ФОКУС

Зачем серой офисной крысе, обычному немолодому менеджеру по продажам не совсем обычная машина, а "заряженная", с претензией на спорт? Да чтобы изменить свою жизнь, зачем же еще. Конечно, жизнь и так скоро станет совершенно другой – вот, уже и нужное письмо пришло, – но машина – это святое…

И жизнь изменилась. Только, как водится, далеко не так, как предполагал менеджер.

Василий Васильевич разменивал последние тысячу евро. Кассирша неохотно и даже несколько брезгливо засовывала сотенные купюры одну за другой в ультрафиолетовый сканер. Василию Васильевичу показалось, что сейчас она ехидно спросит:

– Сам нарисовал? Толково, толково. Только с водяными знаками малость накосячил. А так талант, безусловно. Только вот хрен тебе, а не рубли взамен. Ми-и-ли-иция! Фальшивомоне-е-етчик!

Вместо этого кассирша молча вышвырнула Василию Васильевичу в лотке бумажку формата А4, паспорт и пачку рублей. Василий Васильевич торопливо сгреб добычу и, даже не пересчитывая деньги, рванулся к выходу из обменника. То, что в обменной бумаге кассирша в графе "код валюты" вместо "евро" уж совсем нагло указала "доллары США" и нехило уменьшила итоговую рублевую сумму, он не заметил. Процесс обмена денег вообще его очень сильно нервировал – Василий Васильевич чувствовал себя полным буржуем.

Работница обменника грустно посмотрела вслед Василию Васильевичу и, торопливо шурша тысячными купюрами, вздохнула. Отсчитала разницу, которую недодала клиенту, и сунула ее в свой кошелек.

– Ну как такого не нагреть? – извиняющимся тоном спросила она сама себя. – И не хочешь ведь, и жалко человека… Только все оно само собой получается…

И даже очень натурально всхлипнула под занавес, бережно прижимая кошелечек с прибавкой к зарплате к груди.

Вообще, Василию Васильевичу с этим – то есть нашкандыбаловом от лиц обоих полов, любого социального положения и статуса – везло, как никому более. Тем более что впервые Василия Васильевича накололи еще в роддоме: заспанная и уставшая как сто чертей медсестра попросту накорябала на куске клеенки, которую привязывали к руке новорожденного, в числе других данных, вместо "мальчик" "девочка". Хорошо еще, что мамашу не перепутала. С тех пор так и повелось: куда бы Василий Васильевич ни отправился, что бы ни собрался сделать, везде его – как осознанно, так и совершенно случайно, – пытались запутать, наколоть, обмануть, кинуть, да и просто недосказать что-то важное.

А так Василий Васильевич казался со стороны совершенно обычным человеком, – неопределенного возраста, неопределенной внешности, да и работал он более чем рядовым менеджером по продажам. Сантехники. Душевые кабинки, ванны с гидромассажем, унитазы, биде – "если надумаете ремонт делать, обращайтесь". Такая же, как и у всех, зарплата, "чтоб прожить хватило", такой же образ жизни – в будни работа, в выходные – отсыпаться, и опять на работу; такие же развлечения – телевизор вечерами да редкие прогулки по парку. Ну разве что с хозяйством ему, бессемейному, одинокому, было немного проще: много ли одному надо? Все как у всех, в общем.

И только автомобиль у него был не очень обычный, не такой, "как у всех". Именно к нему рысью подбежал Василий Васильевич, выскочив из обменника.

Суетливо поискал в кармане ключи, нажал кнопку на пульте, открыл дверцу и заполз внутрь. Скучавшая в ожидании троллейбуса девица лет семнадцати на остановке аж замерла, когда к яркой и заметной тачке подскочил какой-то замухрыжка, попрыгал возле нее, а потом машина откликнулась на замухрыжку сигналкой, явно признав это чучело за хозяина.

Машиной Василию Васильевичу служил трехдверный Ford Focus, но не простой "фокус", каких на улицах как грязи, а Focus ST – c турбированным Duratec 2.5, 225 лошадиных сил, знаете ли, плюс кожаный салон Recaro и цвет – ох, чего стоил только цвет! -Tangerine Scream, "мандариновый вопль", понимаете ли.

– Лошара лошарой, а туда же, – подумав, почему-то вслух обиделась девица, сплюнула жвачку под колеса подъехавшего "рогатого" и ловко вклинилась в очередь на посадку.

Василий Васильевич ее не слышал. Он завел машину, испуганно посмотрел во все зеркала три раза, два раза оглянулся назад, потом, наконец-то решившись, включил левый поворотник и начал робко выруливать. Про обменник и вероятность того, что его обсчитали, он уже забыл. Да и зачем это помнить: может статься, Василий Васильевич вообще в последний раз в жизни занимался этим унизительным разменом. Скоро, очень скоро все должно измениться, и, если уж придется менять евро или доллары на рубли, то вместо Василия Васильевича этим будет заниматься специально обученный помощник: самому Василию Васильевичу будет не до этих мелочей. Ему о других, более важных делах придется думать. Точнее, об одном деле но очень серьезном – как распорядиться нежданно-негаданно свалившимся на него богатством. Свалиться богатство, правда, еще не успело, но грозило сделать это буквально со дня на день.

Василий Васильевич аккуратно остановился на светофоре. Из подъехавшего справа троллейбуса на ярко-оранжевый "фокус" с Василием Васильевичем за рулем смотрела девица с остановки и обидчиво думала: "Ну ведь и правда, шибздик натуральный. А откуда тогда машина приличная? Ну да, "фокус". Но, похоже, тюнингованный по самое не могу, это ж сколько бабла надо в него вгрохать… Вот за что такому шибздику приличная тачка свалилась, а? Что он такого сделал-то?"

Меж тем сидящий в "фокусе" "шибздик" усилием воли отогнал от себя мысли о сваливающемся богатстве ("Потом, потом!"), и начал размышлять о насущном. Насущное, между прочим, грело душу едва ли не так же, как и потенциальное обогащение. Еще бы: ведь сегодня они с приятелем Генкой обмывают покупку машины, и обмывают не где-нибудь, а в клубе. Генка точно обещал, что они пойдут не в какую-нибудь забегаловку с собачатинкой и прячущимися по углам тараканами, а в настоящий клуб со стриптизом, и сегодня с утра специально позвонил напомнить об этом, и просил одеться поприличнее.

Сзади засигналили, бесцеремонно отпихнув Василия Васильевича от предвкушения клубных радостей; мечтатель вздрогнул и торопливо нажал на газ, догоняя успевший уехать далеко вперед троллейбус.

…Геннадий, потенциальный собутыльник, раздолбай, коллега и единственный приятель Василия Васильевича, нарисовался на работе ближе к обеду. Влетел в демо-зал, уставленный девственно чистой сантехникой, и по привычке проорал:

– Ну чо, Васильич, сколько сегодня унитазов продал?

Василий Васильевич уже устал ему объяснять, что их фирма продает не только унитазы, но полный ассортимент сантехнического оборудования – широкий спектр ванн, от обычных до навороченных, с гидромассажем, а также джакузи, сауны, да и вообще массу полезной в хозяйстве сантехники и аксессуаров к ней. А чего стоит VIP-линейка! Не только бешеных денег, но и…

Генка в ответ на его лекции ржал как конь и орал, что ему все до фонаря, что унитаз – он и в Африке унитаз, и что от этого факта никуда не денешься. Василий Васильевич тщетно взывал к Генкиному благоразумию и объяснял, что к такому сантехническому объекту нельзя относиться легкомысленно, потому что один, понимаете ли, богатый клиент не так давно приобрел навороченный подвесной VIP-унитаз с функциями биде, заплатив за него ни много ни мало, а восемь тыщ баксов, и в один далеко не прекрасный день дорогостоящий "белый брат" с какого-то перепуга перепутал запрограммированную в него температуру подаваемой воды… В общем, владелец долго лечился от ожога деликатных частей тела, а компании пришлось выплачивать ошпаренному и от этого внезапно ставшему склочным клиенту ой какую компенсацию.

Но на этом волнующем моменте Генка вообще свалился под стол от хохота. Еще минут пять оттуда слышались его сдавленные рыдания. Из-под стола Геннадий поднялся, утирая слезы и невнятно выкрикивая: "А получи, фашист, гранату! Так им, новым русским! А не хер сральник за бешеные тыщи баксов покупать!"

После этого Василий Васильевич махнул на Генку рукой. Собственно, на него уже махнула рукой вся фирма, включая генерального директора – трудился Геннадий здесь же, только работал не манагером, а водителем-персональщиком. Возил генерального директора по бабам, а также, когда генеральный ехать по бабам не желал, выполнял мелкие поручения типа "принеси-подай, иди на хер, не мешай". В эти дни Генка ходил весь надутый, потому что комфортный директорский Mercedes E-Klasse у него отбирали (глава фирмы правил им сам), а взамен выдавали зачуханный разгонный ВАЗ-2107, и уже после одной поездки на этом ведре Геннадий доставал своими угрозами "Взорву АвтоТАЗ!" весь персонал салона.

Напарник Василия Васильевича, Ваня, на Генкино явление вообще не отреагировал. Ване точно так же, как и Василию Васильевичу, было не до мелочей, но по другой причине: на его квартиру обрушилась беда в виде приехавшей на "погостить месяц-другой" тещи. И сейчас Ваня спамил все под руку попадавшиеся интернетовские форумы с просьбой: "Теща приехала. Киньте кто-нибудь ссылку на магазин с ядами". Народ над Ваниной бедой нещадно глумился, однако ссылку почему-то не давал.

Василий Васильевич же до явления Генки был занят тем, что, пользуясь полным отсутствие клиентов, увлеченно рассматривал автомобильный журнал с тест-драйвом Opel Astra GTS. После покупки машины он вообще очень полюбил автомобильные журналы. Поэтому Гена с удовольствием коммуниздил для друга свежую прессу из приемной генерального.

– Гена, а как расшифровывается "гэ-тэ-эс"? – трепетно спросил он, тыча пальцем в шильдик на фотографии тестируемого объекта. Василий Васильевич вообще с глубоким пиететом относился ко всяким аббревиатурам, особенно – к непонятным.

Гена мельком глянул на фото и расшифровал:

– А-а, "Опель"-то? "Говно, так сказать".

Василий Васильевич тихо ахнул: "Ну надо же!" и продолжил:

– Гена, а по твоему опыту, какое масло лучше заливать, синтетику или полусинтетику, вот тут написано, что…

В последние несколько недель, предшествовавших покупке Focus ST, Василий Васильевич отчаянно напоминал Чебурашку во всей его, чебурашкиной, красе. Вопросы: "Гена, а что это? Гена, а зачем это? Гена, а…" сыпались из него постоянно. А Гена терпеливо отвечал абсолютно на все вопросы друга. Правда, соответствовали ли его знания истине, Гену не волновало.

Но в этот раз Гена Василия Васильевича не дослушал и, понятно, на вопрос не ответил.

– Ты бабки обменял? – спросил он.

– Обменял, – с готовностью подтвердил Василий Васильевич.

– Пересчитал? – грозно осведомился Гена. – А то знаю я тебя, опять уши развесишь и…

– Нет, – покаянно засопел Василий Васильевич, – я не…

– Щас я пересчитаю, не боись, – пообещал Генка. – Если чо, мы их лавочку… Ну, доставай давай.

Пока Василий Васильевич рылся в сумке, выискивая тщательно упакованную и запрятанную на ее дно пачечку рублей, Гена поинтересовался:

– Ты сколько бабок, чтоб машину обмыть, чехлишь?

Василий Васильевич уже почти докопался до денег. Но, услышав Генкин вопрос, прервал свои поиски и тихо, но гордо заметил:

– Я думаю, трех тысяч рублей хватит…

Василий Васильевич вообще считал себя человеком в меру разумным и в меру же экономным. Учитывая то, что три тысячи рублей составляли всю его месячную плату за коммунальные услуги в бывшей трехкомнатной квартире (сейчас наверняка плата будет меньше; ну, это даже к лучшему), а в ресторанах и прочих заведениях он не был лет пятнадцать, то сегодня Василий Васильевич, получается, просто шиковал.

Услышав озвученную сумму, Гена охнул и ухватился за стол.

– Т-ты чо, смеешься, что ли?! – простонал он. Хотя в способность Василия Васильевича шутить не верил в принципе.

Тут даже потенциальный тещеликвидатор Ваня отвлекся от своего спама на форумах, – хотя, скотина этакая, вроде делал вид, что весь поглощен виртуальным общением, – повернул голову в сторону сослуживцев и изрек:

– Вы в приличный кабак идете? В приличный. А там ваши три тыщи – тьфу и растереть, это вон, один раз на такой унитаз, – Ваня махнул рукой в сторону дизайнерского унитаза за десять тысяч евро, – присесть.

– А зачем мне на унитаз, – испуганно забормотал ошарашенный Василий Васильевич, – я не это, я не за тем туда иду, мне другое нужно…

Геннадий тяжело вздохнул и обреченно сказал:

– Василий, ты пещерный человек. Ладно, пусть все будет по-скромному. Готовь десять штук, нет, лучше отсчитай десять штук и отложи, а остальные деньги на всякий случай просто возьми с собой…

– Гена, но мне еще КАСКО надо оформлять, – попытался было вякнуть Василий Васильевич. – Десять тысяч – это очень много. Мы же с тобой вместе считали, КАСКО, если в рассрочку брать, стоит…

– Ты почем машину купил? – грозно спросил Гена.

Василий Васильевич вспомнил сумму, в которую ему обошелся турбированный Focus ST, и покраснел от стыда. А Генка добил приятеля морально:

– Вот купил хорошую машину, значит, и на обмываловку не жмись. Иначе ездить не будет.

И припечатал последним аргументом:

– Примета такая.

Василий Васильевич, скрепя сердце, признал Генкину правоту.

– Ну что ж, – голосом партизана произнес он, – надо так надо…

Тут откуда-то со стороны приемной генерального послышался громкий секретаршин зов:

– Генна-адий! К шефу, срочна-а-а-а!

Генка моментально вскочил:

– Ну, все, я сваливаю, а ты готовься, в кабак идем сразу после работы!

Через полсекунды в демо-зале Генки уже не наблюдалось

– Гена! – запоздало крикнул Василий Васильевич. – А Васенька? Мне же надо домой заехать, Васеньку покормить…

Но Геннадий его уже не слышал. Зато прекрасно слышал напарник Ваня.

– Свихнулся ты со своим Васенькой, Васильич, – сказал он. – Покормить… Че ему сделается, образине, чай, не помрет за пару-то часов…

Василий Васильевич обиделся на то, что Ванька назвал Васеньку "образиной". И вовсе он не образина, а нормальный, очень даже симпатичный ежик. Василий Васильевич подобрал ежа в подъезде – как выяснилось почти сразу же, когда Василий Васильевич стал ломиться в соседские двери с вопросом: "А не ваш ли это ежик?", животное, наигравшись, выкинули соседские дети. В глазах ежа, как показалось Василию Васильевичу, большими буквами светилось безысходное: "Накололи! Взяли домой, пригрели, а потом поигрались и выкинули!" Поэтому еж из чувства солидарности был пригрет в квартире Василия Васильевича, накормлен и… Короче, к ежику Василий Васильевич привык. Он даже относительно спокойно переносил его ночной топот по квартире, а вечерами обязательно кормил свежей печенкой. Напарник Ванька же над питомцем коллеги глумился и заявлял, что толку от этих ежей никакого, даже шкуру не снять, – разве что начальству в кресло подбросить.

"Ничего, – дрожа от обиды, подумал Василий Васильевич, – ничего. Скоро я с этой работы уволюсь, немного терпеть осталось. Пусть Ваня над кем-нибудь другим измывается".

…– Ну куда ты прешь, дубина, куда! – орал сидевший на переднем сиденье Генка водителю Nissan Primera P12, влезшему на светофоре перед Василием Васильевичем. – Порви свои права в клочья и сожри их! – и тут же переключился на приятеля: – А ты че встал за ним? Вон справа ряд свободный, дуй туда!

– Да какой же там ряд, – робко попытался возразить Василий Васильевич, внимательно изучивший Правила дорожного движения. – Согласно разметке, здесь только три ряда для движения в одном направлении, а по-твоему, получается, четыре…

– Да срать тебе на разметку! – возмутился Генка. Так возмутился, как будто Василий Васильевич нанес ему кровное оскорбление. – Сколько надо, столько рядов и сделаем! Вон, смотри, ты между ними вмещаешься? Вмещаешься. И чо ты, как лох, сзади жаться будешь, а? А ну, давай вперед.

Василий Васильевич, не в силах противостоять Генкиному напору, вывернул из своего ряда, подкатил к светофору и остановился. Но Генка не унимался:

– Дальше выкатывайся, че встал?

– Но дальше ведь уже пешеходный переход! – испуганно возразил Василий Васильевич. – А…

– Выкатывайся, кому говорю! – грозно сказал Генка. – Все так ездят, и ты будешь! Это Москва, а не Зажопинск, сам первым не влезешь – вперед тебя влезут, тебе места не останется…

Пока Василий Васильевич раздумывал, стоит ли так откровенно нарушать ПДД (а ведь инструктор в автошколе говорил: "Правила не чем-нибудь, а кровью писаны!"), загорелся зеленый, поток тронулся, и аккурат перед капотом Фокуса ST промелькнула задница давешней "Примеры".

Генка вздохнул.

– Жми на газ, не стой, – обреченно сказал он. – Как ты без меня ездить будешь? Пропадешь же, как пить дать пропадешь. Одно без меня смог умного сделать – так это "эстэшку" купить, и то, как водится, случайно…

Focus ST Василий Васильевич покупал действительно один, без Генки. Как назло, в тот момент, когда Василий Васильевич переезжал из проданной квартиры в новую, а деньги, полученные в качестве доплаты за старую жилплощадь, жгли ему карман, Генка зажигал в отпуске в своей родной Калужской области, был весел и пьян в дуплину, так что вырваться в столицу никак не мог. Пришлось Василию Васильевичу отправляться в автосалон одному.

Вообще-то, он и не собирался покупать турбированный ST. В планах стоял обычный Ford Focus – с 80-сильным двигателем 1.4, в самой простейшей комплектации. Кроме того, вариант с самой дешевой "начинкой" его очень даже устраивал по деньгам. Так что в ближайший выходной Василий Васильевич надел парадный костюм, пересчитал наличные (должно было хватить), проверил на всякий случай, лежит ли в бумажнике банковская карта (а вдруг наличные не возьмут?) и, пребывая в полной уверенности в том, что домой он вернется на машине, отправился в автосалон. Автосалон он присмотрел заранее – постоянно проходил мимо по дороге с работы.

Торжественно прошествовал мимо сверкающих автомобилей к столу, где обосновались менеджеры, выбрал, на его взгляд, самого достойного и (как самому Василию Васильевичу показалось) уверенным тоном попросил продать ему автомобиль.

В этот момент Василий Васильевич и узнал, как выглядит зверек под названием "полный писец".

…– Папаша, – в ответ на просьбу сказал ему менеджер, тяжело вздохнув и не заметив, что этим "папашей" оскорбил Василия Васильевича до глубины души, – вы бы хоть позвонили заранее, чтоб зря ноги не бить. Очередь на три месяца вперед, могу записать вас, машину получите… ммм… в начале ноября. В крайнем случае, в середине декабря.

У Василия Васильевича прямо ноги отнялись, а праздничное настроение как корова языком слизала. Это как это так? Чай, не социализм вокруг, когда в очередь на "пятерку" за годы вперед записывались! Машин-то сейчас вон сколько!

– Впрочем, – задумчиво продолжил продавец автомобилей, – могу сейчас позвонить следующему на очереди, а вдруг он раздумал покупать или еще там что-нибудь…

Василий Васильевич воспрянул духом и закивал:

– Уж будьте так любезны, – попросил он менеджера, – скажите ему, что я его отблагодарю, шампанское там, конфеты.

Менеджер дернулся и посмотрел на Василия Васильевича взглядом главврача психушки. Менеджер был очень удивлен. Да что тут говорить – менеджер находился в полном охренении, гадая, из какой антикварной дыры выполз этот субъект?

– Очередь обычно стоит штуку баксов, – негромко сказал он Василию Васильевичу.

До Василия Васильевича это доходило не меньше минуты. Потом наконец-то дошло.

– Вы хотите сказать, что право покупки может обойтись в тысячу долларов?! – наконец произнес он.

Менеджер пожал плечами и безразлично произнес:

– Давайте я вас запишу на ноябрь.

– Нет, постойте, – вдруг козлиным голосом запел Василий Васильевич. В этот момент ему почему-то ужасно захотелось хряпнуть полный стакан водки. Ноябрь – тогда, пожалуй, уже и снег может выпасть. А как же мечта о машине? А как же наступающая осень с ее холодами и промозглыми вечерами? Нет, Василий Васильевич этого не перенесет! Он же специально решился на покупку автомобиля – первый и единственный в своей жизни безумный поступок, – для того, чтобы больше не дрожать от холода на автобусной остановке, потому что очередь на маршрутку начиналась аж от дверей метро! Не давиться на эскалаторе этого самого метро, рискуя быть затоптанным стадом таких же "манагеров по продажам", сошками еще мельче, и кучками гастарбайтеров! Нет, все, довольно, хватит! Василий Васильевич больше не хотел унижаться, по два раза в день в час пик ввничиваясь в стекающуюся под землю угрюмую массу людей, а потом тоскливо ждать своей станции, изредка выковыривая из своих ребер локти соседей по вагону, выдергивая ноги из-под чужих сапог и прижимая к сердцу собственную сумку с кошельком и документами. И в итоге приползать домой вечером в состоянии магазинного полуфабрикатного биточка.

Он же специально поменял просторную трехкомнатную квартиру, где после смерти мамы жил один, на унылую однушку с решетками на окнах – для того, чтобы проклятое метро и очереди на общественный транспорт исчезли из его жизни насовсем; для того, чтобы ездить на собственной машине, где всегда найдется достаточно места, и в которой точно будет и тепло, и чисто, и уютно, и комфортно…

Помнится, нанятый Василием Васильевичем через знакомых риэлтор при продаже квартиры притащил в выставленную на продажу "трешку" в "сталинке" каких-то людей с аппаратами, измеряющими уровень радиации и, покачивая головой после "исследования", сказал, что все бы хорошо, только после анализа радиационного фона квартира в цене потеряла как минимум 50 тысяч долларов – этот самый фон оказался повышенным. Но Василий Васильевич и это выдержал без звука, хотя рассчитывал, безусловно, на большую сумму. Он вообще героически вынес всю эпопею с просмотрами, поисками альтернативы, оформлением сделок и ожиданием документов, передачей денег, банками, ячейками, – и теперь нате: ради чего? Чтобы теперь, после всего пережитого, как минимум еще несколько месяцев толкаться в зловонном метро и мерзнуть на остановке, а сейчас, сегодня возвращаться домой на своих двоих, несолоно хлебавши?

– Звоните, – вдруг решительно сказал Василий Васильевич менеджеру. Торгаш хмыкнул и лениво взял трубку телефона. Ну не будет же он раскрывать перед клиентом карты – то, что очередь эта – частью реальная, а частью – фикция; то, что в ней записаны все его, менеджера, родственники, друзья, знакомые и приятели, большинство из которых составляют те, кому эти "фокусы" на хрен не нужны; что очередь эта абсолютно всеми менеджерами во всех автосалонах создается либо подпитывается искусственно именно для того, чтобы… Короче, двести баксов "очереднику", восемьсот – менеджеру. С машины. Неплохая прибавка к зарплате, согласитесь.

Так что менеджер тянул время, негромко болтая со своей подругой по телефону и изображая, что переубедить клиента уступить Василию Васильевичу очередь трудно, а сам герой прохаживался вокруг выставленных в шоу-руме автомобилей. Прохаживался робко, смотрел невнимательно – а зачем, ведь он уже давно определился, выбрав себе автомобиль по статьям в журналах, – как вдруг…

Среди всех выставленных моделей внимание Василия Васильевича привлекла одна-единственная машина. Василий Васильевич даже замер, оказавшись возле нее.

– Человек согласен уступить очередь. Следующий "фокус" – ваш, приходит на следующей неделе. Вы в кредит брать будете, наличными? – спросил незаметно подкравшийся к нему менеджер.

– Что? – очнулся завороженный отблеском света на отполированном борту машины Василий Васильевич. – Наличными, наличными, да, – закивал он и вновь, не в силах устоять перед оранжевой блестящей трехдверкой, стал таращиться на автомобиль.

– А вот этот, кстати, еще не продан, – задумчиво протянул менеджер. Глаза у него в тот момент заблестели каким-то охотничьим блеском, только покупатель этого не видел. – Вот и решаем, может, без очереди его толкнуть…

Василий Васильевич сам не поверил своему счастью. После такого разочарования узнать, что в салоне его ждет машина, на которой он может уехать домой!

Менеджер понял состояние клиента правильно и сделал стойку.

– Вы смотрите, какой салон, – небрежно, как бы между прочим сказал он покупателю, незаметно открывая дверцу ST и практически ненавязчиво вталкивая Василия Васильевича внутрь. – Recaro, натуральная кожа.

Василий Васильич потрясенно сказал: "Ах!", а менеджер уже вытаскивал его из-за руля и открывал капот:

– А двигатель? Турбина, двести с лишним лошадей! Ласточка!

Василий Васильевич в очередной раз говорил: "Ах!", а автоторговый змей-искуситель уже тащил его за руку вокруг ST, причитая:

– А омыватели фар! А система головного освещения! А…

Через десять минут Василий Васильевич чувствовал, что влюблен в этот Focus ST, влюблен окончательно и бесповоротно.

– Сколько это стоит? – спросил он дрожащим голосом.

Менеджер назвал цену, от которой у Василия Васильевича подкосились колени. Еще бы – стоимость турбированной оранжевой игрушки превышала цену "обычного" Фокуса в два с лишним раза.

– Но за такой автомобиль это – не цена, – махнул рукой менеджер, испугавшийся было, что уже начавший обрабатываться клиент все-таки устоит и купит "обычный" фокус, переплатив всего лишь штуку баксов. От отчаяния он начал врать так, что сам этого застыдился: – Да он лишь немного уступает последнему "Феррари". А так – почти одно и то же, только, извините, у "Форда" цена не такая, как у "Феррари"…

Сразу же после этих слов менеджеру стало так тошно, что он даже замолчал. И уже начал было раскаиваться, и даже почти успел поклясться оставить клиента в покое, и взять отпуск, потому что свой план по навешиванию покупанам лапши на уши он уже перевыполнил на месяц вперед… Как вдруг Василий Васильевич повернулся к нему и твердым голосом произнес:

– Беру.

"В конце концов, раз в жизни можно и позволить себе излишество", – думал он – "Да, можно. Один раз". Хотя, получается, за ST он должен был отдать почти все деньги, которые получил после обмена квартиры. Ничего-ничего, как все-таки хорошо, что он взял с собой карту, – наличных хватило бы только на обычный "фокус"…

– Ничего, что часть денег я оплачу картой? – поинтересовался он у менеджера.

…Когда оранжевый "Фокус" со счастливым Василием Васильевичем за рулем выкатился за пределы салона, менеджер облегченно вздохнул, три раза прошептал: "Слава тебе, господи", а потом, глядя вслед уехавшему автомобилю, опустился на колени и оперся руками об асфальт.

– Че вылупилась? – спросил он у подошедшей стажерки. Девчонка работала в салоне совсем недавно и пока что мало что соображала. – Вставай со мной рядом на колени и землю, землю целуй! Чтоб клиент не передумал! Чтоб этот хренов ST к нам не вернулся никогда! Чтоб дорога ему была скатеркой! Чтоб каждый божий день нам таких лохов дарил!

– А зачем? А что такого? А в чем дело-то? – спросила новенькая, хлопая глазами.

– Да в том, что никому на хрен эти ST не сперлись! – продолжал менеджер, все еще не поднимаясь. – Народ обычные комплектации как горячие пирожки хватает, потому что они дешевые – в два, прикинь! – в два раза дешевле, чем этот тромбон! И в стоимости они, простенькие, ну по три-четыре штуки баксов за год теряют! А эта срань,- он кивнул в сторону, куда уехал Focus ST, -через год дешевле уже на десять, если не на пятнадцать тыщ баксов уже будет стоить! Вон, нам мудак какой-то его заказал, а потом передумал и забирать отказался, не знали, как от этого ведра избавиться! И вот – настал этот день!

Менеджер поднялся с колен, отряхнулся и торжественно заявил.

– Поэтому – нет повода не выпить.

А у Василия Васильевича день покупки стал самым счастливым в его жизни. Он осторожно, со скоростью 40 км\ч – машина-то была новенькая, с иголочки, считай, на обкатке, – ехал домой, останавливаясь на каждом перекрестке и внимательно глядя в карту (карта была предусмотрительно захвачена с собой). Не обращал внимания на тех, кто находился сзади, и игнорировал их сигналы. Душа у Василия Васильевича пела так, что заглушала все посторонние звуки. "Вот и перед нужным человеком и не стыдно будет, – удовлетворенно думал Василий Васильевич. – Мы ж не пешком, как лохи какие-нибудь. Мы на машине. И ничем не хуже "Феррари", разве что совсем немного дешевле…

– Вот ты сказочный долбоглот, – удивленно крикнул Василию Васильевичу, опустив правое стекло, какой-то мужик на "обычном" втором Фокусе. – Сам не едешь – хрен бы с тобой. Только вали-ка ты из левой полосы куда… правее…

Василий Васильевич закивал и пробормотал:

– Извините…

Правда, за что извинился, так и не понял.

Удивительно, но вечный критик Василия Васильевича Генка покупку Focus ST одобрил. А уж Генкиному мнению Васильич доверял, как ничьему другому. Хотя, по правде сказать, иногда в ответ на Генкины эскапады твердо отвечал "нет". Как сейчас, например. Генка настаивал на том, чтобы поехать в кабак на машине, а потом оставить ее на тамошней стоянке, но Василий Васильевич был тверд и непреклонен: в ресторан они поедут на метро, а машину оставят возле дома. Вдобавок, еще надо покормить Васеньку.

Но по приезде на место оказалось, что Васенька уже сам сыскал себе пропитание. Новая квартира Василия Васильевича находилась на первом этаже, бывший хозяин вообще сделал в ней офис и насчет капитального ремонта особо не заморачивался. Так что всяких-разных щелей дома было ого-го, и в этом свете совершенно неудивительно, что в хате завелись мыши.

Василий Васильевич с Генкой застали Васеньку как раз в тот момент, когда он нес честно пойманную добычу в "едальный" угол.

– Эт-то что такое? – всплеснул руками Василий Васильевич.

– А чо, а чо, – пробасил Генка. – Они этих мышей колбасят только так!

Васенька, затащив мышонка на место, похоже, твердо собрался следовать народной мудрости: "Поймал мыша – ешь не спеша" и, не торопясь, обнюхивал мышиный трупик, предвкушая немалое удовольствие.

– Да что же это! – задушенным голосом пробормотал Василий Васильевич, быстро наклонился, цапнул мышь и не поленился утащить ее во двор, где бережно похоронил в помойном баке.

– Че, братан, не повезло? – спросил ежа Генка.

В Васенькиных глазах читалось вечное: "Опять накололи".

В метро Генка брезгливо морщился и строил рожи.

– Мог бы и на такси потратиться, – проорал он Василию Васильевичу сквозь стук рельсов.

– Ничего, – гордо пообещал Василий Васильевич Генке. – Скоро мы в это метро – ни ногой! Приедем в ресторан – расскажу.

От ресторана, да, собственно, даже не ресторана, а обычной кафешки с караоке, "живой музыкой", которая представляла собой все то же караоке, но с раскрывающими как рыбы рты парнем и девчонкой, Василий Васильевич первое время был в шоке. Гена постарался снять шок водкой. После второй рюмки это удалось. Василий Васильевич приобрел приятный розоватый оттенок. После третьей он довольно заулыбался, а после четвертой и вовсе начал неумело стрелять глазами в посетительниц.

Гена понял, что пора возвращать друга в реальность. А то скоро стриптиз начнется.

– Ты рассказывай давай, что хотел, – нетерпеливо сказал он. – Чего это мы в метро ни ногой, а?

Василий Васильевич торжественно посмотрел на Генку и попытался съесть креветку прямо в панцире. Гена отобрал некондиционную еду и уставился на Василия Васильевича тяжелым взглядом. И тогда Василий Васильевич начал свой рассказ…

…Месяц назад, еще до покупки "Фокуса", Василий Васильевич понял, что скоро что жизнь его круто изменится. Понял он это, вытащив из почтового ящика письмо в конверте из желтоватой бумаги. Марки на письме были какими-то незнакомыми, адрес написан латиницей, да и вообще письмо было предназначено не для Василия Васильевича. Оно пришло в адрес фирмы, которая когда-то давно была зарегистрирована в квартире, – ну, той самой, на которую Василий Васильевич обменял свою комфортную "трешку". Однако Василий Васильевич все-таки письмо это вскрыл. Его текст был на английском и, чтобы понять то, что было в письме написано, Василию Васильевичу пришлось вытащить из глубин памяти успешно забытые школьные и институтские знания, обложиться словарями и полдня выписывать в тетрадку незнакомые слова.

Тем не менее, когда письмо-таки было прочтено, Василий Васильевич понял, что его старания полностью оправдались, – и на него практически снизошло состояние нирваны. Теперь менеджер по продажам сантехники четко знал, что если он ответит на это судьбоносное письмо, если выполнит все то, что там было написано, то абсолютно все его проблемы будут решены, раз и навсегда.

Так вот, о письме. В нем к Василию Васильевичу, – нет, точнее, к генеральному директору той фирмы, которая до того сидела в этой квартире, – обращался не кто-нибудь, а принц. Правда, несостоявшийся принц; бывший наследник престола одной маленькой африканской страны – Василий Васильевич даже выписал в тетрадку ее название и имя-фамилию принца. Для памяти.

Принц писал, что два года назад в результате организованного мятежниками государственного переворота в маленьком африканском государстве законный король, его отец, был убит восставшими, а его, принца, вместе с матерью сочувствующие все-таки ухитрились вывезти из страны. И вот уже столько месяцев принц с мамой и небольшой группой приверженцев вынуждены ютиться во Франции, скрываясь от нового режима захвативших власть террористов. Принц, тем не менее, не просил генерального директора фирмы, к которому и было адресовано письмецо, обратиться высшему российскому с просьбой прислать войска и свергнуть ненавистного диктатора, который воцарился вместо законного престолонаследника ("Умный ход", – отметил про себя Василий Васильевич. – Надеется, что сам справится, челом не бьет"). Принц всего лишь сообщал, что на банковских счетах в этой самой маленькой стране с труднопроизносимым названием у него осталось двенадцать миллионов долларов, но снять самостоятельно и вывезти из страны он их не может по понятным причинам. Можно, конечно, попробовать перевести деньги во Францию, и человек, который это осуществит, есть, – но ни на имя принца, ни на имя кого-то из его сторонников это сделать нельзя: разведка государства с труднопроизносимым названием это обязательно обнаружит, и принц лишится не только денег, но и головы.

Поэтому чем больше будут запутаны следы, тем лучше.

И, если уважаемый генеральный директор российской фирмы соблаговолит сообщить ему, принцу, свой номер счета, и примет на него двенадцать миллионов, а потом переведет их в Швейцарию, то принц-то уж с радостью отблагодарит доброго человека, оставив ему полтора миллиона баксов в качестве благодарности.

Василий Васильевич всю ночь не мог заснуть от волнения, представляя попеременно как бедного африканского принца вместе с его мамой в окружении верных последователей законного короля, так и страшных кровожадных заговорщиков.

Утром, по дороге на работу, Василий Васильевич зашел в банк, открыл валютный счет и положил на него десять долларов – меньше было нельзя. Вечером, опять обложившись словарями, кое-как написал принцу ответ, в котором пошел на маленькую ложь – представился генеральным директором фирмы. И заодно сообщил, что так уж и быть, он согласен на перевод двенадцати миллионов долларов в Россию и получение полуторамиллионного вознаграждения.

В долю секунды перед ним пролетела лента видеофильма: вот негр (а кем еще может быть принц африканского государства? Не китайцем же) представляется тем самым непроизносимым именем, которое было в письме, то ли Ктулху Фтангх, то ли что-то еще в этом роде; вот они с Ктулху заходят к Василию Васильевичу и там, за чашкой чая с вареньем, которое еще мама варила, обсуждают детали сделки; вот они с Ктулху или как его там едут в банк, где Василий Васильевич открыл счет (и даже сегодня положил на него десять долларов); вот происходят таинственные и не постижимые уму простого обывателя трансферты денег из далекой Африки, и вот уже десять долларов на счете превращаются в двенадцать миллионов десять долларов; вот он, Василий Васильевич, тихим, но четким голосом дает указания банковским клеркам перевести десять с половиной миллионов на счет в Швейцарии, номер которого ему дает господин Фтангх… И вот уже Василий Васильевич, подъехав на любимом ST к магазину сантехники, где он работает… Впрочем, уже не работает. Зачем долларовому миллионеру работать менеджером по продаже унитазов? Фи, это же кощунство какое-то…

– Вот так, Гена, – сказал Василий Васильевич, лихо опрокидывая уже непонятно какую по счету рюмку водки. – Письмо я отправил три недели назад, оно уже должно дойти, и скоро принц будет здесь. Буквально со дня на день.

– Откуда ты знаешь? – задумчиво спросил Генка, во время этой захватывающей истории не проронивший ни слова.

Василий Васильевич коротко хихикнул и наклонился к уху приятеля:

– Он звонил! – с еле сдерживаемой радостью сказал Василий Васильевич.

Собственно, разговор был на самом деле. Василий Васильевич его не придумал. Сначала на дисплее его мобильного телефона высветилось "Номер не определен", затем кто-то начал разговаривать с Василием Васильевичем по-английски. Василий Васильевич ничего не понял, кроме "dollars" и "as soon as it possible", однако на все вопросы уверенно отвечал: "Yes". После этого разговора Василий Васильевич и понял, что принц со дня на день приедет.

– Ни хера себе, – сказал пораженный услышанным и уже изрядно захмелевший Генка. – Так ты у нас, получается, будешь скоро миллионер?

Василий Васильевич скромно кивнул. Он тоже был уже достаточно пьян, пьян настолько, что ему хотелось сделать что-нибудь хорошее не только для Генки, но и для всего мира.

– А представь, Генка, – берущим за душу голосом сказал он. – Представь, мы с тобой поедем куда-нибудь в Марокко… Или на Мальдивы! Бросим эту хренову торговлю унитазами – да-да, прямо бросим и разотрем, и еще наплюем сверху; найдем себе девушек, женимся, заведем детишек и будем жить-поживать…

…Дальнейшее Василий Васильевич помнил плохо. Ну, разве что только то, как Генка пребольно ткнул его в бок: "Смотри, вот стриптиз начался!" Василий Васильич смотрел сначала на оборачивающихся вокруг шеста девушек, а затем – на них же, разгуливающих между столиками. Разгоряченная публика, как водится, засовывала девушкам под резинку трусов деньги. Зрелище Василию Васильевичу вроде бы нравилось, но тем не менее вызывало некоторое беспокойство. Наконец Василий Васильевич понял, что именно его не устраивает.

– Нер-рационально у них процесс организован, – сказал Василий Васильевич Генке.

– Эт к-как? – не понял тот.

– А вот так! – обиделся Василий Васильевич. – Ё… ёмкость для денег уж больно маленькая по площади. Нерационально. Трусики маленькие, много не поместится…

… Снилась ему стриптизерша на громадных шпильках, одетая в кружевной лифчик и почему-то большие семейные трусы. Швырнув в сторону верхнюю часть одеяния, стриптизерша быстро скинула семейники, перетянула их снизу канцелярской резинкой для денег и, призывно улыбаясь, подплыла к Василию Васильевичу. "Вот это рациональный подход!" – одобрил Василий Васильевич и начал швырять в образовавшийся мешок пачки долларов…

– Вась, а Вась, – услышал Василий Васильевич, выпадая из кошмарного сна, – ну, я пошел…

– Что? Как? – Василий Васильевич подскочил на кровати. – Сколько времени?!

– Да уже три часа дня, во ты спать, – Генка выглядел бодреньким как огурчик. Василий Васильевич почувствовал, что в данный момент представляет из себя полную противоположность. – Ну ладно, я пошел, а ты это… Васеньку своего корми, жрать ведь хочет, скотина.

В этот момент Васенька, у которого вчера так подло украли законно пойманного мыша, негодующе подхрюкнул из угла и сердито затопал куда-то в сторону кухни.

– Гена, а сколько у нас денег осталось? – простонал Василий Васильевич, почему-то вспомнив про свой сон.

– А ты пивка попей, полегчает, – ничего не ответив насчет денег, Генка сунул Василию Васильевичу в руку бутылку с пивом и скрылся.

… Василий Васильевич смог одеться и выползти в магазин за печенью для Васеньки только часов в девять вечера. Исключительно из чувства долга перед домашним питомцем. Денег от пачечки – следуя Генкиному совету, Василий Васильевич прихватил в кабак всю сумму, полученную после обмена – осталось ни много ни мало, а пятьсот рублей. Напрягая память, Василий Васильевич вспомнил, как Генка учил его правильно совать купюры за резинку трусов стриптизерш: "Ну как же, – укоризненно говорил он, – как тебе не стыдно! Ты же без пяти минут миллионер, а такого простого дела сделать не можешь…"

Василий Васильевич хотел было расплакаться – на что жить дальше, до зарплаты, было покрытой мраком тайной. Но уж очень сильно голова болела. Вместо этого он взял последнюю пятисотку и отправился за свежей печенкой. Хотя, наверное, сегодня Васенька мог бы обойтись и замороженной.

На улице без пяти минут миллионеру стало немного получше. Василий Васильевич подошел к стоящему в его дворе "фокусу" и осмотрел его на предмет оставленных неумелыми соседями царапин. Все нормально, "фокус" был чист и блестящ. Василий Васильевич даже снял машину с сигнализации, залез внутрь и остался доволен – в салоне тоже все было в порядке. Кое-как, постанывая, выполз из машины, закрыл дверцу.

– Извиньите, – раздалось у него над ухом.

"Наверное, гастарбайтер из дворников, если разговаривает с акцентом", – подумал Василий Васильевич. Повернулся лицом к спросившему и замер.

Перед ним стоял африканец. Самый настоящий африканец, проще – негр.

"Принц!" – ахнуло сердце у Василия Васильевича.

Сомнений быть не могло. У Василия Васильевича их даже тени не возникло. Сбылась его мечта. Наконец-то он бросит эту унылую жизнь менеджера по продажам сантехники, наконец-то он увидит мир, наконец-то… И все это произойдет… сегодня?!

– Праститье, – улыбаясь, выговорил негр. – За-жи-галь-ка… йэсть? Sorry…

Василий Васильевич суетливо завертелся по сторонам. Сам он не курил, но в машине, в ST, у него всегда лежал "огонек" – на всякий случай. Василий Васильевич влез в машину. Вытащил зажигалку и дрожащими руками подал негру:

– Пожалуйста… Плиз, – вовремя вспомнил он правила хорошего тона. – Кэн ай хэлп ю?

Негр едва слышно засмеялся, взял зажигалку, прикурил, протянул огонек обратно, – Василий Васильевич автоматически взял свое добро,- кивнул благодетелю и… растворился в начинавших заползать во двор сумерках.

Василий Васильевич перепугался было сначала – как это так? Исчез? Но тут же вспомнил письмо в подробностях, особенно четко про мятежников-убийц, скинувших с трона законного правителя, – и успокоился.

"Шифруется принц, – понял он. – Проверяет, не следят ли за ним. Завтра-послезавтра мы уже с ним встретимся по-настоящему".

Заново поставил машину на сигнализацию и пошел домой. Похмелья, между тем, и след простыл. А еще через час Василий Васильевич, накормив Васеньку, спал тихим и спокойным сном.

… Ближе к четырем часам утра, когда двор затих, и самый распоследний полуночник уже поставил машину на стоянку, "принц", который на самом деле родился и вырос в России, и никуда за ее пределы ни разу в жизни не выезжал, вернулся во двор, где жил Василий Васильевич. На самом деле "принц" был не чистым негром, а обычным русским мулатом, "последствием" прошедшей в Москве в 1980 году Олимпиады. Мамашка "принца", родив сыночка, успела назвать его Васькой и сразу же после этого сдала в детдом, где Васька семнадцать лет получал пинки с тычками и тащил на себе погонялу "черножопого". Получив от государства вместо отдельной однокомнатной квартиры, как раздавали всем остальным, десятиметровую комнату в зачуханной коммуналке, Васька с удовольствием харкнул на порог приюта и ринулся искать счастья на вольные хлеба. Иногда ему от этого счастья даже удавалось урвать кусочек-другой.

Сейчас Васька, как ни в чем ни бывало, прошел к "Фокусу" Василия Васильевича и нажал кнопочку своего кодграббера. Частоту "сигналки" Васька снял как раз тогда, когда просил у Василия Васильевича прикурить. Сканер был самодельным, Васька купил его у какого-то ну уж очень крутого барыги, и аппарату этому был нипочем даже "плавающий" код. Самопальный девайс то ли каким-то непонятным образом просчитывал следующую кодировку сигнализации, то ли подчинял себе сигналку, диктуя ей собственные условия, – Васька не вникал, и на вопрос: "А как оно работает?" обычно возмущенно отвечал: "А я гребу?!" Одно плохо – чтобы заставить машину подчиняться, нужно было снять сигнал не с десятка метров, как это делали обычные грабберы, а с двух-трех. Еще лучше – с метра. Обычно Васька, справедливо опасаясь спалить свою нестандартную внешность, работал с напарником, но вот в этот раз напарника загребли в больницу с аппендицитом, ждать его времени не было, так что пришлось рискнуть и все сделать самому…

Машина тихо пискнула, открываясь; Васька сел за руль, универсальным ключом, купленным у одного дилера – ясное дело, тоже за немалые бабки, – завел машину, глянул на датчик бензина – все ок, доедем куда надо, – и Ford Focus ST тихо покатил из родного двора. Клиент на новую "эстэшку" уже был, бил копытом от нетерпения, и Ваське обещали за нее аж десять тыщ баксов.

В то время, когда Васька на "Фокусе" выезжал со двора, Василий Васильевич тихо спал и улыбался во сне.

…Наутро Генка, измученный жалкими остатками совести, шел к Василию Васильевичу. В кармане у него были с трудом настрелянные три тыщи рублей – Генка помнил, что в ресторане спустили на стриптизерш все, что у Василия Васильевича с собой было, и желал хоть как-то загладить свою вину.

Войдя в квартиру, Генка посмотрел на Василия Васильевича и чуть не упал: друг глядел на него такими страшными глазами, что Генке немедленно захотелось отдать не только три тыщи, принесенные с собой, но и заначку в сто евро, второй месяц лежавшую у него в диване.

– Вась, ты что?! – дрогнувшим голосом пробормотал Генка, видя состояние друга. – Да проживем мы до зарплаты, Вась, я тебе три тыщи занял… – и замер, держа в руке несколько купюр.

Василий Васильевич никак не отреагировал на Генкину "трубку мира". Из коридора он прошел к окну, постоял там, вернулся обратно и, глядя снизу вверх на Генку, страшным шепотом сказал:

– Гена. "Фокус" угнали. Как жить дальше?!

Гена сполз по стеночке.

– А КАСКО на него мы как раз позавчера пропили… – через некоторое время уныло констатировал он. И, без особой надежды, спросил:

– Васильич, а ты в ментуру заяву кинул?

Васильич неожиданно воспрял духом. Он посмотрел на Генку и неожиданно твердым голосом сказал:

– Первым делом туда пошел.

… С этого дня Василий Васильевич ходил в милицию каждый день. Первые три посещения к нему относились вроде бы даже корректно и всегда вызывали следователя; потом начали забывать о его просьбе, оставляя Василия Васильевича куковать в ментовском предбаннике, а потом и вовсе повадились глумиться: "Да ты чо, папаша! Надеешься свою машину снова увидеть? Окстись, "фокусы" твои на третьем месте по частоте угонов! Страховку хотя б надо было брать, а не хлебалом щелкать!"

Василий Васильевич в состоянии зомби возвращался на работу и пытался продавать гидромассажные кабины, раковины и аксессуары к ним.

Дело не шло. И принц, нежданно-негаданно появившийся на стоянке в тот вечер, когда угнали "фокус", так и не позвонил.

И теперь отчего-то Василию Васильевичу было ясно, что он не позвонит никогда.

Наконец, на третьей неделе после того момента, как "Фокус" угнали, Генка всеми правдами и неправдами выбил прием у одного бывшего помощника депутата, который уже сам стал депутатом и, как говорили, имел бо-ольшие связи в милицейских кругах,- и привез к нему Василия Васильевича.

Депутат этот был не то чтобы большой шишкой. Строго говоря, раньше он вовсе ею не был, но постоянно работал над собой и своими связями, так что к моменту действия уже почти доскакал до положения "относительно значительного" лица. Чем выше забирался, тем больше повышал и внешнюю значимость – так, входить к нему без доклада не смел никто; прием населения депутат начинал и заканчивал минута в минуту, часто не дослушав собеседника, а его в обычном разговоре с личностью, по статусу ему уступавшей, был сух и строг донельзя, отличаясь лаконичностью непревзойденной: "Да как вы могли так сделать? Да знаете ли вы, что сказали? Да вы поняли вообще, с кем разговариваете?". "Строже надо с ними быть, строже", – послед каждого разговора внушал себе он.

А так не сказать, что депутат не был добрым человеком. Был, как раз был. Только вот звание сначала помощника депутата, а затем и депутатский чин совершенно сбили его с толку.

… Василий Васильевич ждал приема у депутата полтора часа. Наконец, секретарша позволила ему войти.

– Что у вас? – с порога спросил его депутат, вглядываясь в какие-то бумаги.

Естественно, н самом деле депутату до проблем очередного посетителя никакого дела не было. В данный момент он размышлял, сколько взять с деятеля N за подпись деятеля X на нужной деятелю N бумаге. Депутат был довольно близок с деятелем X и вполне мог уломать того поставить нужную подпись. Депутат просил с N пять тысяч долларов, но вот только тот был согласен только на три. Вот народный избранник и чесал репу в глубоких раздумьях – поторговаться до четырех или стоять на своем?

И тут ему попался Василий Васильевич, который блеющим голосом начал рассказывать про свой угнанный Focus ST…

– Да вы о чем говорите?! – вскричал депутат, наливаясь практически праведным гневом. – У нас детские больницы без нужной аппаратуры страдают, старики на пенсию прожить не могут, а вы тут, а вы! Со своими фокусами!

Василий Васильевич хотел сказать, что не с фокусами он, а всего лишь с одним, и фокус этот – не просто ценный, точнее, может, для кого-то он банка железная, а для Василия Васильевича – целая жизнь, но депутат пошел на второй круг:

– Да понимаете ли вы вообще, кому вы все это говорите? – заорал он, хотя Василий Васильевич и слова не сказал. – Понимаете, у кого время драгоценное отнимаете? Понимаете, я вас, вас спрашиваю?!

Тут депутат до такой степени вошел в раж, что даже топнул ногой под столом.

Василий Васильевич обмер, пошатнулся, затрясся всем телом и едва не шлепнулся на пол. На негнущихся ногах он вышел из кабинета; всю дорогу до дома Генке пришлось держать его за руку, чтобы тот не упал.

…Депутат, видя реакцию Василия Васильевича, остался полностью доволен собой. Раньше-то он даже и не подозревал, что его чисто словесный наезд способен так повлиять на человека, – чтоб тот бледнел, трясся и терял дар речи. Раньше от оппонента и тираду десятиэтажную в свой адрес отхватить можно было. Зато теперь все ясно: раньше – это не сейчас. Сейчас никто тираду закатывать не посмеет; наоборот же – языки все проглотят от страха… Нет, статус есть статус.

…Василий Васильевич не помнил, как оказался дома. Не помнил, как Генка говорил ему: "Тебе еще на работу", а сам Василий Васильевич отвечал: "Что ты, Гена, какая уж тут работа". Приведя друга домой, Генка убежал вкалывать, возить генерального. А на работе его неожиданно выпиннули в командировку в Екатеринбург, и Генка сумел вернуться только через три дня.

Появившись дома у Василия Васильевича, Генка сразу вызвал к другу врача.

После приема у депутата Василий Васильевич слег в постель с температурой, которая сразу скакнула с нормальной до тридцати девяти с копейками, а то и выше. Рядом, кроме Васеньки, никого не было, поэтому Василий Васильевич, мало что соображая, пролежал все эти три дня, пока Генка отсутствовал, в полубреду. Иногда приходил в себя – раза четыре, наверное,- по стеночкам добирался до кухни, пил воду, – а один или два раза сумел даже найти в аптечке аспирин.

Еж Васенька, не жравший третий день (даже мыши, и те куда-то сдриснули), открытую Генкой дверь в квартиру воспринял как манну небесную, и сразу рванул на волю. Ну так не кормят же. "И здесь накололи", – с грустью думал он, выкатываясь за порог квартиры.

Вызванная Генкой "Скорая помощь" сразу же забрала Василия Васильевича в больницу, где через пару дней он тихо и быстро умер.

А жизнь вокруг текла все так же, как будто никакого Василия Васильевича в этой жизни никогда и не было. Даже гендиректор фирмы по продаже сантехники, через недельку заметив, что в демо-зале чего-то не хватает, задумался и спросил Ваньку: "А где этот… твой напарник?" – и, получив ответ: "Умер", почему-то нисколько не удивился, а ответил: "Ну и ладно, все равно скоро сезон продаж заканчивается, к весне тебе напарника подберем, сейчас-то пока незачем".

… Только вот через месяц по округу, где раньше жил Василий Васильевич, стали ходить странные слухи. Как будто то в одном, то в другом районе люди видели мертвеца, который угонял машины, то на глазах у хозяев, то вышвыривая их владельцев из-за руля. Причем мертвец не отличал "копейки" от "лексуса"; покойник угонял любые автомобили, и машины эти потом, как ни странно, не всплывали ни в одной базе данных, и ни одну из них ни милиции найти не удалось, ни гаишникам затормозить, ни хозяевам где-нибудь случайно заметить.

Слухи эти дошли и до того самого депутата, который в свое время так жестоко поиграл с Василием Васильевичем, но тот только посмеялся над ними и не обратил своего значительного внимания. Но вот однажды, когда депутат, изрядно накачавшись текилой, возвращался с вечеринки в одном закрытом клубе, и только взялся за ручку своего роскошного BMW 750i с госномерами серии АМР, намереваясь сказать шоферу: "А теперь – по блядям!", как вдруг почувствовал, как кто-то очень резко ухватил его за воротник.

Обернувшись, депутат заметил какого-то человечка небольшого роста. Спустя секунду он не без ужаса узнал в нем того самого придурка, с "фокусом", который на приеме трясся и вышел из кабинета ну совершенно никакой. Лицо у Василия Васильевича было бледно, как снег, и глядело совершенным мертвецом. Но ужас депутата превзошел все границы, когда он увидел, что рот мертвеца покривился и, пахнувши на него страшно могилою, произнес такие речи: "А! Так вот ты, наконец! Наконец я тебя того, поймал! Тебя-то мне и нужно! Не похлопотал о моем "Фокусе"! Да еще и опарафинил, поганка! – так отдавай же теперь свою бээмвуху! Сам покатался – дай другим покататься!"

Депутат в тот момент чуть сам не умер от страха. С неведомо откуда взявшейся прытью он выскользнул из цепких объятий Василия Васильевича, прыгнул в салон и не своим голосом закричал водителю: "Гони! Гони отсюда на все деньги!" Шофер съежился и помчал как стрела. Краем уха депутат слышал поистине адский смех оставшегося за бортом BMW Василия Васильевича.

Бледный, перепуганный депутат, вместо того чтобы ехать по блядям, приполз домой, доплелся кое-как до своей комнаты и всю ночь безуспешно пытался заснуть. В ушах у него стоял хохот мертвеца и его последние слова: "Сам покатался – дай другим покататься!"

ЗЫ. Николай Васильевич, простите, пожалуйста.