Заира
Мой трудовой день проходит как во сне. Я создаю дизайн бойкота для разных носителей, перемежая работу страстным сексом. И от первого действа, и тем более от второго в крови носятся табуны эндорфинов. Порой кажется, что наш медовый месяц продолжается. Я так счастлива, что пеку все макеты, как горячие пирожки. К концу рабочего дня у меня все готово в нескольких вариантах. Какой-нибудь обязательно утвердят.
Сегодня ночь Малики, поэтому вечер приходится коротать в одиночестве. Выхожу в сад и долго гуляю по слабоосвещённым дорожкам. Дышу воздухом. Возмещаю своему ребенку долгий день в офисе.
Засыпаю, как только голова касается подушки.
Утром все повторяется как в дне сурка. Тимур будит меня рано утром и везет в пустой офис. Время до начала рабочего дня принадлежит только нам двоим.
Я лежу у него на груди и шепчу ему в губы:
— Ты только мой.
И я не жду никакого ответа. Я говорю, потому что так сейчас чувствую.
Тимур улыбается и хочет что-то сказать. Не хочу ничего слышать о том, что мужчина принадлежит Аллаху, а не женщине. Закрываю своей ладонью его рот и заталкиваю его слова назад.
Перед обедом к нам забегает директор нового супермаркета Кирилл. Интересуется у Натальи по поводу акции.
— Кирилл, прости, мы сейчас заняты бойкотом. Все сдвигается, — охлаждает его цапля.
— Понятно, — недовольно бросает мужчина. Он поворачивается к Оле и кидает на нее жадный взгляд. Просто пожирает глазами.
Девушка невозмутимо подходит к моему столу и предлагает отправиться на обед.
Девочки с нами не идут. Мы с Олей сделали свою часть работы. Все изображения и тексты готовы. А у них сегодня аврал.
Заходим в офисную столовую. Набираем еду в зоне раздачи. Занимаем столик у окна. Оля отходит к бару и приносит кофе с Бейлисом. Отпивает немного и смакует.
— Не понимаю, как мусульмане живут без спиртного. Должны же быть какие-то радости в жизни. Чем вы его заменяете?
— Наверное сексом, — неуверенно пожимаю плечом.
Оля давится своим кофе.
— Это ваши мужчины им заменяют, — хихикает девушка, — а женщинам какая радость?
— Секс — взаимная радость. Муж должен возбудить страсть в супруге перед близостью. Ислам приветствует любовные игры и прелюдию.
— Серьезно? — Оля смотрит на меня с недоверием, — религия вторгается в интимную жизнь человека?
— Ислам — практическая религия, — ковыряю в салате вилкой.
— Забавно, — улыбается Оля, — но не могу осуждать. Любовные игры лучше, чем викторианское «раздвинь ноги и думай об Англии».
— Прости? — вздергиваю бровь, — не поняла, о чем ты.
— Ну, то ли королева Виктория, то ли кто-то из ее свиты что-то такое говорили о половой жизни. Раз секс неизбежное зло в целях продолжения рода человеческого, то нужно его перетерпеть во имя великой цели, — смеется Оля.
— Нет, — решительно качаю головой, — так нельзя зачинать ребенка. В Сунне пророка говорится, что нужно играть с супругой, шутить, целовать, пока в ее глазах не вспыхнет желание. Тогда ребенок будет здоровый, сильный и красивый.
— Этот пункт можно поприветствовать, — соглашается девушка, — но положение о многоженстве ваших мужчин я понять не могу.
Опускаю глаза в миску. Можно подумать, что мне оно нравится.
— В довольстве мужчины довольство Аллаха. Нужно признавать потребности своего мужа. Все имамы утверждают, что мужчинам мало одной женщины, — механически озвучиваю аргументацию в защиту многоженства.
— Я бы не смогла терпеть измену, — категорично заявляет Оля.
— Христианство нетерпимо к плотским радостям за пределами моногамии, мусульманкам рекомендуется смирять гордыню и терпеть, — чувствую, как накатывает приступ тошноты и сдавленно прошу, — давай сменим тему.
— Ты побледнела, — заволновалась коллега, — тебе плохо?
Протягиваю руку к чаю с лимоном и делаю пару глотков. Становится легче.
— Нет, все нормально. Здесь просто душновато.
— Заира, привет! Ты забавная в этой косынке — к нашему столу подходит улыбающийся Максим Андропов, — к вам можно подсесть?
Теряюсь от его вопроса. Очевидно, что с Максом никто не провел разъяснительную беседу о правилах общения с женой владельца. И я точно не хочу быть человеком, который будет эту беседу проводить.
— Мы скоро уходим, — бросаю я.
— Я быстро, — Андропов идет в зону раздачи, и я с облегчением смотрю на очередь, в конец которой он становится.
— Ты знаешь Максима? — удивляется Оля.
— Мы учились в одном колледже, — поясняю я.
— Мы тоже, правда я раньше закончила — девушка изумленно выгибает бровь, — оказывается, у нас много общего. Знаешь, я была в ОЛДЖа влюблена, когда училась. Макс говорит, что он еще работает.
Вспоминаю преподавателя спецкурса по слепой печати на клавиатуре. ОЛДЖ — кличка, образованная из сочетания букв начальной позиции правой руки. Смазливый паренек, но мне никогда не нравился. Я всегда любила брутальных мужчин, похожих на Тимура.
— ОЛДЖ женился, — сообщаю я.
— Макс сказал, — хмурится Оля.
— На тебя Кирилл глаз положил, — вспоминаю я сцену в кабинете.
— С чего ты взяла? — неподдельно удивляется девушка, и я смотрю на нее с искренним недоумением.
— Видно же! — с тревогой слежу за Андроповым, который приближается к кассе. Перевожу взгляд на недоеденное Олино пирожное.
— Мне не видно, — пожимает плечом коллега и отправляет последнюю ложку в рот.
Облегченно вздыхаю и успеваю вытащить Олю из столовой до того момента, как Максим успевает к нам присоединиться.
Вечером в машине накатывает невыносимая сонливость и я вырубаюсь на плече у Тимура.
Перед ужином меня ловит в коридоре Малика. Она затаскивает меня в библиотеку и взволнованно спрашивает:
— Диана — это та самая секретарша Тимура?
— Да, — подтверждаю я.
— Она сегодня в обед приезжала к Аиде. Мне кажется, они готовят какой-то заговор.