

То не бесчестья знак греховный,

870

Но символ радости любовной:

Долг исполняет наш король -

Мне б так! Но где велела роль

Лишь радость показать ему,

Хотел бы я любовь саму.

Он видит в том лишь развлеченье».

– «Понадобится утешенье

Вам это, н'Арчимбаут, скорей,

Чем пролетит пятнадцать дней».

– «Не вмешивайте ревность в дело,

880

Без повода и неумело».

Не поднимая головы,

Она в ответ: «Ревнивым вы

Все ж станете, бог нас рассудит.

Тем более, причина будет».

– «К чему мне наставленья эти?

Подобные я знаю сети,

Наш бесполезен разговор».

Тут к ним жонглер спешит: «Сеньор,

Король наш препоясать хочет

890

Мечом [72] – и дела не отсрочит -

Тибаута, графа де Блуа [73].

Тибаута просьба такова,

Чтоб вы стояли близ него,

Когда начнется торжество».

Эн Арчимбаут кладет поклон,

Не выказав, сколь угнетен,

Чтоб до красотки не дошло.

Ах, грех какой, какое зло!

И королевы то вина,

900

Что н'Арчимбаут лишится сна,

Покоя обрести не сможет,

Что сердце злая боль изгложет,

И не вернуть ничем здоровья,

Как лишь лечением любовью.

Увы, настудит исцеленье,

Коль подтвердятся подозренья.

Едва пред королем встал он,

Как граф Тибаут был посвящен

И с ним четыреста – они

910

Все были из его родни.

Дон Арчимбаут, скорбя, ушел

От королевы, столь тяжел

Был новости зловредной гнет.

Оруженосца он зовет:

«Вели звонить к вечерне; нужен

Нам времени запас – на ужин

Король пойдет лишь после храма».

Но к окнам сшедшиеся дамы,

Желавшие, чтоб без заминки

920

Шли рыцарские поединки, -

В крик, услыхав колокола:

«Еще часов не подошла

Пора [74], а тут вечерня уж!

Пусть ту из нас оставит муж,

Кто в храм пойдет в такую рань,

Оставив рыцарскую брань!»

Но тут король прошел, явив

Сколь нравом добр он и учтив,

Туда, Фламенка где стояла,

930

И вышел вместе с ней из зала.

Бароны поспешили вслед;

Избрали темой для бесед

Любовь все кавалеры, в храм

Сопровождая милых дам.

Хор службу спел на голоса,

Король немедля поднялся.

Расположенье вновь свое

К Фламенке показав, ее

Взял, по обыкновенью, руку,

940

Чем отягчил супруги муку,

И н'Арчимбаут был раздражен,

Хоть виду и не подал он.

Вот ужин. В сотах ли пчелиных,

Во фруктах, в пирожках ли, в винах,

В жарком – ни в чем нехватки нет.

Фиалки, свежих роз букет,

Для охлажденья лед к вину

И снег – чтоб не мешало сну.

Пора и отдохнуть – устав

950

От всех сегодняшних забав,

В преддверье завтрашних событий.

С утра, продолжить разрешите,

Вдоль улиц скачут новички

Из рыцарей, надев значки.

Пришпоривает всяк коня,

В лад колокольцами звеня.

От этой суеты растет

Круг н'арчимбаутовых забот,

А сердце так тоска спирает,

960

Что он решил, что умирает.

Отбросить подозренья хочет

И королеву лишь порочит

За то, что смутная тревога

В него вселилась без предлога.

Беду искусно он таит,

Всем вход в казну его открыт,

Ею даяния щедры,

Он счастлив, коль берут дары.

Семнадцать дней и больше длился

970

Прием, никто бы не решился

Определить: из этих дней

Всех интересней и пышней

И всех радушней был который.

Могущественные сеньоры

Дивились, сколь запас богат

Был у хозяина для трат.

Лишь на двадцатый день дворец

Король покинул наконец -

Знать, королева не желала

980

На месяц продолженья бала

В уверенности, что влюблен

Серьезно во Фламенку он.

А он любил ее не страстью -

Он мнил, что радуется счастью,

Пожатье ли увидев рук,

Лобзанье ли, ее супруг:

Король не находил в том зла.

Пора отъезда подошла,

Хозяин слышит хор похвал,

990

Довольны все, жонглерам дал

По стольку он, что кто был беден,

Теперь богат, брось даже петь он.

Эн Арчимбаут всех проводил их,

С тоской расстаться ж он не в силах,

Вернулся, а она уж ждет.

Ему сжимает сердце, жжет

Беда, звать Ревность ту беду.

Из-за нее он как в бреду,

Такие думы все на ум

1000

Идут, что не избыть тех дум.

Когда домой вернулся он,

Друзья, решив, что поврежден

В нем разум, разбежались вскоре.

Заламывал он руки в горе

И плакал из-за пустяков.

Не думал прежде, что в альков

К жене захочет он ворваться,

Чтобы, прибивши, поквитаться.

Но обнаружил, что она

1010

Была там вовсе не одна:

Сидело множество вокруг

Дам, городских ее подруг.

Оттуда вышел, как больной,

Он, повернувшись к ним спиной, -

Стонать на лавку в уголку

Лег, словно боль была в боку.

Жизнь сделалась ему постыла:

Коль осужденье б не страшило,

Весь день с постели б не сходил.

1020

Всех сторонясь, всегда уныл,

Стенал: «Я был безумен. Что же

Я сделал, взяв жену? О боже!

Иль дом не благ был у меня?

Да, благ! Будь проклята родня,

Которая всегда заманит

Взять то, нам отчего добра нет!

Теперь у нас жена, жена!

Увы! мне сила не дана

Гнет ревности перенести!

1030

Не знаю, как себя вести!

Красотка эту хворь наслала

И, видит бог, ей горя мало!

Ну что ж, ее я огорчу.

Как сделать то, чего хочу?»

Впрямь злая блажь им овладела.

Ни кончит, ни назначит дела,

В дверь выйдет – тотчас же войдет,

Снаружи жар, на сердце лед,

Вдруг взор ревнивый стекленеет,

1040

Вдруг, петь задумав, он заблеет,

Вдруг крик раздастся вместо вздоха.

Работает рассудок плохо,

И хочется бубнить ему

Вздор, непонятный никому.

Весь день брюзжит он и бранится,

Ему страшны чужие лица.

Коль кто врасплох его застанет,

Он притворяется, что занят,

Свистит для вида и сквозь зубы

1050

Цедит: «Не знаю, почему бы

Мне вас не вышвырнуть, коль так!»

То в пальцах скручивать кушак

Начнет, то напевать бай-бай,

То танцевать шаляй-валяй.

Глаз обратив тайком к супруге,

Другим велит, чтоб воду слуги

Для омовенья рук несли

К обеду: в смысле – чтоб ушли

Все подобру бы поздорову.

1060

Он ткал уток и плел основу,

Шагая вдоль и поперек.

Когда же более не мог,

Просил: «Сеньор, угодно ль сесть

К столу вам – оказали б честь

И нас обрадовать могли вы

И показать, сколь вы учтивы».

Тут он глаза по-песьи пялил

И без улыбки зубы скалил.

Будь по его, всех гнал бы вон!

1070

О встречном думает, что он

Его жену склоняет к блуду:

Будь проклят богом он повсюду!

Беседует ли кто с женой,

Он чует замысел дурной.

«Я сам на это их подначил,

Но и король давно все начал:

Уже к отъезду из Немура,

Поняв, что это за натура

И что нет дам ее прелестней,

1080

Позволил вольным быть себе с ней.

Жди я, что так он поведет

Себя, – немедля б запер вход:

Кто хочет, ходит взад-вперед

Теперь – и кто еще придет?

Вон, как ко всем она радушна

И напоказ – нам не послушна.

Чтоб увести, ей лгут безбожно!

Быть пастухом ей невозможно,

Поскольку тот пастух негож,

1090

Кто плох к себе, к другим хорош.

Как – увести! Сказать легко:

Король едва ли далеко

Зашел, ей пожимая руку.

Увы! родился я на муку!

Коль плохо нес я оборону

При ней, то и поднять колонну

Не мог бы пред Святым Петром [75],

И повалить Пюи-де-Дом [76],

Коль тщетны все мои потуги

1100

С девчонкой сладить. Без супруги

Жить лучше, чем, что ты учтив

И юн, из-за нее забыв.

Клянусь, сменять добро на зло

Меня безумье увлекло.

А королева, предсказав

Мне ревность, злейшей из отрав

Дала – пророчица, исчадье

Злых сил – не дав противоядья!

Из бывших прежде ни с одним

1110

Ревнивцем, впрямь, я не сравним:

С мою – их муки не потянут.

И буду точно я обманут.

Звучит здесь «буду» невпопад,

Я знаю, что уже рогат!»

И, на себя в безумной злобе,

В жару дрожит он и в ознобе,

Рвет волосы, кусает губы,

Бьет по щекам, сжимает зубы,

Взгляд, жалящий Фламенку, дик.

1120

Он с наслажденьем бы остриг

Ее волос тугие пряди.

«Н'Изменница [77], чего я ради

Не колочу вас, не душу,

Прически вашей не крушу?

Вы отрастили хвост, но он

Вот-вот пойдет вам на шиньон,

Чтоб я не вырвал сам его.

А вам-то будет каково

Знать, что он ножницами срезан!

1130

И станет, видя, что исчез он,

Печальна свита волокит,

Что нынче только и твердит:

«О, кем столь чудный видан локон!

Блеск золота затмить бы мог он».

Я знаю взор их воровской,

Пожатье рук, толчки ногой.

Каких вы ищете интриг?

Я хитрость лучше вас постиг,

Но тем я слаб, а вы сильны,

1140

Что худо мне вам хоть бы хны

Во мне все мышцы и все кости

И жилы все болят от злости;

Стерплю ль, чтоб вы, чья в том вина,

Не получили долг сполна?»

– «Сеньор, что с вами?» – лишь спросила

Она в ответ. – «Что с вами?» Мило!

Источник мук моих вы всех.

Клянусь Христом! мне – смерть, вам – смех!

А грех – на этих ухажерах.

1150

Господь свидетель, на запорах

Все двери здесь они найдут.

Следить за дамой – зряшний труд,

Коль не свести ее в тюрьму,

Куда нет входа никому,

Лишь господину или стражу,

Тогда предотвратишь покражу.

Увы! ты скорбен, зол, угрюм,

От ревности в расстройстве ум,

А сердце от любви горит,

1160

Взлохмачен, шелудив, небрит.

Твоей щетине безобразной

Фламенка предпочла бы грязный

Хвост белки или терна ветки.

И сам в бесчестье ты, и предки.

Но будет. Лучше умереть,

Чем за потачку стыд терпеть,

И лучше уж прослыть ревнивым,

Чем рогоносцем терпеливым.

Да, лучше числиться завзятым

1170

Ревнивцем, чем страдать рогатым».

Уже весь край не держит в тайне

Того, что он ревнивец крайний.

И вся Овернь про то поет

Стишки, кансону, эстрибот,

Куплет, сирвенту, ретроенку [78],

Как любит н'Арчимбаут Фламенку.

И вот, чем больше он их слышит,

Тем больше лютой злобой пышет.

Не думайте, что из друзей

1180

Он осуждающих – сильней

Любил; нет, он кричал им гневно:

«Сеньор, речь ваша задушевна.

Пусть я ревнив, но, видит бог,

Уместен ли за то упрек?

Кто не ревнив, тот пожил с наше ль?

Те, чьи смешки звучат и кашель,

Ревнивей были бы меня,

Коль видели б день изо дня

Созданье, сладостное столь.

1190

Ни император, ни король

Женой меня прельстить не может.

Хоть я кляну свою, не множит

Она тех мук, что есть уже.

Но умный – будь настороже,

Беде напасть врасплох не дай.

Что как нагрянет негодяй,

В любовном раже куры строя,

Не зная, что любовь такое,

И дурь ей в голову втемяшит?

1200

Пусть, что неправ я, каждый скажет,

Но все ж опять не промолчу:

Жить ни за что так не хочу!

Да и страшна ль бесчестью речь?

Блажь – ей служить, ее стеречь,

Не стоит моего труда.

Кто хочет пусть идет сюда,

Но моего расположенья

Пускай не ждет, ей разрешенья,

Клянусь, не дам на разговор

1210

Ни с кем, кто б ни был визитер:

Граф ли отец, сестра ли, мать,

Жослин ли брат – им не видать

Ее!» Когда ж он друга бросит,

Ибо укоров не выносит,

То сам себе под нос бубнит:

«Вот, он за то меня бранит,

За что звучать бы похвале;

Не знает толка он в хуле;

Он ищет славы краснобая,

1220

Меня ревнивцем называя.

Но хоть слова его и тонки,

За мудрость этой побасенки

Я глупость не отдам свою.

В Болонье [79], иль в другом краю

Их учат этим экивокам?

Чем нынче лезть ко мне с упреком,

Сказал бы: «Друг, побольше прыти!

За вашей милой последите -

Фламенку я в виду имею, -

1230

Чтоб, честью одолев своею,

Не провела, как хочет, вас».

Слов этих было б в самый раз.

Но говорун – ни ну, ни тпру,

А вкривь и вкось несет муру:

Мол, ты ревнив, прими на веру.

Он что, пронзает взором сферу [80]?

Глуп выдумщик таких речей,

Их слушатель – еще глупей!

Он в этом деле бестолков.

1240

Но, может быть, от дерзких слов,

Что ныл он, в дом забравшись мой,

Я не оправлюсь и зимой!»

Затем он вскакивает в спешке,

Бежит ретиво, при пробежке

Полами меховыми машет,

Как баба, что в галопе пляшет,

Повыше юбки подобрав,

И поднимается стремглав

На башню. И Фламенку там

1250

Находит в окруженье дам,

Ее охране безотлучной.

Он гневается, злополучный:

«Здесь кто-то есть, кто не наказан!»

Тут оступается как раз он

И по ступеням кувырком

Вниз скатывается, при том

Лишь чудом шеи не ломая,

Удел злосчастный, доля злая!

Он темя трет, затылок гладит,

1260

То приподнимется, то сядет,

Сапог упавший надевает,

Застегивает гульф, зевает,

Потягивается устало,

Крестясь: «Ей, господи! начало

Хорошее, счастливый знак!»

Затем идет искать кушак,

Так на жену взглянув украдкой,

Что той становится не сладко.

«Я, – шепчет, – спятил, я в бреду.

1270

Другой такой я не найду!

И что ж не выбрал ты манеры

Вести себя, не принял меры?

Не можешь? – Смог бы. – Как? – Прибей!

Прибить? Но станет ли нежной

Она, прибавится ль добра в ней?

Иль сделается лишь злонравней:

Я до сих пор еще не слышал,

Чтоб толк битьем из дури вышел,

Напротив, злее после кар

1280

Горит в безумном сердце жар:

Оно в плену любви – не страшен

Ему плен крепостей и башен,

И своего оно в свой срок

Добьется, как будь страж ни строг!

Мой замысел таков: на голод,

На солнцепек, по и на холод

Ее в каморку помещу.

Ее любя, я не прощу

Себе, коль ей уйти от стражи

1290

Удастся; сам пойду я в стражи:

Таких, за совесть, не за страх

Мне верных, нет и в небесах.

Лишь это в силах сделать я.

Здесь вдоволь пищи и питья.

Езда претит мне верховая,

Я растолстею, отдыхая:

Что ж, нужен старику покой,

Да без заботы бы такой:

Совсем не отдых, прямо скажем,

1300

Быть старику девчонке стражем.

Где взять я хитростью смогу,

Где силой – но устерегу.

Весь опыт нужен будет мне,

Не влезть на башню по стене,

Пусть посидит там взаперти.

Девицу нужно мне найти,

Иль двух, чтоб находились с нею;

Повесят пусть меня за шею,

Коль без меня она хоть в храм

1310

Пойдет, хоть к мессе, хоть к часам,

Будь то великий праздник даже»,

Срывается он с места в раже,

Бежит на башню прямиком,

Уже и камнетес при нем.

Велит пробить, как для затвора,

Лаз узкий вроде коридора,

Чтоб выход к кухне был в стене.

Забыв об отдыхе и сне,

Он занят только этим лазом.

1320

Уж ревность отняла и разум,

И сердце, одолев беднягу.

Меж тем он в сторону ни шагу,

Но день за днем ее питает,

Растит и с ней в союз вступает.

Отныне он не моет лоб,

Похожа борода на сноп

Овса, который плохо связан,

Ее дерет и рвет не раз он

И волосы пихает в рот.

1330

Когда от ревности трясет

Его, он словно пес шальной.

Ревнивый – то же, что больной.

Писателям из Меца [81] сил

Хватило б вряд ли и чернил,

Чтоб описать тех действий пыл

И все, что н'Арчимбаут творил.

Едва ли Ревность бы сама

Сошла от ревности с ума,

Как он; смолкаю тут, и впредь

1340

Даю ревнивцам преуспеть

В воображенье диких дел

И злобных мин – то их удел.

Меж тем красавица в смятенье:

Угрозы все и нападенья

Ревнивца выносить должна,

Ей меньше смерти жизнь ценна.

Коль плохо днем, то ночью хуже:

Тоска сжимает только туже.

И утешаться нечем ей

1350

В той смерти, в горести своей.

При ней две девы пребывали,

Всегда, подобно ей, в печали.

Живя, как пленницы, в затворе,

Они ей скрашивали горе

Учтивой службой, как могли,

И в благородной к ней любви

Позабывали о тоске

Своей. Зажав ключи в руке,

Ревнивец часто появлялся.

1360

Надолго он не оставался,

Но, не затеяны ли шашни,

Следил, и целы ль стены башни.

Девицы ставили на стол

Что было, так как он завел

Через окошко, не мудря,

Как в трапезной монастыря,

Заране ставить все, откуда

Те брать могли питье и блюда.

После обеда всякий раз

1370

Он выходил, как напоказ,

Гулять; но были все стези

Его протоптаны вблизи,

Ибо на кухню заходил

Он и внимательно следил

За тем, что делает жена,

И часто видел, как она

Изящно режет хлеб, жаркое

И подает своей рукою

Двум девушкам, а заодно

1380

Еще и воду и вино.

И заключен был тайный сговор,

Чтоб не проговорился повар,

Что с них шпион не сводит глаз.

Но не хватило как-то раз

Вина девицам за обедом,

И был им тот секрет неведом,

Когда из-за стола одна

Пошла к окошку взять вина.

И н'арчимбаутова засада

1390

Открылась ей: таясь от взгляда

Ее, он вышел, но уже

О том сказала госпоже

Алис, девица, коей равных

Нет и средь самых благонравных.

Была другая, Маргарита,

Благоусердьем знаменита.

Старались оказать почет

Они Фламенке и уход

Создать. Ей выпало без счета

1400

Невзгод, преследует зевота

Ее, и вздохи, и тоска,

И все по воле муженька.

Слез выпила она немало.

Но бог – за то ль, что так страдала, -

Ей милости явил свои,

Не дав ребенка и любви,

Ибо, любя, но не питая

Ничем любви, она до края

Дошла бы в горести своей.

1410

Вовек не полюбить бы ей,

Когда б Любовь – чтоб не уныла

Была – ее не обучила

Тайком себе, но до поры

Ей не открыв своей игры.

Ей смерть мила. Из башни тесной

Открыта дверь лишь в день воскресный

Иль в праздник. Даже малословных

Бесед никто с ней, из духовных

Или из рыцарей будь он,

1420

Не вел, ведь в церкви отведен

Темнейший угол был Фламенке:

С двух от нее сторон по стенке,

Пред ней же сбитый из досок

Заборчик частый столь высок,

Что доходил до подбородка,

И там она сидела кротко.

Могли с ней вместе две подружки

И сам ревнивец быть в клетушке,

Но он любил вовне сидеть,

1430

Как леопард или медведь,

Всех озирая с подозреньем.

Ее, лишь в ясный день, за чтеньем

Евангелия, стоя рядом,

Вы б различили острым взглядом.

Ей подношенье отнести

Нельзя, к священнику ж пути

Не дать – все ж мудрено супругу,

Однако целовала руку

Лишь сквозь какой-нибудь покров.

1440

Податчиком ее даров

Был н'Арчимбаут, ее защита.

Священник, так как было скрыто

Лицо, рука же под перчаткой,

Ее не видел и украдкой

Ни в Пасху, ни пред Вознесеньем.

К ней служка шел с благословеньем [82],

И он-то бы увидеть мог

Ее, коль было бы вдомек.

Эн Арчимбаут, лишь missa est [83]

1450

Звучало, поднимал их с мест:

Полуденной молитвы [84] глас

Глушил он, и девятый час,

Когда кричал: «Вперед! вперед!

Меня обед давно уж ждет.

Довольно мешкать, поспешим», -

Не дав молитв окончить им.

Так шли дела два с лишним года.

Встречала новая невзгода

Их что ни день, росла печаль.

1460

Меж тем, под вечер ли, с утра ль,

Не останавливаясь, кроет

Себя эн Арчимбаут и ноет.

Был славен ваннами Бурбон;

Вход для купанья разрешен

И местным был, и чужестранным

Гостям; прибиты плитки к ваннам

С пометой, прок в какой каков.

Здесь делался совсем здоров

Хромой иль вообще недужный,

1470

Курс этих ванн принявши нужный.

А чтобы в час любой для всех

Купанье было без помех,

Хозяин хлопотал о том,

За плату ванну сдав внаем.

Тек в каждую воды поток,

Горячий, словно кипяток;

Холодной же воды подачей

Вы охлаждали жар горячей.

Там ванны были против хвори

1480

Любой; на крепком дверь запоре,

Как в доме – стены, нет прочней.

При каждой комната, чтоб в ней

Для освеженья или сна

Прилечь – кому на что нужна.

С владельцем ванны, всем известной

Своим богатством, в дружбе тесной

Был н'Арчимбаут, и так как ванна

Была близ дома, постоянно

В ней с давних пор купался он.

1490

Всегда следил Пейре Гион,

Той ванны и других хозяин,

За чистотой; пол был надраен,

Блестело все; особам знатным

Сдавал он их: вход был бесплатным

Для н'Арчимбаута и свободным.

Он иногда считал угодным

Жене доставить развлеченье

Иль выказать расположенье

И брал с собой; но было кратко

1500

Оно, так вел себя он гадко:

Она должна была в одежде

Стоять подолгу в ванной, прежде

Чем он везде не сунет нос;

Затем он прочь трусил, как пес,

Что выставлен, визжа, за дверь

И кость начнет стеречь теперь.

Он ванну запирал ключом,

Который был всегда при нем,

И в комнате сидел наружной.

1510

Когда же выйти было нужно

Фламенке, девушки звенели

Бубенчиком, для этой цели

Подвешиваемым внутри.

Эн Арчимбаут спешил к двери

И выпускал их, но тотчас

Набрасывался всякий раз

На госпожу, как озверелый:

«Вы год не выходили целый!

Мне Пейре Ги прислал вино,

1520

По вкусу было б вам оно,

Но гнев вы распалили мой,

Я отношу вино домой.

Вы видите, который час!

Обедать уж пора, а вас

Все нет. Даю вам обещанье:

Я на год вас лишу купанья,

Коль это повторится снова».

Тут тычется он бестолково

В дверь ванной – нет ли там кого,

1530

Ибо от зренья своего

Подвоха ждет: бедняге мнится,

Что кто-то там в углу таится.

Но объясняет Маргарита:

«Сеньор, уж госпожа помыта

Была и вышла бы, но сами

Мы, услужая нашей даме,

Купаться стали вслед за ней,

Зато и вышло все длинней.

Вина и грех лежат на нас».

1540

– «Мне что, – он говорит, – я пас, -

Кусая пальцы. – Даже гусь

Не плещется, как вы. Но злюсь

Я вовсе не на ваш заплыв».

Алис, на госпожу скосив

Глаза, в ответ: «Сеньор, как странно,

Вы чаще принимали ванны

И мылись дольше госпожи», -

И собственной смеется лжи,

Ибо о том не шел с тех пор,

1550

Как он женился, разговор.

Ногтей и косм уже не стриг,

Он жил одним: как он в тайник

Отправится и пошпионит.

Ничей упрек теперь не тронет

Его: не сбреет он вовек

Усов – как славянин или грек.

Так думает нагнать он страх:

«Жена, такого, при усах

И бороде, меня боясь,

1560

В любовную не вступит связь».

В те дни, когда, свиреп и шал,

Эн Арчимбаут так ревновал,

В Бургундии был рыцарь, в коем

Природа самым лучшим кроем

Свой разверстала матерьял,

Чтоб он со временем крепчал.

Не пожалев трудов и знаний,

Прекраснейшее из созданий

Она явила – мир воочью

1570

Узрел достоинств средоточье:

Красив, умен и храбр был он.

Авессалом и Соломон [85],

Стань существом они одним,

Сравниться не могли бы с ним.

Парис и Гектор и Улисс [86],

Когда б втроем в одно слились,

Не стали б вровень все ж ему

По доблести, красе, уму.

Чтоб описать столь превосходных

1580

Людей, и слов-то нет пригодных.

Но хоть частично, как умею,

Исполню эту я затею.

Златые локоны волнисты,

Чело высоко, бело, чисто;

Густы, изогнуты, черны

С разлетом брови и длинны;

Глаза смеющиеся серы;

Изящно вырезанный, в меру

Длинен и тонок нос прямой

1590

И с арбалетной схож лукой;

Лицо округло, краски живы.

Средь майских роз, как ни красивы,

Таких и самых свежих нет,

Чтоб этот повторили цвет,

Где белое смешалось с алым

В подборе, прежде небывалом.

А уши розовые, лепки

Искусной, и крупны, и крепки;

Прекрасен также рот точеный,

1600

Во все, что произнес, влюбленный;

Во рту белеют зубы ровно,

Все из слоновой кости словно;

Чуть-чуть раздвоен подбородок,

Став лишь милей, – но контур четок;

Прямая шея – сгусток силы,

Не выперты в ней кость иль жилы;

В плечах широких мощь – они

На вид атласовым [87] сродни,

Предплечий мышцы не малы

1610

Отнюдь, но плотны и круглы;

Ладони тверды, и суставы

У длинных пальцев не костлявы;

Грудь широка и узок стан;

В ногах не сыщется изъян:

Хоть бедра мощны, но не тяжки,

И стройны выпуклые ляжки;

Коленки плоски; все в порядке

И с икрами: продолги, гладки;

Ступня крута, подъем высок -

1620

Его догнать никто не мог!

Тот, кто теперь знаком вам ближе

Со слов моих, учась в Париже,

Все семь искусств [88] там превзошел,

И сам сколько угодно школ

Открыть бы мог по всей стране.

Читать и петь он наравне

Мог в церкви с братьей клерикальной.

Домерг, учитель фехтовальный,

Так научил его колоть,

1630

Что видел он, где шпаге плоть

Открыта, за любой защитой.

Красивый столь и родовитый,

Прямой и умный человек

Никем не видан был вовек.

Семь футов рост, плюс до руки

Два фута, встань он на носки,

Чтобы на стенах место для

Свечи найти иль фитиля.

В семнадцать лет и день всего

1640

Он – рыцарь. Посвятив его,

В дар герцог, дядя, от щедрот

Дал ливров тысячу семьсот;

Король дал столько ж; такова

И доля графа де Блуа [89];

Тысячу триста – брат; в подарок

Дал император тыщу марок;

Кузен, король английский, дал

Тысячу фунтов. Капитал

Без опасений был положен

1650

На ренту, где доход надежен.

Неверскому Раулю [90] братом

Он приходился и был взят им

В круг, где ему был каждый рад.

Каких ни делает он трат:

На посещение дворов ли,

Иль на служенье – в том торговли

В помине нет. Коль дар обещан

И не дан – тягостная вещь он.

Кто дар задерживать горазд,

1660

Ни даст, как должно, ни продаст.

Дар в срок же славен и ценой,

И благодарностью двойной.

Так – дар, что был одним сперва,

Теперь идет один за два,

И сводит радость от даренья

На нет всю тягостность прошенья.

Зато и дар, что даст Гильем,

Всем столь приятен, ибо тем,

Что прежде просьбы дан, хорош он,

1670

В предвиденье ее предложен.

К себе располагал он всех,

Все верили в его успех:

Маркизы, графы, короли.

Того несчастным бы сочли,

Кто не пленен им – пусть его

Не знал бы, в дар бы ничего

Не получил, но слышал верный

О нем рассказ. Нет соразмерной

Хвалы тому, как он ведет

1680

Себя. Не описать за год

Всех за день им свершенных дел.

Сколь благ и сладостен удел

Дам, что беседу с вам вели

И восхищаться им могли.

Рожденный под звездой счастливой,

В компании славолюбивой

Турнирный захватив трофей -

Пленив бойцов, забрав коней, -

Все раздает он или тратит.

1690

Любой, кого копьем он хватит,

Оказывался на земле.

Противника, держась в седле,

Он поднимал одной рукою

И, коль хотел, возил с собою.

При нем ни жезлов, ни булав,

Но падал, слова не сказав.

Без чувства тот, кому тяжелый

Удар нанес рукой он голой.

1700

Любил он блеск турнирных дней,

Дам, игры, птиц, собак, коней,

Друзей и всякую забаву,

Что людям доблестным по нраву.

Стать лучше, если взял он всем,

Ему нельзя. Итак, Гильем

Неверский [91] прозывался он.

Что до дескортов, лэ, кансон,

Сирвент и прочих песен, фору

Он мог любому дать жонглеру.

Сам Даниэль [92], при всем уменье

1710

Своем, с ним не идет в сравненье.

Как постоялец – нарасхват

Он шел, давая сверх доплат

К счетам раздутым при отъезде.

Был о его прибытье вести

Хозяин рад, придать спеша

Блеск дому: ждал он барыша.

Безвестный ли, иль знаменитый

Жонглер, быв под его защитой,

Не голодал, не холодал.

1720

У многих он любовь снискал,

Даря им лошадей иль платье.

Сродни подобные занятья

Сеньору д'Альга [93], чьи старанья

Найти б должны были признанье,

Будь справедливость здесь в ходу:

По доброй воле людям мзду

Дает он часто и с лихвой:

Известно мне, что годовой

Доход он за день раздает,

1730

И дней таких по сотне в год.

Начав хвалить его за это -

Хотя любить эн Бернадета

Ему побольше не мешало б,

Притом, что от того нет жалоб, -

Для остального б рисковал

Я нужных не найти похвал.

Но о Гильеме речь: он бога

И слуг его любил премного,

Мирян и клир. Все шли гурьбой

1740

К нему в гостиницу: любой

Не как в приюте получал

Лишь хлеб и воду – он встречал,

Одежды пышные даруя

И лошадей в роскошной сбруе;

Давал им средства на дары

Другим и для любой игры,

Три месяца мог длиться отдых,

Молчал хозяин о расходах,

Уверенный, что все затраты

1750

Дождутся нескупой оплаты,

Когда на родину вернут

Турнирный зов иль бранный труд

Гильема, верх куртуазии,

В ком свойства так сошлись благие,

Что их на тысячу дели,

Всех безупречными б сочли.

Он ум имел столь благородный

И для ученья столь пригодный,

Что как наука ни трудна

1760

Была, ему легка она.

В любовь еще не вовлечен,

О ней не знал всей правды он.

Верней, он знал о ней по слухам.

И вот, прочтя единым духом

Писателей, осведомленных

О поведении влюбленных,

Он понял с самого начала,

Что если юности пристала

Любовь, то, значит, и ему.

1770

Он хочет сердце потому

Отдать любви, что вступит с ним

В союз, не дав прослыть дурным.

Покоя это не дает

Ему. Тут слышит он, как тот,

Кто для себя решил сберечь

Фламенку, стал ее стеречь.

О том, что лучше и прекрасней

Она, а также куртуазней

Всех в мире, – верит он рассказу,

1780

Считая, что влюбился б сразу,

Как с ней вступил бы в разговор.

Пока он грезил так, Амор [94],

К нему приблизившись вплотную,

Стал убеждать напропалую

В манере нежной и игривой,

Что даст он шанс ему счастливый

На стоящее приключенье.

И проповедь, и поученье

Лишь то внушить ему хотели,

1790

Что всех он ловче и умелей:

«Тебе и рока смысл, и знака

Открыт; смысл радости, однако,

Мной в башне, что ее таит

К твоей же выгоде, сокрыт.

Ревнивец держит ту в секрете,

Которой лучше нет на свете

Средь предназначенных любви,

Но ты, ты плен ее прерви:

И рыцарь ты, и клирик вместе,

1800

Так что ищи ее в том месте

……………………………… [95]

От той, где спал он ночь, усадьбы

Лье за пятнадцать был Бурбон.

Амор, разя со всех сторон,

Дать отдыха ему не хочет:

Он бдит, он спит – Амор хлопочет.

С разгар ли бденья, или сна

Над ухом речь его слышна,

Приказывающая грозно

Вставать немедля – слишком поздно.

1810

Взять легче верх в такой войне,

Застав бойца наедине,

Под грузом лат, в турнирной брани,

Врагом таранимый, тараня

Врага, клянусь, он все б свои

Забыл заботы о любви.

Есть, мне известно, взгляд, и верный:

Довольство и досуг чрезмерный

Любви на пользу, как ничто.

Коль кто-нибудь не верит в то,

1820

Пример Эгиста [96] пусть возьмет,

Он правду знал на этот счет:

Гони любовь, покой гоня [97].

И тот безумец для меня,

Кто хочет, пребывая праздным,

Утехам предаваясь разным,

Добиться у любви отставки.

По кто о смерти иль удавке

Мечтает для нее, иль плене

Хотя б – тот откажись от лени.

1830

Есть поговорка: где досуг

Полней, там злей любви недуг.

Любовь, чтоб мучился Гильем,

Влечет его к себе ничем:

Мол, пусть не видя насладиться.

Хотел бы он найти провидца,

Чтоб предсказал, что ждет его.

Но и не хочет он того,

Желая приключенья прежде,

Ибо в уверенной надежде

1840

Не та же сладость, что в мечтах,

В свершенье коих вмешан страх.

Едва заря сменила тьму,

Гильем, когда еще к нему

Придти с побудкой не успели,

Встал, чтобы дня не ждать в постели.

Все вкруг коней, меж тем, хлопочут,

Седлают и вьюки торочат,

Уж можно трогаться в дорогу,

Но в церковь помолиться богу

1850

Идет Гильем и молит так:

«Мне уделите ваших благ,

Господь, от злых избавьте ков

И на ночь приготовьте кров».

Вернувшись, видит он, что свита

Жарким позавтракать досыта

Решила, хлебом и вином.

Хозяин принимает в нем

Участье: пусть без проволочек

Возьмет чего-нибудь кусочек.

1860

Гильем в ответ: «За завтрак сесть

Нет времени, не стану есть.

Они же молоды, еда

Необходима им – стыда

Тут, кстати, нет – в начале дня».

И первым, вспрыгнув на коня,

Он отправляется в дорогу.

Оруженосцам на подмогу

Спешит хозяин: в седла он

Подсаживает их; вдогон

1870

Они за господином мчатся.

Никто так рано повстречаться

Им у заставы городской

Не мог, кто знал бы, на какой

Проселок иль большак свернуть,

Но, впрочем, им известен путь,

Поскольку прежде проезжали.

Гильем в мечтах, но не в печали -

Ведь от бесед избавлен он.

К полудню прибыли в Бурбон,

1880

Он ищет лучшую средь местных

Гостиницу и самых честных

Хозяев: что честнее нет,

Чем Пейре Ги, – любой сосед

Ему внушает; все хвалили

И нрав жены его, Бельпили.

Ему показывают дом,

Тот, не найти изъяна в ком,

Их, на крыльце у двери сидя,

Встречает, но встает при виде

1890

Гильема с вежливым приветом.

«Сеньор, – тот молвит, – в доме этом

Я б разместился, если можно:

Средь граждан нет – коль мне неложно

Сказали – равных ни слуги,

Ни рыцаря сеньору Ги».

– «Сеньор, болтают что невесть,

Но, уверяю, надоесть

Не может вам, здесь захоти

В теченье лет хоть десяти

1900

Вы жить; у вас в распоряженье

Отныне эти помещенья,

Гостиницы, конюшни – тут

Найдет сто рыцарей приют».

Спасибо; въедет он чуть позже.

Все на Рамбергу [98] непохоже

В хозяйке: тонкость, нежный лик,

Радушье; легок ей язык

Фламандский, также как бургундский,

Бретонский, также как французский.

1910

Она, увидев, сколь достоин

Гильем, пригож, изящен, строен,

Спросила, кто сей господин,

Как звать его. Тогда один

Из свиты ей ответил прямо:

«Гильемом благородным, дама».

– «Добро пожаловать, сеньор,

Возросший быстро! До сих пор

Никто не видел в мире целом,

Чтоб юный был столь крепок телом.

1920

Блаженна мать, которой он

Рожден и вскормлен и взращен!

Поесть успели вы едва ли,

Все, между тем, готово в зале.

Хозяин обещал вот-вот

Придти, обед давно уж ждет.

И вы, и мы – все будем сыты,

Будь с вами даже больше свиты.

Мы ставим для любой особы,

Прибывшей к нам, условье, чтобы

1930

Не связывать: пускай пробудет

Здесь день, а дальше – как рассудит».

– «Обычай здешний, – молвит он, -

Я чту; исполню, как закон,

Любое ваше изволенье».

– «Спасибо. Ждет вас омовенье».

Вот свита лошадей ввела

В конюшни, сбрую заперла,

Ключи с собою унеся.

Удобно разместилась вся

1940

Компания; их кормят, поят,

Хозяин их доверья стоит.

Теперь – любовь! Ведь заперта

С Гильемом рядом в башне та,

Что в сердце заперта его,

Хоть долго ей не знать того,

Плененной, но и взявшей в плен

Его, кто с радостью взамен

Возможность созерцать нашел

С той самой точки, где за стол

1950

Он был посажен, – башню с ней.

Он ест, но алчет лишь сильней

За сердцем вслед туда попасть.

Что ненасытна эта страсть,

Ненаполнима сердца бездна,

Тем, кто желанья полн, известно,

Особо ж, коль достичь отрады

Любовной не дают преграды.

После обеда руки моет

Гильем и ждет, когда устроит

1960

Ему тех самых ванн показ

Хозяин. «Эта вам как раз

И та, – тот начал, – все равно».

Интересует лишь одно

Гильема: положенье окон -

Чтоб ясно башню видеть мог он

Из них, фламенкину тюрьму.

Одна из комнат – по нему:

«Вот эта – лучшая бесспорно.

Здесь и уютно, и просторно».

1970

Хозяин молвит: «В добрый час!

Никто не потревожит вас

В приюте этом, здесь вольготно.

Снимал и граф Рауль [99] охотно

Его, как приезжал в Бурбон,

Но здесь давно уж не был он -

Сеньор мой, прежде славный, круто

Вдруг изменился: с той минуты

Ни разу он, как стал женат,

Ни шлема не носил, ни лат,

1980

Ему и слава надоела,

И жизнь; вы, верно, в курсе дела».

– «Да-да, я слышал от кого-то,

Но это не моя забота.

Болезнь меня, к несчастью, гложет,

И коль никто мне не поможет,

Как поступить, не знаю сам».

– «Сеньор, здесь будет все по вам. -

Сказал хозяин. – Бог любовью

Вас не оставит и здоровье

1990

Вернет. Не спорьте вы со мной.

Здесь не бывало, чтоб больной

Хворь после ванн не превозмог.

Коль он тут пробыл должный срок».

В жилище чисто, снабжено

Необходимым всем оно:

Помимо печки и постели

Предметы есть для всякой цели.

Гильем велит перетаскать

Сюда и запереть всю кладь;

2000

Хозяин скромен и воспитан

И потому уйти спешит он.

Тут, вызвав свиту, повелел

Остерегаться низких дел

Гильем и строго наказал им

Не выдавать намеком малым,

Кто он, – придумав немудрено

Сказать, что он из Безансона [100].

Не из-под палки по приказу

Справляли службу чтоб, но сразу;

2010

Чтоб провиант был обеспечен;

Чтоб каждый был другим привечен;

И все, кто господа, кто слуги,

Забыли в мыслях друг о друге,

Ибо с хозяином сидят

Теперь; чтоб не стеснялись трат

На рацион разнообразный;

Чтоб соблюдали куртуазный

Манер в служении примерном

И обрели служеньем верным

2020

Друзей и мзду, и всем видна

Тем самым стала их цена:

«Служа себе, служите мне».

– «Сеньор, мы вам верны вполне».

В послепасхальную субботу

Всех, кто любовную заботу

Забыл, в бездушье соловей

Винит. Запела средь ветвей

Вдруг иволга в рассветный час:

Не удалось Гильему глаз

2030

Сомкнуть всю ночь, не мог он спать,

Как ни мягка была кровать,

Как ни свежа, бела, просторна.

Свободный только что, покорно

Он принял плен, он крепостной.

«Амор, – он молит, – что со мной

Вы сделали? Где рыцарь славный?

Ко мне в советчики недавно

Пойти вы предложили сами.

Что ж ожиданье длить? Ведь с вами

2040

Завету верность я храню:

Оставив всю свою родню,

Бреду безвестен, нелюбим,

Как чужестранный пилигрим,

По незнакомому мне краю.

Дни напролет в тоске вздыхаю,

Желаньем сжат и обездолен.

Я притворяюсь будто болен,

Но перестану быть притворой,

Коль не пройдет недуг, который

2050

Во мне: и не недуг он, столь

Сладка мне эта злая боль.

Я зла лишусь, коль обуян

Не буду злом. Есть у мирян

Пословица, она мудра:

Добра и только – суть добра,

Но сущность зла – не только зла.

Ваш слух закрыт: не проняла

Вас ни одна еще из пеней

Моих. Вовеки утешений

2060

Слова с губ ваших не слетят.

Но правы вы, я виноват,

Что, быв легко сражен напастью,

Поверил своему несчастью,

[…] [101] в труде ища безмездном.

Что должен с сердцем быть железным

Влюбленный, докажу сначала.

Кого любовь манит, пристало

Тому быть тверже, чем магнит:

«Магнит» сложнее, чем «манит»

2070

Составлен, а чем проще штука,

Тем и прочней, гласит наука [102].

Все элементы долговечны,

А вещи сложные увечны,

Их элементы ненадежны,

Поскольку противоположны.

Любовь же элемент есть чистый,

Простой и ясный и лучистый,

Два сердца вдруг она в одно

Сливает, в них входя равно:

2080

Внутри одна, но две снаружи,

Связь двух сердец, меж тем, все туже.

Но, будучи поделена

Неравно, не жилец она:

То сердце, где ее нехватка,

На вещи, что претят ей, падко,

Ведь наполненье – цель сердец;

И настает любви конец,

Поскольку силы на исходе;

Делиться не в ее природе:

2090

Коль кто-то заявил права

На сердце – в нем любовь мертва.

Ей нужно сердце целиком,

Лишь при условии таком

Она в нем длится. Не приправа

Любовь, коль только не лукава.

Итак, она проста, чиста,

Беспримесность – ее черта.

Магнит же тверд, но простотой

И чистотой не славен той.

2100

Лишите «г» магнит, отныне

Уж он манит; и по-латыни

Взять первый случай – adamas:

Из ad составлен и amas.

Прижившись в языке вульгарном,

«И» стало вместо «а» ударным.

Но сколь ценнее «а», чем «и»,

Ценнее столь особы, чьи

Дела любви угодны, тех,

Кто рад поднять любовь на смех,

2110

Не понимая в ней ни звука;

Чужды им знанья и наука.

Тут тратить без толку слова:

Как перед лебедем сова

Иль сыч – пред теми эти души.

Да слышит, кто имеет уши!

Меж тем, пора вставать, рассвет,

В постели мне покоя нет».

Крестясь, встает и молит чинно

Святых Генезия, Мартина,

2120

Георга, Власия [103] и пять

Иль шесть еще, кого признать

Должны мы рыцарями тоже,

Призвать все милосердье божье

К нему. Еще раздетый, в створ

Окна распахнутого взор

Бросает он на башню с той,

Кто бед и слез его виной,

И, поклонившись, говорит:

«На [104] Башня, ваш прекрасен вид;

2130

Попасть бы внутрь, где, знать, светло

И чисто, но чтоб не могло

Случиться н'Арчимбаута близ,

Ни Маргариты, ни Алис!»

И наполняют эти пени

Бессильем руки и колени;

На сердце хлад, бледны ланиты.

К нему спешит один из свиты,

Боясь, что упадет хозяин

Без чувств, – и мог бы, опоздай он.

2140

Гильема, сколько было сил,

За голову он обхватил

И на постель кладет опять.

Вот может быстро как зажать

Любовь людей в своих тисках.

Слуга испытывает страх,

Ни пульса не найдя, ни вены,

Ведь унесла любовь за стены

Той башни чувства все его.

Фламенке ж не узнать того,

2150

Что некто здесь в нее влюблен.

Ее в объятьях держит он,

Столь ей учтиво потакая

Во всем и нежно так лаская,

Что это незаметно ей.

Когда б она узнала, чей

Бесплотный тот порыв столь сладок,

А на ревнивца бы припадок

Напал, не проходящий в срок,

Тогда б никто в словах не мог

2160

Достойно передать усладу,

За упование в награду

Ей данную. Коль общей стать

Могла б той грезы благодать,

Она была б на то согласна,

Ибо в обманности соблазна,

В мечте о том, чему, как прежде,

Не быть и впредь, в пустой надежде

Тень удовольствия сквозит.

Любовь, свой нанеся визит

2170

Гильему, возвращает телу

Рассудок; предается делу

Дневному вновь оно; светло,

Хоть веки смежены, чело

И все лицо, столь ярок пыл

Зари; когда же он открыл

Глаза, сияя, солнце встало.

Гильем прекрасен, щеки алы.

Из мест, где был, выходит он,

Как будто удовлетворен,

2180

Что отдохнул, трудом тяжелым

Измучившись, и встал веселым.

Слуга так плакал, что потоки

Слез замочили лоб и щеки

Гильемовы. «Сеньор, вы спали

Так долго, что в большой печали

Я был», – он молвил и утер

Глаза салфеткою. Сеньор

Ему в ответ: «Твоих скорбей

Источник – в радости моей».

2190

Впрямь, то, что в горе ты великом,

Напрасно выражать лишь криком.

Рубаху и штаны Гильем

Надел; на беличью затем

Накидку сел он у окна.

По руку правую стена

Той башни. Смотрит, обуваясь,

Он на нее не отрываясь.

Одет изящно: на ногах

Не башмаки, но в сапогах

2200

Любил ходить он остроносых,

Должно быть, из Дуэ привез их.

Не станет шерстяных чулок

Носить, коль не обтянут ног.

Он ахи испускал и охи

И прибавлял при каждом вздохе:

«Держать ее в плену – злой грех.

О, существо прекрасней всех,

Достоинств редких средоточье.

Не дайте умереть, воочью

2210

Узреть вас перед тем не дав!»

Велит нести кафтан. Стремглав

Бежит за ним слуга, в ком толку

Не на одну б хватило пчелку,

Кто деятельней и живей,

Чем ласочка иль муравей.

Принесен таз с водой. Сперва

Гильем умылся; рукава

Затем пришил [105] изящным швом

Иглой серебряной; потом

2220

Накинул плащ из шерсти черной

И оглядел себя – зазорный

Не мог замечен быть изъян

В наряде тех, кто шел из ванн.

Тут входит Пейре Ги как раз:

«Сеньор, дай бог, чтоб всякий час

Дня, доброго уже в начале,

Был добр для вас. Вы рано встали!

А мессу, между тем, поздней

Начнут: быть пожелав на ней,

2230

Опаздывает госпожа».

Гильем ответствует, дрожа:

«Пойдемте лучше прямо в храм

И совершим молитву там,

А после воздухом подышим,

Покуда звона не услышим».

– «Не откажу, – тот молвит, – славный

Сеньор, вам в этом; в мере равной

Во всем, что вам придет на ум».

Гильем хранил в одной из сум

2240

Дорожных новый пояс: в пряжке,

Французской ковки, без натяжки

На марку серебра почти,

Коль на весы ее снести.

На славу пояс был сработан,

Хозяину его дает он.

Тот кланяется куртуазно:

«Сеньор, столь дар несообразно

Богат ваш, помоги мне бог,

Что буду думать, чем бы мог

2250

Вас отблагодарить: роскошен

Подарок, я им огорошен.

Словно гостинец новогодний,

Он всех полней и превосходней:

С массивной пряжкой вещь из кожи

Ирландской стоит здесь дороже

Любых сокровищ; больше им

Доволен я, чем золотым».

Хозяин был отменных правил,

Женитьбой же себя избавил

2260

Удачно он от всех хлопот

О тех, кто у него живет.

Хоть в монастырь они вдвоем

Идут, но каждый о своем

Задумался: ведь у Гильема

Любовь – единственная тема,

А у другого постоянны

Две темы – прибыли и ванны,

И мысль, что гость принять захочет

Хоть завтра их, его уж точит.

2270

Встал на колени, как вошел

Во храм, Гильем и на престол

Апостола Климента [106] строго

И пылко стал молиться богу;

Марию-Деву помогать,

Святого Михаила рать

И всех святых усердно молит,

Три раза Отче наш глаголет,

Затем молитовку – творенье

Отшельника – перечисленье

2280

Семидесяти двух имен

Творца, в каких открылся он

Евреям, римлянам и грекам.

Молитва эта человеком

Руководит, любить творца

Настраивая и сердца

Уча добру. Кто с нею дружит,

От бога милости заслужит;

Для тех немыслим злой конец,

Кто отдает ей пыл сердец,

2290

Иль, записав, у сердца носит.

Гильем молитву произносит

И открывает наугад

Псалтырь, и попадает взгляд

На стих знакомый: Возлюбих: [107]

«Бог знает нужды чад своих», -

Шепнув, отводит от страниц

Глаза и опускает ниц.

Затем осматривает храм;

Но он, гадая, где бы там

2300

Сидеть удобно было даме,

Не знал, что помещали в храме

Ее в курятне на запор.

Хозяин молвит: «Эй, сеньор,

Да вы молитв знаток дотошный!

А здесь у нас алтарь роскошный

И редких множество мощей,

Вы, просвещенный книгочей,

Об этом знать должны тем паче».

– «Да, это так, мой друг, иначе,

2310

Меня отрадой не даря,

Пройдет и чтенье псалтыря,

И пенье по молитвослову,

И поучительное слово».

– «О сударь, нет цены вам, право.

Будь мой сеньор такого ж нрава,

Достойный был бы вам уход

Оказан тотчас и почет;

Но ревностью он взят от нас.

Что он ревнив, видать на глаз,

2320

И неизвестно почему,

Ведь в жены существо ему

Досталось всех нежней, прелестней,

Никто не может наравне с ней

Стать ни в поступках, ни в словах.

А он от ревности исчах,

И даже здесь свою красотку

Он гонит за перегородку».

– «Не знает, что творит; едва ль

Чего добьется, но не жаль

2330

Его, пусть так», – сказал Гильем.

И через площадь вслед за тем

Они идут, за город, в сад,

Где, нежным дням и листьям рад,

Выводит соловей рулады.

Гильем прилег, ища прохлады,

Под пышной яблоней в цвету.

Хозяин, видя бледноту

Его, решает, что недуг,

Шла речь о коем, красок вдруг

2340

Его лишил, и бога молит:

Пусть выздроветь ему позволит

И цель осуществить свою.

Гильем внимает соловью,

Молитв хозяина же ухо

Не слышит. Впрямь, лишает слуха

Любовь и делает слепцом

Или немым или глупцом

Того, кто мнит, что в деле смыслит!

Не зрит, не слышит и не мыслит

2350

Гильем; губ не сомкнет, не смежит

Век, рук не вскинет; душу нежит

Свист соловья, пленивший слух,

И вот он слеп, и нем, и глух,

Поскольку то, что нежит души,

Так прочно запирает уши,

Что не возьмет ничто преграду.

Должны, чтоб разделить отраду,

Вернуться чувства вглубь сердец.

Сеньор наш сердце, и отец:

2360

Плени его добро иль зло,

Все чувства, что произошло,

Спешат узнать; чем сплав их туже

Внутри, тем человек снаружи

Беспомощней, как будто разом

Погасли чувства в нем и разум.

А коль добро и зло извне

Их тянут внутрь, не странно мне,

Что если сердце заняла

Любовь – состав добра и зла, -

2370

То к господину вскачь они

Примчатся, только помани.

И так у чувств заведено,

Что если призвано одно,

У остальных лишь та забота,

Чтоб сделать для него хоть что-то,

Что облегчит несенье службы.

Заботы же свои им чужды.

Коль эту мысль принять, то выйдет,

Что кто захвачен чем-то – видит

2380

И постигает меньше тот;

Пусть даже кто его толкнет,

Не ощутит он – за собой

Такое замечал любой.

Меж тем, пел соловей все тише

И пенье оборвал, заслыша,

Что стали бить колокола.

Хозяин молвит: «Подошла

Пора идти на мессу нам».

От дум освободясь, и сам

2390

Гильем их слышит: «Что ж, я с вами,

Стать до начала мессы в храме

Хотелось бы, пока народ

Еще не весь туда войдет».

– «Сеньор, мы доберемся скоро

Туда и станем среди хора,

С запинкой я могу чуть-чуть

Прочесть и певчим подтянуть».

– «Благословение на вас!

Но что ж открылись лишь сейчас

2400

Вы мне? Тем докажу свою

Любовь, что я вам подпою».

Доходят вместе без помех

До церкви, слыша ото всех:

«Спаси господь!» – кого ни встретят;

Так в дни пасхальные приветят

Друг друга люди сердцем чистым.

Заходят в храм, идут к хористам,

Откуда видеть мог Гильем

Всех через узкий ход, никем

2410

Не видимый извне; он ждет,

Напрягши взор, когда войдет

Фламенка, думая, что сразу

Сумеет, доверяясь глазу,

Узнать, она ли, не она ль.

И было б так, когда б вуаль [108]

Ее лица не прикрывала.

Теперь он только в покрывало,

Как ни ловчи, упрется взглядом.

А ведь узнай она, что рядом

2420

С ней в церкви друг таится лучший,

И при враге нашла бы случай

Ему из-за перегородок

Дать вдруг увидеть подбородок,

Или хотя бы отклонить

Вуаль, будто от носа нить

Или от глаза отводя;

Не побоялась бы, входя

Во храм, рукой перекреститься

Открытой, взор вперяя в лица,

2430

Пока б он на того не лег,

Кто от любви к ней изнемог.

Гильема сердце сильно бьется,

Никак он дамы не дождется.

Он видит в каждой новой тени,

Пересекающей ступени,

Эн Арчимбаута. Люди в храме

Выстраиваются рядами.

Но вот вся паства подошла

И третьи бьют колокола,

2440

И тут-то после всех возник

В дверях безумец, видом дик,

В щетине, ряжен как попало,

Рогатины недоставало,

Чтоб стал он чучелом вполне,

Какое ставят на холме

Крестьяне против кабанов.

И рядом с тем, чей вид таков,

Красавица Фламенка шла,

Хоть сторонилась, как могла,

2450

Настолько был ей гадок он.

Вот стала на порог – поклон

Отдать смиренный. В этот миг

Гильем Неверский к ней приник

Впервые взором – хоть плохая

Была возможность; не мигая,

В томленье, на судьбу в обиде,

Вздыхал он, черт ее не видя.

Но тут Амор шепнул: «Ее

Спасти – намеренье мое.

2460

Но покажи и ты свой норов,

Однако не бросая взоров,

Чтоб не заметил кто-нибудь.

Я научу, как обмануть

Ревнивца так, чтоб проклял он

Тот день, когда на свет рожден.

И за вуаль, и за тебя

Я отомщу». Гильем, скорбя,

Поскольку дама в то мгновенье

Зашла в закут, стал на колени.

2470

Священник начал Окропи мя [109],

Гильем, призвав господне имя [110],

Прочел весь стих; клянусь, доселе

Здесь ни читали так, ни пели.

Священник с клироса к народу

Сошел, ему крестьянин воду

Свяченую [111] принес, и он

Направо двинулся, в загон

Эн Арчимбаута. Пеньем всем

Вдвоем с хозяином Гильем

2480

Руководил; но были зорки

Его глаза, и вид каморки

Сквозь узкий ход ему открыт.

Иссопом капеллан [112] кропит,

Лия подсоленную влагу

Фламенке на голову, благо

Открыла волосы сеньора,

Чтоб омочить их, до пробора;

И кожа у нее была

Нежна, ухожена, бела.

2490

Горели волосы светло,

Поскольку в этот миг взошло

Любезно солнце и по даме

Скользнуло беглыми лучами.

Гильем, хотя узрел лишь малость

Сокровища – Амора шалость -

Возликовал в душе, столь славен

Был signum salutis [113] и явен.

Всем новый нравился хорист:

Охотно пел и точно, чист

2500

Был голос и звучал чудесно.

А стань, что рыцарь он, известно,

Нашли б, что пение под стать

Ему. Священник стал читать

Confiteor[114], в алтарь вошед,

С ним Никола-причетник: лет

Четырнадцати быть он мог.

Из хора знали назубок

Гильем с хозяином да двое

Детей то пенье непростое.

2510

Гильем свою со всеми в лад

Выводит партию, но взгляд

Его направлен вглубь закута.

Пришла Евангелья минута [115],

И дама встала. В это время

Один из горожан, в Гильеме

Боль пробудив, пред нею встал…

Но сдвинуть господу угодно

Его, и госпожа свободно

Гильему, наконец, видна:

2520

Рукой крестящейся она

Завесу отвела немножко

Пониже, пальцем сжав застежку

Плаща. Гильем мечтал, сколь дивно

То было б, если б непрерывно

Евангельское чтенье шло,

Коль это ей не тяжело.

Ему же мнится, что оно

Стиху на Новый год [116] равно.

Вновь дама крестится, вновь он

2530

Рукой открытой восхищен.

Как будто сердце вдруг взяла

Она в ладонь и унесла.

Так нежная сдушила страсть

Его, что трудно не упасть:

В холодный пруд войдя по грудь,

Пловец не может ни вздохнуть,

Словно лишился сердца, легких

И печени, ни даже легких

Слов вымолвить, но лишь ой! ой!

2540

Кричит, как будто он немой, -

Таков Гильем в секунду ту.

И, на ближайшую плиту

Склонясь, он не встает с колен,

Как будто молится, согбен,

А то, в каком волненье он,

От всех скрывает капюшон,

И, дескать, головокруженья

Вина, что выслушано чтенье

Евангелья, не стоя, им.

2550

Он оставался недвижим,

Покуда поднят не был служкой,

Благословившим друг за дружкой

Его с хозяином. Взойдя

На хоры, все вокруг крестя,

Взял бревиарий [117] Никола

(Где мудрость собрана была

Евангелий, псалмов, молений,

Стихир, припевов, поучений),

Благословенье им даруя

2560

Фламенке; и при поцелуе

Гильем сквозь щель, куда войдет

Мизинец лишь, заметил рот,

Что нежен был, и мал, и ал.

Амор изысканный внушал

Не унывать, ведь в этот миг

Он гавани благой достиг,

Притом не веря, что за год

Добьется этаких щедрот

От той, что зренье красотою

2570

Утешила; а ум мечтою.

Когда на хоры Никола

Вернулся, занята была

Гильема мысль одной интригой:

Как завладеть желанной книгой.

«Друг, – начал он, – месяцеслова

И святцев [118] нет ли в ней? Какого

Июня Троица – из дат

Существеннейшая для трат [119]?»

– «Да, есть», – тот книгу подает.

2580

Гильем же лунных фаз расчет

Или эпакту [120] не стремится

Узнать: листает он страницы,

Желая все, ради одной,

Исцеловать, когда б такой

Порыв от всех остался таен,

Ведь рядом с ним сидел хозяин.

Но мысль пустил он к цели кружно:

«Сперва других наставить нужно,

Чтоб быть наставлену потом».

2590

И говорит: «Каким стихом

Благословлять здесь повелось

Мирян? Из псалтыря, небось?»

– «Да, так, сеньор, и только что

Я сделал так», – и пальцем то

Отметил место он. Молиться

Гильем немедля стал, страницу

Целуя много сотен раз.

Казалось, без помех сейчас

Весь мир в своей он держит власти,

2600

И раздели он на две части

Так зренье, чтоб глаза от щели

Не отрывались и глядели

Внутрь книги, то-то было б славно -

И было так. Средь этих явно

Грез пребывал он, и беда

Внезапно грянула, когда

В слух Ite, missa estm вошло:

Как это было тяжело.

Выходит н'Арчимбаут, не глядя

2610

На тех, кто рядом с ним и сзади,

Не дав присесть иль помолиться

Фламенке; также и девицы,

Ей преданные, торопливы.

Напомню, что они красивы,

И для замужества их нет

Помех – меньшой пятнадцать лет.

Ушли. Гильем, оставшись, ждет

Священника, чтоб кончил тот

Полуденной молитвы чтенье,

2620

И с ним, тотчас по завершеньи

Ее, вступает в разговор:

«Мне дар, который я, сеньор,

Мечтал от вас, когда приеду,

Иметь, дадите вы, к обеду

Пожаловав. И впредь, – любезник

Прибавил, – вы наш сотрапезник».

– «Согласье принесет, – изрек

Хозяин, – вам немалый прок».

Священник же и сам приятных

2630

Компаний, собранных из знатных

Особ, ценитель был всегда

И, помолчав, ответил да.

Гильем благодарит сердечно

Его, а он Гильема встречно.

Втроем в гостиницу идут,

Где ждет их трапеза; до блюд

На сей раз я не любопытен,

Хоть вкусен был обед и сытен.

Но вот стол чист, и, словно нем,

2640

Двух слов не вымолвит Гильем.

Знать, мысль его далеко бродит.

Поднявшись с места, переходит

Он в комнату, чтоб отдохнуть

И взором к башне той прильнуть.

Его постель была готова,

И, рассмотрев всю башню снова,

И комнату, и залу, он

Прилег и погрузился в сон,

И все пересмотрел во сне,

2650

Что уместилось в этом дне.

Поднялся поздно он с постели.

Хозяин хочет, чтоб успели

Придти священник с Никола.

Что верность качеством была

Отца Жюстина, всем известно.

Гильем сказал ему любезно:

«Сеньор, неужто всякий раз

К столу вас приглашать? У нас

Вы гость на целый день сегодня».

2660

– «Согласен, коль вам так угодней».

Обычай мест блюдя, в дни Пасхи

Там норовил затеять пляски,

Поужинав, иль хоровод

Развеселившийся народ.

Деревья майские сажали [121]

В ту ночь, звенели смехом дали.

Гильем с хозяином стояли

Средь сада: в городском квартале

Звучало пение кансон,

2670

С окраин птичий перезвон

Летел из-под листвы зеленой.

Знать, сердцем огрубел влюбленный,

Коль звукам тем не удалось

Разбить его, пройти насквозь,

И нанесенные любовью

Рубцы не засочились кровью.

Закрылись заполночь дома.

Хозяин тонок был весьма

И молвил: «В это время все

2680

Домой уходят: по росе

Не погуляешь беззаботно».

Гильем вернулся неохотно

К себе и лег в постель, где днем

Он отдыхал; глубоким сном

Объята свита; и с собой

Вступает он в нелегкий бой,

Не раз шепча: «Амор, Амор!

Надежды нет, коль до сих пор

Подмога ваша не поспела.

2690

Скорее отправьте к сердцу тело,

Их вместе в башне хороня,

Иль потеряете меня.

Без сердца человек мертвец,

Так вот: займетесь, наконец,

Вы мной, иль быть должны готовы

Дурить влюбленного другого,

А я уйду: куда? не знаю! -

Как все, к неведомому краю,

Узнать, дана ль такая вам

2700

Власть, как на этом свете, там.

Не ждите моего возврата

За утешеньем: не отрада

Моя вы, но беда, увы.

О дама Милосердье, вы

Спасеньем прежде были скорым.

Иль не при вас в меня Амором

Был пущен и вонзился дрот,

Что, сердце распаляя, жжет?

Знать, наконечник был отравлен.

2710

В два места ранен я: направлен

В глаза и в уши был ужал,

Что мукою моею стал.

Быть надо лучником умелым,

Чтоб точным так владеть прицелом

И чтоб застряло в жертве, чье

Он сердце выбрал, острие:

Ранений не видны места,

Поверхность гладка и чиста,

Как будто здесь стрелы иль дрота

2720

Не пролетало. Оттого-то

Боль раненого не томит,

Но силы он и аппетит

Теряет с той поры, и сон.

И выздровеет ныне он,

Лишь коль засевший в сердце дрот

Амор в предмет любви метнет

Из состраданья, при условье,

Что с той же силою; здоровье

Вернется к раненым обоим,

2730

Коль будет свидеться дано им.

Страсть раненого сладит с мукой

Другого, сердце им порукой,

Ибо не быть ему в покое,

Пока не поразит другое.

Как исцелиться мне, когда

Ни мне творимая беда,

Ни я не представали взору

Любимой? Как ее Амору

Пронзить тем дротом, что во мне,

2740

Коль нет нам ни наедине

Встреч, ни в толпе. Услышь, узри

Она меня, поговори,

Тронь – и Амор, проникнув к ней

Одним из четырех путей [122],

Чтоб я восстал, ее сразит.

Нельзя же видеть, что грозит

Мне гибелью при ней печаль,

И чтоб меня не стало жаль.

А ведь такое быть могло бы -

2750

О жесткости одной особы

Рассказывают очевидцы:

Пообещать и отступиться

Безжалостно – ее метода,

Хоть поощряла два-три года

Приемы, встречи и беседы,

И чует рыцарь вкус победы,

А дамой отстранен как раз он,

Прощенье сам просить обязан

За то, что вздумал, что она

2760

Любить его была должна.

Что тело изгнано – не повод

Для сердца вслед, держась за повод,

Бежать – в нем вера, что затравят

Его, коль до того заставят

Уйти, как та, близ коей тьма

Часов проведено, сама

Его не выгонит. Когда же

Влюбленный узнает, что в стражи

Взят новый друг, а он за право

2770

Служить так мучился, то здраво

Взглянув на вещи, к ней идти,

Ей попадаться на пути

Не хочет он. И коль мужи

Такие в муке льнут ко лжи

Шесть лет, семь, восемь, девять лет,

Чего я жду, уже задет

Стрелой Амора? худшей раны?

Жест неблагоразумный – рано,

Пока еще меня не гонят,

2780

Отсюда уходить. Но понят

Мой случай мною слишком поздно.

Обдумать должен был серьезно

Я все, пока не начал путь.

Теперь уже не повернуть:

Амор мне не защитник ныне.

Но я готов его в кручине

Ждать и во власть его себя

Отдать, страдания терпя:

Страх – слабости вина прямая.

2790

День завтрашний – календы мая [123],

Амору самая пора

Дать дар не меньший, чем вчера.

И славно это торжество,

И день двух главных, сверх того,

Апостолов [124], двоим же вышним

Едва ли будет рыцарь лишним.

Мне будет праздник, коль увижу

Ту, к коей быть хочу всех ближе

И коей я себя предам».

2800

Сон был наградой тем словам:

Едва закрыл глаза он, в самой

Желанной комнате, пред дамой,

Амор поставил в сновиденье

Его, и, преклонив колени,

Молил он: «Сжальтесь, поимейте

Чуть состраданья, пожалейте!

Свет качеств совершенных, чьи

Сияют на весь мир лучи;

Высоких доблестей господство,

2810

Ум, красота и благородство,

Манеры ваши, куртуазность,

Слов и приемов сообразность,

И хор похвал вам – привели

Меня сюда; благоволи

Вы согласиться – ваш я буду,

Сему свершиться дайте чуду.

Позвольте вашим быть слугой -

И мне не нужен дар другой:

Быть здесь по вашему приказу -

2820

И все. А что открылся сразу,

То трактовать меня как хвата

Не надо: страстью сердце сжато.

Велит кричать мне «сжальтесь!» – страсть,

Когда б наговориться всласть

Мог с вами я и видеть снова

И снова, никогда б такого

Я не сказал: словцо и взгляд

Вам бросить – выше всех наград.

Как знать, когда я вас опять

2830

Не взором сердца увидать

Смогу, и потому зараз

Спешу всего просить у вас.

Я дерзок как бы второпях.

Быть дерзким заставляет страх.

Но здравоумье ваше стойко,

И вот, смелеет страх настолько,

Что вдруг делюсь я с вами всем».

Едва мольбу прервал Гильем,

Она в ответ: «Кто вы, сеньор,

2840

Чьей речи сладостен напор?

Вопрос мой неучтив, но в стиле

Таком досель не говорили

Мне ни признаний многословных,

Ни одного из слов любовных».

– «Я, дама, раб, слуга ваш дерзкий:

Меня зовут Гильем Неверский,

Сюда пришел вам сдаться в плен

И умолить, не встав с колен,

Чтоб дали худший или лучший

2850

Вы для беседы с вами случай.

Я гибну, дайте мне совет».

– «Но у меня совета нет,

Сеньор; условья таковы,

Что пусть люблю я вас, ни вы

Любви без близости не рады,

Ни я – страданью без услады.

Когда б я стала вам мила

И наслажденье дать могла,

А все ж держала бы в кручине,

2860

То это был бы грех гордыни.

Но коль хочу, а не могу,

В вину не ставьте мне тугу.

Мои возможности так слабы:

Помочь хотела б – не могла бы.

Я разлюбить меня прошу -

С любви не быть тут барышу:

Амор порвал со мною связь.

И то мне милость, что, томясь

По Божьей воле под запором,

2870

Я не тревожима Амором [125]».

– «Ах, что мне делать [126], коль отказ

Получен, нежная, от вас,

В ком весь мой мир, а что в остатке

Оказывается – перчатки

Дешевле? Кто совет подаст

Мне нужный, в колдовстве горазд,

Должно быть, ибо мысли эти

Скрывал бы я от всех на свете,

Любимая; секрет рассказан

2880

Лишь вам, кем я сражен и связан,

Вы – мысль моя, мои расчеты,

Моя отрада и заботы.

Коль не хотите брать к себе

Меня и печься о рабе,

И я отказываюсь твердо

От жизни, ибо сердце гордо

И жить не станет лишний час,

Не получив его от вас».

– «Смиренье ваше благородно,

2890

Сеньор, вам, видно, впрямь угодно

Меня всем сердцем почитать.

Коль я могла б совет вам дать,

Дала б охотно, слову веря,

Ведь сердце у меня не зверя,

Не из железа или стали.

Не допущу, чтоб мертвым пали

Вы, рыцарь, коль могу спасти.

Легко вам сердце обрести

Мольбами и его разрушить,

2900

Коль вас оно согласно слушать.

Такая нежность, если молит,

Броню холодную расколет.

Неблагодарной нужно даме

Быть, чтоб не тронуться мольбами,

Ибо лишь ту, чья суть груба,

Не тронет нежная мольба.

И сердце то оледенело,

И до себя ему лишь дело,

Коль нежностью его ласкает

2910

Мольба, оно ж никак не тает,

Поскольку с нежностью смешалась

Любовь горячая и жалость.

Не чистой, знать, муки пирог,

Коль в нем она за долгий срок

Добиться не могла смягченья,

Прибавки или облегченья.

Господь внимает и святые

Мольбе, покорны ей стихии.

В том будет не моя вина,

2920

Коль тронет и меня она,

При том что сил набралась в месте.

Где Радость, Доблесть, Чувство вместе

Сошлись, в приюте лучших благ.

Итак, совет мой будет благ,

Усердно вымолен он вами:

Кто мне благословенье в храме

Дает, коль было бы вдомек

Ему, поговорить бы мог

Со мной, произнося лишь слово

2930

За раз, поскольку для второго

Нет времени; когда ж опять

Возникнет случай, должен ждать

Без слов он, что скажу в ответ.

Таков возможный ход бесед.

И в ваннах Пейре Ги, куда

Хожу купаться иногда,

Возможно было бы подкоп

Подземный сделать тайно, чтоб

Он вышел к комнате желанной,

2940

И милый друг, как только в ванной

Я буду, мог бы им придти.

Я лишь наметила пути,

Но что означено вчерне,

Обдумать вы наедине

С собой должны – принять ничью

Я помощь в деле не хочу,

Ведь это, уступив напору,

Я ради вас сдаюсь Амору.

Свою вам верность доказать я

2950

Хочу, вас заключив в объятья

И поцелуй вам, друг мой, дав.

В вас виден благородный нрав,

Вы – куртуазности пример:

Должна почтить на свой манер

Любая дама вас бесспорно

И вашу власть признать покорно».

Его ласкает и целует

Она и радости дарует

Словами, жестом, взором, всем.

2960

Едва лишь выслушал Гильем

То, как она об этом судит,

Его Амор сейчас же будит:

«Гильем, иль вновь тебе угодней,

Чем что-то делать, спать сегодня?»

И отвечает он уныло:

«Ах, что за счастье посетило

Меня; и грех на вас, Амор,

Что был конец его столь скор.

Сном милость мне явив вначале,

2970

Вы у меня ее забрали,

Подняв до наступленья дня.

Прошу вас усыпить меня,

Амор, ну ненадолго хоть!

Нет, лучше сон перебороть,

Ведь радость есть в грядущем дне -

Все вспоминать, что снилось мне».

И, часто вспоминая сон,

Дает со смехом клятву он:

«Груш никогда я есть не стану,

2980

Коль этот сон ведет к обману,

О чем – дай бог сдержать обет -

Узнает давшая совет».

И так всю ночь провел он эту.

Когда же срок пришел рассвету,

В тот миг, как в спальне солнце ало,

Взошед над миром, засияло,

Совсем не выспавшись, он встал,

Но не настолько все же вял,

Чтоб не открыть окошка прежде,

2990

Чем даже подойти к одежде.

В нем все, кто цвет лица его

Увидел бы, нашли б сродство

С влюбленным: бледен, голубое

Вкруг глаз, и в пульсе перебои

Из-за того, как похудел.

Знать, не имел с любовью дел,

Кто не решит никак проблему,

Откуда вдруг пришла к Гильему

Хворь, что пройти не может вскоре,

3000

Как все естественные хвори.

Ведь хворь любви терпеть невмочь:

Длись приступ только день и ночь,

Истреплет в этот промежуток,

Как те за восемнадцать суток.

И я скажу вам почему:

На душу бросившись саму,

Недуг любви ее ретиво

Терзает и без перерыва.

Пусть мысль любви туда-сюда

3010

Метнется, цель ее всегда

Одна и та же: выбрав вас,

Боль не отпустит ни на час;

Другие ж хвори после вспышки

Дают минуты передышки.

Природа, тела госпожа,

Его в своих руках держа,

Как на лекарства ни обильна,

С любовью справиться бессильна,

Забыв, какие средства благи.

3020

И, сердце возвратив бедняге,

Душе внушает: «Хоть и схожи

Познанья паши, дама, все же

Ищите нужный вам состав,

Но не беря ни смол, ни трав,

Ни снадобий, что мне известны,

Для вашей раны бесполезны

Они». Любовь наносит раны

Рассудку; жертвы, ею пьяны,

Лекарств не ищут ей в угоду,

3030

Отталкивая тем природу.

Любовью раненый лишен

Бывает красок, должен он

Быть тощ и бледен, слаб и хил,

Но в то же время полон сил.

Рассудок близок к сердцу столь,

Что состраданьем эту боль

Сперва он в сердце предваряет

И тотчас ею одаряет.

Когда бы сердца боль не жгла,

3040

В любви не видели бы зла,

Меж тем, сердечной суть печали,

Не ошибаясь, злом назвали.

Столь стоек приступ боли жгучей,

Что мази нет на этот случай.

Любое средство на потребу

Больным – известно было б Фебу,

Во врачеванье чудодей

Он был и первый из врачей.

Узнав любовную кручину:

3050

«Всем служит, но не господину

Сей дар», – сказал он; этот стих [127] -

Свидетельство, что никаких

Средств от любви не знал и он.

Поэтому не удивлен

И я, что повредили муки

Красу Гильема. Мыл он руки,

Когда хозяин, стан склоняя,

К нему вошел: «Властитель рая

Помилуй вас и защити!»

3060

– «Благую часть вам обрести

Дай бог от вашего же слова.

Звонил ли колокол, иль снова

Мы прогуляемся с утра,

Как это сделали вчера?»

– «Как вам угодно. Но особу

Просил бы вашу я на пробу

Абсенту отхлебнуть сейчас,

Его пить в мне в самый раз».

– «Пусть принесут, велите, что ж».

3070

– «Он тут уж, и весьма хорош».

Тогда Гильем велит достать

Свой кубок: из него под стать

Пить императору – всех чаш он

Массивней и резьбой украшен;

Вес серебра в нем марок пять

И столько ж за отделку дать.

Гильем хлебнул, после чего

Вручил хозяину его:

«Будь ваш он с этого момента,

3080

В нем, право, лучше вкус абсента.

Приятней мне, чтоб эта чаша

Впредь не моя была, а ваша».

Сперва не мог хозяин слов

Найти; смеяться он готов

От радости, ушам не веря.

Гильем просил, не лицемеря,

И кубок взял он, из сосуда

Пить этого клянясь, покуда

Он целый, и каких бы цен

3090

Ни назначали, иль в обмен -

Не отдавать его, будь краше

Иль тяжелей другие чаши.

К жене он с кубком подошел,

Та спрятала его в чехол,

Чехол в ларец. Идут, меж тем,

Оруженосцы есть. Гильем

С хозяином приходят в храм

И молятся, но их мольбам, -

Столь остр во всем меж них разлад,

3100

Хоть к одному отцу летят, -

Быть сестрами не суждено,

Все разно, имя лишь одно.

Не забывал Гильем о деле

И в угол тот прошел, где пели

Они вчера; отдав поклон

Священнику учтиво, он

Стал боком, взгляд направив прямо

Туда, войдет откуда дама.

В разгар трезвона, видом дик,

3110

Эн Арчимбаут, сей проводник

Прелестной дамы, входит с нею.

Гильем к проходу тянет шею,

Как ястреб, видя куропатку.

Он не в себе, но по порядку

Прочел, меж тем, стих за стихом,

Блуждая взором, весь псалом.

И вот, судьба небезучастна

К нему, и в неф он не напрасно

Глядел: Фламенка у портала,

3120

Молясь, подольше постояла,

Обыкновенью вопреки,

Перчатку с правой сняв руки,

И, чтоб откашляться, у рта

Вуаль спустила, и уста

Гильем увидел. Взором льнет

Он нежно к ней, чрез узкий ход

Сопровождая неотрывно.

Да, понедельников, столь дивно

Начавшихся, не выпадало

3130

Ему досель. Не запоздало

И солнце бросить луч на стенку

И ниц склоненную Фламенку -

Другое солнце – им зажгло.

Без тучки, павшей на чело,

Весьма некстати, от вуали,

Тот угол освещать едва ли

Так было бы необходимо

Лучом особенным, помимо

Сиявших от лица Фламенки,

3140

Которая об этой сценке

В тот миг не ведала совсем.

Вот бревиарий взял Гильем,

Но, приковав к странице рот,

Он взор направил в узкий ход,

Где весь его был интерес.

Будь по его, во время месс

Евангелье и Agnus[128] лишь

Читали: ведь она, услышь

Их, поднялась бы, для чего

3150

И был он здесь. На мотовство

Пошел бы он, отдав именье

За то, чтоб не страдало зренье

От загородки, а вуаль

Сжечь было б на костре не жаль.

Когда собрался Никола

Благословлять, то мысль пришла

К Гильему – указать псалом

Сейчас, чтоб не искать потом:

«Друг, есть такое место, оным

3160

Благословляйте впредь – ученым

Вам должно быть в делах таких.

Так вот, всегда берите стих

Буди же мир в силе твоей [129].

Чтоб дело стало вам ясней,

Пусть будет смысл его открыт:

Псалтырь слагая, царь Давид

Стих этот повторять – наказ

Дал Соломону – в день хоть раз.

Тот взял за главное из правил

3170

Его и в добром мире правил».

– «Так, – молвил Никола, – сеньор,

И буду делать с этих нор».

– «Но после принесите снова

Мне книгу, ведь молитвослова

Употребленье обиходно,

Я научу вас, коль угодно».

Благословленье местом тем,

Что указал ему Гильем,

Прильнувший вновь к проходу взором,

3180

Дал Никола, и книгу в скором

Довольно времени опять

Счастливец мог в руках держать.

И, спрятавшись под капюшон,

Ко лбу подносит книгу он,

К глазам, к щекам и к подбородку

И смотрит в щель за загородку,

Чтоб видеть, был ли той замечен,

Чей взор всем этим мог привлечь он.

Влюбленный верит в самом деле,

3190

Что все его откроет цели

Другое сердце, все желанья,

Страдая в миг его страданья.

И выбрал бы для всех сердец

Амор единый образец,

Будь справедлив он: но, забыв

О праве, будь-ка справедлив.

Гильем прикидывал, какого

Хватило б времени, чтоб слово

Сказать, как Никола ни мало

3200

Стоял пред той, что целовала

Лист, дабы взять благословенье,

И, голову склонив в смиренье,

К нему устами льнула. Мига,

Пока пред ней лежала книга,

Распорядись он им толково,

Достаточно, чтоб бросить слово,

На взгляд его. Дождался еле

Эн Арчимбаут, чтоб мессу спели,

И, голову задрав, наддал;

3210

За ним Фламенка – без похвал

Жонглеров, без достойной свиты,

Лишь две девицы как пришиты

К ней: услужить ли чем-нибудь,

Собрать ли в путь, одеть, разуть -

Всегда Алис и Маргарита

Готовы: быстро, деловито

Все сделают для госпожи,

Что им она ни прикажи.

Когда народ из церкви вышел,

3220

После часов, чтобы услышал

Лишь Никола, промолвил глухо

Ему Гильем, но прямо в ухо:

«Не опоздайте, нам пора,

Приятна трапеза с утра

Пораньше». Никола: «Я мигом», -

Ответил. Книгу к прочим книгам

Тогда Гильем, закрыв, придвинул

На верхней полке; храм покинул

Затем с хозяином он вместе,

3230

Который рад был этой чести.

Вчерашних майских лес дерев

Был убран стайкой юных дев;

Они, загадки распевая,

С куплетом, что в календы мая

Звучит, перед Гильемом прямо

Прошли: «Благословенна дама,

Что с другом будет не жестока

И не прервет, боясь упрека

И ков ревнивого врага,

3240

Прогулок в рощу, в сад, в луга,

И приведет в свою светлицу,

Чтоб лучше милым насладиться,

А севшему на край кровати

Ревнивцу скажет: Как некстати

Пришли вы портить нам досуг!

Сейчас в моих объятьях друг,

Уйдет он, как календы мая!»

Гильем Творца молил, вздыхая,

Чтоб знаменательный запев,

3250

Который слышит он от дев,

Был в самом деле не случаен.

Вошли в гостиницу; хозяин

Сказал: «Имеете ль желанье

Взглянуть на ванну, что заране

Готовить я велел для вас?»

Гильем ответил: «Не сейчас.

Принятья ванн в разгар календ

Я б избегал, не тот момент.

Мы завтра их принять вольны,

3260

Как раз девятый день луны».

Ему хозяин добродушно:

«Приказам вашим мы послушны».

Тут входит эн Жюстин: замечен

Гильемом тотчас он и встречен

Объятьями и лаской: «Мне

Хотелось бы наедине

Остаться с вами на минуту».

И обращается к кому-то

Из свиты: «Комнату открой,

3270

И поживее; все долой

С постели: мех иль одеяло

Класть в эту пору не пристало,

Коль не велю я сам покров

Накинуть». Живость этих слов

Священника развеселила

……………………………… [130]

«Сеньор священник, – он ответил, -

Недугом бог меня отметил,

Но и богатством. Я б хотел

3280

Вам подарить мой плащ: он бел,

Он нов, он с меховой отделкой,

Он оторочен черной белкой;

А добрый Никола – с опушкой

Плащ, тоже белый, но мерлушкой

Подбитый, что слугою сшит

Моим, принять пусть поспешит».

Священник молвит: «Благодарен.

Но я б считал, что не одарен,

Когда бы плащ с таким подбоем

3290

Решил принять, но что разбоем

Добыл его у вас, мой друг,

Еще не сделав вам услуг».

– «Извольте дар принять, сеньор,

Все возраженья ваши вздор,

Услуг вы сделали довольно».

Так заставлял он, что невольно

Тот уступил и, не ропща,

Согласье дал на дар плаща.

Поев, в свои покои, с тем,

3300

Чтоб отдохнуть, ушел Гильем,

Коль только отдыхом зовется,

Когда несчастный то трясется,

То вскакивает, то от пота

Весь мокр, то нападет зевота,

То вдруг застонет, то вздохнет,

То чувств лишится, то всплакнет.

Гильем и отдыхал вот так.

Когда ж ночной спустился мрак,

Покинул комнату свою

3310

Он, чтобы в роще соловью

Внимать, но приступами боли

Все злее мучим он, все боле.

Чем боль любовная больней,

Тем больше наслажденья в ней;

Чем меньше боль, тем больше мук.

Здесь как в игре, в которой, вдруг

Поддавшись, мы ценой потери

Большой – теряем в меньшей мере.

Хозяин в дом зовет опять,

3320

Дан ужин в честь Жюстина; спать

Гильем идет, в постель он лег,

Но успокоиться не мог,

Вставал, в окно глядел тревожно:

«Увы, – он молвил, – сколь ничтожны

С любовью рядом – состоянья

Богатые, любые знанья,

Ум, рыцарство, происхожденье,

Куртуазия, поученья,

Все чувства, красота, семья,

3330

Мощь, доблесть, мужество, друзья!

Бессилен сам Амор пред ней,

И в страхе я: ведь будь сильней

Любви Амор – притом, что ту

Я, как никто на свете, чту -

Помог бы – мы в одном с ним стане -

Он мне в моей с любовью брани;

Любовь – болезнь, и с нею в доле

Амор – производитель боли,

От их вражды ничтожный прок,

3340

Коль одного в другом исток,

И случай здесь важней порядка,

Хитра аморова повадка:

Где б должен быть – оттуда прочь

Бежать; где мог бы – не помочь.

Я ту люблю, которой мил

Тот, что другую полюбил,

И – мне она, он ей, ему

Та – не достался никому

Никто; любовь, входя в разлад

3350

С собой, находит новый лад:

Мы тянем равно, цели разны,

И в разногласье мы согласны.

Итак, любовь, судя и правя

Людьми, заботится о праве:

Влюбленный в ту, кем нелюбим,

Отмщен соперником своим

Я, ибо он ее любовь

Не больше ценит, чем морковь [131].

Но обвинять я б не посмел

3360

За то, что у нее прицел

Другой: нельзя нам сговориться -

Нет ни посланца, ни девицы,

О страсти чтоб моей донесть;

Бумаге не доверишь весть,

Ибо на страже башни страж,

Которому даров не дашь, -

Эн Арчимбаут: он и конвой,

И господин, и часовой.

Коль я себе не дам совета,

3370

Никто не сможет сделать это.

Не зря ж мне было сновиденье

К утру, и после пробужденья

Не мог заснуть я: не премину

Ту мысль внушить я дон Жюстину,

Что должен в служки взять меня,

А Никола пошлю, ценя

За то, что в нем видна порода,

В Париж учиться на два года.

Хозяину скажу, чтоб дом

3380

Мне сдал на время целиком,

А управителям моим -

Чтоб камнетесам четверым,

С кирками, с молотками, в деле

Искуснейшим, придти велели

Ко мне средь ночи: ход просечь

Заставлю их при свете свеч.

Коль им до ванн хороший путь,

Заделав входы, дотянуть

Из комнаты моей удастся,

3390

Велю святыми им поклясться,

Что никому про этот труд

Не скажут. Как они уйдут,

Я выздоровевшим притворюсь

И сам немного развлекусь:

Хозяина верну обратно,

Но пусть бедняге непонятно

Останется, зачем был он

Спроважен мной и отдален,

Коль не затем, что мне удобней

3400

Так жить и отдыхать способней;

И, щедрой одарив рукою,

На все глаза ему закрою.

Бельпиль, мою хозяйку, страсть

Которой – шить, иль ткать, иль прясть,

Разумницу и мастерицу,

Привлечь, в дар дав ей багряницу

Всю в звездах золотых, я б мог.

Ее на долгий стало б срок

Сокровищем такое платье,

3410

К которому хотел бы дать я

И шкурки беличьи из тех,

Чей свеж и переливчат мех.

Но если хочет, чтоб морока

Была вся эта не без прока,

Амор, пусть как-то даст мне знать!»

Тут он бросается в кровать,

Но простыни сбивает в ком -

Амор воюет люто, в нем

Огонь желаний распалив.

3420

Гильему мнится, что призыв

К нему доносится аморов,

Угроз смешенье и укоров:

«Раз без нужды ты сделал сам

Так, чтобы две мешало вам

Стены, нарушил ты закон

Влюбленных [132]». Подбегает он

К окну и башню всю до крыши

Оглядывает, в грезах слыша,

Что кто-то имя там назвал

3430

Его. Он, как влюбленный, шал:

Вскочил, прилег и под напором

Сна в разговор вступил с Амором:

«Что ж, усыпляйте, ибо в деле

Подачи снов вы преуспели,

Пусть я увижу ту во сне,

Что наяву запретна мне.

О вас, о дама, речь моя:

Коль сном смогу настичь вас я,

Уж то-то будет мне пожива.

3440

Хочу твердить без перерыва:

Вы, вы! И, как во сне зову

Вас, донна, так и наяву.

На сон смежая веки, сердцу

Велю быть с вами по соседству

Всегда; да, с вами, дама, с ва…!» -

«Ми» не договорил. Едва

Заснул он, как пришел успех:

Он даму видит без помех.

Признаться, часто так бывает,

3450

Что видит сон, какой желает,

Любой, кто засыпает с тем, -

Что знал по опыту Гильем.

Проснувшись хоть и поздно, споро

Собрался он и прибыл скоро,

Чтобы прослушать мессу, в храм,

Ибо ее по будним дням,

Как знал он, начинают рано.

Оттуда поспешил он в ванны,

Покинув их часам лишь к трем:

3460

Он изучил подробно дом,

Пока удачное нашел

Для хода место. В ваннах пол

Из туфа мягок был и хрупок:

На нем писать или зарубок

Наделать нож простой бы мог,

Не нужен был и молоток.

Близ очень темного угла

Стена той комнаты была,

В которой он, по счастью, спит,

3470

Там должен быть и ход прорыт.

В расслабленном он вышел виде

Из ванн, спешащего увидя

Священника и Никола

С эн Пейре Ги. Затем пришла

Хозяйка в комнату, на диво

Мила, приветлива, учтива,

И в честь ее решил он дать

Обед: их – четверо, с ним – пять.

После еды послал Гильем

3480

За багрецом для дамы с тем,

Чтоб выказать благоволенье:

Слуга достал без промедленья

Ткань из сумы дорожной. В Фивах

Или Фессалии [133] – красивых

Таких не знали; доброхот

Хозяйке весь кусок дает;

«Здесь ткани, госпожа, в избытке

И для плаща, и для накидки,

Хочу, чтоб вам она пошла;

3490

И столько ж, коль меня от зла

Избавить господу угодно,

Дарить вам буду ежегодно».

Мех переливчатый велел он

Ирин есть, в Камбре который сделан,

Прево аррасского подарок [134],

До четырех ценою марок.

При этом льстиво, будто мед

На языке, он речь ведет:

«Прошу не даром это счесть,

3500

Но лишь задатком: вещи есть

Не хуже у меня – они

Все ждут вас». – «Боже сохрани,

Такой задаток дара стоит.

Сеньор, пусть так господь устроит,

Чтоб я и муж, который здесь,

Вам услужить сумели. Весь

Отдать вам наших сил запас -

Желанье каждого из нас.

Так не смущаясь же просите,

3510

Благой сеньор, чего хотите;

……………………………… [135]

Коль вам мешает, что шумим мы,

Есть годные у нас дома

Еще: нам с вами жить весьма

Удобно будет как соседям,

А скажете, назад мы въедем».

– «Спасибо, дама, я словам

Столь добрым рад; должно быть, вам

Известно, что больному надо.

3520

Но может крыться здесь досада

Для мужа вашего: стеснен

Пусть буду лучше я, чем он».

В ответ хозяин: «Неудачи

Вы добивались, не иначе,

Такою речью; ей под стать

И сам ваш замысел считать,

Что вещь, которая отрадна

Для вас, мне может быть досадна.

Охотно съедем со двора:

3530

Приказ, чтоб завтра же с утра -

Господь здоровье вам пошли! -

Прибраться в комнатах пошли,

Дам нашим людям; подметут

Пусть низ и верх, придав уют

Жилью, и я, клянусь Творцом,

Немедля въеду в этот дом».

– «Назад вернуться вы свободны

В любое время: коль угодно

Творцу, я выздоровею вскоре,

3540

И вы, как только я от хвори

Избавлюсь, въедете сюда.

Я на недуг свой от стыда

Не жалуюсь, хоть он меня

И мучит: маслом у огня

Мне натираться будет надо,

Скрываясь от чужого взгляда.

И я прошу, чтоб сей же миг

Мне кудри дон Жюстин остриг,

Тонзуру [136] сделав поприлежней,

3550

Пускай не меньше будет прежней

Моей; я грешен: в том мой грех,

Что волосами, без помех,

Зарос мой венчик незаконно,

Ведь я каноник из Перонна [137]

И возвращусь туда в свой срок;

Пусть будет венчик мой широк.

Есть у меня и знанье, слава

Творцу, церковного устава,

И к обыденной службе дар,

3560

И подучусь, еще не стар!»

Священник стал от скорби нем,

Когда про волосы Гильем

Сказал; светился каждый локон,

Как будто золотой листок он,

Которые золотобит

До блеска в Монпелье плющит [138].

Энс Пейре Ги, тоски не пряча,

Стоял пред ними, горько плача.

И дама стала на колени,

3570

Поникнув в горестном томленье,

И слезы так лились из глаз,

Что щеки покраснели; таз

Немедля Никола добыл,

Всяк услужал по мере сил.

Из дома удалилась свита,

Чтоб плакать и стенать открыто

По поводу столь скорбных дел

И причитать, кто как умел.

Взмах ножниц, острых, но не слишком

3580

Больших, пригодных, словом, к стрижкам, -

Священник волосы остриг;

Стал венчик ровен и велик,

Когда виски и шею сзади

Обрил он. На Бельпиль, взяв пряди,

Их не сожгла, но, зная толк

В плетенье, в белый чистый шелк

Их спрятала – для галуна:

На петли к платью в дар она

Отдаст, как будет весь готов он,

3590

Его Фламенке: зацелован

В нем будет каждый волосок,

Пока пойдет в шитье шнурок!

Гильемом вытащенной чарки,

Без ножки, с позолотой, марки

Четыре, знать, была цена.

Им в дар священнику она

Дается при словах: «Посмею

Вручить я плату брадобрею».

Звучит священника отказ:

3600

«Оставить вещь себе – для вас

Беда, вы это нам внушили».

– «Ее иль примете вы, или, -

Сказал Гильем, – мы с этих пор

Не станем видеться, сеньор».

– «Сеньор, разрыв мне ни к чему:

Настаиваете – приму».

Хозяин и хозяйка, выйдя

Из комнаты в тоске при виде

Того, какая гостя мука

3610

Томит, не издают ни звука.

Их постояльцы на дары

Досель так не были щедры:

Шлет за подарком он подарок,

Их за три дня на тридцать марок.

Священник верный при Гильеме,

И Никола с друзьями всеми,

Но просит их уйти он сам

И воли не давать слезам:

«Показываете вы плачем,

3620

Как рады вы моим удачам!»

Над ним заклятие изрек

Священник так: «Пошли вам бог

Счастливый случай, дай узреть

Лишь то, что любо; чем бы впредь,

Скажите, мог я быть полезным?

Любыми средствами любезным

Вам сделаться хочу весьма.

Во мне ни чувства, ни ума,

Ни качеств нет, достойных вмале

3630

То заслужить, что вы мне дали.

Но, верьте правде этих слов,

Для вас все сделать я готов».

– «Сеньор, коль по своей охоте

Причетником [139] меня возьмете,

Я буду рад; а Никола,

Чья благота мне столь мила,

Советую послать в Париж

Учиться: свеж умом малыш,

Он за два года то усвоит,

3640

Что дома за три. Это стоит

Четыре марки, плюс расход

На платье новое раз в год.

Впустую не привык болтать я:

Вот золото, а вот на платье

Двенадцать марок серебра,

Накупит вдоволь пусть добра».

Захвачен радостью врасплох,

Священник молвил только: «Ох!»

«Сеньор благоизбранный, – тотчас

3650

Прибавил он, сосредоточась, -

Молюсь о том блаженном дне,

Когда вы повстречались мне!

Меня всего больнее ранит

То, что племянник мой не занят

Ученьем эти годы здесь.

Мной вам он отдан, ваш он весь,

Хочу, чтоб впрямь вы занялись им.

В писании стихов и писем

Он преуспел, но мастерства

3660

В нем станет больше раза в два

Через два года. Что ж до вами

Желаемого места в храме,

То господин вы днесь и впредь -

Мне исполнять, а вам велеть».

Гильем в ответ: «О том ни слова!

Желанье знаете мое вы,

Быть служкой положил себе я.

Пойдет насмарку вся затея

Иначе: мне бы понемногу

3670

Служить смиренно вам и богу,

И мест, коль разберусь я в службе,

Не надо мне других по дружбе.

Чем больше знаков и потуг,

Чтоб выделить меня из слуг,

Тем только больше мне вреда,

А вам, благой сеньор, труда.

Плащ с капюшоном мне просторный

Скроить велите, шелк ли черный

Найдя, иль серое сукно,

3680

Шерсть штофную ли – все равно,

Чтоб я в нем скрылся весь – от шума

Мирского и шурум-бурума

Приемов, все в них мишура

Или тщеславия игра:

Те, что особенно охочи

До выигрыша, нищи к ночи».

Так поучал и н'Изенгрин [140],

Но знай священник суть причин,

Ответить мог бы он, как Лис:

3690

Белин, всего остерегись!

Отправились искать в округе,

Кто сшил бы плащ. «Коль вышло б, – слуги

Сказали, – стал бы богомольным

И не сидел в кругу застольном,

Словно послушник из Сито

Или Шартреза [141], ни за что

В одежде новой господин».

Вот, наконец, Гильем один:

Что ж, из задуманного он

3700

Исполнил многое; и в сон

От ванн и доброго винца,

Которым угостил жильца

Хозяин, понемногу клонит.

Но тотчас он Амором донят:

В насмешку тот его величит,

Мол, наконец он принят в причет,

Хотя, как всякий служка честный,

Знай наизусть он Царь небесный

И От апостола [142] хлопот

3710

Избег бы: он же наперед

Знал, до тонзуры. Коль укор

Позволил сделать бы Амор

За то, как судит он и правит,

Сказали б, что он слишком давит,

Не допуская действий явных.

Но нет над ним господ иль равных,

Вот он по-своему и ладит

И всех людей, как хочет, рядит.

В четверг хозяин съехал; сразу

3720

Искать рабочих по приказу

Гильема послан в Шатильон [143]

Гонец был, но, кем нанят, он

Не знал и людям при расчетах

Открыть не мог бы, кто зовет их

……………………………… [144]

Врубаться в камень и скалу,

За что по стольку им отвалят,

Что все наемщика похвалят.

А чтоб охотнее копали,

3730

По десять марок им вначале

Он дал, чем не превысил прав

Своих, на месяц их наняв.

Гонец в Мулене [145] жил; Гильем

Уверен был, что он ни с кем

Без нужды дела не обсудит

И к самой ночи дома будет.

Уехал Никола в субботу:

Учиться может он в охоту -

Груз золота и серебра,

3740

Достаточный для школяра,

При нем был. Высоко обритый,

С тонзурой, плащ накинув сшитый,

Гильем вечерню отстоял:

Вверх задирался, словно мал

Сперва был плащ, когда он руки

На бедра клал; но той науке

Во время службы постепенно

Он обучился, и отменно

Плащ под конец на нем сидел.

3750

Садиться в храме он не смел

И, смысл в священническом слове

Ловя, всегда был наготове.

Священник же считал, что он

На это свыше вдохновлен

И просвещен, должно быть, богом:

Досель столь юный не был в строгом

Столь послушанье; с каждым днем

Все больше стати было в нем,

Он делался благочестивей

3760

И проще, словно ангел вживе

Спустился на землю с приветом.

Дар божий видит в служке этом

Жюстин: на свете лучших нет,

Он им накормлен и одет,

И столь в нем велико старанье,

Словно живет на покаянье.

Гильем после вечерни вник

В то, что за утренею лик

Ответствует [146]; но для почину

3770

Его не надо было в спину

Бить иль ногтями руку рвать [147] -

Он пел священнику под стать.

Но вот прочитан и пропет

Урок; в гостинице обед

Их ждал; вернулся в храм затем

Священник, вместе с ним Гильем,

Который начал разговор,

Задав прямой вопрос: «Сеньор,

Не здесь ли спать мне надо будет?»

3780

– «Нет, звон к заутрене разбудит

Пусть вас; коль первый же удар

Прогнать не сможет сонных чар,

Довольно будет, если встретим

Вас, друг мой, здесь хотя бы с третьим».

– «Сеньор, но есть ли кто-нибудь,

Чтоб прислужить вам? вас разуть?»

– «Нам, кроме мальчика, мой друг,

Прислуживающего, слуг

Других не надо; лишь бы в храме

3790

Вы мне прислуживали сами

И были столь же богомольны,

Как прежде, – этого довольно».

Гильем бредет, про пыль и грязь

Как бы забыв и не стыдясь

Заполнившего город люда,

Определяя, кто откуда:

Из Франции или Бретани,

Бургундии или Шампани,

Нормандии и прочих стран -

3800

Сюда приехал ради ванн.

Вся эта ночь без сна прошла

Ударили колокола,

Он встал и одного из свиты

Позвал; и вот уже закрыты

И комната его, и дом.

Амором он несом, ведом,

Амор не знает передышки,

Амор – мастак в бритье и стрижке,

Амор на смену платья скор.

3810

Ты можешь все, Амор, Амор!

Не выдумать, Гильем что выбрал:

Тонзуру ради дамы выбрил!

Надеть всегда влюбленный рад

Изящней и пышней наряд,

Богато выглядеть и броско,

Изысканна его прическа.

А брат Гильем – как патарен [148]:

Служенье господу взамен

Служенья даме. Глуп, жену

3820

Заставив силой жить в плену,

Ревнивец: ходу хитрость силе

Не даст, ее хитро осиля.

Неподозрителен ничем,

Словно затворник, жил Гильем:

В храм прибегая утром рано,

У дон Жюстина, капеллана,

Он, осенясь крестом, из рук

Брал колокольчик. И не вдруг

Благовестил, хоть ловким он

3830

Был звонарем; но только звон

Затихнет первый, бил он снова

В колокола, и от второго

В восторге стены колоколен

И храма были. Столь доволен

Им дон Жюстин, что предложил

Набраться после службы сил

И в комнату за колокольней

Провел, где отдыхать привольней,

А спал в ней прежде Никола,

3840

И устлана она была

Вся камышом. Гильем не может

Заснуть: теперь его тревожит,

С какими подойдет словами

Он в миг благословенья к даме.

«Амор, – зовет он, – где вы? что вы?

Иль что сказать ей, не готовы

Мне посоветовать? Иль нет

Вновь дела до моих вам бед?

Оглохли? разума и прыти

3850

Лишились? онемели? спите?

Иль просто тешит вашу спесь,

Что ни на что ни я, ни весь

Мир этот не имеет прав?

Иль сделаете, как, послав

Апостолов, сказал господь:

«Никто себя не озаботь [149]

Тем, как ответствовать царям,

Ибо открыто будет вам»?

Апостол и перед владыкой

3860

Не знал боязни столь великой,

Как я: страшусь попасть впросак

Пред той, что мне желанна так,

И все же дело я посмею

Начать: удастся ль вам затею

Осуществить, чтоб без осечки

Все выразить в одном словечке

Я мог, сказав его украдкой?

Оно должно быть просто, кратко

И, брошенное впопыхах,

3870

Понятно той, что сердце в прах

Повергла. Мне, меж тем, на ум

Оно нейдет: чем больше дум

О нем, тем дальше я от цели.

Безумье быть сейчас в постели!»

Тут он выходит, на замок

Дверь закрывая: под порог

Ключ, как условлено, им спрятан,

Откуда дон Жюстином взят он

Мог быть. Послал слугу Видаля

3880

За солью и водой вначале

Гильем, чтоб освятить ее

Поздней, и, рук прервав мытье, -

Ибо священник пробудился, -

Принес воды, чтоб он умылся.

Вот ими начат первый час;

Потом пропели третий [150]; враз,

Как повелось, в колокола

Забили – к мессе подошла

Вся паства. И особняком,

3890

Когда был храм набит битком,

Энс Арчимбаут пришел, последний;

Вмиг отменил бы – чтоб с обедней

Покончить – праздники все сплошь он

И воскресенья. Весь взъерошен,

Глядел он дьяволом с картины:

Его любви не без причины

Боялась так Фламенка – дама

Быть может в ужасе, коль прямо

В глаза ей смотрит дьявол сам.

3900

Она за мужем входит в храм,

Опять в своем как бы чехле.

Гильем все видит; на земле

Он ничего не соизмерит

С тем, что пред ним. Кто мне не верит,

Тот для меня сам пустобай,

Каких он клятв мне ни давай.

Гильем был в службе дока, он

Евхаристический канон

Знал проскомидии под стать [151].

3910

Священник проповедь читать

Не стал, ни праздников седмичных

Не объявил. На мелодичных

Гильема голос был; когда

Он Agnus Dei [152] без труда

Пропел, то, по обыкновенью,

Взял дискос для благословенья [153]

И дал хозяину сперва,

На хорах бывшему; едва

Придя к нему, был дискос дан им

3820

Внизу стоявшим горожанам

И обошел весь храм. Интригу

Гильем затеял: ищет книгу

Свою, а сам настороже;

Взял дискос н'Арчимбаут уже,

Когда в закут, где под замком

Был клад, пошел он прямиком -

Ведь н'Арчимбаута целовать

Не мог он, ни благословлять.

Слез с хоров – господи помилуй,

3930

Ибо досель с такою силой

Его тревога не гнела.

К Фламенке, не подняв чела

И глаз, чтобы куда не надо

Не бросить ненароком взгляда,

Идет, решив, что все готово

К тому, чтоб хоть промолвить слово,

Коль не затеять разговор, -

И пусть ведет его Амор:

«Коль путь туда он не наметит,

3940

Где моему желанью светит

Надежда, веры нет ему;

Попытку все ж я предприму.

Амор ловить умеет случай,

Но чем желанье в сердце жгучей,

Тем действует ленивей он».

Вот каково, когда влюблен.

И наконец Гильем пред дамой.

Она псалтырь целует; в самый

Тот миг он прошептал: «Увы!» -

3950

Не поднимая головы,

Но так, чтоб дама услыхала.

Гильем удачным счел начало

И прочь пошел, склонясь смиренно.

Сто рыцарей одновременно

Сразить в турнире он сумей

И захвати пятьсот коней,

Столь полно б не был он доволен -

Влюбленному дарить не волен

Никто такое торжество,

3960

Как та, что в сердце у него.

Священник даром не судачил,

Спев мессу, но молитву начал

Полуденную, как всегда.

Гильем, держа псалтырь, туда,

Как будто чтеньем одержим,

Глядел; но, расставаясь с ним,

Поцеловал листок сто раз,

Гордясь своим увы! Тотчас

Наружу н'Арчимбаут выходит

3970

И, как всегда, жену уводит,

Стремясь покинуть храм скорей.

Гильема взор и сердце к ней

Влеклись, вобрав в себя влеченье

Его. Сложил он облаченье

И, спрятав чашу в верном месте

И дискос, удалился вместо

С хозяином, за ними вслед

Священник. Кончился обед,

Ушли хозяин и Жюстин,

3980

И в доме вновь Гильем один.

Прошел, когда поели слуги,

Он в комнату, где на досуге

Мечтал, – чуть не сказал: в альков.

Ногами дрыгать он готов

От счастья, что дан ход затее;

Будь дольше, было бы полнее

Оно: вот он уже в тревоге -

Ведь у влюбленных на пороге

Задержка счастья коротка,

3990

Точь-в-точь у двери игрока.

Сменило песню сердце вскоре:

«Увы! что ж не умру я в горе?

Амор, меня ты чуть продвинул,

Очко вместо шестерки кинул [154]!

Был ей неслышен и врасплох

Застал мой непонятный вздох,

Разбиться сердцу было впору.

Не прятала бы дама взора

И голову могла поднять

4000

И не закрылась бы опять,

Когда бы звуки достигали

Ее ушей. Клянусь, в вуали

Моих причина неудач.

Будь проклят этой тряпки ткач!

Кто их придумал – будь повешен!

Или не мог быть холст разрежен,

Чтоб свет для взора не потух

И не закрылся глухо слух?

Куда отныне я влеком?

4010

Увы! искать поддержки в ком?

Кто б знал! Не я. Ни в ком? В Аморе?

Чужие он не лечит хвори.

– Твой грех [155]. – Как так? – Был промах. – Чей?

– Дал говорить тебе я с ней.

– Да, но без толку; разве прок

Из разговора я извлек?

– Толк был; иль вспомнишь ты мороку,

Из коей вышло столько ж проку?

Рот дамы к псалтырю приник

4020

Пред тем, как скрыться ей в тайник,

И ты увидеть мог спроста

Ее прелестные уста.

– Все правда. В близости от дамы

Я большей не был чем когда мы

Одной касались вместе книги.

Но знай мы наперед о миге

Таком, и не стесняй нас страх

И не на стольких бы глазах,

Куда бы лучше речь звучала.

4030

Все знают о слезах Тантала [156]:

От голода и жажды он

Страдает, в воду погружен;

Вода а ж подбородок мочит,

Кругом плоды, а пить захочет -

От уст бежит поток воды,

И то же самое плоды.

За то он страшно так наказан,

Что как-то раз презрел наказ он.

Я ж тем наказан, что стези

4040

Моей судьбы прошли вблизи

Сирены [157], чье очарованье -

В неповторимом сочетанье

Достоинств. Зов их слыша, стражду

В желании, терплю и жажду

И голод, рядом с нею стоя.

Безумье совершив, его я

И выпью, путь проделав свой,

Один, без помощи чужой.

Пусть я один переболею,

4050

Но выздроветь чтоб вместе с нею,

Ибо свела б на нет порыв

Она, моей не разделив

Услады; быть должно лишь так,

Чтоб мог в любви найти я смак:

Когда один другому лаком,

Страсть отдает особым смаком.

Пусть буду, как сейчас, желать я

Ее и заключу в объятья

И к ней прильну, но вдруг догадка

4060

Придет на ум, что ей несладко

Иль терпит кротко страсть саму

Она, не зная почему, -

И смака не найду я. Надо,

Чтоб страсть мою ее услада

Дарила смаком невзначай -

Один другого услаждай!

А тот, кому все одинако,

Любовного не знает смака.

Кто этих слов не понял, тот

4030

И поговорки не поймет:

Пусть ублажат тебя так само,

Как ты, во сне целуя даму.

Однако нет прямой причины

Скорбеть или желать кончины.

Коль вещь сомнительна, умей

Хорошее увидеть в ней.

И мне про даму думать мило,

Что слышала она, но скрыла, -

Любая дама осторожна,

4080

Как говорят, и, знать, неложно,

Ибо, покуда не расчислит

Всего, открыться не помыслит.

Что чужестранец я, поняв,

Она подумала: «Лукав

Прислужник этот со своим

Увы!, и не желай он им

На милость вынудить меня,

Рта б не раскрыл средь бела дня, -

Так объясняю ход я странный.

4090

Увидев же, что под охраной

Я, в заключенье и в плену,

И не застать меня одну,

По площади ль иду иль еду,

По улице ли, он беседу

Повел таким манером здесь -

Бездушья и насмешки смесь».

Что ж, зря, выходит, был я смелым?

Нет, ибо все спешат, с уделом

Смирившись злым, в унынье впасть.

4100

«Тем жгучей страх, чем жгучей страсть», -

Твердят. Мне страшно, так как страстно

Люблю, но счастье тем злосчастно,

Что не от дамы, а дано

Мне может быть словцом оно;

Пока ж я буду жить, как прежде,

В тоске, в желании, в надежде.

Влюбленный за одно лишь благо

Сто зол готов принять, бедняга».

Гильем весьма взволнован был:

4110

То веселится, то уныл,

То наслаждений ждет, то бед.

Фламенка, дум его предмет,

Из церкви возвратилась, снова

И снова повторяя слово,

Что в сердце спрятала она,

И хоть была возбуждена,

Очаровательно снаружи

Сумела выглядеть при муже.

Эн Арчимбаут после обеда

4120

Из башни вышел, непоседа,

Как повелось, и в зал вошел,

Где слугам накрывался стол.

Фламенка, глядя безнадежно

На свой удел, была тревожна.

Тоска гнетет ее, печаль,

Отчаянье, себя ей жаль,

Смочило сердце влагой очи.

Она страдает все жесточе

И, жизнь кляня, что так сурова,

4130

Гильема вспоминает слово:

«Готова крикнуть я: „У, вы!“

Не болен молвивший увы!,

Не пленник; нет, благообразен

И крепок, но не куртуазен,

Раз поднял он меня на смех.

Я мучусь, и смеяться грех

Над тем, кто терпит муки ада.

Шутить над правдою не надо:

Насмешка, коль над тем она,

4140

Что правда, – пусть всего одна,

А ста лжецов сильнее ранит,

Чего он ждет? куда он манит?

Иль не злосчастной я слыву?

Иль не для мук одних живу?

Каких моих грехов он ради

Там, боже, ждал меня в засаде?

И в странном месте выпад сделан,

Хоть громко говорить не смел он,

Боясь, что может быть народом

4150

Услышан, и перед уходом,

Как я заметила, то ал,

То бледен был он и вздыхал,

Как те, кто в страхе, иль когда

Их в жар бросает от стыда.

Что это значит, не возьму

Я в толк: желанна ли ему?

Иль о любви меня он молит?

Сперва найти пусть соизволит

Любовь – моя любовь пока

4160

Сплошная мука и тоска,

В ней все – страданье и забота.

Скорбь, вздохи, нервная зевота,

Рыданья, горести, печали,

Грусть и томленье сердца стали

Роднею и друзьями мне.

Эн Арчимбаут со мной в войне,

Не знаю почему, все ночи

И дни: моей он смерти хочет -

Армян иль греков плен милей:

4170

Под грузом бревен и камней

На Корсике иль на Сардиньи

Я не была б в таком унынье.

Соперница б не принесла

Иль мачеха мне столько зла».

Алис не ведала причины,

Хоть слушала ее кручины.

Та обратилась к Маргарите:

«Дитя, и вы, Алис, придите,

Услышьте про мою беду:

4180

Покой лишь в смерти я найду;

Жжет сердце горем безотрадным

Так, что паду я трупом хладным.

Сегодня некто – знать о нем

Не знала, он мне незнаком -

Меня обидел нарочито».

– «Кто, дама?» – молвит Маргарита.

– «Благословенье давший мне.

Что он сказал, могли б вполне,

Дружок, вы слышать, стоя с краю,

4190

Но не слыхали, как я знаю».

– «Скажите, дама, нам, а что».

– «Дружок, хоть вспоминать про то

Мне больно, я скажу вам все же,

Негоже это или тоже:

Чтоб причинить мне боль и вред,

Он, хоть и знал, что в этом нет

Ни утешенья, ни отрады,

Но мук источник и досады,

Сказал: Увы! как если б он,

4200

Он, а не я, был удручен.

Сказал он так, чтоб я уныло,

Кляня судьбу свою, «у!» выла».

А Маргарита ей в ответ:

«Но, дама, право, и примет

Нет злонамеренности – где же

Тут зло? Коль внешность не невежи,

То и не низок разговор.

Благословлял же до сих пор

Не он, но он милей, чем тот,

4210

Читает лучше и поет

И видом благороден, но,

Как видно, сердце пленено

Красою вашей, а о встрече

Для объясненья нет и речи,

Он и пошел на этот ход,

Дав знать, что перекрыт к вам ход».

За ней Алис: «Спаси нас боже,

Пусть верно чувство в вас, но все же

Как, дама, выглядел он там,

4220

Как вел себя, приблизясь к вам?»

– «Глаз не подняв». – «Ха! ха! в помине

В том, что сказал он, нет гордыни,

Он не был дерзок или смел

Или глумлив, но лишь робел».

– «Подружка, он вздохнул с опаской,

Шепнув мне, и залился краской».

– «Слова излишни: в том ни темп,

Что он влюблен в вас, нет сомнений.

Хоть мне он вовсе незнаком,

4230

Но куртуазный долг ваш в том,

Чтоб сочинить ответ умело».

– «Легко сказать, дружок, но дело

Сложней: чтоб слово мне сказать

В ответ со смыслом и под стать

Тому, нужна нам подготовка.

Едва ль ответила б я ловко,

Когда б врасплох меня застали.

То, что на сердце, хоть вначале

Скрыть даме ото всех уместно,

Чтоб цель была им неизвестна.

4240

Столь взвешена должна быть речь,

Чтоб и надеждой не увлечь,

И не казаться безнадежной».

– «Что ж, разобрались в этой сложной

Игре вы лучше моего

И не шепнете ничего

Того, в чем он бы радость мог

Найти. Его прислал сам бог,

Чтоб из тюрьмы он вас извлек.

4250

И коль из дела выйдет прок

Плохой, кто станет вас жалеть?

Вам жалости не вызвать впредь».

– «Дружок, когда он мне толково

Расскажет все, за словом слово

(И месяца за два мы, в чем

Весь замысел, бог даст, поймем),

Коль он в тисках любви, сердечной

Не скрою ласки, безупречной

Став дамой и беспрекословной

4260

Рабою прихоти любовной.

Понять нетрудно даме суть:

Хотят любить иль обмануть

Ее; и коль любовь верна,

А путь спешит сменить она,

Ее любовь низка и лжива,

И глуп, кто ждет ее призыва.

Любовь не любит, коль не прямо

Идут: чей путь не прям, не дама -

И чье не твердо слово. Кто же

4270

Она? Обманщица, о боже!

Отсрочками она томит

Того, кто сердцем с нею слит,

Кто верно служит ей в угоду.

Злой дьявол та, кто ждать по году

Велит, чье милосердье туго

На дар любви – усладу друга -

Всего один, чтоб, как ни мал

Он был, в унынье друг не впал.

И, коль расщедрясь, опорочит

4280

Дар перетолком, а захочет

Друг в этом месте, в этот час

Еще чего-то – даст отказ,

Пусть знает, что и в первый раз

Не искренним, а напоказ

Был дар, обманчивым и лживым,

И что влюбленный, хоть и жив им,

Умрет от злых ее забав.

Коль разойдется с ней, он прав,

Да и не бродит пусть окрест

4290

Тех, где она бывает, мест.

Дракон, гадюка, лев, медведь,

Волк, зебра могут присмиреть

Настолько от усердной ласки,

Что подходи к ним без опаски.

Но эту тварь, с каким усердьем

Ни тешь – все зря, коль милосердьем

Не взять ее: а где слаба

Любовь, творящая раба

Из господина, или разум,

4300

Им не в пример, добьется разом

Там милосердие победы.

На продолжение беседы

Меня подбить хотите вы,

Но чем ответить на увы!»?

– «Не сомневалась бы нимало

В ответе я, – Алис сказала. -

Он, дама, должен быть не вял,

Но точен. Вы, раз он сказал:

Увы! – не скажете ужель:

4310

Увы! В чем боль твоя, в чем цель?»

– «Увы! в чем боль? Благословенна

Оказавшая столь совершенно!

Увы! В чем боль? – слова сродни

Друг другу». Повторять они

На тысячу ладов хотели

Увы! В чем боль? все дни недели

До воскресения, когда

Гильем на мессу, как всегда,

Пришел. В смятении Фламенка:

4320

Готовится и ждет момента,

Чтоб он принес ей за ограду

Благословенье и отраду.

Пришло желанное мгновенье.

Куда нести благословенье,

Гильему ясно, но пути

К эн Арчимбауту нет: сойти

Он медлит с хоров, а берет

Его из рук соседа тот.

Тогда подходит деловито

4330

Гильем к Фламенке: Маргарита

С Алис, вовсю следя за ним,

В том, что прислужник несравним

Красой ни с кем, клялись, но тихо -

Тут ни к чему была б шумиха.

Фламенка, чтя любви науку,

Придумала такую штуку:

Где н'Арчимбаут был, справа, край

Псалтири как бы невзначай,

Отгородись, приподняла,

4340

Как в фехтованье, и дала

Другому краю опуститься.

Потом, исцеловав страницу,

Сказала слышное едва:

«В чем боль?» – и вот уж голова

Так поднята, чтоб перемены

В нем видеть в продолженье сцены.

Понятно ей, что ловок он,

И осторожен, и умен,

А как поет, а цвет волос…

4350

Уж кто бы кто ей вред принес,

Скорей сама, но никогда

Не будет от него вреда.

Не знаю, кто из двух домой

Спешил сильней, чтоб жест любой

Другого вспомнить там неспешно,

Сочтя, что более успешно

Вел дело он; но был Гильем

Тем радостнее дамы, чем

Желал сильней. Ему не лень

4360

В гостинице: в чем боль? – весь день

Твердить. Но первым за вечерней

Он в храме: в чтенье что вечерней,

Что утренней молитв – весьма

Был точен, все стихи псалма

Читая по порядку строго.

Направь он к милосердью бога,

А не к Амору мысль свою,

Иль к даме, быть ему в раю.

Заснуть, когда настала ночь,

4370

Собрался он, но спать невмочь

Глазам, словно полно в них сажи:

«Нас, – говорят, – не ради сна же

Создали! хватит спать! вначале

Ты вспомни, что мы показали

Тебе с утра. Иль псалтыря

Был край для поцелуя зря,

Ты думаешь, приподнят милой

Твоей, господь ее помилуй?

Что ж, дамы уши, вы! вина

4380

На вас за то, что не слышна

Все время песня та: в чем боль?

Нет ничего, что можно столь

Большой наживе предпочесть.

Такую оказавшим честь

А мором в рабство господин

Наш взят навек за день один.

Должна быть эта речь желанна

Для вас, ведь счастьем, безобманно

Сулимым ею, сердце пьяно:

4390

Небесная не слаще манна [158],

Что падает росы нежней.

Однажды сказанных речей

Амор не повторит: за нами,

Теперь ответ, раз перед вами

На нас был этот мяч отбит

Тем, кто внимательно следит

За всеми и тому не враг,

Кто скажет: вот владыка благ».

Тут сердце: «Только б недостатка

4400

Не знал он в Милосердье!» Схватка

Вскипела тотчас. Не стерпев,

В проклятье рот излил свой гнев:

«Глупец, ей богу, кто вас тронет,

Дон сердце. Будет вами донят

Тот и бесчестием покрыт,

Кого каприз ваш вдохновит.

Дрянное сердце, что ты ноешь?»

– «А ты, сеньор, меня что кроешь?»

– «Тебя не тронешь, как ни крой;

4410

Но непонятен твой настрой:

Ты ничему совсем не радо,

В твоих речах всегда досада.

Не милости ли это знак,

Что обратились к нам хоть так?»

– «Тень милости. Что толку в тени?»

– «Из-за чего все эти пени?»

– «Что ж, рыцаря тут вспомнить впору,

Которым нашему сеньору

Был сокол с напуском в подлет

4420

Подарен в самый день охот

Под Монтарди [159]. Как помнишь, он,

Сказали нам, давно влюблен

Был в даму, что других красивей

Казалась, доблестней, учтивей,

Нежней, прелестней и юней.

При этом обратиться к ней

Не смел он, к третьему лишь году

Влюбленности открыв, в угоду

Желаньям, сердце. Та в ответ:

4430

«Прошу, чтоб на любовь запрет

Немедля вами был наложен,

Ведь прок с такой любви ничтожен».

– «Не ваше ль чувство под запретом?»

– «Ах, знать я не могу об этом».

Вступил Амор: «Что знать не может

Она, уже пусть обнадежит

Тебя: смиренным даме будь

Слугой, старайся повернуть

По-своему, забыв тугу,

4440

Тебе во всем я помогу».

И время лучшее он тратит

На ту, которая не платит

Ничем, – все та же дребедень,

Все там же он, где в первый день.

Вот почему, раз вы в безделье,

То не пристало мне веселье.

Вас, очи, уши и уста,

Не занимает маета

Моя; мои тоска и мука

4450

Ужаснейшие – вам докука.

Речами лучшие из дам

Понравиться желают вам.

Фламенка знала: не ответь

Она, могли бы усмотреть

В том спесь, иль что глуха она.

При чем же тут, что влюблена?

Не тешься на увы ответом

Пустым в чем боль?: любви нет в этом,

Ни обещания любви.

4460

Сначала мысли обнови».

В таком борении и в ссоре

Был сам с собой Гильем, и в споре.

Фламенка, как и он, покоя

Не знала, лишь догадки строя,

Могло ль словцо достичь ушей

Того, кто вписан в сердце ей:

«Алис, мной нынче ваш совет

Исполнен; слышала иль нет

Ты, как предпринята попытка

4470

Была?» – «Я – нет». – «Ты, Маргаритка?»

– «Нет, дама, как вам удалось?

Вы повторите нам: авось,

Узнаем, слышал ли он слово.

Хотите, дама? Мы – готовы».

– «Алис, стань служкой, сделай вид,

Что он сейчас благословит

Меня. Роман о Бланшефлор [160]

Используй». Шаг Алис был скор,

Когда роман тот от стола,

4480

Чтоб им благословить, несла

Она к хозяйке, что, потеху

Устроив, не могла без смеху

На прыскающую подружку

Глядеть, играющую в служку.

Вверх справа поднятый роман

Опущен слева вниз, и дай

Для поцелуя край листа.

«В чем боль?» – шепнула тихо та:

«Ну, слышала?» – спросив тотчас.

4490

– «Да, дама; если так у вас

С тем, кто латынь внушил мне [161], вышел

Сегодня номер – он услышал».

Вновь всю неделю им урок

Твердить, пока не выйдет срок

До встречи в храме; та же тема

Преследовала мысль Гильема.

Когда настал момент, понес

Благословенье он в обнос

Всех прихожан, стоявших в храме,

4500

И быстро приближался к даме.

А та, вуаль прижав неплотно -

Чтоб было более вольготно -

Ждала. «Умру», – промолвил он

Благословению вдогон -

И прочь: словно всегда был нем.

Договорись они пред тем -

Друг другу не были б слышны

Ясней. Никто со стороны,

Что есть меж ними связь, не скажет.

4510

Амор их дело тонко вяжет:

При н'Арчимбауте сделал шаг

Гильем к жене, согласья знак

Ее, для мужа незаметный,

Встречая репликой ответной.

Как в Мон Мюзар [162] сеньор точь-в-точь,

Ревнивец, вздумав превозмочь

Все, что жена ему готовит,

Ничем ее не остановит.

Домой вернувшись, на кровать

4520

Легла Фламенка отдыхать.

……………………………… [163]

Сказала, что не хочет есть,

Эн Арчимбауту – ни при муже

Лежать: пусть ждет ее снаружи.

Он в гневе вышел. «Этот лишь, -

Фламенка вслед ему, – барыш

Получат все, кто таковы,

Ревнивый грубиян, как вы».

4530

Она, смеясь, тотчас вскочила:

«Ну, девушки, сюда, живей,

Коль добрых ждете вы вестей!»

– «Спешите, – молвят те, – поведать

Нам суть. Безумец, чтоб обедать,

Вот-вот вернется, не минуть,

Не опоздает он отнюдь».

– «Урок мне задан неотвязный,

И краткий он, и куртуазный:

Умру!» Алис на это: «Боже,

4540 Да он в отчаянье! Негоже

Вам не покаяться в вине

Перед Амором: вы вполне

Поверили тому, что друг

Старался вам лишь больше мук

Доставить». Говорит открыто

О том же ей и Маргарита:

«Поклясться, дама, я могу,

Не опасаясь, что солгу:

Красивей не бывают люди,

4550

Чем служка; но манерам судя,

Для всех он может быть примером,

Коль качеству под стать манерам.

Такого, что прелестней всех,

Внезапно полюбить – не грех.

Бог приоткрыл того вам суть,

Какие в нем желанья суть.

Не удивляйтесь, что хотим

И мы, чтоб увлеклись вы им:

Приятней речь вести о друге,

4560

Чем о мучителе-супруге

……………………………… [164]

Должны придумать вы ответ

Немедленно, чему причина -

Приход, и скорый, господина.

Но не ищите слов натужно:

Надеюсь, я найду что нужно,

Предложим – вы с Алис сперва,

А я потом – свои слова».

– «Зачем, подружка, если лучшим

4570

То будет, что от вас получим?»

– «Так коль хотите, оглашу

Ответ?» – «Хочу ль? я вас прошу!»

– «Решайте, как оно меж тех:

Увы! – В чем боль? – Умру. – Чей грех?»

– «Чей грех? Словца удачней нет!»

– «Да, Маргарита, ход нашед

Такой, ты вышла впрямь в труверки [165]».

– «Да, дама, но по низшей мерке:

Всех лучше – кроме вас с Алис».

4580

Меж тем, эн Арчимбаут уж близ

Их комнаты: как бык, взревев,

Вошел; вздувает кожу гнев;

Кричит: «Так где ж вы? Все вам худо?

Вас вылечит с едою блюдо».

Тон Маргариты смел: «Потребно

Ей то, что более целебно!» -

Язык высовывает: всех,

Хоть рты прикрыли, душит смех.

Гильем, не зная перерыва,

4590

Свои ответы кропотливо

Исследует со всех сторон.

Уединенья ищет он,

От одиночества ждет прока:

Когда один – не одиноко.

Хватает одному вполне

Бесед с собой наедине.

«Умру, сказал, что ж, так и будет.

Страсть одиночку к смерти нудит,

Умру один, один любя.

4600

Амор и сердце пусть себя

Винят: не нанося побоев,

Разят, но все к тому устроив.

Коль дан безумцу в руки нож,

И он убьет, преступник тож

И тот, кем нож вручен. Я прав,

Амор и сердце так назвав,

Ибо они убийцы, верьте:

Не прямо, но повинны в смерти.

Ведь и Дидону мог Эней

4610

Убить, не прикоснувшись к ней [166].

Господь всемилостивый! жалость

В ней сыщется ль ко мне – хоть малость -

Чтоб исцелиться я сумел?

О нет! И смерть – благой удел.

Как станет больно той, кто доли

В моей иметь не хочет боли?

Нет милости в избегшей зла.

Коль ей моя б нужна была,

Я б так, что ждать ей не пришлось бы,

4620

Сам предложил, еще до просьбы:

Я знаю путь добра и худа

И ждать нам милости откуда.

Источник милости – беда

Другого, также как нужда:

От боли чье-то сердце сжалось -

Тотчас в мое нисходит жалость,

И доброта, в повиновенье

У ней, течет по тонкой вене -

Так милость в нас пускает корни.

4630

Внушает жалость все упорней

Затем, как будет мне, врачу,

Отрадно, если излечу, -

И это – милости расцвет.

Коль, не хитря, затем от бед

Спасает в случае нужды,

То это – милости плоды.

Она полна цветов и зерен,

И добрый у нее, знать, корень,

Коль милосердья, наконец,

4640

Дает ростки – всех благ венец.

Сколь эти ценности все хрупки,

Являют мне мои поступки:

Где жалость, там и неизбежность

Любви – в любви родится нежность,

Чтоб болью заболеть чужой.

Столь сильно не болел душой

И не жалел я до сих пор

Других. Устроил так Амор,

Чтоб даму я жалел, доколе

4650

Она под стражей против вола.

Стать на пути хочу у бед

Ее – пусть мне приносят вред,

А будь мое благо суждено,

Пусть ей достанется оно,

Ее пусть болью буду болен -

Вот что влюбленный выбрать волен.

Лишь на любви даст милость всход,

На ней она и в рост идет,

Что так людьми ценимо всеми;

4660

В ней без любви не зреет семя.

Зазеленеет поздно нива

Моя, коль милости прилива

От дамы ждать за то, что пронял

Ее страданьем – хоть и понял

По виду, что благоволит

Она ко мне и значит вид,

Что долгим быть благоволенье

Должно и даст мне исцеленье.

Амор, забыли вы о долге:

4670

Бедой я мучим, слишком долги

Недели, слишком речи кратки.

Уж скоро собирать початки,

А я несчастлив был, сажая!

Какого ждать мне урожая,

Коль два мюида лишь успел

Посеять! [167] Будет хлеб незрел:

К отаве впору быть побегам,

Чтоб мерзнуть подо льдом и снегом.

Не сгубят, впрочем, холода

4680

И ветры нужного плода.

Но зря я дал себя тревоге

Увлечь: Бог милостив! в итоге,

Сколько семян, столько травы.

Семь дней ждало в земле увы,

К восьмому же взошло на ней.

Трудился новых я семь дней,

Чтобы посеять лишь умру,

А урожай свой соберу

С него через такой же срок:

4690

Дай бог увидеть, чтоб росток

На радость мне поднялся выше.

Не видя знаков и не слыша,

Жить стану – как ни благ будь знак -

Коль он не из истока благ [168].

Таких больных не видел я,

Чтоб пили прямо из ручья,

Напротив, все, стремясь ко благу,

Пить жаждут ключевую влагу.

Цветок шиповника до роз

4700

Садовых также не дорос.

Но ключ и роза вместе – та,

Чья орошает красота.

И так она желанна мне,

Что думой лишь – и то вполне

Доволен я: чем больше дум

О ней, тем вдумчивее ум.

О знали б вы, как мог прижать я

Ее к себе, раскрыв объятья,

Как льнул бы к ней, ее любя,

4710

Как с ней свободно б вел себя!

Но слишком я болтлив, невежа,

Плету о том, как льнуть к ней, нежа,

А льнуть без позволенья – грех.

Не нужен вовсе мне успех,

Знай я, что дама не согласна.

Безумцем, столь желанье страстно,

Я стал, чем дерзкий мой напор

И объясним, – а все Амор:

Им посылалась среди сна

4720

В объятья мне не раз она.

Но утверждать нельзя без спора,

В чем больше милости Амора,

Во бденье ли моем, иль в сне,

Молчать об этом надо мне.

Пусть мой язык, коль я отмечен

Амором, будет небеспечен,

Тая, что я попал в фавор,

Пока не повелит Амор:

В его я власти – не зазорно

4730

Мне исполнять приказ покорно».

Рабочие, что в воскресенье

Пришли, все были в изумленье,

Когда велел он клясться им

Пред тем, как замыслом своим

Делиться с ними о работе.

Нехватки не было в охоте

У них, весьма искусных в деле.

Днем взаперти они сидели,

Трудясь при свете по ночам.

4740

Чтоб не поднялся шум и гам,

Они умело заглушали

Скрип дерева и скрежет стали.

В семь дней вся сделана работа

Была: не верилось, чтоб кто-то

Заметил ход, был пол совсем

Как бы не тронут; сам Гильем,

Хотя все время был при том,

Вход различал с большим трудом.

Весь путь туда он и обратно

4750

Прошел, сняв камни аккуратно,

Чтобы увидеть, все ль надежно

И что еще улучшить можно.

На день восьмой же мастерам

Идти домой, Гильему – в храм.

На службе он сосредоточен

И тем безмерно озабочен,

Чтоб вовремя благословенье

Подать, к чему в нем все и рвенье.

В удобный миг дает, уносит

4760

С невинным видом. Произносит

Фламенка, между тем: «Чей грех?»

Он внемлет слову без помех

И опускает в сердце прямо.

Скрывается немедля дама,

В свой отступая уголок,

Где ей Амор дает урок,

Дескать, не так уж и жестока

Судьба, и ждать недолго срока,

Когда от казни им она

4770

Вдруг будет освобождена.

Алис и Маргарита, глядя

На служку, млеют, и в их взгляде

Восторг от каждой в нем черты

И от столь полной красоты.

Домой вернувшись, все идут

Немедля в комнату и ждут,

Чтоб н'Арчимбаут ушел. «Сестрица, -

Так к Маргарите обратиться

Спешит Фламенка, – вате слово,

4780

Придуманное столь толково,

Передала я по секрету».

– «Что ж, славу богу, если в эту, -

Ей Маргарита говорит, -

Минуту не был слух закрыт

Того, чьи ушки на макушке».

– «Ни для тревог причин, подружки,

Нет, ни чтоб страху в сердце вкрасться,

Готова вашей дружбой клясться,

Что мог он прежде, чем уйти,

4790

Услышать, только захоти.

Не должен быть ваш ум смущаем

Тоской, мы все в четверг узнаем,

Ведь Вознесение вот-вот».

Алис в ответ: «Недостает

Нам праздников, и недочет

Такой исполнен лишь невзгод.

Набит в начале ими год:

То этот что ни день, то тот.

Жаль, к лету сякнет их запас!

4800

Неделю пятую у нас

Нет праздников, лишь день воскресный,

Зато есть служка столь прелестный,

Что ждем мы встреч но дням воскресным

С творцом и служкою прелестным.

Благословен будь тот, кем он

Был прежде грамоте учен!

Неграмотный ничтожен столь,

Что хлеб ценней его и соль.

Удел презренный уготован

4810

Тем знатным, кто необразован.

Взять даму: более она

Достойна, коль просвещена.

Вот вы: когда б, ответьте честно,

Не знали то, что вам известно,

То как в течение двух лет

Спасались бы от ваших бед?

Вы б умерли от этой пытки!

А так, глядишь, печаль в убытке -

Был чтением досуг ваш занят».

4820

Фламенку и ответить тянет,

И девушку к себе привлечь:

«Умна, подружка, наша речь,

Я с вами полностью согласна.

Тому и сам досуг напрасно

Дарован, кто необразован:

В нем только смерти слышит зов он.

Едва ль найдется средь людей,

Хоть по земле ищите всей,

Такой ученый грамотей,

4830

Чтоб знаний не желал полней.

Всяк неуч, хоть бы и дремучий,

Учился бы, представься случай.

А были б знания в продаже,

На них не пожалел бы даже

Скупец казны большой своей,

Ища товару поценней,

И мог быть только книгочей

Придумщиком таких затей».

Меж тем, Гильем, уединясь,

4840

В порядке слов находит связь:

«Я лишь словцом чей грех? одарен,

Но ей премного благодарен

И за чей грех?, ибо на это

Ждет моего она ответа,

Спросить чей грех? благоволив.

Ответ же мой неприхотлив:

Недуг мой, что ведет ко гробу, -

Любовь, ибо в одну особу

Влюблен я; мук причина всех -

4850

Та, кем я спрошен был чей грех?

В любви я счастлив, ибо понят:

Сколь голос мой ни тих, все помнит

Она, что молвил, наизусть.

В час добрый с ней случится пусть

То, ждет чего она и хочет,

Чего моя мечта ей прочит!

В ней вежество исподтишка

Рождает мысль, что столь тонка,

Чтоб речь ее связать с моею.

4860

Чем больше смысла разумею

В ее словах, тем больший лад

В них виден: сам сказать бы рад

Был так. Иль в этой передряге

Не о моем печется благе

Она? Нельзя найти верней

Ответов к выгоде моей,

Не будь ей мило, не искала б,

А не ища – не отвечала б.

Так я сужу, и вывод мой -

4870

Что мысль ее задета мной.

Пусть знает злой моей кончины

И моего умру причины».

Гильем с утра в день Вознесенья

Готовился. Благословенье

Дать не желая абы как,

Он рассчитал свой каждый шаг,

В миг должный молвил даме внятно:

«Любви», – и повернул обратно.

Эн Арчимбаут не стал зевать,

4880

Он вышел раньше всех опять.

Не мог найти после обеда,

Чем бы заняться, привереда,

Но бог прислал к нему гонца,

С ним был весь день он до конца.

В столь необычном беспокойстве

Была Фламенка, что в расстройство

И размышленье на постель

Легла. «Где, дама, вы? Ужель, -

Пред нею встала Маргарита, -

4890

Вам нынче не было открыто,

Дошел мной найденный ответ

До собеседника, иль нет?»

– «Вы ль, друг мой, не смекнете здравым

Умом, коль и не выдам я вам

Того? Ответ его не странен

Для вас: любовью, дескать, ранен,

Любовь винит он, умирая.

Подумать, из чужого края

И плачется, что в ту влюблен,

4900

С кем и знаком-то не был он».

Алис не в силах, вняв рассказу,

Терпеть, и речь такую сразу

С одушевленьем повела:

«Но от какого ж был бы зла

Еще он в этакой печали?

Побили б или обокрали

Его, винить не стал бы вас.

Я в нем влюбленного тотчас

Узнала из-за этих жалоб,

4910

Иначе вас смущать не стала б

Заране; не любви примет

Искать вам надо, но ответ».

– «Дружок, тут не над чем уму

Трудиться – я спрошу: к кому?

Знай я, к кому, так достоверно,

Как то, с чего ему так скверно, -

И будет у меня тогда

Сильней, чем в первый раз, нужда

В советах». Ей Алис: «Все благи

4920

Советы, если в каждом шаге

Согласье нужно вам обоим.

Ничто не справится с настроем

Таким, как ваш, в стремленье к цели -

Лишь сами б вы не захотели

Дать знать, что сердце на замке.

Вы вспомните о муженьке -

Как дик он, как всегда он строг.

Но к вашему же благу бог,

Чтоб вкус придать особый счастью,

4930

Вас одарил теперь напастью.

Чтоб впредь блаженней было, ныне

Удел ваш – быть при господине.

По воле бога, день придет,

Когда обилие невзгод

Должно приправой стать к усладе, -

Не плачьте, будущего ради!»

И вот, Фламенка в воскресенье:

«К кому!» – беря благословенье,

Шепнула, подгадавши к мигу,

4940

Когда могла уткнуться в книгу.

Гильем чуть из себя не вышел,

Когда ее к кому? услышал;

Он думал: «Милостивый боже,

Сказать к кому? – с насмешкой схоже.

Иль сомневается она

В том, что любовь моя честна?

Ведь ясно, что по ней тоскую,

А не корю пред ней другую,

Я покорился ей одной,

4950

Дав власть распоряжаться мной.

Но коль она заставить хочет

Открыть ей, что меня так точит,

Я все скажу: из-за нее

Страданье я терплю свое,

Из-за нее меня нещадно

Амор терзает, но отрадно

Настолько вместе с тем мученье,

Что не хочу я исцеленья».

Фламенка и ее подружки,

4960

Отнюдь не дурочки-простушки,

Приятных множество бесед

Вели втроем: любой ответ

Припомнив, повторяли вслух,

Так что огонь любви не тух.

В день самый Троицы Гильем,

Благословенье дав, пред тем

Как к капеллану повернуть,

Успел: «Да к вам!» – дрожа, шепнуть;

Тогда она в душе сказала:

4970

«Не просят на правах вассала

Так о любви, но знатен он.

Я, верно, первая из жен.

Которую так просят: речи

Поспешны, считанные встречи,

Любовь с молитвой вперемежку.

Супруг мой зря затеял слежку

За мной и держит взаперти!

Нашла того я, кто найти

Поможет из тюрьмы мне выход, -

4980

Нет мужу от присмотра выгод».

Так дама молвит погодя

Девицам, в комнату войдя

И как бы мучась от удушья:

«Что говорить теперь? Нарушь я

Устав игры – а завтра дать

Ему ответ могу опять, -

Зло поступлю и неучтиво».

Вступает Маргарита живо:

«Коль вы откроете сейчас,

4990

Что, дама, на душе у вас,

Совет дадим мы, не робея.

Каков ваш вывод и затея?

Иль не дадите вы сеньору,

Что вас увлек – за что Амору

Спасибо, – вам служить, любя?

Ведь не найдете для себя

Вы никого, кто так же хочет,

Как тот, кого Амор вам прочит,

Вас от тюрьмы и мук избавить».

5000

Алис не может не добавить:

«А долгий ожиданья срок

Льстецам коварным только впрок,

Тому ж, кто силы тратить будет

Напрасно, это душу студит;

В затяжках корень многих бед.

И я такой даю совет:

Снять с сердца тайные покровы,

Дав знать ему, что вы готовы

Принять его дары благие,

5010

Коль он сеньор куртуазии.

Изыскан столь и ловок он

В таких делах и так влюблен,

Что вас, как и себя, не сгубит,

Ничем не возбудив – что любит

Он вас, а вы его – молвы.

Когда ж соединитесь вы,

Не будет пары ни одной

Такой, хоть солнце взять с луной.

Для вас он – солнце: светел, зноен.

5020

А мором ваш союз устроен -

Разрушить может осторожность

Его. Допустите оплошность,

Прервав ответом неудачным

Игру. Пусть будет он двузначным,

Чтоб слышал зов сеньор в словах,

Но чтоб в его любви был страх».

– «Дружок, поправится ли вам,

Коль я вопрос: Как быть? – задам?

Тут обиняк такой, что он

5030

Не может быть ни убежден,

Что я люблю, ни безнадежен».

– «Так точно ваш вопрос изложен,

Что он не должен быть забыт», -

Ей Маргарита говорит.

– «Захочет бог, так удержу

В уме и завтра же скажу».

Назавтра, клятве той верна,

Благословенье взяв, она:

«Как быть!» – Гильему молвит глухо,

5040

Но слышно все. когда у слуха

Желанье слышать есть. Немедля

Он удалился: «Благ ли, бед ли

Мне ждать от этих слов, бог весть:

В них как бы и надежда есть,

И страх невольный к ней примешан,

Раз остаюсь я не утешен.

Как быть! – ни блага, ни вреда;

Как быть! – тут нет ни нет, ни да.

Но при желанье добрый знак

5050

В словах, которых смысл двояк,

Найти – в них больше да, чем нет.

Как тонко ею дан ответ!

Впрямь царственный у дамы ум:

Слов не бросает наобум,

Но в лад моим их подбирая.

Благой господь, во имя рая,

Что мне обещан, в соглашенье

Давайте вступим: приношенья

Мои все прежние в залог

5060

Того пускай любой пророк

Или апостол ваш возьмет,

Что весь французский мой доход

На новые мосты и храмы

Я дам, а вы мне – милость дамы,

Но чтоб она того хотела,

Иначе выхожу из дела

И не приму от вас ее,

Как и даров……………… [169]

От нашей щедрости великой,

5070

Стань даже я всего владыкой».

Неделя пролетела вмиг;

В как быть? находит он родник

Отрады, жизни: ни изъяна

В ответе больше, ни обмана

Не видит, ни клубка причин,

Но только добрый смысл один:

«Господь храни меня от зла!

Вместо как быть? она могла

Сказать впрямую: безотложно

5080

Все сделаю я, что возможно.

«Хотеть» с «уметь» – себя примерно

Ведут, коль третье – «мочь» – мне верно».

По Троице, в день аккурат

Восьмой, ничтожный в смысле трат [170],

Когда был празднуем Варнава-

Апостол [171], не имела нрава

Фламенка, словно бы святой

Лишь исповедник был простой,

В храм двинуться из башни тесной,

5090

Но он попал на день воскресный.

Она ж и не ждала, что вдруг

Ей предоставится досуг.

Гильем, Амором и истомой

В тот день учимый и ведомый,

Когда настал для слова срок:

«Лечить», – промолвил под шумок.

Фламенка тотчас думать стала

И в сердце этак рассуждала:

«Как я любовную тугу

5100

Другого утишить могу?

Такой мне способ не знаком.

Чем больше думаю о том,

Тем меньше нахожу, посредством

Чего, каким целебным средством

Спасти того, кто болен мной,

Как убедил меня больной.

Что был он дерзостно отважным,

Из доказательств самым важным

Считаю я и безусловным

5110

Того, что он в плену любовном.

И даже не скажи мне он,

Я б знала, что в меня влюблен,

Ибо не стал бы мой покой

Смущать из-за любви к другой».

Все, что на ум пришло ей в храме,

Девицам теми же словами

Рассказано: подход им мил

Ее, как и гильемов пыл.

Решают все на новый шаг

5120

Пойти, задав вопрос: «Но как?» -

Ибо не видно им лекарств,

Чтобы избавить от мытарств

Любви тою, кто не выносит

Мучений – и леченья просит:

«Кто столько сделал до сих пор,

И дальше будет так хитер,

Что сыщет лучший способ, коим

Себе и вам помочь, обоим».

– «На то да будет воля божья, -

5130

Фламенка молвит, – хода все ж я

Не вижу, чтобы услаждаем

Он мною, также как и я им,

Быть более, чем ныне, мог».

– «Труд бога мног и в малый срок, -

Алис в ответ. – Беду отвага

Сразит. Кто сделал, что бедняга

Ваш муж в незнанье был, тот впредь

Заставит многих окосеть -

Что окосеть! – он ослепит,

5140

Невинный вид его слепит,

Как и смиренные манеры.

И он, в ком столько чувства меры,

Что мог свой замысел изречь,

Для всех неслышной сделав речь,

Однако внятной вам, к которой

Он и приходит, – выход скорый

Найдет, как встретиться свободно

Могли б вы, если вам угодно».

О том судили постоянно

5150

До дня святого Иоанна [172],

Который выпал на субботу.

Гильем не зря свою работу

В тот делал день: он слух напряг,

Благословляя, и: «Но как?» -

Услышать смог, псалтырь беря,

Она ж, коснувшись псалтыря,

Ладонь его почти задела

Своею. Куртуазно дело

Вел Иоанн святой, коль так

5160

Подать задумал явный знак

В свой день Гильему, знак удачи.

А тот любил его тем паче,

Что мог всем сердцем чтить святого,

Который прямо в сердце слово

Направил, путь открыв окольный.

На хоры он взошел довольный,

Лишь бы священник пел быстрей:

Не для его сейчас ушей

Полуденной молитвы [173] стих.

5170

Но вот урок обычный их

Свершен: собрался второпях

Домой, обедать при друзьях -

Хозяине и дон Жюстине -

Решив. Поели; нет в помине,

Хоть и прилег в постель он, сна:

Все снова вспомнив, что она

Сказала, до но как? дошел он

И тут запел, восторга полон:

«О сладостная, захоти

5180

Вы мне поверить, я б найти

Мог хитрую уловку скоро,

Чтоб вас избавить от затвора,

В котором держит злой супруг,

Себя же – от любовных мук,

Без коих не живу и дня.

Но если милостью меня

Вы так одарите, как вчуже

Сейчас радеете о муже,

Мы впредь на беды не возропщем,

5190

Поскольку счастье будет общим.

Мной общим названо оно,

Ибо мы блага два в одно

Сольем, сказав: вот благо наше,

Все и мое оно, и ваше;

Воспримет каждый как свае

Его: я – ваше, вы – мое.

Быть надо в стачке компаньонам:

Что с сим случится, то и с оным».

В воскресный день по Иоанне

5200

Святом всегдашнее старанье

Гильем выказывал во храме.

С благословением он к даме

Шел радостно – и не зазря

Сходил, успев шепнуть: «Хитря».

Фламенка девушкам про это

Поведала, прося совета

Скорейшего, чтоб не застиг

Ее врасплох тот близкий миг,

Когда настанет в нем нужда.

5210

Алис в ответ: «В том нет стыда,

Чтоб все открыть вам, что в душе

Найду, как делала уже.

Устроил бог вам встречу с милым,

Я думаю, ему по силам

К спасенью отыскать пути.

Вам в самый раз произнести:

Начни ж! – пусть будет он в заботе.

Сам не начнет – вы не начнете».

Ей Маргарита вторит в лад:

5220

«Такой в ухаживанье хват

Имеет, верно, наготове

Лукавых средств для нужд любови

И хитростей большой запас.

Когда бы, уверяю вас,

Мы жили в древние века,

Найди такого я дружка,

Счесть за Юпитера его

Или другое божество

Влюбленное [174] могла бы. Смело

5230

Начни ж промолвите; не дело

Влюбленных мешканьем ненужным

Томить, как свойственно досужным

То дамам: россказни в еду

У них идут, и про беду

Забыв, становится безгласен

Влюбленный, их объевшись басен.

Впоследствии они серьезно

Раскаиваются, но поздно.

Кто может сделать, но отсрочит,

5240

Не сделает, когда захочет».

Фламенка, тяжело вздохнув,

Бледнеет. Тут Алис, чихнув,

Вступает: «Наше предприятье

Удастся; более чем кстати

Понадобилось мне чихнуть».

– «Алис, благословенна будь. -

Фламенка ей, – за то, как мило

Меня, утешив, вдохновила.

Я вижу, как подать, нашед,

5250

Вы рады искренний совет,

И выполнить его готова.

Но, это выговорив слово,

Я на любовь согласье дам.

Не знаю, не навлечь бы срам

Тем на себя мне, что сдалась я

Поспешно, дав ему согласье».

Алис на то: «Не будет срама,

Ибо Амор так хочет, дама.

Вот если б, сердцем не любя

5260

Его, так сделали, себя

Корить вы подали бы повод.

Но где в руках Амора повод

И доброй воли, с полным правом

Безумье верх над смыслом здравым

Берет. Но не безумен здесь

Амор, что подтвердит вам весь

Сонм умниц, храбрецов, учтивцев

И прочих, кто не чтит ревнивцев.

И все, чья жизнь полна печали,

5270

Поверьте, это бы признали,

И даже сам наш господин,

Когда проник бы вглубь причин».

В четверг свершался праздник славных

Страстей апостолов двух главных [175],

Чья на небе всех выше сила

После святого Михаила [176].

В тот день благой настало время

Фламенке укрепить в Гильеме

Надежды: знать, что он любим,

5280

Дала – момент был выбран им -

К сему прибавив куртуазно

И дар, исполненный соблазна:

Не сразу были ею скрыты

Уста и очи и ланиты,

Так что вперен был взгляд во взгляд,

Пока он не пошел назад.

Стоять, ее не видя ясно,

Подолгу – для него опасно,

Опасней всех – стоящий справа

5290

Ревнивец дьявольского нрава.

Гильем обрадован: неложен

Знак, коим был он обнадежен,

Теперь он верит в свой успех,

Амором поднят выше всех

Влюбленных он – удел благой

Ждет давшую ему покой!

Хозяйку он к обеду просит

Придти, чем радость ей приносит,

Ибо и муж, и домочадцы

5300

Могли застольем наслаждаться.

Позвал под свой вернуться кров

Он их, ибо вполне здоров

И надобности нет в дому

Жить в одиночестве ему,

Поскольку в мазях нет и пастах

Нужды, а также в ваннах частых.

В ближайший день, когда опять

Близ дамы был он, ей сказать:

«Есть план» – сумел: удивлена,

5310

Взор нежный бросила она,

Так что, лобзаньем глаз – лица

Коснувшись, обнялись сердца.

И так лобзанье было сладко,

Что их утихла лихорадка.

Фламенка шепчет: «За три дня

Едва ль, чтоб вылечить меня,

Нашел он действенные меры?

Ах, как мне не хватает веры!

Сомненье тут – большое зло.

5320

Не вдруг ему на ум пришло,

Но думал он, как осчастливить

Меня; и что нельзя строптиветь,

Его печаля, сознаю.

Но мне покажутся восьмью

Два дня, пока он мне откроет

Свой хитрый план и все устроит.

И я клянусь на этом месте,

Что если для того, чтоб вместе

Нам быть, он к хитрости прибег

5330

И план по мне, я с ним навек.

Один пришел помочь – ему

Отдам любовь я одному.

От смерти спасшему врачу

Лишь одному служить хочу.

Знать, ниже рыцарей порода

В моей стране, коль за два года,

Что я горюю взаперти,

Сюда не порадел придти

Никто; и в этом никого нет

5340

Краю, кто, видя, как хоронят

Меня живьем и как томят,

Помочь хотел, помочь был рад,

Когда совсем мне невтерпеж.

И вся их куртуазность – ложь,

Коль чужестранка смертно тужит

При них; но кто любви заслужит,

Так проявив себя, как он,

Не будет в сердце заменен

На подлого лгуна, чей рот

5350

Твердит, что от любви умрет,

Душа ж исполнена коварства:

Пошли господь ему мытарства!

Где тот, кто б чтил таких людей?

Но захоти господь, чтоб сей

Всех тех как рыцарь превзошел,

Я б их избавила от зол,

Каких желаю с полным правом

Им, безучастным и неправым;

Тем больше этот мной любим:

5380

Из-за меня висит над ним

Опасность смерти. Но доселе

Призор был божий в этом деле,

Молю всем сердцем, чтоб призреть

Бог пожелал за ним и впредь.

Он слышит, верю я, мольбу,

Зря скорбную мою судьбу».

Такие в храме ей не чужды

Мечты. Вернувшись после службы,

Когда из башни, дав досуг,

5370

Ушел – ревнивый ли супруг

Сказать, ревнивец ли женатый, -

Фламенка молвила: «Чреватой

Тем ваша проповедь была,

Что сердцу стала тяжела

Мысль противостоять напору

Любви к столь славному сеньору.

Он мне, что хитрый план готов,

Сказал, но не сказал, каков».

Алис ей тотчас: «Так как дело

5380

Хотите передать всецело

Вы нам, благодарим мы бога,

Поскольку в случае итога

Благоприятного – похвал

Достойны будем мы; провал

Означит то лишь, что мы слабы.

И тут любая предпочла бы

Наказанною быть жестоко,

Чем ждать за то от вас упрека.

Но знает любящий господь

5390

Все ваши злоключенья вплоть

До содержанья взаперти,

Без прав и на цепи почти,

И вам, избавив от обид,

Дать благо соблаговолит.

И если будете вы верной

Тому, кто этот труд безмерный

Взял на себя, и безупречной

Любовью, пылкой и сердечной,

Одарите, клянусь, во всех

5400

Делах вас будет ждать успех.

Так, верьте, план его слукавит,

Что и его, и вас избавит

От бед; спросите лишь: Какой? -

Едва ль тут дашь совет другой.

И если план по вам, должны вы

Довольны быть и нестроптивы

И дать согласье на него

Немедля». Мненье таково

И Маргариты: «Чтоб сеньору

5410

Потрафить, вы, трудясь, дать фору

Тысячекратную трудам

Его должны, приятным вам.

Тут доказательство весьма

Несложно: у него тюрьма -

Одна, к тому же есть в ней радость:

Любви там вашей скрыта сладость.

У вас же две тюрьмы – в одной

Вас муж, от ревности шальной,

Весь день пугает грозным ревом

5420

И не ласкает добрым словом.

Другая – сердце, чья мечта -

Так жить, как хочет красота,

Честь, юность, здравый смысл, учтивость,

И радость, и сладкоречивость.

Вы удовлетворить влеченья

Не можете – вы в заключенье.

Тюрьма – двойная, двойность эта -

От принужденья и запрета:

Запрет вас заставляет ждать,

5430

А принуждение – страдать.

А у него лишь вас нехватка,

Ни в чем другом нет недостатка.

Как вы для мира, так для вас

Потерян мир, что вас не спас.

Вас доводом сражу я здравым:

Ведь вы, когда б сеньор стал здравым,

Быть перестали бы больной

Тем самым, победив двойной

Недуг, а не один, как он, -

5440

Тот, коим вами заражен».

Фламенка ей: «Скажи мне, этот

Диалектичный мыслить метод -

Какого следствие урока?

Будь в арифметике ты дока,

Знай астрономию глубоко

И музыку – не много прока

Мне было б в том: но в медицине

Мастак ты! От тебя отныне

Нет тайн, и что таю в груди,

5450

Ты знаешь все – руководи!

Вот, больше нет меня с Алис,

Но три души в одну слились,

А все из-за того, кто будет

Защитой мне и боль остудит,

Его вина, что так длинна

Неделя: тянет дни она».

Лишь в день восьмой случилось ей:

«Какой?» – спросить; чрез восемь дней

Ему шепнуть было удобно:

5460

«Придти» – в ответ; сказать подробно,

Туда ль, сюда ли, он не мог.

Прошел до новой встречи срок,

И на святую Магдалину [177],

По установленному чину,

Могла Фламенка без труда

Гильему вымолвить: «Куда?»

– «В дом ванн», – он ей назавтра. Значит,

В том месте что-то он мастачит,

Фламенка поняла, и ход

5470

Какой-то, видимо, найдет,

Чтоб с нею повстречаться в ваннах.

Святых и бога в неустанных

Молитвах просит об успехе

Она и чтобы без помехи

Все сладилось; затем доклад

Подружкам делает. Те в лад:

«Хоть, дама, и приятна весть,

Купаться мы когда-невесть

Пойдем; ждать долго, вот беда».

5480

– «Так что же, мне спросить: когда?»

– «Да, дама, место не уедет

От нас теперь, пусть день наметит».

– «О том вот-вот могу его

Спросить – большое торжество

Во вторник дарит нам седьмица:

Иаков Компостельский [178] чтится».

В тот день ей удалось: «Когда!» -

Спросить где нужно и когда,

Чем был он радостно всполошен,

5490

Ибо о дне свиданья спрошен.

Он мог ответить сразу ей,

Но дал бы выстричь крест [179] скорей

На голове иль лоб прижечь

Железом, чем словцо изречь

Иль звук издать решился б прямо

После того, как смолкла дама.

Четыре дня он ждет; сошед

На пятый к ней и свой ответ:

«В удобный день» [180], – услышать дав,

5500

Он удаляется стремглав.

«Что ж, у меня хоть выбор есть, -

Фламенка судит, – предпочесть

Тому, чтоб был недуг мой вечен,

То, чтобы разом был излечен

Мой дух больной, могу сейчас.

Приди туда я только раз,

И исцеление в Аморе

И в Радости найду от хвори,

Поняв, как жить мне не скорбя

5510