Гарантийный случай

Офтальмолог оттянул Олегу веко, щелкнул фонариком, минуту разглядывал глазное дно, и выражение лица его менялось — от скуки к крайнему удивлению.

— Хм, — сказал он, а потом еще: — ох-хо-хо, — и добавил: — ну и ну, — и затем, отпустив, наконец, веко, сказал: — полежите тут, я сейчас.

Вышел и вскоре вернулся с коллегой, Сергеем Петровичем. Сергей Петрович склонился над Олегом — и все повторилось, только в другом порядке: сначала Сергей Петрович сказал «ну и дела», затем «хм», и только потом «ох-хо-хо».

Сергей Эдуардович — так звали первого офтальмолога — и Сергей Петрович переглянулись.

— Олег эм-м-м, — Сергей Эдуардович сверился с медкартой, — Валерьевич, скажите, вы рыбалку любите?

— Не очень. Последний раз в детстве был.

— Хм, — сказал Сергей Эдуардович.

— Ох-хо-хо, — сказал Сергей Петрович.

Сергей Эдуардович отошел к столику, вернулся с пинцетом.

— Сейчас будет немного больно.

Он снова оттянул веко. Олег стиснул зубы, холодная сталь пинцета звякнула обо что-то, в глазу заскрипело. Сергей Эдуардович потянул на себя.

— Готово! — и показал Олегу находку — рыболовный крючок.

— Боже. Это вы у меня из глаза достали?

— Да, погодите, не двигайтесь, тут леска еще, сейчас обрежу.

Олег понял, что не может моргнуть, врач был прав — от крючка прямо Олегу в глаз тянулась прозрачная леска, и когда врач ухватил ее, чтобы отрезать ножницами, леска вдруг натянулась, крючок дернулся.

— Ой-ой! Держи его!

Сергей Петрович кинулся к Олегу, схватил за голову и вжал в кресло. Олег чувствовал, как под веком ходит леска — словно кто-то внутри головы Олега тянет ее обратно; ему даже казалось, что он слышит звук катушки спиннинга. Это было не больно, но так странно и страшно, что Олег закричал и заерзал. Сергей Петрович навалился на него всем телом.

— Таня! Таня, сюда, быстро!

В кабинет вбежала ассистентка — и замерла в изумлении. Картина и правда была дикая: двое врачей навалились на пациента, один из них уперся пациенту в грудь ногой и с напряженным видом наматывает на руку леску, уходящую пациенту прямо в глаз.

— Щипцы! Щипцы со стола, быстро! Леску разрежь!

Таня кинулась к столу, схватила щипцы и отрезала леску. Леска тут же исчезла в глазу — втянулась в него, как змея. Врачи выдохнули, Сергей Эдуардович вытер рукавом пот со лба.

Сергей Петрович похлопал Олега по плечу:

— Ох-хо-хо. Ну и ну. Хотите леденец?

— Что... что это было?

— «Петушок» или «Чупа-чупс»?

— Вы у меня из глаза рыболовный крючок достали!

— Случай редкий, но и такое бывает. Я больше «Чупа-чупс» люблю, там внутри жвачка. Погодите, сейчас.

Сергей Эдуардович вновь склонился над Олегом с фонариком, Олег в ужасе вжался в кресло.

— Расслабьтесь, я просто покажу вам.

Он нажал пару кнопок — послышался звук: тр-р-р-р-р. Сергей Петрович повернул монитор, Олег увидел свой глаз крупным планом, затем камера словно бы нырнула в зрачок — внутри было мутно, и вдруг по сетчатке скользнула тень, и еще одна.

— Что это?

— Караси.

— Караси?

— Караси. Рыбы такие. То, что вы видите — это дно озера. Вы не переживайте так, — сказал врач. — Это лечится. Сбой в работе глазного нерва.

— А вы вообще где работаете, Олег э-м-м... — Сергей Петрович вновь сверился с медкартой, — Валерьевич? Вы случайно не писатель?

— Да. Как вы узнали?

Врачи переглянулись.

Сергей Эдуардович вручил Олегу бумажку с адресом — какой-то станции обслуживания модулей при Союзе писателей — сокращенно СТМ, — сказал обратиться туда.

Располагалась СТМ в небольшом здании рядом с заводом «Метелица». На фасаде завода была мозаика — огромная семиметровая Снегурочка то ли обнимает, то ли душит северного оленя.

Олег толкнул дверь — внутри приемная, в дальнем углу за столом сидит женщина с пожженными химией волосами, перед ней на штативе небольшой бубнящий телевизор.

— Дверь закрывайте, не в лифт поди зашли-то! — крикнула женщина, заметив его.

Олег подошел к ней и начал было говорить, но она прервала его и протянула бумагу и ручку.

— Форму заполните!

Олег сел на ближайший свободный стул, просмотрел форму, там было много странных вопросов:

«Проза/поэзия — нужное подчеркнуть»

«Роман/рассказ — нужное подчеркнуть»

«Как часто вы проходите ТО? Раз в год, раз в десять лет, никогда».

«Впишите название завода-производителя (если это наш завод, ставьте прочерк)»

«Проблемный модуль»

«Модель модуля»

«Год сборки»

«Гарантия — истекла/не истекла — нужное подчеркнуть»

И так далее.

Заполнив форму, Олег вернул ее женщине и хотел было объяснить, зачем пришел, но она перебила его:

— Номерок, ждите!

— Вы не понимаете... у меня караси в глазу!

— Во-первых, гражданин, следите за тоном. Во-вторых, на жалость давить не надо, я тут не первый день сижу! Вон, видите, гражданина? — Она указала на молодого парня в углу, он сидел, скорчившись, сжимая обеими руками подбородок, словно боялся, что, если отпустит — нижняя челюсть упадет на пол. — Он журналист, его второй день беженцами рвет, прут из него фонтаном, и вон сидит, не жалуется. А вы мне карасей своих, тьфу! Номерок возьмите и сядьте!

Олег сел и стал покорно ждать. Прошел час. За это время вызвали троих, а парня в углу дважды вырвало беженцами. Заметил он и другую странность: тут было всего два кабинета — 503-й и 504-й. И из 503-го пару раз выталкивали людей с криком: «я же вам объясняю, если у вас номерок в 503, значит вам в 504, что непонятно-то?»

Через час появился еще один человек, заполнил форму и сел рядом с Олегом, спросил:

— Кто последний в 503-й?

Парень, которого рвало беженцами, уточнил: вам в 503-й как в 503-й или в 503-й, но в 504-й?

Наконец, пришла очередь Олега. Из 503 кабинета вышел долговязый парень в зеленом комбинезоне, назвал фамилию, Олег встал и пошел за ним. Парень в комбинезоне завел его в кабинет номер 504. За дверью была комната, похожая на мастерскую часовщика, буквально каждая поверхность, вплоть до подоконника и кровати в углу, была завалена мелкими деталями и механизмами — шестеренки, пружинки вокруг. Среди всего этого хлама сидел дед, настолько худой и серый лицом, что Олег не сразу его разглядел.

— На что жалуемся? — спросил дед.

Олег объяснил, дед посветил фонариком ему в глаз, цокнул, откатился на стульчике в угол кабинета и вызвал некоего Семена. Семен возник в пороге — тот самый долговязый парень в зеленом комбинезоне.

— Снарягу хватай, сейчас полезешь, — сказал дед и кивнул на Олега. — Маску только возьми.

— А что там? — спросил Семен.

— Водоем.

— Ох-ё.

Семен достал из ящика альпинистское снаряжение, защелкнул все карабины и морским узлом закрепил веревку на вбитом в потолок крюке.

— Откиньте голову назад, — сказал дед. Олег откинул голову.

— Сейчас будет жечь, — дед капнул чем-то прямо в зрачок, действительно начало жечь. — Посмотрите на Семена и моргните.

Олег поднял голову, перед глазами все плыло, но он легко разглядел зеленый силуэт. Когда он моргнул, силуэт Семена пропал, и в глазу появилось неприятное ощущение — словно в него сильно ткнули пальцем; а в ушах — всплеск, словно камень в воду бросили.

— Не двигайтесь, — сказал дед и вставил ему в глаз фиксатор. — Пока Сема там, лучше не моргать, это пять минут займет, не больше, Сема — механик от Бога.

Дед включил монитор — изображение с камеры на лбу у Семена. Семен плыл вверх, к свету, раздвигая руками водоросли, вынырнул, вдохнул, огляделся.

— Фига се!

Вдали — неровный городской ландшафт. На берегу сидел рыбак, как водится, дремал, надвинув кепку на глаза, руки замком сложил на пузе.

— Сема, спроси у него, что это за место, — сказал дед, склонившись к передатчику.

Семен свистнул рыбаку.

— Эй, командир!

Рыбак встрепенулся, поднял кепку.

— Говорит, Ростов-на-Дону, — раздался голос Семена.

Дед посмотрел на Олега.

— Вы когда-нибудь были в Ростове-на-Дону?

— Я, эм, да. Я писатель. Я пишу книгу про Ростов.

— А техосмотр когда последний раз проходили?

— Техосмотр чего?

Дед вздохнул и снова склонился к передатчику.

— Сема, возвращайся.

На экране Семен нырнул обратно под воду. Старик подошел к креслу, запрокинул голову Олега и снова капнул в глаз чем-то жгучим. Снял фиксатор.

— Моргайте пока не перестанет жечь.

Олег моргал, и вдруг в глазу снова появилось мерзкое ощущение, словно в него тычут пальцем. Затем — плеск воды — и вот Семен уже висит на веревке под потолком, весь мокрый и довольный собой.

— Во дела, а! Впервые такое вижу! Чтобы целый город в глазном нерве!

— Что, простите? — Олег заерзал в кресле.

Дед достал сигареты, предложил одну Олегу — тот отказался, — закурил и откинулся в кресле.

— Вы мне скажите, вы когда в отпуске были в последний раз?

— Эммм, не знаю, — Олег пожал плечами, — лет семь назад.

Дед закивал, выдохнул дым через ноздри.

— Сразу предупреждаю — будет очень больно.

— Больно?

— Ну а что вы хотели, — дед всплеснул руками, встал и зашагал по кабинету, — нам теперь целый город у вас из глаза доставать! Вот говоришь вам: отдыхайте! Больше отдыхайте! Особенно вы, — он ткнул в Олега пальцем. — Вечно одни проблемы от вас! Вы школе не учились, да? Не знаете, как глазной нерв работает?

Олег молчал.

— Ну хорошо, — продолжал дед, разгребая на столе какие-то механизмы, — я понимаю, я все могу понять. Творческие люди, все дела! Но у вас же в карте по техобслуживанию написано — вот почитайте, — дед протянул ему карту, Олег начал читать: «Внимание! Слишком активная эксплуатация модуля „писатель“ может привести к потере связи с модулем „голова“ и замыканию глазного нерва. Возможные последствия: глаз Левиафана».

— Что такое «глаз Левиафана»? — спросил Олег.

Дед продолжал перебирать механизмы на столе, надел огромные очки с десятком линз, взял в руки аппарат, похожий на огромный медвежий капкан, раскрыл его.

— Все, что от вас требуется — иногда отдыхать! Хотя бы иногда! Но даже на это вы не способны! Нет! Конечно же, нет, надо, блин, довести себя до замыкания глазного нерва! Только вот вы, вы и журналисты — совершенно не умеете отдыхать! Вечно что-то ищете, куда-то смотрите, изучаете — а мне потом исправляй! — Он взял похожий на медвежий капкан аппарат — тот был тяжелый, дед с трудом поднял его и надел на голову Олегу.

Аппарат звякнул, и Олег почувствовал, как на шее у него что-то словно раскрылось, словно верхние позвонки — второй и третий — разомкнулись. Дед вставил в затылок Олегу отвертку и начал вывинчивать. Затылок словно окатило болью.

— Ай!

— Что «ай», что «ай», я же предупредил! Не двигайтесь, — устало бубнил дед. — И сразу говорю: случай гарантийный, но за шлейф придется заплатить, шлейфы в гарантию не входят. Я все понимаю, модуль «писатель» штука довольно крутая, но если вы еще раз словите «глаз Левиафана», вы себе на хрен всю проводку пожжете, ясно?

— Ясно, — сказал Олег, стиснув зубы от боли. — Но все-таки что такое «глаз Левиафана»?

— Так нормально? — что-то выпало из затылка Олега, грохнулось на кафельный пол и покатилось с характерным звуком, звякая на швах между плитками — цок-цок-цок. — Да етить твою! — дед упал на колени, пополз следом, поднял деталь, вытер о рубашку и вставил обратно. — Скажите что-нибудь.

— Что-нибудь. Что такое глаз Левиафана?

— Вы это, дурака мне не надо тут, — сказал дед, прикручивая назад затылок Олега. — Я же вам дал инструкцию. Это сбой в модуле «писатель», который возникает в результате неверной эксплуатации модуля «голова». Если эксплуатировать модули в течение долгих лет и не проходить тэ-о, туда забивается пыль, дрянь всякая — ну знаете, как в кулер на ноутбуке, — а если у вас кот есть, то это вообще звездец, я как-то у Бродского целый клок шерсти достал. Так вот, если забить модуль грязью, он перегреется, и ваша профессия «писатель» начнет работать наизнанку. В нормальных условиях у модуля «писатель» есть неплохая совместимость с модулем «голова», но со временем происходит рассинхронизация и сбой. Один из таких сбоев вы и заработали — милости просим, глаз Левиафана. Если в нормальных условиях вы наблюдаете за вещами, людьми, зданиями — и как бы «срисовываете» их, создаете словесные слепки вещей, то при перегрузке происходит обратное: вещи, люди, улицы, здания, на которые вы смотрите достаточно долго и испытываете при этом сильные чувства, например, думаете «мне нужно об этом написать», они проваливаются в вас, ваш глаз «проглатывает» их, переселяет к вам в голову — и вы уже не можете от них избавиться, они живут внутри вас. У вас ведь наверняка было так: вы смотрите на улицу, фасады эти купеческие и думаете, как бы их описать, а потом бац! — и не можете туда вернуться?

Щелчок — Олег чувствует, как вновь сошлись позвонки в шее. Дед снял с него «медвежий капкан».

— Это потому, — продолжил он, — что улица теперь внутри вас. И город тоже. Ваши модули вместо того, чтобы воссоздавать вещи, на которые вы смотрите, начинают их поглощать. Как черная дыра. Но теперь все, — дед посветил фонариком в глаз Олегу. — Нормально все, как новенький. Ну, почти.

Стало и правда гораздо легче.

— Что вы сделали? — спросил Олег.

— Я же сказал: заменил шлейф, совместимость модуля «писатель» и модуля «голова» восстановлена. Модули снова дружат. В кассе только оплатить не забудьте. И ради бога — возьмите отпуск! Отдохните! Поиграйте в видеоигры, я не знаю, паззлы пособирайте там, начните жить, и главное — перестаньте придумывать истории!

Олег пообещал деду, что постарается, вышел из кабинета и оплатил стоимость шлейфа в кассе. Когда он выходил из здания, в приемной двое охранников ловили беженцев, которыми рвало сидящего в углу журналиста.