Галактический контракт

1

Объявление на стенде в центре занятости привлекло внимание капитана Кузнецова оригинальной рамкой в форме гербового щита, качественной бумагой и знакомым заголовком.

Да. Именно этот текст от буквы до буквы он уже видел пару раз – в газете бесплатных объявлений и такой же бесплатной "районке", что издавалась муниципалитетом и лежала стопкой в каждом подъезде у почтовых ящиков. Предложение, надо сказать, было довольно заманчивым. Три средних – приличные деньги, особенно для человека, перебивающегося случайными заработками и вынужденного время от времени принимать помощь от отца, который на заводе получает отнюдь не миллион. В столичных охранных предприятиях, конечно, и побольше можно иметь, да без рекомендаций ни в одно не примут. А сослуживцы, кто мог бы дать рекомендацию, либо не в столице, либо сами пристроены по знакомству в банки и торговые сети. Один, правда, обещает, что скоро у них откроются вакансии… четвёртый месяц подряд обещает, и всё никак. Кузнецов пробовал устроиться в коммунальное хозяйство, там, вроде бы, всегда нужны люди, но и оттуда его завернули, сказали – не знает таджикского языка. Оставалось только вот это объявление, заманчиво-хорошее всем, кроме строчки об отдалённых районах и загранкомандировках. Она отчётливо попахивала…

— Триста пятьдесят девятая в чистом виде, — озвучил его мысли другой мужчина у стенда, с короткой стрижкой и такой же заметной под потёртой турецкой курткой военной выправкой, как у самого Кузнецова. Капитан пожал плечами: статья 359 уголовного кодекса называлась "Наёмничество". Может, и так.

— Слышал я, они специально подбирают одиноких, — продолжал мужчина в потёртом кожане. — К гадалке не ходи, на войну вербуют.

— А что делать? — сказал Кузнецов. — Жить на что-то надо.

— Будешь звонить?

— Попробую.

Кузнецов вытащил замызганную "Моторолу" с треснутым стеклом, подумал и убрал обратно: сотовая связь постепенно дешевела, но для него оставалась накладной, лучше поберечь деньги на экстренный случай. Тем более, сразу за биржей труда на углу дома он видел таксофон. Так вдвоём они и вышли на улицу, под мелкий моросящий дождик. Вместе забрались под козырёк телефонного автомата, заменяющий будку. Последние закрытые будки исчезли с улиц в середине девяностых, в них слишком часто спасались от непогоды бомжи, и из-за запаха нормальный человек всё равно не мог туда войти. "Запись" оказалась формальностью, девушка-оператор на другом конце провода бодро предложила Кузнецову подъехать через полчаса. Мужчине в кожаной куртке – тоже. Пока ехали, познакомились, разговорились. Товарища по несчастью звали Василием Полторацким, он без малого десять лет прослужил прапорщиком, назначен на офицерскую должность, получил звание… а в прошлом году после очередной "командировки" ему не продлили контракт. Несоответствие должности, нет высшего образования. В действительности, должность потребовалась для генеральского отпрыска, окончившего военное училище. Ну, в самом деле, не ехать же "дорогому сыночку" служить на Крайний Север или, храни бог, в Ростов, где под боком огнеопасный Северный Кавказ? Подмосковный гарнизон гораздо предпочтительнее.

— А ты как на гражданке оказался? — спросил Полторацкий Кузнецова.

— Комиссовали после ранения. Левая рука плохо действовала. Сейчас почти прошло, но всё равно не берут, ограниченно годен.

— Вот и посмотришь, насколько правда, что состояние здоровья им "не критично".

Контора охранной ассоциации находилась у чёрта на куличках, в Очаковской промзоне, но, кажется, пользовалась популярностью. Перед Кузнецовым и Полторацким в дверь рядом с вывеской ЛВБ вошли один за другим ещё три человека. Внутри офиса строгая дама в очках записала данные военных билетов, попросила подождать, и уже через двадцать минут Кузнецова направили на собеседование в кабинет номер девятнадцать на втором этаже. Отыскав нужную дверь, капитан привычно, словно китель, одёрнул пиджак, пригладил усы, чтобы не топорщились, и вошёл. Мужчина за столом тоже носил очки и небольшую бородку и, очевидно, был опытным психологом, потому что Кузнецов сам не заметил, как выложил ему о себе всё, начиная с раннего детства и заканчивая разговором с Полторацким.

— Что ж, дорогой Вячеслав Иванович, — сказал психолог в заключение. — Моё мнение – вы подходите для этой работы. Вот текст контракта, изучите и в случае положительного решения сообщите нам не позднее трёх суток.

— И всё? — удивился Кузнецов. — Медосмотра не будет?

— Будет, конечно, — с улыбкой сказал психолог. — Но уже на месте. При необходимости там же и подлечитесь, параллельно с обучением. И должен предупредить. Откажетесь единожды – больше рассчитывать на работу в компании уже не сможете. Руководство категорически не одобряет кандидатов, меняющих своё мнение.

— Да, если военный говорит "может быть", это не военный, — усмехнулся в ответ Кузнецов.

Весь вечер и следующий день он думал, прикидывал. В контракте было много плюсов: абсолютно бесплатная медицина "в полном объёме", крупная страховка на случай гибели и почти такая же – при "невосполнимом ущербе здоровью". Крупный минус состоял в том, что проводить отпуск по месту жительства компания обещала лишь "при наличии возможности", то есть, скорее всего, ни разу за все пять лет. Хотя, и это не так уж страшно. Жены у Кузнецова не было – уже не было, ушла она от "лузера", хорошо хоть детей завести не успели. Он съездил посоветоваться с отцом. Тот решительно поддержал: хорошая работа и нормальная зарплата на дороге не валяются, а тайга или, скажем, тропические джунгли – тоже неплохо, мир посмотреть. Мать, конечно, возражала: как же это, на целых пять лет неизвестно куда. Но она по жизни всегда переживала, куда бы Кузнецова ни переводили, не важно, был то близкий к Кавказу Ставрополь, спокойный Оренбург или Белгород. Не колеблясь больше, Кузнецов поставил под контрактом подпись, а утром позвонил в ЛВБ и сообщил о своём согласии.

— Хорошо, — ответила женщина на том конце провода. — Вношу вас в список. Запишите дату и время. Вам надлежит прибыть с подписанным контрактом, паспортом, военным билетом и личными вещами в кабинет номер пять нашей конторы для оформления и выезда на аэродром.

Оставшиеся девять дней Кузнецов решил отдохнуть. Съездил на экскурсию во Владимир и Рязань, ходил за грибами, привёл в идеальный порядок комнату в коммуналке, где жил после увольнения, сначала с женой, потом один. И в восемь вечера указанного дня приехал в Очаково к знакомой двери. Здесь уже стояли два небольших автобуса. В пятом кабинете трое сотрудников компании собрали у приходящих новичков экземпляры контрактов и документы, назвали каждому порядковый номер автобуса: мол, располагайтесь в салонах и ждите. — Всё, счас прилетим в Саудовскую Аравию и в бордель, — пошутил один из офицеров, под его расстёгнутой курткой виднелась светлая десантная тельняшка.

— Какой бордель? — не понял юмора другой.

— Ну как: паспорта же отобрали! — пояснил весельчак. — Значит, сексуальное рабство.

Он ошибся. Вошедший в салон человек в военной форме без знаков различия начал раздавать обратно документы, автобус, тем временем, тронулся с места.

Поездка оказалась совсем короткой, не больше получаса. Место, куда их привезли, не очень напоминало аэродром, как понимало его большинство завербованных. Не было открытого пространства, лишь небольшая освещённая фонарями площадка и уходящий в полутьму ряд больших ангаров. Дальше освещения не было, и понять, сколько здесь этих строений, было сложно, может, пять, а может, и несколько десятков. За время оформления и поездки все сидевшие в автобусах успели немного познакомиться друг с другом, тем не менее, Кузнецов искренне обрадовался, когда в числе других мужчин из второго автобуса спустился Полторацкий.

— Василий! И ты здесь?

— Здесь.

— Товарищи офицеры и прапорщики! — произнёс в мегафон вербовщик. — Сейчас проходим на посадку. В колонну по два ста-ановись!

Ворота ближайшего ангара имели совсем небольшой размер и предназначались, скорее всего, для автомобилей. Те огромные раздвижные створки, через которые проезжает самолёт, очевидно, находились с противоположной стороны. Но разглядеть, на чём им придётся лететь, завербованные не смогли: за воротами тянулся своеобразный коридор из фанерных щитов, закрытый с обеих сторон и сверху. До самого трапа. А ведь это не транспортный самолёт, отметил про себя Кузнецов, рампа совсем узкая, меньше полутора метров шириной. Какая-то "Цессна" или что там у них бывает частное? Ещё больше удивила его колонна, в которую почти упиралась рампа. Зачем она здесь, и что это в ней – двери? Лифт? Ну, и конструкция! Вербовщик стоял перед этими закрытыми дверями и делал знаки руками: обходить с двух сторон. Ещё двери, на этот раз, открытые, затем вторые, короткий широкий коридор, и, наконец, они оказались в салоне с рядами сидений. Не самолётных, а, скорее, как в небольшом кинотеатре. Да и расстановка была похожая: четыре кресла с одной стороны прохода, четыре с другой, а вдоль стен, лишённых каких-либо окон или иллюминаторов, дополнительные проходы. Там, где в приличном кинотеатре располагается экран, находилась ещё одна раздвижная дверь, точно такая же, как та, через которую они проходили после трубы лифта.

— Складывайте вещи у стен, рассаживайтесь, — несколько раз повторил второй вербовщик. — Перелёт не займёт много времени и не доставит неудобств. Сейчас вам принесут ужин.

— Сервис, — покачал головой Полторацкий, они с Кузнецовым сели рядом. А тот офицер в десантном тельнике, что хохмил про бордель, сказал:

— Любопытно, какие у них стюардессы?

— Счастливого пути! — убедившись, что все уселись на места, произнёс вербовщик и вышел. За ним задвинулись широкие и высокие, во всю ширину прохода, прозрачные створки. Кузнецов всё не мог решить, движется самолёт или пока нет, только готовится выруливать. В салон не долетало практически никаких механических звуков, кроме мерного, на грани слышимости, шуршания вентиляции. Только когда раздался негромкий металлический стук, капитан удивился: неужели уже взлетели, а это убралось шасси? Да, наверное. Ухо капитана различило звук, похожий на жужжащий свист авиационных турбин. Ничего себе звукоизоляция! В обычных самолётах этот назойливый гул преследует весь полёт, а тут не прислушаешься – не заметишь. Вскоре снова раздвинулись створки позади кресел. Ха, со стюардессами весёлый десантник обломался так же, как и с арабским борделем. Четырёхколёсную тележку толкал высокий худощавый человек в светло-коричневом комбинезоне и коротких сапогах. Полки тележки были заставлены пластиковыми коробками, похожими на те, в которых, судя по японским мультикам, носят свои обеды жители Страны Восходящего Солнца.

— Получите ваши рационы, — сказал человек в комбинезоне. — Передавайте.

Защёлкали открываемые коробки. Еда в них оказалась простой, но довольно приятной на вкус. Часть места в рационе занимала прямоугольная то ли котлета, то ли мясное суфле, остальное пространство – гарнир, слегка желтоватые зёрна риса. Плоские пластиковые вилка и нож скрывались в углублении крышки, там же лежали два тюбика с соусами, горчица и томат.

— Кормёжка приличная, — одобрил весельчак-десантник. — На таких харчах можно некоторое время и без стюардесс обойтись.

— Анекдот про петуха помнишь? — сказал мужчина с крупным носом картошкой, сидевший по другую сторону прохода. — Вот ты счас как он. "Не приведи господь так оголодать!"

Пассажиры засмеялись и продолжили ужин. Через некоторое время, когда коробки рационов большинства присутствующих показали дно, человек с тележкой возвратился и собрал пустые контейнеры. Едва он ушёл, с тихим шипением раздвинулись передние двери салона. Прямо за ними располагалась лестница, ведущая куда-то вверх. И по ней спускалась женщина в деловом костюме, похожем отчасти и на военную униформу, так как ворот её жакета был выполнен в виде стойки и отделан тонким золотым шитьём, как и рукава. Женщина вошла в зал, ступила на возвышение напротив прохода, отсюда её было видно всем, до последнего ряда. Все и смотрели, потому что выглядела она, скажем так, не совсем обычно. Кожа её имела светло-синий цвет, волосы, уложенные в замысловатую причёску, были бледно-розовыми, большие внимательные глаза – золотистыми, словно у хищной птицы. Пятьдесят шесть человек глядели на неё в немом изумлении. Многие из присутствующих повидали и арабов, и индусов, и африканцев, и уроженцев Юго-Восточной Азии, и даже полинезийцев. До бывалых вояк постепенно доходил тот факт, что ничего похожего на Земле просто не существует. Затем весёлый десантник произнёс:

— Мужики, только у меня что-то с цветовым восприятием, или все это видят?

Фраза будто прорвала плотину безмолвия, по залу пронёсся удивлённый гул.

— Тише, пожалуйста, — произнесла женщина, и голос её, словно усиленный невидимым микрофоном, разнёсся над головами. — С восприятием у всех всё в порядке. Согласно отчётам психологов, все вы имеете высокий коэффициент умственного развития. И хорошую стрессоустойчивость. Поэтому, полагаю, реакции вроде "чур меня", "свят-свят-свят" и "караул, пришельцы" – не будет.

По-русски она говорила уверенно и совершенно чисто, с характерным "столичным" прононсом, и осознание этого простого факта заставило гомон в салоне постепенно утихнуть.

— Перейду сразу к сути и кратко введу вас в курс дела, — продолжала она. — Некоторые из вас уже догадались, остальные на пороге догадки. Да. Вас наняли для службы в дальнем космосе, гораздо более отдалённом, чем когда-либо достигали зонды земной цивилизации. Объекты нашего акционерного общества расположены по всей Галактике. Вам предстоит встретиться с самыми разными разумными существами. Одни из них – такие же люди, как вы или я, другие похожи на людей, третьи напоминают нас только внешне, а по своей сути совершенно чужие. Не говорю уже о негуманоидах. Вам нужно будет освоить основы нашей техники и выучить язык, используемый в Галактике. Опыт показывает, что для специалистов с вашим опытом задача вполне посильная.

— Боевые действия предполагаются? — спросил тот, что помянул анекдот про петуха.

— Скорее, отдельные боестолкновения.

— Понятно, — с усмешкой сказал мужчина. — Конфликт низкой интенсивности. Плавали, знаем…

— Да, то, что творится в данный момент во внешних районах Галактики, можно так назвать, — кивнула женщина. — Война, почти незаметная на фоне других событий, потери, мизерные в сравнении с населением развитой планеты, не говоря уже обо всей Империи. Однако, мы в ней, как раз, не участвуем. Защищаем своё, не более того. Иногда приходится, например, освобождать пленников или зачищать станцию от мафиозной группировки, но это редко. Последний штурм пиратской базы был, чтобы не соврать, больше полугода назад. С пиратами чаще поступаем радикально – ракетный удар, и кончено.

— Нравится мне такой подход, — пробормотал Полторацкий. — Во всяком случае, повышает шансы дожить до окончания контракта. Хотя тоже может по-всякому обернуться.

— Позвольте ещё вопрос? — поднял руку десантник.

— Да, пожалуйста, — взгляд женщины обратился на него.

— Нам будут вживлять искусственные устройства, повышающие силу, скорость реакции, память? Или компьютерные интерфейсы?

— Не читайте на ночь плохую фантастику, — женщина улыбнулась. — Вам всё это не требуется. Мы восстановим вам здоровье, устраним накопившиеся заболевания, в том числе, возрастные. Дальше для поддержания физической формы будет достаточно традиционных тренировок, примерно одинаковых и на Земле, и в Галактике.

— Вот что обозначало "медицинское обеспечение – на высочайшем уровне". Всё ясно.

— Перелёт продлится ещё больше получаса, — женщина спустилась с возвышения и уселась на его край, как на высокий стул. — Готова ответить на другие ваши вопросы.

Упрашивать никого было не нужно, вопросы посыпались, как из рога изобилия. Сперва по делу: где и что придётся охранять, насколько пригодятся прежние военные специальности, сколько займёт обучение. Мужчина с носом картошкой – фамилия его была Ермошкин, а величали его Сергеем Владиленовичем – поинтересовался, нельзя ли будет освоить другую профессию, пилота, например. Женщина сказала, что возможно и это. Потом народ явно расслабился, и пошли побочные темы.

— Девушек у вас в компании много? — спросил десантник.

— Достаточно много. В некоторых профессиях они лучше мужчин.

— И все такие же красивые, как Вы?

— Лучше, намного, — улыбнулась она. — Причём, всех цветов радуги. Но, имейте в виду, короткие ни к чему не обязывающие связи у нас не в моде.

— А если? Уволят?

— Хуже. Устроят бойкот всем женским населением. Пробовать, что это такое, не советую, крайне неприятно.

Самолёт – или, всё-таки, космический корабль? – слегка тряхнуло.

— Скоро посадка в учебном центре, — сказала женщина. — Сегодня вас определят на временный ночлег, завтра пройдёте медосмотр, и дальше по результатам. У кого есть желание обучаться новым профессиям, предупредите врачей, они учтут при обследовании. Всего вам доброго.

Она удалилась тем же путём, что пришла. Короткий стук вышедших стоек шасси, затем металлический лязг. И приятный женский голос из динамиков:

— Перелёт завершён, пассажиров просьба выходить с багажом на построение.

Когда Кузнецов оказался снаружи и, наконец, получил возможность разглядеть, на чём их везли, он только головой покачал. Сильно вытянутый гранёный металлический клин, заострённый в носовой части и широкий в корме, целая батарея разнокалиберных сопел в кормовом срезе, наклонённые вниз небольшие крылышки, а на концах – не иначе, солнечные батареи, почему-то в форме буквы U остриями вперёд. И это нечто явно было вооружено. Трудно не узнать подвешенные под крыльями связки ракетных контейнеров, выглядели они почти так же, как на пилонах Ми-24, только крупнее размером. В вырезах солнечных батарей грозно торчали вперёд пушечные стволы. Имелось и оборонительное вооружение: прямо за люком для трапа располагалось выступающее кольцо вроде колодца, а дальше – двуствольная поворотная турель, похоже, с дистанционным управлением. Космический корабль – теперь в этом отпали всякие сомнения – стоял на трёх телескопических шасси-опорах без колёс посреди гигантского помещения, в несколько раз больше главной арены спорткомплекса "Олимпийский", правда, не такого высокого. Кроме него, здесь находилось ещё с десяток кораблей, не менее причудливых форм. Но более всего Кузнецова поразило то, что одной из стен у ангара просто не было, вместо неё – чёрнота космоса с немигающими огоньками звёзд. При этом воздух в помещении как-то держался, не улетучиваясь наружу. Интересная технология.

В ангаре прибывших встретили трое. Двое военных, одетые в синевато-серые мундиры и нечто вроде кепи без козырька, и женщина в белой куртке и бирюзовых брюках, до боли напомнивших Кузнецову одежду госпитального персонала. Старший из офицеров, можно сказать, почти пожилой, внешне ничем не отличался от обычного европейца, молодой напоминал перса или афганца. А вот кожа женщины имела интенсивно-розовый цвет, пышные волнистые волосы были не чёрными, а, скорее, тёмно-тёмно-синими.

— Я подполковник Лустер, начальник учебного центра, — внятно, но с сильным акцентом представился пожилой офицер. — Это – руководитель Карантинной службы нашей компании, доктор… — он произнёс фамилию, звучащую похоже на "Эрвлуси".

— Среди вас есть стукач, — правильно и чисто произнесла женщина. — Интересно, кто.

И медленно пошла вдоль строя, заглядывая в глаза каждому из прибывших. Взгляд её не выражал ничего, кроме спокойного интереса, да и скрывать Кузнецову было нечего, и, всё же, когда она миновала его, капитан вздохнул с облегчением.

— Надо же, уже четверо засланцев, — сказала она, пройдя весь строй и развернувшись обратно. — Наша популярность достигла небывалых высот. Скоро придётся закрывать лавочку, будут привозить сплошных агентов, — акцент у неё, всё-таки был, это чувствовалось на длинных фразах. — Ну что, будете мужиками и выйдете сами? Или обязательно пальцем ткнуть? Да, агент, мне тоже жаль твою семью, но ты знал, на что идёшь. На деньги ведь позарился, верно?

— Верно, гори они синим пламенем, — весельчак-десантник вышел из строя. — Мне куда, в шлюз без скафандра?

— С этим пока подождём. Вначале побеседуем. Ну, граждане шпионы, предатели, диверсанты, — ого, доктор явно была знакома с отечественными кинокомедиями, — кто еще готов сотрудничать по доброй воле? Неужели нет таких? Глупо, взрослые же люди… Для вашего сведения, — добавила она, глядя куда-то поверх строя, — невосприимчивость к гипнозу здесь не поможет. Как и ваша спецподготовка.

Строй молча "ел" докторшу глазами. Женщина вздохнула:

— Что ж, не хотели по-плохому, по-хорошему будет хуже. Вы, вы и вы, выйти из строя.

— Я? — вскинулся последний из указанных. — А в чём, собственно, меня обвиняют?

— Здесь не следствие и не суд, — спокойно сказала доктор. — Вам известно отличие разведчика от лазутчика? Именно. На лазутчика обычаи войны не распространяются.

— Тридцать седьмой год какой-то! — проворчал второй вызванный. — Я честный человек…

— Который не является тем, за кого себя выдаёт, — оборвала его женщина. — И ваши награды, кстати, лишь часть легенды.

— Вот гады, — буркнул Ермошкин. — Из-за них и к нам недоверие будет.

— Насчёт этого можете не волноваться, — услышала его доктор. — Я не привыкла гадать, я знаю, кто есть кто. Шпионы – за мной, и не заставляйте меня приглашать конвой.

Выявленные агенты понуро последовали за доктором.

— Когда формальности улажены, — произнёс подполковник Лустер, — поздравляю с прибытием в наш учебный центр. Суточный режим соответствует привычному вам часовому поясу. Распорядок на завтра. Подъём в семь ноль. Завтрак – семь тридцать. В восемь ноль быть готовыми на медосмотр. Далее, в зависимости от занятости, обед в тринадцать тридцать. Лейтенант Бонья покажет спальное помещение. Командуйте, лейтенант.

"Спальное помещение", похоже, носило временный характер и напоминало больше спортзал, а, может, им и являлось. Лейтенант показал, где располагаются умывальники и туалеты, ещё раз напомнил про завтрашний подъём и убавил свет до минимума, точь-в-точь как в казарме после отбоя. Да, были времена… Кузнецов служил срочную на самом закате Союза, тогда их гоняли так, что сил хватало только доползти до койки. Сейчас спать не мог никто. Все обсуждали увиденное. Капитан поразился своей невнимательности, хотя раньше, вроде, на наблюдательность не жаловался. Другие заметили в ангаре каких-то роботов, летающие платформы, обсуждали детали конструкции здешних космических кораблей, надо же! От Кузнецова всё это как-то ускользнуло. Один из наиболее любопытных предложил прогуляться по базе, более благоразумные товарищи остудили его пыл: глупо нарушать распорядок в первые же часы после прилёта, успеем ещё посмотреть. Кто-то уже всерьёз прикидывал, какие здесь могут быть законы об иммиграции. Кузнецов беззвучно хмыкнул: ещё ни шиша не знают, а уже планы строят. Незаметно для себя капитан задремал.

Сигнал побудки зазвучал во временной казарме через минуту после того, как Кузнецов открыл глаза. Чувство времени у него по-прежнему было на высоте. Проснулись и некоторые другие. Нарастающие аккорды, сплетённые с тонким непрерывным звоном, быстро подняли на ноги всех остальных. Умыться-побриться, завтрак из мясного суфле, немного отличающегося по вкусу от вчерашнего, и гарнира, точь-в-точь как земная домашняя лапша, горячее питьё на выбор. Кузнецов выбрал по запаху светлый напиток и не пожалел. Правда, вкус, в отличие от аромата, зелёный чай не напоминал, скорее, был сладковатым, но вполне приятным. В общем, час, отведённый на утренние нужды, пролетел незаметно. Тот же лейтенант Бонья построил прибывших и привёл в сверкающий белизной медицинский центр. Здесь хозяйничали три женщины-медика и добрый десяток металлических роботов. Как выяснилось, в Галактике обязанности врачей, в основном, выполняют механизмы.

— Не волнуйтесь, они очень качественно запрограммированы и всё умеют. Мы используем таких дройдов многие сотни лет, — успокаивала рыжеволосая докторша, маленькая, говорливая и очень шустрая. Её можно было бы принять за уроженку Полтавщины или Черниговщины, если бы не "англосаксонские" звуки, проскакивающие в речи. Вторая девушка была не такой шумной, но привлекала гораздо больше внимания мужчин, прежде всего, потому, что кожа её имела лимонно-жёлтый цвет. Вдобавок, она была очень хороша собой и двигалась с тем отточенным изяществом, какое на Земле свойственно лишь негритянкам, знойным уроженкам Латинской Америки да профессиональным танцовщицам. Голову докторши покрывала косынка а-ля сестра милосердия, из-под которой на спину спускались длинные волосы, увязанные золотистой лентой так плотно, что даже нельзя было их разглядеть между витками. На вопрос, как её зовут, девушка ответила, что можно называть её Татьяной, рыженькую – Мариной, а третью, высокую ничем не примечательную медичку – Инной.

— А говорят, у французов имена трудные, — съехидничал Полторацкий. Цитата вызвала улыбки, этот известный фильм помнили многие. Здесь он был очень к месту: речь "Татьяны" со своеобразным "э", мягким "л" и слегка грассирующим "р" была и впрямь похожа на французский акцент.

Разобрав новичков на три группы, докторши быстро опросили каждого насчёт известных ему болячек, занося данные в пухлые компьютерные планшеты. В комнате оставили первых шестерых, остальным предложили подождать в зале в конце коридора, мол, вызовут. Народ потянулся в указанном направлении, продолжая те же разговоры, что накануне вечером, однако, входя в зал, как-то быстро замолкали. Было отчего. Дальняя стена зала от уровня пояса и почти до потолка оказалась прозрачной! А за ней… Кузнецов, в принципе, ожидал увидеть лунный или, скажем, марсианский ландшафт, но за окном-витриной открывался вид на каменную площадку шириной от силы метров двести, за ней, видимо, обрыв, а дальше только звёзды и сияющий солнечный диск среди них.

— Астероид, что ли? — удивлённо сказал Ермошкин. — Занесло же нас!

— Если я что-нибудь в чём-нибудь понимаю, — заметил Кузнецов, — мы не в поясе астероидов, а где-то гораздо ближе. Размер Солнца такой же, как виден с Земли.

— Вообще-то, это не Солнце, — сообщила незаметно подошедшая "Татьяна". — Это Толиман-Б, она же Ригиль Центаврус. А ваша Сотая Кассиопеи – вон она, видите, слева, у самой рамы.

— Ёпэрэсэтэ… Выходит, мы пролетели целых четыре световых года?

— Всего четыре, — с лучезарной улыбкой поправила желтокожая. — Для галактической цивилизации это не расстояние, что-то вроде собственного заднего двора. Товарищ Кузнецов – вы? Пойдёмте со мной.

Медосмотр при помощи местных технологий проходил следующим образом. Сначала робот взял у Кузнецова кровь и слюну. Потом другой механизм поднёс к телу испытуемого два устройства, напоминающие "блины" УВЧ-аппарата и долго, медленно двигал ими вдоль костей скелета. Затем другим прибором снова прошёлся вдоль шеи, плеч, конечностей. Снова смена зонда – понятно, теперь внутренние органы. Устройством для исследования головного мозга инопланетная "Татьяна" управляла сама.

— Ну что, доктор? — спросил он. — Как долго ждать результата?

— Результат уже есть. Два заболевания существенных, несколько по мелочи. Будем лечить.

В это время в помещение вошла давешняя женщина с розовой кожей. Что-то спросила у рыжей "Марины" на непонятном, но вполне "по-европейски" звучащем языке. Та ответила, подняв палец свободной руки.

— А у тебя, Тиана? — обратилась начальница к "Татьяне".

— В стационар пока двоих, — та показала ей планшет.

— Да, здесь нагрузку давать нельзя, может быть инсульт. А здесь рука…

— Этот хочет летать, дополнительные тесты сделать?

— Там сделаем, когда сосуды придут в норму. Рука, как я понимаю, у вас? — начальница посмотрела на Кузнецова. — Получайте форму, вечером будьте готовы к отлёту.

По окончании осмотра женщина с розовой кожей собрала всех в том же "зале ожидания". Обвела внимательным взглядом серых глаз, сказала:

— Ну что, мои хорошие, посмотрела я ваши результаты. Нуждающихся в срочной реанимации не выявлено, остальное вылечим. Правда, пятерым придётся неделю-полторы провести в стационаре, иначе не выдержите тренировок. И… что ж вы все так печень-то не бережёте, товарищи??

— Так это… — ответил кто-то сзади. — Лечимся от стресса. Только иногда увлекаемся.

— Некоторые увлечения заслуживают периодического отвлечения.

— А как же тогда расслабляться?

— А вы лучше не напрягайтесь, — с улыбкой посоветовала она. — Не то, смотрите, буду оформлять как самострел с удержанием из зарплаты.

Обмундирование выдавали сразу после обеда. Комплект состоял из зелёной короткой куртки и брюк, соединяемых хитрой застёжкой в подобие комбинезона, при этом брючный ремень и всё, что на него можно повесить, оставалось снаружи. Погон не было, вместо них в верхней части обоих рукавов, у самого шва, располагалась пятиугольная нашивка с красной звездой, под которой вертикально размещались просветы и звёздочки сообразно званию каждого. А на груди эти обозначения дублировались – Кузнецов сначала не поверил – довоенными кубиками и шпалами, только изготовлены они были из сплошного металла, без эмали. Синекожий служащий, выдававший комплекты, на ломаном русском пояснил, что знаки хорошо соответствуют панторанской системе обозначений, наносимой на фуражку. Там круг – здесь треугольник, там короткая полоса – здесь кубик, там длинная – здесь шпала.

— А ваш знак что обозначает? — спросил Кузнецов, указывая глазами на "птичку" и кружок на головном уборе каптёра.

— Старший техник, как у вас старший прапорщик, — сообщил тот.

Техник объяснил, как пользоваться станком для подгонки обуви: без прокатки специальными вальками она безбожно болталась на ноге, зато после станка сидела идеально. С одеждой было несколько сложнее, регулировка производилась в каждом шве отдельно, потребовалось с полчаса, чтобы разобраться с "механической открывалкой", при помощи которой производились эти манипуляции. Зато к ужину все были не только обуты, но и одеты, как полагается бывалым воякам. В девять вечера Кузнецов, Ермошкин и ещё трое бедолаг, кому требовалось серьёзное лечение, прибыли, как и было предписано, в ангар. Обстановка в нём заметно изменилась, одни аппараты исчезли, появились другие. Знакомый клиновидный корабль обнаружился на совсем другой стоянке, видно, тоже успел куда-то слетать. Возле трапа, прямо под турелью, пышноволосая начальница карантинной службы разговаривала о чём-то с человеком, с ног до головы облачённым в странные белые доспехи, раскрашенные зелёными полосами. Четверо других в таких же костюмах стояли рядом в шеренгу.

— Что за рыцари пластмассовые? — удивился Сергей Владиленович. В самом деле, элементы доспехов выглядели как банальный пластик. Неужели они способны остановить пулю? С другой стороны, кто знает, насколько прочные у них тут пластмассы. Белый цвет тоже мог иметь практическое значение, если, кажем, в Галактике используется лучевое оружие. Тогда и применение пластика, с его низкой теплопроводностью, вполне оправдано. И шлем интересный. Судя по этим округлым приливам в районе челюсти, в нём может быть встроенный противогаз. Наверняка есть и тепловизор, и связь, и информационные примочки с прицелом, как у земных лётчиков. Тем временем, старший команды "рыцарей" – да, вон и жёлтый кружок младшего сержанта над очками шлема виден – откозырял, подал беззвучную команду подчинённым, они повернулись и слаженно зашагали прочь.

— По вашему приказанию прибыли, — доложил Кузнецов.

— Вольно, вольно. Поднимайтесь на борт, — докторша приглашающе махнула рукой. Капитан всё никак не мог решить, какого она возраста. Выглядела женщина превосходно, и временами казалось, что ей чуть за тридцать, особенно когда улыбалась, а посмотрит серьёзно, задумчиво – и, вроде, значительно старше.

Колонна внутри корабля, и в самом деле, оказалась лифтом. Количество кнопок на его пульте подсказывало, что палуб тут три. Кнопки были обозначены странными символами, а рядом виднелись нанесённые прямо на стену вполне понятные буквы В, Ц, Н. Верхняя, центральная и нижняя, очевидно. На центральной палубе был примерно такой же небольшой зал, может быть, чуть подлиннее, чем внизу. Здесь их встретили двое мужчин в коричневых комбинезонах – одного из них они видели накануне, с тележкой и рационами – "Татьяна"-Тиана, "Марина" и женщина с синей кожей, что отвечала вчера на вопросы.

— Она летает на этом корабле? — тихо спросил Тиану Кузнецов, когда все расселись на диванах у стен.

— Летает, да. В определённом смысле, — девушка беззвучно захихикала. — Вообще, это Рийо Чучи, Генеральный директор всего нашего концерна "Индесел". А корабль используется как мобильный штаб.

— Демократичная, однако, у вас начальница. Возить простых наёмников на штабном корабле…

— Она нормальная, да. Но, вообще, дело не в этом. Не всякий корабль проскользнёт незамеченным сквозь ваши противоракетные системы. Этот – может.

— Мы уже летим?

— Да. Я бы попросила экипаж включить экраны, но не хочу мешать им, — она кивнула на Чучи и карантинную начальницу, обсуждающих что-то на краешке другого дивана. — Вы же видели, выявлены подосланные агенты, придётся с ними разбираться.

— В обязанности Карантинной службы входит и контрразведка?

— Все виды угроз. На терминале, где мы работали ранее, создать отдельную службу безопасности было невозможно, вот мы всем подряд и занимались. Теперь привыкли.

Между тем, Ермошкин разговорился с "Мариной".

— Как, всё-таки, вас зовут на самом деле? — поинтересовался он. — А то затеяли какие-то игры в земные имена, даже странно. Мы ведь не пацаны уже.

— Почти так и зовут. Маррен Беренко, — улыбнулась рыженькая. Положила руку на запястье коллеги: — Это – Тиана Вао.

— А начальницу вашу?

— Дэя. Дэя Р'Валуси. Пишется вот так, — Маррен начертила фамилию на экране планшета сначала латинскими буквами, потом кириллицей.

— Смотрю, у вас русский язык распространён.

— Относительно, — подтвердила Тиана. — Один из учредителей компании – землянин, сначала его семья, а потом и мы научились.

— Во-вторых, у нас много народа с планеты Брег, — добавила Маррен. — Вот ребята, механики, например. Их язык довольно похож на ваш и на српски. Знаешь один, считай, знаешь все три. Удобно. Жаль, на нашей планете этот язык исчез, мне также пришлось с нуля учить.

— Маррен – набуанка, это одна этническая группа с бреганцами, — объяснила Тиана. — Хоть и на другом конце Галактики.

— Сколько же всего в Галактике обитаемых планет? — спросил Сергей Владиленович.

— Много, порядка миллиона. Правда, большинство или дикие, на доиндустриальном уровне, или малонаселённые, сеттлеры.

Они успели обсудить ещё пару интересных вопросов, а потом на пороге зала появился один из механиков и сообщил, что станция просит подождать восемь минут, пока отправится транспорт. Речь его звучала немного странно, как у болгарина или югослава, но, в самом деле, вполне понятно.

— Что за вопрос, подождём, — пожала плечами Чучи.

— Иан, изволи включити обзор, — попросила Тиана.

— Легко! — механик скрылся за дверью, и тотчас же засветились панели над диванами, а на молочно-белом потолке появилось изображение, в первую секунду мутное, затем прояснившееся. Стены и потолок казались теперь панорамной крышей с тонкими рамками переплётов и цельным прозрачным куполом, за которым открывалась панорама космического пространства. Справа ярким светом сияло центральное светило, впереди и выше плыла в пустоте космическая станция, похожая на вазу на высокой ножке. Её чаша была обращена вогнутой стороной к звезде, очевидно, собирая лучистую энергию для дальнейшего преобразования, "ножка" казалась резной из-за различного диаметра составляющих её отсеков. Возле нижней части ножки, прилепившись боком, чужеродным предметом висела ещё более странная конструкция, отчасти напоминающая футуристический пистолет. Эллиптический "казённик", тонкий, как спица, "ствол" с огромным набалдашником, "ручка", набранная из разнокалиберных цилиндров, "брусков" и "сосисок". Судя по жерлам реактивных двигателей на срезе "набалдашника", это была разновидность космического корабля.

— Фрегат "Хелси", — подтвердила Тиана предположения Кузнецова. — На нём, как раз, находится наш основной госпиталь.

Размер сооружения и фрегата земляне смогли оценить лишь несколько минут спустя, когда корабль приблизился к одной из толстых квадратных "шайб", ближняя стена которой открывалась прямо в космос, как и на предыдущей базе. Длина стороны квадрата на глаз была примерно сто – сто пятьдесят метров, диаметр чаши – больше раз в пять. Значит, фрегат длиной метров триста, не меньше. Разрешилась и загадка с воздухом. В момент, когда корабль пересекал границу ангара, Кузнецов успел разглядеть слабое свечение, будто плёнка мыльного пузыря. Вот что удерживает атмосферу! Плавный разворот, едва слышный стук вышедших стоек шасси, корабль мягко просел вниз и замер. На этой палубе звука касания нельзя было расслышать вовсе.

— Поздравляю с прибытием, — улыбнулась Генеральный директор. — Тиана проводит вас до госпиталя.

— Да-да, идёмте, — вскочила та.

Впрочем, далеко они уйти не успели. Буквально возле крыла Тиану окликнула другая девушка, точь-в-точь такая же розовая, как доктор Дэя, но с каштановыми волосами, заколотыми на затылке. Тиана жестом извинения приложила к груди руку и заговорила с ней. Офицеры переглянулись снисходительно: женщины, что поделаешь, поболтать для них одно из важнейших занятий.

Сзади раздалось какое-то жужжание, шаги. Кузнецов не сразу обратил на него внимание, разглядывая соотечественницу Дэи, но следом послышался стук и возглас:

— Кефл, гайз!

Капитан оглянулся и оторопел. Двое служащих под присмотром Маррен Беренко выкатывали из корабля продолговатый цилиндрический контейнер. Ещё несколько таких же цилиндров лежали в ряд – вернее, висели невысоко над полом – возле кормы. Верхняя половина каждого контейнера просвечивала насквозь, и Кузнецов разглядел, что внутри лежат люди. У ближайшего человека не было обеих ног.